Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ФАКИР
Все дело нам портил Генка. Лучшему из седьмых классов директор обещал экскурсию на пароходе в областной центр, и мы подтягивались изо всех сил. Генке же не было никакого дела до товарищей: почти каждый день в его дневнике появлялись двойки. И парень как будто способный, и лентяем назвать нельзя, а вот увлекся — даже стыдно сказать — лягушками, ящерицами, ужами, разным гажьем, и уроки некогда учить. То у Генки в банке лягушачья икра, и каждый день, захлебываясь, он рассказывает, как из икринок вышли головастики, как у них исчезли хвостики и появились ножки. То зовет посмотреть ящерицу, которая в его руке оставила часть хвоста, а теперь он снова отрастает. То уверяет, что у него живет какая-то необыкновенная жаба…
Завел бы ты лучше белку или ежика, чем с этой дрянью возиться! — не раз говорили ему, а Генка только смеется:
— Кому что нравится!..
Когда же он достал атлас с цветными рисунками земноводных и пресмыкающихся, то совсем с ума сошел, только и разговоров, что о змеях.
Однажды Генка весь урок читал под партой какую-то толстую книгу и, как следовало ожидать, схватил очередную двойку. За это на перемене здорово попало ему от старосты Лены:
До каких пор ты будешь класс подводить? Опять в хвосте из-за тебя плетемся!..
— Не сердись, Ленка, двойку я исправлю, это пустяки. Если бы ты знала, какую я книгу достал!.. Зачиталась бы!..
Не — слушая возражений старосты, Генка подошел ко мне и бросил на парту книгу с золотым тиснением — «По Индии».
— Всю ночь читал, не мог оторваться. Посмотри!..
Он раскрыл книгу, и я увидел на цветном рисунке кобру с коричневыми разводами вдоль спины. Голова змеи высоко поднята, возле нее стоит со смуглым лицом и черными волосами факир. Окруженный зрителями, он играет на дудке, а змея в такт музыке изгибает свое тело то в одну сторону, то в другую.
— Это кобра «танцует» под дудочку.
— Интересно! — говорю.
— Еще бы!.. И знаешь, чтоб заставить кобру «плясать», надо (это я наизусть выучил!) «извлечь особой высоты, ритма и тембра магические звуки. Услышав их, змея сразу же покоряется их волшебному действию…»
— А если факир перестанет играть?
Генка снова продекламировал:
— «Тогда кобра выходит из плена очаровавших ее звуков: начинает злобно шипеть и кусать протянутую к ней руку факира».
— Как кусать?.. Я слышал, от ее яда люди умирают?
— Верно. Но ядовитые зубы кобрам вырывают.
— Послушай, Генка, — после некоторого раздумья говорю ему, — может быть, и наши змеи могуть так же «плясать»?
— Наши? — повторил он, удивленно посмотрев на меня. — И как это до сих пор мне в голову не пришло? Обязательно попробую!..
— У него запляшут!!. Он и сам-то на факира похож… — сказал кто-то из подошедших ребят. — Смотрите, какой чернявый!..
Так и прозвали с тех пор Генку Факиром.
На другой день я сидел дома и читал книгу. Вдруг с шумом ворвался Факир. В руках у него была стеклянная банка, в которой «ввивалась крупная коричневая змея:
— Посмотри, как я ловко научился ловить змей! Теперь сколько хочешь поймаю!..
Я с завистью посмотрел на Генку.
— Научи и меня!
— Выйдет из тебя толк!.. — с явным сомнением в моих способностях говорит Генка. — Это, брат, опасно, не каждый может. Возьмешь неумело — и укусит!..
Он так красочно рассказывал о риске, которому подвергался при ловле, что можно было подумать, будто змей ловят только герои.
В это время вошла мать, видимо, слышавшая из соседней комнаты наш разговор. Увидев змею, она пришла в ужас:
— С ума сошли!.. Живо убирайтесь из дома! — . — И вдогонку мне: — Чтоб никогда не видела тебя с этой гадостью, слышишь?
После этого я не осмеливался возиться со змеями. Факир же, упрямый, как его вихор, решил задуманное дело довести до конца.
Через несколько дней Генка сказал мне, что поймал еще двух змей, и под секретом добавил:
— Скоро они у меня плясать будут, тогда придешь, посмотришь. Вот и дудочку одел ал.
Спустя неделю, я не выдержал:
— Какой же танец разучили твои змеи: вальс или краковяк?
— А ты не смейся!.. Уже начинают поднимать головы под музыку. Хочешь посмотреть?
Мы пошли за сарай, где в бурьяне Факир спрятал ящик со своими «дрессированными» змеями. Он снял крышку, и свернувшиеся в клубок гадюки подняли головы без всякой дудочки. Глаза их злобно поблескивали. Я невольно отшатнулся.
— Эх ты, трус!.. Я по нескольку часов здесь провожу. Они меня уже знают. Смотри!..
Генка поднес дудочку к губам, послышалась странная музыка: звуки были то выше, то ниже, то ускорялись, то замедлялись. Не отрывая дудочку ото рта, Факир кивком головы указал мне на змей. Смотри, начинается, мол, представление!
Я весь превратился в зрение. Вот-вот, сейчас змеи поднимут головы и начнут раскачиваться в такт музыке, как это я видел на картинке. Но змеи по-прежнему злобно шипели. Одна из них, развернувшись, пыталась по стенке взобраться вверх и, очевидно, не для танца. Мне стало жутко.
— Ну, куда ты лезешь?.. Назад!..
Генка нагнулся и протянул руку, чтобы коротенькой палочкой отбросить гадюку от стенки, но поскользнулся и, чтобы не упасть, непроизвольно оперся правой рукой о дно ящика. В тот же момент он испуганно вскрикнул: на его указательном пальце я увидел капельку крови. Все было понятно.
— Нe говори никому! — дрожащим голосом попросил Генка и начал высасывать кровь из ранки.
Но яд в кровь все же попал. Дома Генку стало лихорадить. И когда я пришел к нему, взволнованная мать сообщила, что сын захворал: жалуется на боль в руке, тошноту. Она поехала за фельдшером.
— Ты не знаешь, что с ним? — спросила она, позвав меня на кухню.
Я решил не скрывать ничего, так как дело принимало серьезный оборот, и рассказал все, как было. Мать побледнела.
— Да вы, тетя Даша, не беспокойтесь, — говорю ей, — мы ранку высосали!..
Но Генке становилось все хуже. Лишь через несколько часов после введения противоядной сыворотки обмороки, судороги и рвота стали проходить. Опухоли же и кровоподтеки исчезли только через три дня. И еще долго Генка чувствовал себя слабым, как после тяжелой болезни.
— Нет, не быть тебе факиром, — сказал я Генке, когда он выздоровел. — Работал бы ты лучше с нами на участке. Это и интереснее и полезнее… Пойдем-ка, посмотри, какую я кукурузу вырастил, красота! А у девчат капуста еле поднимешь. На районную выставку повезем!.. И тебе советую: приканчивай со своими гадами, кроме вреда, от них ничего не дождешься!
Скоро наши пути разошлись: семья Генки переехала куда-то на юг, и мы потеряли друг друга. Окончив школу, затем институт, я стал агрономом в родном колхозе.
Прошло много лет. Мне пришлось быть в Москве на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства. Однажды, когда я возвращался в гостиницу, меня кто-то окликнул. Обернувшись, я с недоумением посмотрел на незнакомого смуглого человека моих лет. Он молчал, с его лица не сходила теплая улыбка, и весь он точно светился изнутри, а испытующий взгляд как бы проверял, я это или не я. Стал припоминать, где мог видеть этого южанина. Да ведь это Генка, Факир!.. Как водится, мы крепко обнялись, долго трясли друг другу руки, хлопали по плечу. Я узнал, что он остановился в этой же гостинице, но служебная командировка его закончена, и завтра утром самолетом он возвращается домой.
— Как же ты живешь? — спросил я, когда мы, спустя несколько минут, сидели в его номере.
— Хорошо… Учился в пединституте, окончил его, но учителем биологии не стал… Уехал в Узбекистан и там поступил на работу в Ташкентский государственный змеиный питомник…
— Разве есть такой?
— Да, целый городок!..
Что за нелепость?!. Вместо того, чтобы уничтожать змей, их кормят, за ними ухаживают… Какая от них польза?.. Наблюдения ведешь?
Нет, отцеживаю из желез яд. Змея скользкая, извивается. Бывали, конечно, и несчастные случаи. Страшней всего кобры. От их укуса человек умирает через два часа, если не ввести противоядие…
— Удовольствие небольшое, — говорю я. — И охота тебе рисковать?!.
Геннадий вспыхнул, покраснел, как это с ним бывало и раньше, но сдержался и, подавляя горячность, бросил:
— Пойми, ведь это не забава, не развлечение… Яд кобры применяется для лечения многих болезней. А из яда щитомордника и степной гадюки приготовляется противоядная сыворотка — та самая, которая и меня не раз спасала…
Увлекаясь все более и более, Геннадий рассказал, какую ценность представляет собой змеиный яд и какой огромный спрос на него у нас в стране и за рубежом.
— Так что, — заключил Геннадий, — я и сейчас, как в детстве, вожусь со змеями, но не с целью заставить их «танцевать», а чтобы получить средства излечения людей. Пусть и гады послужат на пользу человеку!..
Мы расстались. Я долго думал о друге моего детства — Факире и о том, как в ребяческих забавах иногда кроется зерно будущего призвания.
Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
ФАКИР
Все дело нам портил Генка. Лучшему из седьмых классов директор обещал экскурсию на пароходе в областной центр, и мы подтягивались изо всех сил. Генке же не было никакого дела до товарищей: почти каждый день в его дневнике появлялись двойки. И парень как будто способный, и лентяем назвать нельзя, а вот увлекся — даже стыдно сказать — лягушками, ящерицами, ужами, разным гажьем, и уроки некогда учить. То у Генки в банке лягушачья икра, и каждый день, захлебываясь, он рассказывает, как из икринок вышли головастики, как у них исчезли хвостики и появились ножки. То зовет посмотреть ящерицу, которая в его руке оставила часть хвоста, а теперь он снова отрастает. То уверяет, что у него живет какая-то необыкновенная жаба…
Завел бы ты лучше белку или ежика, чем с этой дрянью возиться! — не раз говорили ему, а Генка только смеется:
— Кому что нравится!..
Когда же он достал атлас с цветными рисунками земноводных и пресмыкающихся, то совсем с ума сошел, только и разговоров, что о змеях.
Однажды Генка весь урок читал под партой какую-то толстую книгу и, как следовало ожидать, схватил очередную двойку. За это на перемене здорово попало ему от старосты Лены:
До каких пор ты будешь класс подводить? Опять в хвосте из-за тебя плетемся!..
— Не сердись, Ленка, двойку я исправлю, это пустяки. Если бы ты знала, какую я книгу достал!.. Зачиталась бы!..
Не — слушая возражений старосты, Генка подошел ко мне и бросил на парту книгу с золотым тиснением — «По Индии».
— Всю ночь читал, не мог оторваться. Посмотри!..
Он раскрыл книгу, и я увидел на цветном рисунке кобру с коричневыми разводами вдоль спины. Голова змеи высоко поднята, возле нее стоит со смуглым лицом и черными волосами факир. Окруженный зрителями, он играет на дудке, а змея в такт музыке изгибает свое тело то в одну сторону, то в другую.
— Это кобра «танцует» под дудочку.
— Интересно! — говорю.
— Еще бы!.. И знаешь, чтоб заставить кобру «плясать», надо (это я наизусть выучил!) «извлечь особой высоты, ритма и тембра магические звуки. Услышав их, змея сразу же покоряется их волшебному действию…»
— А если факир перестанет играть?
Генка снова продекламировал:
— «Тогда кобра выходит из плена очаровавших ее звуков: начинает злобно шипеть и кусать протянутую к ней руку факира».
— Как кусать?.. Я слышал, от ее яда люди умирают?
— Верно. Но ядовитые зубы кобрам вырывают.
— Послушай, Генка, — после некоторого раздумья говорю ему, — может быть, и наши змеи могуть так же «плясать»?
— Наши? — повторил он, удивленно посмотрев на меня. — И как это до сих пор мне в голову не пришло? Обязательно попробую!..
— У него запляшут!!. Он и сам-то на факира похож… — сказал кто-то из подошедших ребят. — Смотрите, какой чернявый!..
Так и прозвали с тех пор Генку Факиром.
На другой день я сидел дома и читал книгу. Вдруг с шумом ворвался Факир. В руках у него была стеклянная банка, в которой «ввивалась крупная коричневая змея:
— Посмотри, как я ловко научился ловить змей! Теперь сколько хочешь поймаю!..
Я с завистью посмотрел на Генку.
— Научи и меня!
— Выйдет из тебя толк!.. — с явным сомнением в моих способностях говорит Генка. — Это, брат, опасно, не каждый может. Возьмешь неумело — и укусит!..
Он так красочно рассказывал о риске, которому подвергался при ловле, что можно было подумать, будто змей ловят только герои.
В это время вошла мать, видимо, слышавшая из соседней комнаты наш разговор. Увидев змею, она пришла в ужас:
— С ума сошли!.. Живо убирайтесь из дома! — . — И вдогонку мне: — Чтоб никогда не видела тебя с этой гадостью, слышишь?
После этого я не осмеливался возиться со змеями. Факир же, упрямый, как его вихор, решил задуманное дело довести до конца.
Через несколько дней Генка сказал мне, что поймал еще двух змей, и под секретом добавил:
— Скоро они у меня плясать будут, тогда придешь, посмотришь. Вот и дудочку одел ал.
Спустя неделю, я не выдержал:
— Какой же танец разучили твои змеи: вальс или краковяк?
— А ты не смейся!.. Уже начинают поднимать головы под музыку. Хочешь посмотреть?
Мы пошли за сарай, где в бурьяне Факир спрятал ящик со своими «дрессированными» змеями. Он снял крышку, и свернувшиеся в клубок гадюки подняли головы без всякой дудочки. Глаза их злобно поблескивали. Я невольно отшатнулся.
— Эх ты, трус!.. Я по нескольку часов здесь провожу. Они меня уже знают. Смотри!..
Генка поднес дудочку к губам, послышалась странная музыка: звуки были то выше, то ниже, то ускорялись, то замедлялись. Не отрывая дудочку ото рта, Факир кивком головы указал мне на змей. Смотри, начинается, мол, представление!
Я весь превратился в зрение. Вот-вот, сейчас змеи поднимут головы и начнут раскачиваться в такт музыке, как это я видел на картинке. Но змеи по-прежнему злобно шипели. Одна из них, развернувшись, пыталась по стенке взобраться вверх и, очевидно, не для танца. Мне стало жутко.
— Ну, куда ты лезешь?.. Назад!..
Генка нагнулся и протянул руку, чтобы коротенькой палочкой отбросить гадюку от стенки, но поскользнулся и, чтобы не упасть, непроизвольно оперся правой рукой о дно ящика. В тот же момент он испуганно вскрикнул: на его указательном пальце я увидел капельку крови. Все было понятно.
— Нe говори никому! — дрожащим голосом попросил Генка и начал высасывать кровь из ранки.
Но яд в кровь все же попал. Дома Генку стало лихорадить. И когда я пришел к нему, взволнованная мать сообщила, что сын захворал: жалуется на боль в руке, тошноту. Она поехала за фельдшером.
— Ты не знаешь, что с ним? — спросила она, позвав меня на кухню.
Я решил не скрывать ничего, так как дело принимало серьезный оборот, и рассказал все, как было. Мать побледнела.
— Да вы, тетя Даша, не беспокойтесь, — говорю ей, — мы ранку высосали!..
Но Генке становилось все хуже. Лишь через несколько часов после введения противоядной сыворотки обмороки, судороги и рвота стали проходить. Опухоли же и кровоподтеки исчезли только через три дня. И еще долго Генка чувствовал себя слабым, как после тяжелой болезни.
— Нет, не быть тебе факиром, — сказал я Генке, когда он выздоровел. — Работал бы ты лучше с нами на участке. Это и интереснее и полезнее… Пойдем-ка, посмотри, какую я кукурузу вырастил, красота! А у девчат капуста еле поднимешь. На районную выставку повезем!.. И тебе советую: приканчивай со своими гадами, кроме вреда, от них ничего не дождешься!
Скоро наши пути разошлись: семья Генки переехала куда-то на юг, и мы потеряли друг друга. Окончив школу, затем институт, я стал агрономом в родном колхозе.
Прошло много лет. Мне пришлось быть в Москве на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства. Однажды, когда я возвращался в гостиницу, меня кто-то окликнул. Обернувшись, я с недоумением посмотрел на незнакомого смуглого человека моих лет. Он молчал, с его лица не сходила теплая улыбка, и весь он точно светился изнутри, а испытующий взгляд как бы проверял, я это или не я. Стал припоминать, где мог видеть этого южанина. Да ведь это Генка, Факир!.. Как водится, мы крепко обнялись, долго трясли друг другу руки, хлопали по плечу. Я узнал, что он остановился в этой же гостинице, но служебная командировка его закончена, и завтра утром самолетом он возвращается домой.
— Как же ты живешь? — спросил я, когда мы, спустя несколько минут, сидели в его номере.
— Хорошо… Учился в пединституте, окончил его, но учителем биологии не стал… Уехал в Узбекистан и там поступил на работу в Ташкентский государственный змеиный питомник…
— Разве есть такой?
— Да, целый городок!..
Что за нелепость?!. Вместо того, чтобы уничтожать змей, их кормят, за ними ухаживают… Какая от них польза?.. Наблюдения ведешь?
Нет, отцеживаю из желез яд. Змея скользкая, извивается. Бывали, конечно, и несчастные случаи. Страшней всего кобры. От их укуса человек умирает через два часа, если не ввести противоядие…
— Удовольствие небольшое, — говорю я. — И охота тебе рисковать?!.
Геннадий вспыхнул, покраснел, как это с ним бывало и раньше, но сдержался и, подавляя горячность, бросил:
— Пойми, ведь это не забава, не развлечение… Яд кобры применяется для лечения многих болезней. А из яда щитомордника и степной гадюки приготовляется противоядная сыворотка — та самая, которая и меня не раз спасала…
Увлекаясь все более и более, Геннадий рассказал, какую ценность представляет собой змеиный яд и какой огромный спрос на него у нас в стране и за рубежом.
— Так что, — заключил Геннадий, — я и сейчас, как в детстве, вожусь со змеями, но не с целью заставить их «танцевать», а чтобы получить средства излечения людей. Пусть и гады послужат на пользу человеку!..
Мы расстались. Я долго думал о друге моего детства — Факире и о том, как в ребяческих забавах иногда кроется зерно будущего призвания.