Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
НА РЕЧКЕ ЗМЕЕВКЕ
Я был подростком, когда отца перевели на работу в Заболотье, В окрестностях его (водилось так много змей, что даже речка, протекавшая недалеко, называлась Змеевкой.
Животных я любил, но змеи ‘меня не интересовали, они вызывали только отвращение. Длинное, извилистое тело, противный, вечно движущийся язычок, похожий на жало, и безграничная, тупая злобность — все это меня отталкивало от них.
Однако, живя в Заболотье, познакомиться со змеями, мне все-таки пришлось и, как это ни странно, первая встреча с ними произошла в зимние каникулы.
Как-то я отправился «а лыжах в лес. От мороза горели щеки, захватывало дух. На болоте, недалеко от Змеевки, я остановился отдохнуть.
Кругом было пусто, лишь изредка попадались бегущие от кочки к кочке мелкие, точно бисеринки, мышиные следы, да кое-где виднелись птичьи наброды — «крестики». Потом стали встречаться пеньки, покрытые снежными «подушками».
Когда вдали послышался приглушенный треск трактора, одна из таких «подушечек» шевельнулась, словно приготовилась упасть. На ней, точно угольки, чернели две «пуговки». Я сделал несколько шагов, и «подушечка» распростерла крылья, такие же белые, как и сама.
— Куропатка! — невольно крикнул я и бросился к ней, но она уже скрылась в кустах, опушенных инеем.
На болоте корчевали пни. Увидев меня, рабочие закричали:
— Эй, парень, иди скорее!
— Клад нашли!..
— Такое и в кино не увидишь!
Я подбежал, и в глубокой яме от вывороченного пня увидел около десятка свернувшихся змей, окоченевших в зимней спячке. Когда гадюк пошевелили палкой, они подняли головы, зашипели и с трудом начали передвигаться, высунув языки. Глаза у них были усталые, мутные, как у подыхающих.
Из ямы змей выбросили на снег. Свернувшись калачиками, они скоро закоченели, на этот раз уже навсегда.
Вторая встреча с гадами надолго отпугнула меня от берегов Змеевки.
Как-то летом отец послал меня по делу в соседнюю деревню. Обратно я решил возвращаться более коротким путем — через лес. Иду, наслаждаюсь чудесным весенним воздухом. Со всех сторон доносятся писк, щебетанье, заливчатое пение пичужек. Вот промелькнула в ветвях белка. Синяя стрекоза села на травинку. Провожая ее взглядом, я опустил глаза, и моя нога повисла в воздухе: лесную тропинку переползала небольшая змейка с темной узорчатой спинкой. Я не представлял, что змеи могут быть тоже красивыми, и залюбовался ею.
Пошел дальше, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Вдруг в глазах снова зарябило: на кусте кто-то шевелился. Остановился, всматриваюсь: по ветке взбирается змея. Я хотел подойти ближе, но сучок под тогой треснул, и змея исчезла. Раздвинув ветви, увидел птичье гнездо с пятью яичками. Змея, значит, решила позавтракать. «Вот, вредюга, ест и яйца, и птенцов! Попадись ты мне теперь!» Выломал прут, ищу глазами, не появится ли где змея. И вдруг увидел совсем невероятное… сказочного дракона с шестью-восемью змеиными головами. При моем приближении все головы разом поднялись, высунули языки и страшно зашипели. Их круглые огненные глаза горели бешеной злобой. Меня охватил ужас, отвращение, и я круто повернул в сторону от противного, шевелящегося змеиного клубка.
* * *
После этого случая я долго не ходил в лес. Но когда поспела земляника, ребята позвали меня за ягодами на Красную полянку. Говорили, что там много муравьев и гады не водятся.
Ягод, действительно, оказалось много, и домой все возвращались с полными кошелками. Мы с Костей немного отстали и медленно шли по укатанной дороге. Вправо начиналось болото.
Впереди у пня возвышалась муравьиная куча. Мы почти подошли к ней, когда Костя схватил меня за руку: «Стой!» Из травы на дорогу выскочила мышь-полевка. Ее настигла серая змея. Она разинула пасть, готова была схватить свою жертву, но обезумевшая от страха мышь юркнула в муравьиную кучу, Слегка разворошив ее, она быстро проскочила через мусор и побежала дальше. Муравьи же мигом облепили гадюку. Извиваясь, она шипела, била хвостом, стараясь сбросить с себя мурашей. Но чем больше она извивалась, тем дружнее наседали на нее насекомые. Они так облепили ее, что гадюка вскоре совсем перестала двигаться, и, вытянувшись во всю длину, замерла.
Тогда я понял, почему не водятся змеи гам, где есть муравейники. Понял и то, что почти каждое животное приносит какую-то пользу, даже вредная змея: она уничтожает грызунов,
Через несколько дней на муравьиной куче я нашел скелет змеи.
С тех пор я заинтересовался змеями, а Костя научил ловить их. Скоро у меня появились три гадюки: черная, серая и коричневая. Поместил их в ящик. Чтобы расположить змей к себе, я угощал их лакомствами — лягушатами, земляными червями, муравьиными яйцами, а однажды поймал им мышонка. Но мои пленницы на лакомства даже не смотрели. И, видимо, предпочитали голодную смерть неволе.
Две змеи скоро погибли, а черная прожила два месяца, что, по словам учителя, было редким случаем.
Приручить же ее так и не удалось. Она шипела и кусала все, что попадалось на глаза.
Раз весной мы возвращались после удачной рыбалки. Солнце поднялось уже высоко, день обещал быть по-летнему жарким. Хотелось поваляться в прохладной траве, но рядом была Змеевка, и мы присели на пенек. В это время под кустом послышался странный шум, словно кто-то бился. Я встал, пригляделся: Костя указал прутиком на бьющуюся в траве змею и прошептал:
— Линяет!
Змея была занята собой и нас не замечала. Меня очень интересовало, что с ней будет. Гадюка извивалась, билась, цеплялась за сучки и неровности почвы и, наконец, после долгих усилий, вылезла из своей шкуры.
Я поддел змею палкой и бросил в воду. Она подняла вверх голову, набрала воздуха, раздулась и поплыла к другому берегу.
— Вот тебе и утопил! — засмеялся Костя.
Вечерняя охота на тетеревов была неудачная, и мы с товарищем решили продолжить ее на утренней заре. Выбрали местечко повыше и развели костер.
— Змеи сюда: не подползут, — заметил Костя. — Все животные боятся огня, лишь бы горел поярче!..
Я подбросил сушняка. Яркое пламя рванулось вверх красным языком, увлекая целый рой золотых искр и лепестков пепла. И чем сильней вспыхивал огонь, тем больше из темноты собиралось на свет бабочек и разных жучков.
«Сколько их гибнет в пламени! Что им нужно?» — подумал я.
Над нами бесшумно пролетела какая-то крупная птица, вероятно, сова.
— Эта «тетенька» тоже, кажется, не прочь завернуть на огонек! — пошутил Костя.
Закусили. За день утомились, хотелось спать. Но ложиться на траву побоялись. Навалив на огонь хвороста, уселись на пни у самого костра. Клюем носом, дремлем… Как долго мы так просидели, сказать трудно. Только вдруг разом широко раскрыли глаза: под кустом послышался шорох листьев. Извиваясь, к костру подползла змея с черными пятнами на спине. Опасности она, видимо, не подозревала, поэтому не шипела( а только высовывала длинный раздвоенный язык и ощупывала им все, что попадалось на пути.
Приблизившись к огню, гадюка устремила на него глаза, и они стали походить на огненные, горящие кружки…
Вдруг опять шорох. Показалась вторая змея, третья… Ой, сколько их здесь! Вскочив, мы отбежали в сторону.
— Ну и здорово же «отпугнули» гадов! — забыв недавний испуг, расхохотался Костя. — Кто мог подумать, что огонь привлекает к себе не только ночных бабочек, насекомых, но и… змей.
Пришлось идти ночевать домой.
Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
НА РЕЧКЕ ЗМЕЕВКЕ
Я был подростком, когда отца перевели на работу в Заболотье, В окрестностях его (водилось так много змей, что даже речка, протекавшая недалеко, называлась Змеевкой.
Животных я любил, но змеи ‘меня не интересовали, они вызывали только отвращение. Длинное, извилистое тело, противный, вечно движущийся язычок, похожий на жало, и безграничная, тупая злобность — все это меня отталкивало от них.
Однако, живя в Заболотье, познакомиться со змеями, мне все-таки пришлось и, как это ни странно, первая встреча с ними произошла в зимние каникулы.
Как-то я отправился «а лыжах в лес. От мороза горели щеки, захватывало дух. На болоте, недалеко от Змеевки, я остановился отдохнуть.
Кругом было пусто, лишь изредка попадались бегущие от кочки к кочке мелкие, точно бисеринки, мышиные следы, да кое-где виднелись птичьи наброды — «крестики». Потом стали встречаться пеньки, покрытые снежными «подушками».
Когда вдали послышался приглушенный треск трактора, одна из таких «подушечек» шевельнулась, словно приготовилась упасть. На ней, точно угольки, чернели две «пуговки». Я сделал несколько шагов, и «подушечка» распростерла крылья, такие же белые, как и сама.
— Куропатка! — невольно крикнул я и бросился к ней, но она уже скрылась в кустах, опушенных инеем.
На болоте корчевали пни. Увидев меня, рабочие закричали:
— Эй, парень, иди скорее!
— Клад нашли!..
— Такое и в кино не увидишь!
Я подбежал, и в глубокой яме от вывороченного пня увидел около десятка свернувшихся змей, окоченевших в зимней спячке. Когда гадюк пошевелили палкой, они подняли головы, зашипели и с трудом начали передвигаться, высунув языки. Глаза у них были усталые, мутные, как у подыхающих.
Из ямы змей выбросили на снег. Свернувшись калачиками, они скоро закоченели, на этот раз уже навсегда.
Вторая встреча с гадами надолго отпугнула меня от берегов Змеевки.
Как-то летом отец послал меня по делу в соседнюю деревню. Обратно я решил возвращаться более коротким путем — через лес. Иду, наслаждаюсь чудесным весенним воздухом. Со всех сторон доносятся писк, щебетанье, заливчатое пение пичужек. Вот промелькнула в ветвях белка. Синяя стрекоза села на травинку. Провожая ее взглядом, я опустил глаза, и моя нога повисла в воздухе: лесную тропинку переползала небольшая змейка с темной узорчатой спинкой. Я не представлял, что змеи могут быть тоже красивыми, и залюбовался ею.
Пошел дальше, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Вдруг в глазах снова зарябило: на кусте кто-то шевелился. Остановился, всматриваюсь: по ветке взбирается змея. Я хотел подойти ближе, но сучок под тогой треснул, и змея исчезла. Раздвинув ветви, увидел птичье гнездо с пятью яичками. Змея, значит, решила позавтракать. «Вот, вредюга, ест и яйца, и птенцов! Попадись ты мне теперь!» Выломал прут, ищу глазами, не появится ли где змея. И вдруг увидел совсем невероятное… сказочного дракона с шестью-восемью змеиными головами. При моем приближении все головы разом поднялись, высунули языки и страшно зашипели. Их круглые огненные глаза горели бешеной злобой. Меня охватил ужас, отвращение, и я круто повернул в сторону от противного, шевелящегося змеиного клубка.
* * *
После этого случая я долго не ходил в лес. Но когда поспела земляника, ребята позвали меня за ягодами на Красную полянку. Говорили, что там много муравьев и гады не водятся.
Ягод, действительно, оказалось много, и домой все возвращались с полными кошелками. Мы с Костей немного отстали и медленно шли по укатанной дороге. Вправо начиналось болото.
Впереди у пня возвышалась муравьиная куча. Мы почти подошли к ней, когда Костя схватил меня за руку: «Стой!» Из травы на дорогу выскочила мышь-полевка. Ее настигла серая змея. Она разинула пасть, готова была схватить свою жертву, но обезумевшая от страха мышь юркнула в муравьиную кучу, Слегка разворошив ее, она быстро проскочила через мусор и побежала дальше. Муравьи же мигом облепили гадюку. Извиваясь, она шипела, била хвостом, стараясь сбросить с себя мурашей. Но чем больше она извивалась, тем дружнее наседали на нее насекомые. Они так облепили ее, что гадюка вскоре совсем перестала двигаться, и, вытянувшись во всю длину, замерла.
Тогда я понял, почему не водятся змеи гам, где есть муравейники. Понял и то, что почти каждое животное приносит какую-то пользу, даже вредная змея: она уничтожает грызунов,
Через несколько дней на муравьиной куче я нашел скелет змеи.
С тех пор я заинтересовался змеями, а Костя научил ловить их. Скоро у меня появились три гадюки: черная, серая и коричневая. Поместил их в ящик. Чтобы расположить змей к себе, я угощал их лакомствами — лягушатами, земляными червями, муравьиными яйцами, а однажды поймал им мышонка. Но мои пленницы на лакомства даже не смотрели. И, видимо, предпочитали голодную смерть неволе.
Две змеи скоро погибли, а черная прожила два месяца, что, по словам учителя, было редким случаем.
Приручить же ее так и не удалось. Она шипела и кусала все, что попадалось на глаза.
Раз весной мы возвращались после удачной рыбалки. Солнце поднялось уже высоко, день обещал быть по-летнему жарким. Хотелось поваляться в прохладной траве, но рядом была Змеевка, и мы присели на пенек. В это время под кустом послышался странный шум, словно кто-то бился. Я встал, пригляделся: Костя указал прутиком на бьющуюся в траве змею и прошептал:
— Линяет!
Змея была занята собой и нас не замечала. Меня очень интересовало, что с ней будет. Гадюка извивалась, билась, цеплялась за сучки и неровности почвы и, наконец, после долгих усилий, вылезла из своей шкуры.
Я поддел змею палкой и бросил в воду. Она подняла вверх голову, набрала воздуха, раздулась и поплыла к другому берегу.
— Вот тебе и утопил! — засмеялся Костя.
Вечерняя охота на тетеревов была неудачная, и мы с товарищем решили продолжить ее на утренней заре. Выбрали местечко повыше и развели костер.
— Змеи сюда: не подползут, — заметил Костя. — Все животные боятся огня, лишь бы горел поярче!..
Я подбросил сушняка. Яркое пламя рванулось вверх красным языком, увлекая целый рой золотых искр и лепестков пепла. И чем сильней вспыхивал огонь, тем больше из темноты собиралось на свет бабочек и разных жучков.
«Сколько их гибнет в пламени! Что им нужно?» — подумал я.
Над нами бесшумно пролетела какая-то крупная птица, вероятно, сова.
— Эта «тетенька» тоже, кажется, не прочь завернуть на огонек! — пошутил Костя.
Закусили. За день утомились, хотелось спать. Но ложиться на траву побоялись. Навалив на огонь хвороста, уселись на пни у самого костра. Клюем носом, дремлем… Как долго мы так просидели, сказать трудно. Только вдруг разом широко раскрыли глаза: под кустом послышался шорох листьев. Извиваясь, к костру подползла змея с черными пятнами на спине. Опасности она, видимо, не подозревала, поэтому не шипела( а только высовывала длинный раздвоенный язык и ощупывала им все, что попадалось на пути.
Приблизившись к огню, гадюка устремила на него глаза, и они стали походить на огненные, горящие кружки…
Вдруг опять шорох. Показалась вторая змея, третья… Ой, сколько их здесь! Вскочив, мы отбежали в сторону.
— Ну и здорово же «отпугнули» гадов! — забыв недавний испуг, расхохотался Костя. — Кто мог подумать, что огонь привлекает к себе не только ночных бабочек, насекомых, но и… змей.
Пришлось идти ночевать домой.