«Мы не знаем пощады...»
А. А. Петрушин
Выбор
В январе 1934 года была образована Обско-Иртышская область. Предполагалось социалистическое преобразование глухого края проводить с плацдарма четырех центров: политического – Тюмени, экономического – Тобольска, национальных – Остяко-Вогульска (в настоящее время Ханты-Мансийск) и Сале-Харда (по правописанию того времени).
Полномочным представителем ОГПУ по Обско-Иртышской области был назначен Сергей Васильевич Здоровцев.
В своей биографии он писал: «Родился в 1889 году в селе Арково Приморского края в семье неимущего крестьянина. Заработка отца с натяжкой хватало на пропитание 9 человек, поэтому я с 14-летнего возраста стал работать в транспортной конторе Амурского пароходства на приемке и упаковке грузов. Учился самостоятельно. В 1908 году познакомился с политическими ссыльными и под их влиянием включился в революционную деятельность, а через год был официально принят в группу РСДРП (большевиков). В 1911 году подвергался аресту и тюремному заключению за распространение нелегальной литературы. Все это время продолжал заниматься самообразованием».
Сохранился документ, датированный январем 1918 года, о том, что «уволенный по демобилизации прапорщик 422-го пехотного Колпинского полка Здоровцев занимал с апреля 1916 года должность ротного командира, в августе 1917 года избран единогласно товарищами командиром батальона, а с октября по решению общего собрания возглавил полк. За время работы на выборных должностях он состоял членом полкового комитета, за что и заслужил от товарищей полное доверие и выдачу настоящей аттестации».
Колпинский полк охранял в дни Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Финляндский вокзал, штурмовал Зимний дворец, очищал город от контрреволюционных банд, защищал Балтийское побережье от высадки немецких десантов.
Гражданская война. Здоровцев выполняет ответственные задания Реввоенсовета по эвакуации военных грузов, доставке оружия и боеприпасов частям Красной Армии, действовавшим в отрыве от основных баз. Пробирается по территории, занятой белогвардейцами. Сталкивается с врагами лицом к лицу. Спасают его хладнокровие, фронтовой опыт.
В 1920 году большевик Здоровцев направлен на службу в органы ВЧК. В характеристике отмечалось: «Будучи выдвинут с рядовой чекистской работы, за короткое время проявил себя дельным, толковым организатором. У товарищей пользуется значительным авторитетом. В решении служебных вопросов справедлив. Занимаемым должностям вполне соответствует. И. Павлунский».
Иван Петрович Павлунский, член партии с 1905 года, вел подпольную работу на Путиловском заводе, во время Октябрьского вооруженного восстания – член Военно-революционного комитета при Петроградском Совете. С начала гражданской войны в органах ВЧК: начальник особого отдела 5-й армии, затем Восточного фронта. С 1920 по 1925 годы – полномочный представитель ВЧК по Сибири, с 1926 по 1928 годы – по Закавказью. В последующие годы – заместитель наркома тяжелой промышленности. Член ВЦИК СССР и кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1937 году расстрелян.
Идут годы, меняются должности Здоровцева: начальник Омского губотдела ОГПУ, Иркутского, Ульяновского окружных отделов ОГПУ...
В апреле 1930 года тогдашний заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода получает из Самары телеграмму: «Настоятельно прошу утвердить моим заместителем Здоровцева. Думаю, что против этой кандидатуры ОГПУ не станет возражать. Он вполне надежный и авторитетный чекист. Крайком целиком поддерживает мое ходатайство. Бак».
Борис Аркадьевич Бак – член партии с 1917 года, участник Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, затем партизанского движения в Сибири. С 1920 года – в органах ВЧК – ОГПУ. Делегат съездов ВКП(б). Расстрелян в 1937 году.
Ягода написал на телеграмме: «Мессингу, Евдокимову, Воронцову. Ваше мнение?». Члены коллегии ОГПУ единодушны: Здоровцев оправдает доверие. Есть основания для такого вывода: за личную отвагу и оперативную находчивость, проявленные в борьбе с бандитизмом, Сергей Васильевич имеет наградное боевое оружие и два знака «Почетный чекист».
В феврале 1934 года Здоровцев срочно вызван в ОГПУ. Его принял Ягода, который в связи с болезнью Менжинского фактически исполнял его обязанности. Буднично объявив Здоровцеву о его новом назначении, зампред ОГПУ повысил голос:
– Враги толкнули на вооруженное выступление большую группу местных охотников и оленеводов. Донесения, полученные из Свердловска, во многом неясны. Расследование причин и обстоятельств восстания возложено пока на Чудновского. Он не новичок на Севере, отбывал в тех местах ссылку...
– Я знаком с Чудновским.
– Каким образом? – Ягода цепко посмотрел на Здоровцева.
– В октябре семнадцатого в Петрограде вместе с ним выполнял задание Подвойского и Дзержинского.
– Да, совсем забыл, что вы из красных прапорщиков, – помолчав, Ягода закончил: – Тем лучше. Найдете Чудновского на Севере. Ваша задача – ликвидировать мятеж, наказать его организаторов. Все. Докладывайте в ОГПУ установленным порядком.
Самуил Гдальевич Чудновский – член партии с 1906 года, после победы Октября – член Киевского комитета большевиков. Был на подпольной работе в Сибири. В январе 1920 года возглавил чрезвычайную следственную комиссию Иркутского ревкома, вел допросы Колчака. С февраля 1920 года – председатель Иркутской, затем Томской губчека. С 1921 года на руководящей работе в судебных органах Новониколаевска, Свердловска, Ленинграда. Расстрелян в 1937 году.
Здоровцев встретился с Чудновским в Казымской лесотундре, в юртах Амню-Вож. Старые приятели обнялись. Председатель Уральского областного суда, сглатывая от мороза окончания слов, быстро ввел чекиста в курс трагических событий.
– Думаю, что здесь не обошлось без бывших колчаковских офицеров. Они все еще скрываются в этих местах, работают пастухами у богатых оленеводов. Бандиты надеются, что ханты и ненцы поддержат восстание. Мой ультиматум отклонен. Придется брать стойбище штурмом. Жаль, будут напрасные жертвы, – говорил Чудновский.
...В 1931 году на путях паломничества ханты и ненцев к «святым местам» по реке Казыму выросла культбаза – форпост культуры и новой жизни в глухом крае. Родовой знати удалось убедить охотников и оленеводов откочевать к «божьему» озеру Нум-то и предъявить ультимативные требования к советским властям: не учить детей в школах, ликвидировать национальный Казымский Совет, убрать из тундры все культбазы и фактории. Для мирного обсуждения создавшегося положения Березовский райком ВКП (б) направил к озеру Нум-то бригаду представителей советских органов во главе с председателем райисполкома Астраханцевым. 3 декабря 1933 года бригада Астраханцева добралась до ненецкого стойбища, находившегося на одном из островов озера Нум-то. Однако во время переговоров кулаки и шаманы расправились с коммунистами.
Чекисты совместно с березовскими коммунистами-добровольцами сломили ожесточенное сопротивление мятежников. В бою погибли сотрудники опергруппы ОГПУ Кибардин, Дуркин, Соловьев. Летом состоялся суд над главарями банды и участниками расправы с Астраханцевым и его товарищами. Здоровцев добился, чтобы ханты и ненцы, вовлеченные обманом и угрозами в восстание, были амнистированы. Через три года этот факт гуманизма будет вменен ему в вину, как «попытка сохранения повстанческих кадров».
Декабрь 1934 года. В Ленинграде убит С.М. Киров. Вскоре было принято решение об упразднении области, просуществовавшей около года. Есть ли связь между этими событиями? Нельзя сказать однозначно, документов на этот счет в областных архивах нет. Но после рокового выстрела в Смольном наш край быстро превратился в место ссылки бывших участников различных оппозиций в партии. Начавшиеся репрессии пока ограничивались ссылкой, однако многотысячные демонстрации требовали применения к «врагам народа» крайних мер. Был выдвинут лозунг: «Мы сами защитим своих вождей». Таким образом внедрялись в сознание общественности сомнения в надежности органов безопасности.
Для достоверности «заговора в органах НКВД» Сталин пожертвовал самим Ягодой, которого расстреляли 13 марта 1938 года. Тогда же волна репрессий докатилась до отдаленных областных управлений НКВД.
В июле 1937 года начальник УНКВД по Омской области старший майор госбезопасности (соответствовало званию генерал-майора) Салынь был вызван в Москву и арестован в гостинице «Селект». 26 августа 1938 года его расстреляли.
Эдуард Петрович Салынь в органах ВЧК служил с 1919 года. Возглавлял контрразведывательный отдел и Управление пограничной охраны Ленинградской области. В 1930–1934 годах – Полномочный представитель ОГПУ в Крыму.
В октябре 1937 года арестовали Здоровцева. В обвинительном заключении, предъявленном ему 16 октября 1938 года, указано, что он «совместно с бывшим начальником УНКВД Салынем и другими руководящими работниками Управления (всего 11 человек) создал контрреволюционную организацию, которая, выполняя установки врагов народа – бывших секретарей Омского обкома партии Булатова, Фомина и Слюнкова – и председателя облисполкома Кондратьева, пыталась сохранить от разгрома правых, троцкистов, шпионов и другие контрреволюционные и повстанческие кадры».
Абсурдность обвинений была очевидна. Главной причиной расправы со Здоровцевым и его товарищами послужил их отказ выполнять преступные приказы Ежова. На сей счет в документе отражено следующее: «После прихода к руководству органами НКВД Н.И. Ежова, поставившего перед органами задачу полного разгрома и уничтожения базы контрреволюции, участники контрреволюционной группы, стоявшие во главе УНКВД по Омской области, продолжали ориентировать отделы и периферийные аппараты на старые предательские директивы центра, тем самым дезориентировали и усыпляли бдительность оперативного состава в борьбе с врагами народа».
Здоровцев отверг клеветнические обвинения, несмотря на меры психологического и физического воздействия. Может быть, его, как «своего», следователи пытали вполсилы? Не будем гадать: сохранились заявления Здоровцева.
«...Первые 2-3 дня допрос шел обычным порядком, причем мне следователь Киселев заявил, что ко мне применен конвейер и не выпустят меня из комнаты допросов до тех пор, пока я не признаюсь, что я член к-р организации, правый и т.п. На смену Киселеву явился сотрудник Юрлов, его сменял Симахин и другие. Таким путем они занимались со мной каждый по 6 часов, посадив меня на стул посреди комнаты. Если задремывал, то дежурный следователь подходил ко мне и с силой ударял кулаком по голове, шее, по бокам, кричали в уши по два человека – один в правое, другой в левое... при таком ведении следствия обыкновенно в комнату допроса заходил Саенко, начальник 4-го отдела, и спрашивал: «Ну как, не пишет?». Обращался ко мне, буду ли я писать. Когда я отвечал, что не буду, то он обыкновенно подходил ко мне, обзывал оскорбительными словами, ударял 2-3 раза по шее кулаком и говорил, что вытянут из меня жилы, но добьются от меня показаний, и угрожал, что будут бить еще сильнее...
...На девятые сутки допроса я попросился к бывшему начальнику УНКВД Валухину и ему заявил, что при допросе бьют. Он на это мне ответил, что если я не признаюсь, то будут бить и дальше. Я заявил, что за себя не ручаюсь. На это он мне ответил, что мое дело такое, что он может приказать коменданту отвести меня в подвал и прикончить...
...Таким образом, допрос продолжался весь январь и февраль 1938 года, в марте на допрос не вызывали.
Был вызван на допрос в 2 часа 30 минут в ночь с 4 на 5 апреля 1938 года. Привели в комнату № 26 второго этажа здания УНКВД, в которой принял меня сотрудник Ракита, который сразу же заявил, что со мной долго церемониться не будут. После этих предупреждений он посадил меня на стул, оборвал все пуговицы на гимнастерке и спросил, буду ли я писать, что с меня требуется. Когда я заявил, что этого не напишу, так как этого не было, он подошел ко мне, ударил два раза с размаху ладонью по лбу, велел снять бурки, пальто, посадил меня на угол стула, отодвинул на самый край, велел протянуть ноги... У меня на ногах были носки. После этого он стал каблуками своих сапог оттаптывать мне пальцы ног, ударяя по ним силой сапог. Нестерпимая боль заставила меня кричать, но он мне совал в зубы мою шапку, требуя прекратить крик... Вскоре в комнату зашел Саенко, который спросил Ракиту: «Ну что, не пишет?». Тот ответил, что я толстокожий и писать отказываюсь, тогда Саенко сказал: «Ну, надо бить дальше». Велел мне спустить брюки, положил мое пальто на стол, повалил меня грудью на стол, дал шапку в зубы и завернул мою голову в пальто, а Ракита снял с себя ремень и концом, на котором была пряжка, начал меня пороть, приговаривая: «Фашист, бандит, предатель». После 8 – 10 ударов я не выдержал и, напрягая силы, со стола встал и начал кричать, но они мне совали шапку в зубы, свалили на стол, и Ракита ремнем бил по ляжкам ног, по рукам, по спине, а Саенко бил кулаками по шее. Останавливаясь бить, они спрашивали, буду ли я писать, и когда я отказывался, снова тащили на стол, причем Ракита брал меня под грудки и бил меня по лицу... После 3-4 порок, сбросив пальто на пол и меня на него, Ракита и Саенко стали пинать меня ногами...».
Но Здоровцев так и не признался в предъявленном ему обвинении. Упорство спасло его от расстрела. После смены караула на Лубянке с Ежова на Берию Сталин распорядился выпустить из тюрем немногих уцелевших чекистов-дзержинцев. 20 июня 1939 года дело на Здоровцева прекратили за отсутствием состава преступления. С вещами и документами, изъятыми у него при аресте, он получил знаки «Почетного чекиста» с номерами 251 и 621. Однако после пыток его здоровье было совершенно подорвано, и в 1940 году он умер.
Всего за один год – с 1 августа 1937 по 1 августа 1938 года – из УНКВД по Омской области было уволено 223 работника, в том числе из оперативных отделов 34 человека и 11 из них арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности. Выступив против нарушений законности, они в полной мере разделили участь тех сибиряков, кого хотели защитить от политического террора.
Рапорт
Зам. начальника управления НКВД по Омской области
майору госбезопасности товарищу Здоровцеву (г. Омск)
Я чувствую, что темпы следствия в аппарате Тобольского окротдела НКВД низки, т.к. успех определяется количеством законченных дел и переданных на «тройку», а мы передали только единицы. Какие причины мешают развернуть как полагается следствие и поднять его на должную высоту? Таких причин, по-моему, две:
а) расхлябанность аппарата, падение трудовой дисциплины и отсутствие ответственности за порученное дело;
б) проведенная операция по изъятию контрреволюционного элемента по первой категории проводилась без всякой подработки, и значительное количество людей взято без всяких материалов, даже без предварительных учетных данных.
Во время хода изъятия люди арестовывались, садились в следственную тюрьму без всякого учета и не закреплялись за определенными работниками, в результате чего к моему приезду и вступлению в должность начальника окротдела работники не знали точного количества арестованных, и не было уверенности, все ли люди, посаженные в тюрьму, сидят правильно, и нет ли таких, которых завтра придется освобождать.
На 13 августа аппарат окротдела и аппарат района к следствию еще не приступали, а продолжали еще подбирать остатки по 1-й категории... Надо было навести порядок с арестованными, разобраться, кто за что арестован, и начать следствие, поэтому я буквально в течение 3-х дней сидел, просматривая материалы, и определял, что куда.
Выяснилась неотрадная картина, многие арестованные сидят в тюрьме, а на них нет никаких материалов, абсолютное большинство арестованных не было допрошено, материалы, добытые во время обысков, не концентрировались в определенных руках, и сейчас не найдешь значительного количества паспортов и др. материалов, нужных для следствия.
Арестовано до 10 специалистов без санкции прокурора. До 15 человек арестовано без материалов и без проверки, кто они такие. Сейчас все привел в порядок. Весь аппарат посажен на следствие...
Сейчас я принял такое решение – весь наиболее квалифицированный аппарат определил на дела, которые представляют определенную ценность с точки зрения выводов на организованную деятельность и вскрытие контрреволюционных организаций, а весь остальной аппарат посадил на дела, которые нужно оформить для «тройки», чтобы скорее от них освободиться.
Моя единственная просьба к Вам – отгрузить легковую машину для Тобольского окротдела. Сейчас требуется живая связь с районами, и без подталкивания их на месте, этого я сделать не могу, так как имеющаяся в окротделе одна грузовая машина все время занята перевозкой арестованных.
3 августа 1937 года.
г. Тобольск
Начальник Тобольского окротдела УНКВД
по Омской области, ст. лейтенант ГБ (Тарасов)
А. А. Петрушин
Выбор
В январе 1934 года была образована Обско-Иртышская область. Предполагалось социалистическое преобразование глухого края проводить с плацдарма четырех центров: политического – Тюмени, экономического – Тобольска, национальных – Остяко-Вогульска (в настоящее время Ханты-Мансийск) и Сале-Харда (по правописанию того времени).
Полномочным представителем ОГПУ по Обско-Иртышской области был назначен Сергей Васильевич Здоровцев.
В своей биографии он писал: «Родился в 1889 году в селе Арково Приморского края в семье неимущего крестьянина. Заработка отца с натяжкой хватало на пропитание 9 человек, поэтому я с 14-летнего возраста стал работать в транспортной конторе Амурского пароходства на приемке и упаковке грузов. Учился самостоятельно. В 1908 году познакомился с политическими ссыльными и под их влиянием включился в революционную деятельность, а через год был официально принят в группу РСДРП (большевиков). В 1911 году подвергался аресту и тюремному заключению за распространение нелегальной литературы. Все это время продолжал заниматься самообразованием».
Сохранился документ, датированный январем 1918 года, о том, что «уволенный по демобилизации прапорщик 422-го пехотного Колпинского полка Здоровцев занимал с апреля 1916 года должность ротного командира, в августе 1917 года избран единогласно товарищами командиром батальона, а с октября по решению общего собрания возглавил полк. За время работы на выборных должностях он состоял членом полкового комитета, за что и заслужил от товарищей полное доверие и выдачу настоящей аттестации».
Колпинский полк охранял в дни Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Финляндский вокзал, штурмовал Зимний дворец, очищал город от контрреволюционных банд, защищал Балтийское побережье от высадки немецких десантов.
Гражданская война. Здоровцев выполняет ответственные задания Реввоенсовета по эвакуации военных грузов, доставке оружия и боеприпасов частям Красной Армии, действовавшим в отрыве от основных баз. Пробирается по территории, занятой белогвардейцами. Сталкивается с врагами лицом к лицу. Спасают его хладнокровие, фронтовой опыт.
В 1920 году большевик Здоровцев направлен на службу в органы ВЧК. В характеристике отмечалось: «Будучи выдвинут с рядовой чекистской работы, за короткое время проявил себя дельным, толковым организатором. У товарищей пользуется значительным авторитетом. В решении служебных вопросов справедлив. Занимаемым должностям вполне соответствует. И. Павлунский».
Иван Петрович Павлунский, член партии с 1905 года, вел подпольную работу на Путиловском заводе, во время Октябрьского вооруженного восстания – член Военно-революционного комитета при Петроградском Совете. С начала гражданской войны в органах ВЧК: начальник особого отдела 5-й армии, затем Восточного фронта. С 1920 по 1925 годы – полномочный представитель ВЧК по Сибири, с 1926 по 1928 годы – по Закавказью. В последующие годы – заместитель наркома тяжелой промышленности. Член ВЦИК СССР и кандидат в члены ЦК ВКП(б). В 1937 году расстрелян.
Идут годы, меняются должности Здоровцева: начальник Омского губотдела ОГПУ, Иркутского, Ульяновского окружных отделов ОГПУ...
В апреле 1930 года тогдашний заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода получает из Самары телеграмму: «Настоятельно прошу утвердить моим заместителем Здоровцева. Думаю, что против этой кандидатуры ОГПУ не станет возражать. Он вполне надежный и авторитетный чекист. Крайком целиком поддерживает мое ходатайство. Бак».
Борис Аркадьевич Бак – член партии с 1917 года, участник Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, затем партизанского движения в Сибири. С 1920 года – в органах ВЧК – ОГПУ. Делегат съездов ВКП(б). Расстрелян в 1937 году.
Ягода написал на телеграмме: «Мессингу, Евдокимову, Воронцову. Ваше мнение?». Члены коллегии ОГПУ единодушны: Здоровцев оправдает доверие. Есть основания для такого вывода: за личную отвагу и оперативную находчивость, проявленные в борьбе с бандитизмом, Сергей Васильевич имеет наградное боевое оружие и два знака «Почетный чекист».
В феврале 1934 года Здоровцев срочно вызван в ОГПУ. Его принял Ягода, который в связи с болезнью Менжинского фактически исполнял его обязанности. Буднично объявив Здоровцеву о его новом назначении, зампред ОГПУ повысил голос:
– Враги толкнули на вооруженное выступление большую группу местных охотников и оленеводов. Донесения, полученные из Свердловска, во многом неясны. Расследование причин и обстоятельств восстания возложено пока на Чудновского. Он не новичок на Севере, отбывал в тех местах ссылку...
– Я знаком с Чудновским.
– Каким образом? – Ягода цепко посмотрел на Здоровцева.
– В октябре семнадцатого в Петрограде вместе с ним выполнял задание Подвойского и Дзержинского.
– Да, совсем забыл, что вы из красных прапорщиков, – помолчав, Ягода закончил: – Тем лучше. Найдете Чудновского на Севере. Ваша задача – ликвидировать мятеж, наказать его организаторов. Все. Докладывайте в ОГПУ установленным порядком.
Самуил Гдальевич Чудновский – член партии с 1906 года, после победы Октября – член Киевского комитета большевиков. Был на подпольной работе в Сибири. В январе 1920 года возглавил чрезвычайную следственную комиссию Иркутского ревкома, вел допросы Колчака. С февраля 1920 года – председатель Иркутской, затем Томской губчека. С 1921 года на руководящей работе в судебных органах Новониколаевска, Свердловска, Ленинграда. Расстрелян в 1937 году.
Здоровцев встретился с Чудновским в Казымской лесотундре, в юртах Амню-Вож. Старые приятели обнялись. Председатель Уральского областного суда, сглатывая от мороза окончания слов, быстро ввел чекиста в курс трагических событий.
– Думаю, что здесь не обошлось без бывших колчаковских офицеров. Они все еще скрываются в этих местах, работают пастухами у богатых оленеводов. Бандиты надеются, что ханты и ненцы поддержат восстание. Мой ультиматум отклонен. Придется брать стойбище штурмом. Жаль, будут напрасные жертвы, – говорил Чудновский.
...В 1931 году на путях паломничества ханты и ненцев к «святым местам» по реке Казыму выросла культбаза – форпост культуры и новой жизни в глухом крае. Родовой знати удалось убедить охотников и оленеводов откочевать к «божьему» озеру Нум-то и предъявить ультимативные требования к советским властям: не учить детей в школах, ликвидировать национальный Казымский Совет, убрать из тундры все культбазы и фактории. Для мирного обсуждения создавшегося положения Березовский райком ВКП (б) направил к озеру Нум-то бригаду представителей советских органов во главе с председателем райисполкома Астраханцевым. 3 декабря 1933 года бригада Астраханцева добралась до ненецкого стойбища, находившегося на одном из островов озера Нум-то. Однако во время переговоров кулаки и шаманы расправились с коммунистами.
Чекисты совместно с березовскими коммунистами-добровольцами сломили ожесточенное сопротивление мятежников. В бою погибли сотрудники опергруппы ОГПУ Кибардин, Дуркин, Соловьев. Летом состоялся суд над главарями банды и участниками расправы с Астраханцевым и его товарищами. Здоровцев добился, чтобы ханты и ненцы, вовлеченные обманом и угрозами в восстание, были амнистированы. Через три года этот факт гуманизма будет вменен ему в вину, как «попытка сохранения повстанческих кадров».
Декабрь 1934 года. В Ленинграде убит С.М. Киров. Вскоре было принято решение об упразднении области, просуществовавшей около года. Есть ли связь между этими событиями? Нельзя сказать однозначно, документов на этот счет в областных архивах нет. Но после рокового выстрела в Смольном наш край быстро превратился в место ссылки бывших участников различных оппозиций в партии. Начавшиеся репрессии пока ограничивались ссылкой, однако многотысячные демонстрации требовали применения к «врагам народа» крайних мер. Был выдвинут лозунг: «Мы сами защитим своих вождей». Таким образом внедрялись в сознание общественности сомнения в надежности органов безопасности.
Для достоверности «заговора в органах НКВД» Сталин пожертвовал самим Ягодой, которого расстреляли 13 марта 1938 года. Тогда же волна репрессий докатилась до отдаленных областных управлений НКВД.
В июле 1937 года начальник УНКВД по Омской области старший майор госбезопасности (соответствовало званию генерал-майора) Салынь был вызван в Москву и арестован в гостинице «Селект». 26 августа 1938 года его расстреляли.
Эдуард Петрович Салынь в органах ВЧК служил с 1919 года. Возглавлял контрразведывательный отдел и Управление пограничной охраны Ленинградской области. В 1930–1934 годах – Полномочный представитель ОГПУ в Крыму.
В октябре 1937 года арестовали Здоровцева. В обвинительном заключении, предъявленном ему 16 октября 1938 года, указано, что он «совместно с бывшим начальником УНКВД Салынем и другими руководящими работниками Управления (всего 11 человек) создал контрреволюционную организацию, которая, выполняя установки врагов народа – бывших секретарей Омского обкома партии Булатова, Фомина и Слюнкова – и председателя облисполкома Кондратьева, пыталась сохранить от разгрома правых, троцкистов, шпионов и другие контрреволюционные и повстанческие кадры».
Абсурдность обвинений была очевидна. Главной причиной расправы со Здоровцевым и его товарищами послужил их отказ выполнять преступные приказы Ежова. На сей счет в документе отражено следующее: «После прихода к руководству органами НКВД Н.И. Ежова, поставившего перед органами задачу полного разгрома и уничтожения базы контрреволюции, участники контрреволюционной группы, стоявшие во главе УНКВД по Омской области, продолжали ориентировать отделы и периферийные аппараты на старые предательские директивы центра, тем самым дезориентировали и усыпляли бдительность оперативного состава в борьбе с врагами народа».
Здоровцев отверг клеветнические обвинения, несмотря на меры психологического и физического воздействия. Может быть, его, как «своего», следователи пытали вполсилы? Не будем гадать: сохранились заявления Здоровцева.
«...Первые 2-3 дня допрос шел обычным порядком, причем мне следователь Киселев заявил, что ко мне применен конвейер и не выпустят меня из комнаты допросов до тех пор, пока я не признаюсь, что я член к-р организации, правый и т.п. На смену Киселеву явился сотрудник Юрлов, его сменял Симахин и другие. Таким путем они занимались со мной каждый по 6 часов, посадив меня на стул посреди комнаты. Если задремывал, то дежурный следователь подходил ко мне и с силой ударял кулаком по голове, шее, по бокам, кричали в уши по два человека – один в правое, другой в левое... при таком ведении следствия обыкновенно в комнату допроса заходил Саенко, начальник 4-го отдела, и спрашивал: «Ну как, не пишет?». Обращался ко мне, буду ли я писать. Когда я отвечал, что не буду, то он обыкновенно подходил ко мне, обзывал оскорбительными словами, ударял 2-3 раза по шее кулаком и говорил, что вытянут из меня жилы, но добьются от меня показаний, и угрожал, что будут бить еще сильнее...
...На девятые сутки допроса я попросился к бывшему начальнику УНКВД Валухину и ему заявил, что при допросе бьют. Он на это мне ответил, что если я не признаюсь, то будут бить и дальше. Я заявил, что за себя не ручаюсь. На это он мне ответил, что мое дело такое, что он может приказать коменданту отвести меня в подвал и прикончить...
...Таким образом, допрос продолжался весь январь и февраль 1938 года, в марте на допрос не вызывали.
Был вызван на допрос в 2 часа 30 минут в ночь с 4 на 5 апреля 1938 года. Привели в комнату № 26 второго этажа здания УНКВД, в которой принял меня сотрудник Ракита, который сразу же заявил, что со мной долго церемониться не будут. После этих предупреждений он посадил меня на стул, оборвал все пуговицы на гимнастерке и спросил, буду ли я писать, что с меня требуется. Когда я заявил, что этого не напишу, так как этого не было, он подошел ко мне, ударил два раза с размаху ладонью по лбу, велел снять бурки, пальто, посадил меня на угол стула, отодвинул на самый край, велел протянуть ноги... У меня на ногах были носки. После этого он стал каблуками своих сапог оттаптывать мне пальцы ног, ударяя по ним силой сапог. Нестерпимая боль заставила меня кричать, но он мне совал в зубы мою шапку, требуя прекратить крик... Вскоре в комнату зашел Саенко, который спросил Ракиту: «Ну что, не пишет?». Тот ответил, что я толстокожий и писать отказываюсь, тогда Саенко сказал: «Ну, надо бить дальше». Велел мне спустить брюки, положил мое пальто на стол, повалил меня грудью на стол, дал шапку в зубы и завернул мою голову в пальто, а Ракита снял с себя ремень и концом, на котором была пряжка, начал меня пороть, приговаривая: «Фашист, бандит, предатель». После 8 – 10 ударов я не выдержал и, напрягая силы, со стола встал и начал кричать, но они мне совали шапку в зубы, свалили на стол, и Ракита ремнем бил по ляжкам ног, по рукам, по спине, а Саенко бил кулаками по шее. Останавливаясь бить, они спрашивали, буду ли я писать, и когда я отказывался, снова тащили на стол, причем Ракита брал меня под грудки и бил меня по лицу... После 3-4 порок, сбросив пальто на пол и меня на него, Ракита и Саенко стали пинать меня ногами...».
Но Здоровцев так и не признался в предъявленном ему обвинении. Упорство спасло его от расстрела. После смены караула на Лубянке с Ежова на Берию Сталин распорядился выпустить из тюрем немногих уцелевших чекистов-дзержинцев. 20 июня 1939 года дело на Здоровцева прекратили за отсутствием состава преступления. С вещами и документами, изъятыми у него при аресте, он получил знаки «Почетного чекиста» с номерами 251 и 621. Однако после пыток его здоровье было совершенно подорвано, и в 1940 году он умер.
Всего за один год – с 1 августа 1937 по 1 августа 1938 года – из УНКВД по Омской области было уволено 223 работника, в том числе из оперативных отделов 34 человека и 11 из них арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности. Выступив против нарушений законности, они в полной мере разделили участь тех сибиряков, кого хотели защитить от политического террора.
Рапорт
Зам. начальника управления НКВД по Омской области
майору госбезопасности товарищу Здоровцеву (г. Омск)
Я чувствую, что темпы следствия в аппарате Тобольского окротдела НКВД низки, т.к. успех определяется количеством законченных дел и переданных на «тройку», а мы передали только единицы. Какие причины мешают развернуть как полагается следствие и поднять его на должную высоту? Таких причин, по-моему, две:
а) расхлябанность аппарата, падение трудовой дисциплины и отсутствие ответственности за порученное дело;
б) проведенная операция по изъятию контрреволюционного элемента по первой категории проводилась без всякой подработки, и значительное количество людей взято без всяких материалов, даже без предварительных учетных данных.
Во время хода изъятия люди арестовывались, садились в следственную тюрьму без всякого учета и не закреплялись за определенными работниками, в результате чего к моему приезду и вступлению в должность начальника окротдела работники не знали точного количества арестованных, и не было уверенности, все ли люди, посаженные в тюрьму, сидят правильно, и нет ли таких, которых завтра придется освобождать.
На 13 августа аппарат окротдела и аппарат района к следствию еще не приступали, а продолжали еще подбирать остатки по 1-й категории... Надо было навести порядок с арестованными, разобраться, кто за что арестован, и начать следствие, поэтому я буквально в течение 3-х дней сидел, просматривая материалы, и определял, что куда.
Выяснилась неотрадная картина, многие арестованные сидят в тюрьме, а на них нет никаких материалов, абсолютное большинство арестованных не было допрошено, материалы, добытые во время обысков, не концентрировались в определенных руках, и сейчас не найдешь значительного количества паспортов и др. материалов, нужных для следствия.
Арестовано до 10 специалистов без санкции прокурора. До 15 человек арестовано без материалов и без проверки, кто они такие. Сейчас все привел в порядок. Весь аппарат посажен на следствие...
Сейчас я принял такое решение – весь наиболее квалифицированный аппарат определил на дела, которые представляют определенную ценность с точки зрения выводов на организованную деятельность и вскрытие контрреволюционных организаций, а весь остальной аппарат посадил на дела, которые нужно оформить для «тройки», чтобы скорее от них освободиться.
Моя единственная просьба к Вам – отгрузить легковую машину для Тобольского окротдела. Сейчас требуется живая связь с районами, и без подталкивания их на месте, этого я сделать не могу, так как имеющаяся в окротделе одна грузовая машина все время занята перевозкой арестованных.
3 августа 1937 года.
г. Тобольск
Начальник Тобольского окротдела УНКВД
по Омской области, ст. лейтенант ГБ (Тарасов)