ВЛАДИМИР БОГОМЯКОВ
Я ЗАПУЩУ ВАС В НЕБЕСА
ТРИСТА СТИХОВ С УДИВИТЕЛЬНЫМИ
КОММЕНТАРИЯМИ
Газетная подруженька
Она холодными губами
К нему суется в суп грибной,
Когда холодными ногами
Она идет к себе домой.
Она гадает на вагонах,
На седовласых и ментах.
А он живет себе в погонах
И в нем живут тоска и страх.
Она по небесам читает,
Она по Библии живет.
А он в глазу зрачком болтает
И в полдень три семерки пьет.
Но газетная подруженька,
Но газетная разлучница,
Но газетная тварь документная,
Но какая-то погань бумажная,
Но какая-то пресса продажная
Их разлучила навек.
В. Богомяков: Теперь уж и не вспомнить, кто же, собственно говоря, такая эта газетная подруженька. Корреспондентка? Почтальон? Но стихотворение, по моему мнению, весьма горбатенькое и красивое. А 1986 год — это был удивительный год. Была кампания против пьянства и алкоголизма. В винные магазины стояли огромные очереди. Их занимали с самого утра. Стояли минимум часов по шесть-восемь. Бутылка водки стоила по тем деньгам около 10 рублей. На экран ТВ выпустили «Аквариум». Вознесенский сказал о них в «Огоньке», что это звуковые дети Заболоцкого. Вознесенский тем и интересен, что нет-нет да и ляпнет что-нибудь совсем уж странное. В то время я якшался со всякими гуру, йогами и подобной публикой. Сейчас мне стыдно, когда об этом вспоминаю. Такое уж было время: один Кундалини поднимал, другой в буддийском монастыре жил, третий астрологический код Москвы составлял. Три семерки в стихотворении это, конечно, знаменитый портвейн «777». Когда я в 1970-е годы учился в Тюменском университете, то пили в основном портвейны, червивки, бормотушки, шмурдяки. Уже курсу к четвертому произошло общее отравление организма всей этой дрянью, и портвейна я уже не мог сделать ни глотка — этот глоток сразу выливался назад. Поэтому пришлось перейти на другие алкогольные напитки, которые я и пил с успехом до 1994 года. А в 1994 году здоровье стало покидать, и пить я вообще завязал. Так с тех пор и не пью. И, что удивительно, совсем не хочется. Видимо, организм коренным образом перестроился. Очень сильно повлияла церковная жизнь — исчезла эта нескончаемая внутренняя суета, заставлявшая постоянно накатывать.
Мне говорили, что когда брошу пить, может появиться злоба на пьяниц и алкоголиков: мол, они пьют, а мне нельзя. Но никакой злобы не появилось. Теперь, когда при мне пьют и курят, возникает только чувство тягостного недоумения, словно бы люди, скажем, сидели и методично лупили себя по пальцам молотком. «Эх, дураки!» — думаешь, но на самих людей вовсе не сердишься. Я думаю, — у всех бывает по-разному. Есть у меня такой университетский друг, богатый и преуспевающий предприниматель Петр Журавков. Он не пьет лет уже 16. Но было время и пил он так, что хоть святых выноси. Потом перестал, но долгое время ему нравилось смотреть, как пьют другие. Сам раскраснеется, глаза блестят… А потом как-то постепенно успокоился. После того, как я бросил пить, я понял очень важные вещи о своем организме и о человеке вообще. Очевидно, что человек не может жить без различных удовольствий. В качестве удовольствий может выступать все, что угодно: нюханье клея, прогулки, чтенье, музыка, беседы и проч. В XXI и XXII веке люди придумают какие-то немыслимые и труднопредставимые для нас удовольствия: засовывание пальцев в маленькие отверстия, максимально быстрое (на пределе) шевеление пальцами, сознательное затягивание мочеиспускания (для получения потом максимального удовольствия) и т. д. Человек не может и не должен отказаться от удовольствий вообще, но он может их сознательно регулировать. В античном мире это прекрасно понимал Эпикур. Вот тут начинается самое интересное. В человеке присутствует некая глубинная внутренняя тупость, которая может принять за наслаждение все что угодно. Я могу сказать: для меня самое приятное — стоять на одной ноге и это, действительно, будет так. Или: нет ничего прекраснее, чем съедать перед сном один кусочек шоколада. Или: я — киноман и жизнь моя будет максимально наполнена смыслом, когда я ежедневно буду просматривать какой-нибудь киношедевр и писать о нем свое суждение. Главное — сказать очень серьезно и внушительно. И наоборот. Я могу вычеркивать какие-то наслаждения из своей жизни. Не пить водку очень просто — надо перестать получать от этого удовольствие. Сказать себе: посмотри на этого пьяного дурня. На его налитые кровью носорожьи глазки, на эту вонь, которая от него исходит, на его одутловатую рожу, на его пальцы, которые ходуном ходят. Сказать себе: что хорошего, когда голова твоя наполнена пьяной мутью и мозги еле-еле шевелятся? Гораздо интереснее все видеть, слышать, все тонко чувствовать, быть светлым и чистым, быть спокойным. И как только ты себе это достаточно серьезно скажешь, так оно все и будет.
2000 г.