[image]
Анна Неркаги
ПЕСНЬ ТВОРЦУ
ОБ АВТОРЕ
Книга притчей Анны Неркаги
После семнадцати лет молчания Анна Неркаги написала новую книгу. Она называется «Мудрые изречения ненецкого народа». Издана книга в Салехарде тиражом в тридцать экземпляров. Это тихое и вроде бы локальное событие (Лаборовая — Салехард — Тюмень) в действительности является сверхважным и «на кочевой дороге Жизни» самой Анны Неркаги, и в судьбе ненецкого народа, и в новейшей истории русской литературы.
Родившись в горах Полярного Урала, писателем Анна Неркаги стала в Тюмени. В 1976 году в журнале «Урал» с предисловием-благословением Константина Лагунова была напечатана её первая повесть «Анико из рода Ного». После неё появляются «Илир» (1979), «Белый ягель» (1995) и, наконец, «Молчащий» (1996). Перечитывая сегодня «Молчащего», понимаешь, что это книга итогов и после неё писателю почти невозможно взяться за перо. Ясно также, что в повести этой пророчески предсказано молчание самого автора, для которого искусство жизни на долгих семнадцать лет стало важнее сочинения книг.
Молчание писателя всегда оглушительно, это тайна, предельная его форма — сжигание автором собственных книг. Почти полвека молчал Дж. Д. Сэлинджер, более двух десятилетий — Саша Соколов. Молчание писателя Анны Неркаги стало воскрешением (именно так!) важнейшей и, казалось, окончательно утраченной традиции отечественной культуры, которую после Андрея Синявского принято называть преодолением литературы — выходом художника за пределы литературы в сферу жизни и религии. В сущности, это бунт писателя против литературы, ибо она, вопреки ожиданиям, не спасает человека, не улучшает жизнь. Бунт оборачивается молчанием писателя, творчество жизни становится для него важнее написания книг. Такой кризис пережили в своё время Гоголь, Толстой, Достоевский, Леонтьев, Розанов, Пришвин, Шаламов. На рубеже XX–XXI веков его проживала, восстанавливая идентичность отечественной литературы, Анна Неркаги.
Появление книги «Мудрые изречения ненецкого народа» свидетельствует о том, что творческий кризис Анны Неркаги закончился, бунт и молчание ушли в прошлое, она вернулась в литературу. Важно подчеркнуть, что годы после «Молчащего» она называет целебными. «Безнадёжно больная душой, я вылечилась», — пишет она об этом времени. Факт этот свидетельствует о том, что Анна Неркаги идёт «типичным», но сегодня почти забытым, путём русского писателя, для которого сочинение книг — лишь момент самосозидания и искусства жизни.
За годы молчания на родной земле, в Байдарацкой тундре, Анна Неркаги создала школу для ненецких детей, ставшую теперь новым словом (и делом!) в так называемой этнопедагогике. Книга «Мудрые изречения ненецкого народа» и издана в рамках проекта «Кочевое образование» для «Школы Анны Неркаги», хотя значение её неизмеримо больше.
Книга выросла изнутри самой жизни Анны Неркаги и её народа как её, жизни, осмысление, а главное — способ сохранения и продолжения, то есть миро-творения. Именно так понимали литературу в России последние три века, когда писатель занял в обществе место учителя, подвижника, пророка и — мученика. Об этом писал, например, Владимир Соловьёв в статье «Общий смысл искусства» (1890), утверждая, что задача искусства — «претворять неидеальную действительность в идеальную».
Новая книга Анны Неркаги самым тесным образом связана с книгами предшествующими и прежде всего с «Молчащим». Но есть все основания говорить о том, что перед нами — другая, новая Анна Неркаги, а литература, которую она сейчас создаёт, больше чем литература.
В «Молчащем» достигает апогея эстетика зла Анны Неркаги. Её можно назвать подлинным мастером воссоздания зла в его бесчисленных ликах: зла социального, внутреннего злого начала в человеке, страдания злого человека, наконец, торжества апокалиптической «исступлённой злобы» и «кромешной тьмы». Литература XX века заворожена «цветами зла», но по масштабам изображения красоты и власти зла в «Молчащем» Анне Неркаги трудно найти соперников. Не случайно спорит она с Достоевским, заявляя: «Дурак и глупец тот, кто сказал, что красота спасёт мир. Красота зальёт мир яростью дьявола».
Впрочем, «Молчащий» ещё долго, видимо, будет вызывать споры. Неясно, в принципе, произведение ли это художника или духовидца, визионера? Не случайно посвящено оно памяти убиенного Даниила Андреева с его «Розой Мира». Очевидно также, что обращено оно к человеку, способному не только постичь «ярость дьявола», но и расслышать молчание и зов Бога. «Молчащий» — свидетельство особого духовного зрения Анны Неркаги, которому открывается не только «сама Тьма», но и Живой огонь, сияние неба, «лестница света», «невидимые блистающие крылья человека» и «нездешняя красота».
В книге «Мудрые изречения ненецкого народа» тема власти зла не исчезает, но уходит в глубины текста, торжествуют же в нём иные начала: творчество жизни, миро-творчество и миро-творение, которым Анну Неркаги научила жизнь в тундре.
Книга представляет собой, как сказано в подзаголовке, «собрание мудрых мыслей, советов, правил и предостережений на кочевой дороге Жизни». В основе строения книги, как это было у Данте в «Божественной комедии», — символика цифры «3» в её мифологическом («3» — символ мира в его самозавершенности) и христианском («Божественная Троица») смыслах. В книге 3 части и 92 текста, каждый из которых своего рода притча, также построенная по принципу троичности. Она содержит в себе «мудрую мысль» (афоризм, поговорку, устойчивое словесное выражение и т. п.) на ненецком языке, её перевод на русский и короткий текст-интерпретацию. Первые две части включают в себя по 30 притч, третья — 31 притчу, притчей также является текст «Вместо эпилога». В структуру произведения входит также «Предисловие Анны Неркаги». Всего в книге, таким образом, 93 части. Архитектонику её можно признать совершённой, она полна смысла: само создание этой книги есть миро-творение: устройство и обустройство ненецкого космоса, православного мира, наконец, нашей общей вселенной человеческого духа.
Помимо цифры «3», для понимания строения и смысла произведения важна ещё цифра «7». О своём отношении к этой цифре Анна Неркаги пишет: «При слове семь сердце моё бьётся сильнее и чаще. Тайна семёрки меня волнует…». В книге «Мудрые изречения ненецкого народа» «любовь к семёрке» Анны Неркаги проявилась в том, что книга эта есть не что иное, как семикнижие:
1. Книга притчей.
2. Священная книга ненцев.
3. Книга бытия (книга ненецкого космоса).
4. Книга апостасийного времени.
5. Учебник ненецкого языка.
6. Ненецкая педагогика.
7. Автобиография Анны Неркаги.
Эти книги — внутренние пространства, круги смыслов (в цифровой символике «3» соотносится именно с фигурой круга), которые включает в себя произведение. Объяснить их существование могут, пожалуй, только слова из «Божественной комедии» Данте о том, как герою открылся Божественный свет:
Я увидал, объят Высоким Светом
И в ясную глубинность погружён,
Три равноемких круга, разных цветом.
Один другим, казалось, отражён,
<…>
А третий — пламень, и от них рождён.
(перевод с итал. М. Лозинского)
Книга притчей Анны Неркаги — часть традиции так называемой литературы мудрости, характерной для многих древних народов. Известны, например, «Наставления визиря Пта-Хотепа» (ок. 2450 г. до Р.Х.), «Наставления Амен-ем Хета» (ок. 2000 г. до Р.Х.), «Слово Ахикара» (ок. 700–400 гг. до Р.Х.) и многие другие. «Послушай, сын мой», — так обычно обращались к читателям их авторы, собираясь передать людям сокровища народной мудрости. Вершиной этой литературы является, как известно, «Книга притчей Соломоновых», «Божья книга вразумления», входящая в состав «Библии».
Книга притчей Анны Неркаги начинается так же, как и «Книга притчей Соломоновых», — с мысли о том, что «Начало мудрости — страх Господень» (Прит. 1, 7). В Предисловии Анна Неркаги пишет о «Страхе перед Словом, ибо оно принадлежит Богу… Слово — оно Бог», а мудрые изречения ненецкого народа для неё — «милые, разумные, добрые дети Слова Божьего». Как и в «Книге притчей Соломоновых», у Анны Неркаги мудрость человеческая начинается с осмысления человеком своего отношения к Богу.
У ненцев, как известно, есть священные предания и священные места, теперь, с выходом в свет книги «Мудрые изречения ненецкого народа», у них появилась своя Священная книга, включающая в себя, кроме того, сокровища ненецкого языка и ненецкой педагогики. Частью Священной книги ненцев, точнее её началом, является, безусловно, Книга бытия, пронизанная радостью Творца, провозглашающего при виде своего творения «И это хорошо», и радостью человека, прозревающего Творца в творении.
Космос ненецкой жизни предстаёт у Анны Неркаги как рай. «Образ жизни ненцев только несведущему человеку кажется адом из-за своей тяжести, отдалённости от мира, холода, иногда голода. На самом деле это образ свободной жизни и напоминает собой отдалённый рай», — пишет она. О её родной тундре читаем в книге: здесь всё: «олени, люди, их огни живут невидимой общей жизнью».
Свою родную землю Анна Неркаги считает священной и верит, что ей уготовано великое будущее: «Во втором пришествии Господь ступит своей ногой не везде, не вся земля опоганенная будет в состоянии принять стопы Господа Иисуса Христа». С её точки зрения, «некоторые места, особенно северные, будут удостоены чести принять стопы Спасителя».
«В ненецкой жизни, — утверждает Анна Неркаги, — есть что-то от монашества. Тут нет никаких излишеств, хорошо поработал, сильно устал, немного поел, а на душе хорошо». Книга «Мудрые изречения ненецкого народа» — это апология труда, точнее, умения ненцев «простой бытовой труд превратить в непрерывное творческое рвение», которое есть не что иное, как миро-творение.
Самые трогательные слова писателя — о братьях ненцев, оленях и собаках. «Старые люди, старые собаки, старые олени в ненецкой жизни становятся как бы святыми ещё при жизни. Старые олени в последние дни жили в ранге людей», — пишет, например, она.
На фоне совершённого космоса ненецкой жизни страшным диссонансом звучит грозный вопрос писательницы из первой притчи: «Кто убил мой народ?». Священная книга ненцев, созданная Анной Неркаги, включает в себя не только Книгу бытия с её радостью о мире и Творце, но и пророчество о конце мира, Апокалипсис. Он начинается с оценки нашего века как «века Сатаны», «позорного века». В книге — длинный список страшных обвинений этому веку, главное из которых — апостасия, отступничество человека от Бога. Наше время для Анны Неркаги — апостасийное. «Человечество — это огромная, оскотиневшая, оскопившаяся и осатаневшая семья», — пишет она о своих современниках.
Одно из обвинений связано с тем, что олени, братья ненцев по жизни, перестали быть им друзьями, стали предметом утоления жажды приобретательства и безжалостно, тысячами, уничтожаются. «Голубые слёзы оленей, как драгоценные алмазы, собраны у Господа на ладони», — пишет Анна Неркаги о подло убиенных оленях, души которых вопиют к Богу.
Однако какие бы страшные обвинения своему народу Анна Неркаги ни предъявляла, она всегда занимает позицию его адвоката. Люди привыкли осуждать других, и у них всего лишь один адвокат, и тот распятый, плачущий и говорящий: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят, — пишет она, утверждая: — Если бы я не стала писателем и учителем, стала бы адвокатом. За гробом я обязательно стану адвокатом».
И ещё после смерти Анна Неркаги хотела бы каждое утро зажигать огонь в своём нездешнем чуме, «быть утренней мамой», жизнь которой, а значит, и жизнь её близких, начинается с огня, ибо один из главных заветов ненцев — не погасить огонь — в собственной душе, в своём чуме, огонь своего рода и своего народа.
У Анны Неркаги есть ещё одна надежда, точнее «великое, невыносимо радостное утешение» для себя и своего народа: за Апокалипсисом следует Апокатастасис, Воскресение. Она пишет об этом: «Радостно вздохнём, освободим стеснённые груди. Обретём обветшавшие крылья и вслед за своим Освободителем вернёмся в Отчий дом. К Отцу».
Хочется надеяться, что новую книгу Анны Неркаги переиздадут большим тиражом и, возможно, с другим заглавием, ибо это не раскрывает всей её глубины. В ней — сокровища мудрости ненецкого народа, отражённые в зеркале Лика Христова. В ней — судьба писателя Анны Неркаги и её путь от литературы к молчанию и вновь к литературе, которая преображает и творит жизнь и потому — больше литературы. Наконец, книга — свидетельство того, что та русская литература, которая в последние десятилетия присягнула Мамоне и энтертейменту, преодолена и прощена благодаря подвижничеству Анны Неркаги.
Новую книгу Анны Неркаги читать сложно, её невозможно читать быстро, «по диагонали». Она из тех книг, которые сопровождают человека на протяжении всей жизни.
Радуйтесь. У вас может появиться книга Вашей жизни.
Наталья Дворцова доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой издательского дела и редактирования ТюмГУ
Анна Неркаги
ПЕСНЬ ТВОРЦУ
ОБ АВТОРЕ
Книга притчей Анны Неркаги
После семнадцати лет молчания Анна Неркаги написала новую книгу. Она называется «Мудрые изречения ненецкого народа». Издана книга в Салехарде тиражом в тридцать экземпляров. Это тихое и вроде бы локальное событие (Лаборовая — Салехард — Тюмень) в действительности является сверхважным и «на кочевой дороге Жизни» самой Анны Неркаги, и в судьбе ненецкого народа, и в новейшей истории русской литературы.
Родившись в горах Полярного Урала, писателем Анна Неркаги стала в Тюмени. В 1976 году в журнале «Урал» с предисловием-благословением Константина Лагунова была напечатана её первая повесть «Анико из рода Ного». После неё появляются «Илир» (1979), «Белый ягель» (1995) и, наконец, «Молчащий» (1996). Перечитывая сегодня «Молчащего», понимаешь, что это книга итогов и после неё писателю почти невозможно взяться за перо. Ясно также, что в повести этой пророчески предсказано молчание самого автора, для которого искусство жизни на долгих семнадцать лет стало важнее сочинения книг.
Молчание писателя всегда оглушительно, это тайна, предельная его форма — сжигание автором собственных книг. Почти полвека молчал Дж. Д. Сэлинджер, более двух десятилетий — Саша Соколов. Молчание писателя Анны Неркаги стало воскрешением (именно так!) важнейшей и, казалось, окончательно утраченной традиции отечественной культуры, которую после Андрея Синявского принято называть преодолением литературы — выходом художника за пределы литературы в сферу жизни и религии. В сущности, это бунт писателя против литературы, ибо она, вопреки ожиданиям, не спасает человека, не улучшает жизнь. Бунт оборачивается молчанием писателя, творчество жизни становится для него важнее написания книг. Такой кризис пережили в своё время Гоголь, Толстой, Достоевский, Леонтьев, Розанов, Пришвин, Шаламов. На рубеже XX–XXI веков его проживала, восстанавливая идентичность отечественной литературы, Анна Неркаги.
Появление книги «Мудрые изречения ненецкого народа» свидетельствует о том, что творческий кризис Анны Неркаги закончился, бунт и молчание ушли в прошлое, она вернулась в литературу. Важно подчеркнуть, что годы после «Молчащего» она называет целебными. «Безнадёжно больная душой, я вылечилась», — пишет она об этом времени. Факт этот свидетельствует о том, что Анна Неркаги идёт «типичным», но сегодня почти забытым, путём русского писателя, для которого сочинение книг — лишь момент самосозидания и искусства жизни.
За годы молчания на родной земле, в Байдарацкой тундре, Анна Неркаги создала школу для ненецких детей, ставшую теперь новым словом (и делом!) в так называемой этнопедагогике. Книга «Мудрые изречения ненецкого народа» и издана в рамках проекта «Кочевое образование» для «Школы Анны Неркаги», хотя значение её неизмеримо больше.
Книга выросла изнутри самой жизни Анны Неркаги и её народа как её, жизни, осмысление, а главное — способ сохранения и продолжения, то есть миро-творения. Именно так понимали литературу в России последние три века, когда писатель занял в обществе место учителя, подвижника, пророка и — мученика. Об этом писал, например, Владимир Соловьёв в статье «Общий смысл искусства» (1890), утверждая, что задача искусства — «претворять неидеальную действительность в идеальную».
Новая книга Анны Неркаги самым тесным образом связана с книгами предшествующими и прежде всего с «Молчащим». Но есть все основания говорить о том, что перед нами — другая, новая Анна Неркаги, а литература, которую она сейчас создаёт, больше чем литература.
В «Молчащем» достигает апогея эстетика зла Анны Неркаги. Её можно назвать подлинным мастером воссоздания зла в его бесчисленных ликах: зла социального, внутреннего злого начала в человеке, страдания злого человека, наконец, торжества апокалиптической «исступлённой злобы» и «кромешной тьмы». Литература XX века заворожена «цветами зла», но по масштабам изображения красоты и власти зла в «Молчащем» Анне Неркаги трудно найти соперников. Не случайно спорит она с Достоевским, заявляя: «Дурак и глупец тот, кто сказал, что красота спасёт мир. Красота зальёт мир яростью дьявола».
Впрочем, «Молчащий» ещё долго, видимо, будет вызывать споры. Неясно, в принципе, произведение ли это художника или духовидца, визионера? Не случайно посвящено оно памяти убиенного Даниила Андреева с его «Розой Мира». Очевидно также, что обращено оно к человеку, способному не только постичь «ярость дьявола», но и расслышать молчание и зов Бога. «Молчащий» — свидетельство особого духовного зрения Анны Неркаги, которому открывается не только «сама Тьма», но и Живой огонь, сияние неба, «лестница света», «невидимые блистающие крылья человека» и «нездешняя красота».
В книге «Мудрые изречения ненецкого народа» тема власти зла не исчезает, но уходит в глубины текста, торжествуют же в нём иные начала: творчество жизни, миро-творчество и миро-творение, которым Анну Неркаги научила жизнь в тундре.
Книга представляет собой, как сказано в подзаголовке, «собрание мудрых мыслей, советов, правил и предостережений на кочевой дороге Жизни». В основе строения книги, как это было у Данте в «Божественной комедии», — символика цифры «3» в её мифологическом («3» — символ мира в его самозавершенности) и христианском («Божественная Троица») смыслах. В книге 3 части и 92 текста, каждый из которых своего рода притча, также построенная по принципу троичности. Она содержит в себе «мудрую мысль» (афоризм, поговорку, устойчивое словесное выражение и т. п.) на ненецком языке, её перевод на русский и короткий текст-интерпретацию. Первые две части включают в себя по 30 притч, третья — 31 притчу, притчей также является текст «Вместо эпилога». В структуру произведения входит также «Предисловие Анны Неркаги». Всего в книге, таким образом, 93 части. Архитектонику её можно признать совершённой, она полна смысла: само создание этой книги есть миро-творение: устройство и обустройство ненецкого космоса, православного мира, наконец, нашей общей вселенной человеческого духа.
Помимо цифры «3», для понимания строения и смысла произведения важна ещё цифра «7». О своём отношении к этой цифре Анна Неркаги пишет: «При слове семь сердце моё бьётся сильнее и чаще. Тайна семёрки меня волнует…». В книге «Мудрые изречения ненецкого народа» «любовь к семёрке» Анны Неркаги проявилась в том, что книга эта есть не что иное, как семикнижие:
1. Книга притчей.
2. Священная книга ненцев.
3. Книга бытия (книга ненецкого космоса).
4. Книга апостасийного времени.
5. Учебник ненецкого языка.
6. Ненецкая педагогика.
7. Автобиография Анны Неркаги.
Эти книги — внутренние пространства, круги смыслов (в цифровой символике «3» соотносится именно с фигурой круга), которые включает в себя произведение. Объяснить их существование могут, пожалуй, только слова из «Божественной комедии» Данте о том, как герою открылся Божественный свет:
Я увидал, объят Высоким Светом
И в ясную глубинность погружён,
Три равноемких круга, разных цветом.
Один другим, казалось, отражён,
<…>
А третий — пламень, и от них рождён.
(перевод с итал. М. Лозинского)
Книга притчей Анны Неркаги — часть традиции так называемой литературы мудрости, характерной для многих древних народов. Известны, например, «Наставления визиря Пта-Хотепа» (ок. 2450 г. до Р.Х.), «Наставления Амен-ем Хета» (ок. 2000 г. до Р.Х.), «Слово Ахикара» (ок. 700–400 гг. до Р.Х.) и многие другие. «Послушай, сын мой», — так обычно обращались к читателям их авторы, собираясь передать людям сокровища народной мудрости. Вершиной этой литературы является, как известно, «Книга притчей Соломоновых», «Божья книга вразумления», входящая в состав «Библии».
Книга притчей Анны Неркаги начинается так же, как и «Книга притчей Соломоновых», — с мысли о том, что «Начало мудрости — страх Господень» (Прит. 1, 7). В Предисловии Анна Неркаги пишет о «Страхе перед Словом, ибо оно принадлежит Богу… Слово — оно Бог», а мудрые изречения ненецкого народа для неё — «милые, разумные, добрые дети Слова Божьего». Как и в «Книге притчей Соломоновых», у Анны Неркаги мудрость человеческая начинается с осмысления человеком своего отношения к Богу.
У ненцев, как известно, есть священные предания и священные места, теперь, с выходом в свет книги «Мудрые изречения ненецкого народа», у них появилась своя Священная книга, включающая в себя, кроме того, сокровища ненецкого языка и ненецкой педагогики. Частью Священной книги ненцев, точнее её началом, является, безусловно, Книга бытия, пронизанная радостью Творца, провозглашающего при виде своего творения «И это хорошо», и радостью человека, прозревающего Творца в творении.
Космос ненецкой жизни предстаёт у Анны Неркаги как рай. «Образ жизни ненцев только несведущему человеку кажется адом из-за своей тяжести, отдалённости от мира, холода, иногда голода. На самом деле это образ свободной жизни и напоминает собой отдалённый рай», — пишет она. О её родной тундре читаем в книге: здесь всё: «олени, люди, их огни живут невидимой общей жизнью».
Свою родную землю Анна Неркаги считает священной и верит, что ей уготовано великое будущее: «Во втором пришествии Господь ступит своей ногой не везде, не вся земля опоганенная будет в состоянии принять стопы Господа Иисуса Христа». С её точки зрения, «некоторые места, особенно северные, будут удостоены чести принять стопы Спасителя».
«В ненецкой жизни, — утверждает Анна Неркаги, — есть что-то от монашества. Тут нет никаких излишеств, хорошо поработал, сильно устал, немного поел, а на душе хорошо». Книга «Мудрые изречения ненецкого народа» — это апология труда, точнее, умения ненцев «простой бытовой труд превратить в непрерывное творческое рвение», которое есть не что иное, как миро-творение.
Самые трогательные слова писателя — о братьях ненцев, оленях и собаках. «Старые люди, старые собаки, старые олени в ненецкой жизни становятся как бы святыми ещё при жизни. Старые олени в последние дни жили в ранге людей», — пишет, например, она.
На фоне совершённого космоса ненецкой жизни страшным диссонансом звучит грозный вопрос писательницы из первой притчи: «Кто убил мой народ?». Священная книга ненцев, созданная Анной Неркаги, включает в себя не только Книгу бытия с её радостью о мире и Творце, но и пророчество о конце мира, Апокалипсис. Он начинается с оценки нашего века как «века Сатаны», «позорного века». В книге — длинный список страшных обвинений этому веку, главное из которых — апостасия, отступничество человека от Бога. Наше время для Анны Неркаги — апостасийное. «Человечество — это огромная, оскотиневшая, оскопившаяся и осатаневшая семья», — пишет она о своих современниках.
Одно из обвинений связано с тем, что олени, братья ненцев по жизни, перестали быть им друзьями, стали предметом утоления жажды приобретательства и безжалостно, тысячами, уничтожаются. «Голубые слёзы оленей, как драгоценные алмазы, собраны у Господа на ладони», — пишет Анна Неркаги о подло убиенных оленях, души которых вопиют к Богу.
Однако какие бы страшные обвинения своему народу Анна Неркаги ни предъявляла, она всегда занимает позицию его адвоката. Люди привыкли осуждать других, и у них всего лишь один адвокат, и тот распятый, плачущий и говорящий: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят, — пишет она, утверждая: — Если бы я не стала писателем и учителем, стала бы адвокатом. За гробом я обязательно стану адвокатом».
И ещё после смерти Анна Неркаги хотела бы каждое утро зажигать огонь в своём нездешнем чуме, «быть утренней мамой», жизнь которой, а значит, и жизнь её близких, начинается с огня, ибо один из главных заветов ненцев — не погасить огонь — в собственной душе, в своём чуме, огонь своего рода и своего народа.
У Анны Неркаги есть ещё одна надежда, точнее «великое, невыносимо радостное утешение» для себя и своего народа: за Апокалипсисом следует Апокатастасис, Воскресение. Она пишет об этом: «Радостно вздохнём, освободим стеснённые груди. Обретём обветшавшие крылья и вслед за своим Освободителем вернёмся в Отчий дом. К Отцу».
Хочется надеяться, что новую книгу Анны Неркаги переиздадут большим тиражом и, возможно, с другим заглавием, ибо это не раскрывает всей её глубины. В ней — сокровища мудрости ненецкого народа, отражённые в зеркале Лика Христова. В ней — судьба писателя Анны Неркаги и её путь от литературы к молчанию и вновь к литературе, которая преображает и творит жизнь и потому — больше литературы. Наконец, книга — свидетельство того, что та русская литература, которая в последние десятилетия присягнула Мамоне и энтертейменту, преодолена и прощена благодаря подвижничеству Анны Неркаги.
Новую книгу Анны Неркаги читать сложно, её невозможно читать быстро, «по диагонали». Она из тех книг, которые сопровождают человека на протяжении всей жизни.
Радуйтесь. У вас может появиться книга Вашей жизни.
Наталья Дворцова доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой издательского дела и редактирования ТюмГУ