Михаил Лесной
ОДНОУХИЙ
РАССКАЗ О ПЕРНАТОМ ДРУГЕ
Однажды я поймал на болоте журавлёнка и принёс домой. Он сразу стал клевать кусочки хлеба, творога — всё, что ему давали, с особым аппетитом глотал лягушек.
Журавлёнок скоро привык к неволе, подружился с нами и не прочь был даже поиграть. Назвали его Дружком. Стоило кому-нибудь из нас, ребят, убежать, как птица вытягивала шею и бросалась догонять.
В весёлые минуты, которые у нашего друга бывали нередко, он начинал забавно плясать: подпрыгивал, махал крыльями, приседал, подбрасывал вверх мелкие предметы… Иногда журавль хандрил. Возможно, он тосковал по родному болоту, а может быть, просто чувствовал голод — ведь он был очень прожорлив.
Если кто-нибудь пытался обидеть Дружка, он ложился на спину и пускал в ход свои длинные ноги и клюв.
Прожив у нас почти год, журавль почувствовал свою силу. В нём стали проявляться «характер» и склонность наводить порядок во дворе: он разгонял дерущихся петухов, наказывал ударом клюва или крыльев провинившихся собак, преследовал на улице кошек… Словом, стал полным хозяином двора.
Прошёл ещё год, и журавль сделался невыносимым драчуном и забиякой. Он не только обижал, но часто забивал насмерть домашнюю птицу. Стоило ему где-либо появиться, как среди птичьего населения начинался переполох.
Я не раз пробовал наказывать пернатого озорника: привязывал на верёвочку, спутывал ноги, но ничего не помогало. Пройдёт день-другой — и снова на дворе скандал, драка, снова раненые.
Как ни жалко было мне расставаться с другом, но в конце концов я вынужден был от него избавиться. На этом настаивал и отец. Понимая, как трудно мне расстаться с журавлём, он в утешение сказал:
— Отнеси Дружка на болото. Там он встретится со своими дикими собратьями и заживёт своей обычной журавлиной жизнью. — И с улыбкой добавил: — И тебя не вспомнит!..
На следующий день я посадил своего друга в мешок и отправился на ближайшее болото. Принёс, развязал мешок и говорю:
— Ну, прощай, дорогой! Жалко мне тебя, да, видно, делать нечего: не можешь ты жить в культурном обществе!..
Выпустил, а сам, не оглядываясь, бросился бежать, чтобы поскорей скрыться в кустах.
Дома мне было грустно. Всё время думал о высокой серой птице, шагающей на длинных ногах.
Наступил вечер. Поднимая облака пыли, с шумом и мычанием возвращалась с поля скотина. Я равнодушно проводил взглядом стадо. И вдруг — каково было моё удивление и радость! — вижу: вслед за стадом, важно раскачиваясь на своих «ходулях», шагает мой Дружок.
Возвращение журавля тронуло даже отца, и мне разрешено было оставить его при условии, что ни одна домашняя птица больше не пострадает.
Дружка я поместил в саду. Два дня всё было тихо и спокойно. На третий же, когда никого не было дома, журавль каким-то образом пробрался из сада во двор. Там он в драке с Ингой, папиной охотничьей собакой, поранил ей глаз. Мог, конечно, и совсем ослепить, только случайность спасла собаку.
Отец хотел пристрелить озорную птицу, но я упросил не делать этого: мне было жаль смелого забияку. И снова передо мной встал вопрос: как избавиться от драчуна? Что придумать?
Неподалёку от нашего села, среди двух слившихся озёр, был островок. На нём часто видели журавлей. Вот на этот остров я и отвёз своего беспокойного питомца: оттуда ему уже не вернуться, ведь он привык больше ходить, чем летать.
Через неделю я поехал на «место ссылки», чтобы узнать, там ли Дружок и хорошо ли себя чувствует. Как-никак, а не мог я забыть друга.
Подъезжая к островку, увидел издали несколько журавлей. Стал подходить к ним и тихо звать:
— Дружок, Дружок!..
Журавли насторожились, а когда я приблизился, замахали тяжёлыми крыльями и улетели. Но один из них остался на месте и не только не пытался подняться, а даже направился в мою сторону. Это был мои Дружок. В его привязанности я не сомневался и не удивился, что он узнал меня издали: у журавлей очень хорошее зрение и слух. Я ещё раз позвал, и мой друг с весёлым криком пустился бегом ко мне. Он бурно выражал свою радость.
Встреча, однако, была недолгой. Вскоре над нами низко пролетела стайка журавлей. Птицы сели на острове и разбрелись. Дружок внимательно и долго смотрел в их сторону, а потом, взглянув ещё раз на меня, решительно сделал несколько шагов вперёд. Отойдя немного, он обернулся, как бы посылая мне прощальный привет. Затем разбежался, поднялся в воздух и направил свой полёт туда, откуда доносилось призывное курлыканье…
Больше своего Дружка я не встречал. Отец оказался прав: воля для дикой птицы дороже всего, даже дружбы с человеком.
Михаил Лесной
ОДНОУХИЙ
РАССКАЗ О ПЕРНАТОМ ДРУГЕ
Однажды я поймал на болоте журавлёнка и принёс домой. Он сразу стал клевать кусочки хлеба, творога — всё, что ему давали, с особым аппетитом глотал лягушек.
Журавлёнок скоро привык к неволе, подружился с нами и не прочь был даже поиграть. Назвали его Дружком. Стоило кому-нибудь из нас, ребят, убежать, как птица вытягивала шею и бросалась догонять.
В весёлые минуты, которые у нашего друга бывали нередко, он начинал забавно плясать: подпрыгивал, махал крыльями, приседал, подбрасывал вверх мелкие предметы… Иногда журавль хандрил. Возможно, он тосковал по родному болоту, а может быть, просто чувствовал голод — ведь он был очень прожорлив.
Если кто-нибудь пытался обидеть Дружка, он ложился на спину и пускал в ход свои длинные ноги и клюв.
Прожив у нас почти год, журавль почувствовал свою силу. В нём стали проявляться «характер» и склонность наводить порядок во дворе: он разгонял дерущихся петухов, наказывал ударом клюва или крыльев провинившихся собак, преследовал на улице кошек… Словом, стал полным хозяином двора.
Прошёл ещё год, и журавль сделался невыносимым драчуном и забиякой. Он не только обижал, но часто забивал насмерть домашнюю птицу. Стоило ему где-либо появиться, как среди птичьего населения начинался переполох.
Я не раз пробовал наказывать пернатого озорника: привязывал на верёвочку, спутывал ноги, но ничего не помогало. Пройдёт день-другой — и снова на дворе скандал, драка, снова раненые.
Как ни жалко было мне расставаться с другом, но в конце концов я вынужден был от него избавиться. На этом настаивал и отец. Понимая, как трудно мне расстаться с журавлём, он в утешение сказал:
— Отнеси Дружка на болото. Там он встретится со своими дикими собратьями и заживёт своей обычной журавлиной жизнью. — И с улыбкой добавил: — И тебя не вспомнит!..
На следующий день я посадил своего друга в мешок и отправился на ближайшее болото. Принёс, развязал мешок и говорю:
— Ну, прощай, дорогой! Жалко мне тебя, да, видно, делать нечего: не можешь ты жить в культурном обществе!..
Выпустил, а сам, не оглядываясь, бросился бежать, чтобы поскорей скрыться в кустах.
Дома мне было грустно. Всё время думал о высокой серой птице, шагающей на длинных ногах.
Наступил вечер. Поднимая облака пыли, с шумом и мычанием возвращалась с поля скотина. Я равнодушно проводил взглядом стадо. И вдруг — каково было моё удивление и радость! — вижу: вслед за стадом, важно раскачиваясь на своих «ходулях», шагает мой Дружок.
Возвращение журавля тронуло даже отца, и мне разрешено было оставить его при условии, что ни одна домашняя птица больше не пострадает.
Дружка я поместил в саду. Два дня всё было тихо и спокойно. На третий же, когда никого не было дома, журавль каким-то образом пробрался из сада во двор. Там он в драке с Ингой, папиной охотничьей собакой, поранил ей глаз. Мог, конечно, и совсем ослепить, только случайность спасла собаку.
Отец хотел пристрелить озорную птицу, но я упросил не делать этого: мне было жаль смелого забияку. И снова передо мной встал вопрос: как избавиться от драчуна? Что придумать?
Неподалёку от нашего села, среди двух слившихся озёр, был островок. На нём часто видели журавлей. Вот на этот остров я и отвёз своего беспокойного питомца: оттуда ему уже не вернуться, ведь он привык больше ходить, чем летать.
Через неделю я поехал на «место ссылки», чтобы узнать, там ли Дружок и хорошо ли себя чувствует. Как-никак, а не мог я забыть друга.
Подъезжая к островку, увидел издали несколько журавлей. Стал подходить к ним и тихо звать:
— Дружок, Дружок!..
Журавли насторожились, а когда я приблизился, замахали тяжёлыми крыльями и улетели. Но один из них остался на месте и не только не пытался подняться, а даже направился в мою сторону. Это был мои Дружок. В его привязанности я не сомневался и не удивился, что он узнал меня издали: у журавлей очень хорошее зрение и слух. Я ещё раз позвал, и мой друг с весёлым криком пустился бегом ко мне. Он бурно выражал свою радость.
Встреча, однако, была недолгой. Вскоре над нами низко пролетела стайка журавлей. Птицы сели на острове и разбрелись. Дружок внимательно и долго смотрел в их сторону, а потом, взглянув ещё раз на меня, решительно сделал несколько шагов вперёд. Отойдя немного, он обернулся, как бы посылая мне прощальный привет. Затем разбежался, поднялся в воздух и направил свой полёт туда, откуда доносилось призывное курлыканье…
Больше своего Дружка я не встречал. Отец оказался прав: воля для дикой птицы дороже всего, даже дружбы с человеком.