Русская душа
Виктор Иванович Захарченко
В.Захарченко работает учителем словесности в одной из тюменских школ. Стихи пишет давно. Участник первого Всероссийского совещания молодых поэтов.
В сборник вошли стихи последних лет.
_Виктор_Захарченко_
РУССКАЯ ДУША
_Первая_книга_поэта_
* * *
Прозрачную русскую речь,
Ее родниковое слово
Ищу я, чтоб душу облечь
В сиянье огня неземного!
Ищу средь вселенских высот,
В траве, где цветет медуница,
Где вечная правда живет,
И вечная тайна таится,
На сломах геройских времен,
В беззвучии сельских просторов,
В гордыне гудящих знамен,
В бездушной тиши коридоров.
И там, где божественный свет
Коснется земного покрова,
На гранях случайных примет
Рождается вещее слово!
РУССКАЯ ДУША
Над миром денег, где гарцует власть,
Над миром плоти, где звереет страсть,
Блуждает бесприютная душа,
И за душой у бедной ни гроша!
О, горний дух высоких русских сфер,
Куда с надеждой смотрит Люцифер!
Все золото народов и времен
Готов отдать за эти сферы он.
Но тщетны ожидания его —
Ведь той душе не надо ничего.
Парит она божественно чиста,
И ей страшна иная нищета!
* * *
На развилке славянских дорог
Русский мир повернул на восток.
— Кто со мной? — прокричал, а в ответ
Только эхо минувших побед.
Только ухает гулко сова
Да шумит на деревьях листва.
И побрел он, ломая кусты,
До последней своей широты,
И уткнулся лицом в пустоту,
Прошагав золотую версту.
— Эге-гей! — прокричал он. — Я где?
А в ответ: “Ты нигде и везде!
Ты за гранью времен и в веках,
Под землею ты и в облаках,
Погружен и в сиянье, и в тьму,
Но неведом вовек никому!
По просторам бескрайних равнин
Обречен ты скитаться один”.
* * *
Пушкин умер, и умер Рубцов,
Мне сегодня уже 37,
И зачислен я в племя отцов,
Но, увы, неизвестен совсем!
Я поэт иль пока не поэт?
Неужели еще не дорос?
Как найти мне на это ответ?
Как ответить на этот вопрос?
От раздумий гудит голова,
Свищут ветры из прожитых лет,
И растет, и шумит трын-трава
На могилах великих побед.
Смыта в Праге кровь русских бойцов,
Выжег память славян суховей.
Они плюнули в наших отцов,
А попали в своих сыновей!
Всегерманское вечное зло
Снято гордо с позорных столбов,
И садятся тевтоны в седло,
И готовят ярмо для рабов!
Разрывает столетье сквозняк,
Повторяя одно к одному,
И раскаты славянских атак,
И славянских идей кутерьму.
Я стою на развилке веков,
Свищут ветры из прожитых лет.
И на окрик из тьмы: «Кто таков?»
Отвечаю: «Я — русский поэт!»
* * *
Душа очищена от сора,
Как высохший весенний двор,
Вокруг кричат: «Держите вора!»,
Хоть и неясно, был ли вор.
Кто смел, тот съел.
И так вовеки текли российские дела,
Мы поворачивали реки,
Не ведая о силе зла.
Перекрестясь, ломали храмы,
Но в душах истину храня,
Не забывали свет добра мы,
Как отблеск божьего огня.
Не забывали — побывали
На Соловках, на Колыме,
В Берлине, в Вене пировали
И горевали в Костроме!
Нас разували, раздевали,
А мы не мстили палачам?
И тем, кто в нас стрелял в подвале,
Кто зарывал нас по ночам.
И тем, кто нас судил безбожно,
Кто опускал нас до скота.
Ведь жить без правды невозможно,
И эта истина проста!
И в сердце вновь летают птицы,
И прочь отброшена молва:
Все эти басни, небылицы,
Все эти громкие слова.
Душа очищена от сора,
Как высохший весенний двор.
Чиста, как храм... Держать же вора
Без нас найдется новый вор.
* * *
Здесь власть не делят —
Власть гребут
Лопатой в закрома,
Здесь только мертвые не пьют
И не едят дерьма!
Страна,
Сошедшая с ума
От жвачек и реклам,
Ты отдала себя сама
На растерзанье псам!
* * *
Гордый мир, ослепленный удачей,
Богачи и рвачи — фраера!
Бритолобое племя апачей,
Мы встречали вас всех на «ура»!
Вот они — молодцы-командиры!
Будут строить иные миры!
Вы же ставили всюду сортиры
И точили свои топоры!
И обычные ваши замашки
Узнаю я — знакомая стать!
Разорить до последней рубашки
И, в грязи растоптав, затоптать!
Насвистев о чудесных подарках,
Объегорили целый народ.
И гуляете в лондонских парках
Средь красивых и сытых господ.
* * *
Мы были счастливы шальной свободой,
Свободой голодать и верить в сны.
Мы гнались за свободой, как за модой,
Снимали через голову штаны.
Не ели хлеб, а кушали бананы,
Сзывали нечисть, чистили кишки,
Нам пели песни полуобезьяны,
И истину вещали остряки.
Что изменилось? Родина — в размерах,
И качество нательного белья,
И стало больше милиционеров,
И очень много развелось жулья.
На игрищах всемирного пространства,
Как прежде, вновь на рубеже веков,
Нам нету равных по масштабам пьянства,
В количествах святых и дураков.
Нам нету равных в лицедействе власти,
В искусстве умножения долгов...
А люди русские Россию рвут на части
Под свист и улюлюканье врагов!
СТРОЙКА
Есть стройка, где ломают строй,
Примет, входящих в мирозданье,
Где, увлеченные игрой,
Творим мы хаос созиданья.
На обнаженные поля,
На обожженные поляны
Приходят, вечностью пыля,
Философы и великаны.
Но времени кровавый смех
Разносит по столетью эхо,
И наш стремительный успех
Куда страшнее неуспеха!
КРИШНАИТ
Бедный мальчик: накормлен,
намазан, обрит.
С голубыми глазами Руси — кришнаит.
Кто тебе нашептал? Чьи слова говоришь?
И о чем ты в высокое небо молчишь,
И
ноземного бога о счастье моля,
Неужель так постыла родная земля?!
Пусть тебе говорят о любви и добре,
Никогда не поймешь ты, в какой ты игре.
Пусть душа твоя детская нежно чиста,
Только что ее ждет впереди?
Пустота...
УЧИТЕЛЬНИЦА
Умерла — и нет ее на свете.
Прожила, как поле перешла.
Без конца — работа, муж и дети,
Без конца — заботы и дела.
Что смогла, оставила на свете?
Все чужие души берегла...
Рисовала стенды в кабинете,
Охраняла в школе зеркала.
По ночам готовилась к урокам,
А потом вставала на заре,
В мире, гордом, подлом и жестоком,
Говорила детям о добре.
Говорила — верили? Едва ли!
Но простила, памятью легка,
Тех, кто в душу ей не раз плевали,
Тех, кто лгал и мстил исподтишка.
Всех простила. Сердца не жалела,
Не ждала ни денег, ни наград,
И душа ее от счастья пела,
Встретив детский благодарный взгляд.
Умерла — и нет ее на свете.
Жизнь прошла, как поле перешла.
Лишь остались стенды в кабинете
Да ребячьих взглядов зеркала.
ИНТЕЛЛИГЕНТ
Заносчив, груб, но слаб,
Для баб — одна морока,
Желудка подлый раб
И блудный сын порока.
Запутался в словах,
Как кокон в шелковине,
Болтает о правах,
А денег нет и ныне!
Зарплата, как дыра
Семейного бюджета,
И верх мечты — нора
И жирная котлета.
Преображает мир
Решительно и просто...
А что он на Земле?
Не больше, чем короста.
НОВЫЙ РУССКИЙ
Баоба-бия спина,
Шея — морда кабана,
На затылке в ряд три складки,
Голова подобна кадке,
Взгляд свиных заплывших глаз,
Как сверло, буровит нас,
Хохолок, завитый феном...
Хорошо быть бизнесменом!
Презирает всех — богат!
Новый русский, говорят,
Нашей родины надежда!
И надежда, и оплот:
Он за сотню изувечит,
А за тысячу убьет!
ЗАВУЧ ФЕОФАНОВНА
I
Уже давно не понимает толком,
О чем кричит, о чем молчит,
Разложит все в конвертиках по полкам
И всех вокруг разоблачит!
Сама она уже почти святая.
Одета, словно на парад.
Улыбка добродушная, простая,
И леденящий душу взгляд!
II
Строга. В безумии своем
Готова оборвать любого,
Галантных губок окаем
Таит бессмысленное слово.
Свою измученную грудь
Несет, как попадья икону:
«Петров, зайдите как-нибудь
Дерябнуть стопку самогону!»
ФАВОРИТКА
Обрубок мяса — буженина,
Глаза — прокисшее вино,
Она пока что не мужчина,
Хотя не женщина давно.
Она готова к нежной лести,
Готова млеть и лобызать,
Готова умереть на месте
И всех на свете растерзать!
Она погладит и почешет —
Проворна подлая рука!
Так эта дама душу тешит,
В душе же рабство и тоска.
СКАЗ НЕ СКАЗ, НЕ В БРОВЬ, ТАК В ГЛАЗ!
Жил Иван, весел и пьян,
за словом не лез в карман.
Сидел на печи
да считал кирпичи,
ел крапиву с лебедою,
ходил с решетом за водою.
Весною сеял,
осенью пахал,
летом косой махал,
а по праздникам — на все чихал!
Пил много
да ел мало,
оттого и сильно качало.
Песни пел
, как умел,
ни с кем не дрался
да битым оставался!
Жил так, жил и сяк,
головой о косяк,
носом о шесток,
пятками на восток.
Но пришел к Ивану Джон,
Джон-пижон, никому не нужон.
В Гарварде учился,
в Париже лечился,
спал под мостом,
женился под кустом.
Пудрил мозги да дурил народ,
но везде получал от ворот поворот.
— У тебя, Ваня, в кармане
вошь на аркане,
у меня ж —
экипаж,
у тебя — полати да изба,
у меня — Иерихонская труба,
у тебя — конь да огород,
у меня же — все наоборот.
Ты умен, а я тем паче,
надо, Ваня, жить иначе!
Заведем с тобой
журнал «Плейбой»,
будем хавать пиццу
да ездить за границу.
Из твоих Анфис
заведем стриптиз,
будем кувыркаться,
вовсю развлекаться!
Стал Джон идеи толкать,
а Ванюша кумекать да смекать.
Пораскинул мозги:
впереди не зги,
позади темнота и мрак,
вышло Ване,
что он — дурак.
Жил не там
и совсем не так!
Стал Ваня за ухом чесать
да в свой огород камни бросать.
Стал иметь лайф,
стал ловить кайф,
носить джинсу
да слушать попсу,
иногда — ковырять в носу.
Ковырял, ковырял
да и все потерял:
гряды да грядки
променял на шоколадки,
рощу да овраг —
на корм для собак,
корову да овец —
на польский леденец,
пашню да траву —
на турецкую халву.
Все съел,
что имел!
Подарил запад,
продал восток,
а север да юг черт уволок.
Остались у Вани
вошь на аркане,
поваленный плетень
да собственная тень.
* * *
На развилке веков,
там, где мир остается нетленным,
Хорошо быть поэтом,
а лучше, конечно, военным,
Хорошо быть врачом,
исцеляющим грешные души,
Или просто художником,
бьющим бессмертно баклуши.
Хорошо, хорошо б,
коль не злобные «если» да «кабы».
Кабы не были мы
беззаботны, беспутны и слабы,
Кабы нам не трубили
прощальный гудок пароходы,
Кабы нас не любили
особы небесной породы!
Хорошо б, хорошо,
если б мир зацепился над бездной,
Только б новый маньяк
не схватил нас клешнею железной,
Только б выжила жизнь
средь отбросов, бетона и стали,
И цветы сохранились,
и ласточки в небе летали...
* * *
Мечтаем о бессмертии своем,
Болтаем о поэзии часами.
Давай уж лучше сядем и споем
Охрипшими от споров голосами.
И не беда, что так нестроен строй,
И песня так проста и неказиста,
Что мы фальшивим кое-где порой
И этим обижаем гармониста.
Не в этом суть, не в этом, братцы, суть!
Когда поем, мы в музыке едины,
Когда поем, нас небеса зовут,
И нас зовут далекие вершины.
И кажется, вот-вот и воспарим
В иллюзии чудесного обмана,
Пусть наша жизнь под небом голубым —
Глоток воды на донышке стакана!
* * *
Взлетают ивы над мостом
Бесшумно и высоко,
А за мостом стоит мой дом,
Струится свет из окон.
И виден свет издалека,
Из дальнего предела,
Где сердце мучила тоска,
И где душа болела.
Но, вырвавшись из нежных пут,
Я вспомнил ненароком:
Есть старый дом, где столько ждут,
Струится свет из окон.
Есть дом, где мама и отец
Скучают вечерами.
Здесь стало тихо наконец,
Дрожат лишь стекла в раме.
Да ветер ухает в трубу,
Да бухает калитка,
Случайно обманув судьбу,
Порой придет открытка...
И вновь плывет, плывет во сне
Безлюдный храм природы.
Лишь души светятся в окне
Сквозь города и годы...
* * *
Свои стихи себе читаю я —
Души разбитой страшные обломки,
Где жизнь моя скользит по самой кромке
Распахнутого в бездну бытия.
А может, все не так? И жизнь легка,
Как воздух, опьяненный ароматом,
Как лист сирени на листке измятом
Истерзанного в кровь черновика?
Наверное, ответа долго ждать!
Но как моряк, забывший в море сушу,
Прошу: о, как мне успокоить душу,
Рожденную не верить и страдать?!
* * *
Лишь миг — и день уходит прочь:
Стихает шум и вечереет,
И у окна садится ночь,
Прижавшись к теплой батарее.
Сорвавшись, словно дверь с крючка,
Стучит прерывный пульс сознанья,
И, как последнего глотка,
Нам не хватает пониманья
Всей этой общей темноты,
Где сущее ничто не значит,
Где этот мир ни я, ни ты
Не сможем рассмотреть иначе.
* * *
Утром встанешь, подойдешь к окну.
За окном — унылая дорога.
Поскорей бы Бог нам дал весну
Или просто хоть тепла немного.
В полумгле, не рассмотрев лица,
Я смотрю прохожим редким в спины,
Кажется, дороги будут длинны,
Кажется, не будет им конца.
Вечный мир ушедшим навсегда!
Вечный мир оставшимся на свете!
Я хочу, чтоб жили города,
Чтобы в них всегда смеялись дети.
Чтобы, уезжая в города,
Ты сказала: «Снова ветер с юга...
Знаешь, милый, это не беда,
Что с тобой мы не нашли друг друга...».
* * *
Каждый из нас — ворон.
Только куда летит?
Был я всю жизнь вором,
Сидящим взаперти!
Жил я не так уж и плохо,
Только вот жить устал,
Все б до последнего вздоха,
Если бы мог, промотал.
Милая, вновь ты рядом!
С нежностью полыньи
Глупым и верным взглядом
Смотришь в глаза мои!
Сердце свое не мучай,
Ведь от сумы до тюрьмы
Жизнь — это только случай,
В который попали мы!
* * *
Мои друзья, прощайте навсегда!
Звезда моя упала с небосклона!
И в пустоте плацкартного вагона
Я уезжаю в прошлые года.
Я не грушу о счастье прежних лет
И не хочу начать всю жизнь сначала.
Забыть про все, наверно, это мало,
Но выхода другого в жизни нет!
Я вновь один. Мелькают юрода,
В них жизнь кипит прекрасная, чужая...
Куда я уезжаю навсегда?
Зачем я уезжаю?
* * *
И мне возвращаться пора
Дорогой, покрытой льдом,
Туда, где в углу двора
Дремлет мой дряхлый дом.
Мать говорит за столом,
Что я писать перестал,
Что через год на слом
Пустят и наш квартал.
По телу ударит дрожь.
Какая тоска вокруг!
Что ждет меня в жизни?
Ложь Все испытавших рук.
А может, и сам я лгу
Себе и другим сейчас...
Мама! Куда я бегу,
Не раскрывая глаз?!
* * *
Случайные минуты забытья...
Я вспоминаю детство, эти годы,
Где так легка была душа моя,
Где было столько счастья и свободы!
Бензинный острый запах гаража,
Раскиданные жерди у забора
И свежий след от острого ножа,
Который заживет еще не скоро.
Ты упадешь, но не от этих ран,
И не помогут никакие средства.
Ты будешь жить в плену красивых стран,
Ты позабудешь родину и детство.
А вспомнишь — и отхлынет кровь с лица!
И вдруг увидишь, как сквозь непогоду
Устало мать спускается с крыльца
И медленно бредет с ведром по воду...
Какая жизнь! Люби ее, как свет,
Как лица пожелтевшего портрета,
Здесь ты найдешь на все один ответ,
Но здесь, увы, никто не ждет ответа.
Здесь просто, сев в тени у гаража
На серые поломанные жерди,
Увидишь след от острого ножа,
Который не затянется до смерти!
* * *
Темноту разорвет полоса —
Всплески молний и грома,
Как ослепший, смотрю в небеса,
Выйдя ночью из дома.
Что со мной? Иль так много дано,
Чтоб окончить так глупо.
До получки играть в домино
Возле сельского клуба.
А с получки швырять медяки
На вино и веселье,
Чтоб утрами стонать от тоски,
Проклиная похмелье!
Это сельская юность моя,
Прошумевшая в мире,
Как бессмысленный всплеск бытия,
Как помехи в эфире...
Темноту разорвет полоса
Ярко-белого цвета,
Все смотрю и смотрю в небеса,
Ожидая ответа!
* * *
Только берег осыплется в мертвую воду,
Только песнь запоют провода,
Я запрыгну в идущую мимо подводу
И уеду навек, навсегда!
Только там, в городах и деревнях веселых,
Ну кому я там нужен, кому?
Я и места себе не найду в этих селах,
И рубля в черный день не займу!
Только родина мне —
не равнины Сибири,
Это мать и отец средь равнин,
Для которых я есть,
я — единственный в мире,
Непутевый и преданный сын.
Не поймут это те, кто повсюду по году,
Кто скорее спешит в города,
Лишь осыплется берег в осеннюю воду
И в тоске запоют провода!
* * *
Сад — это город, в котором
Закоченела трава,
В котором мельчайшим сором
Лежит золотая листва.
В котором всего понемногу:
Малины, свеклы, бузины.
В котором поближе к логу
Посажено две сосны.
Когда они вырастут — боже!
Исчезнет забор и скамья,
Исчезнет смородина тоже,
И даже исчезну я!
Пройдет не одно столетье
В вершинах их звонких стволов,
Тысячелетье третье
И столько несказанных слов...
* * *
О, город — ловкач и пройдоха
С повадками наглеца!
Здесь минула наша эпоха,
Здесь мы потеряли сердца.
Бездумно, легко и безвольно,
Не думая о святом,
И если и было нам больно,
То это всего лишь потом!
Потом эти дни и недели,
И жизнь на задворках земли...
О, как же мы все проглядели?
О, как ничего не нашли?
* * *
Закроем дверь и включим свет.
Да, городская жизнь не мед!
Всего полно, а счастья нет,
И это вряд ли кто поймет.
Средь пышных ваз и хрусталей
Хочу я все вернуть назад!
Хочу, чтоб было тяжелей
И беспросветнее в сто крат!
Хочу души, как родника,
Чтоб сердце ныло, как нарыв,
Чтоб крик — как гром, дни — как века,
Любовь — как взрыв!
* * *
Пейзаж обычный, городской:
Как будто двор, как будто свалка —
Здесь жизнь раздавлена тоской,
Но ничего нам здесь не жалко!
Не жаль растоптанной земли,
Не жаль травы, не жаль простора...
Зияют души, словно рвы,
И зарастут еще не скоро.
* * *
В четырех стенах жил дурак,
В четырех стенах думал так:
Вот еще чуть-чуть поживу
И на клочья жизнь разорву!
Надоело все лежать да храпеть,
Надоело все попреки терпеть!
Хороша ты, судьба, хороша,
Только нет у дурака ни гроша.
И поехал дурак на БАМ
Зарабатывать деньги там.
Проработал он много лет,
Стал и лыс, и пузат, и сед.
Но никто не зовет дурака дураком,
Потому что денег у него битком,
И семья у дурака велика,
И река у дурака глубока,
И машина у него хороша,
Только где-то потерялась душа!
Ходит-бродит дурак по врачам,
И не спит дурак по ночам,
Вспоминает, как же жизнь хороша,
Когда нету за душой ни гроша!
* * *
Серый каменный город,
где опасность за каждым углом,
Где сквозь судьбы чужие
я без цели бреду напролом,
Оставляя в квартирах
щемящую горечь утрат,
Как следы на паркете,
как запах ночных автострад.
Только что это? Боже!
Какая кромешная мгла!
Знать, нечистая сила
меня в эту глушь занесла!
Я очнулся, увидев
свой древний забытый квартал,
Где полжизни я жил,
где полжизни чего-то искал,
Дом с провалами окон,
разбитый окраинный мир
И убогую прелесть
пустых коммунальных квартир...
Вот и жизнь пронеслась
в этих дряхлых уставших домах,
Длилась целую вечность —
исчезла мгновенно, как взмах!
Вот и жизнь пронеслась.
Без итогов. Нам ясен итог.
Наша жизнь пронеслась!
Не воротит ни черт и ни Бог...
* * *
Меня любили, но не те,
И я любил совсем других.
На каждой пройденной версте
Воспоминания о них...
Но что мне в этом? Все прошло,
Жизнь не вернется, как была,
Как не сложить в одно стекло
Осколки целого стекла,
Как не найти уже ответ,
Зачем любил я и зачем
Я рвался к ней, рискуя всем,
Чтоб вновь и вновь услышать «нет»...
* * *
Ты красивая, как звезда,
Заглянувшая мне под кровлю...
Полюби меня навсегда
Бесшабашной земною любовью!
За шальные глаза ветров,
Ослепительную улыбку
Я сожгу надоевший кров
И сломаю судьбу, как скрипку!
Расскажу лишь тебе одной,
На горящую глядя кровлю,
Жили двое здесь с неземной
И придуманною любовью...
* * *
Навалившись на перила,
Окунувшись в звездный свет,
Расскажи о том, что было,
И о том, чего уж нет.
Наши судьбы не похожи.
Только это ни к чему.
Проще без любви, и все же
Расскажи мне, я пойму!
Будь красивой, будь веселой,
Вспомни бывшее давно...
Пусть никто не знает в мире,
Как нам было все равно!
_*_*_*_
Пахнут речной водой
Тело твое и волосы.
Сколько я жил вполголоса
До этой встречи с тобой?!
Ты на моей руке
Раскрытая, словно лилия,
Сколько в тебе бессилия
И сколько силы в тебе!
Все, что в судьбе успел
Я до мгновенья этого,
Стоит ли дня, воспетого
Бронзовым зноем тел?
_*_*_*_
Цветет в ветрах медовый запах трав.
Не разорвать их знойную лавину!
Но ты скажи и, если я не прав,
Я соглашусь с тобой... наполовину.
В моей душе веселая тоска,
Ты назовешь ее пустой и вздорной,
Но если бы не солнце, не река,
Она давно б была зловеще черной!
Прекрасных дней кружит водоворот,
И, как всегда, чего-то не хватает,
А сердце бедное надеется и ждет,
А жизнь идет и незаметно тает...
_*_*_*_
Высокое солнце. Прекрасное лето!
О чем еще в жизни гадать?
И, чтобы сегодня увидеть все это,
Наверное, стоило ждать.
Люблю эту жаркую летнюю пору:
Размеренно дуют ветра,
И солнце с утра подымается в гору
И жечь начинает с утра.
И, если б не ветер да быстрая речка,
Да лодка, да брызги весла,
Земля бы давно раскалилась, как печка,
Давно бы сгорела дотла!
И только под вечер вздыхает округа,
Жара убирается прочь,
И медленно, чтобы не крикнуть с испуга,
С небес опускается ночь.
_*_*_*_
Поют в ночи горячие ветра,
Дыханьем южным обжигая лето,
И если жизнь — бездушная игра,
Зачем так много красоты и света?
Зачем так ярок мир и так высок
Полет души над бездной роковою?
Хотя за все мы платим головою,
И смерти миг безжалостно жесток?
* * *
О чем ты хочешь рассказать,
Когда нет сил увидеть ясно,
Чего еще нам в жизни ждать,
Что не напрасно, что напрасно!
Замрешь у зимнего окна
В моей нетопленой квартире.
Ни я один, ни ты одна
Не знаем, что же будет в мире.
Но и не нужен здесь ответ,
Когда настигнет нас свобода,
И каждый проблеск будет свет,
И каждый день — начало года!
_*_*_*_
Есть звезды. Есть сад величин.
Есть желтые птицы горенья...
Мы снова один на один
В минуты вражды и прозренья.
Так, значит, судьба решена!
Нет смысла искать промежутка.
И наша любовь, как одна
Последняя глупая шутка.
И мы посмеемся всерьез,
И вслед пожелаем успеха....
Но что же ты смолкла от слез
И задохнулась от смеха?
И я на последнем глотке,
Сжав мертвые пальцы до боли,
Как гонщик на скользком витке,
Сорвался, не выдержав роли!
* * *
Луна на небе голая,
А воздух ледяной,
Красавица веселая,
Пойдем гулять со мной!
Весь мир — сплошная лестница,
Отсюда в никуда,
Направо — околесица,
Налево — ерунда.
А прямо — счастье мнимое,
Не счастье, а беда...
И нам с тобой, любимая,
Не деться никуда!
Луна на небе светится,
И жизнь, как перст, проста,
Но что нам в жизни встретится —
Не знаем ни черта!
* * *
На скамейке у соседки
Собралась ее родня.
Беззастенчиво и едко
Смотрят бабы на меня.
Я на это не отвечу,
Отвечать мне ни к чему,
А соседку ночью встречу,
Крепко-крепко обниму.
— Может, милая, случайно
Собралась твоя родня?
Или встречи наши — тайна,
Тайна только для меня?
Ни к чему, — она ответит, —
Людям говорить о нас,
Как утрами солнце светит,
Так же светит нежность глаз!
И, как кошка, осторожно
Зря крадешься ты чуть свет.
Поцелуи спрятать можно,
А любовь и нежность — нет!
_*_*_*_
За околицей — долина,
За долиною — кусты.
Как-то жутко и пустынно
Здесь от этой простоты!
Ранний снег летит порошей,
Скажет девушка с тоской:
— Ах, какой ты нехороший
И неласковый какой!
Назову ее я милой,
Хоть и грустно мне сейчас,
Просто тянет нежной силой
От ее зеленых глаз.
— Так любимых не целуют! —
Скажет мне она опять, —
Если любишь ты другую,
Все равно не надо лгать!
_*_*_*_
Непонятные звезды да вечные,
Голубая морозная мгла,
По округе поля бесконечные
Да леса от села до села.
Что ты ищешь над сонною улицей?
Не найти ни друзей, ни врагов!
Только месяц с похмелья сутулится,
Как должник, не отдавший долгов.
Только стонет калитка открытая,
Да заборы оскалили пасть...
Эх, ты, жизнь, пополам перебитая,
Непонятная глупая страсть!
* * *
Бездумный мир наедине с природой
Поет во мне, когда настанет час,
Когда нельзя не заболеть свободой —
Свободой тела и свободой глаз.
Когда от каждой линии предмета,
От каждого движения руки
Немного счастья и немного света
И чуточку сомнений и тоски!
Я вижу вечность в глубине мгновенья,
Как ветку, наклоненную к окну,
И, чтоб ушли последние сомненья,
Достаточно услышать тишину...
ХУДОЖНИК
Он ждет лишь намека, подсказки,
Чтоб, вырвавшись на высоту,
Нащупать и звуки, и краски,
Впитавшие всю чистоту!
Ошибки, просчеты, сомненья...
Но вдруг он находит, как брод,
Пришедшее в сердце решенье,
Где нету ненужных пустот.
Где, сбросив одежды и маски,
Лежит, разметавшись, природа,
Где даже не звуки, не краски,
А только всего лишь свобода!
* * *
За огородами — сады,
Моя душа и поле,
Все это свет одной звезды,
Одной любви и боли!
И не ищи других чудес,
Здесь все предельно просто:
Здесь только небо, поле, лес,
Развалины погоста.
Дурманный запах конопли,
Калитки, как калеки.
И это все, что у земли
Ты сможешь взять навеки!
И ясный свет, неяркий свет
Над полем, над рекою,
В нем твой вопрос, и твой ответ,
И вечный путь к покою.
Какая древняя тоска!
Но, кроме этой боли,
Здесь все пройдет наверняка
И не играет роли!
* * *
Прогнившее крыльцо избушки
Да столик из бревна,
Здесь выпьем мы из желтой кружки
Дешевого вина.
Как много звездного покоя!
Забывшись на года,
Мы снова влюблены — такое
Не будет никогда!
Не повторятся в мире этом,
Хотя б на полчаса,
Поля, обрызганные светом,
И желтые леса.
Не повторить душе покоя
И тишины веков,
Как не достать с земли рукою
Вечерних облаков...
* * *
Осиновые перелески,
Березовые леса.
Так высоки и резки
В осенних лесах голоса.
Поляны полны покоя.
Деревья пусты на треть.
А небо вверху такое,
Что лучше и не смотреть!
Что было, давно остыло,
Уже далеко-далеко...
Так ясно, так сердцу мило,
Так грустно и так легко!
_*_*_*_
В минуты грустных размышлений
Один в прокуренную ночь,
Бессилен смертный, страшен гений,
И некому тебе помочь!
Сгорает в пальцах сигарета,
Но я не чувствую огня...
Судьба, в сплетеньи тьмы и света
Зачем ты выбрала меня?
Зачем я выброшен наружу,
Как нищий, из судьбы за дверь?
Куда идти мне в эту стужу
И как вернуться без потерь?
Никто не вымолит ответа,
Да и не нужен здесь ответ.
Я знаю, в играх тьмы и света
Я тоже — тьма и свет!
НЕ ДО КОНЦА
Еще не до конца растенья
Сожгли осенний цвет,
Еще чуть-чуть, еще мгновенье
И жизнь — на грани лет.
Еще так пасмурно, так сыро,
Что тает первый снег,
И в полудреме спит полмира,
Не раскрывая век.
Еще лишь свет забрезжил в раме,
Не видно черт лица,
И жизнь не делится на грани
Начала и конца!
Но утро вытечет наружу,
Ворвется к нам в сердца,
Предвосхищая лед и стужу,
И гибель до конца!
* * *
Когда во мне темно и тьма кругом,
Когда у мелких рек не видно дна,
Когда тупым тяжелым сапогом
Стучится в двери дома тишина,
Прощаю всех. И думаю о том,
Как мелки наши судьбы и дела,
Как часто за любовь мы платим злом,
Не оплатив ни подлости, ни зла.
Прощаю и себя. Мой враг — во мне,
И он непобедим, хотя и слаб,
И потому я снова на коне,
И потому я этой жизни раб...
Виктор Иванович Захарченко
В.Захарченко работает учителем словесности в одной из тюменских школ. Стихи пишет давно. Участник первого Всероссийского совещания молодых поэтов.
В сборник вошли стихи последних лет.
_Виктор_Захарченко_
РУССКАЯ ДУША
_Первая_книга_поэта_
* * *
Прозрачную русскую речь,
Ее родниковое слово
Ищу я, чтоб душу облечь
В сиянье огня неземного!
Ищу средь вселенских высот,
В траве, где цветет медуница,
Где вечная правда живет,
И вечная тайна таится,
На сломах геройских времен,
В беззвучии сельских просторов,
В гордыне гудящих знамен,
В бездушной тиши коридоров.
И там, где божественный свет
Коснется земного покрова,
На гранях случайных примет
Рождается вещее слово!
РУССКАЯ ДУША
Над миром денег, где гарцует власть,
Над миром плоти, где звереет страсть,
Блуждает бесприютная душа,
И за душой у бедной ни гроша!
О, горний дух высоких русских сфер,
Куда с надеждой смотрит Люцифер!
Все золото народов и времен
Готов отдать за эти сферы он.
Но тщетны ожидания его —
Ведь той душе не надо ничего.
Парит она божественно чиста,
И ей страшна иная нищета!
* * *
На развилке славянских дорог
Русский мир повернул на восток.
— Кто со мной? — прокричал, а в ответ
Только эхо минувших побед.
Только ухает гулко сова
Да шумит на деревьях листва.
И побрел он, ломая кусты,
До последней своей широты,
И уткнулся лицом в пустоту,
Прошагав золотую версту.
— Эге-гей! — прокричал он. — Я где?
А в ответ: “Ты нигде и везде!
Ты за гранью времен и в веках,
Под землею ты и в облаках,
Погружен и в сиянье, и в тьму,
Но неведом вовек никому!
По просторам бескрайних равнин
Обречен ты скитаться один”.
* * *
Пушкин умер, и умер Рубцов,
Мне сегодня уже 37,
И зачислен я в племя отцов,
Но, увы, неизвестен совсем!
Я поэт иль пока не поэт?
Неужели еще не дорос?
Как найти мне на это ответ?
Как ответить на этот вопрос?
От раздумий гудит голова,
Свищут ветры из прожитых лет,
И растет, и шумит трын-трава
На могилах великих побед.
Смыта в Праге кровь русских бойцов,
Выжег память славян суховей.
Они плюнули в наших отцов,
А попали в своих сыновей!
Всегерманское вечное зло
Снято гордо с позорных столбов,
И садятся тевтоны в седло,
И готовят ярмо для рабов!
Разрывает столетье сквозняк,
Повторяя одно к одному,
И раскаты славянских атак,
И славянских идей кутерьму.
Я стою на развилке веков,
Свищут ветры из прожитых лет.
И на окрик из тьмы: «Кто таков?»
Отвечаю: «Я — русский поэт!»
* * *
Душа очищена от сора,
Как высохший весенний двор,
Вокруг кричат: «Держите вора!»,
Хоть и неясно, был ли вор.
Кто смел, тот съел.
И так вовеки текли российские дела,
Мы поворачивали реки,
Не ведая о силе зла.
Перекрестясь, ломали храмы,
Но в душах истину храня,
Не забывали свет добра мы,
Как отблеск божьего огня.
Не забывали — побывали
На Соловках, на Колыме,
В Берлине, в Вене пировали
И горевали в Костроме!
Нас разували, раздевали,
А мы не мстили палачам?
И тем, кто в нас стрелял в подвале,
Кто зарывал нас по ночам.
И тем, кто нас судил безбожно,
Кто опускал нас до скота.
Ведь жить без правды невозможно,
И эта истина проста!
И в сердце вновь летают птицы,
И прочь отброшена молва:
Все эти басни, небылицы,
Все эти громкие слова.
Душа очищена от сора,
Как высохший весенний двор.
Чиста, как храм... Держать же вора
Без нас найдется новый вор.
* * *
Здесь власть не делят —
Власть гребут
Лопатой в закрома,
Здесь только мертвые не пьют
И не едят дерьма!
Страна,
Сошедшая с ума
От жвачек и реклам,
Ты отдала себя сама
На растерзанье псам!
* * *
Гордый мир, ослепленный удачей,
Богачи и рвачи — фраера!
Бритолобое племя апачей,
Мы встречали вас всех на «ура»!
Вот они — молодцы-командиры!
Будут строить иные миры!
Вы же ставили всюду сортиры
И точили свои топоры!
И обычные ваши замашки
Узнаю я — знакомая стать!
Разорить до последней рубашки
И, в грязи растоптав, затоптать!
Насвистев о чудесных подарках,
Объегорили целый народ.
И гуляете в лондонских парках
Средь красивых и сытых господ.
* * *
Мы были счастливы шальной свободой,
Свободой голодать и верить в сны.
Мы гнались за свободой, как за модой,
Снимали через голову штаны.
Не ели хлеб, а кушали бананы,
Сзывали нечисть, чистили кишки,
Нам пели песни полуобезьяны,
И истину вещали остряки.
Что изменилось? Родина — в размерах,
И качество нательного белья,
И стало больше милиционеров,
И очень много развелось жулья.
На игрищах всемирного пространства,
Как прежде, вновь на рубеже веков,
Нам нету равных по масштабам пьянства,
В количествах святых и дураков.
Нам нету равных в лицедействе власти,
В искусстве умножения долгов...
А люди русские Россию рвут на части
Под свист и улюлюканье врагов!
СТРОЙКА
Есть стройка, где ломают строй,
Примет, входящих в мирозданье,
Где, увлеченные игрой,
Творим мы хаос созиданья.
На обнаженные поля,
На обожженные поляны
Приходят, вечностью пыля,
Философы и великаны.
Но времени кровавый смех
Разносит по столетью эхо,
И наш стремительный успех
Куда страшнее неуспеха!
КРИШНАИТ
Бедный мальчик: накормлен,
намазан, обрит.
С голубыми глазами Руси — кришнаит.
Кто тебе нашептал? Чьи слова говоришь?
И о чем ты в высокое небо молчишь,
И
ноземного бога о счастье моля,
Неужель так постыла родная земля?!
Пусть тебе говорят о любви и добре,
Никогда не поймешь ты, в какой ты игре.
Пусть душа твоя детская нежно чиста,
Только что ее ждет впереди?
Пустота...
УЧИТЕЛЬНИЦА
Умерла — и нет ее на свете.
Прожила, как поле перешла.
Без конца — работа, муж и дети,
Без конца — заботы и дела.
Что смогла, оставила на свете?
Все чужие души берегла...
Рисовала стенды в кабинете,
Охраняла в школе зеркала.
По ночам готовилась к урокам,
А потом вставала на заре,
В мире, гордом, подлом и жестоком,
Говорила детям о добре.
Говорила — верили? Едва ли!
Но простила, памятью легка,
Тех, кто в душу ей не раз плевали,
Тех, кто лгал и мстил исподтишка.
Всех простила. Сердца не жалела,
Не ждала ни денег, ни наград,
И душа ее от счастья пела,
Встретив детский благодарный взгляд.
Умерла — и нет ее на свете.
Жизнь прошла, как поле перешла.
Лишь остались стенды в кабинете
Да ребячьих взглядов зеркала.
ИНТЕЛЛИГЕНТ
Заносчив, груб, но слаб,
Для баб — одна морока,
Желудка подлый раб
И блудный сын порока.
Запутался в словах,
Как кокон в шелковине,
Болтает о правах,
А денег нет и ныне!
Зарплата, как дыра
Семейного бюджета,
И верх мечты — нора
И жирная котлета.
Преображает мир
Решительно и просто...
А что он на Земле?
Не больше, чем короста.
НОВЫЙ РУССКИЙ
Баоба-бия спина,
Шея — морда кабана,
На затылке в ряд три складки,
Голова подобна кадке,
Взгляд свиных заплывших глаз,
Как сверло, буровит нас,
Хохолок, завитый феном...
Хорошо быть бизнесменом!
Презирает всех — богат!
Новый русский, говорят,
Нашей родины надежда!
И надежда, и оплот:
Он за сотню изувечит,
А за тысячу убьет!
ЗАВУЧ ФЕОФАНОВНА
I
Уже давно не понимает толком,
О чем кричит, о чем молчит,
Разложит все в конвертиках по полкам
И всех вокруг разоблачит!
Сама она уже почти святая.
Одета, словно на парад.
Улыбка добродушная, простая,
И леденящий душу взгляд!
II
Строга. В безумии своем
Готова оборвать любого,
Галантных губок окаем
Таит бессмысленное слово.
Свою измученную грудь
Несет, как попадья икону:
«Петров, зайдите как-нибудь
Дерябнуть стопку самогону!»
ФАВОРИТКА
Обрубок мяса — буженина,
Глаза — прокисшее вино,
Она пока что не мужчина,
Хотя не женщина давно.
Она готова к нежной лести,
Готова млеть и лобызать,
Готова умереть на месте
И всех на свете растерзать!
Она погладит и почешет —
Проворна подлая рука!
Так эта дама душу тешит,
В душе же рабство и тоска.
СКАЗ НЕ СКАЗ, НЕ В БРОВЬ, ТАК В ГЛАЗ!
Жил Иван, весел и пьян,
за словом не лез в карман.
Сидел на печи
да считал кирпичи,
ел крапиву с лебедою,
ходил с решетом за водою.
Весною сеял,
осенью пахал,
летом косой махал,
а по праздникам — на все чихал!
Пил много
да ел мало,
оттого и сильно качало.
Песни пел
, как умел,
ни с кем не дрался
да битым оставался!
Жил так, жил и сяк,
головой о косяк,
носом о шесток,
пятками на восток.
Но пришел к Ивану Джон,
Джон-пижон, никому не нужон.
В Гарварде учился,
в Париже лечился,
спал под мостом,
женился под кустом.
Пудрил мозги да дурил народ,
но везде получал от ворот поворот.
— У тебя, Ваня, в кармане
вошь на аркане,
у меня ж —
экипаж,
у тебя — полати да изба,
у меня — Иерихонская труба,
у тебя — конь да огород,
у меня же — все наоборот.
Ты умен, а я тем паче,
надо, Ваня, жить иначе!
Заведем с тобой
журнал «Плейбой»,
будем хавать пиццу
да ездить за границу.
Из твоих Анфис
заведем стриптиз,
будем кувыркаться,
вовсю развлекаться!
Стал Джон идеи толкать,
а Ванюша кумекать да смекать.
Пораскинул мозги:
впереди не зги,
позади темнота и мрак,
вышло Ване,
что он — дурак.
Жил не там
и совсем не так!
Стал Ваня за ухом чесать
да в свой огород камни бросать.
Стал иметь лайф,
стал ловить кайф,
носить джинсу
да слушать попсу,
иногда — ковырять в носу.
Ковырял, ковырял
да и все потерял:
гряды да грядки
променял на шоколадки,
рощу да овраг —
на корм для собак,
корову да овец —
на польский леденец,
пашню да траву —
на турецкую халву.
Все съел,
что имел!
Подарил запад,
продал восток,
а север да юг черт уволок.
Остались у Вани
вошь на аркане,
поваленный плетень
да собственная тень.
* * *
На развилке веков,
там, где мир остается нетленным,
Хорошо быть поэтом,
а лучше, конечно, военным,
Хорошо быть врачом,
исцеляющим грешные души,
Или просто художником,
бьющим бессмертно баклуши.
Хорошо, хорошо б,
коль не злобные «если» да «кабы».
Кабы не были мы
беззаботны, беспутны и слабы,
Кабы нам не трубили
прощальный гудок пароходы,
Кабы нас не любили
особы небесной породы!
Хорошо б, хорошо,
если б мир зацепился над бездной,
Только б новый маньяк
не схватил нас клешнею железной,
Только б выжила жизнь
средь отбросов, бетона и стали,
И цветы сохранились,
и ласточки в небе летали...
* * *
Мечтаем о бессмертии своем,
Болтаем о поэзии часами.
Давай уж лучше сядем и споем
Охрипшими от споров голосами.
И не беда, что так нестроен строй,
И песня так проста и неказиста,
Что мы фальшивим кое-где порой
И этим обижаем гармониста.
Не в этом суть, не в этом, братцы, суть!
Когда поем, мы в музыке едины,
Когда поем, нас небеса зовут,
И нас зовут далекие вершины.
И кажется, вот-вот и воспарим
В иллюзии чудесного обмана,
Пусть наша жизнь под небом голубым —
Глоток воды на донышке стакана!
* * *
Взлетают ивы над мостом
Бесшумно и высоко,
А за мостом стоит мой дом,
Струится свет из окон.
И виден свет издалека,
Из дальнего предела,
Где сердце мучила тоска,
И где душа болела.
Но, вырвавшись из нежных пут,
Я вспомнил ненароком:
Есть старый дом, где столько ждут,
Струится свет из окон.
Есть дом, где мама и отец
Скучают вечерами.
Здесь стало тихо наконец,
Дрожат лишь стекла в раме.
Да ветер ухает в трубу,
Да бухает калитка,
Случайно обманув судьбу,
Порой придет открытка...
И вновь плывет, плывет во сне
Безлюдный храм природы.
Лишь души светятся в окне
Сквозь города и годы...
* * *
Свои стихи себе читаю я —
Души разбитой страшные обломки,
Где жизнь моя скользит по самой кромке
Распахнутого в бездну бытия.
А может, все не так? И жизнь легка,
Как воздух, опьяненный ароматом,
Как лист сирени на листке измятом
Истерзанного в кровь черновика?
Наверное, ответа долго ждать!
Но как моряк, забывший в море сушу,
Прошу: о, как мне успокоить душу,
Рожденную не верить и страдать?!
* * *
Лишь миг — и день уходит прочь:
Стихает шум и вечереет,
И у окна садится ночь,
Прижавшись к теплой батарее.
Сорвавшись, словно дверь с крючка,
Стучит прерывный пульс сознанья,
И, как последнего глотка,
Нам не хватает пониманья
Всей этой общей темноты,
Где сущее ничто не значит,
Где этот мир ни я, ни ты
Не сможем рассмотреть иначе.
* * *
Утром встанешь, подойдешь к окну.
За окном — унылая дорога.
Поскорей бы Бог нам дал весну
Или просто хоть тепла немного.
В полумгле, не рассмотрев лица,
Я смотрю прохожим редким в спины,
Кажется, дороги будут длинны,
Кажется, не будет им конца.
Вечный мир ушедшим навсегда!
Вечный мир оставшимся на свете!
Я хочу, чтоб жили города,
Чтобы в них всегда смеялись дети.
Чтобы, уезжая в города,
Ты сказала: «Снова ветер с юга...
Знаешь, милый, это не беда,
Что с тобой мы не нашли друг друга...».
* * *
Каждый из нас — ворон.
Только куда летит?
Был я всю жизнь вором,
Сидящим взаперти!
Жил я не так уж и плохо,
Только вот жить устал,
Все б до последнего вздоха,
Если бы мог, промотал.
Милая, вновь ты рядом!
С нежностью полыньи
Глупым и верным взглядом
Смотришь в глаза мои!
Сердце свое не мучай,
Ведь от сумы до тюрьмы
Жизнь — это только случай,
В который попали мы!
* * *
Мои друзья, прощайте навсегда!
Звезда моя упала с небосклона!
И в пустоте плацкартного вагона
Я уезжаю в прошлые года.
Я не грушу о счастье прежних лет
И не хочу начать всю жизнь сначала.
Забыть про все, наверно, это мало,
Но выхода другого в жизни нет!
Я вновь один. Мелькают юрода,
В них жизнь кипит прекрасная, чужая...
Куда я уезжаю навсегда?
Зачем я уезжаю?
* * *
И мне возвращаться пора
Дорогой, покрытой льдом,
Туда, где в углу двора
Дремлет мой дряхлый дом.
Мать говорит за столом,
Что я писать перестал,
Что через год на слом
Пустят и наш квартал.
По телу ударит дрожь.
Какая тоска вокруг!
Что ждет меня в жизни?
Ложь Все испытавших рук.
А может, и сам я лгу
Себе и другим сейчас...
Мама! Куда я бегу,
Не раскрывая глаз?!
* * *
Случайные минуты забытья...
Я вспоминаю детство, эти годы,
Где так легка была душа моя,
Где было столько счастья и свободы!
Бензинный острый запах гаража,
Раскиданные жерди у забора
И свежий след от острого ножа,
Который заживет еще не скоро.
Ты упадешь, но не от этих ран,
И не помогут никакие средства.
Ты будешь жить в плену красивых стран,
Ты позабудешь родину и детство.
А вспомнишь — и отхлынет кровь с лица!
И вдруг увидишь, как сквозь непогоду
Устало мать спускается с крыльца
И медленно бредет с ведром по воду...
Какая жизнь! Люби ее, как свет,
Как лица пожелтевшего портрета,
Здесь ты найдешь на все один ответ,
Но здесь, увы, никто не ждет ответа.
Здесь просто, сев в тени у гаража
На серые поломанные жерди,
Увидишь след от острого ножа,
Который не затянется до смерти!
* * *
Темноту разорвет полоса —
Всплески молний и грома,
Как ослепший, смотрю в небеса,
Выйдя ночью из дома.
Что со мной? Иль так много дано,
Чтоб окончить так глупо.
До получки играть в домино
Возле сельского клуба.
А с получки швырять медяки
На вино и веселье,
Чтоб утрами стонать от тоски,
Проклиная похмелье!
Это сельская юность моя,
Прошумевшая в мире,
Как бессмысленный всплеск бытия,
Как помехи в эфире...
Темноту разорвет полоса
Ярко-белого цвета,
Все смотрю и смотрю в небеса,
Ожидая ответа!
* * *
Только берег осыплется в мертвую воду,
Только песнь запоют провода,
Я запрыгну в идущую мимо подводу
И уеду навек, навсегда!
Только там, в городах и деревнях веселых,
Ну кому я там нужен, кому?
Я и места себе не найду в этих селах,
И рубля в черный день не займу!
Только родина мне —
не равнины Сибири,
Это мать и отец средь равнин,
Для которых я есть,
я — единственный в мире,
Непутевый и преданный сын.
Не поймут это те, кто повсюду по году,
Кто скорее спешит в города,
Лишь осыплется берег в осеннюю воду
И в тоске запоют провода!
* * *
Сад — это город, в котором
Закоченела трава,
В котором мельчайшим сором
Лежит золотая листва.
В котором всего понемногу:
Малины, свеклы, бузины.
В котором поближе к логу
Посажено две сосны.
Когда они вырастут — боже!
Исчезнет забор и скамья,
Исчезнет смородина тоже,
И даже исчезну я!
Пройдет не одно столетье
В вершинах их звонких стволов,
Тысячелетье третье
И столько несказанных слов...
* * *
О, город — ловкач и пройдоха
С повадками наглеца!
Здесь минула наша эпоха,
Здесь мы потеряли сердца.
Бездумно, легко и безвольно,
Не думая о святом,
И если и было нам больно,
То это всего лишь потом!
Потом эти дни и недели,
И жизнь на задворках земли...
О, как же мы все проглядели?
О, как ничего не нашли?
* * *
Закроем дверь и включим свет.
Да, городская жизнь не мед!
Всего полно, а счастья нет,
И это вряд ли кто поймет.
Средь пышных ваз и хрусталей
Хочу я все вернуть назад!
Хочу, чтоб было тяжелей
И беспросветнее в сто крат!
Хочу души, как родника,
Чтоб сердце ныло, как нарыв,
Чтоб крик — как гром, дни — как века,
Любовь — как взрыв!
* * *
Пейзаж обычный, городской:
Как будто двор, как будто свалка —
Здесь жизнь раздавлена тоской,
Но ничего нам здесь не жалко!
Не жаль растоптанной земли,
Не жаль травы, не жаль простора...
Зияют души, словно рвы,
И зарастут еще не скоро.
* * *
В четырех стенах жил дурак,
В четырех стенах думал так:
Вот еще чуть-чуть поживу
И на клочья жизнь разорву!
Надоело все лежать да храпеть,
Надоело все попреки терпеть!
Хороша ты, судьба, хороша,
Только нет у дурака ни гроша.
И поехал дурак на БАМ
Зарабатывать деньги там.
Проработал он много лет,
Стал и лыс, и пузат, и сед.
Но никто не зовет дурака дураком,
Потому что денег у него битком,
И семья у дурака велика,
И река у дурака глубока,
И машина у него хороша,
Только где-то потерялась душа!
Ходит-бродит дурак по врачам,
И не спит дурак по ночам,
Вспоминает, как же жизнь хороша,
Когда нету за душой ни гроша!
* * *
Серый каменный город,
где опасность за каждым углом,
Где сквозь судьбы чужие
я без цели бреду напролом,
Оставляя в квартирах
щемящую горечь утрат,
Как следы на паркете,
как запах ночных автострад.
Только что это? Боже!
Какая кромешная мгла!
Знать, нечистая сила
меня в эту глушь занесла!
Я очнулся, увидев
свой древний забытый квартал,
Где полжизни я жил,
где полжизни чего-то искал,
Дом с провалами окон,
разбитый окраинный мир
И убогую прелесть
пустых коммунальных квартир...
Вот и жизнь пронеслась
в этих дряхлых уставших домах,
Длилась целую вечность —
исчезла мгновенно, как взмах!
Вот и жизнь пронеслась.
Без итогов. Нам ясен итог.
Наша жизнь пронеслась!
Не воротит ни черт и ни Бог...
* * *
Меня любили, но не те,
И я любил совсем других.
На каждой пройденной версте
Воспоминания о них...
Но что мне в этом? Все прошло,
Жизнь не вернется, как была,
Как не сложить в одно стекло
Осколки целого стекла,
Как не найти уже ответ,
Зачем любил я и зачем
Я рвался к ней, рискуя всем,
Чтоб вновь и вновь услышать «нет»...
* * *
Ты красивая, как звезда,
Заглянувшая мне под кровлю...
Полюби меня навсегда
Бесшабашной земною любовью!
За шальные глаза ветров,
Ослепительную улыбку
Я сожгу надоевший кров
И сломаю судьбу, как скрипку!
Расскажу лишь тебе одной,
На горящую глядя кровлю,
Жили двое здесь с неземной
И придуманною любовью...
* * *
Навалившись на перила,
Окунувшись в звездный свет,
Расскажи о том, что было,
И о том, чего уж нет.
Наши судьбы не похожи.
Только это ни к чему.
Проще без любви, и все же
Расскажи мне, я пойму!
Будь красивой, будь веселой,
Вспомни бывшее давно...
Пусть никто не знает в мире,
Как нам было все равно!
_*_*_*_
Пахнут речной водой
Тело твое и волосы.
Сколько я жил вполголоса
До этой встречи с тобой?!
Ты на моей руке
Раскрытая, словно лилия,
Сколько в тебе бессилия
И сколько силы в тебе!
Все, что в судьбе успел
Я до мгновенья этого,
Стоит ли дня, воспетого
Бронзовым зноем тел?
_*_*_*_
Цветет в ветрах медовый запах трав.
Не разорвать их знойную лавину!
Но ты скажи и, если я не прав,
Я соглашусь с тобой... наполовину.
В моей душе веселая тоска,
Ты назовешь ее пустой и вздорной,
Но если бы не солнце, не река,
Она давно б была зловеще черной!
Прекрасных дней кружит водоворот,
И, как всегда, чего-то не хватает,
А сердце бедное надеется и ждет,
А жизнь идет и незаметно тает...
_*_*_*_
Высокое солнце. Прекрасное лето!
О чем еще в жизни гадать?
И, чтобы сегодня увидеть все это,
Наверное, стоило ждать.
Люблю эту жаркую летнюю пору:
Размеренно дуют ветра,
И солнце с утра подымается в гору
И жечь начинает с утра.
И, если б не ветер да быстрая речка,
Да лодка, да брызги весла,
Земля бы давно раскалилась, как печка,
Давно бы сгорела дотла!
И только под вечер вздыхает округа,
Жара убирается прочь,
И медленно, чтобы не крикнуть с испуга,
С небес опускается ночь.
_*_*_*_
Поют в ночи горячие ветра,
Дыханьем южным обжигая лето,
И если жизнь — бездушная игра,
Зачем так много красоты и света?
Зачем так ярок мир и так высок
Полет души над бездной роковою?
Хотя за все мы платим головою,
И смерти миг безжалостно жесток?
* * *
О чем ты хочешь рассказать,
Когда нет сил увидеть ясно,
Чего еще нам в жизни ждать,
Что не напрасно, что напрасно!
Замрешь у зимнего окна
В моей нетопленой квартире.
Ни я один, ни ты одна
Не знаем, что же будет в мире.
Но и не нужен здесь ответ,
Когда настигнет нас свобода,
И каждый проблеск будет свет,
И каждый день — начало года!
_*_*_*_
Есть звезды. Есть сад величин.
Есть желтые птицы горенья...
Мы снова один на один
В минуты вражды и прозренья.
Так, значит, судьба решена!
Нет смысла искать промежутка.
И наша любовь, как одна
Последняя глупая шутка.
И мы посмеемся всерьез,
И вслед пожелаем успеха....
Но что же ты смолкла от слез
И задохнулась от смеха?
И я на последнем глотке,
Сжав мертвые пальцы до боли,
Как гонщик на скользком витке,
Сорвался, не выдержав роли!
* * *
Луна на небе голая,
А воздух ледяной,
Красавица веселая,
Пойдем гулять со мной!
Весь мир — сплошная лестница,
Отсюда в никуда,
Направо — околесица,
Налево — ерунда.
А прямо — счастье мнимое,
Не счастье, а беда...
И нам с тобой, любимая,
Не деться никуда!
Луна на небе светится,
И жизнь, как перст, проста,
Но что нам в жизни встретится —
Не знаем ни черта!
* * *
На скамейке у соседки
Собралась ее родня.
Беззастенчиво и едко
Смотрят бабы на меня.
Я на это не отвечу,
Отвечать мне ни к чему,
А соседку ночью встречу,
Крепко-крепко обниму.
— Может, милая, случайно
Собралась твоя родня?
Или встречи наши — тайна,
Тайна только для меня?
Ни к чему, — она ответит, —
Людям говорить о нас,
Как утрами солнце светит,
Так же светит нежность глаз!
И, как кошка, осторожно
Зря крадешься ты чуть свет.
Поцелуи спрятать можно,
А любовь и нежность — нет!
_*_*_*_
За околицей — долина,
За долиною — кусты.
Как-то жутко и пустынно
Здесь от этой простоты!
Ранний снег летит порошей,
Скажет девушка с тоской:
— Ах, какой ты нехороший
И неласковый какой!
Назову ее я милой,
Хоть и грустно мне сейчас,
Просто тянет нежной силой
От ее зеленых глаз.
— Так любимых не целуют! —
Скажет мне она опять, —
Если любишь ты другую,
Все равно не надо лгать!
_*_*_*_
Непонятные звезды да вечные,
Голубая морозная мгла,
По округе поля бесконечные
Да леса от села до села.
Что ты ищешь над сонною улицей?
Не найти ни друзей, ни врагов!
Только месяц с похмелья сутулится,
Как должник, не отдавший долгов.
Только стонет калитка открытая,
Да заборы оскалили пасть...
Эх, ты, жизнь, пополам перебитая,
Непонятная глупая страсть!
* * *
Бездумный мир наедине с природой
Поет во мне, когда настанет час,
Когда нельзя не заболеть свободой —
Свободой тела и свободой глаз.
Когда от каждой линии предмета,
От каждого движения руки
Немного счастья и немного света
И чуточку сомнений и тоски!
Я вижу вечность в глубине мгновенья,
Как ветку, наклоненную к окну,
И, чтоб ушли последние сомненья,
Достаточно услышать тишину...
ХУДОЖНИК
Он ждет лишь намека, подсказки,
Чтоб, вырвавшись на высоту,
Нащупать и звуки, и краски,
Впитавшие всю чистоту!
Ошибки, просчеты, сомненья...
Но вдруг он находит, как брод,
Пришедшее в сердце решенье,
Где нету ненужных пустот.
Где, сбросив одежды и маски,
Лежит, разметавшись, природа,
Где даже не звуки, не краски,
А только всего лишь свобода!
* * *
За огородами — сады,
Моя душа и поле,
Все это свет одной звезды,
Одной любви и боли!
И не ищи других чудес,
Здесь все предельно просто:
Здесь только небо, поле, лес,
Развалины погоста.
Дурманный запах конопли,
Калитки, как калеки.
И это все, что у земли
Ты сможешь взять навеки!
И ясный свет, неяркий свет
Над полем, над рекою,
В нем твой вопрос, и твой ответ,
И вечный путь к покою.
Какая древняя тоска!
Но, кроме этой боли,
Здесь все пройдет наверняка
И не играет роли!
* * *
Прогнившее крыльцо избушки
Да столик из бревна,
Здесь выпьем мы из желтой кружки
Дешевого вина.
Как много звездного покоя!
Забывшись на года,
Мы снова влюблены — такое
Не будет никогда!
Не повторятся в мире этом,
Хотя б на полчаса,
Поля, обрызганные светом,
И желтые леса.
Не повторить душе покоя
И тишины веков,
Как не достать с земли рукою
Вечерних облаков...
* * *
Осиновые перелески,
Березовые леса.
Так высоки и резки
В осенних лесах голоса.
Поляны полны покоя.
Деревья пусты на треть.
А небо вверху такое,
Что лучше и не смотреть!
Что было, давно остыло,
Уже далеко-далеко...
Так ясно, так сердцу мило,
Так грустно и так легко!
_*_*_*_
В минуты грустных размышлений
Один в прокуренную ночь,
Бессилен смертный, страшен гений,
И некому тебе помочь!
Сгорает в пальцах сигарета,
Но я не чувствую огня...
Судьба, в сплетеньи тьмы и света
Зачем ты выбрала меня?
Зачем я выброшен наружу,
Как нищий, из судьбы за дверь?
Куда идти мне в эту стужу
И как вернуться без потерь?
Никто не вымолит ответа,
Да и не нужен здесь ответ.
Я знаю, в играх тьмы и света
Я тоже — тьма и свет!
НЕ ДО КОНЦА
Еще не до конца растенья
Сожгли осенний цвет,
Еще чуть-чуть, еще мгновенье
И жизнь — на грани лет.
Еще так пасмурно, так сыро,
Что тает первый снег,
И в полудреме спит полмира,
Не раскрывая век.
Еще лишь свет забрезжил в раме,
Не видно черт лица,
И жизнь не делится на грани
Начала и конца!
Но утро вытечет наружу,
Ворвется к нам в сердца,
Предвосхищая лед и стужу,
И гибель до конца!
* * *
Когда во мне темно и тьма кругом,
Когда у мелких рек не видно дна,
Когда тупым тяжелым сапогом
Стучится в двери дома тишина,
Прощаю всех. И думаю о том,
Как мелки наши судьбы и дела,
Как часто за любовь мы платим злом,
Не оплатив ни подлости, ни зла.
Прощаю и себя. Мой враг — во мне,
И он непобедим, хотя и слаб,
И потому я снова на коне,
И потому я этой жизни раб...