Казематы его крепостей том 2
«И пеше, и конно,и лыжно, и стружно...»
Шестого декабря 1582 года атаман Иван Черкас Александров сотоварищи именем Ермака бил челом царю Иоанну Грозному новым царством Сибирским.
Никаких кольчуг, никаких шуб со своего плеча при том Иван Васильевич никому не дарил, лишь сказано было, что Ермаку можно быть на Москве. Сие означало, что сибирскому герою прощались прежние прегрешения.
Было Ермаку Тимофееву во время оно лет 45-50, а может быть, побольше. «Вельми мужествен и разумен, и человечен, и зрачен (пригляден), и всякой мудрости доволен, плосколиц (узколиц), черн брадою и волосами кудряв, возраст (рост) средний и плоск (сухощав), плечист...» – таким видела его дружина.
Люди, пришедшие с Ермаком, стали первыми сибирски- ми казаками, и назывались они тюменскими, с заложением Тобольска появились казаки тобольские, ими стала ермаковская «старая сотня». С появлением новых городов, новых острогов появлялись новые казаки – сургутские, обдорские, березовские, томские, кузнецкие. По мере отхода русских границ к югу появлялись новые крепости, казаки, населявшие их, стали называться крепостными казаками – ишимские, тарские, бийские, семипалатинские; станичные казаки появились позднее.
Кроме подразделения на конных и пеших, в давние времена казаки, служащие при пушках, назывались пушкарями; охранявшие острожные и крепостные насыпи, входы и тыны, следившие за их исправностью, – назывались воротниками и затинщиками, хотя часто эти обязанности приходилось исполнять одному человеку.
В середине семнадцатого века обращается старый казак к властям за вспомоществованием: «… и был я, Государь, во всех твоих службах и службишках и в пешей, и в конной, и в лыжной, и в стружной, и в пушкарях, и в затинщиках, и у строения острогов, и у проведывания новых землиц, и у сбора Твоего, Государь, ясака, и в толмочах, и в вожах, и у подведения неверных под твою высокую руку...»
Прошли столетия. Имена многих и многих людей забылись, в архивной пыли проступают немногие. «...Велено в Тюмени дворянам и детям боярским, конным и пешим казакам раздать жалованье на 1734 год по бригадам всем налицо: сыну боярскому Федору Молчанову – 9 рублей 59 копеек, конному казаку Михаилу Голенецкому, десятнику Ивану Понорину – 7 рублей 26 копеек...». В документе далее идут фамилии казаков: Мерилов, Русенин, Гречишников, Евтюхин, Собянин, Бусыгин, Мещеряков, Бузолин, Бологов, Сабянин, Козырев, Кокшаров, Беднягин, Шелупов, Солнышников, Друганов, Метелев...». Последние две фамилии повторяются во многих документах. Деревни Друганова и Метелева под Тюменью – некогда загородные их заимки. В списках этих лет появляются фамилии аристократических семей России: Гагарин, Чеглоков, Карпов-Лыков, Прево... В продолжении документа встречается конный казак десятник Михаил Иванов сын Хмелев, отец которого десятник Ивашка Хмелев сорок лет назад бил челом Престолу о пожаловании ему по бедности доимки в 1 рубль 14 алтын.
В противоположность вольному казачеству в России, пополнявшемуся по вольной воле всякими беглыми и недовольными, сибирское служивое казачество комплектовалось исключительно по царскому указу и воеводскому наказу не только подбором нужных людей, но и прямою ссылкою в Сибирь преступников, пленных. Состав служилых людей был переполнен иноземцами, большую часть их составляли «черкасы» – украинцы, «литва» – поляки, немцы. Черкасы и поляки составляли особые команды казаков литовского списка. Оставаясь здесь навсегда, они превращались в Литвиновых, Поляковых, Запо- рожских, Черкасовых, Французовых и Францевых. Принимая православие, Ян Березуцкий превращался в Ивана Березовского, Иозеф Кобылинский – в Осипа Кобылина, Грицко Негода – в Григория Негодина... Казаки служили постоянно и бессрочно, покуда могли нести службу, жалованье их было незначительным, продовольственное снабжение скудным.
В те времена многим городам и острогам приходилось быть в «великом бережении»: отсиживались за крепостными стенами и гонялись за изменниками в 1605 году кетские казаки, в 1606-м – сургутские, в 1609 году пытались разрушить Тюмень татары, вогулы и остяки, в 1612-м вогулы осаждали и поджигали Пелым.
Защищать новые границы России сибирским казакам приходилось постоянно. Для сибирского служилого человека самой тяжкой повинностью были так называемые дальние командировки, или дальние посылки – служба в удаленных крепостях, острогах: казаки уходили за тысячи верст от своих семей на несколько лет, а иногда навсегда, ибо обретали там новые семьи, но иногда – и по другой причине. «Васка Алимпиев... в Мангазею послан с хлебным запасы, и на Лене убит якуты... – значится в документах. – Гаврило Микифоров послан в Енисейский острог с хлебным запасом, и из Енисейсково послан на Лену, и на Лене убит...»
Сибирские казаки уходили далеко на восток, и за ними вставали города, кроме Тюмени в 1586-м, Тобольска в 1587-м, Томск – в 1604-м, Енисейск – в 1619-м, Красноярск – в 1628-м, Якутск – в 1632-м, а в 1647-м казачий десятник Семен вошел в устье реки Охоты и заложил здесь город Охотск – и пеше, и конно, и лыжно, и стружно казаки прошли за 60 лет путь от Уральских гор до Тихого океана.
Правительство России проводило политику не притеснения коренных народов. Указы предписывали селить русских людей на пустых местах, достоверность незаселенности которых должны были подтвердить соседи. «... людем, которые у ясачных людей угодья пустошат, за то воровство наказание... бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было... ясачным людем в звериных промыслах не чинить поруху..». В 1678 г. у митрополита Корнилия отобрали захваченные им земли ясачных людей. Коренное население несло несколько меньшую тяжесть податного обложения, чем русские. В семнадцатом веке появились даже ясачные русские люди, различными путями добившиеся перевода в это сословие.
С начала ХVII века по конец ХIХ коренное население Сибири увеличилось в 4 раза.
В девятнадцатом веке сплочение разбросанных по разным западносибирским городам и крепостям казаков закончилось сформированием из них десяти конных казачьих полков и двух артиллерийских батарей, образовавших «сибирское линейное казачье войско», переименованное в 1871 году со включением в него остатков тобольских, томских и сургутских городовых казаков в «Сибирское казачье войско».
Забайкальское, Амурское, Уссурийское казачьи войска, Иркутские и Енисейские казачьи дивизионы своим рождением обязаны существованию тюменских и тобольских казаков.
«И пеше, и конно,и лыжно, и стружно...»
Шестого декабря 1582 года атаман Иван Черкас Александров сотоварищи именем Ермака бил челом царю Иоанну Грозному новым царством Сибирским.
Никаких кольчуг, никаких шуб со своего плеча при том Иван Васильевич никому не дарил, лишь сказано было, что Ермаку можно быть на Москве. Сие означало, что сибирскому герою прощались прежние прегрешения.
Было Ермаку Тимофееву во время оно лет 45-50, а может быть, побольше. «Вельми мужествен и разумен, и человечен, и зрачен (пригляден), и всякой мудрости доволен, плосколиц (узколиц), черн брадою и волосами кудряв, возраст (рост) средний и плоск (сухощав), плечист...» – таким видела его дружина.
Люди, пришедшие с Ермаком, стали первыми сибирски- ми казаками, и назывались они тюменскими, с заложением Тобольска появились казаки тобольские, ими стала ермаковская «старая сотня». С появлением новых городов, новых острогов появлялись новые казаки – сургутские, обдорские, березовские, томские, кузнецкие. По мере отхода русских границ к югу появлялись новые крепости, казаки, населявшие их, стали называться крепостными казаками – ишимские, тарские, бийские, семипалатинские; станичные казаки появились позднее.
Кроме подразделения на конных и пеших, в давние времена казаки, служащие при пушках, назывались пушкарями; охранявшие острожные и крепостные насыпи, входы и тыны, следившие за их исправностью, – назывались воротниками и затинщиками, хотя часто эти обязанности приходилось исполнять одному человеку.
В середине семнадцатого века обращается старый казак к властям за вспомоществованием: «… и был я, Государь, во всех твоих службах и службишках и в пешей, и в конной, и в лыжной, и в стружной, и в пушкарях, и в затинщиках, и у строения острогов, и у проведывания новых землиц, и у сбора Твоего, Государь, ясака, и в толмочах, и в вожах, и у подведения неверных под твою высокую руку...»
Прошли столетия. Имена многих и многих людей забылись, в архивной пыли проступают немногие. «...Велено в Тюмени дворянам и детям боярским, конным и пешим казакам раздать жалованье на 1734 год по бригадам всем налицо: сыну боярскому Федору Молчанову – 9 рублей 59 копеек, конному казаку Михаилу Голенецкому, десятнику Ивану Понорину – 7 рублей 26 копеек...». В документе далее идут фамилии казаков: Мерилов, Русенин, Гречишников, Евтюхин, Собянин, Бусыгин, Мещеряков, Бузолин, Бологов, Сабянин, Козырев, Кокшаров, Беднягин, Шелупов, Солнышников, Друганов, Метелев...». Последние две фамилии повторяются во многих документах. Деревни Друганова и Метелева под Тюменью – некогда загородные их заимки. В списках этих лет появляются фамилии аристократических семей России: Гагарин, Чеглоков, Карпов-Лыков, Прево... В продолжении документа встречается конный казак десятник Михаил Иванов сын Хмелев, отец которого десятник Ивашка Хмелев сорок лет назад бил челом Престолу о пожаловании ему по бедности доимки в 1 рубль 14 алтын.
В противоположность вольному казачеству в России, пополнявшемуся по вольной воле всякими беглыми и недовольными, сибирское служивое казачество комплектовалось исключительно по царскому указу и воеводскому наказу не только подбором нужных людей, но и прямою ссылкою в Сибирь преступников, пленных. Состав служилых людей был переполнен иноземцами, большую часть их составляли «черкасы» – украинцы, «литва» – поляки, немцы. Черкасы и поляки составляли особые команды казаков литовского списка. Оставаясь здесь навсегда, они превращались в Литвиновых, Поляковых, Запо- рожских, Черкасовых, Французовых и Францевых. Принимая православие, Ян Березуцкий превращался в Ивана Березовского, Иозеф Кобылинский – в Осипа Кобылина, Грицко Негода – в Григория Негодина... Казаки служили постоянно и бессрочно, покуда могли нести службу, жалованье их было незначительным, продовольственное снабжение скудным.
В те времена многим городам и острогам приходилось быть в «великом бережении»: отсиживались за крепостными стенами и гонялись за изменниками в 1605 году кетские казаки, в 1606-м – сургутские, в 1609 году пытались разрушить Тюмень татары, вогулы и остяки, в 1612-м вогулы осаждали и поджигали Пелым.
Защищать новые границы России сибирским казакам приходилось постоянно. Для сибирского служилого человека самой тяжкой повинностью были так называемые дальние командировки, или дальние посылки – служба в удаленных крепостях, острогах: казаки уходили за тысячи верст от своих семей на несколько лет, а иногда навсегда, ибо обретали там новые семьи, но иногда – и по другой причине. «Васка Алимпиев... в Мангазею послан с хлебным запасы, и на Лене убит якуты... – значится в документах. – Гаврило Микифоров послан в Енисейский острог с хлебным запасом, и из Енисейсково послан на Лену, и на Лене убит...»
Сибирские казаки уходили далеко на восток, и за ними вставали города, кроме Тюмени в 1586-м, Тобольска в 1587-м, Томск – в 1604-м, Енисейск – в 1619-м, Красноярск – в 1628-м, Якутск – в 1632-м, а в 1647-м казачий десятник Семен вошел в устье реки Охоты и заложил здесь город Охотск – и пеше, и конно, и лыжно, и стружно казаки прошли за 60 лет путь от Уральских гор до Тихого океана.
Правительство России проводило политику не притеснения коренных народов. Указы предписывали селить русских людей на пустых местах, достоверность незаселенности которых должны были подтвердить соседи. «... людем, которые у ясачных людей угодья пустошат, за то воровство наказание... бить кнутом нещадно, чтобы иным неповадно было... ясачным людем в звериных промыслах не чинить поруху..». В 1678 г. у митрополита Корнилия отобрали захваченные им земли ясачных людей. Коренное население несло несколько меньшую тяжесть податного обложения, чем русские. В семнадцатом веке появились даже ясачные русские люди, различными путями добившиеся перевода в это сословие.
С начала ХVII века по конец ХIХ коренное население Сибири увеличилось в 4 раза.
В девятнадцатом веке сплочение разбросанных по разным западносибирским городам и крепостям казаков закончилось сформированием из них десяти конных казачьих полков и двух артиллерийских батарей, образовавших «сибирское линейное казачье войско», переименованное в 1871 году со включением в него остатков тобольских, томских и сургутских городовых казаков в «Сибирское казачье войско».
Забайкальское, Амурское, Уссурийское казачьи войска, Иркутские и Енисейские казачьи дивизионы своим рождением обязаны существованию тюменских и тобольских казаков.