Предчувствие счастья
Сергей Камышников


Сергей Камышников родился в Тюмени в 1957 году. Стихи начал писать с четырнадцати лет, а публиковаться в конце семидесятых - в газетах «Тюменский комсомолец», «Заря», журнале «Уральский следопыт», позже - в газете «Тюменская правда сегодня», «Тюменская область сегодня», в коллективных сборниках, альманахах «Эринтур» и «Лик», пародии публиковались в альманахе «Врата сибири», «Живое слово» и в «Литературной газете».

  Первая книга с названием «Стихи» вышла в 1996 году, в 2010-м - небольшой сборник юмористических стихов «Улыбка музы», в 2011 году сборник «Вполголоса».

  «Предчувствие счастья» - четвёртый книга поэта, в которую вошли стихи разных лет.

  Вот что говорит о стихах автора этой книги член Союза писателей России, поэт Сергей Горбунов: стихи Сергея Камышникова говорят о целостном восприятии мира, они пронизаны великой драмой жизни русского человека, нашего современника, глубокого лирика и патриота земли Русской. В литературу пришёл человек отнюдь не регионального масштаба. Психологическая точность, добрая ирония, тонкий ум, умение посмеяться над собой, отсутствие страха быть открытым соединены со страстью сердца и болью души не только Человека, но и Гражданина.





Сергей Камышников ПРЕДЧУВСТВИЕ СЧАСТЬЯ








О, ЖЕНЩИНЫ...,

АХ, ЖЕНЩИНЫ..., ЖЕНЩИНЫ, ЖЕНЩИНЫ...









* * *




...А может быть, а может быть...
Ах, Боже мой, конечно, может...
Вдруг провидение поможет -
Нет, нет, еще не полюбить.
Пока хотя бы прикоснуться
Губами к запаху волос.
Не понарошку, а всерьез...






* * *




Да, я порывист слегка, но не груб.
Да, резковат, ничего не попишешь.
Где-то в душе музыкальностью труб
Гаснет симфония, но ты не слышишь.

Отзвуки эти нежны и тихи.
И умолкая, тебя пожалеют.
Может, когда-то и тронут стихи
Душу твою, а пока ... сожалею.






* * *




Хотела позвонить, но не звонишь.
Прости, напоминаньем угощаю...
Себе самой забывчивость простишь.
И я тебя, любимая, прощаю.






* * *




Когда ты женщине свободно
Даёшь развитие в публичности,
Она потом так подколодно
Тебя ужалит культом личности.






* * *




Ах, из ребра и нежности народец!
Мужскому сердцу как не углубиться?
Но плюнуть хочет женщина в колодец,
Чтоб из него впоследствии напиться.






* * *




Она ушла с моим кусочком жизни.
Уменьшилась в аллее тополей.
Её любил, служил своей Отчизне,
А женщина хотела, чтобы ей...






* * *




За шторку памяти задвину
Полустрастей ненужный хлам.
Не любится наполовину
И не простится пополам.






* * *




Любовь запретной может быть,
Преступной быть ей не возможно.
Любовью ведь нельзя убить,
А вот спасти, пожалуй, можно.






* * *




...А вы не устали от вашего «Нет»?
К себе снизойдите, хотя б иногда.
Представьте: у вас будет личный поэт,
И если хотите - уже навсегда.






* * *




Желаю вам тепла и света
И добрых сказочных чудес.
Не забывайте о поэтах
И вам зачтётся от небес.






* * *




Гостям рад воочию.
Стучите упрямо.
Можно и ночью,
Если вы - дама.






Женщинам к 8 марта




Пусть всегда при каждой встрече,
Будто это в первый раз,
Ваш мужчина каждый вечер
Завоёвывает Вас.






Эксклюзив




Звёздочка утром проснётся,
А у кровати цветы.
В кухне мужчина трясётся
В фартуке, возле плиты.

Он в кулинарном азарте
Мыслит, губу закусив.
Только единожды, в марте
Видишь такой эксклюзив.






* * *




На весенний женский день
Подарите ей обнову.
Нет, не эту дребедень,
Не машину, не корову.

Подарите платье ей,
Чтоб душа её запела.
Станут краше и свежей
Формы сладостного тела.

И не только, чтоб форсить
В нём она могла на диво
И с достоинством носить,
Но и чтоб снимать красиво.

Подарите ей шифон.
От Юдашкина, не проще!
И от зависти, пардон,
Лопнет даже Ваша тёща.






Духи




Какие нежные стихи!
Они тревожат и прощают.
Они так много обещают,
Твои французские духи.

Как рифмы тонкого стиха,
Они ложатся лад за ладом.
Ты счастлива - мужчины стадом
За каплей сладкого греха.

Духи и тоньше, и мудрей
Каких - то слабых мест на теле,
Когда они слегка, в постели
Мужских касаются ноздрей.






* * *




Опять желтеет осенью листва.
Опять скучают скошенные нивы.
И южный ветер теплые слова
Уже не шепчет, обнимая ивы.

Уже светлеет водяная гладь,
И рощи опустили листьев штору.
Я знаю, ты меня устала ждать,
Устала ждать шагов по коридору.

Опять в саду опавшая листва
Шуршит под одинокими шагами.
Мне не нужны красивые слова,
Я о любви скажу тебе глазами.






В больнице




Я в больнице лежу, успокоены мысли.
Колбы капельниц вновь надо мною повисли.

Под подушкою Фрейд с утонченным желанием, -
Как некстати попалось мне это издание.

Так уж лучше газету читать и не морщиться,
Да вот моет окно молодая уборщица.

Эх, скорей бы домой да одеться приличнее,
Надоели мне шлепанцы эти больничные.

Постучаться бы в дверь непростительной ранью,
Да прижаться к любимой всей джинсовой тканью.






В старом парке




Я коридорами аллей
Бродил в тени пустого парка.
Над головой живая арка
Сплетённых тоненьких ветвей.
Но, очевидно, много лет
Заброшен парк, и не иначе:
Здесь ни одной скамейки нет,
А я свидание назначил.
Здесь был когда - то страшный бой.
Дымились свежие руины.
А нынче сетью паутины
Порхает лето над землей.
Я с непокрытой головой
Стоял в тени, а птицы пели,
А мне казалось, что свистели
Шальные пули надо мной.
На миг я тот представил бой,
А медсестрой - тебя на поле,
И содрогнулся весь от боли,
От бед, нависших над тобой....
...Здесь, видно, тень войны витала.
И я не знаю, чтоб случилось,
Но ты в аллее появилась
И улыбнулась мне устало.
И, протянув друг к другу руки,
Навстречу мы не шли - неслись!
Ты помнишь, как мы обнялись?
Как после длительной разлуки.






* * *




Уже зажглись в домах огни,
И снег летит пушистой ватой.
А мы на улице одни
Да снег ещё, голубоватый.

Давай не будем говорить
Печальных слов при расставаньи
О том, чего не позабыть,
И не давать вещам названья.

Давай останемся чисты.
Не упрекая и не каясь.
Простимся тихо. Я и ты.
Лишь мысленно соприкасаясь.






Деньги и стихи




О, Музы тонкие духи!
Они порой неуловимы -
За тем, что несопоставимы
Две вещи - деньги и стихи.

О чем я?
Мысль прервалась.
О музе, что ли?
Вот же мука!
Она опять вошла без стука
И в сердце захватила власть.

А женщина о чём грустит?
Нет, нет, она не об измене.
Обидно ей, что мало денег.
И вот за это не простит.






Многоточье




Я хотел написать про любовь
Всего несколько тоненьких строчек.
Только сердце болит и не хочет
Пропускать неспокойную кровь.

Я хотел написать этот текст
И уже как бы видел воочью
После слова любовь - многоточье,
А не только спасительный секс.

Я хотел про любовь, про судьбу,
Чтобы кровь так не мучилась ночью,
Но рассвет мне открыл многоточье
Одиноких следов на снегу.






Бес




Мужских начал искать в добре,
Солидным стать, не быть повесой...
Все это так. Но как же - с бесом? -
Ему тошнехонько в ребре.

К чему мне тихое житье,
Почти без чувств, почти без страсти?
Подобие любви и счастья,
Как в праздник - пресное питье.

К чему мне тихое житье?
Моя природа жизни просит.
Стоять и воздух не выносит,
Ерошит желтое жнивье.

Для интеллекта и души
Спокойствие - подобно ссылке.
Тускнеют мысли, как в копилке
Друг другом сжатые гроши.

Томится бес моих страстей.
Он музе в плечико поплачет.
Но, Муза - женщина, а значит -
Ей бес и ангела милей...






Знакомая звезда




Глядит в окно далекая звезда,
Запечатлев двадцатый век мгновеньем.
Шумят за лесом где-то поезда,
С моим соприкасаясь настроеньем.

Ты позвонишь и, голосом маня:
-  Я набрала случайно этот номер...
А, впрочем, как живешь ты без меня?
И я скажу:
-  Пока еще не помер!

Стонать за лесом будут поезда,
И будет долго ныть короткий зуммер.
Мне подмигнет знакомая звезда -
Она-то знает, что я чуть не умер.






* * *




Краснеют стыдливо цветочки
В желтеющей ауре свеч.
Целую твои ноготочки,
И выше... до линии плеч.

Касаются нежные руки
Моих седоватых волос.
Прости за сомненье и муки,
За каждую капельку слёз.

Желанье метафорной строчкой
Затлеет и вспыхнет огнём.
И жаркою тёмною ночкой,
И белым божественным днём.

Хотя бы вот в этом, немногом,
Хочу, как Всевышний, - творить.
Позволь на минутку стать Богом
И нежность тебе подарить.






* * *




Твоя душа еще в тени
Былых горячих стрел Амура,
Но оглянись, если не дура,
В глаза, как в будущность, взгляни.

Еще не явь, уже не сон.
Стрела запущена из лука.
Сольются взгляды, и без звука
Сольются души в унисон.

И я, как лекарь, заверну
Больную душу в душу-пластырь
И не навязчиво, как пастырь,
С надеждой будущность верну.






Лицемер




Я сам собой, увы, изобличен,
Что женщиной одною увлечен.
Не может быть, поверить не могу!
Не пожелать такого и врагу.
Ведь я приличный, кажется, отец
И муж благопристойный, наконец.
Но в чем тут фокус, в чем тут парадокс,
Что я за ней хожу, не чуя ног-с.
А может, дело не во мне, а в ней?
В том, чье начало, чувство чье главней.
А, может быть, действительно она,
Хотя на вид немного холодна,
Своим огнем, незримо для меня,
Сама коснулась моего огня.
Но, так или иначе, но увы -
Я - лицемер и гордой головы
Не опущу пред слабостью своей,
Хоть от того мне горше и больней.






На берегу




Мне шум прибоя лечит нервы -
За тем, что я их берегу.
Не я последний и не первый
Стою на этом берегу.

А волны бьются там, где лодка,
Где деревянные мостки.
А синеглазая молодка
Моей не ведает тоски.

И ветер пену обрывает,
И хлещет мокрыми плетьми.
Но так, наверно, не бывает
С сорокалетними людьми.






* * *




В каждом сердце есть правда и ложь,
Похотливости пьяный дурман.
Эту смесь на соблазн умножь
И получишь любовный роман.

Тяжело не прелюбодеять.
Это против себя устоять.
Это радости сдавленный крик,
Не греха и не святости лик.

Не хочу быть причастным ко лжи.
Дай мне силы, Господь, одолжи.
Я верну, как душа отойдет
В свой последний астральный полет.






Я приеду




Я к тебе скоро приеду по зимнику.
На буровой жил монахом и схимником.
Утром крещусь на иконы, как водится,
Чудишься мне в Пресвятой Богородице.

Сосны за окнами - стройными вышками.
Дни наши лучшие - в памяти вспышками.
Наша любовь отмечается вехами,
Но до конца мы ещё не доехали.






Молчание




Парами чайки летают над речкой,
Что - то друг другу сквозь ветер кричат.
Сверху им видно, как два человечка
Вполоборота друг к другу молчат.

Чайки кричат до истерики, слёзно,
Невыносимо и мирятся вновь.
Если молчание - значит, серьёзно.
Вполоборота какая любовь?

Если молчание - это серьёзно.
Эта картинка, увы, не нова.
Катер уйдёт, и потом будет поздно
Многопудовые двигать слова.






Пролог




Вот и в Тюмень пришла пора,
Когда поэзия повсюду.
Я удивляюсь, будто чуду,
Преображению двора.

Во взгляде осени - пролог
И предпоследняя истома,
Которая влечет из дома,
От неразгаданных тревог.

Навстречу дама из ЖЭУ.
И я ей честно отвечаю:
Жилплощадь - в норме, но скучаю.
Да местный я, вот здесь живу.

Во взгляде дамы тает лёд,
Хотя толкуем о реформах.
В её глазах и стройных формах
Борьба с желанием идёт.

Как листья золотых берёз,
Роняю слог высокой пробы,
Зимою будущею чтобы
Не разувериться до слёз.

Но что поделать, если всё ж
Горят желания во взглядах,
Улыбках, мыслях и нарядах,
Куда тут денешься, Серёж?






* * *




Мы друг без друга проживём.
Но встретимся ещё, конечно,
В толпе глазами и неспешно,
Надменно мимо проплывем

Как пароходы на закате.
В далёкий рейс к последней дате
Уйдём, не думая о ней,
Теряя берег и друзей.

Один из нас, кто плыл небрежно,
Найдёт свой айсберг неизбежно.
И в этот миг все в мире скрипки
Сравняют слёзы и улыбки.

И в этот миг вернётся взгляд
Туда, где много лет назад...






* * *




Легко ли нам себя винить?
Привычкой нежность заменить
И вырастить из чувства долг,
Но только есть ли в этом толк?

Легко ли нам себя винить?
Как не заметно рвётся нить!
И год за годом, день за днём
Мы вместе порознь живём.

Связать бы вновь, соединить,
Однажды порванную нить.
Но боль останется в залог -
Мешаться будет узелок.






Мужичина




Нет мне, мужичине,
Счастья в жизни личной.
Говорить об этом
Вроде неприлично.

Вот я стану старый,
Вот я стану древний.
Будет божьей карой
Мне житьё в деревне.

Не с кем молвить слово.
Разве только с тенью?
Деточки живого
Предадут забвенью.

И пойду я полем.
И пошлю всех лесом.
И не стыдно, что ли,
Быть седым повесой?

Что мне, мужичине?
Не бывать кручине!
Пить, гулять публично...
Хоть и не прилично.






* * *




В её глазах бездонный холод.
Не греет стылая заря.
А я, увы, уже не молод
Срывать с подмёток якоря.

Слова застряли где - то в глотке,
Внутри эмоций, в глубине.
Как вой сирен подводной лодки,
Которая лежит на дне.

Внутри торпеды рвутся с болью,
Круша незыблемость основ...
И разъедает раны солью
Из недоеденных пудов.

Куда уйдёшь с подводной лодки?
Бог весть кому моё плечо...
Убрать осколки, выпить водки.
Потом ещё, ещё, ещё...






Клубочек




Ещё платить армадой строчек
За рифмы, образы, наитье.
Казалось, жизнь свилась в клубочек,
Мотая годы нить за нитью.

Хотя неведом счёт, но пени
Нащёлкали, и может статься,
Что я взбегаю по ступеням,
Чтоб напоследок оторваться.

Ещё ступенька, шаг - и в мире
Высоких нот взорвутся трубы.
Греховно в праведной квартире
Сойдут с ума слова и губы.

А после будут горы строчек
И пыткой долгое наитье.
И вдаль распустится клубочек
И станет тонкой - тонкой нитью.






* * *




Любовь счастливая - не всем,
А только избранным богами.
Мы - грешники, но, между тем,
За нашу я - двумя руками...

Иным и ангелов эскорт -
Давно обыденность, не вехи.
А нам с тобою не помехи
Такси, купе, аэропорт.

Хотя нам счастья не дано
Быть вместе, но и так немало:
У нас почти что как в кино -
Мосты, паромы и вокзалы.

Разлуки, встречи без конца.
Мы в этом веке заблудились.
А наши грешные сердца
Давным-давно соединились.






* * *




Неужели ты снова в Тюмени?
На морозе зарделось лицо.
Прозвенели студёно ступени,
И рояльно вздохнуло крыльцо.

Ты вошла, как внезапно приснилась.
И с порога - весёлый вопрос,
- Ну, голубчик, скажи-ка на милость,
Ты зачем так небрито оброс?

То да сё, шоколадка, чаёчек...
Самовар от работы упрел.
И неловкий сперва вечерочек
И расслабился, и подобрел.






Королева




Ты - королева бабочек Весны!
Вокруг тебя аналоги элиты.
Не писаные правила тесны
Для крылышек подобострастной свиты.

Прости, не верю в искренность твою.
Ведь столько раз доверчивостью битый,
Давным-давно у света на краю
Стою я женской нежностью забытый.

Твоя улыбка очень хороша.
А взгляд - ну, просто ангельское пенье!
Но так боится холода душа
Сиятельного волеизъявленья.

Как мотылёк, летящий по лучу,
Одной любовью злой полу- убитый,
Догадываюсь, чем я заплачу
За вход в твою спасительную свиту.






В лесу




В пустом лесу лишь мы с тобой,
В прожилках паутины,
Да облака над головой -
Плывущие картины.

Печаль осенняя светла,
И дышится озонно.
Ты на листву сама легла
В пальто демисезонном.

Я отгоняю муравья
С листа своим дыханьем.
Мы стали вместе, ты и я,
Частичкой мирозданья.

А в паутине, как в судьбе, -
Зияющие дыры.
Мы унесём их на себе,
Но в разные квартиры.






Паинька




Она такая паинька, такая...
При ней не балагурь и не дыши.
Моя душа пылиночки сдувает
С её - ну, очень правильной души.

А вот в моей - шумят ветра до свиста.
А то молчат, как будто в горле ком.
Бываю я порывист и неистов,
А иногда - и тёплым ветерком.

Но для неё - добряк и даже кроткий.
Хотя обычно резковат слегка,
Что по моей замечено походке,
И даже, говорят, издалека.

Она ж такая чуткая чудачка.
Кого - то пожалеет всё равно.
Ну, кошку там... бездомную собачку
И героиню слёзного кино.

А вот меня она не пожалеет,
И слава Богу - меньше будет слёз,
Когда утихну ветром по аллее,
Оплаканный листочками берёз.






* * *




Очнулся как - то в неглиже
День меланхольный,
И понял - раненой душе
Почти не больно.

И снова начал светлый стих
Ваять крылато.
Для милых женщин, всё для них.
Хотя чревато...

Он стольких от неверья спас,
Нуждаясь в друге.
Повеселели сотни глаз
По всей округе.

И, задевая женских душ
Златые нити,
Он темпераментных и клуш
Слегка похитил.

Потом настал уже черёд
Железной леди.
Казённый взгляд её, как лёд.
Душа из меди.

Она - в структурах, неумех
Гнобит за дело.
Но также пахнет, как у всех,
Шампунем тело.

И каждый день - как по клише.
Всё протокольно...
А бронированной душе
Её не больно.

А он не смог в её бомонд
Вписаться, право...
И вот набычил горизонт
Свой глаз кроваво.

Над ним из туч скрутилась нить,
Нависла бровью.
Ну, что тут можно изменить
Своей любовью?

Видать, распахнутой душе
Дневного света
Вновь меланхолить в неглиже
На склоне лета.






* * *




Мой мир возвышенных сомнений.
В нём - свет классических стихов,
И мрак любовных похождений,
И полумраки кабаков.

А вы чисты всей гаммой света!
И вам дано так много знать,
Но сердце русского поэта
Вам южным сердцем не понять.

И с вашим дагестанским летом,
Где свежесть утра - вы сама,
Никак не совпадает цветом
Моя сибирская зима.






Студентка




Здесь особые грани и рамки,
А точней - безграничность до дна.
С однокурсницей, тайно от мамки,
В ресторан забурилась она.

И с мужчинами флирт откровенный,
Обнажённый словесный интим...
Ах, как хочется быть современной,
Как понравиться хочется им.

Но не знает красавица эта,
Что душа может в сизом дымке,
Между пальчиков, как сигарета,
Незаметно истлеть в кабаке.






* * *




И Млечный путь, и ночь, и телефон...
Слова куда-то в вечность улетали.
И выглядело прошлое, как фон,
Но мы на нём себя не понимали.

А ночь уже имела бледный вид.
И звёзды нам, и те светить устали.
Конструкция любви, точней, детали
Не вписывались в логику обид.

А звёздам всё известно свысока -
Как души от бездушья тяжелеют.
Пройдут прозрений долгие века,
Пока друг друга люди пожалеют.






* * *




Когда любви меж нами нет,
А только страх перед потерей:
А вдруг однажды хлопнет дверью
И не откроет тыщу лет?

Тогда я грустное житьё
Своим пророчеством измерю.
Что будет - знаю, да не верю
Я в это знание своё.

Парадоксальность бытия -
Молчанье слёз, молчанье смеха.
Где святости земной прореха,
Там грешны все: и ты, и я.

И в этом нет ни чьей вины.
И я, и ты - за постоянство.
Но пустота, точней - пространство,
Пугает тьмою глубины.






* * *




Ты пока в колечке
И судьба в кольце.
Сядешь на крылечке
С грустью на лице,

И вдохнёшь глубоко
Вечера пастель.
Кинешь одиноко
Ноченьку в постель.

Утром невесомо
Пустота опять...
И аэродромом
Кажется кровать.

Вдовое колечко.
Золотая медь.
Так ведь можно свечкой
Тихо догореть.






* * *




За пятьдесят - не возраст это.
Да, не весна уже... И что ж?
А где-то так, в закатность лета,
Когда особенно хорош
Сентябрь бронзовым отливом
И позолотой в голубом,
С грустинкой неба ни о ком...
Ещё он может быть счастливым.






* * *




Любовь - это счастье
И солнечный Рай.
Ты только ненастьем
Её не марай.

И розы, и маки,
И святость, и ад...
Как влюбишься, так и
Творишь невпопад.






* * *




Время пришло - за увалом
Скроем волненье и дрожь.
Долго для нас вызревала
В поле озимая рожь.

Мысли уносятся эхом
В даль убегающих лет.
Вот я, душа, и приехал
В нежно - ласкающий свет.

Пахнет и хлебом, и мятой.
Глухо волнуется кровь.
Золотом, рожью примятой
Вызрела наша любовь.






* * *




Потом, когда зиме конец,
Когда ручьи придут в движенье,
И март до головокруженья
Коснётся множества сердец,

Придёт апрель тепло сулить.
Остаток снега серой шнягой
Забудет под скамьёй, дворнягой
Оставив жалобно скулить.

Когда ручьи замедлят бег,
Когда посмотрит вечер букой,
И расстоянье станет мукой,
Потом, когда растает снег,

Вдруг станут комнаты тесны,
А дни мечтами перегреты,
И нам отдаст ключи от лета
Консьержка в облике весны.






* * *




Над водью чайки хищно рыщут.
Крадётся туча тёмной птицей.
На берегу «Долина нищих»
Блестит металлочерепицей.

Гроза сторонкой отгремела
И смолкла дальним отголоском,
Открыв оранжевое тело
Заката узенькой полоской.

И он сиял в озёрных бликах,
И расширялся к старой башне,
Оттенки бронзовые скликав,
Он превращал их в день вчерашний.

И, нежась на озёрной глади,
Закат уменьшился до точки.
А я, твоей улыбки ради,
Огромный мир сжимаю в строчки.






С утра




Вы, мадам, ещё в постели?
Просыпайтесь сей же час!
Я с утра любовной трелью
Надрываюсь тут для вас.

Не смотрите, что я хворый,
Седоватый мальчуган.
Я на енто дело скорый,
Извиняюсь, хулиган.

Ведь с утра - оно свежее...
Ярче, чувственней с утра...
Прикоснёшься к нежной шее -
Пробирает до нутра.






* * *




Как живётся тебе одной?
Как встаётся тебе утрами?
День сегодня такой больной -
Крестовиной в оконной раме...

Для кого же я тут пишу
Во дворе золотою кистью?
Для кого я тогда дышу,
Осыпая с деревьев листья?

Для кого я тогда кричу
Звонкой рифмой о русской доле?
Для кого я тогда молчу
За рекою широким полем?

Пой свободную песню, пой!
Будь картиной в оконной раме.
Что же я, такой молодой,
Просыпаюсь один утрами?

Я мечтою себя лечу
И касанием белых клавиш.
И любви за здравье - свечу...
Ну, а ты ей - за что поставишь?






* * *




Свет фонарей. Пустая Первомайка.
И мы, Тюмень, опять с тобой вдвоём.
А знаешь что, дружище, а давай-ка
К весёлой однокласснице зайдём.

Там будет чай, наверно, с пирогами.
Ну, как, воображение влечёт?
Мы на диван усядемся с ногами
«И тихо так беседа потечёт...».

Фотоальбом. Кто умер, кто женился...
Про этого глаголют в новостях.
...А, может, чудный вечер мне приснился
У милой одноклассницы в гостях?






* * *




...А утро обновой
В воскресной тиши...
Я нежное слово
Возьму из души.

Достану ладошкой
Напиться тебе.
И, может, немножко
Останется мне.

Возьму осторожно,
Чтоб не расплескать.
Ещё ведь возможно
Счастливыми стать.






* * *




А ты подкрасишь седину
И полетишь по белу свету
Преступно отомстить поэту
За непонятную вину.

Потом настанет день суда.
А, может, и не день, а вечность.
Уметрономит быстротечность
Из крана каплями вода.

И, тишиной своей звеня,
Где вечность будет каплей виснуть,
Захочешь так в объятьях стиснуть
Невиноватого меня.

Ведь вся вина из чепухи.
И ты прошепчешь: «мой мальчишка».
Но нет меня, а только книжка,
В которой - грустные стихи.






* * *




Встречей с тобой не надышишься.
Бронзово смотрит заря.
Чуешь, дыхание слышится
Чистых полей октября.

Солнышко осенью кислое.
Низкая облачность, грусть.
Так и зацепишься мыслями
За депресняк. Ну и пусть!

Надо писать, но не пишется
Этот роман без тебя.
Как без меня тебе дышится
Бронзовостью октября?






* * *




Скрипит снежок, похолодало.
Молчат ветра, молчим и мы.
Звучат шаги на полквартала,
А кажется - на ползимы.

А нам с тобой легко и просто...
Ах, этот вечер - красота.
Ты незначительного роста,
Но понимаю - высота.

Шаги - то ровно баритонят,
А то сопранностью качнут.
Деревья снежно ветки клонят,
Сейчас вальсировать начнут.

И никуда уже не деться
От этой музыки шагов.
Давай, зайдём ко мне погреться
На пару чайных, тёплых слов.






* * *




А день всё ждал и ждал знакомый звон
Сквозь лабиринты нервов телефона.
Но тишина... И огорчился он,
И потемнел на фоне небосклона.

Он не поверит больше никогда...
Доверье - только истине и свету.
Проходит ночь, а кажется - года...
Он истину опять забудет эту.






* * *


«...в декабре... там женщина осталась...»

    В.Белов.



Она осталась в декабре,
А он ушёл в промозглость ночи.
Зима увязла в серебре,
И вот уже весна хохочет.

И лето звонкое дрожит
В траве кузнечиком, но тщетно...
Любовью кто не дорожит,
Но любит - любит безответно.






* * *




Любовь-невидимка
Из жизни пропащей
Пробилась сквозь дымку
Фрегатом летящим.

Но вот накренилась
И скрежет по борту.
Почти что разбилась.
Пугнули абортом.

Едва народилась,
А ей угрожают...
За что же немилость?
Других нарожают.






* * *




Я этот стих перетрясу,
Где о тебе душа изнылась.
Где уповал на божью милость,
Блуждая в жизненном лесу.

Я этот стих перепишу,
Где нет счастливых толкований,
Где веет прелостью страданий.
А изначальный - порешу.

На свежий девственный листок
Свеча свои уронит блики.
Возникнут личики и лики,
И смысловой иной исток.

И стих появится иной,
И женский лик - подарок Бога.
Пускай не праведницы строгой,
Обычной женщины, земной.






* * *




Мы с женщиной одною под дождём
Вбежали под стекляшку остановки.
И я сказал: ну, ладно, переждём...
И встретил взгляд смущённый и неловкий.

А ливень стал субтильно моросить
И по - актёрски в этот образ вжился.
«Вы замужем?» - хотелось мне спросить.
Хотел спросить, но как-то не решился.

Она продрогла в платьице льняном,
Но подошёл автобус из дождинок...
А я был в измерении ином
И выливал там вечность из ботинок.

А дождь хотел и дальше моросить,
Но горизонт открыл полоску света.
Эх, надо было всё-таки спросить...
Спросить об этой женщине у лета.






* * *




...И когда равнодушьем убит каждый миг...
Воскресаю библейски под утро из книг,
Заявляя наивно на счастье права...
Но лукавый дежурит, фильтруя слова.
И меня же казнят, призывая к стыду.
Мол, гореть мне за ревность посмертно в аду.
Только смолоду честь надо очень блюсти,
Чтобы душу свою от разврата спасти.
И когда-то потом в неизвестном году,
После смерти узнаю, что жил я в аду.






* * *




Кому она, осень, понравится.
Где золото листьев - обман?
Наверное, желтым отравится
Осенний промозглый туман.

А полдень рябиновой падугой
Горчит перезрело вином.
Но после дождя ярче радуги
Рябина горит за окном.

Кому она, осень, понравится
Холодной, дождливой порой?
И как одному с этим справиться?
И что ещё хуже - одной...






* * *




Давай, пока нам хочется...
Давай, пока весна...
Я знаю - одиночеству
Хоромина тесна.

Давай, покуда можется...
Какие нам года?
Душа к душе приложится,
Возможно, навсегда.

Давай, пока мы нравимся...
Давай, пока цветём...
Да с чем угодно справимся,
Покуда мы вдвоём!






* * *




Нет, без любви не сумею...
Я без любви не смогу...
Вот потому и робею,
Вот потому и бегу.

Город звенит и грохочет.
В шуме вращаюсь и я.
Кто в этой жизни не хочет
Ласкового бытия?

Я без неё не умею...
Я без неё и на треть...
Небо бездонно синеет,
Если с балкона смотреть.

Город шумит и грохочет.
Он безнадёжен. И я...
Кто в этой жизни не хочет
Ласкового бытия?






* * *




Я вернусь в любимый город,
Одинокий и свободный.
И к тебе скачусь за ворот
Дождевой водой холодной.

Я вернусь дождём шумящим.
Буду прыгать по каменьям.
Нет, сначала моросящим,
Одиноким сожаленьем,

А потом уже потоком
По асфальтовым дорожкам...
Прикоснусь небесным соком
К твоим пальцам в босоножках.

Я вернусь и это точно -
Вылить в город перегретый
Душу нежности построчно,
Нашей песней недопетой.






* * *




Они друг от друга ушли, улетели.
Их души привольною волей запели.
И нет обязательств друг к другу... Свобода!
И манит соблазн незнакомостью брода.

Подумаешь, сердцу немножечко больно.
Зато наполняется жизнь глагольно.
Лежать на песке, загорая на пляже,
И, может быть, рядышком кто-нибудь ляжет.

Сидеть дотемна в кабаке. Оторваться.
Но чтобы домой до рассвета добраться.
Усталый фонарь, одинокий сутулец,
Проводит домой из грохочущих улиц.

Так что же важнее любовь или воля?
Без ласки, взаимности, но и без боли.
Есть мненье одно среди множества мнений:
Свобода - лишь рабство своих заблуждений.






* * *




Не то, что прохладно, а холодно...
Но мы тут по грустному делу.
Любимая выглядит молодо,
Хотя и слегка поседела.

Я здесь - как незваный, непрошенный.
Золовки беззлобно судачат.
По самому в мире хорошему
Моя ненаглядная плачет.

Склонила на памятник голову
В безвременной скорби по мужу,
А в сердце заходится колокол.
А ворон над кладбищем кружит.

И дела нет времени вздорному
До этой печальной картинки.
Стекают по мрамору чёрному
Блестящие вдовьи слезинки.

Смотрю в её глазоньки синие.
Но я не волшебник, а значит -
Стоять и терзаться в бессилие.
...Любимая женщина плачет...






Энергетика случая




Можно всё упростить,
Сильно совесть не мучая.
Но себе не простить
Энергетику случая.

Я один, ты одна.
Но бывает, случается...
Эксклюзивности сна
Где-то в жизни встречаются.

Душу можно до дна
Осушить одиночеством.
И займётся она
Стихотворным пророчеством.

И такой передел
У души до безбрежности...
Только вот не у дел
Энергетика нежности.






* * *




Неужто мы уже не те
По отношенью к красоте,
Взаимной нежности сердец
В холодном золоте колец?

Когда любимой всё равно,
В душе становится темно.
И болью полнится она.
А если боль достигнет дна?

Не дай нам Бог слить красоту
И взбаламутить чистоту.






* * *




Ждала, но устала... А я - то
Тебя отличал от других.
И душу мне женщина чья - то
Согрела в ладонях своих.

Как мельница, Время мололо
Судьбу, жерновами вертя.
И ангелы женского пола
Спасали любовью меня.

Я жил возле ада и рая,
Но рядом со мною - не ты.
Светилась желаньем другая,
Спасая меня у черты.






* * *




Звёзды - небесные силы.
Вечный, холодный покой.
Что же на Родине милой
Я одинокий такой?

Снова прощаемся ночью
Возле ступеней крыльца.
След на снегу многоточьем.
Нет многоточью конца.

Вот проводил и печалюсь.
Вновь одиноко идти.
Мы с этой ночью встречались,
Где-то на млечном пути.






* * *




Я верил весною в любовь
И летом коротеньким верил.
А осень печальная вновь
Пришла и стращает потерей.

Я верил, и сила любви
Меня поднимала над бездной,
А осень в закатной крови
Стонала, что всё бесполезно.

Я верил, но нет, не просил...
Но ангелы всё же летают...
И столько божественных сил
Любовь сохранить помогают.






* * *




Ты для неё не самый главный?
Оставь и времени не трать.
А вечер пусть не очень плавно
Стихами падает в тетрадь.

Уронит грустные словечки
На час, а может - на века.
Горячий воск стечет по свечке
На белый край черновика.

Когда поймёшь, что безответна
К твоей душе её душа,
Любовь сотрётся незаметно
На острие карандаша.






* * *




В постели, конечно, ты сладкая, нежная.
И в жизни с мужчиной колючкой не будь.
А в душу свою, будто в комнату смежную,
Ты зря не позволишь ему заглянуть.

Играешь мужчиной, не очень и мучая...
Немного гордыни, всё прочее - шлак.
И колешь не часто - от случая к случаю,
Но душу его превращаешь в дуршлаг.

А он всей душой для тебя, для единственной,
Зари зачерпнёт, с умиленьем дыша.
Но только ли сказочным светом, таинственным
Сквозь колотость ран изольётся душа?






* * *




Не плачь, любимая, не хнычь.
Ведь я, хотя и старый хрыч,
Но для тебя ещё могу...
Но мы об этом - ни гу-гу...

В кругу подруг опустишь взор,
И - мимолётный разговор...
-Ну, как вообще...? - Да, так, ничо...
-Тебе бы мужнино плечо...
Ведь наша долюшка - Бог весть...
-  Ну, муж, не муж, а вроде - есть...
-  Мы слышали - не молод он,
И говорят - не Аполлон.

... И ты подумала им вслед,
« Моложе вас на много лет!».
Не плачь, любимая, не хнычь.
Я - твой надёжный старый хрыч.






* * *




Я в её огороде
Чернозем ворошу.
Вроде бы на природе...
И озоном дышу.

Вроде так бы и надо:
Дом, семейный причал...
Век бы лучики взгляда
На себе изучал.

Взгляд подруги синеет,
Тихой тайной маня.
Но чего-то не греет
Он сегодня меня.

Побелить облепиху,
Осторожно ступать...
Как мне только не лихо
Эти грядки копать?!

Я б стихи спозаранку
Сочинял - и в народ...
Но влюбился в крестьянку
И теперь - огород.






* * *




С утра погодушка не та.
И при отсутствии зонта
В душе и сыро, и сквозняк,
И как-то всё идёт не так.

Кому бы душу отворить,
О том - о сём поговорить?
Кто не начнёт права качать
И с кем приятно помолчать.

Кому бы, с кем бы и когда?
А с неба капает вода.
Стекает за воротничок.
Я о своей хандре - молчок.

И никому, и никогда -
Про капли с неба в холода.
Не думать, не вздыхать о ней,
Иначе будет холодней.






* * *




А помнишь, я к тебе пришёл,
И был употчеван блинами?
Томился вечер между нами,
Но дальше этого не шёл.

Затем - пальто, пожатье рук...
А после - сожаленья строчка.
-  Кто он такой? - спросила дочка.
-  Да так, один старинный друг.

Хочу забыть, но нет, не то...
Придти бы и, как птах на ветке,
Присесть в углу на табуретке
Сопя нахохлено в пальто.

Давно уже - не модный шкет.
Скорей, послушный, кроткий инок.
И снова бы вода с ботинок
Стекла на вымытый паркет.

Я был бы рад к тебе придти,
И ты б меня поила чаем.
Но сей маршрут - не назначаем,
Он вне подобного пути.






Письмо женщины к женщине




Благодарю, красоточка, за мужа.
Поношенный, но к жизни не угас.
Пусть он, такой-сякой, тебе не нужен,
А мне мужчина этот в самый раз.

И я его такого приласкаю.
Лохматости приглажу, коль взялась.
Хотя немногих в душу я впускаю,
А вот его впустила, не боясь.

Я не пойму, за что он не в фаворе?
Заботливый и ласковый такой.
Видать, ещё ты не хлебала горя,
И не жила с поникшей головой.

Благодарю, красоточка, за мужа.
Скажу тебе, подруга, без прикрас:
Не он тебе, такой принцессе, нужен,
А мне мужчина этот в самый раз.






* * *




Ей так хотелось верить в сказку,
Так у нее вздымалась грудь!
Её подарить хотелось ласку
Кому-нибудь, кому-нибудь.

И он хотел дарить остатки
Своей души на все года,
Чтоб одиночества повадки
Судьбой не стали навсегда.

Она по нежности скучала.
И он по нежности скучал.
Она флюиды излучала,
И он их тоже излучал.

Ведь жизнь без радости и ласки -
Душе и посох, и сума.
Бывает, что поверишь в сказки,
От счастья соскочив сума.






* * *




Рад я внезапному лету
Посередине зимы.
Многие в стужу согреты
Счастьем своим, вот и мы...

Пользуйся мною, как летом,
В эту студёную звень.
Ежели ты не с приветом
И улыбнуться не лень.

Радость негромкая эта
Светится, в душах звеня.
Что ещё нужно поэту,
Если ты любишь меня?






* * *




Что ты, дождь, нашептал
Синей грусти в окно?
Я от грусти устал,
А тебе всё равно.

Что ты, ветер, натряс
Мне печали с рябин?
Я и так в ней увяз
До последних седин.

Что ты, ночь, намела
Бела снега во сны?
Стало меньше тепла
От весны до весны.

Стало меньше весны
И суровей стал быт.
Приходящей во сны
Я давно позабыт.

Это веха, порог,
Хоть и тема тонка.
Всё имеет свой срок
От звонка до звонка.






* * *




А знаешь, я к тебе приеду.
Возьму - внезапно соберусь
На скорый поезд и - к обеду,
Сквозь всю заснеженную Русь...

И пусть огнями полустанки
Скользят неслышно за окном,
А я любви своей останки
Хочу залить вином и сном.

И всех прощу душою всею,
И не печалюсь, и не злюсь.
В окно купе на всю Рассею,
Как на икону, помолюсь.

Дай силы с прошлым распрощаться
И утверди на склоне дня
В намеренье не возвращаться
Туда, где предали меня.






Пейзаж




Зачем пришёл сюда опять?
Мы здесь вдвоём бывали.
Но радость будет навевать
Пустой пейзаж едва ли.

Река, мосты... Не то, не то!
Скамеечки, дорожки...
Да, вот же - девочка в пальто
Бросает в воду крошки.

Давно остыл июльский зной.
Всё чаще дождь по крышам...
Седеют кроны желтизной
У невысоких вишен.

И опадает этот цвет
Разлуки между нами,
И об гранитный парапет
Он плещется с волнами.

Пронзают чайки синеву
Между водой и небом.
И крошит девочка в Неву
Для них кусочки хлеба.






* * *




Последнее дыханье холодов.
И мы продрогли в двух шагах от мая.
Планета по орбите пролетая
Нам прибавляет прожитых годов.

В предчувствии душевной теплоты
Доверься интуиции поэта.
И неслучайно в двух шагах от лета
Мы вместе оказались - я и ты.

Последнее дыхание зимы.
Её снега, хотя заметно тают,
Невидимо куда-то улетают.
Когда - нибудь, наверное, и мы...

Когда-нибудь, потом, но не теперь.
Закончились и холод, и ненастье,
И мы с тобою в двух шагах от счастья,
В которое для нас открыта дверь.






Любовный треугольник




Она его всю жизнь хотела.
Она его всю жизнь ждала.
Чуть-чуть души, немного тела...
И всё б на свете отдала.

Она стояла на погосте
У православного креста,
-  Привет, хороший мой. Я в гости, -
Шепнули скорбные уста.

-  Я знаю, ты любил супругу,
Но это, знаешь, не претит...
Мне приходить к тебе, как другу
Сюда никто не запретит.

Прошло полгода. Недалече
Она устроилась навек.
И как-то подошёл под вечер
Истёртый жизнью человек.

Он убирал листву от липы.
Тряслась седая голова.
И еле-еле, через всхлипы,
Он выговаривал слова,

-  Я знаю, ты его любила.
Он был на речи-то мастак.
А я - тебя... Всю жизнь сгубила...
Теперь - моя! Хотя бы так...






* * *




В свободное сердце, такое пустое,
Любовь, как болезнь, проникает весною.
И одновременно в аду и в раю
Опять за неё ты стоишь на краю...

И бьёшься, и рвёшь серый день на полоски,
А голос печали - в хламьё, в отголоски.
И веришь: пойдёшь за неё до конца,
И нету на свете милее лица.

И снова душа приоткрыта для света.
Её глубина чем-то нежным задета.
И светится счастьем, как будто в бреду,
Себя ощущая в бессмертном ряду.

Любовь эпидемией в сердце пустое
Весь год проникает, но чаще весною.
И если влюбился - ты снова в раю.
Вернёшься в реальность - стоишь на краю...






* * *




Ещё не всё от жизни взято,
Она не всё тебе дала.
Не все любимые распяты.
Ещё не всех ты предала.

Продешевила за коврижки
В шальной, блестящей суете.
Не за дела, а за делишки
На страшном спросится суде.

А там за всё платить придётся.
И за истерзанность сердец.
И как верёвочка не вьётся,
А где-то есть её конец.






* * *




Не уезжай, я загрущу
И умываться перестану.
Я без тебя убогим стану
И бородищу отпущу.

Не уезжай. Прошу, прошу...
А то балдеть начну я с горя.
Зачифирю, забеломорю.
Возможно даже анашу...

Не уезжай. Пойми, пойми,
Мне без тебя на кой вот это
В деревне солнечное лето?
Страсть к путешествиям уйми.

Не отдавай меня посту,
А то забью входные двери.
Замкнусь в квартире, как в пещере,
И первобытно обрасту.






* * *


« ... ещё не разлюбившая меня...»

    В. Белов.



На старом снимке мы ещё вдвоём.
Ещё смеёмся в жёлтых брызгах света.
За нами в дымке падугою лета
Волнуется пшеничный окоём.

А мир был снисходителен и мил,
И время замечательное было.
И ты меня ещё не разлюбила,
И я себя ещё не обронил.






* * *




В Отечестве лирик отнюдь не король.
Намного скромней у писателя роль.
Всего лишь покрасить мир солнечной кистью,
Глубины сознаний очистить до истин.
Но если я лир, то оружием слов
Держать мне незыблемость русских основ,
И в колокол бить, своей рифмой звеня.
Поймёшь ли ты в этом порыве меня?
Я в городе гулком, в бетонном лесу
Зачем-то к тебе свою душу несу.
А в городе - стены, дома и домищи.
И окна - глаза, а точнее - глазищи.
Карнизы, резная лепнина, амуры,
Колонны и шторы, за ними - профуры.
И всё это вместе - твой внутренний мир.
Зачем тебе нужен какой-то там лир?!
Я в каменных джунглях, как в тихом лесу,
Светло и возвышенно душу несу.
Но голодно веку - провисла до днища
И окаменела духовная пища.
Дорога, увы, не всегда хороша,
И бьётся, и бьётся о камни душа.






УХМЫЛОЧКА

МУЗЫ









Пылесос




Шумит натужно пылесос.
Он любит нашу пыль в засос.
А мысли только об одном
Покрытье мягком, половом.

Он про любовь дорожке врёт
И гладит щёткой взад-вперёд
Её, палас, ещё ковёр.
Но отключается мотор,

И вытряхается бачок.
И пылесос в углу - молчок.
Ну, что за жизнь?! Такой отстой!
Опять в углу, опять пустой.






* * *




Подняли тётку на костёр
Средневековья.
Он языки свои простёр
До изголовья.

И вместе с ней сгорало зло
И голосило.
Его куда-то вдаль несло
И уносило.

На площади сгорало зло.
Трещали мощи.
Вот ведь кому-то повезло -
Теперь без тёщи...






ПАРОДИИ







Не угодил


«Я за ночь разлюбила поэта»

    Юлия Ковальчук.



Я за ночь разлюбила поэта.
Бестолковый такой кавалер.
Всё стихи да стихи до рассвета.
Издеватель, мужлан, изувер






* * *


«Из мебели мне нужен только пол»

    Анжелика Кръстева.




Бессеребренница



Отдам соседям стулья, телек, стол.
Отдам кровать, на кой она поэту?
Отдам «Стинол» с тарелкой винегрета,
Который уплывёт дарами лета
Обратно в огород, луга и дол.
А со стены сниму, отдам картину.
Потом ещё портьеру и гардину.
Отдам диван и вместе с ним мужчину.
От вдохновенья всё это отрину,
Себе оставив только женский пол.






* * *


«Что наша жизнь? Глагол!»

    Оксана Владимирова.




Глагольнулась



Пришёл. Встречала. Обнимала.
Пекла. Кормила. Наливала.
Лилось. Шампанилось. Шипело.
Смеялась. Говорила. Пела.
Умолкла. Сморщилась. Устала.
Угомонилась. Обломала.






* * *


Строчка из песни:

«Жениха хотела - вот и залетела...»




Всего один разочек спела.
И вот поди ж ты - залетела,
Стремясь взлететь на пьедестал.
А кто из звёзд не залетал?

Со сцены часто я кричу
О том, что жениха хочу,
Когда пою я для народа.
А что поделаешь - природа.






* * *


«Я люблю себя милую, нежную...

Потрясающую и сексапильную»

    Светлана Захарова.


Себялюбка



Я так себя, любимую, лелею,
Я так себя, желанную, хочу,
Что от себя, хорошенькой, балдею,
И от себя же, миленькой, торчу.

Ведь я нежна, прекрасна, сексапильна.
Себя своим признаньем завожу.
Люблю себя, любимую, так сильно,
Что от себя, наверное, рожу.






* * *


«...Я искусила белый свет...»

    Людмила Даничкина.




Переборщила



Я искусила белый свет.
И вот мне некуда деваться -
От мужиков отбоя нет.
Теперь придётся отдуваться.






* * *


Искала. Звала. Ошибалась.

Ревела. Смеялась. Ждала.

Спала. Просыпалась. Влюблялась...

Раскаюсь... Сначала начну...

    Светлана Шинкина.



Любила глагольную волю.
Искала. Ревела. Ждала.
В ромашковом сказочном поле
Смеялась. Влюбилась. Дала

Автограф всего лишь, и снова
Глаголить, влюбляться, идти,
Чтоб чудное, сладкое слово
В ромашковом поле найти.






* * *


«...А у поэта гости...раз, два, три...

Диван скрипел и плакал тоненько,

И рифмовались лишь тела,

А рядом Муза, но в агонии

Побилась чуть и уползла...»

    Анна Фарумда.




Рифмованный диван



Хотя скрипел диванчик внятно
И мог полдома разбудить,
Поэтам было непонятно,
Что нужно тихо уходить.

Ах, да, ещё и Муза билась
В клубке словарного узла.
Она, конечно, извинилась
И незаметно уползла.

Всю ночь поэтились диванно
И рифмовались до зари,
А утром это...надо в ванну,
Но рядом - дядьки: раз, два, три.






* * *


«Я Вас любила, и любовь, быть может,

Сползает вниз по телу вместе с кожей...»

    Даша Вольная.


Вариант 1


Расплата



Да, Пушкина любить - себе дороже.
Он гений, он ни в чём не виноват.
С меня стекла любовь, а с ней и кожа.
Расплата за грехи и плагиат.

Ну, как теперь любить и выйти в люди?
Без кожи видно мясо, жилы, кровь.
Скользнули к низу вместе с кожей груди,
А без груди - какая же любовь?




Вариант 2


Суперкамасутра



Когда настало утро
То разлетелась весть:
«Зачем нам камасутра,
У нас похлеще есть?!»

Ну, кто искусней может?
И где такой почин,
Чтоб до сползанья кожи
У женщин и мужчин...

Японцев зависть гложет.
Какой у них прогресс?!
Ну, где они без кожи
Видали поэтесс?!






* * *


«...Зря я однажды проснулась

Птицей без оперенья».

    Юля Снеганова.




Пташка

Я проснулась птицей
Неприлично голой.
Кажется, синицей.
Думала - бесполой.

Удивились птицы.
Что это такое?
Всё самцы-синицы...
Нет от них покоя.

За меня до драки...
Бьются, мама мия!
Воробьи - собаки!
Наглые такие.

Снегири, жуланы...
Без прелюдий, сразу...
Эти хулиганы
Те ещё заразы.

Я поправлюсь бражкой.
Поклюю варенья.
Ах, негоже пташкам
Жить без оперенья.






* * *


«...Я пала в объятья Шекспира...

Я пила с Пастернаком...

Я кинулась в ад вместе с Данте...»

    Дарья Днепровская.




Напоэтилась



Сидели, пили с Пастернаком.
Совсем немного - четверть с гаком.
Пришел Шекспир - упала в койку.
Потом, не помню с кем, - на Мойку...
У Данте в ад сигать училась.
Вот это зря - погорячилась.






ПРЕДЧУВСТВИЕ

СЧАСТЬЯ









* * *




Работа, труд и лишь потом
Ну, эти... Как их там - литавры,
И трубы медные, и лавры,
И новый стихотворный том.

Я в книгах не учу, как жить.
И сам не знаю, уж поверьте.
Я лишь хочу до самой смерти
С моею Лирою дружить.

И никому не говорю,
Как быть моей Руси полезным,
Воображением железным
Проткнув на Западе зарю.

Нет, я не склонен поучать.
Мне научиться самому бы...
Ну, если будет путь сквозь трубы,
Пройти и скромно помолчать.






Молитва 1




Господи, истины дай мне и силы
В городе гулком и в сельской глуши
И помоги сохранить до могилы
Твой отпечаток в сознанье души.

Господи, милости дай и спасенья
Толикой малой тебя повторить,
От понедельника до воскресенья
Нужное людям творить и творить.

Господи, смилуйся, каюсь я, каюсь.
Храмы не строил, ризы не шил.
Нет, я от смерти не отрекаюсь,
Просто не все свое согрешил.

Господи, смилуйся, каюсь я, каюсь.
Сколько ты дал мне - столько несу.
Нет, я от жизни не отрекаюсь,
Буду спасенным и тоже спасу.






Молитва 2




Прости, Господь, страну, где я родился,
Да изуверство помоги изжить.
Перед расстрелом царь за Русь молился.
Так дай нам, Отче, счастливо пожить.

И хорошо б любви несокрушимой,
Красивых, умных женщин, а не дур.
И максимум желания любимой,
И минимум желания структур.

Прости, Господь, я тут немножко злился.
Но больно мне за Родину, ей-ей!
Прости, Господь, страну, где я родился...
Хотя бы поколение детей...






* * *


«Тихая моя Родина»

    Н.Рубцов.



Нынче почти по Рубцову -
Наша деревня тиха.
В гору тропинка отцова -
Это начало стиха.
Взором окинешь округу -
Окна забиты в домах.
Боль за село, как за друга,
Выразишь разве в словах?
Ветром катается склянка,
Срезаны все провода,
И безработная пьянка
Тихо ушла в города.
Что же мы всё без молитвы?..
В поле бульдозер забыт.
В ходе невидимой битвы
Даллесом хитро подбит.
Нет здесь ни трезвых, ни пьяных,
Только гуляет норд-ост.
И зарастает бурьяном
Ставший ненужным погост.
У переправы, на спуске -
Грустная синяя даль.
Я не грущу, просто - русский,
Просто мне Родину жаль.






Сварщик




Я вел автобус рейсовым маршрутом.
Но вот досада - срезан «центровой».
В степном поселке, сквозняком продутым,
Мне сварщик помогал, ровесник мой.

И с пареньком, мне незнакомым прежде,
Под «ЛАЗом», на укатанном снегу,
В промасленной и грубой спецодежде
Мы ощутили ребрами пургу.

В мазуте, на ветру, в железном звоне
Мы провели нелегкие часы,
А пассажиры в стынущем салоне
В воротники попрятали носы.

Но вот ремонт закончен. Я уже
Трясу в руке деньжищу за работу,
В своем гостеприимном гараже
Приученный к подобному расчету.

В глазах у парня вскинулась досада,
Когда кулак с деньгами я разжал.
Он только хмыкнул и сказал: «Не надо!»,
И руку на прощание пожал.






Кедр




В лесу деревья, как в одной стране, -
Одна на всех ветров тяжелых доля.
А этот кедр заблудился, что ли?
Трясёт, стоит кудрями в стороне.

Гудит, как океан, сосновый лес.
Над головой вздыхает глухо хвоя.
Деревья спят и бодрствуют, стоя,
А я не видел в чудесах чудес.

А ветер отрезвляющей струёй
Срывает вниз давно сухие сучья,
Рождая непривычные созвучья
Над лесом, над полями, над страной.

Не дай мне Бог в родной моей стране
Вдруг заплутать преступно и бездушно,
Стоять надменно, гордо, равнодушно,
Как этот кедр от леса в стороне.






Бомжи




Холодные ночи, подъезды и клети.
Ночуют бомжи - стариканы и дети.
И снятся им всем ресторанные блюда.
А рядом гуляет седая простуда.

Холодные ночи бетонного ложа.
Но я не умру, потому что, быть может,
Один человек обо мне вспоминает.
А ветер, как зверь, на луну завывает.

И зябнут бродяги, мечтая о лете.
И тихо они существуют на свете,
Мечтая о днях сытных, сладостно-мнимых.
Живут, пока помнят родных и любимых.






Маятник




Было время веселым, а мир - молодым.
Поколенье мое, как ты стало седым?

Годы, словно составы, проносились, свистя.
Жизнь видится мне, как столетье спустя.

И друзей, и подруг всё сужается круг.
Не прощал, не щадил - всё сходило мне с рук.

Но живых я пока узнаю без пенсне.
Ну, а тех, кто ушёл, всё же вижу во сне.

Но кончается ночь, и кончается тьма.
Боже мой, где я был? Не сойти бы с ума.

Ну, а тех, кого я узнаю без пенсне
Время тоже качает в космическом сне.

Тот же маятник жизни: то в рай, а то в ад.
На столетье вперёд на столетье назад.






На рыбалке




Мы браконьерим с Николаем -
Два закадычных корешка.
Гребём протокой, самым краем,
Вдоль островного бережка.

А караси под ряской пляшут,
Дышать спокойно не дают.
Из-под воды хвостами машут,
Щекочут днище бак и ют.

А егеря укрылись тиной.
Сидят в засаде где - то тут.
Того гляди - взорвутся миной
И нас на клочья разнесут.

Мы тоже с флорой можем слиться
Не нарушая эту тишь.
Никола в тополь воплотится,
А я пожизненно - Камыш.

Ведь мы - спецы такой обводки.
Шифруясь тихо у коряг,
Мы можем стать подводной лодкой,
А можем - крейсером «Варяг».






Утречко




Я шёл в полутонах и полусвете,
И звёзды отражались на паркете.
Ещё спала столица. Был пустынный
Холодных улиц полусвет витринный.
И лишь к Матроне очередь томилась,
В надежде на её святую милость.
В надежде исцелиться и безгрешно
Жить дальше в нашей Родине сердешной.
А у метро усталые девицы,
Как ярко разукрашенные птицы...
И я задал вопрос провинциальный,
Но посмотрели барышни вокзально.
«Уйдзи, пративный» - было мне в ответ.
И плюнул я в столичный полусвет,
Шагая мимо кованной ограды,
И про себя парламент от досады
Послал, где криминальные ребята
Пекли законы как-то сыровато.
Законы, в коих можно наколбасить,
И Белый Свет в любую краску красить,
В телеканалах Родину хулить
И порно заграничное любить,
Хотя в России с этим всё в порядке,
Но парадокс - рождаемость в упадке






* * *




Когда у дыма путь прямой -
Без перепадов дымохода,
То он искрится на свободу
Горячей силой молодой.

А если лёгкой нет судьбы:
Преграды, тёмные обводки...
Он через все эти решётки
Находит выход из трубы.

Через голодное сопло
Наверх, уступы огибая,
Попутно камни согревая
Он отдаёт своё тепло.

Он был огонь, а нынче дым.
Холодный стал, полупрозрачный.
Но, несмотря на то, что мрачный,
В душе остался молодым.






* * *


Ю.Тишенкову




Бывает и мрачно, и глухо...
И кажется жизнь уже...
Желаю Вам твёрдости духа
И Божьего Света в душе.

Задев эти тонкие сферы,
Я Вам, как себе самому,
Желаю надежды и веры,
И пищи духовной уму.

И всем долгожданной свободы.
Чтоб верой преграды круша,
И Ваша, с великим народом,
Сияла свободой душа.






Это не я




Это не я тут мечусь в исступленье.
Это не я - одиозный мечтатель.
Сладкая горечь минуты томленья
Вам незнакома, любезный читатель?

Это Вы снова весне удивились.
Звонкой и шумной, пьянящей как брага.
Это не Вы ли душою открылись
От одинокого перенапряга?

Это не Вы ли спешите, несётесь...
Это не Вам ли всё счастия нету?
Это не я, это Вы признаётесь
Целому миру словами поэта.






Скрипка



1



Надев улыбку
На хмурый вечер,
Страдала скрипка.
Утешить не чем.

Она умела
Давить на жалость,
Она не пела,
А надрывалась.

Мне звука мало.
Хотел запеть я.
Она страдала
О ком-то третьем.

Раскис. Обидно.
О чём же тужим?
Скрипачке, видно,
Намного хуже.




2

Возле стены кирпичной,
У старой водокачки
Дрожал смычок скрипичный
В руке своей скрипачки.

Прохожие за тонко
Поющий выдох лета,
В чехол не очень звонко
Бросали ей монеты.

А в сумке тоже пусто.
Давно не пахло снедью.
Увы, всегда искусство
Оплачивалось медью.

А музыка летела.
А я стоял и слушал,
Как скрипочка умело
Приглаживала души,

И возвещала чувствам
О том, что слёзы близко...
Высокое искусство,
А ценится - так низко.






* * *




Нескладно в жизни личной.
И Русь хотят на слом.
Фрагмент стены кирпичной
Краснеет за окном.

А может - всё пустое?
На кой она, любовь?
То лёжа, а то стоя,
Со стажем или в новь...

Серёж, давай без психа...
Сквозь сеточку дождя
Идёт спецслужба тихо
За поступью вождя.

И в каждом новом утре,
В кругу чиновных дел
Страну по камасутре
Имеют, кто хотел.

Пустое, не пустое...
Но без любви - облом.
Ну, разве только стоя,
И где-то за углом.

А может не пустое?
Не свита ли вождя,
Из-за стены сухою
Выходит из дождя?






Крепёж




Болты собрали медь и сталь
В одну серьёзную деталь.
И каждый болт, хоть ростом мал,
Крепил собою тот металл.

Задача, в общем-то, проста,
Да вот у каждого болта
Снаружи вместо головы
Торчала шляпка лишь, увы.

И где созрела мысль в болте?
«Зачем живу я в темноте?
На мне ж резьба со всех сторон...»
И стал выкручиваться он.

Смотрели с завистью болты
Как он ушёл из темноты.
За ним свинтил его собрат,
И начал глючить агрегат.

Потом и третий болт устал,
И он выкручиваться стал.
И самый ржавый болт на свет...
И агрегата больше нет.






Переписка




А знаешь, папка, я приеду
К тебе на этот выходной.
И напеку блинов к обеду,
И хлопнем водочки с тобой.

И вспомним всё...Как жили вместе,
И ты со мной в саду гулял,
И как потом, уже невесте,
Фату легонько поправлял.

Я всё равно приеду, батя,
К тебе из дальней стороны.
И словно в детстве, на полатях
Приснятся мне цветные сны.

Спасибо, дочь моя, за ласку.
Мне даже пишется легко.
Хотел бы верить в эту сказку,
Да вот живёшь ты далеко.






* * *




В сопутники Лиру
Мне Бог преподнёс.
Чтоб ел не до жиру
И крестик свой нёс.

Спасибо, Всевышний,
Что щедрой рукой
Ты дал мне не лишний
Подарок такой.

Спасибо Вам, Лира,
За то, что страдал,
Что Русского мира
Ни пяди не сдал.

Но, рифмы итожа,
Грехи навещал.
- Прости меня, Боже!
И Боже - прощал.

А пел я не звонче,
Чем пели вокруг.
Но звонких-то нонче
Сужается круг.

И хоть не кручёный -
Не прятал очей.
И трон золочёный
Не занял ничей.

И в бой с тёмным миром
Срываюсь за Свет.
Со мной вместе Лира,
И страха в нас нет.

И так же без фальши,
По жизни большой,
Петь хочется дальше
С открытой душой.

Но в битве я всё же
Взмолился не раз,
- Спаси меня, Боже!
И Бог меня спас.






* * *




Две улочки с пригорочком и - здрасьте! -
Домов пятнадцать, только и всего.
Но шум такой с утра, такие страсти!
Идёт колонна техники в село!

Асфальт в деревне за день уложили.
-  Ну, вот, успею туфли поносить, -
Сказала бабка. - Как мы раньше жили?
Теперь грязищу больше не месить.

Под вечер с поля воротилось стадо.
Пастух кричал у первого двора:
-  Ну, что вы встали?! Вам доиться надо!
А мне с устатку стопочку пора...

У бровки, у асфальтовой обновы,
Где грейдером измята алыча,
Не узнавая улицу, коровы
Друг к дружке жались, жалобно мыча.






* * *




Ленивое зимнее солнце
Скучая, ленивит меня,
И светит печально в оконце
Сквозь дымку февральского дня.

Вот так бы лежал на диване
И телик бездумно смотрел,
А деньги бы сами в кармане
Плодились без всяких там дел.

Но всё же я встану, оденусь,
Молитву крестом осеня.
Куда от работы я денусь,
И так же она от меня?






* * *




Посмотреть бы судьбину на свет.
Есть там счастье в судьбе али нет?
И за что преподносит юдоль
От любимых и горечь и боль?

Лишь таких не хватало плетей -
Равнодушия взрослых детей.
Посмотреть бы их души на свет,
Есть там, в душах, любовь али нет?






* * *




Там, где мы, там удача.
Там, где мы, - там успех.
И на Родине, значит,
Мы удачливей всех.

Люди пишут о многом,
Что и не перечесть.
Вот и я своим слогом...
А что будет - Бог весть.

А дорога без края.
А вокруг окоём.
Не один я шагаю.
Мы шагаем вдвоём.

И стихи лёгким слогом
Сочиняю в пути.
Потому что я - с Богом.
С ним же легче идти.






Родительский день




Теснится машин вереница
К погосту в родительский день.
Из дальних краёв, из столицы,
Но больше-то - из деревень.

Кресты и надгробные плиты,
И даты без лишних затей...
И смотрят, и смотрят граниты
Глазами знакомых людей.

А жизнь неужто - копейка
В просторах огромной страны?
Иду, как на школьной линейке,
С беспомощным чувством вины.

Здесь тише, спокойней и проще...
Вдали от страстей и нажив.
И ангелы души полощут
У тех, кто пока ещё жив.






* * *




Если тихо судьба изменила
Слёзы счастья на слёзы удушья,
Значит, рядом - холодная сила
И название ей - равнодушье.

Если долгим покажется вечер,
Хоть и был скоротечен вначале -
Незаметно загасятся свечи
Сквозняком из душевной печали.

Если вдруг затуманит ненастье
Беспросветно, без срока, без меры,
Его смоет предчувствие счастья
Даже крохотной капелькой веры.