Леонид Лапцуй
На оленьих тропах


Табакерка

Я держу на ладони своей табакерку.
Я ушедшие годы зову на поверку.
Старый мастер ее вырезал из клыка,
А потом ее время в пути шлифовало,
И теперь, как трава, она желтою стала,
И, как будто свинцом налита, нелегка.
Чем была она? Дедовской сумрачной речью.
Я беру ее бережно в руки, и вот
Только крышку открою, и кажется, встречу
Все, чем жил мой простой самодийский народ.

Если ненец судьбу поверять начинает,
Если нынешний день он с минувшим сверяет,
Если где-то не в ногу шагал он в пути,
Он берет табакерку и крышкою малость
Постучит по бокам, чтоб она просыпалась,
И щепоть табака разминает в горсти.
Что же скажет ему табакерка простая?
Он наморщил свой лоб, он услышать готов
То, что молвит она, не спеша воскрешая
Отголоски речей, отпечатки шагов.

Слишком годы быстры, а надгробья — унылы.
Он посыплет щепоть табака на могилы
Вместо тундровых северных скромных цветов.
Табакерка листает былые страницы,
Воскресают дороги, и звуки, и лица,
А покой и тревога — понятны без слов.

Все, что скрыто в душе — глубоко или мелко, —
Табакерка выносит на свет, как со дна.
Вечной спутницей людям была табакерка,
И любовь, и обиды рассудит она.

Разве можешь кому-то назваться ты другом,
Коль своим табаком не поделишься с другом?
Коль беречь табакерку в пути не привык?
Вот держу я ее на ладони, седую,
Как над бубном шаман, я над нею колдую,
Узнаю ее древний, но ясный язык.
Чтобы в память мою, словно звездный осколок
Тех далеких времен, табакерка вошла.
Чтобы стих мой был громок, и путь мой был
                                                               долог,
Чтобы летопись жизни текла и текла.