Увеличить запасы высокоценных видов рыб во внутренних водоемах — такова одна из задач, поставленных в «Основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 годы». Развитие озерного рыбоводства в нашей стране особенно заметно в последние годы. Его достижения были отмечены в 1976 году в постановлении ЦК КПСС «Об организаторской работе Тюменского обкома партии по мобилизации производственных коллективов, ученых и специалистов рыбного хозяйства на увеличение в водоемах области запасов промысловых рыб и лучшее их использование».
Автор книги Александр Петрович Мищенко, инженер отдела научно-технической информации зонального института Сибрыбниипроект, делится наблюдениями о профессии озероведов, освещает направление их научных исследований, не закрывая при этом глаза на трудности, связанные с внедрением передового опыта. Характерно, что его герои, молодые озероведы Валерий Мальковский, Игорь Созинов, Михаил Рождественский и другие, умеют бороться с трудностями, отстаивать свою точку зрения и передавать окружающим свою увлеченность наукой и передовым опытом.
Книга о развитии озерного рыбоводства в Тюменской области, передовой опыт хозяйств которой представлен на ВДНХ.


А. П. МИЩЕНКО
ПОДАРИ ОЗЕРАМ ЖИЗНЬ



СТУДЕНЫЙ ПОТОК


В иллюминаторах панорама Тобольска. Самолет разворачивался и брал курс на юг, к озерам Казанского рыбхоза. На борту крылатой машины находился рыбовод предприятия Валерий Мальковский, который вез для «голубой целины» так называемый посадочный материал — миллионы личинок ценной сибирской рыбы пеляди. Этих «пассажиров» постарались устроить по-современному, комфортабельно. Они располагались в своеобразных «купе» — полиэтиленовых мешочках с водой, обогащенной кислородом.
Мальковский следил за тенью самолета, скользящей по земле. Вторые сутки, почти не смыкая глаз, хлопотал Валерий. Ранним утром вылетел он за посадочным материалом с одного из озер. Над землей разливались краски рассвета.
Мальковский окидывал мысленным взором всю ширь Тюменской области. Ему вспомнились картины природы Приобья, величественный и сложный мир лесов, рек и озер. Он видел свисающие с берез нити листьев, рощу корабельного леса на крутом берегу озера. Словно золоченые, горели в лучах солнца струны стволов. Курился над студеной гладью озера туман. Не его одного — тысячи людей всех поколений интересовали таинства жизни обитателей подводного мира. Не эта ли извечная страсть проявилась у создателей сказки о Садко?
…С Валерием Мальковским мы сошлись во время поездки к рыбакам таежной речки Батлымки, которую называют жемчужиной Ханты-Мансийского национального округа.
Прибатлымье — край охотников и рыбаков, богатого устного народного творчества, край пятиструнной балалайки нарсюх, называемой играющим деревом, и национальных гуслей, мелодичного инструмента, изготовляемого из елового корня. Это край извечного промысла, уходящего корнями в седую историю. Как Обь и Иртыш определяли судьбу живших по их берегам людей, так и история этого района складывалась под влиянием Батлымки, которая на протяжении веков была поилицей и кормилицей местного населения. Теперь люди стали хозяевами своей судьбы, своей жизни. Время горя и страданий, патриархальщины и дикости осталось лишь в воспоминаниях стариков. Иные из них захватили еще годы, о которых французский географ Элизе Реклю писал в конце прошлого столетия: «Обь, Енисей, Лена текут, так сказать, вне исторической зоны, за пределами истории». Помнили о «соболиных податях» на детей, об одеждах из рыбьих шкурок, о «рыбных королях» и деревнях с вымирающими от голода и болезней жителями.
В Батлыме мне повезло: попал с рыбаками в этот предзимний рейс, который случается только раз в году. Бригада несколькими бударками доставляла продукты и снаряжение в верховья реки, на зимнюю промысловую стоянку.
В воду летели срываемые ветром рыжие иглы лиственницы. Небо светилось белым, словно толщи туч наливались снегом. Тарахтели моторы, лавировали между меляками лодки. То и дело встречались косяки мальков чебака. Напуганные нашим приближением, поднимались на крыло утки и тяжело шлепались в воду за речными поворотами. Рыбаки то и дело опускали ладони в воду, чтобы осязаемо ощутить зародившуюся в струях Батлымки волну новой жизни. У литой глыбины утеса Красная гора бросали в речку на рыбацкое счастье монеты. На обратном пути бригада забрасывала сети в заводях Берестяной стан, Лорбе, в знаменитом омуте Шкатулка, и лодки доверху были наполнены рыбой. В одну из ночевок, в старом рыбацком домике, сложенном из крепкого, как кость, выдержанного кедра, разговорились рыбаки о своих нуждах.
Говорили, что нужна специальная техника, чтобы напитывать кислородом речку, не дать заморной воде губить рыбу. Нужно выяснить, с каких болот идет «мертвая вода», хватит мириться с таким «равновесием природы», воспроизводить бы рыбные богатства на полную потенциальную силу вод. Заявляли они и о том, что нужно любить природу, смотреть на нее глазами мастера. Обстановка в районе давала повод к этому разговору. В ту пору лесодобытчики завалили сплавным лесом, топляками колыбель стерляди — Пальяновский сор. Узнал я от рыбаков о такой закономерности, подмеченной ими: если пусто в реке — пусто в тайге. Такая арифметика выходит — в пальяновских борах давно уже нет дичи.
Толковали о чудесной силе, о богатых возможностях сибирской природы и приводили такой пример. 200 лет назад монашеский «орден» доказал, что на полуденной стороне Оби, на припойменной равнине, можно растить кедры.
И по сей день растет на благо людям у деревни Соскурт трехкилометровая роща семенного кедра. Человек так же может обогатить край, пополнить его природные запасы ценной рыбой.
Слушал я о проводимой рыбозаводом мелиорации речек, об улучшении условий зимовки косяков рыб, что давало свои плоды, помогало поднять продуктивность вод. Говорили рыбаки о нефтяниках, о мощной технике, поставленной на службу им, о преобразовании некогда глухого края. «Стратегическая» отрасль страны, как гигантская динамо-машина, возбуждала соответствующие времени ток и энергию во всех сферах жизни громадного региона.
Рыбаки предлагали: надо осваивать мелкие притоки рек, омуты, глубинные озера. Углубились в тайгу в верховьях Батлымки километров на 80, это заняло три дня пути. Несколькими перекатами тащили лодки.
В старом хантыйском селении на Батлымке две семьи стариков пенсионеров плели снасти для промысловиков. Все жители таежного «хуторка» перебрались в благоустроенный Батлым, а эти старики не покинули насиженного места, заявив:
— Тут родились, тут и умирать будем.
Мы ночевали у них. Вырубка, где стояло селение, поросла травами, взялась молодой порослью: лес пустоты не любит. Между двумя домами одна торная тропка. Вдоль нее несколько островерхих прутяных ловушек… Глядя на них, один из рыбаков заметил:
— Вот карася мы не умеем ловить, а его у нас в озерах видимо-невидимо. Только спит он зимой, зарывшись в ил. Лишь весной, как попадет в глубины снежная талая вода, вылезает из ила побродить. Как бы научиться брать его со дна?..
— Ну, ловись, рыбка, большая и маленькая, — едва вытянули прутяную ловушку, внутри которой трепетали и бились крутобокие чебаки, красноглазые сороги. Высыпали улов на лед. Сверкала, переливаясь под солнцем, серебряная гора.
…День и ночь, круглый год идет трудная, напряженная работа на тюменском рыбном меридиане. И охватывая его мыслью, Мальковский представлял товарищей по труду, по отрасли, с которыми успел познакомиться в период производственной практики, во время командировок, встреч на совещаниях, семинарах. Он вспоминал их рассказы, видел их в работе.
Как море, разлилась в половодье Обь. Низко плывут рваные облака, пронзительно кричат чайки, река волнуется и катит водяные валы, они с шумом рассыпаются у берега, оставляя на глинистой земле белые хлопья. Один из лучших рыбаков области кавалер ордена Трудового Красного Знамени Николай Андреевич Сязи поправил штормовку, поджал в тонкую полоску губы и посмотрел на Обь:
— Ну, что делать будем? Рыба идет, видишь — чайки крутятся.
Марфа Яковлевна, жена его, спешит к вешалам снимать сети. И ныряет в волнах лодка супругов Сязи, Холодные брызги осыпают лица. Кругом вода, зыбкая и капризная стихия. Николай Андреевич метр за метром сноровисто сбрасывает за борт сеть, которая долго будет плыть по течению, удерживаемая бочонками- куренями. И вот наконец они выбирают с женой из сети упругих серебристых муксунов. Удача! Над Обью засверкало солнце, не стало на волнах белых гребней, вяло колеблется вода. Надолго ли? У северной погоды семь пятниц на неделе…
Широколицый, косая сажень в плечах, Борис Андреевич Лебедев надевает матросскую тельняшку, натягивает водонепроницаемую спецовку и проходит коридором дебаркадера, плавучего благоустроенного общежития, постукивая в двери кают:
— Подъем, рыбаки!
Пора к месту лова. И вот уже стучат моторы бударок на промысле, потянули на воду с берега рыбаки ожерелье белых поплавков. Бригада отлавливает рыбу для заготовки икры, которую отправят в Ханты-Мансийск, в инкубатор предприятия… В небе появился гидросамолет. Он качнул крыльями: прилетел за продукцией…
«Хозяин» Стрежевого песка Долгое Плёсо, Владимир Яковлевич Добрынин, энергично командует техникой и людьми. Движется на стрежень реки катер с баркасом-самометкой, сползает на волны сеть. Начинает свои маневры на берегу, у другого конца невода, у «пятки» его, пятовщик, самый опытный рыбак в бригаде. Добрынин кого-то отчитал, чтобы не сбивали отлаженный ритм замета сети, и, словно извиняясь, проговорил:
— Нервы… Дел невпроворот, как у председателя колхоза.
Шумит река, гудит на тони лебедка, переговариваются люди. Страдная пора у рыбаков Ханты-Мансийского национального округа.
Мальковский думал о людях, для которых профессия рыбодобытчика стала делом жизни.



В КАЗАНСКОМ РЫБХОЗЕ

…Тихая лунная ночь. На стрежне реки бьют серебряные ключи — это играет пелядь, двигаясь косяками на нерест. На таежном озере, в зарослях, по-весеннему гулко бухает хвостами, выбивая икру, карась. Вытащишь его из воды в эту пору — он трепыхается в руках, издает жалостливые скрипы, словно помиловать умоляет.
Долго можно смотреть, как лежит на галечнике в прозрачной воде верховий и роет ямы хвостом горбуша. Найдя по запаху родных рек нерестилища и обессилев от трудного пути, она выметывает икру, охраняет ее от врагов, пока есть еще токи жизни, и умирает.
Мир осторожных щук, любопытных окуней и пугливой плотвы — замираешь от восхищения красотой движения рыбы.
С трепетом следишь, как вскипает пруд, когда со всех концов его, заслышав шлепки весел твоей лодки, несутся на «завтрак», вспарывая воду, карпы. Невольную улыбку вызывает их «чавканье за столом».
Общение с природой находило отзвук в душе практиканта Тобольского рыбопромышленного техникума Валерия Мальковского. Работа на прудах в Башкирии, служба в армии, и вот Мальковский — старший рыбовод Казанского опытно-показательного озерного рыбхоза. Директор, в прошлом связист, был энергичным и таил обиду, расставшись с делом, которое любил. Однако он смирился со своей долей и, как это нередко случается с дилетантами, быстро вошел в курс: много ли науки, мол, нужно, чтоб черпать рыбу. Мальковского встретил неприветливо, словно чувствовал Иван Ефимович угрозу своей спокойной жизни. В первые же дни Кудрявцев дал понять новичку, кто здесь хозяин:
— Мое слово — закон.
Подошла первая рабочая весна Мальковского в Казанке. В один из майских дней, когда на деревьях набухли и готовились лопаться почки, Валерий и вылетел с озера Малое Кабанье на гидросамолете. Глядя в иллюминатор, он угадал в одной из фигурок на земле директора и мысленно возразил ему: «Не бывать по- твоему, Иван Ефимович, станем зарыблять как положено!»
Через два часа он был в лощине под Сузгунской горой, которую, по преданию, назвали так в честь жены хана Кучума — Сузге. Здесь, у Иртыша, разместился инкубационный цех Тобольского рыбозавода.
В главном корпусе струи проточной воды будоражат в аппаратах спелые икринки пеляди. Сквозь нежную оболочку их сверкают перламутром личинки. Одна за другой вырываются они из тесных клеток и скатываются по желобам в ванну. Сотни личинок шныряют в воде, впервые познавая окружающий их мир. Почти пять месяцев суровой сибирской зимы лелеяли их руки людей. Живые существа выросли из икринок, доставленных сюда с дальних таежных рек и озер, где отдаивали их у зрелой рыбы во время нереста. В Тобольск икринки теперь привычно транспортируют самолетами. А было время, когда их возили от предгорий Урала на оленях и лошадях, обкладывали грелками с горячей водой, укутывали в меховые одеяния, не забывая о вентиляционных отверстиях для свежего воздуха. Одно за другим закрывали новаторы «белые пятна» в биологической технологии разведения ценной рыбы, докапывались до тайн природы. Эти победы обретали материальную силу и значимость в сотнях тонн пеляди, добываемой ежегодно на тобольских озерах. Помогая развитию нового направления, тоболяки отправляли молодь в другие города Союза, в рыботоварные хозяйства ГДР, Польши, Чехословакии. На личинках Сузгунского цеха работал и Казанский рыбхоз.
Инкубационный цех. Из высоких окон льются волны света, журчат, как ручьи, проточные воды в желобах. Мальковский хлопочет, у «своих» личинок, пересчитывает их эталонной чашкой, размещает, проверяет систему подачи воды.
— Валерий Владимирович, можно мне навестить родителей? — обращается к нему помощница-рыбовод.
И уходит. А Мальковский даже ночью то и дело бегает к ваннам узнать, как там ведут себя его подопечные.
Под утро что-то испортилось в водоподающей системе. Мальковский поднял тревогу и с дежурными рыбоводами стал аэрировать воду — обогащать ее кислородом, чтобы не задохнулись личинки. В полдень их устроили в полиэтиленовые пакеты, отвезли машинами к самолетам. Крылатая машина взмыла вверх и взяла курс в район Казанки.
…Директор ожидал десанта на озере Большое Сетово. Но Мальковский приводнил самолет на Малом Кабаньем, где вела промысел карасей бригада Тимофея Григорьевича Шиповалова. Мальковский вышел на берег у стана, с наслаждением вдохнул пахнущий дымком костра воздух и объявил рыбакам:
— Начинаем свою посевную.
Но те запротестовали:
— Зачем зарыблять Кабанье? Ничего не получится здесь. Только рыбу губить. Кабанье для карасей, они в любой луже живут.
Мальковский знал уже, что за оказия произошла на Малом Кабаньем. Иван Ефимович Кудрявцев зарыблял его сам и бухнул сюда минувшей весной полтора миллиона личинок, втрое больше предусмотренного нормативами.
— Мало ли что там говорят ученые, — заявлял он тогда в бригаде. — Больше бросишь — больше и выловишь.
Мальковский теперь объяснял людям:
— Норма посадки по кормовой базе рассчитана. А что дала самодеятельность Ивана Ефимовича? Еды не хватало рыбе. На одну порцию хлеба две пелядки — и обе голодные, тощие, заморенные…
В доводах молодого специалиста был смысл. Но сомнения у рыбаков оставались. И Мальковский обратился к одному из них:
— Ты картошку садишь в своем огороде? Садишь. И не валишь ее ведрами на квадратный метр, потому что знаешь: горох соберешь тогда.
Это прозвучало убедительно.
Тимофей Григорьевич Шиповалов чинил в стороне сеть и не принимал участия в разговоре. Он не любил громкие споры, не рубил сплеча, дела в бригаде старался решать добром. Рыбаки тянулись к нему, это настораживало директора, который говорил:
— Тиша у нас, как красная девица. Сядут ему на шею.
Годами накапливал опыт Тимофей Григорьевич, вникал в закономерности поведения рыб, запоминал, где глубины, отмелые места и ямы в озерах. Начали расселять пелядь в районе — за нею следить стал и многое уже знал о рыбе. Перемещается она в водоеме «маршрутами» движения корма — обитателей водных толщ дафний и циклопов; летом держится на ветру и идет на вал, где вода мутная и, стало быть, кормная; осенью любит затишье, собирается в стадо, как птицы в стаю; зимой в ямах с песчаным дном селится. В вечерние, утренние зори и ночью пелядь подходит к берегу, есть у нее свои ритмы и в вертикальных перемещениях. В лунные ясные ночи она затихает и почему-то жмется ко дну. И все это можно учитывать в ежедневной работе на промысле.
Шиповалов из тех людей, что живут делом и говорят только в силу необходимости, — молчун, одним словом. Но уж если скажет — по существу.
Подметили: где Шиповалов — там удача, хорошие уловы. Предприятие числилось в планово-убыточных, хромало на обе ноги, как говорится, хотя сдавало государству более двух тысяч центнеров рыбы в год. Однако Тимофей Григорьевич не сомневался в будущем озерного рыбоводства. На рыбаков с надеждой смотрели руководители областной партийной организации, управления рыбной промышленности, ученые, специалисты — все те, кто двигал вперед и развивал молодую отрасль.
Радовало Тимофея Григорьевича, что умный, грамотный специалист появился у них, с толком работал, а любое дело толком и красно. Мальковский с первого взгляда пришелся ему по душе и не обманул ожиданий, нашел общий язык с сотрудниками института Сибрыбниипроект, которые вели исследования на озерах, копался в научной литературе, советовался с практиками.
Шиповалов закончил, с сетью, подошел к костру, на котором охрипше сипел забытый в пылу разговора чайник. Бригадир бросил в него заварку, оглядел всех:
— Выговорились?
Тронул за рукав рыбовода:
— Перекусишь, Валерий Владимирович?
— Не до того, — кивнул Мальковский в сторону самолета. Летчик маячил рукой: время.
— Счастливо тогда.
Голос у Шиповалова был участливый. Валерий с поплавка еще взглянул на Тимофея Григорьевича. Тот стоял, смотрел в его сторону.
«Опереться на Шиповалова можно, — подумал Мальковский, — надежен». И улыбнулся, глядя на Тимофея. А у того кудри выбились из-под фуражки. Задумчивый взгляд, неторопливые движения — все говорило в нем о спокойствии и несуетности.
В той стороне озера, где едва колыхалась зеркальная гладь, Валерий стоял на поплавке, развязывал полиэтиленовые пакеты, зачерпывал в них воды, выравнивая температурную разницу. После этого он осторожно выпускал личинок пеляди в чистые и прозрачные глуби подальше от берега, где бы не смог забить им жаберки взмученный ил. «Набирайтесь силенок, учитесь убегать от врагов, добывать пищу, — напутствовал он их про себя, — теперь вас никто посторонний не защитит, с ложечки не покормит».
Так он облетел все озера и приземлился, наконец, на Большом Сетово. Тут и попал под горячую руку Кудрявцеву. Мальковский слушал упреки директора, помалкивал — он почувствовал себя вдруг смертельно усталым после этих бесконечно долгих суток. Выбрался на тракт и медленно пошел в Казанку, которая находилась километрах в трех-четырех от озера.
…Пришла и разлилась вешнею водою теплынь. Засветилась листва березы. Высыпали белыми звездами легкие, словно дыхание ребенка, лепестки на яблоньках- кислицах. Распустилась черемуха, и плотные щедрые тучи обложили небо. Так всегда здесь бывает — это у океана, в Обской губе, тронулся лед и двинулись на равнину «возвратные холода». Через недельку уже отпустило, и пришло сибирское лето.
Кудрявцев смотрел на Мальковского косо, считая его ослушником. Валерий же с головой ушел в работу. Надо было улучшать, облагораживать водоемы — эти жилища рыб, и он выезжает укреплять и наращивать дамбы. Поддержание нужного уровня вод было важным делом. Пелядь — хладолюбивая рыба: в засушливые годы, когда озера мелеют и их прожаривает до дна, она перестает расти и едва выживает.
Немало природных невзгод (этот термин ввел в обиход еще В. В. Докучаев) было у сибирских озер, Одной из главных бед являлось колебание уровня водоемов. Усложняли режим их жизни зарастаемость, заморы и другие природные невзгоды, которые один из научных сотрудников Сибрыбниипроекта назвал скупыми рыцарями. Словно бы вцепились в богатства озер скупые рыцари и тешились своей жадностью.
Рыбаки чистили тони, выкашивали камыш. Ночами Мальковский время от времени брал с собой двух-трех человек из бригады и уходил в рейды гонять браконьеров. С местными колхозниками было немного хлопот. Зато из города браконьеры были посноровистей, всегда огрызались, попадались и злобные — такие, что могли и пальнуть из ружья. Но озерная охрана во главе с рыбоводом не давала им спуску.
Пытаясь изучить «характер» каждого водоема, Мальковский, когда закончился ледостав, вел гидрологические наблюдения, следил за кормовой базой озер, за развитием рыб в течение всего периода выращивания. Данные наблюдений заносил в специальный журнал.
Осенью в хозяйстве приступили к отлову пеляди в мелких озерах и перевозке ее в глубокие, где легче было спасать выращенную рыбу в суровую и длинную зиму. Бич западносибирских озер и рек, закованных толстым панцирем льда, — замор. Мальковский заблаговременно стал беспокоиться о подготовке к сезону нескольких аэраторов — сконструированных в Сибрыбниипроекте установок по обогащению воды кислородом.
Летом казанцы вели промысел карася, уловы были мизерными, план не выполнялся. В декабрьские морозы начался отлов пеляди, и за один месяц коллектив перекрыл годовое задание, предприятие вышло в число рентабельных. Про удачу в одночасье узнали в соседних районах, заговорили: лужи-то у нас золотые…
С начала зимнего лова Тимофей Григорьевич Шиповалов организовал у себя санный поезд. К трактору цепляли вагончик, где можно было обогреться и пообедать, прицеп со снастями и льдобурильную установку. Бригада стала маневренной и мобильной. Шиповалов повел дело к тому, чтобы каждый мог заменить напарника на тракторе, льдобуре, лебедке.
Много хлопот доставлял бригаде льдобур, он гремел на тони, распугивал рыбу, был тяжел, пристывал ко льду, срывали его с места и таскали артелью. Натура новатора заставляла Тимофея Григорьевича искать, и он додумался с одним из своих товарищей «обуть» полозья льдобура в полиэтиленовые трубы, какие используют водопроводчики. Теперь установке не страшен стал мокрый снег, к тому же с ней управлялся один человек. В технический поиск включились все рыбаки. Льдобур «осадили», он не стал переворачиваться при транспортировке. Шиповалов с Мальковским написали письмо на завод, где изготовляли льдобурильные установки. Они просили внести изменения в конструкцию и приложили чертежи. Но ответа не последовало.
Бригада применяла теперь более крупные невода, почти вдвое сократилось время на одно притонение. Росли и уловы.
Почти каждый день выезжал на озера рыбовод. Он вместе с промысловиками радовался, глядя на горы добытой рыбы, уложенной на площадках у майн. Пелядки, не схваченные еще морозом, пошевеливали хвостами, бились и сверкали на солнце серебряной чешуей. Кружком стояли рыбаки. Лица их светились радостью. И Мальковский чувствовал, что и его, и Шиповалова, и всех этих неказистых внешне, как соль грубого помола, людей, с их нехитрыми повседневными заботами, объединяет нечто большее, чем эта рыба. Не раз в жаркие летние дни встречался Мальковский с озабоченным взглядом того или иного промысловика, который, посматривая на солнце, говорил:
— Жарит.
Знойные ветры-степняки иссушали озера, угнетали вселенную в них рыбу. Зато воздух, дышавший прохладой, приносил отдохновение душе. Должно быть, чувство это издавна испытывал крестьянин, ожидая, пока не забронзовеют, не нальются янтарным соком хлеба. И дума о хлебе выливается у него в заботу о ближних, заботу о Родине.
Мальковский и Шиповалов сблизились и стали друзьями. Они вместе выезжали почерпнуть опыта у ростовчан. Хозяйства там были технически оснащенней, и поездка навела сибиряков на размышления. Им рисовалось рыбоводное предприятие с интенсивными методами хозяйствования, с мощной питомной базой, с подкормкой озер удобрениями, с электроловильными установками, механическими подъемниками рыбы, с вездеходами и другой необходимой техникой.
В хозяйстве заложили один прудовый питомник. Сооружали его несколько лет, на этом объекте можно было учить, как не надо строить. Медлительность подразделений треста Тюменьрыбстрой оправдывала в какой-то мере лишь бедность технической базы.
На складе хозяйства лежала одна электроловильная установка. Мальковский загорелся желанием испытать ее. Выехали на промысел, но установка вышла из строя. Отправили ее на ремонт в телевизионное ателье в город. Однако и там «электроловилку» не вернули к жизни.
Для такой техники ремонтных мастерских в области не было. В институте Сибрыбниипроект, — а ему отведена роль форпоста рыбохозяйственной науки в Сибири, — робко осваивали новые методы лова, затягивали испытания электрических установок.
К удобрениям только примеривались.
Для загрузки живорыбных машин при перевозке молоди с одного озера на другое использовали обыкновенные ведра. Мальковский сконструировал специальные носилки, и на практике эта новинка воспринималась как благо.
В лютую февральскую стужу, когда жгучий мороз перехватывал на ветру дыхание, Мальковский с Шиповаловым пробили пешней лед на Большом Сетово. В лунке хорошо было видно водяных клопов-кориксов, которые поднимались из глубин. Пойманная рыба была вялою, «полусонною». И без химических анализов стало ясно: начался замор, надо было спасать водоем. Аэратор был уже наготове, его быстро доставили на Большое Сетово. Две недели качал он под лед водовоздушную пульпу, «аварийное» озеро вернули к жизни. Также спасли Полковниково и Чебачье. Аэратор Сибрыбниипроекта оказался эффективным, хотя машина не была близка к совершенству. Шиповалов планировал даже использовать ее при облове озер: пелядь будет концентрироваться у искусственного живуна, тут ее и успевай черпать. Только привези вовремя установку, чтобы рыба не успела погибнуть…
Спустя несколько месяцев, летом, в Казанском рыбхозе радовались новой удаче. Вселенный ранее в водоем биологический мелиоратор — белый амур, как косилка, очищал от зарослей недоступные раньше для облова озера. Эта амурская рыба, которую прозвали «водяной коровой», съедала на килограмм привеса по двадцать — двадцать пять килограммов трав.
На озере Чебачьем исследователи Сибрыбниипроекта заложили опыт по совместному выращиванию пеляди и муксуна, славящегося далеко за пределами
Обь-Иртышского бассейна. Рыбы располагаются в водоемах «по этажам», каждый вид «пасется» в своей экологической нише. Кормовая база казанских озер не ставит под угрозу «мирное сосуществование» пеляди и муксуна, позволяет провести в жизнь «двухэтажную» структуру выращивания. Остаются свободными еще и другие ниши. Такова в общих чертах суть эксперимента. Однако сотрудники института не учли одного обстоятельства. Иван Ефимович, никого не поставив в известность, с ретивостью, достойной лучшего применения, завез в Чебачье карпов из Петропавловской области. Он не удосужился проверить их в соответствующей службе, карпы оказались больными и заразили все озеро. Теперь водоему нужны были только заморы, тотальная гибель всех его обитателей, тогда бы года через два болезнь стихла…
На какое-то время озеро было загублено, и эта беда свела на Чебачьем работников института Сиб- рыбниипроект, Шиповалова с бригадой и Мальковского. Погода была хорошая. В травах звенели кузнечики, высоко в небе играли ласточки и стрижи, но люди были хмурые, говорили мало. Мрачные мысли Мальковского прервал Игорь Созинов, сероглазый парень с короткой, спортивной прической.
— Долгая дума — лишняя скорбь, Валерий. Пожалуй, пора к машине.
Мальковский поднялся. Они брели вдвоем вдоль берега, за ними потянулись и остальные.
Игорь закончил биологический факультет местного пединститута, а потом поступил заочно и в рыбвуз, готовился в аспирантуру. Они понимали друг друга.
И припомнились Валерию Мальковскому слова, найденные в книге исследователя и путешественника Тура Хейердала: «Береги искру жизни. Пока она есть, можно надеяться на огонь…»
Вопреки трудностям и невзгодам предприятие двигалось вперед. В 1973 году было добыто 6417 центнеров рыбы, получено 206 тысяч рублей чистой прибыли. Средняя рыбопродуктивность ранее «диких» озер, где добывали карася и гольяна, выросла более чем в 12–15 раз и составила 130 килограммов ка гектар. Казанское хозяйство полностью окупило себя. О его делах было рассказано на ВДНХ СССР. Мальковского и Кудрявцева по представлению Сибирского управления наградили бронзовыми медалями выставки. А Тимофея Григорьевича Шиповалова — орденом «Знак Почета».
У читателя может возникнуть недоумение. Как же, мол, так, директор в рыбоводстве некомпетентный, а предприятие достигло таких высот. Во-первых, о самом Кудрявцеве. Недостатки недостатками, но хватка организатора, делового человека у него была, — этого у Ивана Ефимовича не отнять. Во-вторых, нельзя забывать, что победы казанцев ковали и тоболяки: выращивание рыбы ведь начинается со сбора икры в отдаленных местах, транспортировки ее на завод, инкубации, а эти сложные процессы были отработаны. И в-третьих, хозяйство находилось под постоянной опекой ученых Сибрыбнии- проекта, они летом и зимой приезжали сюда, вели исследования, приходили к директору с оперативными рекомендациями по тому или иному озеру, и если он даже не соглашался следовать им — доказывали, требовали, «давили» на него через руководителей управления и добивались своего. Главный же рыбовод хозяйства молодой коммунист Валерий Мальковский, образно говоря, был связующим звеном между наукою и бригадами рыбаков, непосредственными участниками дел на озерах. Мальковский осваивал практику искусственного рыборазведения, изучал теорию, став заочником ихтиологического факультета Всесоюзного института пищевой промышленности в Москве. А постигая глубины своего дела, человек порой выходит за рамки его. Читал гораздо больше того, что предусматривалось институтской программой, садился за книгу и всегда находил в ней новое, над чем стоило думать. Он открыл для себя общественного деятеля, ученого и поэта Алексея Капитоновича Гастева и укрепил на стене в конторе лист с его словами: «Мы проводим на работе лучшую часть своей жизни. Нужно же научиться так работать, чтобы работа была легка и чтобы она была постоянной жизненной школой».
В последнее время Валерий почувствовал, что освоился в Казанке. Текущей работы у него стало вроде меньше, однако задумываться надо было о будущем, забот не убавилось. И теперь Мальковский все чаще и чаще стал прогнозировать свое будущее. Он взял отпуск и готовился к экзаменационной сессии.
В те дни Мальковского вызвали в областной центр. Увидев его, начальник управления Петр Николаевич Загваздин завел разговор о делах хозяйства, а потом неожиданно предложил:
— Поедешь в Тобольск?
К ответу Валерий не был готов. Загваздин встал, пристально посмотрел на рыбовода сквозь массивные роговые очки. Потом пружиняще стал выхаживать около стола, озабоченно покусывая губы. Мальковский сопровождал взглядом этого невысокого, седого человека, который когда-то начал работу в Обь-Иртышском бассейне рядовым рыбаком. Мнение Загваздина значило немало. Валерий раздумывал, что же его ожидает на новом месте.
— Предлагаем вам, Валерий, должность директора осетрово-нельмового завода.
— А не рано ли? — подал голос Мальковский.
— Справишься, — решительно заявил ему Загваздин. — Поможем.
Молодой рыбовод не мог и предполагать, в пучину каких событий попадал он с этого дня.
Казанское же хозяйство продолжало свое восхождение. Через год об опыте работы рыбхоза было сделано сообщение участникам Всесоюзного совещания по рыбоводству на внутренних водоемах страны.



НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ ЗАВОДА


…Решив неотложные дела в сельском Совете Абалака, Мальковский направился к Иртышу. У иссеченной временем монастырской стены на крутом берегу задержался и окинул взглядом открытые дали. Через реку змеилась в синих торосах тропинка. В прозрачном холодном воздухе хорошо просматривается низкий противоположный берег: до самого горизонта укрытые кожухом снега луга, разрезанные кое-где тонкими рядками пойменного леса. И среди этого простора — пятачок будущего завода. Движущиеся на белом фоне люди, бульдозеры, очищающие площадку для строительства. Из-за матовых туч выглянуло солнце и высветило искусственно созданные вырастные пруды и отводной канал, по которому тысячи осетрят и других ценных рыб будут уходить в далекое плавание по акватории Обь-Иртышского бассейна.
Пролетело уже полтора месяца с того дня, как Валерий принял предложение начальника управления и вновь приехал в Тюмень. И тут только выяснилось, что предприятия еще нет. Мальковского, оказалось, назначили заместителем директора Тобольского рыбозавода — ему предстояло выполнять функции заказчика по строительству осетрового завода и готовить к вводу первую очередь. Это известие не обескуражило его: не лишне набраться опыта и по строительству. Успокоил Мальковского заместитель Загваздина — Валентин Александрович Хозяинов, заявив, что осетровый отделят потом от Тобольского рыбозавода. Валентин Александрович вызвал к себе Мальковского для «благословения». Они сидели в кабинете и говорили о первоочередных задачах на важной стройке.
Валентин Александрович более двух десятилетий работал на тюменских промыслах, знал Обь-Иртышский бассейн. В управлении Валентин Александрович ведал добычей и рыбоводством. Мальковский уже несколько раз обращался к нему с вопросами по озерным делам, и Хозяинов не отказывал в советах.
В Тобольске Мальковский в первую очередь подобрал себе кадры. Рыбовод Юрий Карпушин, механик Виталий Мещеряков — на них он мог опереться.
В ненастный осенний день со свистящим знобливым ветром Мальковский стоял у корпуса компрессорного цеха и говорил ребятам:
— Крупнейшим в Сибири будет завод! Из тысяч выметанных в нерест икринок до взрослой рыбы доживают единицы. И гибнет не молодь, а икра в основном. До нее охочи не только люди — много гурманов и среди самих рыб. Тут и ерш, и окунь, и налим… Кто же откажется от высококалорийной пищи?.. А мы осетров живыми доставим сюда, запустим в садок — восьмидесятиметровый канал, и пусть там плавают, пока окончательно дозревает икра. Потом хирургическое вмешательство: операцию делаем осетру, достаем икру. Затем процесс инкубации, и — пускаем мальков в специальные вырастные пруды. Здесь и обогащение воды кислородом будет, и подкормка — настоящие детские ясли. Окрепнут осетрята, и пустим на волю их. Плавают пусть в Иртыше и Оби, вырастают, полнят богатства «деликатесного цеха» страны. Надо заставить время работать на нас.
Подмигнул Виталию Мещерякову. Это его, механика, пытался пронять он такой лекцией: Карпушин знал, как разводить осетров.
— Чтоб столько их было в Иртыше и Оби, как раньше, два-три века назад, — снова заговорил Мальковский, — когда на пуд кренделей-сушек можно было выменять пять осетров.
Это было ново и Карпушину, который с удивлением глядел теперь на «шефа». А тот с воодушевлением продолжал «просветительскую» речь:
— Тогда шили рогожу и обувь из осетровой шкуры и варварским «стоповым посолом» превращали осетра в малосъедобные жесткие «ремни». Но потомки, я думаю, не допустят этого… Быстрей выстроить нужно завод. И давать жизнь этому интереснейшему биологическому виду. Чтоб не попал он в Красную книгу исчезающих редких животных и рыб.
Ученые Института биологии внутренних вод Академии наук страны установили способом гидролокации, что осетр ежедневно проходит по 25–30 километров, когда движется в верховья на нерест. Заблудится где на ямах — выпрыгивает из воды, как дельфин, чтоб сориентировать свой путь по берегу или солнцу, вынюхивает запахи родной реки. Реликт, во! Думаю я, что по звездам они ночью «ходят». Высказывают же ученые гипотезу о лососях: ориентируются по звездному небу…
Весело блестели глаза у Карпушина и Мещерякова, которых захватила перспектива завода. Оба они закончили Тобольский рыбопромышленный техникум.
— Завод наш должен выпустить в реки за предстоящее пятилетие до 35–40 миллионов штук молоди, — повторил за Валерия Карпушин.
Еще в Казанке заприметил Валерий Карпушина. Находясь на озерах, практикант-рыбовод не расставался с подводным стетоскопом, который по вычитанному описанию смастерил из бамбуковой палки, стебля тростника и алюминиевой трубки. Приложив ухо к раструбам, он прослушивал июльскую какофонию рыб — цоканье, всплески, ритмичные удары, хрипы.
Светлый, с косинкой в глазах, Мещеряков, представший перед Мальковским в строгом свитере, понравился ему с первого взгляда.
Зимой семьдесят пятого года наметили пуск завода. Однако в работе не обошлось без заторов. Построили линию подачи воды в садки, оборудовали и опробовали насосную станцию, завезли двух живых осетров. Неожиданно перемерзли трубопроводы, и осетры погибли.
Мальковский принял решение: «Готовиться к инкубации икры сиговых рыб». Рабочие под руководством Карпушина и Мещерякова начали отогревать трубы, не покидали объекты до полуночи. Карпушин был незаменим: нужно варить — становился на электросварку;
в котельной отстоит смену, если требует обстановка. Все получалось свободно и просто, без нажима Мальковского. Он только и говорил:
— Пустим завод — отдохнем.
Не всем нравился, однако, изматывающий режим стройки. Но жаловались, как правило, женщины детные, и можно было понять их. Мальковский с друзьями убеждал коллектив, что сейчас просто необходимо работать на пределе.
— Пустим завод — больше будет нам веры, помощи.
И люди проникались мыслями и заботами Валерия
Владимировича, которого давно уже считали директором нового предприятия. Забыл о роли заказчика и сам Мальковский, строительство завода было теперь его собственным, кровным делом. Мальковский начал выбивать технику для своего предприятия.
…Три часа дребезжал вездеход по ухабистой снежной дороге, его бросало из стороны в сторону, как лодку в бурю на разбушевавшемся Иртыше.
Я закутался в шубу и вспоминал встречи с Владимиром Ивановичем Ивановым, в бригаду которого мы ехали, вновь видел бронзовое от ветров и солнца его лицо.
Не раз бывал у него на промыслах. Коммунист Иванов награжден орденом Трудового Красного Знамени. Бригада его выполнила два пятилетних плана, более половины улова — ценная рыба, пелядь, выращенная самими добытчиками. Владимир Иванович — известный в Обь-Иртышском бассейне новатор. Как испытатель, он дал жизнь средствам механизации на стрежевом лове, когда громадным, метров в 600–700, неводом перегораживал реку, осваивал плавучие рыбацкие «станы» — мотоневодники, нашел ключ к облову зарыбленных тобольских озер.
— Четыре метра в секунду — скорость у пеляди, — объяснял он секреты лова. — Никакими орудиями не возьмешь. Шустрая, скоростная рыбешка. Но мы открыли закономерность: спасаясь от замора, пелядь
устремляется в речки. А главные системы тобольских озер соединены протоками. И на них мы начали ставить ловушки-запоры, так называемые котцы. Эффектнее и ученые и проектировщики ничего не дали пока, хотя надо искать, внедрять современное — электролов, свет, звук.
На берегу Большого Карасьего озера несколько построек. Над большим домом алеет флаг, на березе покачивается скворечник. Летом вокруг непроходимые топи и попадают сюда самолетом.
В доме порядок: как и положено в общежитии, аккуратно заправлены постели, на стене свежий вестник штаба социалистического соревнования «Рыбацкая новь», в «красном углу» телевизор. Повар готовит обед, и по комнате плавает запах «тройной» ухи.
Идем с Ивановым на тонь. Солнце лучится неярким светом, но белый до голубизны простор озера слепит глаза, кажется, это горят снега, излучая сияние. Иванов дает свое пояснение:
— Где-то читал однажды, что некоторые художники считают это свойством северных местностей.
Рыбаки щурятся, сверкают литые бока крупных, в большую сковороду, карасей.
— Знатный улов, — с удовольствием отмечает Владимир Иванович.
Кугаевский, заместитель директора по добыче и рыбоводству, проводит вечером собрание промысловиков. Некоторые бригады отставали с выполнением квартального плана, и коллективу Владимира Ивановича надо было подстраховать предприятие.
— Подстрахуем, — заявил от имени рыбаков бригадир. И продолжил: — Хорошо хоть приехал, Владилен Николаевич, а то и забыли дорогу к нам.
— Прижало, — сознался Кугаевский.
— Вот то-то, прижало, — подхватил бригадир и начал изливать наболевшее.
Его дружно поддержали все промысловики.
— Нужно бы советоваться с рыбаками, какие и как водоемы облавливать. Зарыбляем 36 озер, а ловим только в Щучьем и Большом Карасьем. Раньше самоходные льдобуры были в бригадах, а теперь лошадки одни. И кормить их нечем: сено им завезли — на него собака не ложится. Что это за организация производства такая? Нам ведь не авральщики нужны: жми, дави, вкалывай, — а мыслящие руководители, организаторы. Мы — профессионалы и обязаны знать рыбоводство и промысловое дело как свои пять пальцев, управлять им.
Иванов и его товарищи зарыбляли под руководством специалистов озера, проводили водно-мелиоративные работы. Они научились умело добывать то, что вырастили.
Над залитой солнцем искристой смежной равниной мы летели на Ми-4 с председателем Тюменского рыбакколхозсоюза Николаем Рощектаевым и главным инженером Геннадием Тархановым на самое крупное, под восемь тысяч гектаров площадью, угодье колхоза «Красный промысловик» — озеро Андреевское. Завязался любопытнейший разговор. Тарханов рубит ладонями воздух, выкладывая краткие, но емкие мысли:
— «Красный промысловик» — татарский колхоз, инициатор социалистического соревнования наших хозяйств за досрочное выполнение заданий десятой пятилетки. Рыбаки там все молодые, умелые. Испокон веку здесь ловят, от дедов и прадедов передаются любовь к промысловому делу и хватка. За девятую пятилетку колхоз добыл 16 тысяч центнеров пеляди. «Урожайность» каждого гектара Андреевского довели до 80 килограммов. Вокруг Андреевского имеются маленькие, с родниками на дне, озерки, которые «отпочковались» от него торфяниками. Зовут их здесь лайдами. Рыбаки прокопали канавы к ним с главного водоема, и как покроется Андреевское льдом и пелядь, спасаясь от замора, начнет искать «выходы», — открывают заслонки. И пелядь идет на этот созданный в прибрежье живун. Тут ее и отлавливают. Недавно мы отгрузили в адрес колхоза землеройную технику и насосы. Сейчас делаем вокруг Андреевского дополнительно еще и ямы-копанцы метрах в двадцати-тридцати от берега, в которые будем закачивать воду из озера и канальчиками вновь спускать ее, создавая ток. Двойной эффект: обогащение Андреевского кислородом, аэрирование, и ловушки работают… Все эти новшества предложили инженер рыбакколхозсоюза Геннадий Кугаевский и техник лова «Красного промысловика» Раис Ниязов.
К Тарханову подключился Николай Андреевич:
— Три года облавливаем Андреевское через лайды. Не раз просили Сибрыбниипроект помочь нам облагородить надежный и эффективный метод, отшлифовать его. У нас все-таки примитивно поставлено дело. Придумали бы ученые, какое сечение оптимальное дать канальчикам и каналам, какова скорость воды и прочее. Не реагируют пока потому, что уж очень просто все кажется им.
Вечером я был у Кугаевских дома.
Глава семьи устроился на диване, куда пригласил и меня. Хозяйка Людмила Васильевна присела к столу, ей нужно было срочно готовить отчет о работе лаборатории озерного рыбоводства Сибрыбниипроекта, которую она возглавляла здесь.
Сколько добрых слов слышал я о Людмиле Васильевне от работников инкубационного цеха Тобольского рыбозавода. Молодые стремились походить на свою наставницу отношением к делу… Людмила Васильевна в тот вечер показала письмо, которое она собиралась отправить с отчетом директору института. Пояснила:
— Нужно использовать любые пути, чтобы доводить результаты своих исследований, практические рекомендации до всех рыбоводов-производственников. Прошу помочь в издании серии плакатов по инкубации. Тексты я подготовила, готовы уже и рисунки. Это практическое пособие.
Практические вопросы рыбоводства — главная задача лаборатории, нам нужно докапываться до глубинных вопросов. Нужны физиологические и биохимические, на уровне клетки, исследования с молодью рыб, икрой, а мы располагаем приборами, которыми можно лишь взвесить, измерить рыбу, изучить внешнее строение. На «технике» довоенного выпуска еще работаем…
А потом Людмила Васильевна рассказывала о своих коллегах по институту Сибрыбниипроект, которые по-тимирязевски смотрят на знание — как на доверенное им сокровище, составляющее собственность всего народа. И дорожа ею, подвижнически ведут исследования в самых трудных условиях. Стоило ей упомянуть имя Жени Андриенко из Ханты-Мансийска, как мне тотчас вспомнилась недавняя встреча с ним.
Всю зиму до мая проводил Женя на Ямале. И в эти дни, когда над тундрой гудели циклоны, одетый в малицу ихтиолог Андриенко сидел на льдине в фанерном домике. Неторопливым движением брал в прорубленной «ванне» рыбу, исследовал ее.
Женя учился в Астрахани. Несколько раз был на практике в Западной Сибири и на Ямале. И после окончания института стал работать младшим научным сотрудником Обь-Тазовского отделения Сибрыбниипроекта. На Тюменском Севере решил искать он свой «философский камень».
Ихтиолог Андриенко попытался получить ответ на важный научный вопрос: почему мигрирует ряпушка? Что побуждает ее к этому? Мнения на этот счет были разные. Одни утверждали, что рыбу гонит замор, то есть недостаток кислорода в воде, покрытой долгие месяцы льдами. Другие связывали движение ряпушки с «блужданием» границы соленой и пресной воды, где якобы самые лучшие корма. Третьи проводили аналогию с периодическим перемещением оленьих стад по пастбищам.
Проблема захватила молодого ихтиолога.
В своем дневнике, который вел изо дня в день, он писал: «Морозы 40–50 градусов. По неделе вьюжит. Носа не высунешь. Сети проверять ходим по тросу, по колышкам с флажками. День за днем исследую ряпушек…
Дружно, но тесновато живем мы на промысле — двенадцать рыбаков Новопортовского завода и научный сотрудник. Встаем в шесть утра, завтракаем и — за работу… Заканчиваю обследование последней, восьмой тысячи рыб. Подтвердится ли моя догадка — перемещения рыб с границею соленых и пресных вод? Оказывается, приливы и отливы тоже влияют на миграцию. И облачность тоже, хотя вроде бы через толщу льда рыбы не должны ощущать ничего.
Изготовил из чурочек самодельные шахматы и сражаюсь вечерами с одним рыбаком. После отдыха — литература, штудирую иностранный и философию, готовлюсь в аспирантуру.
…Удивительный край — Север. Здесь полезно побывать. Хотя бы «для самоопределения», для того, чтобы разобраться в себе, побыстрее найти себя.
…Поддерживая спортивную форму, продолжаю купаться в проруби. Когда-то мучил меня ревматизм. Сейчас забыл, что это такое. Спрашивают, не морж ли я. Это громко. Просто купаюсь для физической и эмоциональной закалки».
Доклад Андриенко на институтской конференции молодых ученых и специалистов признан был одним из самых лучших. Теперь осталось провести его мысль в жизнь, и на Ямале можно будет вылавливать дополнительно до 5 тысяч центнеров ряпушки. Он написал письмо начальнику Сибрыбпрома с просьбой выделить средства на создание хорошо оснащенного изыскательского научно-поискового звена, которое определяло бы места активного лова.
Сейчас Женя принялся за изучение других рыб — чира и муксуна. Рыбоводов Тобольска очень интересуют работы Андриенко: своими исследованиями он углубляет знания о биологии разводимых в озерах видов.
…Людмила Васильевна вздохнула:
— В тяжелых условиях работают наши коллеги на Ямале. Не жалуются, конечно, нет. Но посиди-ка в щелястой фанерной будочке на льдине…
А потом добавила:
— Есть недостатки, много их, но есть и озера с «живой водой». Как встретишь «живую воду», где рыба ходуном ходит, — думается, ради этого живут и работают рыбоводы.



ЗАБОТЫ БРИГАДИРА ШАПОВАЛОВА


Энтузиастом озерного рыбоводства зарекомендовал себя Мальковский, и директор Тобольского завода Борис Аристархович Дергоусов пожалел потом, что упустил хорошего молодого специалиста. Вот уж воистину узнаешь цену воде, когда высохнет колодец. Борис Аристархович знал толк в деле, хотя порой и ошибался в людях.
С Мальковским судьба вновь свела меня в Тюмени.
— Работаю заместителем директора Тюменского комбината по добыче и рыбоводству, — рассказывал Валерий. — Сюда направил меня Петр Николаевич Загваздин, сказал: «Скоро управление сдаст дом, и получишь квартиру». Затягивают строители, но не за горами вселение, жду… Директор мой человек жесткий, но справедливый, самостоятельность у меня полная, а это главное. Раскручиваем дела с новым озерным рыбхозом на юге области, в Армизоне. Техника рыболовная есть, людей набираем, ввели общежитие и административный корпус, строим жилой дом, цехи, склады. В прошлом году 500 центнеров рыбы выловили, нынче вот две тысячи центнеров думаем сдать государству. Казанке на пятки хочется наступить, и перспектива у нас такая есть.
Наутро мы вместе выехали в командировку. Ему предстояло форсировать организационные дела в Армизоне, я отправлялся в Казанку.
С автостанции пошел сразу к Тимофею Григорьевичу Шиповалову, у него и остался на ночь.
Встали мы задолго до рассвета. Над притихшим райцентром разлилось сияние луны, из березового колка тянуло чистым и холодным, как снег, воздухом.
— Ветер разгуляется, — заметил Шиповалов и открыл дверцу «Жигулей».
По дороге он говорил:
— Кончилось «бабье лето», откатались на легковушке. Холода с дождями надвигаются.
Большое и Малое Яровские озера соединяет мелкий, заросший густым камышом проход, который местные жители зовут «мокрой переймой». С одной стороны ее — усадьба совхоза, с другой — рыбацкий стан: вагончик, несколько лодок и высокие колья для сушки сетей.
Шиповалов сел в лодку, с силою оттолкнулся от берега веслом и скрылся в камышах. Вскоре стали подъезжать на мотоциклах и члены его бригады. В сумерках они быстро одевали оранжевые водозащитные спецовки.
Небо посерело, луна истаяла и стала прозрачной, как льдинка. Камыш вдруг зашелестел, подул ровный холодный ветер.
С берега было видно, как Шиповалов подгребал веслом и, удерживая лодку, перебирал сеть руками.
Сквозь легкие тучи уже пробилось тусклое утреннее солнце, когда из камышей выплыла лодка бригадира, полная жемчужно блестевшей рыбы. Чуб Шиповалова выбился из-под фуражки, оттеняя высокий лоб. Красное от ветра и солнца лицо было напряжено. Лишь на берегу Тимофей Григорьевич облегченно заулыбался, потряс набрякшими от работы в жгуче холодной воде руками.
— Чуть не захлестнуло лодку, — сказал он. — Волна вдруг ударила в борт…
Пришла «Колхида» за рыбой. Бригадир сдал полтонны. Богатыми были уловы и других рыбаков.
Шиповалов взял из корзины рыбину, подержал ее на весу в широкой ладони и сказал мне:
— Хороша!.. За два года такая выросла. —
Задумчиво посмотрел на озеро. Потом вскинулся и с жаром заговорил:
— Яровские озера, Убиенное, Полковниково, Сладкое — это золотое дно. Ездил я в Ростов, посмотрел, как выращивают рыбу в прудах, сколько затрат делают. Недавно был в ГДР, в форелевом хозяйстве. Для питания форели в водоем бросают брикеты из океанического сырья, которое доставляют из Владивостока. А у нас пускают мальков в воду, и растут они на природных кормах, биологический комплекс работает, только лови…
После сдачи рыбы бригада чинила сети, готовила к зиме полевой вагончик. Шелестел на перейме камыш, озеро закипало, вспенивалось от нараставшего ветра.
Шиповалов взглянул на небо.
— Скоро зима, а с ней подледный лов. Начинается самый сезон добычи пеляди.
Вокруг нас кружком собрались рыбаки, разговор завязался на стане. Не один год просят рыбаки Ивана Ефимовича:
— Давайте внедрять бригадный способ эксплуатации озер.
Директор был против. А ведь речь шла о прогрессивной форме организации труда. Натолкнул ка новое рабочих рыбхоза опыт безнарядных звеньев в сельском хозяйстве, где упор делают на конечную отдачу от гектара земли. Так же хотелось сделать и рыбакам: закрепить бы за всеми бригадами конкретные группы озер, и каждый коллектив самостоятельно будет решать потом на своих площадях вопросы охраны их, повышения рыбопродуктивности, проведения мелиоративных работ и промысла. Эффективно это — нет обезлички. Поддержали рыбаков и ученые. Раздробленный пока процесс «зарыбление — выращивание рыбы — вылов» нужно сделать единым, перевести его на хозрасчет, говорили они.
— Бесхозными стоят на предприятии аэраторы, — говорит Тимофей Григорьевич, — а аэрация — наш хлеб; освоили бы мы установки, наладили двух-трехлетнее выращивание рыбы и ловили бы не жидкую пелядь, а «лапти» по нескольку килограммов. Весной приезжал к нам начальник управления рыбной промышленности Петр Николаевич Загваздин и решительно заявил: «Вы правы, пора бы раскрепить озерные площади между бригадами».
— Ученые подсчитали, да и мы сами прибросили, — продолжает Тимофей Григорьевич. — Казанка может давать при интенсивных методах хозяйствования на озерах не 6 тысяч центнеров рыбы, а 15 тысяч, не по 130 килограммов с гектара, а по 300 килограммов. Возможности озерного гектара велики. Ученые Сиб- рыбниипроекта приводят такие расчеты — на память эти цифры знаю: при зарыблении озера площадью 400 гектаров личинками пеляди можно получить при однолетнем выращивании 300 центнеров товарной рыбы и 11 тысяч рублей прибыли. А передержи эту рыбку в мороз в зимовалах, питомных прудах, в приспособленном озере или в том же самом водоеме под охраной аэраторной службы, пусти ее на двухлетний оборот — это примерно 1100 центнеров товарной продукции и 33 тысячи рублей годовой прибыли, то есть эффективность возрастает втрое. Вот она арифметика рыбоводства, в таком направлении и нужно развиваться хозяйству.
По инициативе обкома КПСС была разработана система мер, направленных на дальнейшее развитие рыбной промышленности Тюменской области. Прежде всего были сделаны шаги, обеспечивающие расширенное воспроизводство рыбных запасов, искусственное формирование высокопродуктивной сырьевой базы в водоемах, всемерное освоение озерного фонда. По плану рыбоводных мероприятий подбирали водоемы, строили простейшие гидротехнические сооружения на озерах, проводили мелиоративные работы, выверяли на практике биотехнику выращивания рыб. Важным направлением в работе по интенсификации рыбного хозяйства стало создание озерных рыбхозов. Однако до полного освоения озерного фонда еще далеко.
Для того чтобы с наибольшей полнотой уяснить всю сложность решаемых проблем, обратимся к истории рыбоводства в нашей стране.
Начало было положено в декабре 1918 года, когда при народном комиссариате создали Главное управление по рыболовству. Декрет Совнаркома, подписанный В. И. Лениным в 1920 году, среди других задач ставил перед Главрыбой и такую: «Организация новых и объединение существующих научно-промысловых учреждений в области промыслового рыболовства и рыбоводства, как-то: лабораторий, обществ, опытных станций, заводов и подобных учреждений этого рода». В утвержденном положении о Главрыбе были предусмотрены и другие важные вопросы, без знания и изучения которых невозможно развитие рыбного хозяйства.
Ленин учил беречь природные ресурсы, так как именно они в первую очередь давали возможность быстрого экономического развития государства, «У нас есть материал и в природных богатствах, — писал он, — и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь»[1].
Среди множества забот и дел пролетарский вождь успевал держать в поле зрения и рыбоводство. В известной записке управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову Ленин просил принять меры по восстановлению запущенного прудового хозяйства в созхозе
«Горки» под Москвой и рекомендовал для этого найти «толкового человека по рыборазведению и устройству прудов, послать его на место; дать задание совхозу «Горки»: обязательно привлечь окрестных крестьян, дать им долю выгоды, и долю побольше, от рыбоводства, не дать упасть хозяйству, поднять его»[2].
30-е годы в нашей стране отмечены успехами по переселению на новые водоемы рыб и кормовых организмов. Акклиматизационные работы велись по единому плану, с хорошим научным обоснованием. Война прервала их. К рыбоводству вернулись в 40—50-е годы… Тогда появились живорыбные машины и вагоны.
В 40-е и 50-е годы ихтиологи и гидробиологи завершили в основном работу по учету фауны крупных водоемов страны. Исследования показали: природа далеко не так совершенна, как утверждали некоторые ученые- естественники. Одни водоемы она «заселила» рыбами настолько плотно, что возникла ожесточенная конкуренция из-за питания, в других был избыток кормов, в третьих обитали малоценные, с точки зрения человека, рыбы.
Один ученый так объяснял этот момент студентам- биологам:
— Погода планеты устраивает водоемам своеобразные «стрессовые» состояния. То они «горят» от сверх- теплой воды, то задыхаются без кислорода, то промерзают до дна. А все это отражается на живых существах.
Исправлять «ошибки природы» в соответствии с потребностями людей — подобного мировая практика не знала, опыта занимать было не у кого…
В 1947 году была создана Центральная производственно-акклиматизационная станция ЦПАС, которая, накапливая опыт, начала в широких масштабах вести перестройку фауны водоемов СССР. Одна из крупнейших акций рыбоводов Союза — разведение судака в Балхаше, уловы вселенца в котором достигли 50 тысяч центнеров в год. Судак уничтожал конкурентов у сазана — возросли и его запасы. Удачным оказалось культивирование севанской форели в Иссык-Куле, кефали в Каспийском море.
…Известно, что Владимир Ильич Ленин высоко ценил ученого ихтиолога и океанолога Н. М. Книповича и пользовался его советами. Он всячески помогал ему в налаживании рыбного хозяйства. 6 августа 1921 года[3] Книпович обратился к нему с письмом. Вождь подчеркнул в письме слова о том, что надо бережно относиться к личной инициативе, энергии, заинтересованности рыбаков. Книпович ставил вопрос о хозяйстве, которое возглавлял неподготовленный человек, негодный для этой функции…
По иронии судьбы нечто, напоминающее описанную Книповичем ситуацию, происходило через 55 лет в Казанском рыбхозе. И понадобилась помощь областной партийной газеты, чтобы выправить положение.
С той же настойчивостью, с какой Тюменский обком партии организовывал работу по мобилизации коллективов предприятий, ученых, специалистов рыбной промышленности на увеличение в местных водоемах запасов и уловов промысловых рыб, вела свою линию и «Тюменская правда». В одной из статей «Хозрасчет или… рыбацкое счастье» газета писала: «В озерном рыбоводстве консерваторы не считаются с рекомендациями ученых, предложениями передовых рыбаков. Кто даст решительный бой «любителям старины»?»
Как и всякое новое, тюменский опыт рождался в муках. Первым всегда трудно. Зато легче будет тем, кто идет следом. События в Казанском рыбхозе и отражали противоречия в развитии ценного начинания. Оно заключалось не только в том, чтобы научиться собирать и инкубировать икру, перевозить мальков, выращивать рыбу в водоемах. Процесс рождения нового сопровождался ломкой устаревшего мировоззрения, косных представлений и взглядов.
За века люди усвоили истину: улов зависит от рыбацкого счастья. Партийная же газета озерного края ставила вопрос по-новому: «Рыбацкое везение можно хорошо планировать и обеспечивать».
Действительно, теперь между речным и озерным рыбными промыслами возникла весьма существенная разница. Если на реках рыбаки действовали, приноравливаясь к естественным условиям, то на озерах и продуктивность и время отлова — главным образом дело рук и знаний человека. Тут все зависело от хозяйской сметки, умения и заинтересованности в том, чтобы каждый водоем давал больший «урожай». Если на реке от промысловика требовалось не прозевать ход рыбы, то на озере он должен подготовить этот «ход». Речь шла о принципиально новых, индустриальных методах рыболовства, существо которых как раз в том и состояло, чтобы выращивать в озерах рыбу, воздействуя на режим водоемов. И здесь напрашивалась прямая параллель с сельским хозяйством, которое, как отмечалось на XXV съезде КПСС, необходимо рассматривать как огромный, постоянно действующий механизм охраны, культивирования живых природных богатств.
Райком КПСС после выступления газеты разобрался с директором Казанского рыбхоза. Ему вынесли взыскание, а затем и освободили от занимаемой должности. Во главе хозяйства поставили квалифицированного специалиста-рыбовода с высшим образованием.
Несмотря на все трудности и издержки, озерное рыбоводство в области набирало темпы. Вылов разводимой рыбы за годы девятой пятилетки возрос с 500 тонн до 2600 тонн, сбор икринок сиговых — с 380 миллионов штук до 1 миллиарда 370 миллионов, зарыбляемые площади — с 98 тысяч гектаров до 197 тысяч, средняя продуктивность одного гектара озер поднялась с 12 до 23 килограммов.
На предприятиях отрасли широко велось социалистическое соревнование за увеличение добычи рыбы, досрочное выполнение заданий девятой пятилетки. Инициатором этого движения выступили работники Ханты-Мансийского комбината. Здесь стали делать упор на воспроизводство рыбных запасов, наращивание рыбоводных мощностей и освоение таежных озер.
Все современные орудия лова и обработки продукции являются теперь предметом особой гордости хантымансийцев. Гостей, журналистов ведут в первую очередь в небольшое новое здание, где находятся высокие стеклянные сосуды.
— Это аппараты Вайса, — рассказывает начальник рыборазводного цеха комбината Владимир Сигарев. — В них мы получаем личинки муксуна, пеляди, карася…
В светлых сосудах происходит таинство. Из набухших икринок, непрерывно обмываемых струями воды, начинают проклевываться прозрачные рыбки с двумя черными точками — глазами. Никакие инстинкты не подсказывают им, что через несколько дней их унесут на отдаленные озера в тайгу винтокрылые машины. Добытчики становятся хозяевами «голубой нивы». К ним как нельзя лучше начинает подходить сейчас хлеборобская пословица: что посеешь, то и пожнешь.
Вспоминаю последнюю встречу с лучшим бригадиром рыбодобытчиков округа кавалером орденов Ленина и Трудового Красного Знамени Борисом Андреевичем Лебедевым.
В матросской тельняшке, коренастый и широкоплечий, он из семьи потомственных рыбаков. И дед его, и отец, и братья долгие годы бороздили Азовское море.
Борис вырос под шум прибоя, провожая и встречая рыбаков. Сам потом вдоль и поперек исходил море, и тесно тут стало. Когда был помощником капитана сейнера, друзья позвали на Север, так и очутился он в студеном тюменском крае.
Одно из звеньев его бригады промышляло на крупнейшем в Ханты-Мансийском округе озере Ендырь, которое стало базой рыбоводов области. Тут обитало маточное стадо пеляди. Борис Андреевич прилетел подбодрить молодых рыбаков, помочь им советом и делом. Ему сразу же пришлось включиться в работу: сломался двигатель лебедки. Лебедев не долго копался в моторе.
— Включай, — сказал он звеньевому и обтер руки ветошью. — Свеча барахлила.
Рыбаки сделали еще одну тонь. В кошеле невода «кипела» рыба. Ее сачком вычерпывали в отсек большой бударки. Борис Андреевич поделился со мной своими раздумьями:
— Недавно выступал на коллегии Министерства рыбного хозяйства СССР. Задали вопрос: «Как промысловикам видится развитие отрасли?» Дорога ясна. Центральный Комитет партии в своем постановлении указал единственно верный путь — надо как можно больше разводить в озерно-речных системах ценной рыбы. У нас такой работы — непочатый край. Вот отпускаем пелядь. Почему? Потому что озеро Ендырь — крупная база сбора икры. Как земледельцы хранят семенной фонд, так и мы теперь сберегаем стадо пеляди. Нас заботит теперь не только добыча, но и разведение рыбы. Каждой осенью бригада ловит сотни центнеров рыбы для «дойки». С баз сбора икру доставляют в инкубатор. Видели наш рыборазводный центр? В ваннах черным- черно от «головастиков». Мы ежегодно на комбинате выращиваем по триста-четыреста миллионов личинок ценных рыб.
Ночь в июне очень короткая. Рыбаки забрасывали невод в последний раз. Последняя тонь оказалась самой урожайной — в сети попало три тонны чебака, окуня, щуки. Промысловики погрузили добычу в лодки. Зарокотали моторы. Бударки брали курс к пункту приемки. Расходились за кормой рубиновые в отсветах зари волны.
Короткие часы глубокого сна, и над плесом вновь звенят рыбацкие голоса. Горячее время — путина…
В завершающем году девятой пятилетки Ханты-Мансийский комбинат выступил с инициативой — выполнить годовой план добычи рыбы по открытой воде. Почин коллектива был одобрен бюро обкома КПСС и рекомендован для распространения среди рыболовецких бригад.
Свои обязательства комбинат выполнил. За пятилетку было выловлено сверх плана 9 тысяч центнеров рыбы. Самый весомый вклад в эту трудовую победу вложила бригада Лебедева. 5500 центнеров «живого серебра» добыла она сверх задания пятилетки. Кроме того, в одном только 1975 году она подготовила для отлова два «засеянных» личинками сиговых водоема площадью 1000 гектаров, которые дали 500 центнеров деликатесной рыбы. Бригада отловила в маточном водоеме производителей пеляди — от них было получено для инкубации и последующего разведения в озерах 200 миллионов штук икринок.
Коллективу Ханты-Мансийского комбината прислал поздравление с трудовой победой Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев.
За трудовые успехи в девятой пятилетке предприятие наградили орденом «Знак Почета».
Организационно-политическая работа давала добрые плоды. Улов рыбы в области поднялся до 310 центнеров в год.
Областной комитет партии нацеливал работников отрасли на укрепление сырьевой базы за счет искусственного рыборазведения. В поступательном движении предприятий Обь-Иртышского бассейна все явственней просматривался курс не на простой сбор даров «водного царства», а на мичуринское преобразование природы силою рук и разума человека.
Рыбаки давали отставку чисто потребительской стратегии по отношению к природе. И ростки нового можно было встретить на всем протяжении «тюменского меридиана» от казахстанских степей до природных рыбопитомников в прибрежье Ледовитого океана. Широко известен сейчас «классический» пример с одним из лучших молодых мастеров лова Ямала орденоносцем Юрием Цыбиным, который с 1971 по 1975 год выполнил три пятилетних плана, ведя промысел в Обской губе и на десятках кишащих рыбой мелких озер и речушек в глубинке. Было время, когда Цыбин завалил месячный план. Руководство завода поначалу всполошилось. Но ЧП объяснялось просто. Вдали от поселка Юрий набрел на гору вмерзших в лед древесных опилок. Возможно, кто-то из хозяйственников Салехарда сбросил их на застывшую Обь. А зима начиналась неровно: то ударял лютый мороз и речку сковывало, то падал клочкастый снег, тепло ломало панцирь и порушенные льдины плыли вниз. Злополучную льдину с опилками унесло чуть ли не до устья Оби, где ее намертво сковали морозы. В паводок она уйдет дальше, в губу, в этот громадный рыбопитомник, опилки осядут на дно, отравят места нереста, ущерб — сотни тонн рыбы…
Обустроил Юрий на берегу Оби лагерь и три недели подряд по 15–16 часов в сутки вырубал на реке плиты льда с опилками и вытаскивал их на берег, спасая нерестилища от чьей-то преступной глупости.
План обеспечить в тот месяц не удалось, но спасенная им рыба попадала в невода экспедиционников, заготовляющих икру для инкубационных цехов. Трудовоподвиг Цыбина обернулся щедрыми речными уловами, обрел весомость для других.
Практика доказала, что выращивать рыбу в озерах было экономически выгодно. «Себестоимость озерной продукции в пересчете на один центнер белка в полтора раза ниже, чем молока, и в 3,6 — говядины», говорили цифры экономистов Сибрыбниипроекта. Затраты труда на производство озерных деликатесов были вдесятеро меньше. Казанский товарный рыбхоз в отдельные годы получал 80–85 рублей чистой прибыли с центнера реализованной рыбопродукции. А на тех предприятиях области, где промышляли на водоемах с естественным воспроизводством, она составляла только 20–30 рублей.
На Тюменщине проектировались и создавались новые рыбхозы, промышленные базы по сбору икры, начала выдавать продукцию первая очередь Тобольского осетрово-нельмово-сигового завода, вступили в действие два рыбопитомника для выращивания молоди сиговых и осетровых и экспериментальное хозяйство «Пышма» на геотермальных водах. Только весной 1976 года за пределы области — в центральные районы страны, в Казахстан, на Урал, в Новосибирскую область и далее на восток было вывезено 180 миллионов личинок, которые, нагулявшись за лето, уже в качестве деликатеса попадали на прилавки магазинов во многих городах. Продолжали отправку икры тюменцы и за рубеж, последняя партия ушла во Францию.
Рыборазведение имело и еще один очень важный аспект. Усиление внимания партийных, советских, хозяйственных органов и общественности к воспроизводству рыбных запасов оказывало положительное влияние на воспитание у людей бережного отношения к природе.
Новые импульсы рыбоводству дали практики и ученые-энтузиасты на местах. Особую ценность приобрел челябинский, а позднее тюменский опыт создания «голубых ферм» на озерах, который широко распространялся в Сибири. Суть его в использовании природных кормов «голубой целины». Капитальные вложения на организацию управляемых озерных хозяйств окупались раз в пять быстрее, чем на прудах.
Областная партийная организация поддержала новаторов, развитие рыбоводства было взято под постоянный контроль и систематически рассматривалось на бюро обкома КПСС. Вырабатывались пути создания индустриальных высокоэффективных хозяйств. Для тюменцев это было важным по двум причинам. На нефтяном Севере стремительно вырастали новые города, и нужно было более полно удовлетворять растущие потребности населения в высококалорийных продуктах питания. Способствовала развитию нового и природная обстановка: на территории области располагалась четверть «озерного зеркала» страны, богатства озер были неоценимой прибавкой к запасам нефти, горючего газа и леса. Убеждали и доводы ученых-рыбников, которые обращали взоры к седой древности. Во времена доисторические, на самых ранних ступенях развития, человек добывал животную пищу только охотой. Потом многих животных приручали, и теперь почти 99 процентов мясных продуктов дает животноводство. Рыбу же процесс одомашнивания обошел стороной, хотя искусственное разведение ее имеет многовековую историю. Время требовало перехода от простого собирания даров природы к воспроизводству их индустриальными методами.
Опыт и усилия тюменцев одобрил побывавший в этом краю Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Вскоре после его поездки на «тюменский меридиан» прибыл министр Александр Акимович Ишков. Энтузиасты озерного рыбоводства воспрянули духом. Вспоминаю, с каким вниманием слушали они на собрании актива речь министра.
— Вы положили начало, у вас переймут опыт Карелия и другие районы, — говорил он. — Главное направление Сибрыбниипроекта и Сибупррыбпрома — дальнейшее развитие озерного рыбопроизводства. Все силы нужно бросить на это, все средства, все кадры. И мы вам поможем…
Итогом этого визита А. А. Ишкова стало постановление коллегии Министерства рыбного хозяйства СССР «О мерах по ускорению темпов развития рыбного хозяйства в Тюменской области».
…Эмблема центральной рыбоводной фирмы страны, переросшей позднее в управление ЦПАУ, — стремительно летящая на фоне земного шара рыба. Их много теперь, авиапассажиров из рыбьего царства, и с каждым годом становится больше. На «рыбоводные» трассы вышли даже скоростные самолеты. Поднимаются в воздух горбуша, стерлядь, омуль, толстолобик, морские и пресноводные креветки. И мировые телеграфные агентства передают, что «рыбы летят через всю Россию на самолетах»!
Значительных успехов добилась советская рыбоводная наука в акклиматизации растительноядных.
Сегодня советский опыт рыбоводства «экспортирован» в Румынию, Венгрию, Болгарию, на Кубу. СССР делится молодью растительноядных с 14 странами мира, осуществил пробные перевозки личинок во Францию и Англию.
ЦК КПСС одобрил опыт работы Тюменской областной партийкой организации по осуществлению мероприятий, направленных на мобилизацию производственных коллективов, ученых и специалистов рыбного хозяйства на увеличение производства рыбной продукции, улучшение использования водоемов, намеченные обкомом партии планы по доведению уловов рыбы в 1980 году до 500–550 тысяч центнеров, или в 1,6–1,7 раза больше уровня 1975 года.
На Всесоюзном семинаре партийных, советских и хозяйственных работников, созванном вскоре после известного постановления по инициативе ЦК КПСС в Тюмени, в одном из докладов приводился яркий пример: в соседней Свердловской области вылавливали с одного гектара озер не более килограмма «дикой» малоценной рыбешки — и это при аналогичных условиях, в одном природно-климатическом поясе. Теперь уже как курьез воспринимался раздел в фундаментальном пособии «Реки, озера и водохранилища СССР», где можно прочесть, что в заморных озерах Тюменской области «встречаются только золотой карась и гольян», а в не- заморных к ним присоединяются «окунь, щука, сибирская плотва, иногда елец».
Тюмень становится опорной базой рыбоводства страны, опыт тюменцев заимствован в других областях и краях. Внедряют интенсивные методы рыбоводства по опыту тюменцев в Красноярском крае. Новый размах придан разведению рыб в Новосибирской области, на Байкале и на Алтае. Наращивание мощностей идет там на солидном «фундаменте».
В Новосибирской области продолжают в больших масштабах гидромелиоративные работы, за счет которых тут в последнее время втрое возросли объемы добычи рыбы.
Жемчужина края — озеро Чаны площадью 300 тысяч гектаров, основной рыбохозяйственный водоем. Здесь построили двадцатичетырехкилометровую разделительную дамбу с водорегулирующим устройством. В результате возросшего уровня озера в основной его части и интенсивного зарыбления новосибирцам удалось довести уловы в Чанах с 3 тысяч центнеров в 1970 году до 40 тысяч центнеров в 1975 году. В ближайшем будущем здесь планируют добывать по 80–90 тысяч центнеров.
На Байкале создается база страны по искусственному воспроизводству знаменитого омуля. За минувшее пятилетие реконструировано и построено четыре новых завода. Заложено и будет введено в ближайшие годы еще два крупнейших в Союзе рыборазводных предприятия. Омулем планируется заселить многие озера Сибири. Осваивается «голубая целина» Прибайкалья.
В связи со строительством БАМа и ростом населения на магистрали эти работы приобрели особую актуальность.
Заявляет о себе Алтайский край, где среднюю продуктивность озер сумели довести до 41 килограмма рыбы с гектара.
Выводы сибирских ученых и практиков-энтузиастов об эффективности озерного рыбоводства подтверждаются стабильными производственными результатами многих предприятий Сибири.
Вот короткая хроника. На озерах Казанского рыбхоза получают по 90—280 килограммов с гектара. На озере Дуванкуль (площадью около 5 тысяч гектаров) в Челябинской области — по 80–90. На озере Грачиха Новосибирской области — по 100–150.
На озерах Бугаево и Челпан на юге Красноярского края — по 230 килограммов. В Сургутском же рыбокомбинате Тюменской области рыбовод-энтузиаст Виталий Петрович Боков, используя удобрения, вырастил на каждом гектаре небольшого озера в поликультуре по 187 килограммов пеляди, ряпушки и муксуна, а ведь это 61-я параллель. Высоких «урожаев» пеляди добились в Якутии.
Интересны работы рыбоводов Украины по созданию стад растительноядных в водохранилищах. Полезную инициативу проявили коллективы рыболовецких колхозов и совхозов Ростовской области и Красноярского края, которые обязались восстановить былую славу Азовского моря как осетрового водоема.
«Серебряные урожаи» ценны еще и другим. Они несут с собой более высокую культуру отношений человека с природой. Об этом тоже говорилось на Всесоюзном семинаре в Тюмени. Для многих слово «Тюмень» связывается с «нефтью», а сейчас к нему прибавилась еще и рыба. «Нефть и рыба?» Это звучит почти так же, как «лед и пламень». Ведь нефть губительно действует на пресную воду. Вода же — это кровь и жизненная энергия земли, питающая все живое на ней, это кровеносная система природы, живое вещество планеты. Рыба, как индикатор, свидетельствует о благополучии любого водоема.
В Тюмени на вопросы рыбоводства сумели посмотреть в социально-философском плане, подчеркнув необходимость установления новых этических взаимосвязей в отношениях человека с природой. Тут смогли увидеть, что одомашнивание рыб учит больше ценить воду — эту основу жизни, помогает в полной мере осознать роль внутренних водоемов, которую Михаил Пришвин выразил такими словами: «Если бы вода
могла прямо бежать к своей цели, как самолеты по воздуху, никакой жизни не могло бы быть на земле: вся пресная вода унеслась бы в океан и там бы стала соленой».



ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ХОЗЯЙСТВО «ПЫШМА»

На внутренних водоемах страны повеяло ветром перемен, борьбы с теми, кто находится еще в плену старых привычек, взглядов.
…В январе 1976 года мне довелось побывать в Ленинграде, в ГОСНИИОРХе, научно-исследовательском институте озерного и речного хозяйства. Директор института Леонид Александрович Кудерский, говоря о перспективах рыбоводства, оперировал цифрами.

На далеких таежных речках отдаивают икру у рыб.
К самолетам весной мальки «едут» в полиэтиленовых «купе» на машинах.
Перегрузка мальков на самолет — и воздушная машина возьмет курс на озера. Так начинается весенняя страда, рыбоводная «посевная».

В Казанском рыбхозе бригада отлавливает молодь в мелком заморном озере. Ее перевезут живорыбной машиной на зимовку в пруды-зимовалы с удовлетворительным кислородным режимом.

Выпуск молоди из живорыбной машины «на зимовку».

Вот оно, «живое серебро» Казанки.

Лучший бригадир предприятия Тимофей Григорьевич Шиповалов.
Продукция из озерной пеляди.
Один из лидеров социалистического соревнования в рыбхозе Михаил Васильевич Шальнев.

Бестер, выращенный рыбоводами в геотермальной воде.
Общий вид хозяйства «Пышма» на геотермальных водах.

Мастер копчения Салехардского рыбокомбината М. М. Карпюк.
В институте Сибрыбниипроект. На ватмане проектировщиков рождаются новые озерные рыбхозы.

Все условия созданы рыбакам на промысле в плавучих благоустроенных общежитиях на дебаркадерах. На снимке бригада знатного бригадира Ханты-Мансийского рыбокомбината Б. Лебедева за обедом.
Прославленный добытчик, лидер социалистического соревнования рыбаков Ямала Николай Андреевич Сязи.

Одна из лучших специалистов-рыбоводов Тобольского рыбозавода Галина Шестакова.
Кандидат биологических наук, бывший начальник биологоразведочной экспедиции Владимир Судаков,

Директор хозяйства «Пышма» Михаил Рождественский (слева) делится опытом работы,

В 1975 году пресноводные водоемы страны дали нам чуть больше трех миллионов центнеров рыбы. В ближайшей перспективе только на озерах можно было бы довести вылов до 7 миллионов центнеров.
В Российской Федерации пригодны для рыболовства 10 миллионов гектаров больших и малых озер. А 6 миллионов гектаров водохранилищ, 500 тысяч километров рек, имеющих рыбохозяйственное значение! «Голубая целина», которая, по существу, еще ждет своего освоения. Жизнь выдвигает почетную задачу перед комсомолом — взять шефство по освоению несметных богатств озер.
Каждое лето озера продуцируют, производят громадную массу кормов, которые в естественном состоянии слабо используются и отмирают, не принося пользы, В то же время ценные рыбы пелядь, муксун, чир, ряпушка в естественных, речных условиях едва сводят концы с концами. А вселенные, скажем, в южные озера Тюменской области, в более благоприятные природные условия, они вдвое, втрое быстрее набирают вес. И молодежь, которая бы пошла в новую отрасль, занималась бы поистине благородным делом, буквально дарила бы озерам жизнь.
С освоением «голубой нивы» стала возникать такая проблема. Зарыбили озеро — и любителю запрещается в нем ловить. А любители в большинстве своем сельские жители. И вдруг их лишают рыбалки, гонят с озер, как ординарных браконьеров.
Союзное министерство должно бы изучить проблему — это его кровное дело. Любителей-рыбаков надо организовать и создать на озерах такие условия, которые бы в равной мере сочетали интересы государства и личности.
Проблема с кадрами. В стране нет института, который бы готовил специалистов для внутренних водоемов озерных рыбхозов. Обходимся техникумами, которые с горькой иронией зовем в обиходе «рыбными академиями». А высшее образование, что ни говорите, дает глубину знаний и масштабность мышления людям. С высококвалифицированными специалистами меньше было бы консервативного отношения к делу.
Кто-то должен заниматься проектированием комплексных механизмов для озерных и прудовых хозяйств. Веление времени — интенсификация: внедрение поликультуры — совместного выращивания нескольких видов ценных, быстрорастущих рыб, создание садковых хозяйств на теплых водах, внесение удобрений в озера…
— Тюменцев, — продолжал Л. А. Кудерский, — по праву называют пионерами озерного рыбоводства в стране. Они нащупали верный путь. К тому же располагают отличной сырьевой базой — Обь-Иртышским бассейном. Тут тысячи центнеров улова, тут и прибыли.
Вспоминаются годы, когда запасы рыбы в бассейне вдруг резко истощились. Но тюменцы не стали ждать естественного восстановления их. Они начали создавать инкубационные цехи и рыбные фермы. Умеют включать сибиряки и другие резервы. В трудном семьдесят шестом на летней путине вблизи знаменитого месторождения Самотлор нефтяники и геологи, строители и автомобилисты пришли на помощь рыбозаводу. Неурожай на Оби не привел коллектив в отчаяние. Промышленные предприятия поделились техникой и — что особенно валено — транспортом: вездеходами и вертолетами. В итоге с планом добычи в Нижневартовске справились.
Этот пример говорит и о мобилизующей работе партийных комитетов, и с новой стороны освещает проблему. Капризы природы… Так ли уж они страшны? В нашем крае свыше 300 тысяч озер. Водяная поверхность в области —14 миллионов гектаров. Из них два миллиона гектаров имеют хорошие рыбохозяйственные возможности. Потенциальная продуктивность тюменских озер, как отмечал в одной из статей первый секретарь Тюменского обкома КПСС Г. П. Богомяков, даже без всяких мер по их улучшению, определяется в миллион центнеров рыбы в год[4].
Можно выловить, оказывается, миллион! Такова перспектива развития рыбного хозяйства края. Не случайно управление реорганизовано в объединение Сибрыбпром, в ведении которого десятки рыбхозов, рыбозаводов и рыбокомбинатов. Им оказывают помощь промышленные предприятия, колхозы и совхозы, которые выделяют технику на рыбоводство и промысел, направляют людей.
Своеволию, капризам природы тюменцы противопоставили грамотный, экологически дальновидный и мудрый подход к вопросам освоения ее богатств. Здесь приняли на вооружение разработанную известным советским ученым-биологом и натуралистом Олегом Кирилловичем Гусевым «стратегию обогащения природы». Разрабатывая «стратегию обогащения природы», он обратился к учению академика В. И. Вернадского, который говорил, что «живое вещество планеты» — человек является «мощной геологической силой», способной видоизменять как Землю, так и земную кору. «Обобщая эти рассуждения, можно смело утверждать, что преобразующее начало присуще всему живому на Земле, — писал О. К. Гусев. — Если бы на каком-то этапе эволюции живое вещество утратило свою чудодейственную особенность преобразовывать окружающую его среду, жизнь на Земле сделалась бы невозможной…»
О сибирской «озерной стране» ученый писал: «Очень многие из образовавшихся в ледниковый период озер доживают свои последние дни, а некоторые пропадают, гибнут на наших глазах. Должен ли человек безучастно наблюдать за этим «равновесием» природы, или лучше попытаться сохранить прекрасные озера для настоящего и будущих поколений людей?»
Олег Кириллович Гусев нашел время приехать в нашу область. Он читал лекции молодым естественникам в Тюменском университете о «стратегии обогащения природы», встречался с рыбоводами, глубоко интересовался деталями их научного поиска.
Рыборазведение являет собой сложнейший производственный процесс. Победы на «голубой ниве» озер, успехи в перевозке мальков, заселение речными рыбами замкнутых водоемов — это большой творческий труд рабочих и инженеров заводов и комбинатов отрасли, научных работников.
Казалось бы, что мудреного в том, что потомство обской пеляди попало в озера Казанского района? Оказывается, температурные и другие физические характеристики среды их резко отличаются от речных, и во «внутреннем хозяйстве» рыб происходит биохимическая перестройка, идет обогащение «генетической памяти» вида. И все эти процессы требуют изучения, исследования, контроля, Люди учатся управлять ими, управлять биологическими механизмами рыб. этих миниатюрных фабрик по выработке белков из природных богатств.
Из разных районов страны приезжают в Тюмень делегации. Они изучают отработанную тут биологическую технику искусственного выращивания рыбы, осваивают опыт партийного руководства отраслью, организаторской деятельности Тюменского обкома КПСС по мобилизации коллективов ученых и производственников на повышение «плодородия» внутренних водоемов.
Вопросы создания индустриального высокоэффективного рыбного хозяйства, управляемых озерных хозяйств рассматриваются на партийных конференциях, пленумах, заседаниях бюро горкомов, райкомов КПСС, а также на сессиях и в исполкомах Советов депутатов трудящихся. На бюро, пленумах большинства партийных комитетов регулярно слушаются отчеты парторганизаций рыбников, обобщается их положительный опыт.
Рыбопромышленные предприятия стали регулярно выпускать плакаты и вестники, рассказывающие о результатах социалистического соревнования, об опыте передовиков.
Выполняя решения Тюменского областного комитета партии, усилили внимание к нуждам рыбаков, запросам их по медицинскому, торговому и культурному обслуживанию органы здравоохранения, областные управления торговли, бытового обслуживания, культуры и кинофикации.
Перенимая опыт нефтяников, лесозаготовителей, строителей, работники рыбной промышленности стали создавать вахтовые поселки. Вошли в практику личные паспорта пятилетки рыбаков, семинары секретарей первичных, цеховых парторганизаций и партгрупоргов предприятий рыбного хозяйства по вопросам социалистического соревнования, взаимопроверки соревнующихся коллективов.
В атмосфере такого делового напряжения начало действовать первое экспериментальное карповое хозяйство «Пышма», в цехи которого подавали согретую теплом планеты подземную воду с глубины более тысячи метров. Руководил «Пышмой» молодой ихтиолог Михаил Рождественский. К директору только что пущенного под Тюменью хозяйства и был направлен Валерий Мальковский.
Директор отвел своему товарищу под жилье вагончик.
— Полный тебе курорт, — говорил он Валерию и показал на белоствольные березы и зубчатые верхушки могучих сосен. Вплотную с лесом располагалось большое приземистое здание с высоченной ярко-оранжевой трубой — прекрасным ориентиром для ягодников и грибников.
…В операторской горят красные, зеленые, синие лампочки. Пульт — зеркало жизнедеятельности необычного производства.
Главный корпус — высокий, стометровой длины цех. Лампы дневного света, кафель, сеть труб, вентили, неумолчный шум воды, бассейны и многочисленное население их — карпы, форели, стерляди, осетры, бестеры. Точно по расписанию автоматическая тележка поставляет им пищу по воздушной рельсовой дороге.
Директор побывал в городе Конаково, известность которому принесли песня, ГРЭС и рыбный завод, созданный на базе отработанных теплых вод электростанции.
Число «рыбных» электростанций в стране растет, развиваются бассейновый и садковый способы выращивания карпов и других их собратьев по водной среде.
Сибрыбниипроект закончил работу над составлением проекта рыбоводного хозяйства при Сургутской ГРЭС. Мощность первой очереди — выращивание 6000 центнеров рыбы в год, последующая перспектива — 20 тысяч центнеров.
Карповое хозяйство «Пышма» было связано у Валерия Мальковского с новыми надеждами. Однако его вновь обошли при распределении квартир, и это огорчило. Михаил Рождественский по-мужски, неумело утешал его:
— Все образуется, потерпи, Валерий. У меня не такое было. С год почти дома не бывал из-за производства. Палаточная романтика, какой жене такое понравится… И по работе — только на самообладании держался. В жизни часто бывает так: навалятся испытания на прочность и стойкость, косяком пойдут… Я постарше тебя и повидал кое-чего, подростком на промыслах начинал, в бригаде гослова на полный пай рыбачил…
Может быть, эта ранняя рыбацкая закалка помогла ему и дальше в научной деятельности, которую он начал в Омске, а продолжил в Тюмени, где его привлекли опыты с выращиванием карпа в минеральной воде. Об идее этой Михаил слышал раньше, но с практическим претворением ее в жизнь столкнулся впервые, Недалеко от нынешнего хозяйства для опытов быстро слепили нехитрое помещение, хозяином в котором стал техник-технолог Анатолий Семенович Елесин. Он был человеком пытливым и согласился на эксперимент, который «подбросил» ему начальник управления.
— Место тебе обустроим, попробуешь с карпами поработать тут, — предложил ему Загваздин. — Заманчиво ведь…
И началась беспокойная жизнь Елесина. Карпов он потчевал знатно. Подсовывал им витамины — морковь, горох пареный, капустный лист и другую зелень. Некоторым в самом управлении и даже в институте Сибрыбниипроект он представлялся чудаковатым, и его ехидно спрашивали:
— Ну как там, живы еще карпы?
Вскоре в эксперимент Елесина включился аспирант Рождественский. Какой же смысл имел опыт? Известно, что карп растет только в летнее время года, а оно в Сибири короткое. Находясь же весь год в теплой воде, карп уже не впадал в «спячку» и прибавлял в весе. И созревал он теперь не за пять лет, а за год. Раннее наступление «совершеннолетия» открывало и перспективы ускоренной селекции карпа. Для получения чистокровной породы использовали обычно 6–7 поколений, и иногда жизни селекционера не хватало, чтобы увидеть плоды своего труда… Рождественский завез на участок и гибриды белуги со стерлядью — бестера. Противники (а какое новое не обходится без них) ухмылялись:
— Смесь крокодила с бегемотом выращиваешь…
Проводя эксперимент, Рождественский видел, что рыбы росли у него не по дням, а по часам. Михаил знал, что в естественных условиях осетровые созревают в 18–20 лет, здесь же этот процесс мог произойти в 3–4 года.
Михаил был в курсе проводимых сибирскими исследователями опытов, которые свидетельствовали, что имеются реальные возможности выращивать в прудах и озерах осетра и стерлядь. И с упорством культивировал теперь осетровых в минеральной воде.
Дежурить у бассейнов по круглым суткам Рождественскому не хватало сил, иногда приходилось по делам отлучаться в город. А сооружения и водоводы на участке часто выходили из строя. Михаил опасался: «Вдруг чрезвычайное происшествие — пока меня нет, рыба погибнет».
Но молодой исследователь выстоял, его заботы окупились сторицей. О «карпе по-тюменски» написали в «Правде», заговорили в стране и за рубежом. В институте Сибрыбниипроект, куда Михаил устроился по окончании эксперимента, начали проектировать карповое хозяйство. Он сам принимал участие в этом.
Разработал он и биологическое обоснование для необычного хозяйства на озере Толубаево под Тюменью. На берегу его Рождественский предусмотрел пробурить скважину. На базе поступающих из нее теплых вод в специальных прудах должны выращивать молодь карпа и потом по каналу спускать ее в озеро. Канал, эта «геотермальная речка», создаст при впадении в Толубаево живун, сделает водоем незаморным. Наблюдения, которые провел он на Тараскуле, куда сбрасывались теплые воды, показали, что в подогреваемом термальной «речкой» озере карп вырастал до 6 килограммов, караси нерестовали в январе (в естественной обстановке этот процесс приходился на лето).
Теплые воды планеты — великий дар природы людям. В Японии уже сейчас с одного гектара питомников, созданных на термальных источниках, отлавливают до 1,5 тысячи тонн рыбы.
Очень прибыльным видится Рождественскому и хозяйство на Толубаево. Оригинальна предлагаемая им система облова водоема. Управление режимом работы канала создаст в богатых кислородом водах «хранилища» для живой рыбы.
По геологическому летосчислению озера Сибири считаются старыми, они накопили громадные массы органики (толщина иловых отложений на дне отдельных озер доходит до 14 метров). Ученые сравнивают современное состояние озер юга Западной Сибири с геологическим прошлым, когда из-за отсутствия высших форм жизни в ходе интенсивного продукционного процесса складировались огромные массы биогенных веществ, органики, давшие залежи каменного угля и нефти. Создание рыборазводных комплексов будет способствовать утилизации органики, таким путем возможно затормозить старение озер и даже повернуть этот процесс вспять. По самым скромным подсчетам Рождественского, «урожайность» их можно довести до 500–600 килограммов с гектара. Эти расчеты и соображения, результаты экспериментов на геотермальных водах «Пышмы» легли в основу его диссертации.
Первое лето нового комплекса, когда на «Пышму» к Рождественскому приехал Мальковский, было очень нелегким. Экономия на проекте, урезание сметы обернулись печальным итогом: «урезали» жизненно важные коммуникативные центры. Пришлось делать времянки.
Новые люди, появившиеся в институте, новые веяния в его стенах радовали Михаила Рождественского. Он работал в тесном контакте с сотрудниками отдела продуктивности водоемов и термального рыбоводства, который был создан в Сибрыбниипроекте. Ощутимую помощь получала промышленность в рыбоводно-биологической части. Целая когорта ученых-рыбников, научный опыт которых осваивал Рождественский, внесла и вносит большой вклад в это дело: А, И. Петкевич,
Б. Г. Чаликов, Б. К. Москаленко, Г. И. Никонов, А. А. Пнев, Н. П. Вотинов, В. С. Юхнева. Все они сказали свое слово в сибирском рыбоводстве. Важную роль сыграли они в разработке новых правил промышленного рыболовства в Обском бассейне, которыми был положен запрет на промысел в низовьях рек и губах — гигантских рыбопитомниках для молоди ценных рыб у Ледовитого океана. Еще в петровские времена публицист И. Т. Посошков высказал ценную мысль: «Ни от чего иного плох стал лов, токмо от того, что молодую рыбу выловят, то не с чего и большой быть».
Увы, время от времени промысловики забывают об этом…
Как обсохшая после паводка пойма Оби открывает мешавшие рыбакам топляки и коряги, так и «неурожайный» 1976 год вскрыл недостатки в эксплуатации водных нив области, в организации рыбоводства. Раньше они «терялись» на фоне успехов.
Сложная природно-климатическая обстановка вынудила Сибрыбпром пойти по облегченному пути. Промысловики стали залезать в заповедные, нерестовые речки Войкар, Сыню, Собь, Манью. Попытки выполнить план любой ценой оборачивались потерями будущих уловов. С мнением ихтиологов Сибрыбниипроекта, начавших бить тревогу, в объединении не особенно считались, благо что институт был теперь в их ведении. Проявили «податливость» в своих позициях и органы рыбоохраны, хотя, готовя годовой отчет, они все-таки писали: «Ради выполнения плана рыбодобытчики вынуждены были пойти на грубейшие нарушения существующих правил промысла. Игнорированы были фактически мероприятия, направленные на сохранение и воспроизводство запасов». А ведь на выработку их было затрачено три десятка лет. В этой сложной обстановке ихтиологи оставались принципиальными. Они еще острее стали ставить теперь наболевшие вопросы, а их было немало.
Старейший исследователь бассейна, изъездивший и исходивший его вдоль и поперек за сорок лет работы, Григорий Иванович Никонов поднял документы, которыми ученые доказывают необходимость прекращения лова так называемыми ставными неводами в Обской губе, в районе Новопортовского завода. Цель промысла — биологическая мелиорация, добыча ерша и налима. Но он так пока еще организован, что подрываются запасы деликатесных видов. Дорого обходится крик тысяч чаек, расплодившихся в этом районе, — они поедают миллионы штук выброшенной на лед молоди ценных рыб.
— Ущерб, наносимый сырьевой базе, не восполнить строительством нескольких рыбоводных заводов, подобных Тобольскому осетровому, — заявил ученый. — Эксплуатация рыбохозяйственных ресурсов — это не добыча угля, не разработка шахт, где выбирают ископаемые до «нуля». Никто из работников сельского хозяйства не подумает планировать животноводство на убое молодняка, а в рыбной промышленности подобное оказывается почему-то возможным.
Просто и убедительно разрушил Григорий Иванович привычные взгляды на окунево-щучьи озера, о которых рыбоводы говорили так, будто бы они не бог весть как продуктивны. Григорий Иванович знал слова Гёте: «Природа всегда права, ошибки же и заблуждения исходят от людей». В условиях таежной северной зоны Григорий Иванович считал полезным зарыбление окуневощучьих водоемов дешевенькой, серенькой на фоне деликатесных видов плотвой. Во-первых, она была не так уж плоха и пользовалась спросом, особенно вяленая. Во-вторых, плотва имеет ряд ценных качеств: плодовита, быстро увеличивает численность, хорошо конкурирует с окунем. Она будет отбирать корма у этих хищников, подавлять их и позволит в 3–4 раза поднять продуктивность озер. А потом их можно заселить и молодью пеляди. Это-то предложение и вызывало раньше огонь критики: сорные рыбы сожрут, мол, ее. Григорий Иванович отвечал:
— Взгляните на озера Ендырь, Сырковое, бассейны рек Северная Сосьва и Казым. Во всех этих водоемах есть пелядь и плотва. Где нет плотвы — нет и пеляди. Отчего? Окунь, щука и плотва живут в прибрежной зарослевой зоне, а пелядь водится на открытых чистых пространствах, на глубине. И плотва является как бы буфером, принимает на себя запросы хищников — щуки и окуня, отвлекая их внимание от пеляди…
Опытному и пытливому исследователю Григорию Ивановичу сейчас решать бы творческие задачи, а он вынужден вести борьбу, доказывать, что отлов муксуна в реке для сбора икры инкубационным цехам ведут варварски, как с дровами обращаются с ценной рыбой, и половина ее гибнет.
— Где же благородный для разведения чир? — задается вопросом Григорий Иванович. — С 1964 года отлавливают его тоболяки в заповедной речке, а промышленного возврата чира с озер не видно, просто пускают нерестовую рыбу в товар. Не получается с биотехникой? Тогда нужно вести эксперименты с единичными экземплярами…
Эстафету ветеранов принял молодой ихтиолог, руководитель лаборатории института Валерий Полымский.
Благодаря его усилиям институт закупил недавно электронно-вычислительную машину, которую ихтиологи освоили. На карте бассейна стали появляться «обнаруженные» лабораторией новые речки, имеющие нерестовое значение. Это значит, что открыты новые естественные рыбопитомники.
В то же время работники промышленности справедливо сетовали, что институт отставал с выдачей рекомендаций по вопросам интенсификации рыбоводства, в изысканиях по новой технике рыболовства. Разработки нередко не имели надежных технологических решений.
Низко было качество отдельных проектов, самоустранялся институт от внедренческой части, от авторского надзора за сооружением «своих» объектов и эксплуатацией их. Не поставлен был на нужную высоту учет эффективности научно-исследовательских работ.
Все эти проблемы в повестке дня у коллектива института, которым руководит теперь молодой ученый Анатолий Павлович Михеев. Новый директор, активно вторгаясь в дела и проблемы рыбников громадного края, много ездит по предприятиям, изучает, оценивает обстановку, определяет важные направления, требующие внимания и забот, приложения сил науки. Он привлекает к себе людей ясной гражданской позицией, наступательным, активным характером.
— На Востоке говорят: «Моря — это кладовые, озера — шкатулки с драгоценностями». Известна и другая истина: живешь у гор — бери их богатства, у моря — пользуйся его дарами, у озер — извлекай их сокровища. Но мы еще плохо решаем сложный комплекс проблем, — самокритично утверждает директор Сибрыбниипроекта.
Он делает все возможное, чтобы «прописать» пелядь во всех областях России.
— Мы, сибиряки, считаем, что пелядь в озерных хозяйствах то же самое, что карп в прудовых, только со Знаком качества.
Молодые исследователи уже усвоили: если есть что у тебя предложить дельного и толкового — иди к Михееву, он поддержит.
Важные мысли высказывал директору института молодой ученый, кандидат биологических наук Владимир Судаков. И его предложения конкретными разработками ложились в проекты новых озерных рыбхозов.
До недавнего времени он возглавлял единственную в отрасли биолого-разведочную экспедицию, которая самолетами и вертолетами забрасывала десантные группы на неизученные водоемы. И крепкие молодые парни и девушки этого подразделения обследовали уже более двух тысяч озер в Тюменской области. Результат экспедиции — рекомендации по рыбохозяйственному использованию, биологические обоснования для проектов новых товарных хозяйств. Сейчас специалист В. М. Судаков занимается своим делом уже как работник областного комитета партии.
Работа биолого-разведочной экспедиции, созданного недавно отдела по проектированию рыбоводного оборудования, вновь организованных лабораторий направлена на реализацию решений партии по вопросам рыбоводства.
Наметились перемены и с развитием «академической» науки в Тюмени, с подготовкой вузовских, квалифицированных кадров для рыбоводства, способных со знанием дела вести эту работу. В сельскохозяйственном институте решено ввести для зоотехников курс озерного и прудового рыбоводства. А в государственном университете создается кафедра ихтиологии и рыбоводства. По мнению одного из руководителей этой кафедры кандидата биологических наук Игоря Семеновича Мухачева и ленинградского профессора Евгения Владимировича Бурмакина, Тюменская область, как пионер озерного рыбоводства, завоевала право открыть у себя первый в стране институт по подготовке кадров для этой отрасли. Проблема эта назрела. Направлений для развития фундаментальной науки в рыбоводстве более чем достаточно: надо учиться управлять бактериальной флорой озер и, в конечном счете, их продуктивностью, развивать работы по подбору новых рыб для искусственного разведения, «сортировке» озер по типам, глубже изучать физиологию рыб, заниматься селекцией их. Еще одно направление развития науки — генетика микробиологии.
Жизнь бактериофауны является самым крупномасштабным биологическим процессом, протекающим в водоемах. Ученые активно изучают его в среде морей и океанов, до озер же у них пока не доходят руки. А без таких исследований на внутренних водоемах страны невозможно вести речь о дальнейшем прогрессе в развитии рыбоводства, потому что именно микробы являются ведущей силой формирования химического состава воды и донных осадков, а также ресурсов биологической продукции. Фигурально выражаясь, в микробах — будущее новой отрасли. Новая наука — генетика микробиологии лишний раз подтверждает это. Академик Н. П. Дубинин говорил: «Мы будем создавать формы цветов, деревьев, кустарников, мхов, водорослей, рыб, птиц и других животных и микроорганизмов, которые украсят жизнь Земли».
Большое значение для озерных рыбхозов имеет прогнозирование гидрохимического состава водоемов, развития растительного мира, расчет «синусоид урожайности». Санитарно-биологический режим водоемов во многом определяется характером грунтов, их ложа и типом почв водосборной площади. На этот счет уже есть убедительные исследования ученых. Но жизнь еще многообразнее.
Звонок с железнодорожной станции, что в адрес энского колхоза прибыло три вагона удобрений, заседание правления артели, одобрившего план по повышению урожайности пшеницы на определенное число центнеров, и работа бригады, выбирающей рыбу из невода, могут иметь сквозную корреляционную связь. Благоденствие озер может зависеть от деятельности молочнотоварной фермы или конфетного цеха райпотребсоюзовского пищекомбината.
Вот факты по Казанскому рыбхозу. Летом 1976 года в результате большого сброса сточных вод молокозаводом в озере Дубынском погибли 3,5 миллиона личинок пеляди. Можно полагать, что живучие караси там пахли молоком. Попадись подобного рода информация школьнику, живущему в деревне близ озера Сладкого, — тот мог бы в порыве мальчишеских чувств заявить: «Это еще что, у нас рыба дустом пахнет».
Действительно, бывает и так, что в водоемы сбрасывают дезинфицирующие средства после обработки скота или же их «опыляют» вместе с полями с самолетов сельскохозяйственной авиации. Но это уже аномальные явления, которые, впрочем, не зачеркивают идею прогнозов водной среды, более того — за нее «голосуют».
Трудно представить себе даже, какие прекрасные «всходы» может породить селекция рыб. Самым фактом одомашнивания их мы уже даем старт рукотворной эволюции этих «диких» пока существ природы.
К искусственному разведению рыб приступили многие сотни и даже тысячи лет назад.
…Можно предвидеть, что селекционеры выведут мясистые, стойкие к инфекциям, плодовитые породы рыб, создадут вариации «жировых» и «диетических» рыб, районированных по различным климатическим зонам, на различную степень минерализации озер, с заданными свойствами в поведении.
Еще одно направление исследователей — гелиогидрология озер. Она тоже открывает большой простор ученым. В свое время гелиоведы — озерники Уральского отделения Сибрыбниипроекта установили, что нарастание интенсивности солнечного сияния отмечено повышением темпов роста рыб. С волнами солнечной активности связаны были и изменения уровня увлажненности водоемов. Всплески повышенной влажности, к примеру, отмечаются через каждые 11 лет. Известны 22-летний, 32-летний, вековой и другие климатические колебания, перемежаемые сухими годами. Они обусловлены процессами крупного, космического масштаба. Что говорить о рыбах, когда волны жизни зайца-беляка, как установили охотоведы, имеют четко выраженную взаимосвязь с 32-летними циклами увлажненности. Известный гелиовед профессор Александр Леонидович Чижевский показал своими наблюдениями, что представление о жизни на Земле вне связи с процессами, протекающими в космическом пространстве, несостоятельно. Земное эхо солнечных бурь находит себе среду и в озерах. И познание характера «взаимосвязей» космоса и озер необходимо рыбоводам, чтобы более решительно использовать сырьевые ресурсы «голубой целины».
Человеку свойственно заглядывать в будущее, и в среде тюменских рыбоводов не раз возникали разговоры о XXI веке. И они видели в предстоящем столетии лазерные «прожекторы» для водных толщ, электрические «бегунки», какими можно загонять рыбу в сеть, акустические устройства, сзывающие ее. Они видели загоны, стенами которых служат завесы из воздушных пузырьков, подводные планеры исследователей, тракторы, вспахивающие дно озер, «рыбоуборочные» комбайны, технологические карты по выращиванию и добыче рыбы, карты распределения питательных веществ и другие материалы для сложного механизма управления рыбными промыслами. И это не фантазия. Многое из перечисленного применяется уже в Мировом Океане. Ученым и инженерам не так сложно «привязать» эти новинки к условиям внутренних водоемов страны…
Ихтиологи предлагают также заняться восстановлением запасов раков в водоемах Урала и Западной Сибири. И эта проблема с интересной предысторией. «Колонизацию» в Сибири рак начал в начале XIX века, тогда впервые человек перенес его из Европы через Уральский хребет. К сороковым годам он настолько размножился s реке Исети, что его отсюда возами стали возить на новые места. Освоившись, рак энергично стал заселять водоемы, и вскоре его могли уже встретить в Пышме, Туре, Тоболе, Иртыше и других реках.
В новом веке началось восстановление запасов рака, к 1940 году он приобрел в некоторых местах промысловое значение. В 50-х годах деликатесным видом занялись акклиматизаторы. На этот раз, правда, их заинтересовал широкопалый рак. Его доставили из Литвы самолетом в Новосибирск, а отсюда в корзинах перевезли машиной в озеро. Опыт этот, однако, закончился неудачно. Теплолюбивого широкопалого рака сгубили, вероятно, плохие условия перевозки и суровые температурные условия сибирских водоемов.
А раки-пионеры, которых можно назвать уже и аборигенами Сибири, живут. Самая высокая плотность их — 110 килограммов на гектар — была обнаружена ихтиологами в озере Чебаркуль Челябинской области.



НАПРАВЛЕНИЯ НАУЧНОГО ПОИСКА

Новогодний праздник Мальковский провел дома с семьей.
А потом выехал на озера в Армизонский район, неделю пробыл с бригадами. Сам еще в осенние дни создавал их, подбирал людей, распределял технику. С льдобурами вышли из положения, а вот с машинами хоть плачь. Под новый сиговый питомник, введенные в строй Армизонский рыбхоз и «Пышму», а также хозяйство, сдаваемое в Ялуторовске, комбинату выделили всего лишь один автомобиль. Положение армизонцев было незавидным (без машин только рыбу квасить), но они проявили «солдатскую находчивость». Пригласили на озера директора авторемонтного завода и за дружеской ухой рассказали ему о своих бедах. И тот пошел навстречу нуждам рыбоводов, выделил им две машины из «капиталки», а армизонцы представили заводу «для отчета» две старые рамы от автоллобилей…
Внедряя опыт родного ему когда-то Казанского рыбхоза, Валерий организовал механизированные передвижные бригады. Дела у них пошли в гору, и в первом году десятой пятилетки новое предприятие финишировало успешно: довело добычу до 3000 центнеров — выходит, чуть ли не половина объема, достигнутого в Казанке. В 1977 году можно было вплотную подойти к их результатам, к полумиллионным прибылям Казанки. Штаб социалистического соревнования объединения отметил в вестнике «Рыбацкая новь» большую роль Валерия Мальковского в успехах молодого озерного предприятия.
Зимний лов был развернут вовсю, люди работали энергично и бодро, с приподнятым настроением. Областная газета опубликовала сообщение о заседании бюро обкома КПСС, где была одобрена инициатива рыбодобывающих, промышленных, строительных, транспортных и других предприятий и организаций Ханты-Мансийского национального округа по укреплению сырьевой базы водоемов и досрочному выполнению планов вылова рыбы в честь 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции.
Выполняя задачи, поставленные ЦК КПСС по повышению рыбопродуктивности озерно-речных систем, трудящиеся округа увеличивали мощности по сбору и инкубации икры, выпуску молоди ценных рыб в магистральные речные водоемы. Они обязались ввести в действие в 1977 году новый рыбопитомник, первые очереди озерного рыбхоза и карпового хозяйства на базе теплых вод Сургутской ГРЭС, начать строительство двух промбаз по сбору икры и еще одного озерного предприятия. Труженики нефтяной и других отраслей обязались помочь рыбникам изготовить 26 неводовыборочных машин. Расширяли «шефские мощности» над рыбной промышленностью авиаторы. Коллективы трестов Сургуттрубопроводстрой и мостостроительного выступили инициаторами ускоренного сооружения и ввода в строй рыбоводных объектов. Промышленные предприятия Ханты-Мансийского округа ставили целью создать надежный задел для динамичного развития рыбной отрасли. И это все не могло не волновать Валерия Владимировича.
Мальковский не раз бывал в Ханты-Мансийском округе и ощутил, насколько благотворно отражается на настроении, работе тружеников отрасли, на психологическом климате коллективов объединения Сибрыбпром партийная забота и внимание.
Испытанный инструмент партийного воздействия на активность и сознательность людей — вовлечение их во всенародное социалистическое соревнование. Партийные организации Ханты-Мансийского округа заботились, чтобы коммунисты показали личный пример самоотверженности, умения в труде, чтобы средства информации поднимали на щит передовиков.
На озерах вместе с Мальковским работал и Игорь Созинов. Валерий года четыре не видел его и был удивлен неожиданной встречей в районном комитете партии. Они пожимали друг другу руки, всматривались один в другого, находя почти одинаковые перемены.
Созинов закончил аспирантуру, завершил работу над кандидатской диссертацией. В Армизон приехал как руководитель опорного научного пункта Сибрыбниипроекта.
Еще будучи аспирантом, Созинов решил всецело посвятить себя исследовательской деятельности, и весной 1973 года он приступил на казанских озерах к выполнению намеченной им годовой программы. Игорь взялся выяснить на озере Чебачьем интенсивность питания и рационы рыб. Подекадно вел он здесь гидробиологическую съемку водоема, тщательное обследование рыб, брал под контроль суточные ритмы откорма их. С Мальковским роднила его преданность своему делу.
До райцентра от Чебачьего — двадцать пять километров, а до ближайшей деревеньки Грачи — семь, сюда он ходил за хлебом и сахаром. Днями не снимал Игорь широких охотничьих лыж и привык к ним, как альпинист к горным ботинкам. Долбил лунки на озере, протягивал подо льдом сети, выбирал их, откладывая на анализы рыбу. Нужно было еще приготовить себе поесть, истопить печь в избушке. Жилье быстро выстывало, и дрова нужно было беречь.
На топку Игорь рубил ивняк. Быстро летели в работе короткие дни и долгие вечера. До полуночи возился с анализами исследователь. Потрескивала лампа, заправленная соляркой, исходили светлым дымком свечи. Что-то шуршало в трубе, слышалось иногда завывание за окном. Бывало, утром жилец обнаруживал вдруг следы волка или рыси. Большой мир страны и планеты прорывался в эту иссеченную ветром и занесенную снегом избушку потрескиванием эфира, известиями, которые приносил приемник «Спидола».
Когда выкраивался свободный час, Созинов уходил на охоту подстрелить зайца или косача. А в остальное время работал. Хорошо думалось в эти многотрудные дни и ночи. Он считал себя учеником и последователем А. Н. Петкевича, в научной деятельности которого многое привлекало.
Доктор биологических наук покойный Альфонс Николаевич Петкевич был первым директором Сибрыбниипроекта, заслуги его отмечены орденом Трудового Красного Знамени. Более сорока лет отдал он изучению Обь-Иртышского бассейна, опубликовал более ста научных работ. Совершенствование правил рыболовства, охрана осетра и нельмы, роль щуки в водоеме, мелиорация и рыбоводство, акклиматизация рыб и карповое хозяйство — таков далеко не полный перечень тематики исследований известного сибирского ученого. Принципиально, с полной самоотдачей занимался он разработкой и внедрением в жизнь рационального ведения рыбного хозяйства в Сибири.
Вопросы, поднятые им, остаются актуальными и злободневными и по нынешний день.
Развитие промышленности сделало крайне важной проблему освоения обширной Обской поймы, просторы которой только в Томской и Тюменской областях занимают 5 миллионов гектаров.
В свое время Альфонс Николаевич проводил опыты шлюзования пойменных водоемов, ценные своим поисковым характером. Эти работы показали, что только подобными мерами можно резко увеличить плодородие «голубых нив» поймы и брать с гектара их по 300–500 килограммов рыбы.
В памяти многих работников рыбной промышленности свежи еще страстные выступления Альфонса Николаевича на совещаниях, конференциях, симпозиумах, в газетах в защиту природы.
На семи страничках изложил свою речь Альфонс Николаевич на совещании по комплексному освоению Обского бассейна в Академгородке. Они вместили годы борьбы его за разумное и бережное использование богатств родного края. Совещание подводило черту многолетним спорам по поводу строительства Нижнеобской ГЭС. Альфонс Николаевич твердо и непоколебимо стоял на своем:
— Мы всеми силами будем бороться против этого проекта, осуществление которого нанесет непоправимый вред рыбному хозяйству.
Один из противников Альфонса Николаевича, не найдя доводов против его аргументов, заявил, что у Петкевича узковедомственный подход. Зато другой большой ученый во всеуслышание честно заявил тогда с трибуны совещания:
— Я одобрял проект гидростанции. Но теперь перехожу в ряды противников ее строительства.
Кто знает, может быть, выступление Альфонса Николаевича Петкевича и было именно той каплей, после которой стала очевидна мысль о нецелесообразности строительства Нижнеобской ГЭС.
…Летели дни и недели. Игорь нащупывал закономерности круговорота жизни в Чебачьем. Под его руководством озеро зарыбили несколькими ценными видами — пелядью, муксуном, чиром.
Исследования показали, что в развитии кормовой базы озера наблюдается своеобразная синусоида. Летом — пик в нарастании биологической массы планктона — дафний, циклопов и мелких ракообразных, обитающих в толще воды. Осенью развивается бентос — донные организмы, личинки хирономид, комары-дер- гунцы, которых в народе зовут мотылями. Пелядь относят к так называемым планктонофагам — рыбам, которые поедают планктон. Муксуну подай дергунцов. В научной литературе говорилось о нем однозначно: бентофаг. На самом же деле в природе все было сложнее.
В пиковые летние периоды, когда мотыль вылетал из озера, муксун трапезничал с пелядью: стол ее по- царски ломился и она все не съедала.
Чир выскребал по сусекам бентос. И если он был способен радоваться, то повод для излияния таких чувств имелся: конкурент муксун не вырывал у него кусок изо рта. И пеляди «хлеба» хватало, не объедал ее джентльмен муксун. Это был буферный вид, как написал позднее в научной статье Созинов, между непостоянством кормовой базы и возникающими напряженными пищевыми взаимоотношениями рыб.
Молодой исследователь приходил к выводам, которые имели важное значение для практики рыборазведения.
Ученые рекомендовали промышленности внедрение таких вариантов поликультуры: пелядь и муксун, пелядь и чир, пелядь и карп или сазан.
Созинов нашел свободную нишу и предлагал селить одновременно три вида. На статью его, которую он отправил в журнал Академии наук СССР «Вопросы ихтиологии», получены были хорошие отзывы-рецензии от видных ученых.
С последней почтой домой принесли журнал с его публикацией.
Мысли и планы исследователя направлены теперь на разработку и внедрение математических, точных методов в биологии, в рыбоводстве, где преобладала пока описательщина.
Самой важной задачей в исследовании озер было выяснить закономерности происходящего в них обмена энергии, а ключ к управлению ею, как предсказал еще великий Леонардо да Винчи, лежит в искусстве измерения.
Игорь мечтал вооружить рыбоводов озерных хозяйств диаграммами, с помощью которых по характеристикам выловленных рыб в контрольной тони можно было определить обеспеченность их кормом.
Рыбовод предприятия, по убеждению Созинова, должен взять в свои руки управление плодородием водоемов, регулирование процессами нагула рыб, чтобы добиться от них максимальных привесов, как это делается, скажем, в животноводстве. Он считал оперативные перевозки молоди из низкокормных водоемов в высококормные обычным технологическим приемом. Объясняя существо дела Мальковскому, Созинов говорил:
— Живорыбные машины должны все лето быть в работе. Надо сейчас уже закладывать и осваивать технологию будущего. Я слышал такую мысль в отношении морей: «Это зеленые пастбища, где наши правнуки
станут добывать себе хлеб». То же можно сказать об озерах. Придет время, когда мы будем использовать их как лучшие участки плодородных земель в нынешние годы…
Встретив в Мальковском единомышленника, Созинов постепенно завел речь о том, что пора корректировать рыбоводные процессы и по результатам изучения энергетических балансов выращенного материала — соотношения белков, жиров, углеводов, потому что сейчас в хозяйствах получают много «жидкой» рыбы. Науки о физиологии, о питании выращиваемых на озерах рыб еще как таковой нет.
— Но энтузиасты закладывают и ее основы, — говорил Игорь. И рассказывал Мальковскому об интересных результатах, полученных талантливым исследователем из Сибрыбниипроекта кандидатом биологических наук Тамарой Ирискиной.
Русло исканий ее — познание секретов питания рыб, процесса, называемого И. П. Павловым химией жизни. Она исследует количественные соотношения «строительных материалов» организма рыб — белков, витаминов, минеральных солей, микроэлементов, разрабатывает биологические модели «сбалансированного питания» их.
Игорь приводил научные факты о питании рыб. Сравнивая новую отрасль с сельским хозяйством, он подкреплял свои доводы убедительными аргументами из сферы животноводства, обращался к народному опыту.
— Крестьяне говорят: нерадивая доярка доит шибко, да молоко жидко, а у заботливой корова маслом доится. Коровьи стада перегоняют с одного выпаса на другой, потому что хлеб за животом не ходит…
Объемная, широкая это тема — плодородие водоемов. Много тут еще не исследованного до конца, неясного. И не случайно попала она в биологическую международную программу — БМП. У нас в стране по этому разделу проводил изыскания институт озероведения Академии наук СССР.
Была исследована биологическая продукция озера Красного. В научном труде, где были обобщены эти работы, ученые, к сожалению, вынуждены были отметить, что в энергетическом круговороте на водоеме оказалось не представленным последнее звено в пищевой цепи — рыба.
Академические исследования позволили вплотную подойти к вопросам математического моделирования экологической системы озера, к разработке теоретических основ прогнозирования и управления биологической продуктивностью водоемов. Но «белое пятно» оставалось.
В пирамиде экологической системы, какую представляет из себя озеро, все же недоставало вершины, пика, которым и была рыба. А именно этот пик наиболее-то всего и важен человеку. Но «покорить» его, дать достоверное и глубокое описание пока не удавалось.
Мелкие обитатели водоемов и растения можно было легко отловить, отцедить, собрать и выразить в количественных показателях. Рыба же, активнейший представитель гидросферы, «не давалась в руки» исследователям. Вот и не могли они проникнуть в «космос» озер, хотя, казалось бы, по сравнению с морями те представляли из себя лужи планеты.
С глубоким интересом познакомились Созинов и Мальковский с докладом о работе лаборатории озерного рыбоводства института ГОСНИИОРХ. Этот документ размножили и разослали на ведущие предприятия и по научным организациям отрасли для ознакомления. Руководитель исследовательского коллектива Герольд
Петрович Руденко сообщал, что благодаря применению химических методов и разработанному в институте методу облова удалось определить размерно-возрастную структуру рыбного населения по 150 озерам Северо- Запада и прийти к важному открытию. В силу целого ряда причин экологического и биологического характера кульминация, пик в нарастании ихтиологической массы водоемов наступает по достижении большинством рыб двух-трехлетнего возраста. А промышленный промысел на «диких» малоурожайных озерах захватывал, как правило, более старшие возрастные группы… Ученые убедительно доказали, что рыбные запасы «голубой нивы» страны в несколько раз выше, чем это представлялось раньше. 1,2 миллиона тонн «живого серебра» «перегорает» впустую и уходит в отложения ила только на малых озерах (площадью до 10 тысяч гектаров каждое), основная масса которых находится в малообжитых, неосвоенных районах. Эксплуатация их оказывалась убыточной для добывающих предприятий рыбной промышленности. Широкие производственные испытания новых методов и орудий лова показали: промысел на малых озерах становится рентабельным.
Даже приближенные, заниженные расчеты говорят, что только на таких водоемах в республике, — а водное зеркало их насчитывает около 13 миллионов гектаров, — можно вылавливать ежегодно 6–7 миллионов центнеров рыбы. Почти половина этих объемов падает на не имеющие себе равных по продуктивности озера Западной Сибири и Северного Казахстана. Необходимо коренное техническое перевооружение рыбодобывающей промышленности на внутренних водоемах. Нужно обеспечить добытчиков и транспортом высокой проходимости. Следует отметить, что на освоении таежных озер с самой лучшей стороны показал себя снегоход «Буран», который идет на смену оленям, собакам, лошадям. Об этой экономичной, маневренной, очень перспективной машине говорили много хорошего недавно в Тюмени на республиканском семинаре по вопросам использования транспортных средств для промысла на озерах.
Имеются пути сделать рентабельными и авиаперевозки рыбы, нужно только разработать новые виды тары: сейчас 40 процентов веса рыбных грузов, доставляемых с озер на заводы, падает на деревянные ящики… Рыбаки нуждаются в большегрузных мотоневодниках, новых, более мощных лебедках. Предстоит большая работа и по дальнейшему «культивированию» новых взглядов на богатства озерной нивы — и не только среди хозяйственников, но и у широкой общественности. Новые тенденции должны найти отражение и в законодательстве. Озерные рыбхозы подобны птицефабрикам или молочным фермам, такое место они и должны занять в общих мощностных объемах предприятий пищевой индустрии.
Перспективы освоения озерной целины сегодня даже трудно еще представить во всех аспектах. Уникальные работы провела в 1969–1970 годах в Карасукском районе Новосибирской области комплексная озерная экспедиция Биологического института Сибирского отделения Академии наук СССР в содружестве с Главным управлением охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР. С живейшим интересом следили Игорь Созинов и Валерий Мальковский за ее деятельностью.
Ученые смогли взглянуть на озера, образно говоря, стереоскопически, и люди получили теперь более объемное, чем когда-либо, сфокусированное представление о «голубой ниве».
Исследования и опыты экспедиции показали, что комплексное преобразование сибирских озер открывает возможности превращения их в богатые, оздоровленные и красивые водоемы, живые кладовые рыбы, дичи, водоплавающей птицы, ондатры, растительных и минеральных кормов, удобрений. Озера для человека — это не только рыба, но и богатейшие залежи целебного ила, сапропеля, который с успехом использует медицина. Сапропель — это подкормка свиньям и птице, ценное удобрение для овощных культур. Вопрос широкого использования его упирался в трудности заготовок. Экспедиция разработала и опробовала технику гидромеханизированной добычи сапропеля.
В интересах сельского хозяйства и охотничье-промыслового освоения проводились опыты по акклиматизации в сибирских водоемах дальневосточного и канадского дикого риса и других кормовых растений, работы по селекции рдеста и разведению его как корма для уток. Утководам экспедиции удалось получить около 700 центнеров мяса со 100 гектаров.
К пологим берегам озер часто примыкают обширные болота, эти «кладовые солнца», по образному выражению Михаила Пришвина, которые являются хранителями фауны, природными емкостями для пресных вод. В отдельных случаях их целесообразно отчленять. Экспедиция проводила такой опыт. Откачивая сапропель из озера и намывая его на болота, она убивала двух зайцев: повышалась рыбопродуктивность водоема, на месте болота появлялись плодородные земли. В сибирских озерах можно собирать лекарственные растения, акклиматизировать перламутровую ракушку. Эта ракушка и раковины местных моллюсков — сырье для производства пуговиц. Нитчатые водоросли, так называемую тину озер, можно использовать для изготовления бумаги. Еще в XVIII веке в Тобольске существовала фабрика оберточной и технической бумаги, работающая на водоросли кладофоре, массы которой покрывали берега Иртыша после разлива…
За пятилетие, с 1966 по 1970 год экспедиция сумела увеличить исходную товарную продуктивность управляемого озерного хозяйства только по линии рыбоводства и охотничье-промысловых дел в 23 раза. А ведь был получен эффект по поливному земледелию, лиманному орошению лугов, сельскохозяйственному освоению займищ, использованию ряски на цели утководства.
Еще в 30-х годах зона лесостепи Западной Сибири являла собой край с вереницами серых гусей, тысячными табунами диких уток, болотных луней, вьющихся над тростниковыми зарослями. По ряду причин теперь Западная Сибирь обеднела ими. А преобразователи озер, эти лекари внешней среды, возродили на своих площадях обиталища гусей и лебедей.
Исследователи нащупали путь к созданию оптимальных ландшафтов в озерных котловинах, имеющих эстетическую ценность, облагороженных природных зон, о каких люди Земли мечтали еще с древности.
Люди многое не знают об озерах или плохо еще представляют себе их возможности и перспективы. Вода — это не только основа жизни на Земле, но и топливо будущего. Дело в том, что вода является источником тяжелых изотопов водорода и озера — это «месторождения» их. Пройдут годы, и с появлением управляемых термоядерных реакций, возможно, с озер разольются по городам и весям волны энергетического изобилия. Но это будущее. А в настоящем можно уже сказать об ориентировочных расчетах, сделанных новосибирскими учеными. Они показывают: один гектар озер может дать в несколько раз больше продукции, чем гектар сельскохозяйственных угодий, рациональное использование «озерного клина» может привести к удвоению объемов производства сельскохозяйственной продукции в Западной Сибири.
О многом, встретившись, говорили друзья. И вновь вернулись к тому, с чего начали. Заключая разговор о задачах опорного научного пункта, Игорь сказал Мальковскому:
— Работы непочатый край, целина непаханая. Не отработан сложнейший вопрос — с нормами посадок личинок вселяемых рыб. Определяем их приближенно, а здесь нужно интегрирование применять…
Игорь невольно вздохнул, и столько еще невысказанного было в этом душевном движении. Созинов осязаемо представлял свою рыбоводную науку мощной производительной силой. Сам Игорь сравнивал предприятия и организации рыбоводной сферы с эскадрой, флотилией, идущей по Северному морскому пути, и науке в его образной системе отводилась роль флагманского корабля, ледокола. Жизнь давно уже доказала, что без развития теории не может успешно и эффективно функционировать ни одна отрасль народного хозяйства страны. Особенно актуален стал вопрос неразрывной связи практики и теории, и не связи даже, а прочного, стойкого сплава в наши дни, в эпоху НТР.
Созинов не мнил себя «светилом» науки, сдержанно оценивал свои способности, возможности опорного пункта, но он был полон решимости превратить его в добротный мостик, соединяющий науку с производством.
Валерий Мальковский опустил ему ладонь на плечо, осторожно перебил:
— Хватит. Все, о чем ты сказал, хочу видеть у нас, в Армизонском рыбхозе. Приезжай и живи. Организационно перестраиваться будем, чтобы сделать рыбхоз опытно-показательным.
Потом прищурился и, заглядывая в глаза Созинову, просительно проговорил:
— Ну, будешь у нас экспериментировать, опыты ставить, а?
Игорь кивнул согласно. Светилась в косых лучах зимнего солнца степь. Из окна автобуса угадывались впадины укрытых снегом озер.


Примечания
1
Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 80.
2
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 261–262.
3
Ленин и Академия наук (обзорный доклад). М., «Наука», 1969, с. 208.
4
ЭКО, 1976, № 5 (журнал Сибирского отделения Академии наук СССР).