Волшебный круг
СТРАННЫЕ ТИПЫ
ЛЮБА
Рано утром Люба постучалась в гостиничный номер, где только что поселились строители-контрактники из Ростова-на-Дону. Открыл Иван. Зашла. Маленькая, худенькая, носик кнопочкой, глаза раскосые – татарские или калмыцкие.
– Вчера вечером я была тут в гостях. Чай пили. Оставила книжку «Дети подземелья». Я там обезьянку нарисовала. Вы не знаете, кто написал «Дети подземелья»?
– Короленко! – сказал Иван.
– А кто такой Короленко?
– Я – Короленко! – ответил Иван.
Пётр на койке, под простыней, грудь волосатая, лицо в бороде, засмеялся.
– А вот и обезьянка твоя! – кивнул на него Иван. Люба сказала:
– Нет, вижу, это сексуальный маньяк! Я все прошла здесь, все виды… Видела, знаю, – она вдруг быстро сбросила кофточку. Достала из сумочки рулончик марли, отмотала с метр, прошла в ванную, умылась под душем, вышла одетая, враз похорошевшая, встала возле кровати Петра, долго, крутя головой перед зеркальцем, расчесывала волосы.
Иван смотрел в открытую дверь балкона. Оттуда веяло уже горячей жарой начинающегося дня. Доносился шум и гудки автомобилей. И во весь открывшийся вид городской улицы возвышался высокий конус обелиска площади на Альтамира.
– Ты что такая худенькая? Откуда взялась в Венесуэле? По каким надобностям? – спросил Иван, прикрывая балконную дверь, заглушая шум улицы.
– Будешь тут худенькой: меня всю ночь «трахали» в соседнем номере… Не выспалась.
– Ишь ты какая! А у тебя груди-то хоть есть? А то одни вон косточки!
– У меня все есть, что положено.
Тут она как-то ловко повернулась и кинула себя на кровать Ивана, юркнув в одежде под простыню. С минуту мужики не смогли произнести и слова. Были они хоть и «битые» ростовчане и не впервые прибыли в здешние края работать, опешили.
– Спи, – наконец-то сказал Иван. – Нам надо в фирму сходить… Ну еще с парой министров встретиться. Да и президент Чавес на три часа рандеву с фуршетом назначил! Опаздывать, понимаешь, нельзя… Да ты хоть разденься! Поспи…
Тут Люба опять вскинулась, быстро-быстро надела свою кофточку, подхватила сумочку:
– Ну какие бестолковые, странные, а еще мужики! Му- жи-ки!
СТРАННЫЕ ТИПЫ
ЛЮБА
Рано утром Люба постучалась в гостиничный номер, где только что поселились строители-контрактники из Ростова-на-Дону. Открыл Иван. Зашла. Маленькая, худенькая, носик кнопочкой, глаза раскосые – татарские или калмыцкие.
– Вчера вечером я была тут в гостях. Чай пили. Оставила книжку «Дети подземелья». Я там обезьянку нарисовала. Вы не знаете, кто написал «Дети подземелья»?
– Короленко! – сказал Иван.
– А кто такой Короленко?
– Я – Короленко! – ответил Иван.
Пётр на койке, под простыней, грудь волосатая, лицо в бороде, засмеялся.
– А вот и обезьянка твоя! – кивнул на него Иван. Люба сказала:
– Нет, вижу, это сексуальный маньяк! Я все прошла здесь, все виды… Видела, знаю, – она вдруг быстро сбросила кофточку. Достала из сумочки рулончик марли, отмотала с метр, прошла в ванную, умылась под душем, вышла одетая, враз похорошевшая, встала возле кровати Петра, долго, крутя головой перед зеркальцем, расчесывала волосы.
Иван смотрел в открытую дверь балкона. Оттуда веяло уже горячей жарой начинающегося дня. Доносился шум и гудки автомобилей. И во весь открывшийся вид городской улицы возвышался высокий конус обелиска площади на Альтамира.
– Ты что такая худенькая? Откуда взялась в Венесуэле? По каким надобностям? – спросил Иван, прикрывая балконную дверь, заглушая шум улицы.
– Будешь тут худенькой: меня всю ночь «трахали» в соседнем номере… Не выспалась.
– Ишь ты какая! А у тебя груди-то хоть есть? А то одни вон косточки!
– У меня все есть, что положено.
Тут она как-то ловко повернулась и кинула себя на кровать Ивана, юркнув в одежде под простыню. С минуту мужики не смогли произнести и слова. Были они хоть и «битые» ростовчане и не впервые прибыли в здешние края работать, опешили.
– Спи, – наконец-то сказал Иван. – Нам надо в фирму сходить… Ну еще с парой министров встретиться. Да и президент Чавес на три часа рандеву с фуршетом назначил! Опаздывать, понимаешь, нельзя… Да ты хоть разденься! Поспи…
Тут Люба опять вскинулась, быстро-быстро надела свою кофточку, подхватила сумочку:
– Ну какие бестолковые, странные, а еще мужики! Му- жи-ки!