Михаил Лесной
БЛУЖДАЮЩИЕ ОГОНЬКИ
ПЕРНАТЫЙ ДРУГ
Однажды я поймал на болоте журавленка и принес его домой. Он был не из пугливых и сразу стал брать кусочки хлеба, творога — все, что ему давали, с особым же аппетитом глотал лягушек.
Журавленок скоро привык к неволе, подружился с нами и не прочь был даже поиграть. Назвали его Дружком. Стоило только кому-нибудь из нас, ребят, убежать, оставив его одного, как Дружок вытягивал шею и бросался в погоню.
Он забавно плясал: подпрыгивал, махал крыльями, приседал, схватывал и подбрасывал мелкие предметы, вертелся… Изредка журавль хандрил. Возможно, он тосковал по родному болоту, а может быть, просто испытывал голод, так как был очень прожорлив и ему не всегда хватало лягушек, которых мы приносили.
Если кто-нибудь пытался обидеть Дружка, он ложился на спину и пускал в ход свои длинные ноги и клюв. Когда журавль подрос, он стал проявлять властность и любил наводить порядок среди обитателей двора: разгонял дерущихся петухов, наказывал ударом клюва провинившихся собак, преследовал кошек, словом, стал полным хозяином во дворе.
Прошел еще год, и журавль стал невыносимым драчуном и забиякой. Он не только обижал, но часто забивал насмерть домашнюю птицу.
Я не раз пробовал наказывать пернатого хулигана: привязывал его, спутывал ноги, но ничто не помогало. Пройдет день, другой — и снова на дворе драка, снова раненые, избитые.
Как ни жалко мне было расставаться с Дружком, но в конце концов я все же вынужден был это сделать. Понимая, как трудна для меня разлука с журавлем, отец сказал:
— Отнеси Дружка на болото. Там он встретится со своими дикими собратьями и заживет своей обычной журавлиной жизнью. — И с улыбкой добавил: — И тебя не вспомнит. Очень-то ты нужен ему!..
На следующий день я посадил Дружка в мешок и отправился на ближайшее болото. Выпустил его, а сам, не оглядываясь, бросился бежать, чтобы поскорей скрыться в кустах.
Наступил вечер. Поднимая облака пыли, с шумом и мычаньем возвращался с поля скот. Я равнодушно смотрел на стадо. И вдруг — каково было мое удивление и радость! — вижу: важно раскачиваясь на своих «ходулях», шагает домой Дружок.
Возвращение журавля тронуло даже отца, и мне разрешено было оставить его при условии, что ни одна домашняя птица больше не пострадает.
Я поместил Дружка в саду. Два дня все было тихо и спокойно. На третий же, когда никого не было дома, журавль каким-то образом пробрался во двор и подрался с Ингой, папиной охотничьей собакой.
И снова передо мной встал вопрос: как избавиться or драчуна? Что бы придумать?
Неподалеку от нашего села, посреди озера, был островок. На нем я часто видел журавлей. Вот на этот остров я и отвез своего беспокойного питомца.
Через неделю я поехал на остров узнать, там ли Дружок и, если не улетел, хорошо ли себя чувствует.
Я еще издали увидел на островке несколько журавлей. Приближаясь, стал звать: «Дружок, Дружок!»… Птицы насторожились, замахали тяжелыми крыльями и улетели. Одна осталась на месте и не только не пыталась подняться, но даже направилась в мою сторону. Это был мой Дружок. В его привязанности я не сомневался и не удивился, что он узнал меня издали: у журавлей очень хорошее зрение и слух. Я еще раз позвал его, и Дружок, издав веселый крик, пустился бегом ко мне. Я обнял его и крепко-крепко прижался к нему щекой.
Встреча, однако, была недолгой. Вскоре над нами низко пролетел небольшой табунок журавлей. Птицы сели на противоположном конце острова. Дружок долго смотрел в их сторону, а потом, взглянув еще раз па меня, решительно сделал несколько шагов в глубь острова. Отойдя немного, он обернулся, потом разбежался, поднялся в воздух и полетел туда, откуда доносилось призывное курлыканье…
На островок я приезжал еще несколько раз. Но Дружок становился ко мне все холодней и холодней. При последней встрече он уже без всяких колебаний улетел вместе с другими.
Отец оказался прав: воля для дикой птицы дороже всего.
Михаил Лесной
БЛУЖДАЮЩИЕ ОГОНЬКИ
ПЕРНАТЫЙ ДРУГ
Однажды я поймал на болоте журавленка и принес его домой. Он был не из пугливых и сразу стал брать кусочки хлеба, творога — все, что ему давали, с особым же аппетитом глотал лягушек.
Журавленок скоро привык к неволе, подружился с нами и не прочь был даже поиграть. Назвали его Дружком. Стоило только кому-нибудь из нас, ребят, убежать, оставив его одного, как Дружок вытягивал шею и бросался в погоню.
Он забавно плясал: подпрыгивал, махал крыльями, приседал, схватывал и подбрасывал мелкие предметы, вертелся… Изредка журавль хандрил. Возможно, он тосковал по родному болоту, а может быть, просто испытывал голод, так как был очень прожорлив и ему не всегда хватало лягушек, которых мы приносили.
Если кто-нибудь пытался обидеть Дружка, он ложился на спину и пускал в ход свои длинные ноги и клюв. Когда журавль подрос, он стал проявлять властность и любил наводить порядок среди обитателей двора: разгонял дерущихся петухов, наказывал ударом клюва провинившихся собак, преследовал кошек, словом, стал полным хозяином во дворе.
Прошел еще год, и журавль стал невыносимым драчуном и забиякой. Он не только обижал, но часто забивал насмерть домашнюю птицу.
Я не раз пробовал наказывать пернатого хулигана: привязывал его, спутывал ноги, но ничто не помогало. Пройдет день, другой — и снова на дворе драка, снова раненые, избитые.
Как ни жалко мне было расставаться с Дружком, но в конце концов я все же вынужден был это сделать. Понимая, как трудна для меня разлука с журавлем, отец сказал:
— Отнеси Дружка на болото. Там он встретится со своими дикими собратьями и заживет своей обычной журавлиной жизнью. — И с улыбкой добавил: — И тебя не вспомнит. Очень-то ты нужен ему!..
На следующий день я посадил Дружка в мешок и отправился на ближайшее болото. Выпустил его, а сам, не оглядываясь, бросился бежать, чтобы поскорей скрыться в кустах.
Наступил вечер. Поднимая облака пыли, с шумом и мычаньем возвращался с поля скот. Я равнодушно смотрел на стадо. И вдруг — каково было мое удивление и радость! — вижу: важно раскачиваясь на своих «ходулях», шагает домой Дружок.
Возвращение журавля тронуло даже отца, и мне разрешено было оставить его при условии, что ни одна домашняя птица больше не пострадает.
Я поместил Дружка в саду. Два дня все было тихо и спокойно. На третий же, когда никого не было дома, журавль каким-то образом пробрался во двор и подрался с Ингой, папиной охотничьей собакой.
И снова передо мной встал вопрос: как избавиться or драчуна? Что бы придумать?
Неподалеку от нашего села, посреди озера, был островок. На нем я часто видел журавлей. Вот на этот остров я и отвез своего беспокойного питомца.
Через неделю я поехал на остров узнать, там ли Дружок и, если не улетел, хорошо ли себя чувствует.
Я еще издали увидел на островке несколько журавлей. Приближаясь, стал звать: «Дружок, Дружок!»… Птицы насторожились, замахали тяжелыми крыльями и улетели. Одна осталась на месте и не только не пыталась подняться, но даже направилась в мою сторону. Это был мой Дружок. В его привязанности я не сомневался и не удивился, что он узнал меня издали: у журавлей очень хорошее зрение и слух. Я еще раз позвал его, и Дружок, издав веселый крик, пустился бегом ко мне. Я обнял его и крепко-крепко прижался к нему щекой.
Встреча, однако, была недолгой. Вскоре над нами низко пролетел небольшой табунок журавлей. Птицы сели на противоположном конце острова. Дружок долго смотрел в их сторону, а потом, взглянув еще раз па меня, решительно сделал несколько шагов в глубь острова. Отойдя немного, он обернулся, потом разбежался, поднялся в воздух и полетел туда, откуда доносилось призывное курлыканье…
На островок я приезжал еще несколько раз. Но Дружок становился ко мне все холодней и холодней. При последней встрече он уже без всяких колебаний улетел вместе с другими.
Отец оказался прав: воля для дикой птицы дороже всего.