Михаил Лесной
Мои встречи
ДИНКА
— Иди посмотри, какого щенка я купил!.. Породистый!.. Красивый!.. — позвал меня отец, вернувшись из города.
Я захлопнул учебник и помчался на двор смотреть покупку. Прибежал. И что же? Ничего особенного: черная толстая собачонка, похожая на медвежонка.
Щенок был женского пола и, по словам хозяина, должен был обладать высшими охотничьими качествами. Поэтому назвали его Дианой, в честь древней богини охоты.
Когда же щенок стал взрослой собакой, из многообещавшей Дианы вышла почти чистокровная дворняжка: крупная, лохматая, с короткой тупой мордой и легкомысленно загнутым кверху хвостом, имевшая весьма отдаленные признаки сеттера. И Диана как-то незаметно превратилась в Динку.
Динка оказалась собакой необыкновенно общительной, жизнерадостной, но не признающей никаких охотничьих правил и законов: с лаем бросалась за птицами.
Она ловко ловила подранков. Обычно, спустя некоторое время после выстрела, в кустах раздавалось чавканье и хруст. Вернувшись, собака сладко облизывалась и виновато виляла хвостом, как бы прося извинения: не взыщите, мол, из дома вышла натощак.
Нам хорошо были знакомы все динкины слабости и пороки, но тем не менее мы все же пользовались ее услугами: она, конечно, имела чутье лучше нашего. «Какой ни есть помощник, — рассуждали мы, — все лучше, чем ничего. Надо только научиться брать из-под нее птицу».
Во время охоты на помощь нам всегда приходил динкин хвост, имевший способность выдавать ее тайные намерения. Если хвост начинал сильно дрожать и Динка чуть-чуть приостанавливалась, чтобы прыгнуть на птицу, тут уж мы не зевали.
* * *
Раз встречает меня одноклассник Сеня и говорит:
— Уток в Мухином болоте — что грязи. Бери собаку и пошли!
Наутро, захватив завтрак, мы отправились в путь. Впереди нас бежала веселая Динка.
— Что с собой взял? — спрашивает дорогой Семен.
— Хлеба с маслом. А ты?
— Хлеба да мяса.
Помолчав, что-то соображая, Сеня поинтересовался:
— А где твоя еда?
— В кармане.
— Положи туда и мою.
Я сунул его пакетик в другой карман.
Подойдя к болоту, мы быстро разделись и, оставив свою одежду под кустом, залезли в осоку. Но все наши долгие, упорные поиски оказались напрасными — уток на болоте не оказалось.
Динке, вероятно, это сразу же стало ясно, потому что она тотчас же куда-то исчезла. Вернувшись через некоторое время, собака весело виляла хвостом и облизывала морду. Вид у нее был очень довольный.
— Опять прошляпили! — вздохнул Сеня.
— Что?
— А ты разве не видишь, как у Динки брюхо-то располнело! Ясно, что утятины наелась!.. Она и уток-то всех пораспугала. Пошли домой!..
Усталые и голодные, мы наконец вылезли из болота. Но вот беда: Сенькины штаны оказались на месте, а мои, словно ветром сдуло.
Искали мы, искали… И что же? Штаны оказались за одним из соседних кустов. Они были целехоньки, но карманы разорваны, а от завтрака остались лишь клочки бумаги. Догадаться, чья это проделка, было, конечно, нетрудно.
* * *
Отец окончательно разочаровался в охотничьих способностях Динки и решил ее кому-нибудь сбыть. Собаку почти перестали кормить, и она перебивалась случайными кусочками.
Вскоре стали замечать, что Динка почти каждый день откуда-то приносит кур. Выследили. Оказалось, что она ловит цыплят, но не у соседей, а таскает их издалека, с других улиц. Тогда Динку стали наказывать: били и за дело и без дела.
От постоянного страха и голода вид у собаки изменился: жалкая, понурая, с поджатым хвостом, Динка, как бездомная бродяжка, слонялась по двору.
Как-то темным осенним вечером я вместе с Динкой возвращался из школы домой. Моросил мелкий холодный дождик, под ногами хлюпала грязь.
Подойдя к своему огороду, я поскользнулся и полетел в мочило[1]. Холодная ледяная вода обожгла меня. Я испугался, закричал и чуть не захлебнулся. Попытался нащупать дно. К счастью, воды мне было по плечо. Но вылезти оказалось трудно: края ямы были скользкие и крутые… Помощи ждать неоткуда — кругом ни души, только Динка, повизгивая, бегала взад и вперед…
Мочило — яма для мочки льна.
— Динка!.. Динушка!.. Помоги!..
Раздался сильный всплеск, собака бултыхнулась в воду. Мои руки крепко ухватились за ее шею. Цепляясь острыми когтями, за края мочила, Динка кое-как выкарабкалась на сухое.
…Обессилевший, окоченевший, я очнулся на краю мочила. Динка лизала мне лицо, руки, шею…
После этого случая никто больше не смел обижать моего верного друга, мою Динку.
Примечания
1
Мочило — яма для мочки льна.
Михаил Лесной
Мои встречи
ДИНКА
— Иди посмотри, какого щенка я купил!.. Породистый!.. Красивый!.. — позвал меня отец, вернувшись из города.
Я захлопнул учебник и помчался на двор смотреть покупку. Прибежал. И что же? Ничего особенного: черная толстая собачонка, похожая на медвежонка.
Щенок был женского пола и, по словам хозяина, должен был обладать высшими охотничьими качествами. Поэтому назвали его Дианой, в честь древней богини охоты.
Когда же щенок стал взрослой собакой, из многообещавшей Дианы вышла почти чистокровная дворняжка: крупная, лохматая, с короткой тупой мордой и легкомысленно загнутым кверху хвостом, имевшая весьма отдаленные признаки сеттера. И Диана как-то незаметно превратилась в Динку.
Динка оказалась собакой необыкновенно общительной, жизнерадостной, но не признающей никаких охотничьих правил и законов: с лаем бросалась за птицами.
Она ловко ловила подранков. Обычно, спустя некоторое время после выстрела, в кустах раздавалось чавканье и хруст. Вернувшись, собака сладко облизывалась и виновато виляла хвостом, как бы прося извинения: не взыщите, мол, из дома вышла натощак.
Нам хорошо были знакомы все динкины слабости и пороки, но тем не менее мы все же пользовались ее услугами: она, конечно, имела чутье лучше нашего. «Какой ни есть помощник, — рассуждали мы, — все лучше, чем ничего. Надо только научиться брать из-под нее птицу».
Во время охоты на помощь нам всегда приходил динкин хвост, имевший способность выдавать ее тайные намерения. Если хвост начинал сильно дрожать и Динка чуть-чуть приостанавливалась, чтобы прыгнуть на птицу, тут уж мы не зевали.
* * *
Раз встречает меня одноклассник Сеня и говорит:
— Уток в Мухином болоте — что грязи. Бери собаку и пошли!
Наутро, захватив завтрак, мы отправились в путь. Впереди нас бежала веселая Динка.
— Что с собой взял? — спрашивает дорогой Семен.
— Хлеба с маслом. А ты?
— Хлеба да мяса.
Помолчав, что-то соображая, Сеня поинтересовался:
— А где твоя еда?
— В кармане.
— Положи туда и мою.
Я сунул его пакетик в другой карман.
Подойдя к болоту, мы быстро разделись и, оставив свою одежду под кустом, залезли в осоку. Но все наши долгие, упорные поиски оказались напрасными — уток на болоте не оказалось.
Динке, вероятно, это сразу же стало ясно, потому что она тотчас же куда-то исчезла. Вернувшись через некоторое время, собака весело виляла хвостом и облизывала морду. Вид у нее был очень довольный.
— Опять прошляпили! — вздохнул Сеня.
— Что?
— А ты разве не видишь, как у Динки брюхо-то располнело! Ясно, что утятины наелась!.. Она и уток-то всех пораспугала. Пошли домой!..
Усталые и голодные, мы наконец вылезли из болота. Но вот беда: Сенькины штаны оказались на месте, а мои, словно ветром сдуло.
Искали мы, искали… И что же? Штаны оказались за одним из соседних кустов. Они были целехоньки, но карманы разорваны, а от завтрака остались лишь клочки бумаги. Догадаться, чья это проделка, было, конечно, нетрудно.
* * *
Отец окончательно разочаровался в охотничьих способностях Динки и решил ее кому-нибудь сбыть. Собаку почти перестали кормить, и она перебивалась случайными кусочками.
Вскоре стали замечать, что Динка почти каждый день откуда-то приносит кур. Выследили. Оказалось, что она ловит цыплят, но не у соседей, а таскает их издалека, с других улиц. Тогда Динку стали наказывать: били и за дело и без дела.
От постоянного страха и голода вид у собаки изменился: жалкая, понурая, с поджатым хвостом, Динка, как бездомная бродяжка, слонялась по двору.
Как-то темным осенним вечером я вместе с Динкой возвращался из школы домой. Моросил мелкий холодный дождик, под ногами хлюпала грязь.
Подойдя к своему огороду, я поскользнулся и полетел в мочило[1]. Холодная ледяная вода обожгла меня. Я испугался, закричал и чуть не захлебнулся. Попытался нащупать дно. К счастью, воды мне было по плечо. Но вылезти оказалось трудно: края ямы были скользкие и крутые… Помощи ждать неоткуда — кругом ни души, только Динка, повизгивая, бегала взад и вперед…
Мочило — яма для мочки льна.
— Динка!.. Динушка!.. Помоги!..
Раздался сильный всплеск, собака бултыхнулась в воду. Мои руки крепко ухватились за ее шею. Цепляясь острыми когтями, за края мочила, Динка кое-как выкарабкалась на сухое.
…Обессилевший, окоченевший, я очнулся на краю мочила. Динка лизала мне лицо, руки, шею…
После этого случая никто больше не смел обижать моего верного друга, мою Динку.
Примечания
1
Мочило — яма для мочки льна.