Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
СЛУЧАЙ НА РЫБАЛКЕ
Отец привез из Москвы две замечательных удочки, и мне захотелось их сразу же испытать. Было и любимое место для уженья — небольшой, но глубоко вдающийся в сушу заливчик на Иртыше с тростниковыми островками. Одно неудобство — пешком не доберешься: залив этот находился не на городском берегу, а на противоположном. Лодка моя была в ремонте, поэтому мы с товарищем отправились на моторке его отца.
Степа расположился ловить рыбу на лодке, я же — на пологом берегу, поодаль от него. Надел на крючки червей, забросил, но ничего, кроме пескарей, не попадалось. Неужели новыми удочками ловить рыбу для кошек? Даже снимать эту мелочь не хотелось. «А зачем снимать? — подумал. — Заброшу-ка с пескарями, может, щука попадется». Так и сделал. Одну удочку перенес к ивовому кусту, шагах в десяти, закинул леску к тростникам, сам же вернулся на прежнее место. Почти сразу мой поплавок занырял. Стал тащить, но леска шла медленно: на крючок попалось что-то тяжелое, должно быть, большая рыбина… Вот сейчас подведу к берегу…
Тут закричал Степа:
— Чего копаешься?! Смотри, твое удилище в Иртыш поплыло!..
Оставил я удочку, бросился к кустам, но — увы! — было поздно: удилище уже выплывало из заливчика. Не само, конечно, плыло — таких чудес не бывает — его тащила за собой, надо полагать, крупная щука. «Неужели моя московская удочка пропадет? Ее больше жаль, чем рыбу. Скорей догонять!..»
— Заводи мотор! — кричу Степе. — Едем удочку перенимать!
А сам — на прежнее место. Вытягиваю осторожно… Как бы не сорвалась. Сопротивляется… Пожалуй, больше килограмма будет!.. Достаю сачок, подвожу под рыбину и… вместо большой щуки маленький окунишка. Леску же задерживали мелкие водоросли.
Побежал к лодке. Начали бороздить Иртыш. Наконец невдалеке показалось нечто похожее на удилище. Мы туда, однако в это время случилось что-то с двигателем, он остановился, и нас понесло по течению. Долго носило лодку по волнам, пока не прибило к городскому берегу.
Вылезли на отмель. Захотелось узнать, почему перестал работать мотор, но тут неожиданно я увидел у кормы веревку, тянувшуюся от винта и пропадавшую в пучине… Откуда взялась она и каким образом намоталась на винт?..
Нащупав веревку, Степан принялся тащить ее. Сначала все шло гладко. Я с нетерпением ждал, что покажется… Вдруг мой приятель полетел в воду. Выбравшись из реки, он снова ухватился за бечеву.
— Ты что, поскользнулся?
— Да нет, кто-то сильно дернул. Смотри, может, дед водяной из Иртыша выплывет!.. — и Степа, упершись покрепче ногой, продолжал тянуть.
Когда веревка стала подходить к концу, на поверхность всплыл огромный осетр, такого ни один из нас не видывал. Весил он (об этом мы узнали потом) тридцать три килограмма. Но как ни странно, рыбина больше не сопротивлялась, у нее, видимо, только и хватило силы, чтобы искупать Степана.
Вытащив осетра на берег, мы привязали его к кусту и начали освобождать винт от веревки. На другом конце ее оказался большой кол. Очевидно, кто-то поймал эту громадину, привязал к вбитому колу и пошел по своим делам: то ли за тележкой, то ли покупателя искать. А осетр тем временем, дерган веревку, расшатал кол, (выдернул и стал плавать, пока веревка не зацепилась за винт.
Что же теперь делать? Рыбаку его не вернешь: да и кто знает, где он? Сколько километров, может быть, сотен проплыл осетр?!.
— А что там думать! — воскликнул Степа. — Наша рыбина!.. Удочку потеряли, щуку упустили, зато осетра поймали!.. Укладывай его в лодку!..
Мы обмотали кое-как рыбину веревкой, уложили в моторку и потащили лодку бечевой. Возиться с двигателем было некогда, к тому же до города — рукой подать.
— Теперь нам надолго хватит! — весело кивнул на рыбину Степа. — Чудесная уха будет!..
— Лучше балыка не сыщешь. Сразу же отдадим в копчение!.. — возразил я.
— Нет, голову, плавники и хвост оставим для ух«!..
На этом пока и примирились.
Тащим лодку. Навстречу идет женщина. Удивленно посмотрела на «ас, на рыбину:
— Где такую поймали?
Я неопределенно махнул куда-то рукой:
— Вон там!..
Когда женщина скрылась, Степа молча снял с себя старенький пиджачишко и начал прикрывать им осетра. Но как ни старался он скрыть от посторонних глаз нашу необыкновенную находку, достигнуть этого не удавалось: продвинет пиджак к голове хвост торчит, продвинет к хвосту — голова видна. Степан грустно посмотрел на рыбину и вопросительно— на меня. Я без слов понял друга: снял штаны и прикрыл ими осетриную морду, а сам пошагал в трусах.
Добравшись до окраины города, я остался с лодкой, Степа же,^выглядевший более прилично, отправился за ручной тележкой. Переложив на нее осетра, мы оставили моторку у знакомого рыбака и с необыкновенным «уловом» направились домой.
Едем по вымощенной улице, тележка грохочет, подскакивая на каждой булыжине. Уже миновали половину пути, когда от тряски отошла веревка, которой был привязан осетр, и рыбина начала энергично протестовать против насилия: била хвостом, сбрасывая с себя пиджак. Стал собираться народ. Подходит милиционер:
— Что везете? — обратился он и, не ожидая ответа, приподнял пиджак, а предательские штаны сами собой сползли с осетриного рыла: полюбуйтесь, мол, товарищ начальник!..
— Вы кто-такие? — строго спросил сержант.
— Ученики тринадцатой школы, седьмого класса… Мы… мы…
— Где взяли осетра?.. Украли?!.
Я попытался было рассказать о случившейся с нами необыкновенной истории, но кто поверит?.. Не поверил и милиционер.
— Следуйте за мной!
И к гражданам:
— Дайте дорогу!..
Сначала за нашей павозкой, как это обычно бывает, потянулся хвост из любопытных, но вскоре отпал, и тележка с грохотом въехала во двор милиции.
После долгих расспросов, выяснявших обстоятельства… «Дела о поимке осетра», начальник, пряча в усах улыбку, сказал:
— Теперь все ясно. Рыбу от вас отбираем, так как осетров ловить запрещено. Тот, кто ловит, браконьер. Если попадется — будем судить. А вас отпускаю: не вы поймали осетра, а он — вас. Рыбу передадим в детдом, пусть покушают осетринки. Вы же свободны, идите домой!..
Ребята потом не давали нам прохода, с лукавой усмешкой прося рассказать… как осетр привел нас в милицию.
Михаил Лесной
ВЕСЕННИЕ ГОЛОСА
СЛУЧАЙ НА РЫБАЛКЕ
Отец привез из Москвы две замечательных удочки, и мне захотелось их сразу же испытать. Было и любимое место для уженья — небольшой, но глубоко вдающийся в сушу заливчик на Иртыше с тростниковыми островками. Одно неудобство — пешком не доберешься: залив этот находился не на городском берегу, а на противоположном. Лодка моя была в ремонте, поэтому мы с товарищем отправились на моторке его отца.
Степа расположился ловить рыбу на лодке, я же — на пологом берегу, поодаль от него. Надел на крючки червей, забросил, но ничего, кроме пескарей, не попадалось. Неужели новыми удочками ловить рыбу для кошек? Даже снимать эту мелочь не хотелось. «А зачем снимать? — подумал. — Заброшу-ка с пескарями, может, щука попадется». Так и сделал. Одну удочку перенес к ивовому кусту, шагах в десяти, закинул леску к тростникам, сам же вернулся на прежнее место. Почти сразу мой поплавок занырял. Стал тащить, но леска шла медленно: на крючок попалось что-то тяжелое, должно быть, большая рыбина… Вот сейчас подведу к берегу…
Тут закричал Степа:
— Чего копаешься?! Смотри, твое удилище в Иртыш поплыло!..
Оставил я удочку, бросился к кустам, но — увы! — было поздно: удилище уже выплывало из заливчика. Не само, конечно, плыло — таких чудес не бывает — его тащила за собой, надо полагать, крупная щука. «Неужели моя московская удочка пропадет? Ее больше жаль, чем рыбу. Скорей догонять!..»
— Заводи мотор! — кричу Степе. — Едем удочку перенимать!
А сам — на прежнее место. Вытягиваю осторожно… Как бы не сорвалась. Сопротивляется… Пожалуй, больше килограмма будет!.. Достаю сачок, подвожу под рыбину и… вместо большой щуки маленький окунишка. Леску же задерживали мелкие водоросли.
Побежал к лодке. Начали бороздить Иртыш. Наконец невдалеке показалось нечто похожее на удилище. Мы туда, однако в это время случилось что-то с двигателем, он остановился, и нас понесло по течению. Долго носило лодку по волнам, пока не прибило к городскому берегу.
Вылезли на отмель. Захотелось узнать, почему перестал работать мотор, но тут неожиданно я увидел у кормы веревку, тянувшуюся от винта и пропадавшую в пучине… Откуда взялась она и каким образом намоталась на винт?..
Нащупав веревку, Степан принялся тащить ее. Сначала все шло гладко. Я с нетерпением ждал, что покажется… Вдруг мой приятель полетел в воду. Выбравшись из реки, он снова ухватился за бечеву.
— Ты что, поскользнулся?
— Да нет, кто-то сильно дернул. Смотри, может, дед водяной из Иртыша выплывет!.. — и Степа, упершись покрепче ногой, продолжал тянуть.
Когда веревка стала подходить к концу, на поверхность всплыл огромный осетр, такого ни один из нас не видывал. Весил он (об этом мы узнали потом) тридцать три килограмма. Но как ни странно, рыбина больше не сопротивлялась, у нее, видимо, только и хватило силы, чтобы искупать Степана.
Вытащив осетра на берег, мы привязали его к кусту и начали освобождать винт от веревки. На другом конце ее оказался большой кол. Очевидно, кто-то поймал эту громадину, привязал к вбитому колу и пошел по своим делам: то ли за тележкой, то ли покупателя искать. А осетр тем временем, дерган веревку, расшатал кол, (выдернул и стал плавать, пока веревка не зацепилась за винт.
Что же теперь делать? Рыбаку его не вернешь: да и кто знает, где он? Сколько километров, может быть, сотен проплыл осетр?!.
— А что там думать! — воскликнул Степа. — Наша рыбина!.. Удочку потеряли, щуку упустили, зато осетра поймали!.. Укладывай его в лодку!..
Мы обмотали кое-как рыбину веревкой, уложили в моторку и потащили лодку бечевой. Возиться с двигателем было некогда, к тому же до города — рукой подать.
— Теперь нам надолго хватит! — весело кивнул на рыбину Степа. — Чудесная уха будет!..
— Лучше балыка не сыщешь. Сразу же отдадим в копчение!.. — возразил я.
— Нет, голову, плавники и хвост оставим для ух«!..
На этом пока и примирились.
Тащим лодку. Навстречу идет женщина. Удивленно посмотрела на «ас, на рыбину:
— Где такую поймали?
Я неопределенно махнул куда-то рукой:
— Вон там!..
Когда женщина скрылась, Степа молча снял с себя старенький пиджачишко и начал прикрывать им осетра. Но как ни старался он скрыть от посторонних глаз нашу необыкновенную находку, достигнуть этого не удавалось: продвинет пиджак к голове хвост торчит, продвинет к хвосту — голова видна. Степан грустно посмотрел на рыбину и вопросительно— на меня. Я без слов понял друга: снял штаны и прикрыл ими осетриную морду, а сам пошагал в трусах.
Добравшись до окраины города, я остался с лодкой, Степа же,^выглядевший более прилично, отправился за ручной тележкой. Переложив на нее осетра, мы оставили моторку у знакомого рыбака и с необыкновенным «уловом» направились домой.
Едем по вымощенной улице, тележка грохочет, подскакивая на каждой булыжине. Уже миновали половину пути, когда от тряски отошла веревка, которой был привязан осетр, и рыбина начала энергично протестовать против насилия: била хвостом, сбрасывая с себя пиджак. Стал собираться народ. Подходит милиционер:
— Что везете? — обратился он и, не ожидая ответа, приподнял пиджак, а предательские штаны сами собой сползли с осетриного рыла: полюбуйтесь, мол, товарищ начальник!..
— Вы кто-такие? — строго спросил сержант.
— Ученики тринадцатой школы, седьмого класса… Мы… мы…
— Где взяли осетра?.. Украли?!.
Я попытался было рассказать о случившейся с нами необыкновенной истории, но кто поверит?.. Не поверил и милиционер.
— Следуйте за мной!
И к гражданам:
— Дайте дорогу!..
Сначала за нашей павозкой, как это обычно бывает, потянулся хвост из любопытных, но вскоре отпал, и тележка с грохотом въехала во двор милиции.
После долгих расспросов, выяснявших обстоятельства… «Дела о поимке осетра», начальник, пряча в усах улыбку, сказал:
— Теперь все ясно. Рыбу от вас отбираем, так как осетров ловить запрещено. Тот, кто ловит, браконьер. Если попадется — будем судить. А вас отпускаю: не вы поймали осетра, а он — вас. Рыбу передадим в детдом, пусть покушают осетринки. Вы же свободны, идите домой!..
Ребята потом не давали нам прохода, с лукавой усмешкой прося рассказать… как осетр привел нас в милицию.