Леонид Лапцуй
На оленьих тропах


Мудрые черты

Вышагиваю медленно
Вдоль чумов пастухов,
Иду, перелопачивая
Утренний снежок.
Оленьи тропы розовы
От розовой зари.
Здесь, на тропе, приветствую
Я Вэллу-старика.
Он в этом старом стойбище
Старшой меж пастухов.
Походкою медлителен,
Но шагом тверд старик.
Он груза лет не чувствует,
Не кланяется им —
Легко закинул за плечи
Восьмидесятый год.
Вот он стоит, чуть согнутый,
Как месяц молодой,
И в мерзлоту ступни его
Вросли, как кедрачи.
Не часто встретишь в тундре ты
Подобных крепышей —
Древесной кроной ширится
Косая сажень плеч.
Задумчиво и медленно
Со мною говорит —
Видать, семь раз обдумывал
Он в жизни каждый шаг.
В сугробы не валился он —
Как скалы, огибал.
Страницу за страницею
Всю тундру он прочел.
Волною бурной времени
Кидало старика
То за хребты горбатые,
То за изгибы рек.
Батрачил у оленщиков,
Потом в родном краю
С трибуны власть
Советскую Старик провозгласил,
Как с тетивы натянутой,
Стрелой летела мысль!
Затем он председателем
В колхозе первом стал.
Теперь у Вэллы волосы
Запорошил снежок,
Суставы сучковатые
На старческих руках.
В морщинах темных лоб его,
Широкий, как Ямал.
Судьбы холмы и вмятины
На этот лоб легли.
Едва вспомянет прошлое —
Густеет сеть морщин.
Народа тропы трудные
У Вэллы на лице.
Мне любо, Вэлла, выслушать
Твой медленный рассказ.
Твоим сединам праведным
Я кланяюсь, старик.