От лета до весны
Вера Викторовна Худякова
Автор посвящает сборник стихотворений «От лета до весны» своим родителям — Нине Ивановне и Виктору Григорьевичу Прибытковым. А также благодарит за благотворительную помощь по изданию — ОАО «Газснаб» г. Тюмени в лице его руководителя Виктора Ивановича Рябкова.
«От лета до весны» — второй сборник стихотворений Веры Худяковой продолжает светлую русскую традицию любви к родному отчему краю, чистоту и искренность лирических переживаний. Строки поэта питает современная жизнь сельской глубинки; лучшие образцы отечественной словесности помогают росту, становлению.
Вера Худякова
ОТ ЛЕТА ДО ВЕСНЫ
Худякова В. В. От лета до весны: Стихотворения. Вера Худякова; оформление И. Н. Холомьевой. — Шадринск: ПО «Исеть», 1998. — 80 с.
Крепнет голос поэта
Много раз убеждался на собственном поэтическом опыте, на опыте друзей-товарищей поэтов, что нет более естественной и питательной среды для русского песнопевца, чем сила и красота родной земли, отчего края, тебя взрастившего, воспитавшего. Убеждаюсь в этом вновь. На примере поэтической стези Веры Худяковой.
Где-то около трех лет назад познакомился я с ее стихами. Это были не первые строки начинающего, пишет Вера Викторовна, серьезно относясь к поэтической работе, давно — с юных лет, со студенческих. (Возможно и раньше, со школьных?!) Просто был некий, ей ведомый, перерыв в творчестве. А потом стихи, как говорится, пошли — продуктивно, напористо. В 1996-м она уже была готова к изданию отдельного сборника. Он был собран, подготовлен к печати и в том же году вышел: «Рябины». Читающая публика очень тепло встретила стихи этой небольшой книжки. О том свидетельствуют и письма в газету «Тюмень литературная», где В. Худякова публиковала свои поэтические подборки. В родном Исетском районе, где она работает учительницей, Веру Викторовну часто приглашают на встречи с ребятами в школы, звучат ее стихи и по областному радио.
И вот перед тобой, читатель, второй сборник поэта — «От лета до весны». Он продолжает со-держание, лирический настрой «Рябин» — это, в основном, сельская тематика. Однако в нем, в сборнике, рядом с одухотворенными зарисовками природы, быта человека на земле, женскими заботами, переживаниями, обращениями к воспоминаниям детства, звучат явственней гражданские мотивы, боль и острота трудностей современной жизни.
И все же:
«Спасибо, Родина, что счастье есть!».
Не знаю насколько правомерно и приемлемо будет мое пожелание для Веры Худяковой, но все же хотелось бы, чтоб она смелей расширяла диапазон своего творчества, решалась выйти и за ос-военную в стихах околицу родного села, окрестных лугов и пашен, неторопливой речушки детства. Конечно… Любимый В. Худяковой поэт Рубцов однажды тревожно воскликнул: «Но разлюбив вот эту красоту, я не создам, наверное, другую…» Но, убежден, ведь в «этой красоте», — имеются ввиду сельские просторы, — есть место и жанровому многообразию.
Словом, многое зависит от самого пишущего.
А то, что строка, голос Веры Худяковой крепнет и набирает силу, свидетельствует настоящий сборник стихотворений «От лета до весны».
Николай Денисов, член Союза писателей России, главный редактор «Тюмени литературной».
ХРАМ В ДУШЕ
* * *
Опрокинется небо
В сверкающий глянец озер.
И такое нахлынет смятение
В душу и сердце.
Я люблю этот вольный,
Чарующий, русский простор —
Никуда, ни в какие края,
От него мне не деться.
Будто Вечность застыла
На крохотных блюдцах земли.
И бездонность души
Измеряется той чистотою.
Ничего не болит!
И несет меня тихо, кружит,
Словно белую чайку
Над синей озерной водою.
Заслонить бы крылом
Хрупкость этой земной красоты,
Уберечь бы навек
От жестокости и равнодушья.
К нам природа — с добром.
Ты постигни ее, человек,
Как младенец, смотри в этот мир,
Восхищайся и слушай.
1995
Спасибо, Родина
«Спасибо, Родина, что счастье есть!» —
Сказал поэт Рубцов и не ошибся.
Он просто больно о любовь расшибся
И боль его в груди, вот где-то здесь.
А что такое счастье? Это свет
От материнских глаз, родных и близких,
От серых туч, плывущих низко-низко
Над грустью всех ушедших дней и лет,
От мокрых перелесков и лугов.
Им так легко быть у дождя во власти!
Еще, я думаю, бывает счастье,
Когда друзья сильнее всех врагов.
Спасибо, Родина, что счастье есть
Оно кричало в детской колыбели
Звончей всех свиристелей и апрелей,
И мне оно ничуть не надоест.
Спасибо за высокую любовь,
Что мне дает и силы, и терпенье,
И светлые минуты вдохновенья,
И радость, и восторг, и эту боль…
Спасибо, Родина, что счастье есть!
1996
* * *
Поэту Николаю Денисову
Я приду неизвестно откуда,
Я уйду неизвестно куда.
Наша встреча похожа на чудо,
Сохранить бы ее навсегда.
Я докучной и скучной не стану,
Я спешу в даль родимой глуши:
Там стадами пасутся туманы,
Шепчут песни ветрам камыши.
Там в ладонях озер стынут звезды,
В травах росы горят серебром.
Ничего, что мы встретились поздно,
Ничего, что мы рано уйдем.
Я в посмертную славу не верю
И при жизни за ней не гонюсь,
Только б люди не стали, как звери,
Только б вечно была наша Русь!..
Ради этого, маясь на свете,
Мы живем, и творим… и сгорим…
Все поэты, как малые дети,
Очарованы ликом зари.
1996
Осень 1963 года
Октябрь на дворе.
Наша мама в роддоме.
Пальтишко с сестренкой
Одно на двоих.
И чем-то чужим, нежилым пахнет в доме.
Отец после бурной гулянки притих.
Хожу в первый класс.
И за грязные руки
На всех переменах у парты стою.
Что с мамой сейчас?
Первый раз мы в разлуке!
На голые ветки с тоскою смотрю.
И вот мы с сестрою (Ведь голод — не тетка!)
Под окна больницы из школы бежим.
Ну хоть бы родился скорей этот «кто-то»!
Прилипли носами к стеклу и дрожим.
Нам в сером кульке санитарка выносит
Конфеты, с черемухою пироги.
Мы знаем: в палату нельзя к маме в гости,
Напрасно даем по ограде круги.
Тогда поняла я пронзительно-остро:
Без мамы нет дома, нет света, тепла.
Земля от снежинок становится пестрой…
Скорей бы, скорей бы она родила!
1996
Нежность
В пригон долетает осенняя свежесть,
Корову дою не спеша.
Волнует её нетерпенье, поспешность,
Живая коровья душа.
То мыкнет утробно, то вся напрягется,
В ответ ей бычок промычит.
Он в перегородку мордашкой суется
И рожками в дверцы стучит.
И сено не естся, и пойло не пьется.
Скорей бы сынка увидать!
Как мне от хвоста от ее достается!
Терпи уж, немножечко ждать!
Рога свои клонит все ниже и ниже.
Украдкой за нею слежу.
Тепло и шершаво весь бок мне оближет.
Неуж на телка похожу?!
Сквозь эту осенне-рассветную свежесть,
Сквозь сумрак пригонной тиши
Такая пронзит материнская нежность,
Что хочется плакать и жить!
1997
* * *
Зое Степановне Абрашиной
Устаю от людей нудных.
Будто гири, во мне их души.
С ними радости нет, трудно,
Их слова так скребут, душат.
Обожаю людей легких,
Будто солнечный зайчик, светлых,
В них и радости, может, крохи,
Но целебней ее — нету.
Я живу на земле — просто:
Звезды есть — улыбаюсь звездам,
Дождь — дождю, облакам, ветру.
Все тянусь и тянусь — к свету.
1997
* * *
Молилась бабка по утрам,
В простенке крест висел.
Ей этот крест, как божий храм,
Любить и жить велел.
Молилась горестно за нас,
Не верящих в Христа,
Ходила я в четвертый класс,
И в пятый класс — сестра.
Свеченье тихое лилось
От бабкиных волос.
Как нам от тех молитв спалось,
Как радостно жилось!
Но красный галстук на груди,
И значит — Бога нет,
Но покаянье — впереди —
Аж через двадцать лет.
Ее слова в душе звенят,
Когда встает рассвет:
«Есть Бог, попомните меня!»
Есть!.. Только бабки нет…
1997
В храме
И в страшной безысходной драме
Свою Россию узнаю,
И в тихом православном храме
Плечом к плечу я с ней стою.
Покуда вера есть в народе —
Такой народ неистребим.
Вели, тянули нас к свободе.
А где она? Лишь Бог един.
Един для этого младенца,
Что спит у мамы на руках,
Для инвалида-иждивенца,
Для женщин в траурных платках.
Для нищей бабки на крылечке,
Нас осеняющей перстом.
Горят, потрескивают свечки:
«Живите с Богом, со Христом!»
Здесь каждый жаждущий напьется
И душу исцелит в мольбе.
Здесь каждый страждущий пробьется,
О, Боже праведный, к тебе!
И я тону в пресветлом взгляде,
Что воскресил меня из тьмы.
Молись за нас, о Божья Матерь,
Слезами смой след Сатаны.
1996
Речка детства
Если в жизни что-то не заладится,
Если слез сдержать я не могу —
Девочкой в цветастом пыльном платьице
Босиком на речку я бегу.
Солнышко свои протянет лучики,
Радостью поделится со мной.
Речка-безымянка, в мире лучшая,
Мне несет прохладу и покой.
Бережок изрыт, истоптан свиньями.
За мостом березы шелестят.
Небо в душу мне такое синее
Посылает свой бездонный взгляд.
Вновь в траве услышу я кузнечика,
Ласточка промчится надо мной.
Унеси с собой все беды, реченька,
Приласкай меня и успокой.
Годы все быстрее с горки катятся,
Ветер лет уж чувствую щекой…
Девочка в цветастом пыльном платьице
Все из детства машет мне рукой.
1997
* * *
Помнишь, в летней пыли,
Как ромашки цвели,
И березовым духом
Несло от земли?
На приволье лугов,
Средь копен и стогов
Перепелка все пела
Про нашу любовь.
От зари до темна
Эта песня слышна.
Мне любовь твоя в жизни.
Как воздух, нужна.
Чтоб друг друга понять,
Чтоб детей нам поднять,
Эту тихую нежность
В груди не унять.
1997
* * *
Громких слов не говорили,
В чувствах вечных не клялись.
Просто рядышком проявили
Трудную, большую жизнь.
Что это — любовь иль жалость?
Притерпелось ли, сплелось?
Но я мужа уважала,
Как бы горько не пришлось.
Мокроты не разводила,
Если строгим был порой.
Не бранила, не хулила,
Я за мужика — горой.
Сроду до свету вставала,
Чтоб на стол собрать ему.
В огороде успевала.
Мало ль дела и в дому?!
К детям с добротой умела,
Больше в строгости росли,
Чтоб не бегали от дела,
Чтобы совесть берегли.
1997
* * *
А в лесу — снега по пояс,
А в лесу — такая тишь.
Мне билет бы взять на поезд.
Сессия — не пошалишь.
Мне бы к маме на пельмени,
Мне бы к маме на блины.
Как легки зимой в деревне
На родной подушке сны!
А в полях — стога да ветры,
А в полях — люта зима.
До деревни — километры,
Без нее сойду с ума.
Вот последний сдам экзамен,
Вот немного отойду —
Хоть с закрытыми глазами
Я до дому побегу.
1978
За околицей…
За околицей солнце,
За околицей травы,
Вспоминаются милых друзей голоса,
Немудреные наши затеи, забавы
И бегущие тропки в поля и в леса.
Сколько ягоды спелой
Собирали в лукошко,
Сколько всяких грибов
Приносили домой!
И влюблялись, казалось, пока понарошку.
Эти боли и радости вечно со мной.
Никуда не уехать,
Не скрыться, не деться,
Если вдруг защемит
Предосенней порой.
Будто ждет за околицей давнее детство,
С непокрытой, счастливой стоит головой.
1997
Озеро Банное
Названье какое-то странное —
Озеро Банное.
На зорьке, над озером Банным
Клубились седые туманы,
Точь-в-точь, как в горячей парной.
В низинке, заросшей осокой,
На донце воды, неглубоко.
Что стало с твоей глубиной?
Березы сбежали с крутинки,
Смущенно зарделись рябинки,
Осиновый звон-перезвон,
И травы, и плен земляничный,
Клубничный, потом костяничный,
Отвесишь и груздю поклон.
Коровы пасутся все лето,
Полянки так залиты светом,
Весь май — соловьиный привет.
Здесь даже нежнее рассветы.
Здесь даже родятся поэты,
Здесь все — только озера нет.
Вновь грусть подступает нежданная,
Куда ж подевалось ты, Банное?
1997
Родина
Поселку Первомайскому
Точечка на карте, крохотка
Среди зелени таежной.
Только тянется моя рука,
Чтоб погладить осторожно.
Где-то там, на пыльной улице
Дом, хранивший мое детство,
Во дворе чужие курицы,
Незнакомое соседство,
В палисаднике черемуха,
Липы теплые ладошки.
Память целится без промаха,
Увернуться невозможно.
За родными огородами
Берег речкой обрывается.
Крохотка-кровинка. Родина
В сердце счастьем отзывается.
Мой рассвет, моя дороженька,
Здесь вы встречены, здесь начаты.
Светлая моя, хорошая,
Без тебя что в мире значу я?
1997
Откуда берутся силы?
Хлопочешь все, все возишься на кухне —
Кастрюли, сковородки, городки.
И от проблем мозги уже распухли.
И в печке догорают угольки.
Куски таскают жадно ребятишки,
И кошка-голодайка по пятам.
Продукты на исходе… Деньги вышли…
Сейчас вот доберусь я, всем задам!
Вот муж пришел с работы хмуро-строгий.
Ни денег, ни цветов и ни конфет.
И сразу к телевизору с порога:
— Жена, готовь и ужин, и обед!
А ты на предпоследнем издыханье,
Как каторжная, от плиты к столу,
И на лице морщинки увяданья…
Но младшая прильнула к подолу,
Ручонками своими обхватила:
— Дай, мама, поцелую я тебя!
Откуда же у нас берутся силы?
И почему так верим мы в себя?
Да вот от этих чутких глаз ребячьих,
От их всепобеждающей любви!
Как много та любовь на свете значит!
— Дочурка, поцелуй и обними!
1996
Мужу
Не надо ссориться и мучить
Мгновенность дней и вечеров.
Ты — мой единственный и лучший,
Моя последняя любовь.
На высшем взлете откровенья,
На пьедестале теплоты
Отбрось догадки и сомненья,
Ведь у меня есть только ты.
На всех путях и перепутьях,
Среди непрошенных разлук
Мне не хватает наших будней,
Ведь не пришло бы это вдруг?
И у меня одно стремленье,
Одно желанье — до конца:
Искать, читать любви волненье
В морщинках твоего лица.
1995
Ты мне так необходим
Ты мне так необходим,
Я тебе необходима.
Так давай с тобой, любимый,
Наше счастье сохраним.
Не на год, а навсегда,
До последнего дыханья.
Счастье — наше состоянье,
Без него мы — никуда.
И покуда мы вдвоем —
Беды все, напасти — мимо!
Сохраним любовь, любимый,
Наше счастье сбережем.
1993
Матери
Мама моя!
Светлая песня рассветов,
Чистая совесть.
Тихая мудрость души.
Мама моя!
Выросла дочка поэтом.
В песнях моих и стихах
Вечно будешь ты жить.
Руки твои
В теплых морщинках, в мозолях
Снова в работе —
Праздно не могут они.
Руки твои,
Мама, люблю я до боли.
Что есть прекрасней, сильней
Благодарной любви?
Свет твоих глаз,
Добрый и грустный немного,
Так согревал он
Меня в этой жизни не раз.
Мама моя!
Об одном лишь прошу я у Бога,
Чтоб никогда на земле
Этот свет не погас.
1998
* * *
Нине Васильевне Тубаевой
Проведите с нами урок,
Еще раз проведите.
Переступим детства порог
С Вами, школьный учитель.
Расскажите нам о морях,
О невиданных странах,
Как сильна и прекрасна земля,
Города, океаны.
Поведите нас за собой
В мир чудес и открытий.
С Вами мы обойдем шар земной,
Наш любимый учитель!
И урок продолжается пусть
До сумерек снежных,
Но запомнится нам наизусть
Ваша строгая нежность.
1978
Последний звонок
Последний звонок
Оборвется на солнечной ноте,
Последний экзамен,
Последний стремительный вальс.
Вы, за руки взявшись,
Из школьного детства уйдете,
А школа всегда будет ждать,
Будет помнить о вас.
И, вас проводив,
Постареет любимый учитель,
И класс станет тесным,
И парты малы и смешны.
Вы с детством, ребята,
Прощаться навек не спешите,
И с первой любовью,
И с нежностью первой весны.
Вы верную дружбу
По жизни своей пронесите,
В душе сохранив эту память
О школьном звонке,
И бал выпускной, и улыбку,
С которой учитель
Вам первое слово
Мелком написал на доске.
1980
ПЛЫВУТ ОБЛАКА
Июльское небо
Июльское небо.
В нем тихо плывут облака —
Воздушные замки
Бесхитростных детских фантазий.
Туда бы и мне бы!
Да нет, рановато пока,
Дожить, донести бы свой крест,
Не стремясь к ипостаси.
За все заплатила я
Самой высокой ценой.
А главное в жизни
Я только сейчас постигаю.
Плывут облака,
Откровеньем плывут надо мной.
А ширь-то какая!
А высь-то, а синь-то какая!
1997
Мир на земле
Дни наступили,
В которых ни тени грустинки.
Солнце и дождь,
И зарниц полыханье в ночи.
Бабка твердила,
Что это пришли «воспожинки».
Видно, Господь так решил,
Чтоб сиять и мочить.
Мир на земле.
Небеса отдыхают от грома.
Зреет в полях,
Наливается колос тугой.
Тянется мерно в луга
По дороге знакомой
Стадо коров под своею
Пастушьей звездой.
В зарослях речки
Качаются тихо кувшинки,
Перья гусиные.
Капли росы на траве.
Мир на земле.
К нам спустились с небес «воспожинки»,
Радость оставив
В сверкающей свежей листве.
1996
Летний дождь
Набежала тучка-невеличка,
Брызнула дождем.
Позабыв про все свои приличья,
Разворчался гром.
И асфальт, как рыба чешуею,
Влажно заиграл,
Серебринки-струйки надо мною
Ветер расплескал.
По деревьям, по цветам, по травам
Дождик-озорник,
Он земле, как пряник на забаву —
Вот уже и стих.
Но осталась радужная россыпь
В зелени травы.
Неба удивительная просинь
В кружеве листвы.
1997
Рябиновый цвет
Прячет фонарики белых цветов
В зелени пышной рябина.
Что же ты, милый, мне все про любовь —
Я про нее и забыла.
Поздно былое в душе бередить.
Где оно, прошлое счастье?
Незачем, слышишь, ко мне приходить
И под окошком топтаться.
Стоит соседкам мозолить глаза,
Пищу для сплетен готовить?
Все ты давно про любовь мне сказал,
Ну тебя с этой любовью!
Буду рябиновым цветом дышать,
Дочке рассказывать сказки.
Время любить и жалеть, и прощать
Летнею зорькой угасло.
1997
Музыка покосов
Как жадно тянутся глаза
К простой бесхитростной ромашке.
В лугах медовых столько «кашки»!
Вон пролетела стрекоза.
На травы набежала тень —
То облако закрыло солнце,
Обсохли кочки на болотце,
Повсюду аромат и звень.
Звенит пичужка возле пня,
Исходит звоном зной июля,
И шмель, звеня, мохнатой пулей
Промчался, не задев меня.
Прокосы первые легли
Зелено-свежими рядками.
Оставить бы навек, на память,
Неповторимый дух земли.
Так сонно свесились в траву
Берез плакучих ветви-косы.
И льется музыка покосов,
Волнуя неба синеву.
1998
Август
Август — звезды.
Август — тени.
Август — росы на траве.
Август — время вдохновенья,
Мудрых мыслей в голове.
Улыбается подсолнух,
В шляпку солнышко вплетя,
По картошке ходят волны,
Лес лопочет, как дитя.
Август — мочит,
Август — сушит.
Стынет по ночам земля.
Прямо в сердце,
Прямо в душу
Льется августа заря.
Спелой ягодой подразнит
И грибной своей порой.
Радуга, сверкнув, погаснет
Над тобой и надо мной.
1996
Юность
Бродить вдвоем
До самого рассвета,
Касаться плеч и обжигаться вновь.
Подарит остывающее лето
Лишь эту ночь за всю мою любовь.
Мне хорошо,
Что ты пока не знаешь.
Какие чувства есть в душе моей.
Ну что с того, что встреч не обещаешь
И не зовешь пока меня своей?
Зачем спешить?
Ведь столько будет после,
Нам столько после надо пережить!
Уедешь ты. Со мною наши звезды.
Я буду ждать. И верить. И любить.
1996
* * *
От березы до осинки
Протянулись паутинки.
И на листьях, и на нитях
Предосенние дождинки.
Если утром в лес войдете,
Обязательно найдете
Удивительное чувство —
Без него не проживете.
Будто что-то здесь осталось —
То ли детство, то ли младость.
Вот и ходишь, вот и ищешь
о ли грусть свою, то ль радость.
Вон мигнула костяничка,
Вон в кустах вспорхнула птичка,
Ну, а ты спугнуть боишься
В сердце чувство-невеличку.
От березы до осинки,
От осинки до рябинки
Набегают, догоняют
То слезинки, то дождинки.
1997
* * *
А осень была!
Позавидует лето
Простой деревенской глуши.
Как много в ней было
Прощального света,
Высокого света души.
Какие восходы,
Какие закаты,
Какой отрешенный покой!
Кружиться, лететь бы
С листвою куда-то
Над полем родным, над рекой.
Чтоб все перелески
Вдогонку грустили,
Вздыхали кусты, как могли.
Чтоб ждали — вернемся иль нет?
Чтоб любили,
Чтоб память о нас берегли.
И недолговечная эта свобода
Прибила бы снова к земле,
Напомнил о доме дымок с огорода,
Закат, как вино в хрустале.
1997
Первый снег
А после первых заморозков — снег
На стылую задумчивую землю.
Пока мы спали, к нам летел во сне,
Проснулись — он лежит и будто дремлет.
Какая удивительная тишь
И чистота под этим хмурым небом.
О чем грустишь ты, снег, о чем молчишь?
О тех краях, где ты ни разу не был?
Я тоже, слышишь, не была нигде,
К твоей печали я не безучастна.
Ты знаешь, можно к мерзлой борозде
Вдруг испытать мучительное счастье,
И к этим запорошенным стогам,
Что держат небо над дорогой белой,
И к этим затуманенным лугам
В любви признаться робко, неумело.
1997
* * *
Все ветры спущены с цепи,
Со снегом, стужей
Они несутся по степи —
Простор им нужен.
По проводам смычком ведут
И воют в трубах,
Дыханьем ледяным ожгут,
Аж сводит губы.
Утонут валенки в снегу,
Несу дровишек,
Ожить я печке помогу,
Согреть детишек.
Пусть за окошками пурга —
Уютно дома.
От чая да от пирога
В груди истома.
Прижмется доченька во сне —
Укрою шалкой.
В такую пору птичек мне,
Зверушек жалко.
1997
У новогодней елки
Пьянящий запах хвои
И перезвон шаров.
Мне хорошо с тобою,
Несмелая любовь.
Стоишь в костюме Зайца
В кругу среди ребят.
А я на белый танец
Вновь приглашу тебя.
Пусть все мальчишки наши
Завидуют тебе.
Смотри, как лихо пляшут
Снегурочка и Дед!
И ватный снег не тает,
Льет дождь из серебра.
Тебе я пожелаю Счастья и добра.
1981
Рождество
Рождество — у каждого спроси —
Самый чудный праздник на Руси.
Чутко спит заиндевевший лес,
Ангелы спускаются с небес.
Звезды, будто продолженье сна.
Хрупкая какая тишина!
И душа волнением полна —
Божьим Рождеством озарена.
Снег вокруг — и пух, и серебро.
Хочется любить, творить добро!
Матерь божья родила Христа,
Разлилась над миром красота.
Рождество — у каждого спроси —
Самый светлый праздник на Руси!
1997
Падал снег
Падал снег волшебно-серебристый.
Не было такого никогда.
Падал снег торжественно и чисто,
Укрывал деревни, города.
И собака перестала лаять,
На веревках замерло белье.
Падал снег. Нет, не затем, чтоб таять —
Нес предназначение свое.
Опускался плавно, невесомо,
Хрупкостью всем головы вскружил.
Он делился радостью особой.
Он для нас в паденье этом жил.
Чтобы также невесомо-чисто
Стало в наших душах и сердцах.
Падал снег волшебно-серебристый.
Этой сказке не было конца.
1997
Весна 1956 года
Как свою судьбу предугадать?
Как прожить на этом свете белом?
К половодью разродилась мать
И дала мне имя — просто Вера.
Вера, верба, веточка весны
Над речною талою водою.
Посреди снегов и тишины
Пробужденье жизни встретит стоя.
Той весною все из берегов
Реки вышли, землю затопили.
Помнит мама таянье снегов,
Льдины, что по нашей речке плыли.
Год больших снегов, большой воды.
Неужели мне судьба такая?
Верю я, что вырвусь из беды,
Разольюсь, чтоб без конца, без края.
И своей любовью затоплю
Все, чего душа моя коснется.
Может, я за то весну люблю,
Что весной увидела я солнце.
1998
* * *
Навозная куча —
Потухший Везувий —
Дымится слегка.
По синему небу
Да белый рисунок —
Плывут облака.
И клочьями шерсть
На собаке-дворняге,
Линяет и кот.
И снег потемнел,
Набухая от влаги,
Растает вот-вот.
Разбужены рощи,
Леса, перелески —
Вернулись грачи.
И с новою силой,
Как будто воскресли,
Сияют лучи.
1997
Скворцы
Я вас не встретила пока
В весенней суматохе улиц.
Но вы вернулись, вы вернулись
В наш край родной издалека.
Как будто детство принесли
Или обещанное счастье,
Я у оттаявшей земли
Прошу терпенья и участья.
А у людей лишь — доброты,
Такой забытой, человечной!
И у апреля — теплоты —
Пусть каждый оживет скворечник.
Пусть в деревнях и городах
Светлей от скворушкиных трелей,
Пускай с земли уйдет беда,
Как будто талая вода
Вот этим солнечным апрелем.
1997
* * *
Не бесследно просочились годы
Сквозь мою измученную плоть.
Май в лугах заводит хороводы,
Мне б в тиши немного отдохнуть,
Чтоб с души моей сошла усталость,
Бабочкой прильнула к стебельку.
Сколько в прошлом светлого осталось!
Прикоснуться б сердцем к озерку,
Зачерпнуть ладонью это небо,
Остудить разгоряченный лоб.
Все утихнет: боль и быль, и небыль.
Соловей так щелкает взахлеб!
И на эту песню отзовется
Все, что есть святого на душе.
Женщина вздохнет и встрепенется
На своем незримом рубеже.
1996
Воробьи
Ну вот и перезимовали
Под стрехами, на сеновале,
У скотных у дворов.
Вы стран заморских не видали,
Вы слаще крошек не едали,
Но что ни «Чик-чирик» —
То про любовь.
Таков порядок на планете,
Так повелось на белом свете,
Что каждому — свое.
Мне что грачи, что вы — отрада,
И мне заморских стран не надо,
Когда душа — она лишь здесь поет.
1997
Сретенье
Зима с весной встречается
Неплохо получается.
Смотри, мороз смягчается
И влажным воздух стал.
Зима с весной встречается,
Капель не прекращается,
Синица заливается,
И песнь ее чиста.
Не зимнее, весеннее
На сердце настроение.
Давай, смелее, сретенье,
Буди, зови тепло!
Чтобы ручьи по улицам,
Чтоб облака по лужицам,
Чтоб все во мне застылое
Растаяло, ушло.
1997
Весна
В прозрачную высь устремляются ветки.
Весь день — акварель из капели и света.
Качнувшись, быстрей закружилась планета.
Так хочется шапки сменить на береты.
И ноги промокли от талого снега.
А сердце так ждет вдохновенья, разбега.
Вот-вот застучит по асфальту телега.
В крови жарко бродят и радость и нега —
Весна!
1996
ГОЛОС ВЕЧНОСТИ
* * *
Распечатала пятый десяток.
Растревожила душу печалью.
Ну каким же он будет, остаток
Моих дней, моих лет, моих вьюг?
Ничего от судьбы мне не надо,
Лишь бы в холод укутаться шалью,
Лишь бы дети со мною, работа,
Верный муж и испытанный друг.
Лишь бы мама жила долго-долго!
И отца не сломили болезни.
Лишь бы люди от бед отдохнули,
Лишь бы мир в каждом доме и свет.
Распечатала пятый десяток…
И не страшно, не больно нисколько.
Время остановить — бесполезно.
Не устать бы встречать свой рассвет…
1998
* * *
Не покидай меня, осенняя тревога,
Не заглушай во мне предчувствие тоски.
Как мало прожито, как пережито много!
Недаром болью сдавлены виски.
Мне перед встречей грезится разлука,
А в праздники вдруг навестит печаль.
Порой, встречая недруга иль друга,
Испытываю к ним такую жаль.
И ждет душа моя таких страданий,
Каких не в силах сердце перенесть.
Живу грядущим так же, как и давним.
Кто я? Что я? Пока один Бог весть.
1997
* * *
Кнут и окрик?
Что это такое?
На пороге двадцать первый век!
Но не будет на душе покоя,
Если ты не раб, а человек.
Это униженье!
Для забавы?
И эксперимент над всей страной!
Хищно глаз косит орел двуглавый,
Когти выпуская надо мной.
Крошечней пылинки и песчинки
Жизнь моя средь океана лжи.
А душа — кусочек палестинки,
Что в тайге нехоженной лежит.
Ей и нужно чуточку участья
И надежды махонький просвет.
Но покуда хамство рвется к власти —
Нет покоя. И просвета нет.
1997
* * *
Не умею жить среди людей.
С каждым днем осознаю сильнее:
Лгать и притворяться не умею.
Верить в чушь несбыточных идей.
Не умею очень скрытной быть.
Поздно переучиваться, видно.
А потом и горько, и обидно,
Что смогла ухмылку заслужить.
Вся, как на ладони. А зачем?
Ну кому от этого-то легче?
То ли крыть мне в этом мире нечем,
Толь прикрыться не могу ничем.
Не умею жить среди людей!
Примерять непробивную маску.
Чуть не так и — заливаюсь краской.
Незавидный, проклятый удел!
Не умею жить среди людей!
1997
* * *
В стране трагедий,
Скорбных обелисков,
Разрушенных и возрожденных храмов
С особой болью думаю о близких,
Как уберечь, спасти детей и маму?
У мамы детство Сожжено войною.
Голодная, почти нагая юность.
Всю жизнь жила молитвою одною,
Чтоб нас и внуков это не коснулось.
Летит Россия.
Как из преисподней,
Ей снова мало воздуха и света.
Одной живу молитвою Господней:
«О Боже, сохрани нам землю эту!
Заплаканную, залитую кровью,
Засыпанную прахом убиенных,
Чтоб жить на ней с надеждой и любовью,
А не исчезнуть пылью во Вселенной!»
В стране трагедий…
1997
* * *
Серые заборы захолустья.
У избенок крыши набекрень.
Я с каким-то непонятным чувством
Рвусь к тоске забытых деревень.
Русь моя! Ты плакала и пела
В каждой заколоченной избе,
От работы, от молитв светлела,
Этот свет лишь теплится в тебе.
Вновь старуха жилистой рукою
Ходики поправит на стене.
Что же ей почудилось такое
В этой одичавшей тишине?
Хоть бы ветер распахнул воротца,
Хоть бы дождь в окошки постучал!
Лишь в стекло бездумно муха бьется,
Сиротливо ходики стучат.
В этом звуке столько скрытой грусти.
Незаметно угасает день…
Серые заборы захолустья
И тоска забытых деревень.
1997
Как грустно...
Как грустно, как тревожно на закате.
К дождю такая алая заря.
Сменило лето будничное платье
На золото и пурпур сентября.
Подходит время тихих расставаний,
Щемящих, неназойливых разлук.
Рукой машу я птицам на прощанье
В предчувствии холодных зимних вьюг.
Как низко тучи небо заслонили,
Сырою мглою синь заволокли.
Наверно, меньше б на земле любили,
Когда б через разлуки не прошли.
И вместо звезд дождя косого слезы,
Спустившаяся с высоты печаль.
Оплачут за ночь стылые березы,
Что дорого и что до боли жаль.
1996
Боль планеты
Загнали в заповедники природу,
А у неогражденной путь один:
Смотри, как губят лес и травят воду
И душат реки челюсти плотин.
Сверкает радиация на травах,
И люди мрут, как мухи, каждый год.
И рыбу страшно есть, и в речке плавать,
И поливать родимый огород.
Планета в мертвой хватке катаклизмов,
Планете нужен доктор Айболит.
Ведь каждый стебелек взывает к жизни,
Он о любви, о Боге говорит.
Опомнитесь, ведь завтра будет поздно!
Услышьте голос Вечности самой!
Пока еще умеют только звезды,
Сгорая, оставлять свет неземной.
1996
* * *
Можно под корень деревни.
Колки под корень, леса.
Так искромсать эту землю,
Чтоб не велись чудеса.
Можно под корень Россию,
Нашу под корень судьбу.
Много не нужно усилий
Тем, кто всех видит в гробу.
Русь! Ты огромная свалка:
Все, что не нужно — на слом.
Кладбища, церкви не жалко.
Русь! Ты не кончишь добром.
Холодно как и беззвездно,
Больно душе моей.
Можно под корень березы,
Можно под корень людей.
1995
БЛАГОДАРСТВУЮ,
ЖИЗНЬ!
***
Наконец-то нашла я,
Себя обрела
В этом мире насилья и фальши.
Это ангел с небес
Опустил два крыла
И шепнул, подсказал, как жить дальше.
Мне не надо ни шума,
Ни легких наград,
Ни сомнительных лавров тщеславья.
Лишь бы родственность душ,
Окрыляющий взгляд,
К этому островку я и правлю.
Для него и пишу,
Для него и дышу,
Мои песни, как парус, тугие.
Как маяк, этот остров,
К нему я спешу,
Не нужны мне чужие, другие.
1995
Слово
Так явственно услышу, ново,
Себе признаться не боясь,
Сквозь толщу лет дыханье слова
И с ним мучительную связь.
Как будто предка отыскала,
Связала порванную нить,
В его чертах свои узнала
И силы обрела, чтоб жить.
Есть в каждом слове — первозданность,
Загадка, мудрость и тепло.
Мне жизнь дана, как благодарность.
Чтоб слово ставить на крыло.
1997
* * *
Как живу на земле?
Будто с неба спустилась я в гости.
Этот мир узнаю —
Через душу его пропустив.
Быть земной на земле,
Если честно признаться — непросто,
Слышать вечно в себе
Богом посланный вечный мотив.
Он меня бережет
От отчаянья, зависти, злости,
Он врачует меня
В одиночестве и темноте.
Как живу на земле?
А вот так — забежала лишь в гости,
Вижу — лики не те,
И улыбки, и души — не те…
1997
* * *
Девочка влюбленная в «Онегина»,
Мальчик, переживший чью-то боль.
Пушкин — бесконечная элегия,
Радость откровения с собой.
Листья под ногой шуршат послушные,
Речка скоро вмерзнет в берега,
Осень, как вдова, грустит о Пушкине,
Ждут зимы серебряной снега.
И такое в сердце состояние
Не дает покоя много лет.
Грустное «очей очарование»,
Будто тихий пушкинский завет.
1997
Тоскливый дождь
Тоскливый дождь тоскливым молоточком
Стучит по крыше сутки напролет.
Вот так бы мне выковывать бы строчки,
Все чувствуя, все зная наперед.
Тук-тук — строка, тук-тук — другая вышла,
Строфа готова, выросли стихи.
И никакого слова, мысли лишней,
И никакой случайной шелухи.
Все строго, все размеренно и ладно.
Стучи себе, пиши себе, строчи.
Душа молчит — ей этого не надо,
Ей нужно, чтобы больно, чтоб кричи,
Чтоб высекай из боли и из крови
Свои, живые, теплые слова,
Пронизанные светом и любовью.
Не спорю. Как всегда душа права.
Стучи, стучи по крышам, нудный дождь.
Ты, видно, только это и умеешь.
Когда душа болит — тогда живешь,
Когда душа болит — тогда мудреешь.
1997
* * *
А травы в России коси — не накосишься.
И вызрели в поле колосья ржи.
Душа, ты как птица, все в небо просишься.
А я так хочу на земле пожить.
Мне небом высоким любить завещано
Все то, чем жива Россия моя.
Меня воспитала русская женщина,
И сделала сильной родная земля.
И эта любовь судьбою проверена:
Когда трудно Родине — трудно и мне.
Но я лишь в одном до конца уверена:
Не будет мне счастья в чужой стороне.
1997
* * *
Пленники заморского товара
Стынут, мерзнут у своих ларьков.
Вечная погоня за «наваром»
Породнила русских челноков.
Как же вам стоится-то, болезным?
А мороз сибирский не щадит!
Но от цен на лоб глаза полезли.
— Кто ж сидеть-то дома не велит?
Неуютно мне с пустой кошелкой
На тюменских рынках-то бывать.
Здесь лишь воздух все еще дешевый.
— Не умеешь жить — давай назад!
Не умею, знать, не научилась
Ни ловчить, ни думать «котелком».
К высям лишь заоблачным стремилась,
Душу породнила со стихом.
Оттого и выгляжу немодно:
Нет джинсы, нет кожи и мехов,
Но зато от тряпок я свободна,
Лишь в плену у собственных стихов!
1997
* * *
В пустоте родится пустота.
К красоте стремится красота.
Ну откуда все-таки берется
Страшное духовное уродство?
1997
* * *
Н. Д.
В вечности угаснем мы не все.
Что-нибудь останется такое,
Что-нибудь останется такое после нас,
И не будет на земле покоя.
Время наши души не сметет.
Мы войдем в бессмертие строкою.
Что-нибудь останется и нас с тобой спасет,
И не будет на земле покоя.
1997
Музыка
Есть великое таинство в музыке,
В каждом звуке, аккорде, мелодии.
Мы мечтаем о вечной гармонии,
Но гармонии нет на земле.
Только музыка звучная, тихая,
Только музыка грустная, светлая,
Только музыка скорби и радости
Дарит эту гармонию нам.
И невольно душа устремляется
К высоте, к постижению таинства.
И несет, кружит музыка вечная,
И гармония в сердце живет.
1997
Что оставила я людям?
День потерян безвозвратно —
Не написано ни строчки.
А у младшенькой в тетрадке
Закорючки да крючочки.
Сын опять из пластилина
Лепит сказочных чудовищ.
День — такой он длинный-длинный —
Вдруг померк и не воротишь.
В суете прошел, в заботах,
В ожиданье писем, почты.
Разве здесь виновен кто-то —
Не написано ни строчки?
Будто что-то упустила,
Очень важное, святое,
Иль кого-то не простила,
Сложным сделала простое.
А его уже не будет —
Дня, подаренного Богом.
Что оставила я людям?
Что возьму с собой в дорогу?
1996
* * *
Не люблю я праздников с гулянками,
Где по пьянке могут задушить.
Праздники мои немного странные:
Это состояние души.
Ждешь подолгу взлета и парения,
Прозой жизни по уши сыта,
И придет минута вдохновения,
В ней и жизнь, и свет, и красота.
С высоты немыслимой, космической
Музыка такая зазвучит.
Вот оно — мое, мое, лирическое,
Что спасет от мелочных обид!
Все мои начала, продолжения,
Тихая мелодия души.
Я живу лишь этим озарением
И судить меня ты не спеши.
Праздники пройдут, придет похмелие,
Серость. Раздраженье. Пустота.
А во мне звенит мое веселие,
Жизнь моя и свет, и красота.
1996
* * *
Ни от кого не отрекаюсь:
Ни от друзей,
Ни от врагов.
Спасти от пошлости пытаюсь
Ее Величество Любовь.
И в бренной суетности жизни
Опять душой на миг замру,
Чтобы взлететь к небесной выси,
А то без этого умру.
Ни от чего не отрекаюсь:
Ни от обид,
Ни от забот.
На крылья налипает зависть,
Мне размахнуться не дает.
Там, наверху, не испугаюсь,
Что эти крылья подведут.
Ни от чего не отрекаюсь,
Вернусь туда,
Туда, где ждут.
1995
* * *
Выстраиваю храм в душе.
Здесь, на земле, ему нет места,
Здесь пыльно, бестолково, тесно,
И все загажено уже.
Выстраиваю храм такой,
Чтоб куполами прямо в небо,
Чтоб жить молитвами и хлебом,
А не с протянутой рукой.
Мне подмастерья не нужны —
Сама и богомаз, и зодчий.
Могу простым разнорабочим
Потеть от лета до весны.
Выстраиваю дивный храм,
Где белокаменные стены,
И колокол над всей Вселенной
Разносит звон и фимиам.
Его открою для людей.
Уставших от земных напастей.
Пусть хоть один глоточек счастья
Возьмут с собой для добрых дел.
Выстраиваю храм в душе…
1998
* * *
Чего-то жаль,
Чего-то жаль, не скрою.
Какое-то щемящее родство
С безвременно ушедшею зимою
Ко мне весной нечаянно пришло.
Вот так порою
Мы друзей теряем
И новых обретаем наугад,
И первым встречным душу открываем,
Чтобы потом всю жизнь себя ругать.
За эту легкомысленную малость —
С огнем играя, сердце надорвешь.
Я столько в этой жизни обжигалась,
Что и сейчас охватывает дрожь.
1995
* * *
Какая неприкаянность души —
Растерянность, разбросанность, тревога.
На донышке почти —
Желанье жить:
Под дых бьют вера
И — безверье! — в Бога.
И жернова несбывшихся надежд
Мое «вчера» неспешно перемелют.
Есть в зрелости Невидимый рубеж,
Придя к нему, наверно, онемею?!
Какая-то пророческая жуть
Течет по жилам, душу мне кромсая.
С пути, что выбран,
Вспять не повернуть:
Стою пред Богом —
Нищая, босая.
Во мне живет неотвратимость мук,
По капле снова собираю силы.
Зовет меня из будущего внук,
И бабка шепчет сказку из могилы.
1995
Время прощаться
Вот и закончился праздник
Света, тепла и любви.
Летние звезды погасли,
Осени звезды взошли.
Мальвы уже доцветают,
Астрам цвести и гореть.
Ласточки стайкой летают —
Больно на них мне смотреть.
Кажется зряшной, никчемной
Вся промелькнувшая жизнь,
Будто листочек бездомный,
Ветром несет меня вниз.
Стану кружиться, цепляться,
И воспарять — все равно…
Все же помедлю прощаться
С тем, что вернуть не дано.
1998
* * *
Все, что есть во мне —
Мое и ваше.
Мне одной к чему, зачем оно?
Чтобы стала жизнь немного краше —
Пей души моей прохладное вино.
Ведь оно настояно на ветре
И искрится красками земли:
Чистое, как тихие рассветы,
Крепкое, как дни моей любви.
Хоть глоток, ну, пригуби, не бойся
И почувствуй радость бытия.
Сила та — целительного свойства,
Ей одной полна душа моя.
1995
Вера Викторовна Худякова
Автор посвящает сборник стихотворений «От лета до весны» своим родителям — Нине Ивановне и Виктору Григорьевичу Прибытковым. А также благодарит за благотворительную помощь по изданию — ОАО «Газснаб» г. Тюмени в лице его руководителя Виктора Ивановича Рябкова.
«От лета до весны» — второй сборник стихотворений Веры Худяковой продолжает светлую русскую традицию любви к родному отчему краю, чистоту и искренность лирических переживаний. Строки поэта питает современная жизнь сельской глубинки; лучшие образцы отечественной словесности помогают росту, становлению.
Вера Худякова
ОТ ЛЕТА ДО ВЕСНЫ
Худякова В. В. От лета до весны: Стихотворения. Вера Худякова; оформление И. Н. Холомьевой. — Шадринск: ПО «Исеть», 1998. — 80 с.
Крепнет голос поэта
Много раз убеждался на собственном поэтическом опыте, на опыте друзей-товарищей поэтов, что нет более естественной и питательной среды для русского песнопевца, чем сила и красота родной земли, отчего края, тебя взрастившего, воспитавшего. Убеждаюсь в этом вновь. На примере поэтической стези Веры Худяковой.
Где-то около трех лет назад познакомился я с ее стихами. Это были не первые строки начинающего, пишет Вера Викторовна, серьезно относясь к поэтической работе, давно — с юных лет, со студенческих. (Возможно и раньше, со школьных?!) Просто был некий, ей ведомый, перерыв в творчестве. А потом стихи, как говорится, пошли — продуктивно, напористо. В 1996-м она уже была готова к изданию отдельного сборника. Он был собран, подготовлен к печати и в том же году вышел: «Рябины». Читающая публика очень тепло встретила стихи этой небольшой книжки. О том свидетельствуют и письма в газету «Тюмень литературная», где В. Худякова публиковала свои поэтические подборки. В родном Исетском районе, где она работает учительницей, Веру Викторовну часто приглашают на встречи с ребятами в школы, звучат ее стихи и по областному радио.
И вот перед тобой, читатель, второй сборник поэта — «От лета до весны». Он продолжает со-держание, лирический настрой «Рябин» — это, в основном, сельская тематика. Однако в нем, в сборнике, рядом с одухотворенными зарисовками природы, быта человека на земле, женскими заботами, переживаниями, обращениями к воспоминаниям детства, звучат явственней гражданские мотивы, боль и острота трудностей современной жизни.
И все же:
«Спасибо, Родина, что счастье есть!».
Не знаю насколько правомерно и приемлемо будет мое пожелание для Веры Худяковой, но все же хотелось бы, чтоб она смелей расширяла диапазон своего творчества, решалась выйти и за ос-военную в стихах околицу родного села, окрестных лугов и пашен, неторопливой речушки детства. Конечно… Любимый В. Худяковой поэт Рубцов однажды тревожно воскликнул: «Но разлюбив вот эту красоту, я не создам, наверное, другую…» Но, убежден, ведь в «этой красоте», — имеются ввиду сельские просторы, — есть место и жанровому многообразию.
Словом, многое зависит от самого пишущего.
А то, что строка, голос Веры Худяковой крепнет и набирает силу, свидетельствует настоящий сборник стихотворений «От лета до весны».
Николай Денисов, член Союза писателей России, главный редактор «Тюмени литературной».
ХРАМ В ДУШЕ
* * *
Опрокинется небо
В сверкающий глянец озер.
И такое нахлынет смятение
В душу и сердце.
Я люблю этот вольный,
Чарующий, русский простор —
Никуда, ни в какие края,
От него мне не деться.
Будто Вечность застыла
На крохотных блюдцах земли.
И бездонность души
Измеряется той чистотою.
Ничего не болит!
И несет меня тихо, кружит,
Словно белую чайку
Над синей озерной водою.
Заслонить бы крылом
Хрупкость этой земной красоты,
Уберечь бы навек
От жестокости и равнодушья.
К нам природа — с добром.
Ты постигни ее, человек,
Как младенец, смотри в этот мир,
Восхищайся и слушай.
1995
Спасибо, Родина
«Спасибо, Родина, что счастье есть!» —
Сказал поэт Рубцов и не ошибся.
Он просто больно о любовь расшибся
И боль его в груди, вот где-то здесь.
А что такое счастье? Это свет
От материнских глаз, родных и близких,
От серых туч, плывущих низко-низко
Над грустью всех ушедших дней и лет,
От мокрых перелесков и лугов.
Им так легко быть у дождя во власти!
Еще, я думаю, бывает счастье,
Когда друзья сильнее всех врагов.
Спасибо, Родина, что счастье есть
Оно кричало в детской колыбели
Звончей всех свиристелей и апрелей,
И мне оно ничуть не надоест.
Спасибо за высокую любовь,
Что мне дает и силы, и терпенье,
И светлые минуты вдохновенья,
И радость, и восторг, и эту боль…
Спасибо, Родина, что счастье есть!
1996
* * *
Поэту Николаю Денисову
Я приду неизвестно откуда,
Я уйду неизвестно куда.
Наша встреча похожа на чудо,
Сохранить бы ее навсегда.
Я докучной и скучной не стану,
Я спешу в даль родимой глуши:
Там стадами пасутся туманы,
Шепчут песни ветрам камыши.
Там в ладонях озер стынут звезды,
В травах росы горят серебром.
Ничего, что мы встретились поздно,
Ничего, что мы рано уйдем.
Я в посмертную славу не верю
И при жизни за ней не гонюсь,
Только б люди не стали, как звери,
Только б вечно была наша Русь!..
Ради этого, маясь на свете,
Мы живем, и творим… и сгорим…
Все поэты, как малые дети,
Очарованы ликом зари.
1996
Осень 1963 года
Октябрь на дворе.
Наша мама в роддоме.
Пальтишко с сестренкой
Одно на двоих.
И чем-то чужим, нежилым пахнет в доме.
Отец после бурной гулянки притих.
Хожу в первый класс.
И за грязные руки
На всех переменах у парты стою.
Что с мамой сейчас?
Первый раз мы в разлуке!
На голые ветки с тоскою смотрю.
И вот мы с сестрою (Ведь голод — не тетка!)
Под окна больницы из школы бежим.
Ну хоть бы родился скорей этот «кто-то»!
Прилипли носами к стеклу и дрожим.
Нам в сером кульке санитарка выносит
Конфеты, с черемухою пироги.
Мы знаем: в палату нельзя к маме в гости,
Напрасно даем по ограде круги.
Тогда поняла я пронзительно-остро:
Без мамы нет дома, нет света, тепла.
Земля от снежинок становится пестрой…
Скорей бы, скорей бы она родила!
1996
Нежность
В пригон долетает осенняя свежесть,
Корову дою не спеша.
Волнует её нетерпенье, поспешность,
Живая коровья душа.
То мыкнет утробно, то вся напрягется,
В ответ ей бычок промычит.
Он в перегородку мордашкой суется
И рожками в дверцы стучит.
И сено не естся, и пойло не пьется.
Скорей бы сынка увидать!
Как мне от хвоста от ее достается!
Терпи уж, немножечко ждать!
Рога свои клонит все ниже и ниже.
Украдкой за нею слежу.
Тепло и шершаво весь бок мне оближет.
Неуж на телка похожу?!
Сквозь эту осенне-рассветную свежесть,
Сквозь сумрак пригонной тиши
Такая пронзит материнская нежность,
Что хочется плакать и жить!
1997
* * *
Зое Степановне Абрашиной
Устаю от людей нудных.
Будто гири, во мне их души.
С ними радости нет, трудно,
Их слова так скребут, душат.
Обожаю людей легких,
Будто солнечный зайчик, светлых,
В них и радости, может, крохи,
Но целебней ее — нету.
Я живу на земле — просто:
Звезды есть — улыбаюсь звездам,
Дождь — дождю, облакам, ветру.
Все тянусь и тянусь — к свету.
1997
* * *
Молилась бабка по утрам,
В простенке крест висел.
Ей этот крест, как божий храм,
Любить и жить велел.
Молилась горестно за нас,
Не верящих в Христа,
Ходила я в четвертый класс,
И в пятый класс — сестра.
Свеченье тихое лилось
От бабкиных волос.
Как нам от тех молитв спалось,
Как радостно жилось!
Но красный галстук на груди,
И значит — Бога нет,
Но покаянье — впереди —
Аж через двадцать лет.
Ее слова в душе звенят,
Когда встает рассвет:
«Есть Бог, попомните меня!»
Есть!.. Только бабки нет…
1997
В храме
И в страшной безысходной драме
Свою Россию узнаю,
И в тихом православном храме
Плечом к плечу я с ней стою.
Покуда вера есть в народе —
Такой народ неистребим.
Вели, тянули нас к свободе.
А где она? Лишь Бог един.
Един для этого младенца,
Что спит у мамы на руках,
Для инвалида-иждивенца,
Для женщин в траурных платках.
Для нищей бабки на крылечке,
Нас осеняющей перстом.
Горят, потрескивают свечки:
«Живите с Богом, со Христом!»
Здесь каждый жаждущий напьется
И душу исцелит в мольбе.
Здесь каждый страждущий пробьется,
О, Боже праведный, к тебе!
И я тону в пресветлом взгляде,
Что воскресил меня из тьмы.
Молись за нас, о Божья Матерь,
Слезами смой след Сатаны.
1996
Речка детства
Если в жизни что-то не заладится,
Если слез сдержать я не могу —
Девочкой в цветастом пыльном платьице
Босиком на речку я бегу.
Солнышко свои протянет лучики,
Радостью поделится со мной.
Речка-безымянка, в мире лучшая,
Мне несет прохладу и покой.
Бережок изрыт, истоптан свиньями.
За мостом березы шелестят.
Небо в душу мне такое синее
Посылает свой бездонный взгляд.
Вновь в траве услышу я кузнечика,
Ласточка промчится надо мной.
Унеси с собой все беды, реченька,
Приласкай меня и успокой.
Годы все быстрее с горки катятся,
Ветер лет уж чувствую щекой…
Девочка в цветастом пыльном платьице
Все из детства машет мне рукой.
1997
* * *
Помнишь, в летней пыли,
Как ромашки цвели,
И березовым духом
Несло от земли?
На приволье лугов,
Средь копен и стогов
Перепелка все пела
Про нашу любовь.
От зари до темна
Эта песня слышна.
Мне любовь твоя в жизни.
Как воздух, нужна.
Чтоб друг друга понять,
Чтоб детей нам поднять,
Эту тихую нежность
В груди не унять.
1997
* * *
Громких слов не говорили,
В чувствах вечных не клялись.
Просто рядышком проявили
Трудную, большую жизнь.
Что это — любовь иль жалость?
Притерпелось ли, сплелось?
Но я мужа уважала,
Как бы горько не пришлось.
Мокроты не разводила,
Если строгим был порой.
Не бранила, не хулила,
Я за мужика — горой.
Сроду до свету вставала,
Чтоб на стол собрать ему.
В огороде успевала.
Мало ль дела и в дому?!
К детям с добротой умела,
Больше в строгости росли,
Чтоб не бегали от дела,
Чтобы совесть берегли.
1997
* * *
А в лесу — снега по пояс,
А в лесу — такая тишь.
Мне билет бы взять на поезд.
Сессия — не пошалишь.
Мне бы к маме на пельмени,
Мне бы к маме на блины.
Как легки зимой в деревне
На родной подушке сны!
А в полях — стога да ветры,
А в полях — люта зима.
До деревни — километры,
Без нее сойду с ума.
Вот последний сдам экзамен,
Вот немного отойду —
Хоть с закрытыми глазами
Я до дому побегу.
1978
За околицей…
За околицей солнце,
За околицей травы,
Вспоминаются милых друзей голоса,
Немудреные наши затеи, забавы
И бегущие тропки в поля и в леса.
Сколько ягоды спелой
Собирали в лукошко,
Сколько всяких грибов
Приносили домой!
И влюблялись, казалось, пока понарошку.
Эти боли и радости вечно со мной.
Никуда не уехать,
Не скрыться, не деться,
Если вдруг защемит
Предосенней порой.
Будто ждет за околицей давнее детство,
С непокрытой, счастливой стоит головой.
1997
Озеро Банное
Названье какое-то странное —
Озеро Банное.
На зорьке, над озером Банным
Клубились седые туманы,
Точь-в-точь, как в горячей парной.
В низинке, заросшей осокой,
На донце воды, неглубоко.
Что стало с твоей глубиной?
Березы сбежали с крутинки,
Смущенно зарделись рябинки,
Осиновый звон-перезвон,
И травы, и плен земляничный,
Клубничный, потом костяничный,
Отвесишь и груздю поклон.
Коровы пасутся все лето,
Полянки так залиты светом,
Весь май — соловьиный привет.
Здесь даже нежнее рассветы.
Здесь даже родятся поэты,
Здесь все — только озера нет.
Вновь грусть подступает нежданная,
Куда ж подевалось ты, Банное?
1997
Родина
Поселку Первомайскому
Точечка на карте, крохотка
Среди зелени таежной.
Только тянется моя рука,
Чтоб погладить осторожно.
Где-то там, на пыльной улице
Дом, хранивший мое детство,
Во дворе чужие курицы,
Незнакомое соседство,
В палисаднике черемуха,
Липы теплые ладошки.
Память целится без промаха,
Увернуться невозможно.
За родными огородами
Берег речкой обрывается.
Крохотка-кровинка. Родина
В сердце счастьем отзывается.
Мой рассвет, моя дороженька,
Здесь вы встречены, здесь начаты.
Светлая моя, хорошая,
Без тебя что в мире значу я?
1997
Откуда берутся силы?
Хлопочешь все, все возишься на кухне —
Кастрюли, сковородки, городки.
И от проблем мозги уже распухли.
И в печке догорают угольки.
Куски таскают жадно ребятишки,
И кошка-голодайка по пятам.
Продукты на исходе… Деньги вышли…
Сейчас вот доберусь я, всем задам!
Вот муж пришел с работы хмуро-строгий.
Ни денег, ни цветов и ни конфет.
И сразу к телевизору с порога:
— Жена, готовь и ужин, и обед!
А ты на предпоследнем издыханье,
Как каторжная, от плиты к столу,
И на лице морщинки увяданья…
Но младшая прильнула к подолу,
Ручонками своими обхватила:
— Дай, мама, поцелую я тебя!
Откуда же у нас берутся силы?
И почему так верим мы в себя?
Да вот от этих чутких глаз ребячьих,
От их всепобеждающей любви!
Как много та любовь на свете значит!
— Дочурка, поцелуй и обними!
1996
Мужу
Не надо ссориться и мучить
Мгновенность дней и вечеров.
Ты — мой единственный и лучший,
Моя последняя любовь.
На высшем взлете откровенья,
На пьедестале теплоты
Отбрось догадки и сомненья,
Ведь у меня есть только ты.
На всех путях и перепутьях,
Среди непрошенных разлук
Мне не хватает наших будней,
Ведь не пришло бы это вдруг?
И у меня одно стремленье,
Одно желанье — до конца:
Искать, читать любви волненье
В морщинках твоего лица.
1995
Ты мне так необходим
Ты мне так необходим,
Я тебе необходима.
Так давай с тобой, любимый,
Наше счастье сохраним.
Не на год, а навсегда,
До последнего дыханья.
Счастье — наше состоянье,
Без него мы — никуда.
И покуда мы вдвоем —
Беды все, напасти — мимо!
Сохраним любовь, любимый,
Наше счастье сбережем.
1993
Матери
Мама моя!
Светлая песня рассветов,
Чистая совесть.
Тихая мудрость души.
Мама моя!
Выросла дочка поэтом.
В песнях моих и стихах
Вечно будешь ты жить.
Руки твои
В теплых морщинках, в мозолях
Снова в работе —
Праздно не могут они.
Руки твои,
Мама, люблю я до боли.
Что есть прекрасней, сильней
Благодарной любви?
Свет твоих глаз,
Добрый и грустный немного,
Так согревал он
Меня в этой жизни не раз.
Мама моя!
Об одном лишь прошу я у Бога,
Чтоб никогда на земле
Этот свет не погас.
1998
* * *
Нине Васильевне Тубаевой
Проведите с нами урок,
Еще раз проведите.
Переступим детства порог
С Вами, школьный учитель.
Расскажите нам о морях,
О невиданных странах,
Как сильна и прекрасна земля,
Города, океаны.
Поведите нас за собой
В мир чудес и открытий.
С Вами мы обойдем шар земной,
Наш любимый учитель!
И урок продолжается пусть
До сумерек снежных,
Но запомнится нам наизусть
Ваша строгая нежность.
1978
Последний звонок
Последний звонок
Оборвется на солнечной ноте,
Последний экзамен,
Последний стремительный вальс.
Вы, за руки взявшись,
Из школьного детства уйдете,
А школа всегда будет ждать,
Будет помнить о вас.
И, вас проводив,
Постареет любимый учитель,
И класс станет тесным,
И парты малы и смешны.
Вы с детством, ребята,
Прощаться навек не спешите,
И с первой любовью,
И с нежностью первой весны.
Вы верную дружбу
По жизни своей пронесите,
В душе сохранив эту память
О школьном звонке,
И бал выпускной, и улыбку,
С которой учитель
Вам первое слово
Мелком написал на доске.
1980
ПЛЫВУТ ОБЛАКА
Июльское небо
Июльское небо.
В нем тихо плывут облака —
Воздушные замки
Бесхитростных детских фантазий.
Туда бы и мне бы!
Да нет, рановато пока,
Дожить, донести бы свой крест,
Не стремясь к ипостаси.
За все заплатила я
Самой высокой ценой.
А главное в жизни
Я только сейчас постигаю.
Плывут облака,
Откровеньем плывут надо мной.
А ширь-то какая!
А высь-то, а синь-то какая!
1997
Мир на земле
Дни наступили,
В которых ни тени грустинки.
Солнце и дождь,
И зарниц полыханье в ночи.
Бабка твердила,
Что это пришли «воспожинки».
Видно, Господь так решил,
Чтоб сиять и мочить.
Мир на земле.
Небеса отдыхают от грома.
Зреет в полях,
Наливается колос тугой.
Тянется мерно в луга
По дороге знакомой
Стадо коров под своею
Пастушьей звездой.
В зарослях речки
Качаются тихо кувшинки,
Перья гусиные.
Капли росы на траве.
Мир на земле.
К нам спустились с небес «воспожинки»,
Радость оставив
В сверкающей свежей листве.
1996
Летний дождь
Набежала тучка-невеличка,
Брызнула дождем.
Позабыв про все свои приличья,
Разворчался гром.
И асфальт, как рыба чешуею,
Влажно заиграл,
Серебринки-струйки надо мною
Ветер расплескал.
По деревьям, по цветам, по травам
Дождик-озорник,
Он земле, как пряник на забаву —
Вот уже и стих.
Но осталась радужная россыпь
В зелени травы.
Неба удивительная просинь
В кружеве листвы.
1997
Рябиновый цвет
Прячет фонарики белых цветов
В зелени пышной рябина.
Что же ты, милый, мне все про любовь —
Я про нее и забыла.
Поздно былое в душе бередить.
Где оно, прошлое счастье?
Незачем, слышишь, ко мне приходить
И под окошком топтаться.
Стоит соседкам мозолить глаза,
Пищу для сплетен готовить?
Все ты давно про любовь мне сказал,
Ну тебя с этой любовью!
Буду рябиновым цветом дышать,
Дочке рассказывать сказки.
Время любить и жалеть, и прощать
Летнею зорькой угасло.
1997
Музыка покосов
Как жадно тянутся глаза
К простой бесхитростной ромашке.
В лугах медовых столько «кашки»!
Вон пролетела стрекоза.
На травы набежала тень —
То облако закрыло солнце,
Обсохли кочки на болотце,
Повсюду аромат и звень.
Звенит пичужка возле пня,
Исходит звоном зной июля,
И шмель, звеня, мохнатой пулей
Промчался, не задев меня.
Прокосы первые легли
Зелено-свежими рядками.
Оставить бы навек, на память,
Неповторимый дух земли.
Так сонно свесились в траву
Берез плакучих ветви-косы.
И льется музыка покосов,
Волнуя неба синеву.
1998
Август
Август — звезды.
Август — тени.
Август — росы на траве.
Август — время вдохновенья,
Мудрых мыслей в голове.
Улыбается подсолнух,
В шляпку солнышко вплетя,
По картошке ходят волны,
Лес лопочет, как дитя.
Август — мочит,
Август — сушит.
Стынет по ночам земля.
Прямо в сердце,
Прямо в душу
Льется августа заря.
Спелой ягодой подразнит
И грибной своей порой.
Радуга, сверкнув, погаснет
Над тобой и надо мной.
1996
Юность
Бродить вдвоем
До самого рассвета,
Касаться плеч и обжигаться вновь.
Подарит остывающее лето
Лишь эту ночь за всю мою любовь.
Мне хорошо,
Что ты пока не знаешь.
Какие чувства есть в душе моей.
Ну что с того, что встреч не обещаешь
И не зовешь пока меня своей?
Зачем спешить?
Ведь столько будет после,
Нам столько после надо пережить!
Уедешь ты. Со мною наши звезды.
Я буду ждать. И верить. И любить.
1996
* * *
От березы до осинки
Протянулись паутинки.
И на листьях, и на нитях
Предосенние дождинки.
Если утром в лес войдете,
Обязательно найдете
Удивительное чувство —
Без него не проживете.
Будто что-то здесь осталось —
То ли детство, то ли младость.
Вот и ходишь, вот и ищешь
о ли грусть свою, то ль радость.
Вон мигнула костяничка,
Вон в кустах вспорхнула птичка,
Ну, а ты спугнуть боишься
В сердце чувство-невеличку.
От березы до осинки,
От осинки до рябинки
Набегают, догоняют
То слезинки, то дождинки.
1997
* * *
А осень была!
Позавидует лето
Простой деревенской глуши.
Как много в ней было
Прощального света,
Высокого света души.
Какие восходы,
Какие закаты,
Какой отрешенный покой!
Кружиться, лететь бы
С листвою куда-то
Над полем родным, над рекой.
Чтоб все перелески
Вдогонку грустили,
Вздыхали кусты, как могли.
Чтоб ждали — вернемся иль нет?
Чтоб любили,
Чтоб память о нас берегли.
И недолговечная эта свобода
Прибила бы снова к земле,
Напомнил о доме дымок с огорода,
Закат, как вино в хрустале.
1997
Первый снег
А после первых заморозков — снег
На стылую задумчивую землю.
Пока мы спали, к нам летел во сне,
Проснулись — он лежит и будто дремлет.
Какая удивительная тишь
И чистота под этим хмурым небом.
О чем грустишь ты, снег, о чем молчишь?
О тех краях, где ты ни разу не был?
Я тоже, слышишь, не была нигде,
К твоей печали я не безучастна.
Ты знаешь, можно к мерзлой борозде
Вдруг испытать мучительное счастье,
И к этим запорошенным стогам,
Что держат небо над дорогой белой,
И к этим затуманенным лугам
В любви признаться робко, неумело.
1997
* * *
Все ветры спущены с цепи,
Со снегом, стужей
Они несутся по степи —
Простор им нужен.
По проводам смычком ведут
И воют в трубах,
Дыханьем ледяным ожгут,
Аж сводит губы.
Утонут валенки в снегу,
Несу дровишек,
Ожить я печке помогу,
Согреть детишек.
Пусть за окошками пурга —
Уютно дома.
От чая да от пирога
В груди истома.
Прижмется доченька во сне —
Укрою шалкой.
В такую пору птичек мне,
Зверушек жалко.
1997
У новогодней елки
Пьянящий запах хвои
И перезвон шаров.
Мне хорошо с тобою,
Несмелая любовь.
Стоишь в костюме Зайца
В кругу среди ребят.
А я на белый танец
Вновь приглашу тебя.
Пусть все мальчишки наши
Завидуют тебе.
Смотри, как лихо пляшут
Снегурочка и Дед!
И ватный снег не тает,
Льет дождь из серебра.
Тебе я пожелаю Счастья и добра.
1981
Рождество
Рождество — у каждого спроси —
Самый чудный праздник на Руси.
Чутко спит заиндевевший лес,
Ангелы спускаются с небес.
Звезды, будто продолженье сна.
Хрупкая какая тишина!
И душа волнением полна —
Божьим Рождеством озарена.
Снег вокруг — и пух, и серебро.
Хочется любить, творить добро!
Матерь божья родила Христа,
Разлилась над миром красота.
Рождество — у каждого спроси —
Самый светлый праздник на Руси!
1997
Падал снег
Падал снег волшебно-серебристый.
Не было такого никогда.
Падал снег торжественно и чисто,
Укрывал деревни, города.
И собака перестала лаять,
На веревках замерло белье.
Падал снег. Нет, не затем, чтоб таять —
Нес предназначение свое.
Опускался плавно, невесомо,
Хрупкостью всем головы вскружил.
Он делился радостью особой.
Он для нас в паденье этом жил.
Чтобы также невесомо-чисто
Стало в наших душах и сердцах.
Падал снег волшебно-серебристый.
Этой сказке не было конца.
1997
Весна 1956 года
Как свою судьбу предугадать?
Как прожить на этом свете белом?
К половодью разродилась мать
И дала мне имя — просто Вера.
Вера, верба, веточка весны
Над речною талою водою.
Посреди снегов и тишины
Пробужденье жизни встретит стоя.
Той весною все из берегов
Реки вышли, землю затопили.
Помнит мама таянье снегов,
Льдины, что по нашей речке плыли.
Год больших снегов, большой воды.
Неужели мне судьба такая?
Верю я, что вырвусь из беды,
Разольюсь, чтоб без конца, без края.
И своей любовью затоплю
Все, чего душа моя коснется.
Может, я за то весну люблю,
Что весной увидела я солнце.
1998
* * *
Навозная куча —
Потухший Везувий —
Дымится слегка.
По синему небу
Да белый рисунок —
Плывут облака.
И клочьями шерсть
На собаке-дворняге,
Линяет и кот.
И снег потемнел,
Набухая от влаги,
Растает вот-вот.
Разбужены рощи,
Леса, перелески —
Вернулись грачи.
И с новою силой,
Как будто воскресли,
Сияют лучи.
1997
Скворцы
Я вас не встретила пока
В весенней суматохе улиц.
Но вы вернулись, вы вернулись
В наш край родной издалека.
Как будто детство принесли
Или обещанное счастье,
Я у оттаявшей земли
Прошу терпенья и участья.
А у людей лишь — доброты,
Такой забытой, человечной!
И у апреля — теплоты —
Пусть каждый оживет скворечник.
Пусть в деревнях и городах
Светлей от скворушкиных трелей,
Пускай с земли уйдет беда,
Как будто талая вода
Вот этим солнечным апрелем.
1997
* * *
Не бесследно просочились годы
Сквозь мою измученную плоть.
Май в лугах заводит хороводы,
Мне б в тиши немного отдохнуть,
Чтоб с души моей сошла усталость,
Бабочкой прильнула к стебельку.
Сколько в прошлом светлого осталось!
Прикоснуться б сердцем к озерку,
Зачерпнуть ладонью это небо,
Остудить разгоряченный лоб.
Все утихнет: боль и быль, и небыль.
Соловей так щелкает взахлеб!
И на эту песню отзовется
Все, что есть святого на душе.
Женщина вздохнет и встрепенется
На своем незримом рубеже.
1996
Воробьи
Ну вот и перезимовали
Под стрехами, на сеновале,
У скотных у дворов.
Вы стран заморских не видали,
Вы слаще крошек не едали,
Но что ни «Чик-чирик» —
То про любовь.
Таков порядок на планете,
Так повелось на белом свете,
Что каждому — свое.
Мне что грачи, что вы — отрада,
И мне заморских стран не надо,
Когда душа — она лишь здесь поет.
1997
Сретенье
Зима с весной встречается
Неплохо получается.
Смотри, мороз смягчается
И влажным воздух стал.
Зима с весной встречается,
Капель не прекращается,
Синица заливается,
И песнь ее чиста.
Не зимнее, весеннее
На сердце настроение.
Давай, смелее, сретенье,
Буди, зови тепло!
Чтобы ручьи по улицам,
Чтоб облака по лужицам,
Чтоб все во мне застылое
Растаяло, ушло.
1997
Весна
В прозрачную высь устремляются ветки.
Весь день — акварель из капели и света.
Качнувшись, быстрей закружилась планета.
Так хочется шапки сменить на береты.
И ноги промокли от талого снега.
А сердце так ждет вдохновенья, разбега.
Вот-вот застучит по асфальту телега.
В крови жарко бродят и радость и нега —
Весна!
1996
ГОЛОС ВЕЧНОСТИ
* * *
Распечатала пятый десяток.
Растревожила душу печалью.
Ну каким же он будет, остаток
Моих дней, моих лет, моих вьюг?
Ничего от судьбы мне не надо,
Лишь бы в холод укутаться шалью,
Лишь бы дети со мною, работа,
Верный муж и испытанный друг.
Лишь бы мама жила долго-долго!
И отца не сломили болезни.
Лишь бы люди от бед отдохнули,
Лишь бы мир в каждом доме и свет.
Распечатала пятый десяток…
И не страшно, не больно нисколько.
Время остановить — бесполезно.
Не устать бы встречать свой рассвет…
1998
* * *
Не покидай меня, осенняя тревога,
Не заглушай во мне предчувствие тоски.
Как мало прожито, как пережито много!
Недаром болью сдавлены виски.
Мне перед встречей грезится разлука,
А в праздники вдруг навестит печаль.
Порой, встречая недруга иль друга,
Испытываю к ним такую жаль.
И ждет душа моя таких страданий,
Каких не в силах сердце перенесть.
Живу грядущим так же, как и давним.
Кто я? Что я? Пока один Бог весть.
1997
* * *
Кнут и окрик?
Что это такое?
На пороге двадцать первый век!
Но не будет на душе покоя,
Если ты не раб, а человек.
Это униженье!
Для забавы?
И эксперимент над всей страной!
Хищно глаз косит орел двуглавый,
Когти выпуская надо мной.
Крошечней пылинки и песчинки
Жизнь моя средь океана лжи.
А душа — кусочек палестинки,
Что в тайге нехоженной лежит.
Ей и нужно чуточку участья
И надежды махонький просвет.
Но покуда хамство рвется к власти —
Нет покоя. И просвета нет.
1997
* * *
Не умею жить среди людей.
С каждым днем осознаю сильнее:
Лгать и притворяться не умею.
Верить в чушь несбыточных идей.
Не умею очень скрытной быть.
Поздно переучиваться, видно.
А потом и горько, и обидно,
Что смогла ухмылку заслужить.
Вся, как на ладони. А зачем?
Ну кому от этого-то легче?
То ли крыть мне в этом мире нечем,
Толь прикрыться не могу ничем.
Не умею жить среди людей!
Примерять непробивную маску.
Чуть не так и — заливаюсь краской.
Незавидный, проклятый удел!
Не умею жить среди людей!
1997
* * *
В стране трагедий,
Скорбных обелисков,
Разрушенных и возрожденных храмов
С особой болью думаю о близких,
Как уберечь, спасти детей и маму?
У мамы детство Сожжено войною.
Голодная, почти нагая юность.
Всю жизнь жила молитвою одною,
Чтоб нас и внуков это не коснулось.
Летит Россия.
Как из преисподней,
Ей снова мало воздуха и света.
Одной живу молитвою Господней:
«О Боже, сохрани нам землю эту!
Заплаканную, залитую кровью,
Засыпанную прахом убиенных,
Чтоб жить на ней с надеждой и любовью,
А не исчезнуть пылью во Вселенной!»
В стране трагедий…
1997
* * *
Серые заборы захолустья.
У избенок крыши набекрень.
Я с каким-то непонятным чувством
Рвусь к тоске забытых деревень.
Русь моя! Ты плакала и пела
В каждой заколоченной избе,
От работы, от молитв светлела,
Этот свет лишь теплится в тебе.
Вновь старуха жилистой рукою
Ходики поправит на стене.
Что же ей почудилось такое
В этой одичавшей тишине?
Хоть бы ветер распахнул воротца,
Хоть бы дождь в окошки постучал!
Лишь в стекло бездумно муха бьется,
Сиротливо ходики стучат.
В этом звуке столько скрытой грусти.
Незаметно угасает день…
Серые заборы захолустья
И тоска забытых деревень.
1997
Как грустно...
Как грустно, как тревожно на закате.
К дождю такая алая заря.
Сменило лето будничное платье
На золото и пурпур сентября.
Подходит время тихих расставаний,
Щемящих, неназойливых разлук.
Рукой машу я птицам на прощанье
В предчувствии холодных зимних вьюг.
Как низко тучи небо заслонили,
Сырою мглою синь заволокли.
Наверно, меньше б на земле любили,
Когда б через разлуки не прошли.
И вместо звезд дождя косого слезы,
Спустившаяся с высоты печаль.
Оплачут за ночь стылые березы,
Что дорого и что до боли жаль.
1996
Боль планеты
Загнали в заповедники природу,
А у неогражденной путь один:
Смотри, как губят лес и травят воду
И душат реки челюсти плотин.
Сверкает радиация на травах,
И люди мрут, как мухи, каждый год.
И рыбу страшно есть, и в речке плавать,
И поливать родимый огород.
Планета в мертвой хватке катаклизмов,
Планете нужен доктор Айболит.
Ведь каждый стебелек взывает к жизни,
Он о любви, о Боге говорит.
Опомнитесь, ведь завтра будет поздно!
Услышьте голос Вечности самой!
Пока еще умеют только звезды,
Сгорая, оставлять свет неземной.
1996
* * *
Можно под корень деревни.
Колки под корень, леса.
Так искромсать эту землю,
Чтоб не велись чудеса.
Можно под корень Россию,
Нашу под корень судьбу.
Много не нужно усилий
Тем, кто всех видит в гробу.
Русь! Ты огромная свалка:
Все, что не нужно — на слом.
Кладбища, церкви не жалко.
Русь! Ты не кончишь добром.
Холодно как и беззвездно,
Больно душе моей.
Можно под корень березы,
Можно под корень людей.
1995
БЛАГОДАРСТВУЮ,
ЖИЗНЬ!
***
Наконец-то нашла я,
Себя обрела
В этом мире насилья и фальши.
Это ангел с небес
Опустил два крыла
И шепнул, подсказал, как жить дальше.
Мне не надо ни шума,
Ни легких наград,
Ни сомнительных лавров тщеславья.
Лишь бы родственность душ,
Окрыляющий взгляд,
К этому островку я и правлю.
Для него и пишу,
Для него и дышу,
Мои песни, как парус, тугие.
Как маяк, этот остров,
К нему я спешу,
Не нужны мне чужие, другие.
1995
Слово
Так явственно услышу, ново,
Себе признаться не боясь,
Сквозь толщу лет дыханье слова
И с ним мучительную связь.
Как будто предка отыскала,
Связала порванную нить,
В его чертах свои узнала
И силы обрела, чтоб жить.
Есть в каждом слове — первозданность,
Загадка, мудрость и тепло.
Мне жизнь дана, как благодарность.
Чтоб слово ставить на крыло.
1997
* * *
Как живу на земле?
Будто с неба спустилась я в гости.
Этот мир узнаю —
Через душу его пропустив.
Быть земной на земле,
Если честно признаться — непросто,
Слышать вечно в себе
Богом посланный вечный мотив.
Он меня бережет
От отчаянья, зависти, злости,
Он врачует меня
В одиночестве и темноте.
Как живу на земле?
А вот так — забежала лишь в гости,
Вижу — лики не те,
И улыбки, и души — не те…
1997
* * *
Девочка влюбленная в «Онегина»,
Мальчик, переживший чью-то боль.
Пушкин — бесконечная элегия,
Радость откровения с собой.
Листья под ногой шуршат послушные,
Речка скоро вмерзнет в берега,
Осень, как вдова, грустит о Пушкине,
Ждут зимы серебряной снега.
И такое в сердце состояние
Не дает покоя много лет.
Грустное «очей очарование»,
Будто тихий пушкинский завет.
1997
Тоскливый дождь
Тоскливый дождь тоскливым молоточком
Стучит по крыше сутки напролет.
Вот так бы мне выковывать бы строчки,
Все чувствуя, все зная наперед.
Тук-тук — строка, тук-тук — другая вышла,
Строфа готова, выросли стихи.
И никакого слова, мысли лишней,
И никакой случайной шелухи.
Все строго, все размеренно и ладно.
Стучи себе, пиши себе, строчи.
Душа молчит — ей этого не надо,
Ей нужно, чтобы больно, чтоб кричи,
Чтоб высекай из боли и из крови
Свои, живые, теплые слова,
Пронизанные светом и любовью.
Не спорю. Как всегда душа права.
Стучи, стучи по крышам, нудный дождь.
Ты, видно, только это и умеешь.
Когда душа болит — тогда живешь,
Когда душа болит — тогда мудреешь.
1997
* * *
А травы в России коси — не накосишься.
И вызрели в поле колосья ржи.
Душа, ты как птица, все в небо просишься.
А я так хочу на земле пожить.
Мне небом высоким любить завещано
Все то, чем жива Россия моя.
Меня воспитала русская женщина,
И сделала сильной родная земля.
И эта любовь судьбою проверена:
Когда трудно Родине — трудно и мне.
Но я лишь в одном до конца уверена:
Не будет мне счастья в чужой стороне.
1997
* * *
Пленники заморского товара
Стынут, мерзнут у своих ларьков.
Вечная погоня за «наваром»
Породнила русских челноков.
Как же вам стоится-то, болезным?
А мороз сибирский не щадит!
Но от цен на лоб глаза полезли.
— Кто ж сидеть-то дома не велит?
Неуютно мне с пустой кошелкой
На тюменских рынках-то бывать.
Здесь лишь воздух все еще дешевый.
— Не умеешь жить — давай назад!
Не умею, знать, не научилась
Ни ловчить, ни думать «котелком».
К высям лишь заоблачным стремилась,
Душу породнила со стихом.
Оттого и выгляжу немодно:
Нет джинсы, нет кожи и мехов,
Но зато от тряпок я свободна,
Лишь в плену у собственных стихов!
1997
* * *
В пустоте родится пустота.
К красоте стремится красота.
Ну откуда все-таки берется
Страшное духовное уродство?
1997
* * *
Н. Д.
В вечности угаснем мы не все.
Что-нибудь останется такое,
Что-нибудь останется такое после нас,
И не будет на земле покоя.
Время наши души не сметет.
Мы войдем в бессмертие строкою.
Что-нибудь останется и нас с тобой спасет,
И не будет на земле покоя.
1997
Музыка
Есть великое таинство в музыке,
В каждом звуке, аккорде, мелодии.
Мы мечтаем о вечной гармонии,
Но гармонии нет на земле.
Только музыка звучная, тихая,
Только музыка грустная, светлая,
Только музыка скорби и радости
Дарит эту гармонию нам.
И невольно душа устремляется
К высоте, к постижению таинства.
И несет, кружит музыка вечная,
И гармония в сердце живет.
1997
Что оставила я людям?
День потерян безвозвратно —
Не написано ни строчки.
А у младшенькой в тетрадке
Закорючки да крючочки.
Сын опять из пластилина
Лепит сказочных чудовищ.
День — такой он длинный-длинный —
Вдруг померк и не воротишь.
В суете прошел, в заботах,
В ожиданье писем, почты.
Разве здесь виновен кто-то —
Не написано ни строчки?
Будто что-то упустила,
Очень важное, святое,
Иль кого-то не простила,
Сложным сделала простое.
А его уже не будет —
Дня, подаренного Богом.
Что оставила я людям?
Что возьму с собой в дорогу?
1996
* * *
Не люблю я праздников с гулянками,
Где по пьянке могут задушить.
Праздники мои немного странные:
Это состояние души.
Ждешь подолгу взлета и парения,
Прозой жизни по уши сыта,
И придет минута вдохновения,
В ней и жизнь, и свет, и красота.
С высоты немыслимой, космической
Музыка такая зазвучит.
Вот оно — мое, мое, лирическое,
Что спасет от мелочных обид!
Все мои начала, продолжения,
Тихая мелодия души.
Я живу лишь этим озарением
И судить меня ты не спеши.
Праздники пройдут, придет похмелие,
Серость. Раздраженье. Пустота.
А во мне звенит мое веселие,
Жизнь моя и свет, и красота.
1996
* * *
Ни от кого не отрекаюсь:
Ни от друзей,
Ни от врагов.
Спасти от пошлости пытаюсь
Ее Величество Любовь.
И в бренной суетности жизни
Опять душой на миг замру,
Чтобы взлететь к небесной выси,
А то без этого умру.
Ни от чего не отрекаюсь:
Ни от обид,
Ни от забот.
На крылья налипает зависть,
Мне размахнуться не дает.
Там, наверху, не испугаюсь,
Что эти крылья подведут.
Ни от чего не отрекаюсь,
Вернусь туда,
Туда, где ждут.
1995
* * *
Выстраиваю храм в душе.
Здесь, на земле, ему нет места,
Здесь пыльно, бестолково, тесно,
И все загажено уже.
Выстраиваю храм такой,
Чтоб куполами прямо в небо,
Чтоб жить молитвами и хлебом,
А не с протянутой рукой.
Мне подмастерья не нужны —
Сама и богомаз, и зодчий.
Могу простым разнорабочим
Потеть от лета до весны.
Выстраиваю дивный храм,
Где белокаменные стены,
И колокол над всей Вселенной
Разносит звон и фимиам.
Его открою для людей.
Уставших от земных напастей.
Пусть хоть один глоточек счастья
Возьмут с собой для добрых дел.
Выстраиваю храм в душе…
1998
* * *
Чего-то жаль,
Чего-то жаль, не скрою.
Какое-то щемящее родство
С безвременно ушедшею зимою
Ко мне весной нечаянно пришло.
Вот так порою
Мы друзей теряем
И новых обретаем наугад,
И первым встречным душу открываем,
Чтобы потом всю жизнь себя ругать.
За эту легкомысленную малость —
С огнем играя, сердце надорвешь.
Я столько в этой жизни обжигалась,
Что и сейчас охватывает дрожь.
1995
* * *
Какая неприкаянность души —
Растерянность, разбросанность, тревога.
На донышке почти —
Желанье жить:
Под дых бьют вера
И — безверье! — в Бога.
И жернова несбывшихся надежд
Мое «вчера» неспешно перемелют.
Есть в зрелости Невидимый рубеж,
Придя к нему, наверно, онемею?!
Какая-то пророческая жуть
Течет по жилам, душу мне кромсая.
С пути, что выбран,
Вспять не повернуть:
Стою пред Богом —
Нищая, босая.
Во мне живет неотвратимость мук,
По капле снова собираю силы.
Зовет меня из будущего внук,
И бабка шепчет сказку из могилы.
1995
Время прощаться
Вот и закончился праздник
Света, тепла и любви.
Летние звезды погасли,
Осени звезды взошли.
Мальвы уже доцветают,
Астрам цвести и гореть.
Ласточки стайкой летают —
Больно на них мне смотреть.
Кажется зряшной, никчемной
Вся промелькнувшая жизнь,
Будто листочек бездомный,
Ветром несет меня вниз.
Стану кружиться, цепляться,
И воспарять — все равно…
Все же помедлю прощаться
С тем, что вернуть не дано.
1998
* * *
Все, что есть во мне —
Мое и ваше.
Мне одной к чему, зачем оно?
Чтобы стала жизнь немного краше —
Пей души моей прохладное вино.
Ведь оно настояно на ветре
И искрится красками земли:
Чистое, как тихие рассветы,
Крепкое, как дни моей любви.
Хоть глоток, ну, пригуби, не бойся
И почувствуй радость бытия.
Сила та — целительного свойства,
Ей одной полна душа моя.
1995