Осеннее небо
Анатолий Иванович Васильев
БАТЮШКА ХЛЕБ
Хлеб на стол - и стол престол.
Хлеба ни куска - и стол доска.
Скатерть-самобранку мужик изобрел:
Это вековая мечта мужика.
1
От озера к озеру по перелеску,
От озера к озеру по большаку
Вечернее эхо протяжнее песни
Свою отраженную водит строку.
И только покажется, что оно сникло,
Упало в осоку, в овсы ли, в осот,
Как кто-то, промчавшийся на мотоцикле,
Подхватит его и с собой повезет.
Осеннее время, Когда на увалах
Сгорает комбайнами скошенный день,
Плывут по озерам огни самосвалов
Среди неподвижных огней деревень.
2
Я на постое: уборка, выезд -
В жизнь окунается институт.
Ходики в доме остановились,
Только кажется, что идут.
Бабка Елена взглядом пытлива.
Спицы в руках или веретено.
Все обосновано неторопливо,
Неторопливо объяснено.
Тянет четкую борозду лемех.
Лунный свет лежит на столе.
Мы расходимся только в темах:
Я о погоде, она о земле.
- Сколько ни будь, а все в ней потреба.
Ясное дело - жизнь однова.
Ангелы с неба не просят хлеба,
Для человека он голова.
С давнего времени чуть верстанье -
И занимается враз сыр-бор.
Батюшка хлеб уступать не станет:
Бах-тарабах и весь разговор.
Шито-строчено красной прошвой.
Да вот только кто глух, кто слеп.
Все во-вторых, дорогой-хороший,
А во-первых - батюшка хлеб...
День сегодняшний, день вчерашний.
Бабкин дом-пятистенок лицом
Смотрит столетье на пажити-пашни,
К озеру сходит крыльцом.
Чисто выметен каждый угол.
Вдовий уют ее холодноват.
А на божнице медали супруга
И пятерых сыновей-соколят.
Чисто выметено у бабки.
Веники разные: по поре...
В горнице бед-несчастий охапкой
И поленницей во дворе.
- ...А началось с извода под корень.
Как же - послушались большевика:
Дескать, себя и страну прокормим,
Если избавимся от кулака.
Где уговором, а где пристуком.
Вот и аукнулось - видит Бог.
Ни сыновьям, ни себе, ни внукам -
И в стороне от людских дорог.
Спицы нитку за ниткою нижут.
Всплески озера в доме слышны.
Я понимаю, слышу и вижу.
Мне пояснения не нужны.
3
Красный флаг над прогнутою крышей.
Лампы керосиновой в окне
Язычок коптелой искрой брызжет
И качает тени на стене.
Выцвели глаза, запали щеки.
Выгорели бороды, усы.
Будто мужиков в степи широкой
С головой осыпали овсы.
Сельсовет дела решает крупно.
Думает, доходит до основ.
Обжигает руки самокруткой
Председатель Митька Иванов:
— Трудно ли, не трудно, не об этом.
Новый ткач дерюг стране не тки.
Хорошо еще, что в сельсовете
Только мы, сам-друг фронтовики.
И сюда других пока не надо:
Не туда повернуты башки.
В душах разгораживать ограды,
Может, то же, что ходить в штыки.
Только дело тут поосторожней,
Тут тебе не каждый шаг хорош.
Главное запомнить непреложно:
Носишь правду, не иди на ложь.
И тогда, коль требуется - требуй,
Нагружай телеги, кошевы.
Встанут золотые гривы хлеба
Аж до самой аж до синевы...
Но того гляди, Макар достанет:
Братка браткой, а ведь все не то.
И пошто злоблив у нас крестьянин,
Беден и богат злоблив пошто?!
Лунные дорожки на озерах.
Выйти в путь готовится рассвет.
О грядущем грезит в разговорах
С прогнутою крышей сельсовет.
На подворье встрепанный, в исподнем
Чешет бок Макарка Иванов.
Он - другой, другой заботой поднят,
Только и другому не до снов.
- Голытьба встает - не знать покоя.
Дожились до бедственной поры.
Вековые рушатся устои,
Прахом мир летит в тартарары.
Сев на всех парах на поле катит,
Катит копошливый черный труд.
Своего-то лодырне не хватит -
Добрые хозяйства оберут.
И попробуй добреньким останься:
Ко святому тянется рука.
Как России легче - без крестьянства
Или легче без большевика?!
4
Народился хлеб густой да рослый.
Закордонным плюшем без плешин.
Первые подводы продразверстки
Рано утром вышли на Ишим.
И теперь не скажешь, за какими
Верстами дороги-большака
Шествуют быки, невозмутимо
Раздувая потные бока.
- Вот нам с вами первая награда.
Или как считать, фронтовики?! -
Председатель с них не сводит взгляда,
А они кто в пол, кто в потолки.
- Верят нам - и вот в пути подводы.
А несли-то злые языки!
- Что мы не мужицкая порода?
- Мужики, конечно, мужики.
Стар и млад с утра в земле руками,
А на стол бурда да требуха.
Вошь в одном кармане на аркане,
На цепи в другом сидит блоха.
Жизнь осталась узкою полоской.
Голову ломаешь за двоих:
Как бы, переживши продразверстку,
Сохранить самих себя в живых.
И когда мужик расправит плечи,
Обрядится в праздничный сатин,
Оторвется взглядом вековечным
От корыт, колод и десятин?!
5
Тяжким взглядом владенья обводит Макар.
Все здесь было его, а теперь будет отнято?!
Лес наметят под вырубку, пашню под пар,
А его - продавать на толкучке исподники.
Хоть шаром покати - ни кола ни двора.
А туда же - хозяева, власть. Голоштанники!
Не имели, в глаза не видали добра,
А ведь знай баламутят народ обещаньями.
Ржет, мычит и кудахчет подворье мое.
Трется стельное и супоросное об стену.
Хоть туда, хоть сюда эта жизнь повернет -
Как была она, так и останется - собственность!
И пока десятин моих зреют мыски,
А над ними стрекочет косилка обкатанно, -
Пусть любая бумажка идет из Москвы:
Мне не стать по сусекам мести, вымогатели...
6
Уходят на погосты старики
Оградка, крест - и долг последний отдан.
Но мысль не соглашается с уходом.
За млечной далью машут ветряки,
За млечной далью ветры широки.
И вынесены временем на гребень,
Под сабельною радугой полки
Летят в ворота взорванного неба.
Уходят на погосты старики.
Под потолки полынно дни горьки.
Пусть дали приглушенней и туманней,
Сыны земли - не пасынки земли.
Как лес их выкорчевывали, жгли -
И каждый стал пшеничною поляной.
Сошлись поляны в хлебные поля,
Поля сошлись в российское безбрежье.
Не всякий, кто захочет, тот отрежет...
Большой цены ты, русская земля?!
У жизни точки нет в конце строки.
Не каждому счастливый выпал жребий.
Кресты на мир глядят из-под руки
Кто пробовал их лакомого хлеба?!
_1971_
Анатолий Иванович Васильев
БАТЮШКА ХЛЕБ
Хлеб на стол - и стол престол.
Хлеба ни куска - и стол доска.
Скатерть-самобранку мужик изобрел:
Это вековая мечта мужика.
1
От озера к озеру по перелеску,
От озера к озеру по большаку
Вечернее эхо протяжнее песни
Свою отраженную водит строку.
И только покажется, что оно сникло,
Упало в осоку, в овсы ли, в осот,
Как кто-то, промчавшийся на мотоцикле,
Подхватит его и с собой повезет.
Осеннее время, Когда на увалах
Сгорает комбайнами скошенный день,
Плывут по озерам огни самосвалов
Среди неподвижных огней деревень.
2
Я на постое: уборка, выезд -
В жизнь окунается институт.
Ходики в доме остановились,
Только кажется, что идут.
Бабка Елена взглядом пытлива.
Спицы в руках или веретено.
Все обосновано неторопливо,
Неторопливо объяснено.
Тянет четкую борозду лемех.
Лунный свет лежит на столе.
Мы расходимся только в темах:
Я о погоде, она о земле.
- Сколько ни будь, а все в ней потреба.
Ясное дело - жизнь однова.
Ангелы с неба не просят хлеба,
Для человека он голова.
С давнего времени чуть верстанье -
И занимается враз сыр-бор.
Батюшка хлеб уступать не станет:
Бах-тарабах и весь разговор.
Шито-строчено красной прошвой.
Да вот только кто глух, кто слеп.
Все во-вторых, дорогой-хороший,
А во-первых - батюшка хлеб...
День сегодняшний, день вчерашний.
Бабкин дом-пятистенок лицом
Смотрит столетье на пажити-пашни,
К озеру сходит крыльцом.
Чисто выметен каждый угол.
Вдовий уют ее холодноват.
А на божнице медали супруга
И пятерых сыновей-соколят.
Чисто выметено у бабки.
Веники разные: по поре...
В горнице бед-несчастий охапкой
И поленницей во дворе.
- ...А началось с извода под корень.
Как же - послушались большевика:
Дескать, себя и страну прокормим,
Если избавимся от кулака.
Где уговором, а где пристуком.
Вот и аукнулось - видит Бог.
Ни сыновьям, ни себе, ни внукам -
И в стороне от людских дорог.
Спицы нитку за ниткою нижут.
Всплески озера в доме слышны.
Я понимаю, слышу и вижу.
Мне пояснения не нужны.
3
Красный флаг над прогнутою крышей.
Лампы керосиновой в окне
Язычок коптелой искрой брызжет
И качает тени на стене.
Выцвели глаза, запали щеки.
Выгорели бороды, усы.
Будто мужиков в степи широкой
С головой осыпали овсы.
Сельсовет дела решает крупно.
Думает, доходит до основ.
Обжигает руки самокруткой
Председатель Митька Иванов:
— Трудно ли, не трудно, не об этом.
Новый ткач дерюг стране не тки.
Хорошо еще, что в сельсовете
Только мы, сам-друг фронтовики.
И сюда других пока не надо:
Не туда повернуты башки.
В душах разгораживать ограды,
Может, то же, что ходить в штыки.
Только дело тут поосторожней,
Тут тебе не каждый шаг хорош.
Главное запомнить непреложно:
Носишь правду, не иди на ложь.
И тогда, коль требуется - требуй,
Нагружай телеги, кошевы.
Встанут золотые гривы хлеба
Аж до самой аж до синевы...
Но того гляди, Макар достанет:
Братка браткой, а ведь все не то.
И пошто злоблив у нас крестьянин,
Беден и богат злоблив пошто?!
Лунные дорожки на озерах.
Выйти в путь готовится рассвет.
О грядущем грезит в разговорах
С прогнутою крышей сельсовет.
На подворье встрепанный, в исподнем
Чешет бок Макарка Иванов.
Он - другой, другой заботой поднят,
Только и другому не до снов.
- Голытьба встает - не знать покоя.
Дожились до бедственной поры.
Вековые рушатся устои,
Прахом мир летит в тартарары.
Сев на всех парах на поле катит,
Катит копошливый черный труд.
Своего-то лодырне не хватит -
Добрые хозяйства оберут.
И попробуй добреньким останься:
Ко святому тянется рука.
Как России легче - без крестьянства
Или легче без большевика?!
4
Народился хлеб густой да рослый.
Закордонным плюшем без плешин.
Первые подводы продразверстки
Рано утром вышли на Ишим.
И теперь не скажешь, за какими
Верстами дороги-большака
Шествуют быки, невозмутимо
Раздувая потные бока.
- Вот нам с вами первая награда.
Или как считать, фронтовики?! -
Председатель с них не сводит взгляда,
А они кто в пол, кто в потолки.
- Верят нам - и вот в пути подводы.
А несли-то злые языки!
- Что мы не мужицкая порода?
- Мужики, конечно, мужики.
Стар и млад с утра в земле руками,
А на стол бурда да требуха.
Вошь в одном кармане на аркане,
На цепи в другом сидит блоха.
Жизнь осталась узкою полоской.
Голову ломаешь за двоих:
Как бы, переживши продразверстку,
Сохранить самих себя в живых.
И когда мужик расправит плечи,
Обрядится в праздничный сатин,
Оторвется взглядом вековечным
От корыт, колод и десятин?!
5
Тяжким взглядом владенья обводит Макар.
Все здесь было его, а теперь будет отнято?!
Лес наметят под вырубку, пашню под пар,
А его - продавать на толкучке исподники.
Хоть шаром покати - ни кола ни двора.
А туда же - хозяева, власть. Голоштанники!
Не имели, в глаза не видали добра,
А ведь знай баламутят народ обещаньями.
Ржет, мычит и кудахчет подворье мое.
Трется стельное и супоросное об стену.
Хоть туда, хоть сюда эта жизнь повернет -
Как была она, так и останется - собственность!
И пока десятин моих зреют мыски,
А над ними стрекочет косилка обкатанно, -
Пусть любая бумажка идет из Москвы:
Мне не стать по сусекам мести, вымогатели...
6
Уходят на погосты старики
Оградка, крест - и долг последний отдан.
Но мысль не соглашается с уходом.
За млечной далью машут ветряки,
За млечной далью ветры широки.
И вынесены временем на гребень,
Под сабельною радугой полки
Летят в ворота взорванного неба.
Уходят на погосты старики.
Под потолки полынно дни горьки.
Пусть дали приглушенней и туманней,
Сыны земли - не пасынки земли.
Как лес их выкорчевывали, жгли -
И каждый стал пшеничною поляной.
Сошлись поляны в хлебные поля,
Поля сошлись в российское безбрежье.
Не всякий, кто захочет, тот отрежет...
Большой цены ты, русская земля?!
У жизни точки нет в конце строки.
Не каждому счастливый выпал жребий.
Кресты на мир глядят из-под руки
Кто пробовал их лакомого хлеба?!
_1971_