Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ВЕТКА
Из колхозной зверофермы убежала зимой чернобурая лиса. Практикантка Маша со слезами рассказывала:
— Когда убирала клетку, Ветка была, а принесла корм— ее уже не оказалось. И как это могло случиться?!. Ручная была, всегда меня узнавала!.'. — всхлипывала девушка. — Неужели дверку плохо прикрыла?..
Что делать? Как исправить ошибку?!.
Правление колхоза за Ветку, живую или мертвую, назначило премию. За этим «лотерейным счастьем» устремились многие. Но, одно дело гнаться за счастьем, другое — поймать его.
Ветка далеко от фермы не уходила: ее следы встречали на озере. Там она, вероятно, искала мелкую рыбешку — отходы улова. Попадались следы и на лесной полянке, где в снегу ночевали тетерева. Видели их и в поле, у куч навоза, возле которых она, возможно, ловила мышей.
Даже у самой зверофермы два раза появлялась лиса. Видимо, Ветка голодала и хотела вернуться в свою «казенную квартирку», дикий же инстинкт предостерегал ее, уводил подальше от людей.
На следах ставили дужки, однако неумелая постановка капканов, сохранявших на себе запахи жилья и человеческих рук, отпугивали ее от тех подозрительных мест, где были скрыты самоловы.
Потом охотники перенесли капканы в лес. Но как угадаешь, где должна пройти лиса в эту ночь? Может быть, опытный ловец и поймал бы, да, к сожалению, такого умельца в колхозе не нашлось.
Поставили самоловы и мы с Алешей, нашим завклубом. Утром пошли проверять. День был серенький, ветреный. До леса километров шесть. Половину этого расстояния занимало моховое болото, кое-где поросшее мелким кустарником, а дальше тянулось голое поле.
Подойдя к лесу, мы разошлись в разные стороны. Передвигаться по зарослям было трудно. Иногда я попадал в такую чащу, что приходилось снимать лыжи и идти по колено в снегу.
Вскоре услышал выстрел. «Вероятно, Алексей стреляет по тетеревам, здесь их много!..»
Однако, зимний день короток. Пока отыскивали капканы» из которых многие были занесены снегом, уже начало смеркаться. В веселой пляске закружились в воздухе снежинки. Небо помутнело, начиналась метель. Я поспешил на место, где мы условились встретиться с Алексеем. Но когда я туда добрался, вьюга уже так разыгралась, что за несколько шагов ничего не видно.
«Что с Алешей? Неужели заблудился?» — подумал я и пальнул вверх. Через минуту донесся ответный выстрел. Вскоре показался и сам он, но — увы! — с пустыми руками.
— Где же тетерева?
— Какие?
— Ведь ты стрелял?
— Да!.. Но только не по птицам, а по «премии», — улыбаясь, ответил Алеша. — Может, и вышло бы, да растерялся от неожиданности.
Оказывается, когда он подходил к капкану, из-за куста выскочила Ветка, худая-прехудая. Алеша второпях выстрелил и бросился за ней, лиса проскочила чащу, а он застрял. Заглянув за куст, где до его прихода копалась Ветка, он увидел на снегу перышки — остатки обеда какого-то хищника, но навряд ли лиса могла там чем-нибудь поживиться. «Где теперь ее найдешь?»— заключил Алешка.
Но меня уже не волновала лиса. Я думал о другом. В такую пургу до деревни не дойдешь, придется ночевать в лесу.
Алеша запротестовал:
— До дома как-нибудь доберемся, а вот здесь погибнем, да и спичек для костра нет.
Я с торжеством вытащил коробок:
— Эх, ты!.. Идешь в лес — всегда бери с собой спички!..
На лесосеке смутно чернели кучи сучьев. Тут я увидел лежавшую старую осину, вершина которой приподнималась над землей метра на два. Мы с трех сторон прислонили еловые сучья наклонно к вершине осины. С боков ветви обсыпали снегом. Получился шалаш.
Вскоре в шалаше, потрескивая, горел костер. Поужинали хлебом с салом.
Наступила ночь. По-прежнему бушевала буря. Лес шумел и стонал на разные голоса.
Когда под костром снег растаял до земли, образовалась яма, на дне которой лежала большая куча раскаленных углей. Я разравнял их. Положил поперек ямы несколько толстых палок, а поверх настелил еловых веток. Получились теплые нары. Устроившись на них, мы вскоре заснули.
В полночь я проснулся от лая. Схватив ружье, выскочил из шалаша. Джека не было. Вглядевшись, увидел на снегу собачьи и лисьи следы. «Уж не Ветка ли пожаловала, почуяв запах сала?»
Вернулся Джек:
— Что же ты упустил?! — упрекнул я пса.
Он равнодушно зевнул, широко раскрыв пасть, а затем растянулся у входа, навострив уши.
Буран заметно слабел. В шалаше стало холоднее, так как угли под нарами потухли, и теплый воздух шел не от них, а от нагретой земли.
Я разбудил Алексея. Тот испуганно вскочил и, ничего не понимая, начал кулаком протирать глаза.
Мы убрали «нары», смели золу в один угол и настелили ветвей на дно ямы. Улеглись снова. На этот раз «печка» грела замечательно: сильно не жгла, и тепло было ровней.
…Когда проснулись, было уже светло. В лесу стояла мертвая тишина. Не верилось, что вчера здесь бушевал буран.
— Пойдем домой!.. Какая охота после такой сумасшедшей ночи! — предложил я.
Под лучами яркого солнца ослепительно блестела снежная равнина. В ложбинах, где снег не выдувало, он лежал толстым мягким слоем.
Проходя через моховое болото, Алексей вдруг воскликнул:
— Смотри, смотри!.. Лисьи следы!.. Свежие, недавно прошла!..
Действительно, «цепочка» вела к колхозу. Видно, чувство острого голода, переживаемого Веткой, и теплые «воспоминания» об уютных, сытных днях недавнего прошлого в конце концов все же подавили в ней страх и осторожность, унаследованные от предков, и чернобурка решительно направилась «домой». Идя по лисьим следам, мы дошли до самых ворот зверофермы. Вышедший навстречу сторож Митрич радостно сообщил:
— Беглянка-то вернулась!.. Ведь родилась и выросла здесь… Я и ворота по ночам не закрывал, знал, что придет…
Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ВЕТКА
Из колхозной зверофермы убежала зимой чернобурая лиса. Практикантка Маша со слезами рассказывала:
— Когда убирала клетку, Ветка была, а принесла корм— ее уже не оказалось. И как это могло случиться?!. Ручная была, всегда меня узнавала!.'. — всхлипывала девушка. — Неужели дверку плохо прикрыла?..
Что делать? Как исправить ошибку?!.
Правление колхоза за Ветку, живую или мертвую, назначило премию. За этим «лотерейным счастьем» устремились многие. Но, одно дело гнаться за счастьем, другое — поймать его.
Ветка далеко от фермы не уходила: ее следы встречали на озере. Там она, вероятно, искала мелкую рыбешку — отходы улова. Попадались следы и на лесной полянке, где в снегу ночевали тетерева. Видели их и в поле, у куч навоза, возле которых она, возможно, ловила мышей.
Даже у самой зверофермы два раза появлялась лиса. Видимо, Ветка голодала и хотела вернуться в свою «казенную квартирку», дикий же инстинкт предостерегал ее, уводил подальше от людей.
На следах ставили дужки, однако неумелая постановка капканов, сохранявших на себе запахи жилья и человеческих рук, отпугивали ее от тех подозрительных мест, где были скрыты самоловы.
Потом охотники перенесли капканы в лес. Но как угадаешь, где должна пройти лиса в эту ночь? Может быть, опытный ловец и поймал бы, да, к сожалению, такого умельца в колхозе не нашлось.
Поставили самоловы и мы с Алешей, нашим завклубом. Утром пошли проверять. День был серенький, ветреный. До леса километров шесть. Половину этого расстояния занимало моховое болото, кое-где поросшее мелким кустарником, а дальше тянулось голое поле.
Подойдя к лесу, мы разошлись в разные стороны. Передвигаться по зарослям было трудно. Иногда я попадал в такую чащу, что приходилось снимать лыжи и идти по колено в снегу.
Вскоре услышал выстрел. «Вероятно, Алексей стреляет по тетеревам, здесь их много!..»
Однако, зимний день короток. Пока отыскивали капканы» из которых многие были занесены снегом, уже начало смеркаться. В веселой пляске закружились в воздухе снежинки. Небо помутнело, начиналась метель. Я поспешил на место, где мы условились встретиться с Алексеем. Но когда я туда добрался, вьюга уже так разыгралась, что за несколько шагов ничего не видно.
«Что с Алешей? Неужели заблудился?» — подумал я и пальнул вверх. Через минуту донесся ответный выстрел. Вскоре показался и сам он, но — увы! — с пустыми руками.
— Где же тетерева?
— Какие?
— Ведь ты стрелял?
— Да!.. Но только не по птицам, а по «премии», — улыбаясь, ответил Алеша. — Может, и вышло бы, да растерялся от неожиданности.
Оказывается, когда он подходил к капкану, из-за куста выскочила Ветка, худая-прехудая. Алеша второпях выстрелил и бросился за ней, лиса проскочила чащу, а он застрял. Заглянув за куст, где до его прихода копалась Ветка, он увидел на снегу перышки — остатки обеда какого-то хищника, но навряд ли лиса могла там чем-нибудь поживиться. «Где теперь ее найдешь?»— заключил Алешка.
Но меня уже не волновала лиса. Я думал о другом. В такую пургу до деревни не дойдешь, придется ночевать в лесу.
Алеша запротестовал:
— До дома как-нибудь доберемся, а вот здесь погибнем, да и спичек для костра нет.
Я с торжеством вытащил коробок:
— Эх, ты!.. Идешь в лес — всегда бери с собой спички!..
На лесосеке смутно чернели кучи сучьев. Тут я увидел лежавшую старую осину, вершина которой приподнималась над землей метра на два. Мы с трех сторон прислонили еловые сучья наклонно к вершине осины. С боков ветви обсыпали снегом. Получился шалаш.
Вскоре в шалаше, потрескивая, горел костер. Поужинали хлебом с салом.
Наступила ночь. По-прежнему бушевала буря. Лес шумел и стонал на разные голоса.
Когда под костром снег растаял до земли, образовалась яма, на дне которой лежала большая куча раскаленных углей. Я разравнял их. Положил поперек ямы несколько толстых палок, а поверх настелил еловых веток. Получились теплые нары. Устроившись на них, мы вскоре заснули.
В полночь я проснулся от лая. Схватив ружье, выскочил из шалаша. Джека не было. Вглядевшись, увидел на снегу собачьи и лисьи следы. «Уж не Ветка ли пожаловала, почуяв запах сала?»
Вернулся Джек:
— Что же ты упустил?! — упрекнул я пса.
Он равнодушно зевнул, широко раскрыв пасть, а затем растянулся у входа, навострив уши.
Буран заметно слабел. В шалаше стало холоднее, так как угли под нарами потухли, и теплый воздух шел не от них, а от нагретой земли.
Я разбудил Алексея. Тот испуганно вскочил и, ничего не понимая, начал кулаком протирать глаза.
Мы убрали «нары», смели золу в один угол и настелили ветвей на дно ямы. Улеглись снова. На этот раз «печка» грела замечательно: сильно не жгла, и тепло было ровней.
…Когда проснулись, было уже светло. В лесу стояла мертвая тишина. Не верилось, что вчера здесь бушевал буран.
— Пойдем домой!.. Какая охота после такой сумасшедшей ночи! — предложил я.
Под лучами яркого солнца ослепительно блестела снежная равнина. В ложбинах, где снег не выдувало, он лежал толстым мягким слоем.
Проходя через моховое болото, Алексей вдруг воскликнул:
— Смотри, смотри!.. Лисьи следы!.. Свежие, недавно прошла!..
Действительно, «цепочка» вела к колхозу. Видно, чувство острого голода, переживаемого Веткой, и теплые «воспоминания» об уютных, сытных днях недавнего прошлого в конце концов все же подавили в ней страх и осторожность, унаследованные от предков, и чернобурка решительно направилась «домой». Идя по лисьим следам, мы дошли до самых ворот зверофермы. Вышедший навстречу сторож Митрич радостно сообщил:
— Беглянка-то вернулась!.. Ведь родилась и выросла здесь… Я и ворота по ночам не закрывал, знал, что придет…