Михаил Лесной
Андрейкины тропки
ЧИРВИК
В кустах я увидел раздавленное гнездо какой-то птицы. Уцелело лишь два яичка. Я принёс их домой, и скоро из них вывелись прехорошенькие птенчики. Не успели они обсохнуть, как побежали на неокрепших ножках. Сами еле стоят, а уже начинают расправлять крылышки, точно лететь собираются.
Когда птенцы немного подросли, они стали похожи на небольших сереньких курочек. Это были куропатки. Весёлые и подвижные, они забавляли всех. Испугавшись чего-нибудь, птицы поднимались высоко на ножках, вытягивали шейки и робко озирались кругом. Затем они разом снимались и летели с сухим треском и чирканьем, часто махая крылышками.
Как-то раз я сидел в саду. Куропатки шныряли поблизости в высокой траве. Вдруг за кустом раздалось: Фр-р-р!.. Фр-р-р!.. Улететь успел только петушок, а курочку при взлёте схватил бродяга-кот. Я ударил его огрызком яблока, кот бросил птицу, но горлышко у неё было уже перекушено.
Через несколько дней над двором неожиданно появился ястреб. Поднялся невообразимый переполох. Тревожно закудахтали куры, цыплята запрятались под амбар, а мой серенький петушок забился в густой куст смородины. Когда же хищник скрылся, из-за куста послышалось:
— Чирр-вик!.. Чирр-вик!.. — Словно говорил: „Я жив, я здесь!.." И уже через минуту, вытянув шейку, ко мне бежал мой серенький петушок.
После этого так и прозвали его Чирвиком.
Чирвик прожил у нас всё лето. Но дружбы с человеком ему, видимо, было мало, и после гибели своей сестрёнки он загрустил. Плохо ел, стал вялым и не всегда шёл на зов.
Я решил выпустить Чирвика на волю. Принёс его в поле, и там, возле кустов, где когда-то было куропаточье гнездо, подбросил вверх. Чирвик сделал в воздухе небольшой круг и опустился возле моих ног. Но я всё равно оставил его в лесу и убежал домой.
Наступила зима.
Однажды я подъехал на лыжах к кустам, где осенью был выпущен Чирвик, и спугнул стайку куропаток. С чирканьем и писком они перелетели на соседний бугор и сели в ямку, тесно прижавшись друг к другу. Куропатки то поднимали головки, то опускали их.
Видно, голодные! Бедненькие, где достать им корм? И мой Чирвик тоже голодает. Мне стало жалко птиц, и я решил устроить для них „столовую". Набрал сенной трухи, хлебных охвостьев, зёрен и мякины.
Свою кормушку я поместил возле тех кустов, где было много куропаточьих следов. Чтобы корм не заносило снегом, устроил крышу. На снегу же в разных направлениях насыпал узкие дорожки из мякины. По ним птицы легко могли добраться до столовой.
Я решил посмотреть, как птицы пойдут в свою столовую. Ждал недолго. Послышалась перекличка куропаток, и вскоре показалась стайка бегущих птиц. Куропатки сразу скрылись в шалашике, только две птицы остались сторожить. Караульные вытягивали шейки, высоко поднимали головки: нет ли опасности. Иногда птицы выбегали из „столовой" и топтались возле сторожей. В это время, вероятно, и происходила смена „караула".
Куропатки ели долго, пока не исчез весь корм. Потом с чирканьем поднялись одним рывком и, часто махая крыльями, полетели в дальние кусты. Я долго смотрел им вслед и думал: кто знает, может, среди них и мой Чирвик?!
Михаил Лесной
Андрейкины тропки
ЧИРВИК
В кустах я увидел раздавленное гнездо какой-то птицы. Уцелело лишь два яичка. Я принёс их домой, и скоро из них вывелись прехорошенькие птенчики. Не успели они обсохнуть, как побежали на неокрепших ножках. Сами еле стоят, а уже начинают расправлять крылышки, точно лететь собираются.
Когда птенцы немного подросли, они стали похожи на небольших сереньких курочек. Это были куропатки. Весёлые и подвижные, они забавляли всех. Испугавшись чего-нибудь, птицы поднимались высоко на ножках, вытягивали шейки и робко озирались кругом. Затем они разом снимались и летели с сухим треском и чирканьем, часто махая крылышками.
Как-то раз я сидел в саду. Куропатки шныряли поблизости в высокой траве. Вдруг за кустом раздалось: Фр-р-р!.. Фр-р-р!.. Улететь успел только петушок, а курочку при взлёте схватил бродяга-кот. Я ударил его огрызком яблока, кот бросил птицу, но горлышко у неё было уже перекушено.
Через несколько дней над двором неожиданно появился ястреб. Поднялся невообразимый переполох. Тревожно закудахтали куры, цыплята запрятались под амбар, а мой серенький петушок забился в густой куст смородины. Когда же хищник скрылся, из-за куста послышалось:
— Чирр-вик!.. Чирр-вик!.. — Словно говорил: „Я жив, я здесь!.." И уже через минуту, вытянув шейку, ко мне бежал мой серенький петушок.
После этого так и прозвали его Чирвиком.
Чирвик прожил у нас всё лето. Но дружбы с человеком ему, видимо, было мало, и после гибели своей сестрёнки он загрустил. Плохо ел, стал вялым и не всегда шёл на зов.
Я решил выпустить Чирвика на волю. Принёс его в поле, и там, возле кустов, где когда-то было куропаточье гнездо, подбросил вверх. Чирвик сделал в воздухе небольшой круг и опустился возле моих ног. Но я всё равно оставил его в лесу и убежал домой.
Наступила зима.
Однажды я подъехал на лыжах к кустам, где осенью был выпущен Чирвик, и спугнул стайку куропаток. С чирканьем и писком они перелетели на соседний бугор и сели в ямку, тесно прижавшись друг к другу. Куропатки то поднимали головки, то опускали их.
Видно, голодные! Бедненькие, где достать им корм? И мой Чирвик тоже голодает. Мне стало жалко птиц, и я решил устроить для них „столовую". Набрал сенной трухи, хлебных охвостьев, зёрен и мякины.
Свою кормушку я поместил возле тех кустов, где было много куропаточьих следов. Чтобы корм не заносило снегом, устроил крышу. На снегу же в разных направлениях насыпал узкие дорожки из мякины. По ним птицы легко могли добраться до столовой.
Я решил посмотреть, как птицы пойдут в свою столовую. Ждал недолго. Послышалась перекличка куропаток, и вскоре показалась стайка бегущих птиц. Куропатки сразу скрылись в шалашике, только две птицы остались сторожить. Караульные вытягивали шейки, высоко поднимали головки: нет ли опасности. Иногда птицы выбегали из „столовой" и топтались возле сторожей. В это время, вероятно, и происходила смена „караула".
Куропатки ели долго, пока не исчез весь корм. Потом с чирканьем поднялись одним рывком и, часто махая крыльями, полетели в дальние кусты. Я долго смотрел им вслед и думал: кто знает, может, среди них и мой Чирвик?!