Ольков Солнечный человек
Unknown








Николай Ольков


Александр Евгеньевич

посвящает это издание

внучке Лейлочке и правнучке Сашеньке





_Солнечный_человек_







ПЛАКАТ «УЛЫБКА ДРУЗЕЙ». ШАРЖ НА АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА



Шестаков Александр Евгеньевич.

Родился 19 октября 1932 года в деревне Мишино Бердюжского района Тюменской области.

Окончил Ишимское педагогическое училище и Уральский государственный университет.

Служил в Советской Армии.

Работал учителем, редактором омутинской район­ной газеты, заведующим отделом областной газеты «Тюменская правда».

Член Союза журналистов и Союза писателей Рос­сии.

Автор десяти книжек стихов для детей с иллюстра­циями автора.

Имеет правительственные награды, почётные зна­ки: региональный «Легенда Тюменской прессы», фе­деральный «Честь. Достоинство. Профессионализм». Лауреат Всероссийской литературной премии имени П. П. Ершова за стихи для детей и юношества, лауреат областной премии имени Виктора Муравленко.

Активно публикуется в областных газетах и журна­лах.

Живет в Тюмени. 

- ДАВНО МЕЧТАЮ СДЕЛАТЬ С ТОБОЮ ТАКОЙ РАЗГОВОР, КОНКРЕТНО ДЛЯ КНИЖЕЧКИ, ХОТЯ МЫ ЧАСТО И ДОВОЛЬ­НО МНОГО ГОВОРИМ О ПРОБЛЕМАХ, КОТОРЫЕ ВОЛНУЮТ ОБОИХ: ЖУРНАЛИСТИКА, ЛИТЕРАТУРА, ПРОСТО ЖИЗНЬ, НО ЭТО КУХОННОЕ. А ТАК НАДО, НЕОБХОДИМО ПРОСТО, ВЫЙТИ В ЗАЛ, НА ТРИБУНУ, НА ПЛОЩАДЬ, ГРОМКО СКАЗАТЬ...

-  Я не трибун, и голос у меня тихий.

- ТЫ ЗНАЕШЬ СЕРИЮ «ДИАЛОГИ О НАШИХ ВРЕМЕНАХ», ДАЖЕ ГЕРОЕВ-СОБЕСЕДНИКОВ МОИХ КОЕ-КОГО ЗНАЕШЬ, Я И ДЕЛАЮ ЭТИ КНИЖКИ, ЧТОБЫ ДАТЬ СЛОВО ТЕМ, КОМУ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ, У КОГО ЗА ПЛЕЧАМИ СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ. В БОЛЬНЫХ НАШИХ СФЕРАХ - ЖУРНАЛИСТСКОЙ И ПИСАТЕЛЬСКОЙ - ТЫ САМЫЙ БЛИЗКИЙ МНЕ ЧЕЛОВЕК, ПОТОМУ ТЕБЕ СЛОВО.




ПОДРАНОК


-  С чего же начнем?

- С НАЧАЛА. ТВОЕЙ РОДНОЙ ДЕРЕВНИ МИШИНО ДАВНО НЕТ, МНЕ СЛОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ ТВОЕ СОСТОЯНИЕ, КОГДА ТЫ ПРИЕЗЖАЕШЬ В БЕРДЮЖЬЕ, А ДАЛЬШЕ ПОДАТЬСЯ НЕ­КУДА, НЕПЕРСПЕКТИВНОЙ ОКАЗАЛАСЬ ДЕРЕВЕНЬКА, ТВОЯ МАЛАЯ РОДИНА.

-  _Я_ никогда не забуду той боли и горечи, которые испытал на месте погибшей деревни. Оно не любовно, а со злостью было перепахано. И наша улица, и могилы моих мамы, бабушки, брата и сестры. Не уверен, что это святое мое место стало хорошим полем, так добрые дела не делаются. Вот в этом Мишино я и родился в октябре 1932 года.

- НАВЕРНОЕ, ВМЕСТЕ С КОЛХОЗОМ, КАК РАЗ В ЭТО ВРЕ­МЯ ЗАВЕРШАЛАСЬ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ.

-  Возможно, тем более, что отец мой Евгений Ива­нович был активистом, колхозным бригадиром в «Зна­мени Октября». Мама Таисья Терентьевна, в девиче­стве Чукреева, тоже работала в колхозе, на ферме, там случилась какая-то беда со скотом. Доярка оказалась в самой гуще и ее сильно придавило в сенных яслях. Какое-то время мама болела, но жить ей уже было не суждено, я остался без родительницы в два годика.

- КО МНЕ СУДЬБА БОЛЕЕ МИЛОСЕРДНА, МАМА УМЕРЛА, КОГДА МНЕ БЫЛО ДЕСЯТЬ ЛЕТ. ТЫ СВОЮ МАМУ НЕ ПОМ­НИШЬ?

-  Конечно, нет, и ведь даже фотографии не оста­лось. С дедушки есть, с бабушки, а с мамы нету.

- ВРЕМЯ БЫЛО ТАКОЕ, ФОТОГРАФ РАЗВЕ ЧТО В ИШИМЕ. В ПЯТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ К НАМ В СЕЛО ФОТОГРАФ ПРИ­ХОДИЛ РАЗ В ГОД, ВСЕЙ ДЕРЕВНЕЙ СНИМАЛИСЬ. ТЫ БЫЛ ПЕРВЫМ РЕБЕНКОМ В СЕМЬЕ?

-  Первым выжившим. До меня рождались двое, но прожили недолго.

- ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ТЫ ТРЕТИЙ? ПРЕЗИДЕНТ В ПО­СЛАНИИ ФЕДЕРАЛЬНОМУ СОБРАНИЮ ОТМЕТИЛ, ЧТО ТРЕ­ТЬИ ДЕТИ В СЕМЬЕ БЫВАЮТ ОЧЕНЬ ДАЖЕ ТАЛАНТЛИВЫ, НАЗВАЛ ВЕЛИКИЕ ИМЕНА. НУ, ДА ЛАДНО... КАКОЙ ПОМ­НИТСЯ ДЕРЕВЕНЬКА?

-  Место для поселения видно не дурак выбирал. На северном берегу большого и чистого озера Черемухово. С двух сторон окружена деревня березовым лесом. А на той, южной стороне - Пеганово. По прямой, по льду четыре километра, а вкруговую до десяти, если озеро разольется широко. Деревенька была небольшая, всего 32 домика. Наш край был выстроен из крестовых высоких, ярких, из отличного дерева срубленных до­мов. Тесовая кровля, резные карнизы, ограды из запло­тов и ворота под крышкой. Мне они помнятся больши­ми, богатыми.

Деревня крестьянствовала, потому и нас, ребятишек, рано приучали к работе. Четырехклассная школа у нас была, учителя интересные, Устинья Тарасовна и Прасковья Ефимовна. В нашей школе совсем молодым человеком работал известный бердюжанин Анфиноге­нов.

-  МИХАИЛ ЕМЕЛЬЯНОВИЧ?

-  Да, он стал, кажется, одним из первых в области кандидатом в мастера спорта по шахматам, а в начале педагогического пути года два работал в Мишино, уже после меня, ушедшего в семилетку.

Отец после похорон мамы женился на Варваре Ни­кифоровне, вскоре у меня появился брат Анатолий. Когда началась война, все переменилось, папу сразу призвали, мы остались вчетвером. Описывать ужасы военного лихолетья дело неблагодарное, столько всего рассказано, да и я в своих работах довольно много об этом говорил. Трудно жила деревня, и особенно труд­но было нам, пацанам. Понять, почему хлеб вот он - а нельзя, это для фронта. Молочко вот оно, а нельзя, тоже для солдат. А у каждого на фронте был кто-то свой, из каждого дома ушел мужчина воевать, это и по­могало понять и пережить. Нас спасали мамы, а у меня была мачеха, и какое большое и чуткое было сердце у этой женщины. Могу признаться теперь, что ласки мне, чужому вроде, перепадало больше, чем её родно­му сыну Тольке.

-  МНЕ ЗНАКОМО ЧУВСТВО БЛАГОДАРНОСТИ ЖЕНЩИНЕ, СТАВШЕЙ ВТОРОЙ МАМОЙ, ЭТО МАРИЯ НИКАНДРОВНА, Я КАК-ТО, УЖЕ ВЗРОСЛЫМ, СПРОСИЛ, ПОЧЕМУ ОНА МЕНЯ НЕ ДРАЛА, КОГДА НАДО БЫ. ОНА ОТВЕТИЛА, ЧТО НЕЛЬЗЯ, ЛЮДИ СКАЖУТ: ВОТ, НЕ РОДНОЙ...

- Удивительно похоже. Мама Варя тоже меня не на­казывала, хотя один раз было.

-  ТЫ ПИСАЛ ОБ ЭТОМ ОЧЕНЬ СВЕТЛО, Я ПРОЦИТИРУЮ:

_«Работал_я_погонщиком_лошадей_на_косовице_ржи_в_экипаже_моей_однофамилицы,_старательной,_вспыль­чивой_Анастасии_Яковлевны._Что-то_не_заладилось_у_меня_с_непослушными_лошадьми,_жнейка-лобогрейка_остановилась._И_меня,_испуганного_и_беспомощного,_тетя_Тюня_в_сердцах_обозвала_очень_обидно._Поэтому_на_следующее_утро_я_не_пошел_на_луг_ловить_лошадей._Мама_уговаривала_меня_долго._«Понимаю,_тебе_обид­но,_ — _соглашалась_она_со_мной._—_Но_за_твой_невыход_нас_накажут,_трудодни_с_нас_снимут._А_если_в_конце_года_не_дотянем_до_минимума_трудодней,_нас_опять_накажут,_ни_зернинки_хлеба_не_дадут_да_еще_в_суд_дело_отправят._Иди,_сынок,_лови_коней»._Но_я_уперся._«Тетя_Тюня_злая,_обзывает_меня._Не_пойду»._«Пойдешь!»_-_с_металлом_в_голосе_выкрикнула_мама._«Ни_за_что!»_ — _визгливо_взвыл_я,_убегая_со_двора._Тут_мама_не_сдер­жалась_и_больно_швырнула_в_меня_уздечками._Я,_как_ошпаренный,_остолбенел,_быстро_поднял_их_и,_сник­ший,_медленно_поплелся_к_лугу._Мне_стало_жаль_и_себя,_и_маму,_и_тетю_Тюню_тоже._

_Ведь_она,_мама,_от_зари_до_зари_не_знает_покоя._Ведь_это_ее,_бездыханную,_находили_в_степной_лютой_стуже_около_обессилевшей_заблудившейся_лошаденки._Она_перенесла_угрозу_обыска_и_ареста_за_полгорсточ­ки_зерна._И_унижали_ее,_бывало,_и_обижали_ни_за_что._Терпела,_не_ввязывалась_в_драку-склоку._Спокойная_и_работящая,_она_будто_навеки_поклялась_мужу:_при­лежно_трудиться,_поднимать_сыновей,_быть_достой­ным_человеком,_не_встревать_в_мелузговые_перепалки._Она,_похоже,_всю_жизнь_помнила_фронтовые_строчки_мужа:_«Я,_Варя,_Вас_предупреждаю,_ни_с_кем_не_свя­зывайся,_ни_с_кем_не_ругайся._Хотя_я_знаю,_что_будут_к_тебе_лезть_назло._Находятся_люди._Но_не_связывайся,_лучше_промолчи,_перенеси_на_своем_сердце»._

_Лихое_время_многим_кромсало_души,_леденило_гла­за._Мама_устояла._А_когда_одна_говорливая_старушка_разболтала_мне_о_родительском_секрете,_впервые_на­шептав_о_Варваре-мачехе,_о_смерти_моей_мамы_Таисьи,_я_всей_детской_душенкой_почему-то_возненавидел_этого_непрошенного_информатора»._

_-_Я_ хочу еще одно наблюдение передать. Нас воспи­тывали ненавязчиво и дома, и на улице. Всей деревней, конечно, не сговариваясь, держали под контролем де­тей. Вот в городе ты вышел из дома - все, ты один, ни­кто тебя не знает, никто по нынешним временам тебе слова не скажет, если творишь неладное. А в деревне другое, все друг друга знают, ничего не пропустят дур­ного. Маме помогали, да и сама она была огромной души человек, трудяга, работать нас учила оберегаю- чи, жалеючи, чтобы не надорвались, не пострадали.

- ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ КОЛХОЗНУЮ РАБОТУ?

-  Конечно, мы до конца уборки в школу не ходили, летом сено, копны возили, потом погонщиками на ло­богрейках, колоски собирать, картошку рыть. Работы хватало.

- ОТЕЦ ПИСАЛ ПИСЬМА С ФРОНТА?

-  Писал. Хорошие, душевные письма, я благодарен маме Варе, что она их сохранила. Я их читаю иногда, за душу берет каждое слово. Представляешь, ему че­рез минуту на смерть идти, а он пишет жене, чтобы за­бор не перебирала. Вернусь, мол, сам сделаю. Чтобы шерсть сохранила на варежки и носки ребятишкам. До слез трогательно. Папа провоевал всего два месяца, 6 октября 1941 года он погиб на Калининском фронте. Через две недели мне исполнилось девять лет.

- ВЫ ПОЛУЧИЛИ ИЗВЕЩЕНИЕ, ПОХОРОНКУ, КАК ТОГДА НАЗЫВАЛИ?

-  Нет, пришло письмо от боевых папиных товари­щей, мы его тоже сохранили:

_«Здравствуйте,_жена_Шестакова_Евгения_Ивано­вича._Ваших_два_письма_получили,_но_очень_жаль,_что_их_не_может_читать_Ваш_муж_Евгений._В_боях_за_Ро­дину_с_немецким_фашизмом_вашего_мужа_Евгения_по­стигло_большое_несчастье,_он_смертельно_убит._Его_вечная_память_будет_жить_в_наших_сердцах._В_нашем_подразделении_он_был_лучшим_другом_и_товарищем._В_боях_за_Родину_он_отличился_как_один_из_преданных_сы­нов._Дорогая_жена_Евгения_Ивановича,_не_грусти_осо­бенно_по_мужу._За_его_смерть_мы_отомстим_немецким_оккупантам,_и_наша_Родина,_за_которую_дрался_Ваш_муж,_будет_такой_же_счастливой_и_радостной,_как_была._Командир._Мл._лейтенант_Пронькин._Сержант_Копотилов._24.10.41._Действующая_армия»._

- КАК ПРОСТО И КАК ТРАГИЧНО: СМЕРТЕЛЬНО УБИТ! ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ЯЗЫК. НЕПРАВИЛЬНАЯ, С ТОЧКИ ЗРЕ­НИЯ БЛЮСТИТЕЛЕЙ ЯЗЫКОВЫХ НОРМ, ФРАЗА ГОВОРИТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СОТНИ СТРАНИЦ БЕСЧУВСТВЕННОГО ТЕКСТА.

-  Извещение пришло позднее, потому еще какое-то время была надежда призрачная, к тому же эта потеря была первой в деревне, ее все приняли с ужасом. В из­вещении указано место захоронения, но это неправда. Мы узнали, что пришел с фронта пегановский одно­полчанин отца, Тимофей, он рассказал: в папу влетел снаряд, его раскромсало, Тимофей сложил останки на шинель, подтащил к краю пашни и закопал в борозду. Всё.

- СТРАШНАЯ ПРАВДА ВОЙНЫ. ТЫ ПИСАЛ ОБ УЧАСТИИ МИШИНСКИХ МУЖИКОВ В ЗАЩИТЕ ОТЕЧЕСТВА, ЭТО ОЧЕНЬ ПОКАЗАТЕЛЬНО, В ДЕРЕВНЕ 32 ДВОРА...

-  Да, а на фронт ушло 30 человек. В числе погиб­ших тринадцать Шестаковых. Не все близкие род­ственники, но корни, видимо, одни. С болью сердца среди павших в Великую Отечественную называю папиных однофамильцев-односельчан: Ефима Филиппо­вича, Ивана Николаевича, Ивана Павловича, Михаила Аверьяновича, Михаила Алексеевича, Михаила Пе­тровича, Николая Андреевича, Николая Михайловича, Николая Николаевича, Петра Ефимовича, Филиппа Григорьевича, Филиппа Матвеевича.

Прибавлю к этому траурному списку четверых Ше­стаковых, вероятно, наших знакомцев-родственников, ушедших на войну из соседнего Армизонского района. Это братья Кондратьевичи - Григорий, Алексей, Васи­лий, Иван. Они пропали без вести. Так утверждает об­ластная книга «Память».

А Мишино еще потеряло пятерых Семибратовых

-  Афанасия Михайловича, Дмитрия Степановича, Ле­онтия Васильевича, Михаила Ивановича, Петра Ники­форовича.

Сложили головы на поле брани четверо Горловых

-  Алексей Александрович, Егор Афанасьевич, Михаил Алексеевич, Николай Назарович.

Погибли два красноармейца Уросовых - Алексей Варфаломеевич, Прокопий Иванович. Убит на псков­ских рубежах девятнадцатилетний Николай Артемье­вич Почкаев. Не стало бойцов Михаила Андреевича Семенова, Федора Васильевича Федорова, Прокопия Яковлевича Смирнова, Степана Алексеевича Тюменцева.

Склоним головы перед этими именами!

Будем помнить их вечно!

А в родной мой Бердюжский район не вернулся с войны 2731 солдат. Две тысячи семьсот тридцать один! Не вернулся!

Андрей Семенов пришел во время войны по ра­нению, после войны вернулся Михаил Трофимович Тюменцев, потом пришли два Даниила - Назарович и Савельевич, Горлов и Уросов. После войны вернулись Михаил Трофимович Тюменцев и Семен Савельевич Уросов.

Остальные все полегли.

- ГИБЕЛЬ ОТЦА ТРУДНО БЫЛО ОСОЗНАТЬ, НО ДЕВЯТИ­ЛЕТНИЙ МАЛЬЧИШКА УЖЕ ВСЁ ПОНИМАЛ. ТЫ ПОМНИШЬ ТЕ СТРАШНЫЕ ДНИ?

-  Всё помню, моей реакцией был отказ от школы, зиму я не учился, никто не мог повлиять, переубедить, заставить, наконец.

- ЭТО ФОРМА ПРОТЕСТА, НЕРВНЫЙ СРЫВ?

-  Не могу сказать, психологов рядом не было, а мама, видно, рассудила правильно, не стала давить: пусть сердечко утихомирится, пусть перемелется, это детское горе-беда.

После окончания четырех классов я вместе с Генкой Шестаковым пошел в Пеганово в семилетку, дальше - в педучилище, другого выбора не было. Правда, учили­ще ФЗО (фабрично-заводского обучения) еще было, но ребята жаловались, что там плохо. Педучилище после войны разместилось в здании бурсы, где был военный госпиталь, мы чистили чердаки от мусора, в том числе и от кровяных бинтов.

- А КАК ЖИЛИ УЧАЩИЕСЯ? ЧТО ПЛАТИЛИ? ЭТО КА­КОЙ ГОД?

-  1948 год. Стипендия 120 рублей. Что на неё мож­но купить? Меня спасло то, что я летом помогал свое­му дальнему родственнику по маме Чукрееву Якову Кузьмичу рубить избушку на ограде, вот он меня и взял к себе на квартиру. _Я_ там легче выживал. А ребята в общежитии хватили горя. Собирались, сплачивались в коммуны, поочередно ходили в свои окрестные дере­веньки за картошкой и замороженным молоком...

- МОРОЗИЛИ В МЕТАЛЛИЧЕСКОМ БЛЮДЕ И НАЗЫВАЛИ «КРУЖКАМИ» ЭТО МОЛОКО.

-  Точно! Вот в этих коммунах или «колхозах» ребя­та спасались. А в столовке давали чай и кусочек хлеба. Всё. Но нам в другом повезло. Не знаю, видно, война повлияла, обнажились чувства, преподаватели у нас были чудесные, они к нам как к родным относились. Как тут не вспомнить Евдокию Матвеевну Бессонову, Татьяну Семеновну Вотинцеву, Николая Давыдовича Манжелеева, Чукардина Евгения Михайловича. Он первым заметил во мне тягу к рисованию, искорку ри­совальщика. Он взял меня в оборот, шефствовал, гово­рил, что учебной программы мне мало, на выходные брал к себе домой. Мы с ним рисовали. Дошло дело и до выставки, я участвовал в областной выставке уже с Евгением Михайловичем.

Музыкальные уроки талантливо давал Кислов.

- ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ?

-  Да, он потом жил в Бердюжье.

- МЫ БЫЛИ ОЧЕНЬ ХОРОШО ЗНАКОМЫ, Я ПИСАЛ О НЁМ В ОЧЕРКАХ ИСТОРИИ РАЙОНА.

-  Но его уроки мы не любили, потому что, по на­шему мнению, инструмент был не популярный, ман­долина. Вот если бы баян или гитара... Но Кислов нас всё-таки научил, и сопровождать урок пения мы уже могли инструментом. Вот так. Кроме того, в училище был духовой оркестр, им руководил Иван Николаевич Селянинов, меня пригласили, и я с удовольствием за­нимался в нём.

После окончания училища меня распределили в Сажино, это старинное село недалеко от Ишима, ныне оно в Шаблыкинском поселении. _Я_ полгода в Сажино поработал, вел рисование, физкультуру, географию, но призвали на службу в Советскую Армию. Хотя срок службы был три года, нас брали на два, потому что специалисты со средним и высшим образованием были нужны в народном хозяйстве. Такой приказ издал министр обороны СССР Жуков. Нам дали воз­можность закончить учёбу и призвали. Два года на Сахалине, сначала в авиации, но вскоре перевели в дорожно-эксплуатационные войска. Потом присвоили звание младшего лейтенанта и предложили остаться на службе.

- ЗАМАНЧИВО?

-  Нет. Я видел в зародыше несправедливость ар­мейскую, она была, к сожалению. Офицер брал солдат на домашние работы. И я попал однажды, больше не пошел, наказали гауптвахтой. Полы драил ночами, но не пошел. Был у нас замполит, подполковник Маркин. Во время войны за храбрость получил звание, а содер­жания житейского не добавили ему. Однажды он пору­чил мне на огромном стекле витринном, размером два на два метра, написать какие-то суворовские истины. Принесли стекло в ленинскую комнату, положили на пол, он следом:

-  Вот отдаю тебе, но ты же раздавишь!

Недоумеваю:

-  Почему я раздавлю?

-  Так ведь большое, как ты писать будешь, ходить по нему, что ли?

-  А я по краям стекла рейки потолще положу, доски постелю поверх, чтобы поверх стекла...

Он пошел было, но вернулся:

-  Ты закройся, а то залетит кто-нибудь и раздавит.

Прошло время, дневальный кричит:

-  Саша, тебе письмо.

Это же такая радость, я побежал, не заперев лен- комнаты, а взвод вернулся со строевых занятий, Жень­ка Голковский учился на аккордеоне играть здесь. Он прямо в открытую дверь и по стеклу в сапогах. Маркин как будто за углом ждал, заходит:

-  Ну, я же говорил!

Маркин меня перед строем так срамил, так унижал: с такими, мол, армию не сделаешь крепкой.

- В ОБЩЕМ, ОТ АРМИИ У ТЕБЯ НЕ САМЫЕ ЛУЧШИЕ ВПЕ­ЧАТЛЕНИЯ.

-  Почему же, есть и хорошие. Например, там я пер­вый раз на собственном примере убедился в силе сло­ва. В столовской аллее по обе стороны стояли какие-то щиты с изречениями, а сделаны они были по закрашен­ным старым портретам вождей. И вот то тут, то там сквозь текст просматривается то пенсне Берии, то усы Ворошилова, то бородка Калинина. Мне это показалось недопустимым, и я обратился сначала к комсомольско­му секретарю, а потом и к подполковнику Маркину: нехорошо это, надо исправить. Тот мне ответил:

-  Ты тут не выступай, а то я знаешь что могу с тобой сделать?

Я ждать не стал, что он со мной сделает, и написал в «Суворовский натиск», окружную военную газету в Хабаровск.

- НУ, ЭТО ТЫ ПРИДУМАЛ!

-  Представь, понаехали ребята с большими звезда­ми, с широкими погонами, и давай шерстить команди­ров части. Маркина убрали, всем близоруким всыпали.

- А ТЫ?

-  А я хожу, волнуюсь, думаю, доберутся и до меня, как только проверяющие уедут, вмиг головёнку мне открутят. Нет, ничего, уехали, и хоть бы кто из на­ших пикнул в мою сторону! Я тогда поверил в силу слова. Вот ходил, говорил - не помогло, а написал в газету - всё завертелось. В первый же день всю аллею вычистили, всё под корень срезали. Я потом начал со­трудничать и с армейской газетой «Тревога!», подру­жился с художником Александром Мащенко, он про­фессиональный художник, служил вместе со мной. Мы делали рисунки, а я ещё сочинял к ним стихотворные подписи. Много публиковался.

- А ДЕМОБИЛИЗОВАЛСЯ ДОМОЙ?

-  Да, в 1954 году.

- ЗНАЧИТ, С ТОВАРИЩЕМ СТАЛИНЫМ ПРОЩАЛСЯ ЕЩЕ В СТРОЮ?

-  Офицеры сильно плакали, рядовые как-то не осо­бенно, а вот комсомольский секретарь, младший лей­тенант, ревел как полковник. Прибыл я в Бердюжье, пошел в редакцию к Розе Михайловне Ковяткиной, она была редактором.

- РОЗА МИХАЙЛОВНА СЕЙЧАС ЖИВЁТ В ГОЛЫШМАНО- ВО, Я ПЫТАЛСЯ ГОВОРИТЬ С НЕЮ О ПОДОБНОЙ КНИЖКЕ, НО БЕЗ РЕЗУЛЬТАТА. ОНА, ПО-МОЕМУ, СИЛЬНО РАЗОЧАРОВА­НА ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬЮ.

-  Так вот, Ковяткина пообещала: как только появит­ся вакансия, взять меня в редакцию. А сколько ждать? И я поехал по направлению районо в Угрюмовскую школу, это была маленькая деревенька за Останино, у меня было два класса, второй и четвертый. Прослужил там год, и перебрался в омутинские края.

- С ЧЕМ ЭТО БЫЛО СВЯЗАНО?

-  С женитьбой. Жена работала в Шабановской шко­ле, туда я и прибыл. В районо заведующая встретила меня не очень радушно: мест нет! _Я_ в комсомол к Ин­нокентию Ведрову, он секретарём был, тоже ничего. И я три месяца ходил по окрестностям Шабанова, ри­совал пейзажи. Слышу: назначен новый заведующий районо, Халяпин Иван Степанович, я к нему, и полу­чил назначение в Романовку, это верст пятнадцать за Краснояром. Дали мне все четыре класса, и чуть боль­ше года учил детей грамоте и счету, пока не получил приглашение работать в редакции омутинской газеты.






ОМУТИНСКАЯ РАЙОНКА


- КТО БЫЛ РЕДАКТОРОМ?

-  Бортвин. А газета тогда еще называлась «Удар­ник».

- НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ БОРТВИН - ЛЕГЕНДАРНЫЙ ЧЕЛОВЕК, МНОГО ЛЕТ БЫЛ РЕДАКТОРОМ «ИШИМСКОЙ ПРАВДЫ», ПОТОМ ЗАВЕДУЮЩИМ СЕКТОРОМ ПЕЧАТИ ОБ­КОМА. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК!

-  Он менял Василия Егоровича Опалева. Во время передачи портфеля случился такой казус. Овчинников Леонид Васильевич был первым секретарём райкома, в газете идёт его передовая статья под заголовком «Шире фронт полевых работ», где в третьем слове вместо «Е» в типографии поставили «О». Никто не заметил, а пе­чатник Макаров Сергей Иванович, когда подколачивал набор на талере печатной машины, заметил, удивился, почему работы «половые», позвонил редактору. Ис­правили. Тираж под нож. Опалева чуть не парализова­ло. Не потому ли ускорилась передача портфеля?

Мы с Бортвиным проработали года четыре. Он поч­ти не писал, но правил отлично. Всех, а мне повезло. Бортвин дал мне такое право: я приходил, читал ему текст, он соглашался и отправлял на машинку. Он был грамотный и требовательный, чувствовал слово, писал в основном отчеты с официальных мероприятий. У меня есть плакат об опыте работы нашей редакции той поры, я недавно посмотрел - интересно! Организация работы, планирование, темы и жанры - все охвачено. Когда Бортвина перевели от нас, приехал Корчемкин Владимир Сергеевич. Газету нашу укрупнили: Юрга, Аромашево, Армизон, Голышманово, Новозаимка. Дали нам «Волгу», редактор направил меня на ней в Ново-Березовку Аромашевского района, а там не дороги, а сплошные колеи тракторные, мы свою красавицу- легковушку разбили за год.

Потом редактором был Тупикин Николай, из парт- функционеров.

У меня так складывалась журналистская судьба, что за четырнадцать лет работы в районке прошел все отделы, даже ответственным секретарём поработал. А это большая практика, опыт, всё пригодилось в после­дующей жизни.

- ВСПОМНИ ИНТЕРЕСНЫЕ СЛУЧАИ ИЗ СВОЕЙ ГАЗЕТНОЙ БЫТНОСТИ.

-  Их много было, и все интересные. Например, заявляю я на планерке статью начальника планово­экономического отдела Ситниковского молочно­консервного комбината. А её, статьи, нет. Звоню по­тенциальному автору, он заверяет, что сделает. Заяв­ляю повторно - та же история. Редактор возмущён:

-  Не шлёт - поезжай сам и готовь статью.

Сажусь на редакционный мотоцикл и мчу, рассер­женный, а уже холодно, на дороге колдобины, и перед самым селом Ситниково догоняю подводу. На телеге сидят дед с бабкой. Обогнать невозможно, еду следом, потом вижу - более ровный участок, даю газ, мотоцикл взревел, лошадь метнулась, упала в оглоблях, телега перевернулась. Останавливаюсь, бегу к старикам, дед едва встаёт, хромает.

-  Отец, что с ногой?

-  Э, да это ещё с войны!

У меня на сердце полегчало. А бабка ворчит:

-  Ездят тут всякие пьяные, чуть не угробил нас.

_Я_ попросил деда добраться до больницы, чтобы осмотрели их. Экономист мой ничего не подготовил, я, конечно, высказал ему всё и пошёл по цехам. Вы­яснилось, что дела-то плохи, планы не выполняются, условия труда никакие. Возвращаюсь домой, пишу разгромный материал, эмоциональный, убедительный. Публикуем. А до этого один мой товарищ посоветовал сходить к медикам, чтобы подтвердили, что трезвый был, да дополнительно чтобы сотрудники редакции написали такие бумаги. Это на случай, если пострадав­шие вдруг зашумят.

Пошел к медикам, у пивного ларька окликнул зна­комый:

-  Иди сюда, попробуй пиво, отличное пивко.

Взял кружку, попробовал. Правда, хорошее. Друг

говорит:

-  Допивай, ещё по кружке возьму.

Я оторопел:

-  Ты что, мне же к медикам идти!

В общем, врач меня хорошо знала, справку написа­ла без колебаний, но бумага не потребовалась. И тут молва: моего деда в больницу увезли. Я к нему. Дед успокоил:

-  Не переживай, это у меня фронтовые болячки, а что ты трезвый был - это я видел, бабка просто так ска­занула в сердцах.

Этот материал я отправил в университет как кон­трольную курсовую работу, получил отличную оцен­ку. Вот какие события вокруг простого повода. Я уж «подумкиваю», не изобразить ли всё это в рассказике?

- ПОПРОБУЙ, СЮЖЕТ ЛЮБОПЫТНЫЙ. ТЫ ПРО УНИ­ВЕРСИТЕТ СКАЗАЛ, ЗНАЧИТ, В ЭТО ВРЕМЯ УЖЕ УЧИЛСЯ?

-  Поступил в Уральский государственный универ­ситет на факультет журналистики заочно, шесть лет потом тянул эту лямку, но все-таки окончил. В это вре­мя меня назначили редактором газеты.

- ТЫ БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО СДЕЛАЕШЬ РЕВОЛЮЦИЮ В ГА­ЗЕТЕ?

-  Да я, наверное, и делал её. Прежде всего, сократил должность ответственного секретаря.

- ЭВА КАК!

-  Очень ответственно, скажу без ложной скромно­сти, подходил я к своей работе, все материалы читал в рукописи, а потом и после машинки, сам правил. А коли так, рассуждал, зачем мне ответсек? Сам макетик полосы набросаю. С тем и отправил секретаря в отдел корреспондентом.

- ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ О ГАЗЕТЕ ТОГО ВРЕМЕНИ? МЫ ТОГДА О СВОБОДЕ СЛОВА НЕ ГОВОРИЛИ, ГАЗЕТА - ОР­ГАН РАЙКОМА ПАРТИИ, РЕДАКТОР - ЧЛЕН БЮРО ЭТОГО РАЙКОМА, ТАК ЧТО ЛИНИЯ ОПРЕДЕЛЕНА ИЗНАЧАЛЬНО, Я И НЕ ВИЖУ В ЭТОМ НИЧЕГО ПРЕДОСУДИТЕЛЬНОГО. ЭТО ВСЁ- ТАКИ ЧЕСТНЕЕ, ЧЕМ ПРОДАВАТЬСЯ КОМУ БЫ ТО НИ БЫЛО.

-  Работалось мне легко и радостно. Этот период я считаю продуктивным, энергичным, боевым. Время было интересным. Яосвоил многие жанры. Владимир Меляков, ставший редактором после меня, в книжке «Летопись района газетной строкой» так описывает моё журналистское усердье: «Несмотря на редактор­скую должность, он продолжал публиковать в «Ленин­ском знамени» не только передовые статьи, но и очер­ки, статьи, корреспонденции, фельетоны, свои стихи и басни, рисунки. Он занимался журнальной графикой и фотоиллюстрацией, версткой и оформлением газеты».

Газета была на хорошем счету у читателей и жур­налистского сообщества, нам первым в области тогда вручили Всесоюзную премию имени Марии Ульяно­вой за массовую работу и весомый диплом Комитета по печати при Совете Министров РСФСР за лучшее оформление и полиграфическое исполнение газеты. Меня, редактора, поощрили солидными грамотами из Москвы: ЦК профсоюза работников культуры и Союз журналистов СССР.

- ДОЛЖЕН ЗАМЕТИТЬ, ЧТО ЖУРНАЛИСТСКУЮ БРАТИЮ НЕ ЧАСТО БАЛОВАЛИ ТАКИМ ВНИМАНИЕМ.

-  У нас было до пятидесяти активистов, наших по­мощников. Рабселькоровские съезды мы проводили два раза в год, а совещания по отдельным проблемам с участием общественности еще чаще.

- МОЖЕШЬ НАЗВАТЬ РАБСЕЛЬКОРОВ СВОИХ?

С удовольствием вспоминаю Ефрема Себехова, он был председателем сельсовета в Зимовье-Вагай. Ста­рый большевик, очень принципиальный. Борис Си- ванов, директор школы, активно сотрудничал, много писал в газету. В день печати 1958 года я опублико­вал дружеские шаржи на активнейших селькоров Розу Иванову, Александра Яковлева, Ивана Лопарёва, Александра Попова. В моём архиве сохранились эти рисунки. Через полвека даю тебе повторить их.

А ещё бы я назвал острые перья нештатников прес­сы строителя Ивана Бушуева, школьницы Вали Саму- севой, народного контролёра Николая Бакустина, агро­нома Василия Мишакова, пенсионеров Петра Соловьё­ва, Никиты Жебелевского, ветеранов района Дмитрия Мельникова, Николая Ударцева

- В ШТАТЕ РЕДАКЦИИ КТО РАБОТАЛ ТОГДА?

-  Отличный был коллектив. С областного радио приехал Мурычев Николай, грамотный журналист, толковый. Малиновский Иван, он потом перебрался за­местителем редактора в Армизон. Клара Удод, письма­ми командовала, по семейным обстоятельствам уехала во Фрунзе и была ответственным секретарём город­ской вечерней газеты. Анна Харламова хорошо рабо­тала. Парсаев Владимир прибыл из Москвы, окончил институт международных отношений (МГИМО), но «дипломатического» распределения в тот год не было, и его направили в нашу районную библиотеку. Мы там его нашли. Перед Московским фестивалем молодёжи и студентов его забрали в столицу переводчиком. Он все-таки ушел в дипломатию, долго работал за рубе­жом, сейчас читает лекции в столичном военном ин­ституте, мы переписываемся. Бугаев Алексей приехал из Сладково, был там редактором в своё время

- ЭТО ОТЕЦ ВАЛЕРИЯ АЛЕКСЕЕВИЧА БУГАЕВА, БЫВ­ШЕГО РУКОВОДИТЕЛЯ ТЮМЕНСКОГО РАЙОНА.

-  Да, это он. Продолжительное время Алексей Сте­панович возглавлял наше местное радио омутинское. Большого опыта, солидного жизненного багажа был этот человек. За долгие годы совместного труда не пом­ню каких-то серьёзных его осечек, а вот смешковатый эпизод в память вклинился. Репортажем из Шабанов- ского хозяйства Степаныч повествовал о севе-посадке кукурузы, обласканной Хрущевым и названой «коро­левой полей». Прекрасный репортаж, в нём упоминает­ся старательный молодой агроном Володя Кондрыкин, ползающий на коленях, пристально следящий за точно­стью квадратов, в которые должны упасть золотистые семена. Квадратно-гнездовая посадка - святое требова­ние технологии сева. И восторженный автор даёт всей этой картинке восторженный заголовок: «Королева ложится в квадраты». И попал Алексей-аграрник на острые языки просмешников. Дофантазировались они от серьёза ситуации до самых эротических поворотов в адрес высокотитулованной заморской особы.

- УЛЫБНУЛИСЬ? ТЕПЕРЬ БЫ О ТИПОГРАФИИ СЛОВО, О СПЕЦИАЛИСТАХ-ПОЛИГРАФИСТАХ.

-  Здесь успешно бригадирствовала Зоя Агеева, освоившая смежные профессии печатника, наборщика, линотиписта. Стали многостаночницами Руфина Му­равьёва, Таисья Барышникова, Клавдия Долина, Лидия Козлова. Успешно осваивали нелегкое дело молодые Галина Коровина, Любовь Платонова. В семидесятые редакцию и типографию объединили в издательство, оно давало разовый тираж в 4,4 тысячи экземпляров. Читаю официальный документ того времени.

- ЭТО ОГРОМНЫЙ ПЛАКАТ ПРО ОПЫТ ВАШЕЙ РАБОТЫ?

-  Он самый. Слушай: «Коллегия управления по печати Тюменского облисполкома всесторонне рас­смотрела опыт работы коллектива редакции Омутинской районной газеты «Ленинское знамя» (редактор т. Шестаков А. Е.) и районной типографии (бригадир т. Агеева 3. А.) по организации выпуска газеты, одо­брила этот положительный опыт и рекомендовала его изучить и применить всем полиграфистам области в своей практической деятельности».

- В РЕДАКЦИИ И ТИПОГРАФИИ СЛОЖИЛСЯ РАБОТЯ­ЩИЙ КОЛЛЕКТИВ. ЧТО СТИМУЛИРОВАЛО ЕГО ТРУД? ЧТО ВООДУШЕВЛЯЛО НА ПОХВАЛЬНЫЕ ДЕЛА?

-  Я видел, что газета помогает району, его людям лучше устраивать свою жизнь. Это самое главное для творческого коллектива, для селькоров и читателей. Мы откликались буквально на каждый сигнал трево­ги районного жителя. Давали много критических ма­териалов. Тогда даже негласная установка была: сорок процентов критики, остальное должно быть положи­тельным. Мы эти нормы, касательно критики, перевы­полняли. Сами пропагандировали свою газету во вре­мя подписной кампании. По каждому критическому выступлению добивались ответа, чтобы по сути меры были приняты, а не отписки летели от критикуемых.

- ЧТО СЕЙЧАС МЕШАЕТ РАЙОННЫМ ГАЗЕТАМ БЫТЬ НА ТАКОМ ЖЕ УРОВНЕ?

-  Ты задаешь трудный вопрос. Многое изменилось, а что касается редакционных коллективов, то они в основном стали дамскими. И газеты, соответственно, дамские. Ты посмотри по югу области, много ли мужиков в редакторах? Пусть меня ругают за это, но женским коллективам труднее иметь свою жесткую позицию и свое непреклонное мнение. Дух не боевой, не рыцарский.

- В ШЕСТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ НА ЮГЕ ОБЛАСТИ БЫЛО ЧЕ­ТЫРЕ ЖЕНЩИНЫ-РЕДАКТОРА: КОВЯТКИНА РОЗА МИХАЙ­ЛОВНА, ЕВТИНА МАРИЯ ИВАНОВНА, КОСЕНКОВА АННА АФАНАСЬЕВНА, МЕХНИНА РОЗА СТЕПАНОВНА. НО ЭТО БЫЛИ ТАКИЕ ЖЕНЩИНЫ, ЧТО И МУЖИКА НЕ НАДО, ОНИ УМЕЛИ СДЕЛАТЬ ГАЗЕТУ, ИМЕТЬ СВОЁ МНЕНИЕ И ЕГО ОТ­СТАИВАТЬ.

-  Заполонили сегодняшнюю газету перепечатки и реклама, это читателю не интересно. Конечно, нам ка­жется, что наш сахар был слаще. Это не совсем так, есть в газетах хорошие журналисты, но их очень мало. О жизни редко пишут, о горячих точечках человече­ских, о людях не пишут, о тружениках. Всё пресно. У меня такое ощущение, что журналистика вяло умирает, а редкие материалы с анализом, жесткими выводами на этом фоне только подтверждают наличие процесса. Где действенность строки? Прокукарекал заметулькой, а рассвет вроде бы и не обязан приходить.

- ДАВАЙ В ПОРЯДКЕ НЕКОТОРОГО ОПРАВДАНИЯ НА­ШИХ КОЛЛЕГ СОГЛАСИМСЯ, ЧТО ТАКИМИ ГАЗЕТЫ ДЕЛАЕТ ВЛАСТЬ. А ДРУГИМИ ОНИ ЕЙ НУЖНЫ? НУ, ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, ЧТО ОБЛАСТНАЯ ГАЗЕТА СЕГОДНЯ ДАЕТ КРИТИЧЕ­СКИЙ МАТЕРИАЛ ПО РАЙОНУ. ТЫ МОЖЕШЬ ВСПОМНИТЬ ТАКУЮ ПУБЛИКАЦИЮ? Я НЕ ПОМНЮ, КРОМЕ ПРИКРЫТОЙ «СИБИРСКОЙ ОКОЛИЦЫ», В КОТОРОЙ МНЕ ПОСЧАСТЛИВИ­ЛОСЬ РАБОТАТЬ С ВИТАЛИЕМ СНИСАРЕНКО.

-  Да, наверное, ты прав, хотя хорошие ребята всё ещё есть. Я, например, в восторге от наступательных материалов «Делового вторника», печатающегося приложением к «Тюменской правде». Генеральный ди­ректор издания наш земляк Федор Сизый. Есть чему тут поучиться региональной прессе, местным журна­листам и их рабселькорам.

- ЕСТЬ У НАС РАЙОНКИ, КОТОРЫЕ ЛЮДИ ВЫПИСЫВА­ЮТ ТОЛЬКО РАДИ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ПРОГРАММ: И НЕ ДО­РОГО, И НА ДОМ ДОСТАВЯТ.

-  Это уже из области потребительского отношения. Я тебе в этой связи расскажу, как я проводил агитацию за газету на станции Вагай, когда работал корреспон­дентом в Омутинке. Один осмотрщик вагонов спраши­вает:

-  А почему в праздники вы газету синей краской печатаете?

-  Это чтобы она по-праздничному выглядела, на­ряднее смотрелась.

-  А я и думаю, зачем они так делают? Только ци­гарку заверну - губы синю-ю-ющие делаются, как у покойника.

Оказывается, у этого подписчика свой подход, свои пожелания изданию.

- НЕ ПОМНЮ, ГДЕ ЧИТАЛ О ТВОЁМ УЧАСТИИ В ОМУТИНСКОМ НАРОДНОМ ТЕАТРЕ. Я САМ КОГДА-ТО ИГРАЛ В СПЕК­ТАКЛЯХ В КАЗАНКЕ, ЭТО БЫЛ ФЕНОМЕН: ДЕСЯТКИ ЛЮДЕЙ РАЗНЫХ ПРОФЕССИЙ И ВОЗРАСТОВ СОБИРАЛИСЬ ВЕЧЕРОМ И РЕПЕТИРОВАЛИ, А ПОТОМ ЕЗДИЛИ С ПОСТАНОВКАМИ ПО ВСЕМУ РАЙОНУ. ПРЕКРАСНОЕ ВРЕМЯ!

-  Конечно, прекрасное! И не удивительно, что жур­налисты местные стремились на театральные подмост­ки. В театр шли корреспонденты районки Владимир Жерновников, Николай Денисов, завотделами Вален­тина Васильева и Клара Удод-Подъяпольская, редак­тора издания Владимир Меляков и я грешный. Сюда династиями, семьями шли. В спектакле «Шуми, ду­бравушка!» роли Саввы Василькова, Тимки Спасова, Якова Донскова играли три брата - Иван, Владимир и Валерий Шалободовы.

Мне особенно запомнился спектакль «Иркутская история», в котором исполнил роль Сергея Серёгина. Пятнадцать раз сыграли эту вещь на разных площадках и даже на областном телевидении. Рецензент «Тюмен­ской правды» в 65-ом, большой актёр облдрамтеатра Юрий Замятин похвалил эту мою работу: «Прост и обаятелен Александр Шестаков в роли Сергея. Вот он перед нами - начальник смены «шагающего»: увлечён­ный творческим трудом и влюблённый в сбалмошную девчонку, скромный и справедливый, резкий и душев­ный».

- КАКИЕ ЕЩЁ РОЛИ ПОРУЧАЛИ САМОДЕЯТЕЛЬНОМУ АК­ТЁРУ ШЕСТАКОВУ В ЭТОМ КОЛЛЕКТИВЕ?

-  Алёша Шумов - «В шестнадцать мальчишеских лет», Борис Горелов - «У себя в плену», Николай Салов - «В день свадьбы», Иван Таланов - «Нашествие», учёный Аскольд - «Вызов богам», пастушок Андрейка — «Свадьба в Малиновке».

- НАБОР, ДОСТОЙНЫЙ ПРОФЕССИОНАЛА. ПОСЛЕ ПЕРЕ­ЕЗДА В ТЮМЕНЬ ТВОИ ОТНОШЕНИЯ С ТЕАТРОМ ОКОНЧИ­ЛИСЬ?

-  Продолжились, но тут уже в другом амплуа меня эксплуатировал главный режиссер облдрамтеатра, за­служенный деятель искусств РСФСР, кавалер ордена Ленина, участник Великой Отечественной войны Ев­гений Анатольевич Плавинский. В постановке мастера крупных форм я посмотрел «Короля Лира», «Федру», «Трактирщицу». И пьесы наших местных авторов Зота Тоболкина, Константина Лагунова, их «Сказа­ние об Анне», «Так было». Пытался делать актерские портреты-зарисовки. Получились дружеские шаржи на Дьяконова-Дьяченко и Мурашова, на Баширова и Ор­лова, на Чащину и Лелеп, на Красикова и Бузинского, на Савича и Гессенегера, на Зубкову и самого Плавинского.

-  Какие-то шаржи из перечисленных сохранились?

-  Почти все живы-здоровы, давай поставим в эту книжку пару-тройку из них.

- ХОРОШО. НО МОГУ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО В РАЙКОМЕ ПАРТИИ К ТВОЕМУ ТЕАТРАЛЬНОМУ УВЛЕЧЕНИЮ ОТНЕС­ЛИСЬ БЕЗ ЛИКОВАНИЯ. ИЛИ НЕ ТАК?

-  Один чиновник пытался воспитывать, зазвал меня в кабинет: «Серьёзный человек на солидной должно­сти, редактор, член бюро, а комедию ломаешь. Унижа­ешь руководящую и направляющую... Завязывай-ка с этими игрищами по добру-по-здорову». Неуютно мне в этом кабинете стало, ответил дежурной подвернув­шейся фразой: «А я думал, что искусство для народа двигаем», И ушел...

- ХОРОШО УШЕЛ. В ЭТО ВРЕМЯ ТЕБЯ НАСТОЙЧИВО ПРИГЛАШАЮТ В «ТЮМЕНСКУЮ ПРАВДУ». ДЕЙСТВИТЕЛЬ­НО, ТОГДА ОБЛАСТНАЯ ПРЕССА ПОДПИТЫВАЛАСЬ ЛУЧШИ­МИ ЖУРНАЛИСТАМИ ИЗ РАЙОНОВ, И БЫТЬ ПРИГЛАШЕН­НЫМ - БОЛЬШАЯ ЧЕСТЬ. ТЫ ЭТО ТАК И ВОСПРИНЯЛ?




«ТЮМЕНСКАЯ ПРАВДА»


-  Понимаешь, всё сложнее. Да, конечно, было очень приятно, что заметили, звали на беседы, в том числе в отдел пропаганды обкома партии к заведующему Михаилу Демьяновичу Петровцу и секретарю обкома Дмитрию Алексеевичу Смородинскову. Но мне жаль было своей газеты, мы работали четко, спокойно, про­фессионально, были амбициозные планы. И вдруг бро­сить всё и поехать в Тюмень. Я долго сам с собой бо­ролся, наконец, дал согласие.

- ТЫ СРАЗУ СТАЛ ЗАВЕДУЮЩИМ ОТДЕЛОМ ПИСЕМ?

-  Писем и организационно-массовой работы. Как говорил редактор Николай Яковлевич Лагунов, «этот отдел самый-самый-самый важный!». А сейчас отделы писем закрыли в редакциях. Всё, захлопнули, отделов таких единицы.

- И ПИСЕМ НЕТ.

-  Меня сразу сделали членом редколлегии, даже из­брали секретарём партийной организации. Последнее мне уж вовсе ни к чему. Работы было очень много и без того. В день приходило до восьмидесяти писем. Две сотрудницы, Альбина Марьянова и Алия Криницина, вели регистрацию, переписку и прочее. Я всю обрабо­танную при приеме почту смотрел и расписывал: что в другие отделы, что послать на проверку и что оставить для работы в отделе. Со мной работал хороший журна­лист Альбин Куликов и помогала нештатница педагог Антонина Яковлевна Волкова. Было несколько посто­янных рубрик: «Письмо позвало в дорогу», «Тему под­сказал читатель», «Хотя письмо не опубликовано». Мы должны были подготовить максимум две страницы пи­сем в месяц, каждую неделю подборку сатирическую дать...

-«ОСУ»?

-  Да, но не я её затевал, ещё до меня «ОСУ» (Област­ное Сатирическое агентство) придумали и вели Саша Черняев и Боря Галязимов. В подборке не абстрактная сатира, а лаконичные заметки по конкретным фактам, событиям, людям.

- КРИТИКА ЭТА БЫЛА БЫТОВОЙ, НА УРОВНЕ «ТЁЩИ И САНТЕХНИКА», ИЛИ БОЛЕЕ ОБЩЕСТВЕННО ЗНАЧИМОЙ, СЕ­РЬЁЗНОЙ?

-  Ты знаешь, мы как-то не очень смотрели на должности-портфели. Кто попал, того и засвечивали.

Однажды замахнулись аж на одного не первого секре­таря райкома партии.

- И УДАРИЛИ?

-  Ударили, но и нам потом нагорело. У меня сохра­нились несколько выпусков «ОСЫ», интересно про­сматривать. Есть и статья «ОСА» вспоминает адреса», где я рассказываю, как строилась работа, кто помогал. Не вдвоём же с Куликовым мы делали, был большой авторский актив.

- А ВСЁ ЖЕ КАК ЛИЧНО ТВОЯ «ОСА» НАЧИНАЛАСЬ?

-  Июлем семьдесят второго я опубликовал в ней первую свою заметку и рисунок. В каждом выпуске, повторяю, стабильно давали пять-шесть сюжетов и обязатёльно карикатуру. Почему изоработы тоже взял на себя? Выход «ОСЫ» строго-настрого ориентирован на субботу. Никаких срывов-сбоев не принималось. А переговоры с художниками отнимали много времени и зачастую не приводили к результатам. Газета же не умела ждать.

- ПЕРЕВЕДИ ЭТОТ ФАКТ ИСКУССТВА НА ЯЗЫК КОН­КРЕТНОЙ АРИФМЕТИКИ.

-  В год до сорока моих рисунков только в «ОСЕ» печаталось. До тридцати - в «Иллюстрированных письмах», в «Листках народного контроля» областной газеты и в «Молотилке» районного «Красного знаме­ни». Арифметика вроде бы неуместна, а всё же...

- И КАК «ПЕРЕВЫПОЛНЕНИЕ ПЛАНОВ» ОЦЕНИВАЛОСЬ ЧИТАТЕЛЯМИ, КОЛЛЕГАМИ?

-  В семьдесят пятом меня отметили дипломом и премией лауреата областной организации Союза жур­налистов СССР в номинации «Сатирический рисунок в газете». В семьдесят девятом стал участником Мо­сковской Всесоюзной выставки журнально-газетных художников. В восьмидесятом - участником зонального









Александр Шестаков 2010














































































































В Тюменской городской семейной библиотеке «Радуга» выставка моей книжной иллюстрации. 2008


















 семинара-выставки художников печати Сибири и Дальнего Востока в Хабаровске. А коллеги по перу в этом же году поздравили с днём рождения вот таким признательным четверостишием:

_«Шестаков_«ОСЕ»_начальник_
_И_рисункам_командир._
_Ими_славно_он_мочалит,_
_Наш_почётный_Мойдодыр»._

И расписались на вечную память: Комлев, Зенкин, Снегирев, Гультяев, Щетков, Костылев, Тереб, Бородин, Лагунов, Ухалей, Криницина, Жилякова, Владимирова, Сафьянова, Бакулин, Переплеткин, Мокроусов, Наймушина, Майкова, Королева, Шевченко, Сидорова, Ковденко, Хренов, Фатеев, Бороздина... Да простят меня те, чьи росписи не расшифровал на па­мятном листе.

- СПИСОК ДЛИННОВАТ, НО ОПРАВДАН. А КАК ГАЗЕТЕ И «ОСЕ» ПОМОГАЛИ АКТИВИСТЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПРИ­ЁМНОЙ?

-  С их помощью в своё время «ОСА» практико­вала специальные выпуски. Творческие рейдовики- журналисты, сотрудники общественной приёмной га­зеты В. Лесников, П. Тужик, В. Якубов, В. Кайдалов, П. Югов выезжали в Сургут, Нижневартовск, Нефте­юганск, Ишим, Ялуторовск. И готовили к печати са­тирические материалы из этих регионов. Неплохо по­лучалось.

Надо сказать, что в пик деятельных лет обществен­ной приёмной усердно служили около сорока ярких личностей, помогающих газете. Представляете, тысяча пятьсот посещений в иные годы! А за тридцать четыре года жизни приёмной в ней побывало свыше двадцати пяти тысяч земляков. Гвардейцы-общественники бесспорно заслужили уважение и память благодарных жи­телей области.

- НАЗОВЁМ НАИБОЛЕЕ ЯРКИЕ ИМЕНА ЭТОГО БОЕВОГО ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ДОБРОВОЛЬЦЕВ ПРЕССЫ?

-  Непременно назовём. Это прежде всего вдохновитель-организатор движения, руководитель от­дела писем шестидесятых годов Надежда Крупчанова- Майкова. Это Владимир Лисов, Елизавета Федосова, Тихон Лукьянец, Татьяна Подгорнова, Михаил Вы- жигин, Петр Хайновский, Александр Ефимов, Илья Загвязинский, Наталья Велижанина, Абрам Брейтер, Алексей Шепотько, Александр Семёнов, Анна Кабано­ва, Алексей Поляков, Борис Борисов...

- ТЫ ГОТОВ НАЗВАТЬ ВСЕХ СОРОК БОЙЦОВ, ЭТО НЕВОЗ­МОЖНО. А КТО КОМАНДОВАЛ ПРИЁМНОЙ?

-  Авторитетный, старательный Николай Визгалов - самый первый заведующий общественной приём­ной. В шестьдесят девятом его сменил неутомимый боец, многоопытный прокурор Василий Лесников. После него двадцать лет успешно капитанил в приём­ной отличник профтехобразования, участник Великой Отечественной войны, бесстрашный офицер, педагог- воспитатель и просто великолепный человек Николай Козлов. Мы не сразу узнали в скромном защитнике Москвы крепкого духом политрука разведчиков, кото­рый в грозовом 41-м, выполняя задание в тылу про­тивника, схватился в рукопашной с изворотливым немцем. Теряющий сознание, с простреленным глазом, истекающий кровью лейтенант дотянулся зубами до горла врага и задушил его. Подоспевшая вторая группа разведчиков с трудом отодрала полумёртвого офицера от бездыханного фашиста.

В штабе Первой ударной армии сам Георгий Жуков вручил Николаю Козлову за стойкость и мужество ор­ден Красной Звезды. Но лекари какого-то из трёх гос­питалей (Московского, Горьковского или Чкаловского), долго латавшие героя, вместе с обмундированием лазаретника потеряли его награду. И только через два года нашли. Уже в Южно-Уральском военном округе состоялось второе торжественное вручение дорогого сердцу воина ордена.

Уверенным, надёжным, честным бойцом Николай Андреевич был и на гражданских постах. При нём в га­зете появилась рубрика «Из общественной приёмной».

- ЭТО О НЁМ БУКВАЛЬНО НА ДНЯХ ТЫ ОПУБЛИКОВАЛ В «ТЮМЕНСКОЙ ПРАВДЕ» ПОЭМКУ «ОРДЕН ИЗ РУК ЖУКО­ВА» С ТАКОЙ ВОТ КОНЦОВКОЙ:

_«Потом_по_лазаретным_адресам_
_Отвагу-храбреца_
_Искал_аж_Жуков_сам._
_Солнечногорск._
_Великий_генерал_
_Здесь_многолюдье_воинов_собрал._
_И_речь_держал,_
_Восторженно_пылая:_
_«Гордись,_Сибирь,_героем_Николаем!_
_Вручу_ему_награду._
_Пусть_всегда_Рубинит_ярко_
_Эта_«Красная_Звезда»!»._

- Вот к таким людям в общественную приёмную шли. Ветераны выслушивали граждан, сами обраща­лись в инстанции, вплоть до обкома партии, и реша­ли проблемы, казалось, самые неподъёмные. И давали очень интересную информацию в газету. Они выез­жали как кураторы в районы и там помогали местной прессе формировать общественные приёмные.

- СОГЛАСИСЬ, ЧТО ЭТО ВЕРНЫЙ ПРИЗНАК ДОВЕРИЯ ЛЮДЕЙ, РАЗ ОБРАЩАЮТСЯ, ЗНАЧИТ, ВЕРЯТ, ЧТО ПОМОЩЬ БУДЕТ.

-  В отделе писем я проработал около тринадцати лет. Но времена меняются. Нам стали поговаривать: а не часто ли выходите с вашей «ОСОЙ», не много ли - еженедельно? Сделали ежемесячно. И полосы чита­тельских писем сошли на нет. Характерно, что в это же время все «Молотилки», «Шилья», «Колючие строч­ки», прочие сатирические рубрики прикрыли и в рай­онных газетах.

- ЭТО КАКОЙ ГОД?

-  Наверное, середина восьмидесятых.

- РАССКАЖИ ОБ ИНТЕРЕСНЫХ РАССЛЕДОВАНИЯХ, ПУ­БЛИКАЦИЯХ.

-  Могу вспомнить. Из Нижневартовска, например, пришло письмо от читателя Шолохова, который писал, что он строитель, что на объектах много недостатков, и он сказал о них на собрании. Начальству это не по­нравилось, Шолохова стали зажимать, и в конце кон­цов уволили. Вот так. Я пошел к Лагунову, доложил о письме и попросил командировку. Николай Яковлевич согласился, не уточняя деталей.

- ОН ТАК ЛЕГКО ШЁЛ НА КОНФЛИКТНЫЕ ТЕМЫ?

-  Как ни странно, но работать с ним по критиче­ским материалам было легко, он поддерживал. И после публикации не давал автора на съедение. Я прибыл в Нижневартовск, пришел в горком партии, к секретарю Сергею Дмитриевичу Великопольскому, он меня при­нял спокойно, без напряжения, хотя я сразу всё расска­зал. Он помог устроить встречи с нужными мне людь­ми. Это было неожиданно, ведь корреспондента, по­тенциального критика, всегда встречали настороженно на местах, а уж когда было известно, что приехал за критическим материалом... В общем, собрал я необхо­димую информацию и написал статью «Дело Шолохо­ва». Шум был великий.

- КОНЕЧНО, ЗАГОЛОВОК СРАЗУ ПРИВЛЕКАЕТ ВНИМА­НИЕ, СТАТЬЮ ПРОЧИТАЛИ ВСЕ, ЭТО БЕЗ СОМНЕНИЯ.

-  Был большой разбор, наказаны несколько человек из числа строительного комсостава, Шолохова восста­новили на работе.

- КАЖЕТСЯ, ЖУРНАЛИСТ ИМЕЕТ ПРАВО ОТКРЫТЬ ШАМПАНСКОЕ И ВОССЛАВИТЬ СИЛУ ПЕЧАТНОГО СЛОВА.

- Открыли и восславили, но этим дело не кончилось. Как это часто водилось, Шолохова, этого осмелевше­го правдоискателя, стали опять тихонько зажимать и снова выдавили из коллектива, но грамотно обстави­ли увольнение. Раньше-то ему предъявили прогулы за дни, которые в табеле зафиксированы как рабочие. Не удосужились в документы посмотреть, торопились стряпать вину. Не дураки же они второй раз попадать под раздачу. Шолохов снова пишет в редакцию, я с гне­вом иду к Лагунову, тот не менее моего возмущён, и я снова еду в Нижневартовск. Снова публикуется статья. Шолохова опять восстанавливают на работе и больше вроде бы не донимают претензиями.

- НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ОН САМ, НАСТРАДАВШИСЬ, СТАЛ ПОАККУРАТНЕЕ С КРИТИКОЙ?

-  Вот с этим «поаккуратнее» и вытравили «движу­щую силу», то бишь, критику в обществе. Вспомню на вскидку ещё одну публикацию, фамилию её героя под­забыл, кажется, Сабиров, из Тюменского района. Трак­торист, в семье одиннадцать чад, мал мала меньше. И тоже осмелел, начал права качать перед управляющим. Докачал. Нашли повод - выперли с работы. Механи­затор написал в газету громаднейшее послание и по­звал журналистов на выездное заседание суда, которое будет слушать его персону. Редактор быстро решил о моей командировке, распорядился насчет автомобиля и добавил: «Возьми с собой юриста толкового». Со мной поехал великолепный защитник адвокат Ана­толий Быков. Честный, смелый, неподкупный юрист, умеющий постоять за простолюдина.

Существенную роль в этой полудетективной исто­рии сыграло то, что у меня в те дни сильно болел же­лудок, и я носил в сумке пузырёк с местноанестези­рующим средством «альмагелем». Идёт судебное за­седание, у меня невыносимые боли, бегу в машину к шоферу Васе Лапшину.

-  ПОМНЮ ТАКОГО, ДУШЕВНЫЙ ЧЕЛОВЕК.

-  Достаю пузырёк, пью, немного отпустит - возвра­щаюсь в зал. Суд тракториста засудил. Быков мне всё разложил, все необъективные моменты в оценках суда расписал, и я выдал статью в защиту осужденного. Сразу в обком приходит огромная «телега», где описы­вается, что журналист ничего не видел, ничего не слы­шал, он всё время бегал в машину, водку пил. Только придёт, губы оботрёт, и снова к бутылке убегает. Меня вызвали на ковёр в обком, на заседание партийной ко­миссии, я им объяснил ситуацию, да и славы пьющего у меня не было. Ковёр состоялся, жесткий, обидный, но комиссия меня отпустила без торопливого наказания.

_Я_ доложил Лагунову, тот говорит:

-  Надо ехать и доводить дело до конца.

Был опубликован ещё один материал, и нашего подзащитного оправдали. Кстати, все подписанты под «телегой» о моём бражничестве, которых я опросил, отказались от авторства. Сочинители «телеги» не удо­сужились даже дать им бумагу эту на подпись.

-  ТЫ ОТКРЫВАЕШЬ ДРУГОГО ЛАГУНОВА, Я ВОСПРИ­НИМАЛ ЕГО КАК ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНОГО ЧЕЛОВЕКА. СПАСИБО ЗА НОВОСТЬ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, СМЕЛОСТЬ ЖУРНАЛИСТА НЕ В ТОМ, ЧТОБЫ РАЗМАХИВАТЬ ШАШКОЙ.

-  Давай ещё одну историю вспомним, душевную. В Тюмени, у святого места, у стелы памяти и скорби, у пламени вечного огня юнцы-отморозки учинили глум­ливое гульбище. Издевательскую безмозглость и хам­ство оболтусов увидел прохожий Иван Солонин, реши­тельно врезался в опасное сборище и, рискуя жизнью, удержал подонков до вызванной милиции. Был стро­гий суд. Я опубликовал статью «Колокола тишины». Было много откликов простых людей, я никогда боль­ше столько писем после своих материалов не получал. Газета многие отклики опубликовала.

- ТЕБЕ ДОВЕЛОСЬ РАБОТАТЬ ВМЕСТЕ С ИНТЕРЕСНЫМИ ЖУРНАЛИСТАМИ, И «ТЮМЕНСКАЯ ПРАВДА» ВОИСТИНУ БЫЛА СЕРЬЁЗНЫМ ПРОПАГАНДИСТОМ И АГИТАТОРОМ.

-  Я рад вспомнить своих коллег, многих уже нет с нами, но пусть молодое поколение знает, кто создавал славу областной газеты. Вот Боря Галязимов, импо­зантный, очень талантливый, юморист отъявленный, стихи писал. Гохфельд Володя вопросами идеологии занимался. Культурой заведовал в газете Коля Замя­тин. В обеденный перерыв, бывало, зайдёт ко мне:

-  Хватит копаться в письмах, пойдём в сад, возду­хом подышим.

Отбрыкиваюсь, но уломает. Идём, сидим, дышим. А я ёрзаю: работы много, письма ждут. Коля рукой махнёт:

-  Ладно, иди, горбатого знаешь что исправит.

Дмитрий Гультяев и Толя Зенкин, наш отдел сель­ского хозяйства, у них во время полевых работ был са­мый пик, всю первую полосу заполняли. Саша Оскол­ков, Ефим Щетков, Боря Ухалей, Генрих Мингалёв - он делал городскую страничку, прообраз городской газеты.

Надо сказать, что у нас ещё работал университет общественных корреспондентов. Это забота Бориса Сюбаева, ответственного секретаря областного отде­ления Союза журналистов, а командовал университе­том Александр Фатеев. Я входил в совет университета, читал лекции нештатным корреспондентам.

- У ТЕБЯ ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ В БИБЛИОТЕКЕ ИЛИ В АРХИВЕ ПОЛИСТАТЬ СТАРЫЕ ПОДШИВКИ, УТОЛИТЬ ТОСКУ. СЛУЧАЕТСЯ?

-  И довольно часто, то один материал надо найти, то другой. Да и дома есть две подшивки, в которых собра­на частичка моих материалов, обязательно - «ОСА». Из Омутинки привёз шестнадцать годовых томов районок. Хранить стало совсем негде, отдал дочери на макулатурные нужды. До сих пор ругаю себя за столь необдуманный поступок. И свой личный архив, сты­добушка, систематизировать не получается. С трудом что-то в нём нахожу, время бездарно теряю на поиски, нервничаю. Кляну свою недисциплинированность. Ну, что тут сказать: читаю, грущу и радуюсь. Газета была ближе к жизни, она и была самой жизнью. События, люди, трудовые достижения. И всё это через человека. Понимаешь, что с перестройками многое утрачено.

Вот тебе, например, казанская районка разве без­различна? На днях говорили с хорошо тебе известной журналисткой-ветераном Евдокией Марковной Медве­девой. С таким умилением и гордостью толкует она о шустрых, энергичных, весёлых молодых, которые ува­жали себя, свой труд и свою газету. Она готова часа­ми вспоминать о Борисе Терехове, Вите Жукове, Коле Олькове. Ей восемьдесят. Живёт в Тюмени. Нынешние казанские журналисты позвали её в гости. Приехала, полистала подшивку, и, огорчённая, откланялась. Го­ворит: «Творчеством почти не пахнет тут. В газете ни слова про жизнь, про село, про народ села. Рекламное изобилие, селькоровское безлюдье. О какой-то учебе, поиске в пользу читателя - никто тут даже не заикнул­ся. Извините, коллеги, я не набиваюсь в учителя, но ведь что-то полезное для молодых могла бы сказать». Уехала, не сказав. Не очень, похоже, хотели послушать многоопытного ветерана?

- НЕОЖИДАННАЯ ИНФОРМАЦИЯ, ДА И ОЦЕНКИ. Я С КАЗАНСКИМИ КОЛЛЕГАМИ ОБЩАЮСЬ, ДУМАЮ, ЕВДОКИЯ МАРКОВНА СДЕЛАЛА СКОРЫЙ ВЫВОД. В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ГАЗЕТА КАЗАНСКОГО РАЙОНА У МЕНЯ ВЫЗЫВАЕТ СОВСЕМ ДРУГИЕ ЧУВСТВА, ХОТЯ, КОНЕЧНО, ПОВОДОВ ДЛЯ КРИТИ­КИ ВСЕГДА МНОГО. К ТОМУ ЖЕ, ИМ НЕДАВНО ВРУЧЕНА ОБ­ЛАСТНАЯ ГРАМОТА ЗА ТЕМУ ЮБИЛЕЯ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ.

ВЕРНЕМСЯ К НИКОЛАЮ ЯКОВЛЕВИЧУ ЛАГУНОВУ. КА­КИМ ТЫ ЕГО ЗАПОМНИЛ?

-  Мы с ним работали хорошо, ко мне относился ува­жительно, доверял, поддерживал и защищал. Он умел это делать. А что правил — так он всех правил.

- КАК-ТО, БУДУЧИ СОБКОРОМ ГАЗЕТЫ, В РАЗГОВОРЕ ПОЖАЛЕЛ ЕГО, ЧТО ОН СТОЛЬКО СИЛ ТРАТИТ НА ПРАВКУ, А ВЕДЬ НЕ ВСЕГДА ЭТО НАДО. ОН УЛЫБНУЛСЯ И СКАЗАЛ, ЧТО ПРИХОДИТСЯ ПРАВИТЬ ДАЖЕ МАТЕРИАЛЫ ТАСС. И СВОЁ ЗНАМЕНИТОЕ: «СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ НЕТ ПРЕДЕЛА!».

-  Да, работал он неистово. Бывало, посмотришь: весь материал между машинописных строк перело­пачен, а в верхнем левом углу красным карандашом крупно: «Молодец!». И ещё он к пьющим относился странновато. Когда я стал партийным секретарём, он высказал претензию:

-  Почему вы с пьянством не боретесь в коллективе?

Я ответил:

-  Это первого руководителя спросить бы, почему он не борется?

-  Вообще-то, знаете, мне говорят, что выпивают наши многие. Но ведь на кого так говорят, так он и пи­шет здорово, а вот Петров-Иванов-Сидоров не пьют, но и не пишут! А я никого у нас пьяным почему-то не вижу.

Не знаю, почему он не отличал трезвого от нетрез­вого. Володю Панова однажды вызвал, а тот на ногах едва держится. Дело уже вечером было. Володя в его кабинете пытался опереться на приставной столик, а тот столик пошатнулся-подвернулся, и несчастный журналист упал на пол. Лагунов позвал людей, Воло­дю вывели. Николай Яковлевич искренне недоумевал:

-  Почему он упал?

-  Видно, пьяный был.

-  Странно, от него не пахло.

Шеф не знал, что злоупотребляющий всегда в карманах имел корешки, пряности. Для перебивания запаха. Но на борьбу с этим злом Лагунов меня всё- таки поднял, и как только я проявил признаки напо­ра, на меня пошли жалобы, да не в обком, анонимки полетели в Москву, в Центральный Комитет партии. Оттуда приезжают комиссары, проверяют. Например, что сыну купил тяжелый мотоцикл, а это вещь недо­ступная. Брату двоюродному в Пеганово купил маши­ну «москвич», себе в «Рябинке» дачу-дворец выстроил. Проверили. Сыну мотоцикл продали как передовику, одному из первых на моторном заводе освоившему токарный станок с числовым программным управле­нием. Брат в уборку первое место занял на комбайне, секретарь Бердюжского райкома Телегин Анатолий Максимович подписал ему этого «москвича». Я и не знал. А когда на дачу приехали, столичные гости хо­хотали: дворец оказался сколоченной из старых досок избёнкой-амбарчиком.

- ВОПРОС ИСЧЕРПАН?

-  Увы, нет. Мои недоброжелатели вслед шлют де­пешу: были проверяющие, но не очень старательно проверяли, утратили бдительность, и Шестаков их об­вел вокруг пальца. Шлите других.

- И ПРИЕЗЖАЛИ?

-  Маяли меня несколько раз, вконец извели не­рвишки. Врач требует немедленно изменить образ жизни, и я увольняюсь. Пошел в пресс-центр «Сибком- плектмонтажа».

- ТЫ УВОЛЬНЯЛСЯ ПРИ ЛАГУНОВЕ?

-  Нет, уже приехал Фёдор Чурсин, замечательный человек, журналист грамотный, но он попал, как кур во щи. В общем, обстановка стала ещё сложнее. Я ушёл.




ДЕТСКИЙ ПОЭТ


- А С ДЕТСКИМИ СТИХАМИ КАК СЛУЧИЛСЯ РОМАН?

-  Я ещё в омутинскую бытность баловался стиха­ми, Женька, малыш-сын, потешный такой, слова раз­ные придумывал, я записывал их, а потом стал слова- потешки «загонять» в стихи. В омутинской газете вёл литературную страницу, вот туда и помещал эти сочи­нения. Так и пошло. А в Тюмени в то время было книж­ное издательство, руководил им Давид Шейнберг, Зоя Михеева была у него помощником. Она и увидела мои стихи, предложила собрать всё до кучи и посмотреть, что получится. Сначала опубликовала в детском аль­манахе «Сибирские звёздочки», потом предложила сделать книжку и самому выполнить рисунки. Я целый отпуск проработал. Явился к Шейнбергу, он говорит:

-  А почему рисунки черно-белые? Надо цветные.

Делаю цветные. А по тем временам на один цветной рисунок надо было делать три рисунка, для каждого цвета отдельно. Такая технология печати. Опять затра­тил уйму времени, но Шейнберг гнёт свое:

-  Не то. Надо вам соавтора брать.

-  ЧТО И СЛЕДОВАЛО ОЖИДАТЬ.

-  Я на соавтора не согласился, и Давид Исаакович прикрыл проект. После этого я лет двадцать пять смо­треть не мог на детские стихи, так он меня отучил. Хотя была ещё одна попытка выйти в свет. Тогда проводили совещания молодых писателей, я приехал в областной центр. И вновь неудачно, свердловский поэт Леонид Шкавро выступил:

-  Когда у великого Михаила Александровича Шо­лохова спросили, почему он не пишет для детей, он от­ветил, что до детского творчества не дорос. А вот Ше­стаков считает, что он дорос.

Вот тут я окончательно поставил крест на стихот­ворчестве для ребятишек. И только когда на пенсию вышел, времени свободного неожиданно привалило. Думаю, дай-ка я займусь этим покинутым делом. Вы­пустил первую книжку «Веснушки», её приняли очень здорово, я даже не ожидал. Сразу за вторую взялся. С 99 года у меня по две книжки в иной год получалось.

-  Я ВПЕРВЫЕ ПРОЧИТАЛ ТВОИ СТИХИ ЧУТЬ НЕ ВСЕ СРАЗУ В ПЯТИКНИЖИИ, ХОТЯ ИЗДАНЫ ЭТИ КНИГИ НЕ ОБЪ­ЕДИНЕННЫМИ, РАЗРОЗНЕННЫМИ. НО БОГ С НИМ, ХОРО­ШО, ЧТО ТАКОЕ ИЗДАНИЕ СОСТОЯЛОСЬ. И Я ВЫСКАЗАЛ О НЁМ СВОЁ МНЕНИЕ В «ТЮМЕНСКИХ ИЗВЕСТИЯХ»:

_Поэт_Александр_Шестаков_доподлинно_знает,_что_нужно_юному_читателю,_чтобы_полно_увидеть_ожидающий_его_мир._У_него_всем_известная_радуга_ - _«коромысло-полноцвет»,_под_которое_бегут_стога,_спасаясь_от_дождя,_а_потом_оно_наклоняется_к_реке,_с_грохотом_опрокинет_ведра,_и_прольется_ливень,_после_которого_ах_как_хорошо_поиграть_«в_простиранном_песке»._Показав_«разрумяненные_осинки»_и_березки_«в_платьях_сентября»,_он_ведет_заинтересовавшегося_юного_натуралиста_к_елкам_и_соснам,_объясняя_попут­но,_почему_они_всегда_зелены._А_попробуйте_удержать_своего_сына_в_грибную_пору,_если_неосторожно_прочи­тали_ему_про_рыжики,_«могучий»_гриб,_который_«кучу_листьев_из-под_сучьев,_поднатужась,_приподнял»._

_Шестаков_пишет_природу_родную,_сибирскую,_до­сконально_её_зная,_но_одно_дело_—_поделиться_открыв­шейся_радостью_в_кругу_друзей,_ровесников,_взрослых,_а_как_рассказать_детям,_для_которых_каждая_твоя_картинка_—_открытие?_Я_ответа_не_знаю,_потому_умение_Шестакова_говорить_с_маленьким_человеком_на_его_языке_для_меня_чудо._Могу_только_предположить,_что_Александр_Евгеньевич_делает_это_от_большой_до­броты,_без_избытка_такого_качества_поэт_может_со­стояться,_но_детский_поэт_—_никогда._

_А,_собственно,_чем_на_особицу_от_сотоварищей_стоит_детский_поэт?_Определенно,_он_должен_видеть_мир_глазами_ребенка,_видеть_и_ощущать,_понимать_так,_как_это_может_только_чистое,_не_тронутое_знаниями_существо._Отсюда_огромная_ответствен­ность,_ведь_писатель,_не_будучи_педагогом,_психоло­гом,_становится_воспитателем,_чуть_ли_не_первым_учителем._Потому_общество_всегда_очень_строгие_требования_предъявляло_к_детской_литературе,_осо­бенно_к_поэзии_для_самых_маленьких,_потому_у_нас_было_немного_детских_поэтов,_зато_какие_были:_Маршак,_Михалков,_Чуковский,_Барто._Они_не_давали_«вредных_советов»,_они_учили_Родину_любить,_честными_быть,_справедливыми..._

_Шестаков_продолжает_эти_традиции,_просвещая_и_воспитывая._Его_язык_прост,_но_не_упрощен,_он_застав­ляет_додумать,_догадаться,_а_что_же_за_картинкой._

— В НАШЕМ ИЗДАНИИ НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ВО МНОЖЕ­СТВЕ ПРЕДСТАВИТЬ ТВОИ СТИХИ, НО РИСКНЁМ.

-  Предлагаю стихотворение, которое прошло десят­ки изданий: в коллективном сборнике Урала «Приклю­чения морошки», в иркутском журнале «Сибирячок», в альманахе «Врата Сибири», в «Тюменских непоседах», в «Лесовичке».


_В_АВТОБУСЕ_

_Мы_с_папой_в_автобус_
_Вошли_у_вокзала._
— _Здравствуйте,_—
_Я_пассажирам_сказала._

_Протиснулась_к_кассе,_
_Взялась_за_перила._
- _Здравствуйте,_-_
_Вежливо_всем_повторила._

_Но_дядя_очками_
_Уткнулся_в_газету_—
_Вряд_ли_от_дяди_
_Дождешься_ответа._

_Тетя_молчит_
_Из-за_зуба_больного,_
_С_повязкой_
_От_доктора_едет_зубного._

_У_бабушки_в_сумке_
_Щеночек_сопит._
_Пригрелся_и_дремлет,_
_А_бабушка_спит._

_У_грустного_деда_
_Нахмурены_брови._
_Не_слышал_меня_он,_
_Он_чем-то_расстроен._

_Мальчишка_увлекся_
_Значком_на_жилете._
_Девчонка_жует_
_Свой_счастливый_билетик._

_Автобус_трясло,_
_На_ухабах_качало._
_Все_ехали_молча,_
_И_я_замолчала..._

- ХОЧУ ПРИВЕСТИ ВЫСКАЗЫВАНИЕ ОБ ЭТОМ СТИХОТ­ВОРЕНИИ НАШЕГО УЧЕНОГО ТОВАРИЩА, ДОКТОРА НАУК, ЛИТЕРАТУРОВЕДА ЮРИЯ АНАТОЛЬЕВИЧА МЕШКОВА В РАБОТЕ «ТЮМЕНСКИЕ ТЕТРАДИ: ОЧЕРКИ ЛИТЕРАТУРЫ СИБИРСКОГО ЗАУРАЛЬЯ»:

_«Да,_детские_стихи_Александра_Шестакова_адресо­ваны_детям,_точнее_-_младшему_школьному_возрасту._Но_они_адресованы_и_нам._Например,_стихотворение_«В_автобусе»..._Открывая_мир_ребёнка,_поэт_побуж­дает_нас_посмотреть_и_на_себя._И_героиня_стихот­ворения_«В_автобусе»,_замолчавшая_от_равнодушия_окружающих_-_это_её_упрек_и_всем_нам»._

- В НАШЕ ВРЕМЯ ТРУДНО ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ МАЛЕНЬ­КОГО ЧЕЛОВЕКА ЧЕМ-ТО КРОМЕ КОМПЬЮТЕРА ДА ЖУТКИХ ЗАБУГОРНЫХ МУЛЬТФИЛЬМОВ. ТЕБЕ УДАЕТСЯ ОВЛАДЕТЬ ВНИМАНИЕМ ДЕТВОРЫ. ВОТ И ТВОЯ ПОЧИТАТЕЛЬНИЦА СВЕТЛАНА ЕРОФЕЕВА В ГАЗЕТЕ «ТЮМЕНСКАЯ ОБЛАСТЬ СЕГОДНЯ» ЭТО УТВЕРЖДАЕТ, ЦИТИРУЕТ В ТОМ ЧИСЛЕ И ВОТ ТАКОЙ СТИХ:


_В_БИБЛИОТЕКЕ_

_В_книжкином_доме_
_Живет_Бармалей,_
_Но_ты_заходи_
_В этот_домик_смелей._
_Радостно_встретит_
_Гостей_Айболит._
_Здесь_вечно_шалящий_
_Совсем_не_шалит,_
_А_в_мир_увлекательный_
_ Делает_шаг._
_Тут_с_вами_Барто,_
_Михалков_и_Маршак._
_В_притихшей_читальне_
_Хоть_час,_хоть_полдня_
_«Маугли»_может_
_Листать_ребятня._
_Может_найти_
_Расписной_«Колобок»,_
_Страницы_его_
_Заучить_назубок._
_Иль_сказку_открыть_
_О_царевне_и_волке,_
_Иль_взять_«Теремок»_
_Свой_любимый_на_полке._
_В_книжку_уткнулись_
_Девчушки-копушки._
_С_портрета_на_них_
_Засмотрелся_А._Пушкин._

_-_А ВОТ КАКИМИ ВЫСОКИМИ СЛОВАМИ СВЕТЛАНА ИВАНОВНА ИТОЖИТ СВОЙ РАЗГОВОР О ПОЭТЕ ШЕСТАКОВЕ:

_«Тюменцы_по_праву_могут_гордиться,_что_жили_в_одно_время_с_прославленными_в_литературе_Владисла­вом_Крапивиным_и_Константином_Лагуновым._В_этот_ряд_можно_смело_поставить_имя_Александра_Шеста­кова»._

-  Утверждение, прямо скажу, храброе, сверхвысо­кое для меня. Спасибо на добром слове. И работать обещаю. Изо всех сил работать.

- ТЫ ОПЕРЕЖАЕШЬ СОБЫТИЯ. Я ТОЛЬКО ЧТО ХОТЕЛ СПРОСИТЬ: А ЧТО СЕГОДНЯ НА СТОЛЕ?

-  В 2010 году прилежно занимался военной тема­тикой. Конечно, всё на основе близких мне фактов, людей и событий. Сделал маленькую поэмку о нашем земляке, генерале армии, уроженце деревеньки Гилёво, Герое Советского Союза и Монгольской Народной Республики Иване Ивановиче Федюнинском. По со­вету авторитетного критика расширяю границы поэмы «Письма мальчишки на войну». Хотелось бы издать её отдельной книжицей. Широко известен факт, что семья Перевозкиных из Заводоуковского района от­правила на фронт одиннадцать сыновей, а вернулись только двое. Я очень осторожно подхожу к этой теме, работаю. Ещё хочется написать о подвигах наших земляков-бердюжан, Героях Советского Союза Валерии Гнаровской, Филимоне Земляных, Григории Алексее­ве и Иване Марикове.

- ПОЧЕМУ ТЕБЯ ТАК ВОЛНУЕТ ВОЕННАЯ ТЕМАТИКА? ТЫ НАХОДИШЬ В НЕЙ ВДОХНОВЕНИЕ, УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ТВОРЧЕСКОЕ? ЭТО С ЧЕМ-ТО СВЯЗАНО?

-  Конечно, это связано со всей моей жизнью, с гибе­лью моего отца, других близких. Наконец, с величай­шей трагедией моего народа.

- ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ФРОНТОВИКОВ НЕ ОСТАНЕТСЯ СОВСЕМ, А МЫ ПРИВЫКЛИ, ЧТО ВОЕННО-ПАТРИОТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ - ЭТО ВСТРЕЧИ С УЧАСТНИКАМИ. КАК ТЕБЕ ВИДИТСЯ ЭТА ПРОБЛЕМА?

-  Известные тебе «Письма мальчишки на войну» написаны для чуть более взрослого читателя, но я их читаю детям, ты знаешь - они всё понимают, всё слы­шат. Надо находить способы, приёмы общения с деть­ми, потому что сознание детское не остаётся свобод­ным, его заполнит телевизор с явно нечеловеческой, негуманной идеологией.




ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТРАСТИ


- КАК ТЫ ВСТУПАЛ В СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ?

-  Это было в 2002-ом году, тогда мне исполнилось уже 70 лет. В мою поддержку выступили Васильев Анатолий, Шумский Сергей, Тоболкин Зот, Федосеен- ков Михаил. Проголосовала первичка, Москва согла­силась без оговорок...

- КАК ТЕБЕ ЖИВЁТСЯ В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ? ЧТО ТЕБЕ ЭТО ДАЁТ?

-  Общение, хотя оно возможно и без Союза.

- БЫЛО У НАС КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО, АЛЬМАНАХ ЛИТЕРАТУРНЫЙ, АЛЬМАНАХ ДЕТСКИЙ, ЭТО В ШЕСТИДЕСЯ­ТЫЕ ГОДЫ. А ЧЛЕНОВ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ТОГДА НАСЧИ­ТЫВАЛОСЬ НЕ БОЛЕЕ ДЕСЯТКА. СЕГОДНЯ ИХ ОКОЛО СОТНИ, НО НЕТ ИЗДАТЕЛЬСТВА, ЖУРНАЛ ТОЛЬКО ОДИН.

- Конечно, проблему обозначать надо. Выхода к читателям у тюменских писателей почти нет. А вот каким был авторский актив альманаха «Сибирские просторы»: Петр Горбунов, Валентин Законов, Миха­ил Лецкин, Георгий Первышин, Владимир Нечволода, Станислав Мальцев, Михаил Лесной, Василий Еловских. Всех альманах привечал. Да и меня заметили аж в Омутинке, попросили дать рисунок. И опубликовали рядом с Лопатиным Степаном, крепким художником- графиком.

- ВИДИМО, ОНИ ТОГДА ИСКАЛИ.

-  И находили.

- ДА, НАХОДИЛИ. А ЧТО С «ТЮМЕНЬЮ ЛИТЕРАТУР­НОЙ»? ТАК И ВЫХОДИТ ПОД ЕДИНОЛИЧНЫМ ФЛАГОМ НИ­КОЛАЯ ДЕНИСОВА?

-  Что с ней может случиться? Площадка для авто­ров в ней минимальна, периодичность выхода неста­бильна. Газета безгонорарна. Тираж крохотный.

- НО В ВЫХОДНЫХ ДАННЫХ ИЗДАНИЯ ГРАНДИОЗНАЯ ЗАЯВКА.

-  Редактора критиковали: с тиражом в триста экзем­пляров так могуче представиться: «Газета писателей России и русского зарубежья». Сейчас чуть скромнее: «Газета русской литературы и культуры».

- ЛАДНО. У НАС ДВЕ ПИСАТЕЛЬСКИХ ОРГАНИЗАЦИИ, ЧЛЕНОВ, Я УЖЕ ГОВОРИЛ, ДО СОТНИ, МЫ С ТОБОЙ В ТОМ ЧИСЛЕ, НО ПРИЧИСЛЯТЬ СЕБЯ, НАЗЫВАТЬ СЕБЯ ПИСАТЕ­ЛЕМ КАК-ТО СТЫДНОВАТО. НЕ ОБЕСЦЕНИЛИ МЫ ЗВАНИЕ ПИСАТЕЛЬСКОЕ?

-  Я готов к такому разговору, потому что тоже об этом думал. Когда надо представиться, чаще называю себя автором. Поэтом, писателем пусть тебя назовут читатели, если заслужишь творчеством своим. Обе­сценили звание? А кто нас заставляет руку тянуть за кандидата в Союз, когда плохо знаешь или совсем не знаешь работы претендента в профессиональное со­общество. Первична непринципиально зашлет дело в Москву. В столице решето отборочное, видать, круп­ноячеистое. Мякина, видать, не отсеивается. На кого тут пенять?

Спроси, за кого я оберучь, со стопроцентной уве­ренностью голосовал при приеме в СП за последние годы? За Виталия Огородникова. Тюменец коренной, геодезист, состоявшийся поэт. До заявления в Союз активно печатался в коллективных сборниках, серьезно заявил о себе первой поэмой «Родная деревня» (1999), замечательным сборником стихов «Кедровник» (2005). А в прошлом году подарил читателям солидный поэти­ческий том «Солнечный иней».

Открываю наугад 298 страницу издания. Навскидку читаю: «Чтобы не рассыпались в труху / твои вирши, / выдрессируй каждую строку / летать выше. Будут пес­ни емки и свежи, / крылаты! / только им на горле раз­вяжи / канаты. На подъем проверь словесный сплав, / на диво / крылья строк певуче расправь. / Счастливо!».

Вот таких бы почаще причислять к лику писатель­скому. Тогда бы в многолюдной первичной организа­ции и творческая жизнь активизировалась, и разроз­ненность штыков была бы не столь печальной, и даже при чиновной «оптимизации», когда все творческие союзы лишены бюджетной поддержки, первички доби­вались бы возврата к пропаганде книги, к реанимации книготорговли.

- КОНЕЧНО, РАЗВЕ ЛИШНИМ БЫЛО БЫ СТАРОЕ БЮРО ПРОПАГАНДЫ? ДА, УСЛОВИЯ ИЗМЕНИЛИСЬ, НО ЕСТЬ РУКО­ВОДСТВО, ИЩИТЕ, ПРЕДЛАГАЙТЕ, НАСТАИВАЙТЕ.

-  Мы на одном из последних собраний говорили, что надо бы освобождаться от балласта, многие члены союза не пишут, не издаются, не бывают даже на со­браниях. Кворум из-за этого не собрать для принятия серьёзного решения.

- И Я В ТОМ ЧИСЛЕ НЕ БЫВАЮ НА СОБРАНИЯХ, НО ЗА ТРИ ГОДА МЕНЯ НИ РАЗУ НЕ ПРИГЛАШАЛИ, ЭТО О ЧЁМ-ТО ГОВОРИТ?

-  Наверное о том, что в казне организации ни ко­пейки, чтобы оплатить приезд в Тюмень периферий­ного собрата. И еще. Можно по пальцам пересчитать писателей, работающих активно. Всем пример Зот Тоболкин, труженик. Далее Денисов Николай. Активно печатается Анатолий Васильев, Мальцев Станислав «Кузю» своего симпатично пишет. Бодр и плодовит Виктор Строгальщиков. Успешно работают Борис Ко­маров, Александр Мищенко. Тебя надо назвать. Изда­ёшься на удивление густо с интересными книжками при блестящих рецензиях.

- СПАСИБО.

-  Конечно, я не всех членов профессионального со­общества хорошо знаю, но действующих писателей у нас очень мало.

- ГОД НАЗАД ТЫ ПОЛУЧИЛ ВСЕРОССИЙСКУЮ ЛИТЕРА­ТУРНУЮ ПРЕМИЮ ИМЕНИ ПЕТРА ПАВЛОВИЧА ЕРШОВА ЗА КНИГИ ДЛЯ ДЕТЕЙ. Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО ПРЕДЛОЖИЛ ОРГАНИЗАТОРАМ ЭТОГО КОНКУРСА НА РОДИНЕ ЕРШОВА В ГОРОДЕ ИШИМЕ РАССМОТРЕТЬ ТВОЁ ТВОРЧЕСТВО, ХОТЯ ДОПУСКАЮ, ЧТО РАБОТА ШЛА ПАРАЛЛЕЛЬНО.

-  Для меня присуждение премии было и неожидан­но, и очень приятно, хотя ничего, кроме диплома, к премии не прилагалось.

- ДЕНЕЖНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ НЕ БЫЛО?

-  Нет. Нет ни значка, ни статуэтки, видимо, кри­зис сказался. С грустинкой в улыбке признаюсь, что друзья-приятели мои так и не поверили, что к такой великой награде нет конвертика. «Ты, - почти на пол­ном серьезе предполагают мои товарищи, - скрываешь сумму, тебе жалко расходов на фуршет. Ведь в дипло­ме написано «премия», а не «лауреат конкурса». Не скупись!». У меня обид нет, главное в том, что отмети­ли, признали мою работу.

- И ЕЩЕ ОДНО: ТВОЯ ПРЕМИЯ ПОИСТИНЕ ВСЕРОССИЙ­СКАЯ, ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЛАУРЕАТ ВСЕЯ СТРАНЫ.

-  Подожди, есть же лауреаты премии имени Мамина-Сибиряка.

- ТО ПРЕМИЯ РЕГИОНАЛЬНАЯ, УРАЛЬСКОГО КРАЯ. К ТОМУ ЖЕ ЛАУРЕАТ ДОЛЖЕН ДЕНЕЖНЫЙ ВЗНОС СДЕЛАТЬ, Я САМ ДЛЯ ОДНОГО ПРЕТЕНДЕНТА СРЕДСТВА ПЫТАЛСЯ ДО­БЫТЬ. ПРАВДА, БЕЗРЕЗУЛЬТАТНО, ОН САМ ИЗЫСКАЛ, БЕЗ МЕНЯ ОБОШЁЛСЯ.

ДАВАЙ ЛУЧШЕ ВЕРНЕМСЯ В РОДНЫЕ КРАЯ. ТЫ БЫЛ НА ОТКРЫТИИ ПАМЯТНЫХ КАМНЕЙ В СУГАТОВО И САВИНО?

-  Не был. В Сугатово не приглашали, а в Савино дважды за день порывался выехать. Не получилось. Волнение выбивало из седла. К первому автобусу бердюжскому собрался - отбой, давление зашкалило. По­том успокоил нервишки, заторопился в путь - не тут-то было... А хотел поклониться могилке Семена Соколо­ва. Это мой сокурсник по педучилищу, человек с огра­ниченными возможностями выковал в себе значимую личность. Учительствовал в школах Окунево, Савино, Одышки. Вел математику, литературу, историю, ри­сование, труд. Мне надо было постоять у могильного холмика этого трудолюбивого, честного, принципи­ального богатыря.

На берегу Савинского озера мне надо было вспом­нить когда-то статного, энергичного кучерявого одно­кашника Сашеньку Бессмертных. В педагогах савинец Саня мало прослужил. Секретарем в Бердюжский рай­ком комсомола его позвали, потом в Ишимскую зону на повышение пошел, потом в Сорокино предисполко- мовскую ношу на плечи взвалил. Тяжелую ношу. С го­дами она легче не становилась, село сыпалось, хирело. Сгорел в пламени тревог и безысходности красавец Са­шенька, кларнетные переливы которого, наверное, все еще помнят предзакатные озера Савино...

- СЕЙЧАС В ОБЛАСТИ ИЗДАЁТСЯ КНИГА ОБ ИСЧЕЗНУВ­ШИХ ДЕРЕВНЯХ. ВОТ ПАМЯТНЫЕ КАМНИ СТАВИМ, А РЯ­ДОМ УМИРАЮТ ДЕРЕВНИ. ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТСЯ, ТО В ПРОЦЕССЕ ЕСТЕСТВЕННОЙ УБЫЛИ И МИГРАЦИИ НА­СЕЛЕНИЯ В ЦЕНТРЫ ОСТАНУТСЯ В НАШЕМ С ТОБОЙ РАЙО­НЕ ТОЛЬКО БЫВШИЕ ЦЕНТРАЛЬНЫЕ УСАДЬБЫ ХОЗЯЙСТВ, НЫНЕ СТОЛИЦЫ СЕЛЬСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ. В НАЧАЛЕ СЕМИ­ДЕСЯТЫХ ГОДОВ АГАНБЕГЯН И ЗАСЛАВСКАЯ ПРОТАЩИЛИ- ТАКИ ИДЕЮ НЕПЕРСПЕКТИВНЫХ ДЕРЕВЕНЬ ЗА СЧЕТ ЦЕН­ТРАЛИЗАЦИИ И СПЕЦИАЛИЗАЦИИ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕН­НОГО ПРОИЗВОДСТВА. ТОГДА И СГИНУЛО ТВОЁ МИШИНО. СЕГОДНЯ ДРУГИЕ АРГУМЕНТЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ ПРЕСЛОВУ­ТАЯ «ОПТИМИЗАЦИЯ БЮДЖЕТНЫХ ЗАТРАТ». СЕЛЬСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ДОРОГО ОБХОДИТСЯ БЮДЖЕТУ. ПОТОМУ ЧЕМ ЕГО МЕНЬШЕ, ТЕМ ПРОЩЕ.

-  Когда на родных полях работали мишинские му­жики, мы бегали по пашне босиком, земля легкая, как пушинка. А когда разграбили деревню, я в кирзовых сапогах едва пролез через пахоту, такие глыбы наво­рочены. А насчет камня памяти... Наверно, правильно. Но не запоздалые ли это цветы? А кто к этому камню подойдёт завтра? Кто слезами окропит его в бурьянах и далях безоглядных?

- ПОГОВОРИМ О РИСОВАНИИ, ЕЩЁ ОДНОЙ ИПОСТАСИ ТВОЕГО ТВОРЧЕСТВА. ТЫ УПОМИНАЛ, ЧТО УВЛЕКСЯ ЭТИМ ЗАНЯТИЕМ В ПЕДАГОГИЧЕСКОМ УЧИЛИЩЕ. А ДАЛЬШЕ?

-  У меня сохранились многие иллюстративные пу­бликации, начиная с военкоровских Вармейских газе­тах и кончая книгами. _Я_ как-то попытался подсчитать, а сколько же рисунков напечатано. Ты знаешь, сам по­разился: за полсотни лет больше полутора тысяч! Это же очень много. Конечно, не все они на уровне, но, по оценкам специалистов, есть довольно удачные.

Что я могу сказать? Живу на свете семьдесят девя­тый год, и шестьдесят из них - учусь рисовать. Учился в армии у сослуживцев, профессиональных художни­ков Владимира Дорощука и Александра Мащенко. До них в Ишиме учился у педагога-художника Евгения Чукардина. Учился в Омутинке у художника-любителя Саши Ферапонтова. Учился в Тюмени у художников с дипломами - Николая Распопова, Александра Павлова, Владимира Волкова, Гидонаса Барилкиса, Петра Ма­люгина. Чему научился?

- ВИЖУ В ТВОЕЙ ПАПКЕ ПИСЬМА ИЗ МОСКВЫ, ПИТЕ­РА, ЕКАТЕРИНБУРГА, ТУЛЫ, ИЗ СЕЛА ДОБРОГО ЛИПЕЦКОЙ ОБЛАСТИ, ИЗ ПЕНЗЫ, ИРКУТСКА. А ЭТО ВСЁ РЕЦЕНЗИИ? СТОЛЬ МНОГО ВЫРЕЗОК. ЗАВИДНАЯ ПОЧТА И ПРЕССА. И ОТ СЕБЯ ДОБАВЛЮ: ТО, ЧТО Я ВИДЕЛ В ТВОИХ КНИЖКАХ, НЕ ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЯ, ЧТО ПИСАЛ ЭТО ХУДОЖНИК- ПРОФЕССИОНАЛ.

-  Должен тебе сказать, что у меня есть несколько отзывов-рекомендаций мастеров кисти, довольно лест­ных, с такими можно, наверное, оформлять документы в Союз художников.

- И ЗА ЧЕМ ДЕЛО СТАЛО?

-  Едва ли это надо. Ну, допустим, примут меня в Союз, ещё одна членская книжка, и всё. Художники живут не лучше писателей, поверь мне. Та же самая ситуация: кто поближе к котлу, тот что-то урвёт, а остальные, хоть и талантливые, прозябают, творят во­преки.

Но расскажу все же тебе историю вопроса о член­стве. Почти шесть лет назад инициативная организа­ция, подробнейше описав мои труды рисовальщика, отправила официальную бумагу в адрес председателя Тюменского отделения Союза художников России А. С. Новика. Ноль реакции! Если, скажем, Александр Сергеевич перегружен делами, кто-то из его конторы мог внятно ответить: успокойтесь, милейшие, у нас есть резон по таким-то и таким-то причинам не брать Шестакова в наши ряды. И всё! Но - молчок. Из слу­чайных источников узнаю: у него нет выставок! А пятьдесят тысяч общего тиража книжек с моими ил­люстрациями? А минимум двести тысяч читавших и видевших их? Это не выставки? А передвижные экспо­зиции в учреждениях культуры, в учебных заведениях, где я встречаюсь с читателями?

- БЕЗ ПАТЕТИКИ, БЕЗ ДЕЖУРНЫХ СЛОВ СКАЖИ КРАТКО И ЧЕТКО О ГЛАВНОЙ ЦЕЛИ, СЛЕДУЯ КОТОРОЙ, ТЫ ТЯНЕШЬ ЛЯМКУ ТРУЖЕНИКА-ПОЭТА, ТРУЖЕНИКА- РИСОВАЛЬЩИКА?

-  Не навреди! Помоги маленькому гражданину в начале большой дороги. Не навреди душе ребёнка. Не навреди сердцу твоего юного читателя. Ответ, похоже, не получился без высоковатого слога, но, клянусь, он честен. На том стою: добротой не навредишь! Она и гимн душе, и пластырь на рану, и воздух для крыла.

- Я ЧИТАЛ МНОГО ОТЗЫВОВ О ТВОЁМ ХУДОЖНИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ, ВОТ ЦИТАТЫ ИЗ ПУБЛИКАЦИЙ В ОБЛАСТНЫХ СМИ:

_«Вы_добрый,_веселый,_находчивый_человек._Толь­ко_такие_могут_писать_хорошие_книжки_для_детей»._«Стихи_и_рисунки_ваши_мудрые,_солнечные,_озорные,_очень_емкие,_выразительные,_поучительные»._«Вели­колепные_стихи,_замечательные_авторские_рисунки_к_ним_—_творения_добрые,_чистые,_светлые»._«Книж­ки_«Радужка»,_«Веснушки»,_«Рыжики»_переполнены_солнцем,_они_информационны,_ненавязчиво_дидактич­ны._А_какое_разнообразие_тем_на_страницах_этих_ярко_наряженных_сборников!»._«Случайно_ко_мне_попали_ваши_«Рыжики»._Здорово,_что_Тюмень_располага­ет_полиграфией,_позволяющей_делать_полноцветные,_вполне_приличные_книжки._Жаль_только,_тиражи_у_них_очень_маленькие._А_надо,_чтобы_ваши_книжки_из­давались_и_в_Москве,_и_в_Петербурге_-_на_всю_Россию_на_радость_детей_и_взрослых»._

-  Вот эти последние строчки не из СМИ, они из пространного письма москвича Леонида Демьяно­вича Черноусько, заслуженного работника культуры России, капитана первого ранга, участника Великой Отечественной. Спасибо большому человеку, который увидел мое творение и не промолчал с оценками.

- А ВОТ ЭТОТ СТОЛИЧНЫЙ ЖУРНАЛ «НАЧАЛЬНАЯ ШКОЛА ПЛЮС ДО И ПОСЛЕ» АДРЕСУЕТ ТЮМЕНЦУ ТАКИЕ СТРОКИ:

_«Мы_познакомились_с_Вашими,_Александр_Евгенье­вич,_сборниками_стихов._Стихи_нам_очень_понравились._В_них_много_юмора,_тепла,_душевности,_понимания_мира_ребенка._Сборники_очень_симпатично_оформле­ны._Если_представится_возможность,_мы_с_удоволь­ствием_используем_Ваши_стихи_в_системе_работы_с_детьми_на_уроках_чтения._Мы_очень_благодарны_Вам_за_это_разрешение»._

- А ТЕПЕРЬ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СЕМЬЕ.

-  С женой Анастасией Федоровной мы познако­мились в Тюмени на учительских курсах повышения квалификации в 1955 году. Она приехала из Омутинского, я из Бердюжского района. Поучились вместе. Пригляделись друг ко другу. Вместе на танцы после занятий побегали в соседний парк городской. Пригля­нулись взаимно. И месяц спустя... поженились. Троих детей нажили. Старший сын Олег сейчас в пригород­ном оздоровительно-образовательном центре «Радуга» занят скромным рабочим плотницким делом. Сын Ев­гений два года назад ушел из жизни. Трагедия, когда родители хоронят детей под мирным небом, без войны. Дочь Татьяна окончила медицинский институт, сегод­ня возглавляет филиал крупной иностранной фирмы. Менеджер. Надежда и радость наша. У нас с бабушкой три внука, три Александра - Олегович, Евгеньевич и Андреевич. Не скрою, такой триумвират Сашек прия­тен мне. Милы нам и внучки - Лейлочка с Мариночкой. У Марины уже две дочки - Ксюша с Анютой - наши правнучки. Среди внуков еще Леночка и Ксюша, а сре­ди правнучек Александра Александровна Шестакова. Ей, умнице и неутомимой говорунье, пять годиков.

-  ВОТ ЭТО БОГАТСТВО! ПОЗДРАВЛЯЮ! И СКАЖУ ПОД ЗАНАВЕС: ДОЛГОНЬКО И ПРИСТАЛЬНО ВГЛЯДЫВАЮСЬ Я В ТВОЮ ТВОРЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ, ВНИМАТЕЛЬНО ПЕРЕЛОПА­ЧИВАЮ ТВОЙ ЛИЧНЫЙ НЕБЕДНЫЙ АРХИВ, И ПРИХОЖУ К ТВЕРДОМУ УБЕЖДЕНИЮ. К КАКОМУ - СПРОСИШЬ? КНИ­ЖЕЧКЕ ВОТ ЭТОЙ, КОТОРАЯ РОЖДАЕТСЯ СЕГОДНЯ, ДАМ ЗАГОЛОВОК ИЗ ДВУХ СЛОВ, КОТОРЫЕ ЧАЩЕ ДРУГИХ ЗВУ­ЧАТ ПРИ ОЦЕНКЕ ТВОИХ РАБОТ, ТВОЕГО МНОГОГРАННОГО ТВОРЧЕСТВА, ТВОЕЙ ЛИЧНОСТИ. СОЕДИНИВ ЭТИ ДВА СЛО­ВА, ПОЛУЧАЮ: «СОЛНЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК».

-  Щедро! Очень щедро. Не переусердствуешь? Не сгорю в лучах светила? Не забронзовею в звездности? Давай отнесемся к этому как к авансу. И, как редактор, утверди мое посвящение в нашей скромной книжечке.

-  УТВЕРЖДАЮ: «АЛЕКСАНДР ЕВГЕНЬЕВИЧ ПОСВЯ­ЩАЕТ ЭТО ИЗДАНИЕ ВНУЧКЕ ЛЕЙЛОЧКЕ И ПРАВНУЧКЕ САШЕНЬКЕ». СПАСИБО ТЕБЕ, ДОРОГОЙ МОЙ ЧЕЛОВЕК, ЗА КНИГИ ТВОИ, ЗА ЖИЗНЬ ИНТЕРЕСНУЮ, ЗА ЭТУ СВЕТЛУЮ БЕ­СЕДУ, О КОТОРОЙ ДОЛГО ЕЩЕ БУДУ ВСПОМИНАТЬ С САМЫМ СЕРДЕЧНЫМ ЧУВСТВОМ.









ШАРЖИ АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА НА АКТЕРОВ ТЮМЕНСКОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА. 1981