Леонид Лапцуй
Олений бег
СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ
Перевод с ненецкого
НАДЫШАТЬСЯ БЫ…
Ох, как бы хотел я встретиться
Глазами с родимой матерью,
Ту смертную, ту запретную
Переступив черту,
Но лишь в сновиденьях радужных
Я падаю к ней в объятия —
К моей дорогой, единственной,
Что канула в темноту.
Едва улыбнется спящему,
Едва прикоснется с нежностью,
Едва назовет по имени, —
Я знаю: пришла пора
Из дальних краев вернуться мне
В бескрайнюю тундру снежную,
И вот уже вровень с тучами
Лечу, обогнав ветра.
Кочевье наше извечное
То в звездную даль, то в хмурую…
Над люлькой моей — бубенчики,
И пологом — облака…
Покормит меня родимая,
Тепло спеленает шкурами,
Вдохну я морозец с привкусом
И запахом молока…
Ой, тундра моя, кормилица,
Все, все в тебе неизменное:
И реки в прибрежных зарослях,
И в ягеле — косогор,
И лишь чумовище старое,
Такое ж, как люди, тленное,
Невидящим взглядом пепельным
Глядит на меня в упор.
Сухую траву пожухлую
Прижали ветра ладонями
К земле, где шумело стойбище
И отчий пылал очаг.
Грустить о прошедшем стоит ли?
Вернуться сюда достоин ли?
Сомненья чугунной ношею
Лежат на моих плечах.
Но что это? Травы вздрогнули,
Их ветры весны взъерошили.
И поднял я к небу голову,
Услышав знакомый зов:
То гуси летят цепочкою,
Летят, словно весть хорошая!
Да это ж моя родимая
Мне весточку шлет без слов!
Снижаются птицы-вестники.
Черны их глаза, как ягоды.
На чумовище, ветрами
Облизанное, глядят.
Вот так же по-детски ласково
Они из-под вешней радуги
Глядели на наше стойбище
Полвека тому назад.
Ни разу моя родимая
Не проглядела вестников,
Не проспала на зорюшке
Минуты великой той,
Когда они к чуму снизятся
С клекочущей теплой песнею,
И счастья всегда желала им
Она, помахав рукой.
Так низко летит над тундрою
Цепочка гусей весенняя,
Что заарканить запросто
Сумел бы я вожака,
Но ведомо всем — от старого
До нового поколения —
На вешних птиц не поднимется
У северян рука.
Мое чумовище старое
Глядит на меня внимательно,
Как будто прозрев от памяти
Домашнего очага.
И вижу я очи матери,
И слышу я голос матери,
И, словно в объятья матери,
Я падаю на снега.
Купаюсь в снежке весеннем я,
Дышу чудодейным воздухом,
Поит меня тундра свежестью,
Как мать — грудным молоком,
Чтоб сил мне земных прибавилось
Для новых дорог непознанных,
Чтоб солнце, как птица, славил я
Бесхитростным языком.
Леонид Лапцуй
Олений бег
СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ
Перевод с ненецкого
НАДЫШАТЬСЯ БЫ…
Ох, как бы хотел я встретиться
Глазами с родимой матерью,
Ту смертную, ту запретную
Переступив черту,
Но лишь в сновиденьях радужных
Я падаю к ней в объятия —
К моей дорогой, единственной,
Что канула в темноту.
Едва улыбнется спящему,
Едва прикоснется с нежностью,
Едва назовет по имени, —
Я знаю: пришла пора
Из дальних краев вернуться мне
В бескрайнюю тундру снежную,
И вот уже вровень с тучами
Лечу, обогнав ветра.
Кочевье наше извечное
То в звездную даль, то в хмурую…
Над люлькой моей — бубенчики,
И пологом — облака…
Покормит меня родимая,
Тепло спеленает шкурами,
Вдохну я морозец с привкусом
И запахом молока…
Ой, тундра моя, кормилица,
Все, все в тебе неизменное:
И реки в прибрежных зарослях,
И в ягеле — косогор,
И лишь чумовище старое,
Такое ж, как люди, тленное,
Невидящим взглядом пепельным
Глядит на меня в упор.
Сухую траву пожухлую
Прижали ветра ладонями
К земле, где шумело стойбище
И отчий пылал очаг.
Грустить о прошедшем стоит ли?
Вернуться сюда достоин ли?
Сомненья чугунной ношею
Лежат на моих плечах.
Но что это? Травы вздрогнули,
Их ветры весны взъерошили.
И поднял я к небу голову,
Услышав знакомый зов:
То гуси летят цепочкою,
Летят, словно весть хорошая!
Да это ж моя родимая
Мне весточку шлет без слов!
Снижаются птицы-вестники.
Черны их глаза, как ягоды.
На чумовище, ветрами
Облизанное, глядят.
Вот так же по-детски ласково
Они из-под вешней радуги
Глядели на наше стойбище
Полвека тому назад.
Ни разу моя родимая
Не проглядела вестников,
Не проспала на зорюшке
Минуты великой той,
Когда они к чуму снизятся
С клекочущей теплой песнею,
И счастья всегда желала им
Она, помахав рукой.
Так низко летит над тундрою
Цепочка гусей весенняя,
Что заарканить запросто
Сумел бы я вожака,
Но ведомо всем — от старого
До нового поколения —
На вешних птиц не поднимется
У северян рука.
Мое чумовище старое
Глядит на меня внимательно,
Как будто прозрев от памяти
Домашнего очага.
И вижу я очи матери,
И слышу я голос матери,
И, словно в объятья матери,
Я падаю на снега.
Купаюсь в снежке весеннем я,
Дышу чудодейным воздухом,
Поит меня тундра свежестью,
Как мать — грудным молоком,
Чтоб сил мне земных прибавилось
Для новых дорог непознанных,
Чтоб солнце, как птица, славил я
Бесхитростным языком.