Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ГОСТИНИЦА В БЕРЕЗЕ
Довольные, мы возвращались с Прошкой из лесу: сегодня есть что записать в свои юннатские тетради, видели много интересного. Мы долго наблюдали большого пестрого дятла, как он работал в своей кузне. Собирая на лесной полянке землянику, чуть не поймали малюсенького зайчонка, запутавшегося в траве. Гоняли по верхушкам деревьев белку, любуясь ее легкими прыжками. Она как будто перелетала с дерева на дерево, а распушенный хвост служил ей рулем.
Но самое любопытное мы увидели в конце: старую сухостойную березу. Ее хрупкие сучья отпали, голые ветки поредели. Я ударил по ней палкой, и высокий ствол заколебался. Дерево готово было упасть: оно насквозь прогнило. Только кора стягивала березу, сохраняя лишь внешний вид дерева.
— Давай опрокинем! — предложил Прошка.
— Как бы по голове не стукнуло, видишь — трясется!
— Отскочим!..
Раскачав, мы дружно толкнули березу. Дерево еще в воздухе переломилось на части и с шумом рухнуло на землю. Упав, боковыми ветвями оно все же задело Прошку по спине, славно мстило за себя:
— Вот тебе, сорванец, не хулигань!..
Прошка морщится от боли, пытается улыбнуться, но, кроме кислой гримасы, ничего не получается.
Я подошел к небольшому обломку ствола и пнул ногой. Из него, как из мусорного ведра, высыпалась — бурая труха, и по земле покатилась берестяная трубка. Она вея была в дырочках, как решето.
Под содранной корой живо забегали разные букашки, ватными комочками белели чьи-то коконы, а в ямках от выпавших сучков виднелись нити паутины.
Снаружи ствол березы был покрыт множеством губок, и среди них на белой коре чернело два круглых отверстия.
— Дупла! обрадовался Прошка и быстро запустил руку в первую дыру.
— Что-то мокрое!.. — брезгливо протянул он и поспешно вытащил руку, запачканную в желтую слизь. Вытирая пальцы о штаны, с досадой пробурчал:
— Чье-то гнездо!.. И яйца всмятку!..
Он сунул руку в другое дупло с жирными, обмаслившимися краями, из которого неприятно пахло, и сразу же отдернул ее:
— Кто-то шевелится!..
Вскрыли дупло. В нем оказались две летучих мыши. Приценившись коготками задних ног за внутренние выступы, они висели Вниз головой. Одна из них, видимо, была самцом и залетела в дупло на дневку, а у другой на соске висел присосавшийся детеныш.
Прошка по-хозяйски заметил:
— Вот будет хорошая растопка!.. — и поглядел на кучу надранной коры, а затем сел на почерневший березовый пень, покрытый лишайниками, губками.
— Надо обязательно… — но тут, точно ужаленный, Прошка вскочил. Он чесал ноги, спину, что-то с себя стряхивал.
Я с недоумением смотрел на него.
— Вот, проклятые!.. — и он с досадой ударил ногой пень. Тот рассыпался, и изо всех его дырочек, норок, щелей и трубок, похожих на пчелиные соты, высыпало множество рыжих' муравьев.
Все было понятно без слов. Я засмеялся:
— Береза отомстила тебе еще раз!
Прошка все еще отряхивался от муравьев и, почесываясь, ворчал:
— И надо же было нам трогать эту старуху!.. Думали, что там пусто, а в ней полно жильцов… Эго не береза, а… лесная гостиница!..
Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ГОСТИНИЦА В БЕРЕЗЕ
Довольные, мы возвращались с Прошкой из лесу: сегодня есть что записать в свои юннатские тетради, видели много интересного. Мы долго наблюдали большого пестрого дятла, как он работал в своей кузне. Собирая на лесной полянке землянику, чуть не поймали малюсенького зайчонка, запутавшегося в траве. Гоняли по верхушкам деревьев белку, любуясь ее легкими прыжками. Она как будто перелетала с дерева на дерево, а распушенный хвост служил ей рулем.
Но самое любопытное мы увидели в конце: старую сухостойную березу. Ее хрупкие сучья отпали, голые ветки поредели. Я ударил по ней палкой, и высокий ствол заколебался. Дерево готово было упасть: оно насквозь прогнило. Только кора стягивала березу, сохраняя лишь внешний вид дерева.
— Давай опрокинем! — предложил Прошка.
— Как бы по голове не стукнуло, видишь — трясется!
— Отскочим!..
Раскачав, мы дружно толкнули березу. Дерево еще в воздухе переломилось на части и с шумом рухнуло на землю. Упав, боковыми ветвями оно все же задело Прошку по спине, славно мстило за себя:
— Вот тебе, сорванец, не хулигань!..
Прошка морщится от боли, пытается улыбнуться, но, кроме кислой гримасы, ничего не получается.
Я подошел к небольшому обломку ствола и пнул ногой. Из него, как из мусорного ведра, высыпалась — бурая труха, и по земле покатилась берестяная трубка. Она вея была в дырочках, как решето.
Под содранной корой живо забегали разные букашки, ватными комочками белели чьи-то коконы, а в ямках от выпавших сучков виднелись нити паутины.
Снаружи ствол березы был покрыт множеством губок, и среди них на белой коре чернело два круглых отверстия.
— Дупла! обрадовался Прошка и быстро запустил руку в первую дыру.
— Что-то мокрое!.. — брезгливо протянул он и поспешно вытащил руку, запачканную в желтую слизь. Вытирая пальцы о штаны, с досадой пробурчал:
— Чье-то гнездо!.. И яйца всмятку!..
Он сунул руку в другое дупло с жирными, обмаслившимися краями, из которого неприятно пахло, и сразу же отдернул ее:
— Кто-то шевелится!..
Вскрыли дупло. В нем оказались две летучих мыши. Приценившись коготками задних ног за внутренние выступы, они висели Вниз головой. Одна из них, видимо, была самцом и залетела в дупло на дневку, а у другой на соске висел присосавшийся детеныш.
Прошка по-хозяйски заметил:
— Вот будет хорошая растопка!.. — и поглядел на кучу надранной коры, а затем сел на почерневший березовый пень, покрытый лишайниками, губками.
— Надо обязательно… — но тут, точно ужаленный, Прошка вскочил. Он чесал ноги, спину, что-то с себя стряхивал.
Я с недоумением смотрел на него.
— Вот, проклятые!.. — и он с досадой ударил ногой пень. Тот рассыпался, и изо всех его дырочек, норок, щелей и трубок, похожих на пчелиные соты, высыпало множество рыжих' муравьев.
Все было понятно без слов. Я засмеялся:
— Береза отомстила тебе еще раз!
Прошка все еще отряхивался от муравьев и, почесываясь, ворчал:
— И надо же было нам трогать эту старуху!.. Думали, что там пусто, а в ней полно жильцов… Эго не береза, а… лесная гостиница!..