Аркадий ЗАХАРОВ
РЕЗЮМЕ
МЕЧТА ИДИОТА
Рассказ
Обстоятельства вынудили Николая Ивановича продать свою любимицу верную и удобную ВАЗовскую четверку, которая хотя и служила ему больше десятка лет, но находилась в прекрасном состоянии и с пробегом далеким от капитального ремонта. Да и откуда ему было накрутиться этому пробегу, если всех поездок у Николая, инвалида с детства, только от дома до садоводства «Ручеек», до берега речки, где он наслаждался тишиной и свежим воздухом в окружении удочек. Иногда и рыба клевала. Порой, даже неплохо и удавалось сварить ушицу прямо на берегу или в своем садовом домике.
Возвращался домой Николай как будто поздоровевшим, обтирал от пыли свою любимицу и запирал ее до следующей поездки в железном гараже неприметно приютившемся за мусорными баками в глубине двора. Его установку на этом месте Николаю, как инвалиду ограниченному в передвижении, еще в советские времена разрешил Горисполком, в девяностые годы подтвердили демократы городской администрации, а вот либералы новой волны признать прежние документы о безвозмездном землепользовании не захотели и потребовали от Николая демонтировать самовольно возведенную постройку, которая мешает расширению помойки.
Аргументировалось, что предполагаемое улучшение жизни населения неминуемо приведет к росту потребления и увеличению твердых бытовых отходов, для которых необходимы дополнительные мусорные баки. При этом то обстоятельство, что в настоящее время баки не переполняются и их можно опоражнивать не два раза в неделю, а хотя бы через день, районная Управа в расчет и к сведению не принимала. Ясно было одно, что муниципальным чиновникам не присущ здравый смысл, а преобладает желание красиво отчитаться по программе сноса металлических гаражей. Интересы хромого старика их в принципе не интересовали. А чтобы сломить сопротивление инвалида своему произволу, чиновники передали иск о сносе самовольной постройки в суд. И напрасно Николай в суде пытался доказать, что металлический гараж самовольной постройкой не является, поскольку не имеет фундамента, а имеет разрешение Горисполкома на его установку, что жить Николаю осталось совсем уже недолго, что действие водительского удостоверения истекает через три года и новую медицинскую справку ему уже не выдадут. И тогда необходимость в гараже возле дома для инвалида отпадет, и гараж можно будет демонтировать к удовольствию всех сторон. И попросил суд принять решение об отсрочке демонтажа на три года.
На это чиновники районной Управы возразили, что если демонтировать гараж немедленно, то Николай обязан выполнить это за свой счет. А до истечения трех лет отсрочки одинокий инвалид может умереть и тогда Управе придется убирать гараж за счет бюджета, в котором средства на подобные цели не предусмотрены.
Суд вникать в нужды инвалида не стал, ранее выданное разрешение признал утратившим силу, поддержал чиновников и вынес решение: гараж демонтировать за счет владельца.
Опечалился Николай Иванович свалившейся напастью и необходимостью внезапных трат из его скудной учительской пенсии и поиска подрядчика. Понимал старик, что неисполнение решения суда обойдется гораздо дороже и судебные приставы церемониться с ним не станут: обдерут как липку.
На счастье Николая Ивановича, выручил Володя Романов, сосед по «фазенде». Он согласился принять хлопоты и расходы на себя и увез гараж на свою дачу. На его месте выросла обжитая крысами мусорная куча из сломанных диванов, кресел и прочего хлама, который не входит в баки. Квартальные надзиратели из Управы захламление двора перестали замечать, как будто, так и надо. Дополнительные мусорные баки там так и не появились. Как выяснилось, бюджетом города их приобретение не предусмотрено.
А бездомную «четверку» инвалиду пришлось переселить в тесный двор, где она всем мешала, особенно зимой, когда зарастала снежными сугробами и вызывала агрессию снегоочистителей и дворников. Чтобы доканать старика-владельца, чиновники Управы его предупредили, что проходной двор жилого дома для хранения автомобилей не предназначен, и что если он не уберет машину, то ее вывезут эвакуатором на платную стоянку. С которой рассчитаться за хранение ему пенсии точно не хватит. Перед лицом такой угрозы Николай спасовал и, скрепя сердце, решил, что от поездок на рынок и на природу ему придется навсегда отказаться и настало время с любимицей расстаться. А значит надо попытаться машину продать, как ни жалко.
Тот самый Володя, сосед и адвокат, Николая Ивановича утешил: «У каждого мужика есть две мечты: первая — купить машину, вторая — от нее избавиться. Первую ты осуществил, а со второй я тебе помогу». И дал объявление о продаже Вазовской четверки через Интернет. Сосед был человеком продвинутым и знал что делать.
Через неделю появились покупатели. Сначала кавказцы, у которых загорались глаза при виде ухоженной машины. Но запрашиваемую цену они не хотели давать, рассчитывали «на халяву» и приобретение по доверенности, чтобы не утруждать себя «бременем собственности», угробить машину за сезон, насобирать на нее штрафов и сбросить обратно хозяину, разбираться с авариями и страховкой. Николай на такое не соглашался. Время шло, ручеек покупателей иссякал, как и надежда на избавление от обузы. И вдруг появился подходящий, которого и цена устраивала и просторный кузов: «Я монтажник электрооборудования и мне необходимо инструменты и оснастку перевозить». Как положено по закону, договор купли-продажи составили на месте, включив в него пункт, что новый собственник, в течение десяти дней самостоятельно выполнит перерегистрацию машины в ГИБДД на свое имя. Ударили по рукам и разошлись, довольные друг другом.
У Николая как гора с плеч спала. Но еще долго ночами он вскакивал на звук сработавшей под окном автосигнализации и приникал к окошку, прежде чем осознавал, что никакой машины у него больше нет и причин волноваться — тоже.
Как оказалось, он напрасно заблуждался. Беда не приходит одна.
Сережа, новый владелец «четверки», дождался субботы и, ранним февральским утром, когда из-за холода на дорогах города совсем свободно, покатил на перерегистрацию автомашины в ГИБДД. Он спокойно и без помех ехал второй полосой по центральной улице, когда из-за припаркованной девятки выскочил сотрудник ГИБДД и жезлом приказал ему перестроиться через выделенную для автобусов полосу движения и прижаться к обочине. Мгновенно Сережа среагировать не мог: асфальт блестел гололедом. Чтобы машину не закрутило, он медленно и плавно затормозил, переехал пустынную «выделенку» и остановился на обочине у бордюра. Инспектор, не объясняя причин, проверил документы, спросил маршрут и пожелал счастливого пути. «И зачем было останавливать?» — пожимал плечами Сергей. Он не догадывался, что накануне, на этом участке дороги установили камеру автоматической фиксации нарушений дорожного движения, которая уже засняла факт кратковременного пребывания его четверки на специально выделенной полосе. Но как-то не поймала в объектив инспектора, указующего жезлом «принять вправо». Инспектор о камере, конечно же, знал, но не затруднился предупредить о ней Сергея и составить протокол об остановке с целью проверки документов в запрещенном для движения и остановки месте.
Николай Иванович обходиться без машины постепенно привык и думать о ней забыл. Как вдруг достал из почтового ящика казенный конверт из районного отдела службы судебных приставов, в котором оказалось постановление о возбуждении исполнительного производства по постановлению № (20 знаков), от 1 июля с. г., Центра автоматической фиксации административных правонарушений ГИБДД, Николаю Ивановичу предлагается уплатить штраф в размере 1000 рублей. А в случае неисполнения в указанный срок в четыре пункта постановления перечисляли кары которые неизбежно последуют за неисполнение. Вплоть до ареста имущества и пенсионного счета в Сбербанке.
До указанного в постановлении срока оставалось три дня и Николай Иванович не на шутку перепугался: а вдруг заблокируют пенсионный счет? Восстанавливать справедливость — наплачешься. Позвонил судебному приставу-исполнителю: «За какое правонарушение меня штрафуете? У меня и машины нет!». «Это не к нам, — нежным голоском пояснила судебный пристав. — Разбирайтесь в ГИБДД. Они нам постановление направили — мы обязаны исполнять. А штраф все едино — оплачивайте сейчас. Если докажете невиновность — мы вам деньги вернем. Не оплатите в указанный срок — применим санкции». Николай Иванович приставу поверил, достал заначку, уплатил штраф через банкомат и поковылял в отдел ГИБД. Он не сомневался, что там разберутся и ошибочный штраф отменят. Он вообще доверял Гаишникам. И совсем не потому, что в одноименном телесериале они и справедливые и добрые. Не очень большая практика его общения с дорожными инспекторами не оставляла раздражения, скорее наоборот. За последние годы с дорог исчезли хамоватые малограмотные сержанты, не способные к общению и членораздельным требованиям. Им на смену пришли подтянутые, аккуратные офицеры, строгой выправкой и культурной речью внушавшие уважение водителей. И сам подход к участникам дорожного движения у сотрудников ГИБДД вроде бы изменился в лучшую сторону. Николай Иванович дважды вносил им предложения по улучшению дорожной обстановки и переносу знаков. Оба раза его предложения были не то чтобы просто приняты, но были подтверждены письменной благодарностью начальника ГИБДД. Поэтому старик шел в государственный орган с уверенностью, что там в его жалобу вникнут, ошибку признают и непременно устранят. При его учительской пенсии, не предусмотренная потеря тысячи была ощутима. Со штрафом ему не хотелось смиряться.
Отдел автоматической фиксации правонарушений на дорогах к приему жалобщиков оказался не подготовлен. Видимо вообще не предполагалось, что таковые когда либо появятся. В узеньком коридорчике, без намека на стулья, переминалась в ожидании приема солидная очередь. У каждого очередника своя правда, которую предстояло доказать и защитить. «Вот смотрите, — взывал к очереди один из них, — постановление о наложении штрафа. На нем фотография моей тачки, не привязанная к дорожной ситуации. Где снято, что нарушено — фотография не подтверждает. Снято крупным планом на дорожном полотне — и все!
Ни знаков, ни разметки. И я за это должен полторы штуки отдать?» Очередь понимающе гудела. Через пятнадцать минут пребывания в кабинете он выскочил раскрасневшимся: «Не хотят признавать оплошности. Написал жалобу, пусть разбираются с фотографом»…
Николая Ивановича с его костылем очередь согласилась пропустить вперед. После тесного коридорчика отдел оказался на удивление просторным. За десятком столов аккуратненькие лейтенантики обоего пола сосредоточились на персональных компьютерах. Николай Иванович даже залюбовался на слаженность и порядок: как в милицейских телесериалах — все делом заняты. Но капитан, принимающий граждан, общему деловому настрою не соответствовал и пребывал в раздражении: жалобщики вынуждали его признавать ошибки, за которые старшее начальство отдел не жаловало. И Николая Ивановича он встретил предвзято: «У Вас что? Документы на стол: паспорт, права, страховка и все прочее». Николай Иванович выложил постановление и договор купли-продажи машины: «Вы меня штрафуете за нарушение, которого я совершить не мог, поскольку машины у меня во владении нет». Капитан не поверил и вошел в компьютер. Через минуту он вынул из принтера копию постановления и сверил его с договором купли-продажи. А сверив, обрадовался: «Фактически машину Вы продали. Но формально на момент правонарушения оставались ее владельцем, поскольку перерегистрацию еще не осуществили. Вашу жалобу об отмене штрафа принять не могу — предусмотренный законом десятидневный срок обжалования со дня получения Вами постановления давно истек». «Да не получал я вашего постановления никогда!» — попробовал возмутиться Николай Иванович. — Покажите мне квитанцию в получении, где есть моя роспись».
«Нет у нас такой квитанции и не может быть, — отпарировал капитан. — У нас с Почтамтом теперь современный электронный документооборот. Мы на компьютере набираем постановление с фотографией нарушения, электронной почтой отправляем его Почтамту, там его распечатывают и доставляют под роспись адресату. Вам его доставили, вы его получили и не обжаловали в установленный срок. О чем Почтамт нас уведомил через компьютерную программу «Почта России. Отслеживание почтовых отправлений. Сами можете убедиться — номер почтового отправления я для вас запишу».
«И этой компьютерной липы, набранной неизвестным исполнителем, без удостоверения ее подписью должностного лица, печатью или, хотя бы, штрих кодом для вас достаточно, чтобы оштрафовать непричастного и невиновного?» — возмутился Николай Иванович.
«Достаточно, — радостно улыбнулся капитан, — такая у нас программа и стереотип работы. Нам не до тонкостей — разбираться некогда, много вас ходит. Так что сами разбирайтесь на почте и если они напортачили — обращайтесь в суд. Но не думаю, что своего добьетесь». «Плохая у вас программа, — не согласился Николай Иванович. — Не достоверная, не справедливая, не честная». Уходя, он услышал вдогонку: «Нас устраивает».
Николая Ивановича резюме ГИБДД не устроило и он сочинил послание начальнику Почтамта, в котором изложил суть происшедшего, сослался на номер почтового отправления и поставил перед связистом вопросы:
Почему между отправкой из сортировочного центра и поступлением его на обработку в отделение 620000 (Почтамт) прошло два месяца? Где оно болталось?
Почему между поступлением письма в отделение 620000 — 09.09.2014 в 12.22 (обеденный перерыв) и его якобы состоявшимся вручением 09.09.2014 г. в 13.32 прошло рекордно короткое время 1 час 10 минут. Как это вам удалось достичь? И кто этот рекордсмен?
На почтамте, в оконце по приему жалоб и обращений от населения, внешне приятная почтовая дама обворожила Николая Ивановича лучезарной улыбкой, посетовала на сложности почтовой службы вообще и в электронных отправлениях в особенности, внимательно прочитала обращение и пообещала официально ответить через неделю.
Ответ пришел через десять дней. Почта извинялась за упущения в работе и заверяла, что впредь подобное не случится. Как будто у Николая Ивановича все еще есть машина на которой он будет продолжать нарушать перед фотокамерами ГИБДД. Однако появился повод повторно посетить ГИБДД чтобы востребовать несправедливо взысканный штраф.
Знакомый капитан почтовому посланию не обрадовался, признал, что если бы не почта, по своевременно поданной жалобе постановление пришлось бы отменить. Но теперь ничего поделать нельзя — сроки упущены. К тому же штраф поступил на счет службы судебных приставов. А они его без судебного решения не вернут. А чтобы облегчить Николаю Ивановичу решение этой задачи, посоветовал дождаться официального ответа ГИБДД, который придет к нему не раньше, чем через месяц, как положено по закону и процедуре.
И Николай Иванович настроился ждать.
Вечером, за шахматной партией, Николай Иванович жаловался соседу Володе: «Представляешь, эти ребята, что у кормушки власти, самые мелкие чиновники от квартального надзирателя, почтового оператора до капитана полиции, простого человека, пусть он даже трижды заслуженный ветеран, в упор не видят. Потому, что он ниже занятого ими горизонта. Они стоят над гражданином в силу занятой ими должности.
И с этой площадки обыватели кажутся им не более муравьев, которые если чрезмерно закопошатся, подошвой бюрократии будут придавлены. Чтобы не пикали».
«А до тебя это только сейчас дошло? — усмехнулся Володя. — Ты думаешь, этот капитан-гаишник тебе помогать настроился? Дудки! Ты со своими разборками ему покой нарушаешь, мозгами шевелить заставляешь. Он за выполнение плана по штрафам отвечает, а за восстановление справедливости к тебе — нет. Вернуть тебе штраф — значит признать свою плохую работу. А это на премии и карьере скажется. Прекрати с ними бодаться — штука деревянных того не стоит. Только каблуки шагая по инстанциям стопчешь. А они дороже стоят».
«Хочу я, Володенька, эту систему подправить, в которой никто за свои действия отвечать не хочет. Почтовики фальсифицируют сведения о доставке, гаишники это знают, но безпрекословно принимают фальшивку к руководству. Потому, что никто с них за это не спросит. Мечтаю зарвавшихся, на место поставить: так сильно меня обидели».
«Мечтать не вредно. Ты, в свои семьдесят, так и не понял, что с пионерскими иллюзиями о порядочности, впитанными в послевоенном детстве пора уже расстаться. Время на нас наступило жестокое, Шах тебе, Николай Иванович, от офицера. Сдавайся».
«Сдаваться рано. — не согласился Николай Иванович. — У меня пешка проходная. Она в игре больше непутевого офицера значит».
Через месяц с небольшим, как и было обещано, пришел ответ ГИБДД. Как и ожидалось, инспекторы вчистую проигнорировали свой прокол с почтовым уведомлением, признали, что на момент дорожного правонарушения машина была во владении другого собственника, но на него еще не зарегистрирована. А потому, за отменой постановления о штрафе следует обращаться в административный суд.
Николай Иванович, не долго раздумывая, с помощью рекомендаций Интернета написал жалобу в суд, с просьбой отменить постановление ГИБДД о наложении штрафа и вернуть незаконно взысканные деньги. К жалобе приложил копии постановления ГИБДД, постановления службы судебных приставов, квитанции об оплате штрафа, договора купли-продажи автомобиля, ответа Почтамта и ответа ГИБДД на жалобу. Все это отнес в канцелярию суда, получил расписку и приготовился ждать вызова в судебное заседание. Однако улита правосудия явно не спешила с рассмотрением жалобы и повестку не высылала. Николай Иванович слегка занервничал: чего тянуть — ведь все ясно.
Сосед Володя еще и «подначивал»: «Конечно — ясно. Судейские ищут зацепку, чтобы тебе отказать. Ты когда-нибудь слышал, чтобы административный суд отменил штраф с мужика-водителя? Мне лично не приходилось. Судьи даже инспекторов ГАИ в качестве свидетелей никогда не допрашивают. А все потому, что судьями там исключительно женщины, в силу своей профессии гордые, властные, жесткие, самоуверенные, оттого в семейной жизни несчастные. А потому на всех мужиков внутренне озлобленные, хотя сами того не осознают. К ним в процесс без женщины-адвоката лучше не соваться. Так что плохи твои дела». «Глупости! — не соглашался Николай Иванович. — При чем тут мужики-бабы. Закон для всех одинаков. Увидишь». «Ну посмотрим», — не стал спорить Володя. Ему, как теперь выражаются менеджеры, все это «фиолетово».
Николай Иванович уже устал ждать, когда, к исходу второго месяца ожидания, пришел вызов в суд, для участия в качестве истца.
К назначенному времени в узком коридорчике у зала судебного заседания собралась небольшая кучка страдальцев. В их числе оказался и покупатель «четверки» Сергей. «Вот повторно вызвали, — пояснил он Николаю Ивановичу. — Расскажу как меня «гаишник» под объектив подставил». Наконец, секретарь суда зафиксировал явку, собрал у всех паспорта и заверил, что судья прибудет уже очень скоро. Если бы Николая Ивановича не предупредили, он бы все равно догадался что по коридору идет судья: по уверенной твердой поступи, осанке и выражению глаз. Лицо, прическа и шея античной богини наводили на мысль, что именно так и должна выглядеть сама Фемида. «Однако, ошибся сосед Володька, — мысленно восхитился Николай Иванович. — У такой в семейных делах должен быть идеальный порядок. Ей злобствовать на мужиков не приходится». И пришел к убеждению, что и его сегодня в суде не обидят.
Однако, в зале заседания он все равно как бы затормозился в эмоциях и съежился от официальной строгости и металлических интонаций в голосе судьи. После исполнения обязательных предварительных формальностей она принялась отчитывать самого жалобщика за то, что он сам не снял с учета проданную машину. На это Николай Иванович возразил, что именно этого закон не требует, а в договоре купли-продажи прописана обязанность нового собственника сделать это самостоятельно.
Вызванный для пояснения новый собственник — Сергей подтвердил, что на момент фотофиксации нарушения, за рулем находился именно он. Но на нарушение его спровоцировал сотрудник ГИБДД. Его показания почему-то не понравились судье. Она произнесла еще несколько укоризненных фраз в адрес Николая Ивановича, который не удосужился в установленный срок обжаловать первичное постановление ГИБДД в порядке подчиненности. Но, перелистав дело, нашла в нем и зачитала ответ Почтамта, после чего вынесла решение: Постановление ГИБДД о привлечении к административной ответственности отменить, исполнительное производство службы судебных приставов по этому делу прекратить. Решение можно получить через неделю, а вступит в силу оно только через месяц. В отношении Сергея — ни слова.
Домой Николай Иванович бежал как окрыленный: есть еще на земле правда для простого пенсионера. И суд у нас строгий, но справедливый и праведный. Есть куда обратиться за защитой от произвола начальников. О победе здравого смысла хотелось рассказывать всем знакомым и соседям.
Только сосед Володя его эмоции поспешил остудить: «Ну и чему ты радуешься? Чего добился? Допустим, в ГИБДД исключат тебя из базы данных о нарушителях ПДД. А тебе это надо, если ты теперь навсегда пешеход и машины у тебя не предвидится? Во вторых, сказано исполнительное производство по делу прекратить. Да оно судебными приставами давно прекращено — сразу как ты штраф уплатил. А вот о том, что они должны тебе штраф вернуть, в решении ни слова. Они тебе и не вернут — вот увидишь. Вместо того, чтобы спешно штраф оплачивать, следовало сразу жалобу в суд подавать и с копией — к судебным приставам, чтобы приостановили производство. Тогда решение суда имело бы смысл. А так — напрасные хлопоты». Николай Иванович догадывался, что Володя в чем-то прав, но сдаваться не торопился. Не верилось, что его денежки могут запросто прикарманить.
Районный отдел службы судебных приставов встретил его рамкой металлоискателя, тщательным досмотром его трости при входе и пустотой коридоров. Среди десятка застекленных боксов, предназначенных для удобства работы приставов, Николай Иванович отыскал тот, в котором должна была находиться исполнительница, обещавшая вернуть ему штраф после решения суда. Но оказалось, что она успела уволиться, а на ее месте теперь новенькая, которая не в курсе его проблемы. И вообще не в курсе дел. Сверкая новенькими погонами на свежей рубашке, очаровательная девушка-пристав предложила Николаю Ивановичу зайти этак через недельку, когда она с помощью старших приставов разберется, как в его случае поступать положено. И даст соответствующий ответ. Николай Иванович со времен советской юности привык уважать людей в погонах. А потому беспрекословно подчинился. Хотя долгие хождения по крутым лестницам и длинным коридорам властных структур и прения с чиновниками, при его инвалидности и возрасте, стали невыносимо изнурительными. Валидол в нагрудном кармашке пиджака пришлось заменить нитроглицерином. Поэтому, через неделю, чтобы не тащиться напрасно, он позвонил девушке-приставу, в расчете узнать результат заранее. На другом конце провода исполнитель обрадовано защебетала: «Знаю, помню, подготовила письмо в ГИБДД. Но руководителем пока не подписано — лежит у него в папке. Зайдите дня через три-четыре».
Через четыре дня Николаю Ивановичу вручили письмо для отдела ГИБДД, которым предписывалось на основании решения суда об отмене штрафа и прекращении исполнительного производства по административному делу вернуть ошибочно взысканный штраф. «Для этого мне через весь город ковылять надо», — попробовал возразить оштрафованный. «Это теперь ваши проблемы. Не хотите — не доставляйте. А мы свое сделали» — отпарировала девица и погрузилась в чтение других бумаг. Пришлось согласиться с неизбежностью самообслуживания.
В отделе автоматической видеофиксации нарушений ГИБДД его встретили как старого знакомого. Блондинка в звании старшего лейтенанта радостно сообщила Николаю Ивановичу, что деньги возвращаются не у них в отделе, а в бухгалтерии, которая находится далеко на окраине города, на основании справки о поступлении денег от штрафа, которую она выдать не может. Поскольку Николай Иванович оплачивал штраф через службу судебных приставов и сам в финансовые отношения с ГИБДД не вступал. И даже подтвердить поступление денег во исполнение постановления ГИБДД не может, поскольку их постановление имеет двадцатизначный номер, а служба судебных приставов при взаиморасчетах указывает десятизначный. Поэтому надо возвращаться обратно к судебным приставам и там разбираться.
Пятница у приставов не приемный день. Поэтому Николай Иванович явился к ним в понедельник. Но, к немалому удивлению, своего пристава на рабочем месте не обнаружил. «Она сдает сессию в институте» — пояснили в соседнем окошке. «И что мне теперь делать? Сколько еще ходить за правдой?» — попробовал возмутиться Николай Иванович. «Через две недели Ваша Аня вернется, ждите, — последовал ответ. — Никто вместо нее с вами разбираться не будет: у каждого свой план и свои субъекты. И не забывайте где находитесь — гонор поубавьте». Последняя фраза прозвучала как угроза.
Николай Иванович попритих: действительно, лучше помолчать. А то еще оформят суток на пятнадцать. Ума у них хватит.
Через две недели пристава Ани на месте опять не оказалось. «Она уволилась» — пояснили другие. А на его вопрос «как быть?» только пожали плечами. Ситуация складывалась тупиковая. И Николай Иванович побрел по коридорам считывать на дверях таблички. На одной из них значилось: заместитель старшего судебного пристава. За ней обнаружилась дама в чине майора внутренней службы. Терпеливо выслушав, она повела Николая Ивановича в другой кабинет, где ее подчиненные занимались контролем платежей и финансовых операций. Перед оком начальницы подчиненные-приставки вздрогнули и приободрились.
Документы, представленные Николаем Ивановичем, финансисты старательно просмотрели и сообщили даме-майору, что ничего сделать нельзя, потому, что компьютерные программы ГИБДД и РОССП составлены каждая сама по себе, между собой не согласуются и отследить ничего нельзя. А в ручном режиме отыскать единичный платеж нереально и некому. От прозвучавшей информации дама-майор помрачнела, но Николая Ивановича сразу не отфутболила, а провела к очередной девушке-приставу Асе, которой поручила написать официальный запрос в ГИБДД с требованием вернуть платеж обратно в РОССП, чтобы возвратить его незаконно оштрафованному. «Вы звоните, — посоветовала она Николаю Ивановичу, — как только деньги вернутся, мы их Вам сразу выплатим». И сама подумала: если вернутся.
Спустя некоторое время, ходатай дозвонился до Аси. Та ему сообщила, что письмо в ГИБДД написано и ответ ожидается. Еще через неделю, Ася подтвердила, что ответа ГИБДД пока еще нет и ускорить его она не в состоянии. А еще через десять дней обрадовала, что ситуация проясняется: в ГИБДД ответить поручили девушке, которая отвечает за эти операции, но очень-очень загружена. К тому же она на днях ушла в отпуск. И до ее возвращения всем придется потерпеть. Так что звонить раньше чем через месяц не имеет никакого смысла.
Через месяц, отчаявшись дозвониться до Аси, Николай Иванович снова наведался в РОССП и ее на рабочем месте не обнаружил. «Уволилась, — тоскливо сообщила другая девушка-пристав. — У нас такая низкая оплата». «И кому передала дела?» — попытался отыскать след Николай Иванович. «А никому. Неразобранные лежат». - с вызовом ответила девушка и покинула присутствие. Николай Иванович ощутил себя попавшим в бездонное бюрократическое болото, которое неотвратимо засасывало и не оставляло надежды.
«Устал я за своей тысячей по коридорам ходить. Чины всякого рода смотрят на меня как на сутягу и вымогателя. Для них мои деньги мелочевка, ради которой не стоит и заморачиваться. Плюну я на это дело — сил не хватает» — жаловался он вечерком соседу Володе. «А ты раньше как-то не понял, что у приставов на это весь расчет? У чиновников такой прием называется «вола водить». Измучить жалобщика оттяжками и отговорками, загонять его по инстанциям, запутать и запугать, чтобы смирился с неизбежностью поражения перед системой и сам отступился. Ты думаешь бюджету и приставам нужна твоя жалкая тысяча? Да они ее давно потеряли в ворохе платежных бумаг и компьютерной бестолковщине. Потому и не могут тебе возвратить. А признать упущение для них — значит умалить достоинство государственной службы. Вот они и изворачиваются, тянут время к наступлению срока давности». «Тогда я старшему приставу официальное обращение направлю. По федеральному закону «Об обращениях граждан» должностное лицо обязано дать мне ответ в течение месяца. Если откажет в возврате штрафа — обжалую в суд» — пришел к выводу Николай Иванович. «Да давно пора, — согласился Володя. — Не понимаю, чего ты тянешь».
«Доверился я чиновникам — люди все исключительно симпатичные и в погонах. Значит должны защищать тех, кто их на должности за счет налогов содержит». «Обрадовался, — возразил Володя. — Приставы не защищать предназначены, а принуждать, взыскивать, тащить и не пущать…».
На другой день, Николай Иванович набрал на компьютере обращение к старшему судебному приставу, в котором изложил историю своих хождений по инстанциям, сослался на решение суда и предложил службе судебных приставов избавить его, инвалида, от дальнейших хождений и самостоятельно возвратить незаконно взысканный штраф путем перечисления суммы на его пенсионный счет в Сбербанке. Затем, заказным письмом, с описью вложений и уведомлением о вручении отправил старшему судебному приставу района. И в уверенности, что правильные действия со стороны адресата непременно последуют, уехал с приятелем на рыбалку. Замечательные летние денечки жалко было просиживать в коридорах. Кто знает, сколько их еще старику осталось.
Лето шло к концу, когда Николай Иванович про свое обращение вспомнил и обнаружил, что отвечать на него судебный пристав даже не думает. Права и чаяния стареющего инвалида с высоты его должности кажутся настолько ничтожными, что их и замечать не следует. «Видимо и на самом деле мой платеж потеряли и не хотят признаться» — догадался Николай Иванович. И написал уже жалобу на бездействие старшего судебного пристава, которую в порядке подчиненности передал в канцелярию Главного судебного пристава области.
«Без толку все это, — комментировал Володя. — Ты думаешь, они свою плохую работу признают? Да никогда. Им легче тебе вообще не ответить — за это спросить некому. Их безответственность — по закону безнаказанна. Не бейся лбом в эту стенку: систему не прошибешь, а собственные мозги стрясти можешь».
Прав оказался многоопытный Володя. По истечению всех предусмотренных законами сроков, ответа на его жалобу не последовало. Совсем никакого, как будто и жалобы и обращения никогда не было. Огорчился ветеран от такого невнимания и неуважения к своей престарелой личности. Сорок лет в школе он внушал на уроках, что «человек — это звучит гордо». И даже сам в эту истину поверил и до сих пор веровать не устал. Правда, в последние годы клирики «в тафьях и власяницах» повсеместно внушают, что «всякая власть — от бога», а потому следует покорно смириться с ее апостолами. Однако душа Николая Ивановича мириться с произволом никак не желала и взывала к торжеству справедливости: «Я не тварь дрожащая, а Право имею».
Вопрос стоял уже не о возврате несчастной тысячи, которая за истекший год почти вдвое обесценилась. Под сомнением оказался принцип равенства всех перед Законом, не зависимо от занимаемой должности. Допустим, обратится человек к Президенту, не важно с каким предложением или просьбой, самой пустяковой. Ответ непременно последует, в уважительной форме. Примеров тому тысячи. А судебные приставы, похоже, мнят себя выше самого Президента, выше Закона и Права. И отвечать считают ниже достоинства.
Не утихомирился Николай Иванович и снова написал жалобу в суд, с просьбой признать бездействие судебных приставов не ответивших на его обращение и жалобу незаконным и не соответствующим «Закону РФ «Об обращениях граждан». Благо, что такие иски госпошлиной не облагаются. И настроился на долгое ожидание процесса. Но на этот раз результат из суда пришел почтой сравнительно быстро.
Из решения районного суда следовало, что по направленному почтой вызову стороны в суд не явились, а потому дело рассмотрено в их отсутствие. Из представленных суду материалов следует, что истец пропустил десятидневный срок обжалования действий (бездействия) судебных приставов установленный Законом РФ «Об исполнительном производстве» и других статей (которые как потом оказалось не должны были применяться), а потому в удовлетворении жалобы истца и признании бездействия судебного пристава незаконным — отказано. Но истец имеет право в десятидневный срок подать на это решение апелляцию в областной суд.
«Сбылась мечта идиота! — выругался сосед-Володя. — На кого ты, Николай Иванович, своей жалобой замахнулся? На уважаемого члена судейской корпорации: ее старшего пристава, верного слугу, исполнителя в чинах и звании. Ты рядом с ним в микроскоп не виден. Как пыль на дороге, которую можно стряхнуть и дальше топать. Судейские своего пристава вовек не сдадут, сколько ни жалуйся. А когда решение вступит в силу, любые последующие жалобы по этому поводу рассматриваться не будут, потому, что решение уже состоялось. Таков закон, таков закон и нерушим вовеки он». «Значит, буду подавать апелляционную жалобу. Я еще надеюсь на справедливость, — уперся на своем Николай Иванович. — Иначе и жить не захочется». «Без адвоката тебе это дело не выиграть никогда. Только никакой адвокат за твое копеечное дело не возьмется. И я в том числе. А одному тебе против судейских — все равно, что против ветряных мельниц, не выстоять. Ни о какой справедливости в наше время нечего и мечтать. Судят теперь не по закону, а по совести — охладил его пыл Володя. — Он, видите ли, он о справедливости размечтался… Ты, как карась-идеалист, мечтаешь щуку призвать к добродетели. А она такую мелочь как ты в упор не видит. От изумления твоей дерзостью разинет рот, вдохнет — и нет тебя. А она, хозяйка водоема, тобой даже не поперхнется и не заметит, как сглотнула.»
«Что же мне и не жить теперь?» — едва не заплакал старик.
«Ну зачем же так? Доживай тихонечко, не мельтеши у щук перед носом. А то сожрут.
— Авось подавятся.
Аркадий ЗАХАРОВ
РЕЗЮМЕ
МЕЧТА ИДИОТА
Рассказ
Обстоятельства вынудили Николая Ивановича продать свою любимицу верную и удобную ВАЗовскую четверку, которая хотя и служила ему больше десятка лет, но находилась в прекрасном состоянии и с пробегом далеким от капитального ремонта. Да и откуда ему было накрутиться этому пробегу, если всех поездок у Николая, инвалида с детства, только от дома до садоводства «Ручеек», до берега речки, где он наслаждался тишиной и свежим воздухом в окружении удочек. Иногда и рыба клевала. Порой, даже неплохо и удавалось сварить ушицу прямо на берегу или в своем садовом домике.
Возвращался домой Николай как будто поздоровевшим, обтирал от пыли свою любимицу и запирал ее до следующей поездки в железном гараже неприметно приютившемся за мусорными баками в глубине двора. Его установку на этом месте Николаю, как инвалиду ограниченному в передвижении, еще в советские времена разрешил Горисполком, в девяностые годы подтвердили демократы городской администрации, а вот либералы новой волны признать прежние документы о безвозмездном землепользовании не захотели и потребовали от Николая демонтировать самовольно возведенную постройку, которая мешает расширению помойки.
Аргументировалось, что предполагаемое улучшение жизни населения неминуемо приведет к росту потребления и увеличению твердых бытовых отходов, для которых необходимы дополнительные мусорные баки. При этом то обстоятельство, что в настоящее время баки не переполняются и их можно опоражнивать не два раза в неделю, а хотя бы через день, районная Управа в расчет и к сведению не принимала. Ясно было одно, что муниципальным чиновникам не присущ здравый смысл, а преобладает желание красиво отчитаться по программе сноса металлических гаражей. Интересы хромого старика их в принципе не интересовали. А чтобы сломить сопротивление инвалида своему произволу, чиновники передали иск о сносе самовольной постройки в суд. И напрасно Николай в суде пытался доказать, что металлический гараж самовольной постройкой не является, поскольку не имеет фундамента, а имеет разрешение Горисполкома на его установку, что жить Николаю осталось совсем уже недолго, что действие водительского удостоверения истекает через три года и новую медицинскую справку ему уже не выдадут. И тогда необходимость в гараже возле дома для инвалида отпадет, и гараж можно будет демонтировать к удовольствию всех сторон. И попросил суд принять решение об отсрочке демонтажа на три года.
На это чиновники районной Управы возразили, что если демонтировать гараж немедленно, то Николай обязан выполнить это за свой счет. А до истечения трех лет отсрочки одинокий инвалид может умереть и тогда Управе придется убирать гараж за счет бюджета, в котором средства на подобные цели не предусмотрены.
Суд вникать в нужды инвалида не стал, ранее выданное разрешение признал утратившим силу, поддержал чиновников и вынес решение: гараж демонтировать за счет владельца.
Опечалился Николай Иванович свалившейся напастью и необходимостью внезапных трат из его скудной учительской пенсии и поиска подрядчика. Понимал старик, что неисполнение решения суда обойдется гораздо дороже и судебные приставы церемониться с ним не станут: обдерут как липку.
На счастье Николая Ивановича, выручил Володя Романов, сосед по «фазенде». Он согласился принять хлопоты и расходы на себя и увез гараж на свою дачу. На его месте выросла обжитая крысами мусорная куча из сломанных диванов, кресел и прочего хлама, который не входит в баки. Квартальные надзиратели из Управы захламление двора перестали замечать, как будто, так и надо. Дополнительные мусорные баки там так и не появились. Как выяснилось, бюджетом города их приобретение не предусмотрено.
А бездомную «четверку» инвалиду пришлось переселить в тесный двор, где она всем мешала, особенно зимой, когда зарастала снежными сугробами и вызывала агрессию снегоочистителей и дворников. Чтобы доканать старика-владельца, чиновники Управы его предупредили, что проходной двор жилого дома для хранения автомобилей не предназначен, и что если он не уберет машину, то ее вывезут эвакуатором на платную стоянку. С которой рассчитаться за хранение ему пенсии точно не хватит. Перед лицом такой угрозы Николай спасовал и, скрепя сердце, решил, что от поездок на рынок и на природу ему придется навсегда отказаться и настало время с любимицей расстаться. А значит надо попытаться машину продать, как ни жалко.
Тот самый Володя, сосед и адвокат, Николая Ивановича утешил: «У каждого мужика есть две мечты: первая — купить машину, вторая — от нее избавиться. Первую ты осуществил, а со второй я тебе помогу». И дал объявление о продаже Вазовской четверки через Интернет. Сосед был человеком продвинутым и знал что делать.
Через неделю появились покупатели. Сначала кавказцы, у которых загорались глаза при виде ухоженной машины. Но запрашиваемую цену они не хотели давать, рассчитывали «на халяву» и приобретение по доверенности, чтобы не утруждать себя «бременем собственности», угробить машину за сезон, насобирать на нее штрафов и сбросить обратно хозяину, разбираться с авариями и страховкой. Николай на такое не соглашался. Время шло, ручеек покупателей иссякал, как и надежда на избавление от обузы. И вдруг появился подходящий, которого и цена устраивала и просторный кузов: «Я монтажник электрооборудования и мне необходимо инструменты и оснастку перевозить». Как положено по закону, договор купли-продажи составили на месте, включив в него пункт, что новый собственник, в течение десяти дней самостоятельно выполнит перерегистрацию машины в ГИБДД на свое имя. Ударили по рукам и разошлись, довольные друг другом.
У Николая как гора с плеч спала. Но еще долго ночами он вскакивал на звук сработавшей под окном автосигнализации и приникал к окошку, прежде чем осознавал, что никакой машины у него больше нет и причин волноваться — тоже.
Как оказалось, он напрасно заблуждался. Беда не приходит одна.
Сережа, новый владелец «четверки», дождался субботы и, ранним февральским утром, когда из-за холода на дорогах города совсем свободно, покатил на перерегистрацию автомашины в ГИБДД. Он спокойно и без помех ехал второй полосой по центральной улице, когда из-за припаркованной девятки выскочил сотрудник ГИБДД и жезлом приказал ему перестроиться через выделенную для автобусов полосу движения и прижаться к обочине. Мгновенно Сережа среагировать не мог: асфальт блестел гололедом. Чтобы машину не закрутило, он медленно и плавно затормозил, переехал пустынную «выделенку» и остановился на обочине у бордюра. Инспектор, не объясняя причин, проверил документы, спросил маршрут и пожелал счастливого пути. «И зачем было останавливать?» — пожимал плечами Сергей. Он не догадывался, что накануне, на этом участке дороги установили камеру автоматической фиксации нарушений дорожного движения, которая уже засняла факт кратковременного пребывания его четверки на специально выделенной полосе. Но как-то не поймала в объектив инспектора, указующего жезлом «принять вправо». Инспектор о камере, конечно же, знал, но не затруднился предупредить о ней Сергея и составить протокол об остановке с целью проверки документов в запрещенном для движения и остановки месте.
Николай Иванович обходиться без машины постепенно привык и думать о ней забыл. Как вдруг достал из почтового ящика казенный конверт из районного отдела службы судебных приставов, в котором оказалось постановление о возбуждении исполнительного производства по постановлению № (20 знаков), от 1 июля с. г., Центра автоматической фиксации административных правонарушений ГИБДД, Николаю Ивановичу предлагается уплатить штраф в размере 1000 рублей. А в случае неисполнения в указанный срок в четыре пункта постановления перечисляли кары которые неизбежно последуют за неисполнение. Вплоть до ареста имущества и пенсионного счета в Сбербанке.
До указанного в постановлении срока оставалось три дня и Николай Иванович не на шутку перепугался: а вдруг заблокируют пенсионный счет? Восстанавливать справедливость — наплачешься. Позвонил судебному приставу-исполнителю: «За какое правонарушение меня штрафуете? У меня и машины нет!». «Это не к нам, — нежным голоском пояснила судебный пристав. — Разбирайтесь в ГИБДД. Они нам постановление направили — мы обязаны исполнять. А штраф все едино — оплачивайте сейчас. Если докажете невиновность — мы вам деньги вернем. Не оплатите в указанный срок — применим санкции». Николай Иванович приставу поверил, достал заначку, уплатил штраф через банкомат и поковылял в отдел ГИБД. Он не сомневался, что там разберутся и ошибочный штраф отменят. Он вообще доверял Гаишникам. И совсем не потому, что в одноименном телесериале они и справедливые и добрые. Не очень большая практика его общения с дорожными инспекторами не оставляла раздражения, скорее наоборот. За последние годы с дорог исчезли хамоватые малограмотные сержанты, не способные к общению и членораздельным требованиям. Им на смену пришли подтянутые, аккуратные офицеры, строгой выправкой и культурной речью внушавшие уважение водителей. И сам подход к участникам дорожного движения у сотрудников ГИБДД вроде бы изменился в лучшую сторону. Николай Иванович дважды вносил им предложения по улучшению дорожной обстановки и переносу знаков. Оба раза его предложения были не то чтобы просто приняты, но были подтверждены письменной благодарностью начальника ГИБДД. Поэтому старик шел в государственный орган с уверенностью, что там в его жалобу вникнут, ошибку признают и непременно устранят. При его учительской пенсии, не предусмотренная потеря тысячи была ощутима. Со штрафом ему не хотелось смиряться.
Отдел автоматической фиксации правонарушений на дорогах к приему жалобщиков оказался не подготовлен. Видимо вообще не предполагалось, что таковые когда либо появятся. В узеньком коридорчике, без намека на стулья, переминалась в ожидании приема солидная очередь. У каждого очередника своя правда, которую предстояло доказать и защитить. «Вот смотрите, — взывал к очереди один из них, — постановление о наложении штрафа. На нем фотография моей тачки, не привязанная к дорожной ситуации. Где снято, что нарушено — фотография не подтверждает. Снято крупным планом на дорожном полотне — и все!
Ни знаков, ни разметки. И я за это должен полторы штуки отдать?» Очередь понимающе гудела. Через пятнадцать минут пребывания в кабинете он выскочил раскрасневшимся: «Не хотят признавать оплошности. Написал жалобу, пусть разбираются с фотографом»…
Николая Ивановича с его костылем очередь согласилась пропустить вперед. После тесного коридорчика отдел оказался на удивление просторным. За десятком столов аккуратненькие лейтенантики обоего пола сосредоточились на персональных компьютерах. Николай Иванович даже залюбовался на слаженность и порядок: как в милицейских телесериалах — все делом заняты. Но капитан, принимающий граждан, общему деловому настрою не соответствовал и пребывал в раздражении: жалобщики вынуждали его признавать ошибки, за которые старшее начальство отдел не жаловало. И Николая Ивановича он встретил предвзято: «У Вас что? Документы на стол: паспорт, права, страховка и все прочее». Николай Иванович выложил постановление и договор купли-продажи машины: «Вы меня штрафуете за нарушение, которого я совершить не мог, поскольку машины у меня во владении нет». Капитан не поверил и вошел в компьютер. Через минуту он вынул из принтера копию постановления и сверил его с договором купли-продажи. А сверив, обрадовался: «Фактически машину Вы продали. Но формально на момент правонарушения оставались ее владельцем, поскольку перерегистрацию еще не осуществили. Вашу жалобу об отмене штрафа принять не могу — предусмотренный законом десятидневный срок обжалования со дня получения Вами постановления давно истек». «Да не получал я вашего постановления никогда!» — попробовал возмутиться Николай Иванович. — Покажите мне квитанцию в получении, где есть моя роспись».
«Нет у нас такой квитанции и не может быть, — отпарировал капитан. — У нас с Почтамтом теперь современный электронный документооборот. Мы на компьютере набираем постановление с фотографией нарушения, электронной почтой отправляем его Почтамту, там его распечатывают и доставляют под роспись адресату. Вам его доставили, вы его получили и не обжаловали в установленный срок. О чем Почтамт нас уведомил через компьютерную программу «Почта России. Отслеживание почтовых отправлений. Сами можете убедиться — номер почтового отправления я для вас запишу».
«И этой компьютерной липы, набранной неизвестным исполнителем, без удостоверения ее подписью должностного лица, печатью или, хотя бы, штрих кодом для вас достаточно, чтобы оштрафовать непричастного и невиновного?» — возмутился Николай Иванович.
«Достаточно, — радостно улыбнулся капитан, — такая у нас программа и стереотип работы. Нам не до тонкостей — разбираться некогда, много вас ходит. Так что сами разбирайтесь на почте и если они напортачили — обращайтесь в суд. Но не думаю, что своего добьетесь». «Плохая у вас программа, — не согласился Николай Иванович. — Не достоверная, не справедливая, не честная». Уходя, он услышал вдогонку: «Нас устраивает».
Николая Ивановича резюме ГИБДД не устроило и он сочинил послание начальнику Почтамта, в котором изложил суть происшедшего, сослался на номер почтового отправления и поставил перед связистом вопросы:
Почему между отправкой из сортировочного центра и поступлением его на обработку в отделение 620000 (Почтамт) прошло два месяца? Где оно болталось?
Почему между поступлением письма в отделение 620000 — 09.09.2014 в 12.22 (обеденный перерыв) и его якобы состоявшимся вручением 09.09.2014 г. в 13.32 прошло рекордно короткое время 1 час 10 минут. Как это вам удалось достичь? И кто этот рекордсмен?
На почтамте, в оконце по приему жалоб и обращений от населения, внешне приятная почтовая дама обворожила Николая Ивановича лучезарной улыбкой, посетовала на сложности почтовой службы вообще и в электронных отправлениях в особенности, внимательно прочитала обращение и пообещала официально ответить через неделю.
Ответ пришел через десять дней. Почта извинялась за упущения в работе и заверяла, что впредь подобное не случится. Как будто у Николая Ивановича все еще есть машина на которой он будет продолжать нарушать перед фотокамерами ГИБДД. Однако появился повод повторно посетить ГИБДД чтобы востребовать несправедливо взысканный штраф.
Знакомый капитан почтовому посланию не обрадовался, признал, что если бы не почта, по своевременно поданной жалобе постановление пришлось бы отменить. Но теперь ничего поделать нельзя — сроки упущены. К тому же штраф поступил на счет службы судебных приставов. А они его без судебного решения не вернут. А чтобы облегчить Николаю Ивановичу решение этой задачи, посоветовал дождаться официального ответа ГИБДД, который придет к нему не раньше, чем через месяц, как положено по закону и процедуре.
И Николай Иванович настроился ждать.
Вечером, за шахматной партией, Николай Иванович жаловался соседу Володе: «Представляешь, эти ребята, что у кормушки власти, самые мелкие чиновники от квартального надзирателя, почтового оператора до капитана полиции, простого человека, пусть он даже трижды заслуженный ветеран, в упор не видят. Потому, что он ниже занятого ими горизонта. Они стоят над гражданином в силу занятой ими должности.
И с этой площадки обыватели кажутся им не более муравьев, которые если чрезмерно закопошатся, подошвой бюрократии будут придавлены. Чтобы не пикали».
«А до тебя это только сейчас дошло? — усмехнулся Володя. — Ты думаешь, этот капитан-гаишник тебе помогать настроился? Дудки! Ты со своими разборками ему покой нарушаешь, мозгами шевелить заставляешь. Он за выполнение плана по штрафам отвечает, а за восстановление справедливости к тебе — нет. Вернуть тебе штраф — значит признать свою плохую работу. А это на премии и карьере скажется. Прекрати с ними бодаться — штука деревянных того не стоит. Только каблуки шагая по инстанциям стопчешь. А они дороже стоят».
«Хочу я, Володенька, эту систему подправить, в которой никто за свои действия отвечать не хочет. Почтовики фальсифицируют сведения о доставке, гаишники это знают, но безпрекословно принимают фальшивку к руководству. Потому, что никто с них за это не спросит. Мечтаю зарвавшихся, на место поставить: так сильно меня обидели».
«Мечтать не вредно. Ты, в свои семьдесят, так и не понял, что с пионерскими иллюзиями о порядочности, впитанными в послевоенном детстве пора уже расстаться. Время на нас наступило жестокое, Шах тебе, Николай Иванович, от офицера. Сдавайся».
«Сдаваться рано. — не согласился Николай Иванович. — У меня пешка проходная. Она в игре больше непутевого офицера значит».
Через месяц с небольшим, как и было обещано, пришел ответ ГИБДД. Как и ожидалось, инспекторы вчистую проигнорировали свой прокол с почтовым уведомлением, признали, что на момент дорожного правонарушения машина была во владении другого собственника, но на него еще не зарегистрирована. А потому, за отменой постановления о штрафе следует обращаться в административный суд.
Николай Иванович, не долго раздумывая, с помощью рекомендаций Интернета написал жалобу в суд, с просьбой отменить постановление ГИБДД о наложении штрафа и вернуть незаконно взысканные деньги. К жалобе приложил копии постановления ГИБДД, постановления службы судебных приставов, квитанции об оплате штрафа, договора купли-продажи автомобиля, ответа Почтамта и ответа ГИБДД на жалобу. Все это отнес в канцелярию суда, получил расписку и приготовился ждать вызова в судебное заседание. Однако улита правосудия явно не спешила с рассмотрением жалобы и повестку не высылала. Николай Иванович слегка занервничал: чего тянуть — ведь все ясно.
Сосед Володя еще и «подначивал»: «Конечно — ясно. Судейские ищут зацепку, чтобы тебе отказать. Ты когда-нибудь слышал, чтобы административный суд отменил штраф с мужика-водителя? Мне лично не приходилось. Судьи даже инспекторов ГАИ в качестве свидетелей никогда не допрашивают. А все потому, что судьями там исключительно женщины, в силу своей профессии гордые, властные, жесткие, самоуверенные, оттого в семейной жизни несчастные. А потому на всех мужиков внутренне озлобленные, хотя сами того не осознают. К ним в процесс без женщины-адвоката лучше не соваться. Так что плохи твои дела». «Глупости! — не соглашался Николай Иванович. — При чем тут мужики-бабы. Закон для всех одинаков. Увидишь». «Ну посмотрим», — не стал спорить Володя. Ему, как теперь выражаются менеджеры, все это «фиолетово».
Николай Иванович уже устал ждать, когда, к исходу второго месяца ожидания, пришел вызов в суд, для участия в качестве истца.
К назначенному времени в узком коридорчике у зала судебного заседания собралась небольшая кучка страдальцев. В их числе оказался и покупатель «четверки» Сергей. «Вот повторно вызвали, — пояснил он Николаю Ивановичу. — Расскажу как меня «гаишник» под объектив подставил». Наконец, секретарь суда зафиксировал явку, собрал у всех паспорта и заверил, что судья прибудет уже очень скоро. Если бы Николая Ивановича не предупредили, он бы все равно догадался что по коридору идет судья: по уверенной твердой поступи, осанке и выражению глаз. Лицо, прическа и шея античной богини наводили на мысль, что именно так и должна выглядеть сама Фемида. «Однако, ошибся сосед Володька, — мысленно восхитился Николай Иванович. — У такой в семейных делах должен быть идеальный порядок. Ей злобствовать на мужиков не приходится». И пришел к убеждению, что и его сегодня в суде не обидят.
Однако, в зале заседания он все равно как бы затормозился в эмоциях и съежился от официальной строгости и металлических интонаций в голосе судьи. После исполнения обязательных предварительных формальностей она принялась отчитывать самого жалобщика за то, что он сам не снял с учета проданную машину. На это Николай Иванович возразил, что именно этого закон не требует, а в договоре купли-продажи прописана обязанность нового собственника сделать это самостоятельно.
Вызванный для пояснения новый собственник — Сергей подтвердил, что на момент фотофиксации нарушения, за рулем находился именно он. Но на нарушение его спровоцировал сотрудник ГИБДД. Его показания почему-то не понравились судье. Она произнесла еще несколько укоризненных фраз в адрес Николая Ивановича, который не удосужился в установленный срок обжаловать первичное постановление ГИБДД в порядке подчиненности. Но, перелистав дело, нашла в нем и зачитала ответ Почтамта, после чего вынесла решение: Постановление ГИБДД о привлечении к административной ответственности отменить, исполнительное производство службы судебных приставов по этому делу прекратить. Решение можно получить через неделю, а вступит в силу оно только через месяц. В отношении Сергея — ни слова.
Домой Николай Иванович бежал как окрыленный: есть еще на земле правда для простого пенсионера. И суд у нас строгий, но справедливый и праведный. Есть куда обратиться за защитой от произвола начальников. О победе здравого смысла хотелось рассказывать всем знакомым и соседям.
Только сосед Володя его эмоции поспешил остудить: «Ну и чему ты радуешься? Чего добился? Допустим, в ГИБДД исключат тебя из базы данных о нарушителях ПДД. А тебе это надо, если ты теперь навсегда пешеход и машины у тебя не предвидится? Во вторых, сказано исполнительное производство по делу прекратить. Да оно судебными приставами давно прекращено — сразу как ты штраф уплатил. А вот о том, что они должны тебе штраф вернуть, в решении ни слова. Они тебе и не вернут — вот увидишь. Вместо того, чтобы спешно штраф оплачивать, следовало сразу жалобу в суд подавать и с копией — к судебным приставам, чтобы приостановили производство. Тогда решение суда имело бы смысл. А так — напрасные хлопоты». Николай Иванович догадывался, что Володя в чем-то прав, но сдаваться не торопился. Не верилось, что его денежки могут запросто прикарманить.
Районный отдел службы судебных приставов встретил его рамкой металлоискателя, тщательным досмотром его трости при входе и пустотой коридоров. Среди десятка застекленных боксов, предназначенных для удобства работы приставов, Николай Иванович отыскал тот, в котором должна была находиться исполнительница, обещавшая вернуть ему штраф после решения суда. Но оказалось, что она успела уволиться, а на ее месте теперь новенькая, которая не в курсе его проблемы. И вообще не в курсе дел. Сверкая новенькими погонами на свежей рубашке, очаровательная девушка-пристав предложила Николаю Ивановичу зайти этак через недельку, когда она с помощью старших приставов разберется, как в его случае поступать положено. И даст соответствующий ответ. Николай Иванович со времен советской юности привык уважать людей в погонах. А потому беспрекословно подчинился. Хотя долгие хождения по крутым лестницам и длинным коридорам властных структур и прения с чиновниками, при его инвалидности и возрасте, стали невыносимо изнурительными. Валидол в нагрудном кармашке пиджака пришлось заменить нитроглицерином. Поэтому, через неделю, чтобы не тащиться напрасно, он позвонил девушке-приставу, в расчете узнать результат заранее. На другом конце провода исполнитель обрадовано защебетала: «Знаю, помню, подготовила письмо в ГИБДД. Но руководителем пока не подписано — лежит у него в папке. Зайдите дня через три-четыре».
Через четыре дня Николаю Ивановичу вручили письмо для отдела ГИБДД, которым предписывалось на основании решения суда об отмене штрафа и прекращении исполнительного производства по административному делу вернуть ошибочно взысканный штраф. «Для этого мне через весь город ковылять надо», — попробовал возразить оштрафованный. «Это теперь ваши проблемы. Не хотите — не доставляйте. А мы свое сделали» — отпарировала девица и погрузилась в чтение других бумаг. Пришлось согласиться с неизбежностью самообслуживания.
В отделе автоматической видеофиксации нарушений ГИБДД его встретили как старого знакомого. Блондинка в звании старшего лейтенанта радостно сообщила Николаю Ивановичу, что деньги возвращаются не у них в отделе, а в бухгалтерии, которая находится далеко на окраине города, на основании справки о поступлении денег от штрафа, которую она выдать не может. Поскольку Николай Иванович оплачивал штраф через службу судебных приставов и сам в финансовые отношения с ГИБДД не вступал. И даже подтвердить поступление денег во исполнение постановления ГИБДД не может, поскольку их постановление имеет двадцатизначный номер, а служба судебных приставов при взаиморасчетах указывает десятизначный. Поэтому надо возвращаться обратно к судебным приставам и там разбираться.
Пятница у приставов не приемный день. Поэтому Николай Иванович явился к ним в понедельник. Но, к немалому удивлению, своего пристава на рабочем месте не обнаружил. «Она сдает сессию в институте» — пояснили в соседнем окошке. «И что мне теперь делать? Сколько еще ходить за правдой?» — попробовал возмутиться Николай Иванович. «Через две недели Ваша Аня вернется, ждите, — последовал ответ. — Никто вместо нее с вами разбираться не будет: у каждого свой план и свои субъекты. И не забывайте где находитесь — гонор поубавьте». Последняя фраза прозвучала как угроза.
Николай Иванович попритих: действительно, лучше помолчать. А то еще оформят суток на пятнадцать. Ума у них хватит.
Через две недели пристава Ани на месте опять не оказалось. «Она уволилась» — пояснили другие. А на его вопрос «как быть?» только пожали плечами. Ситуация складывалась тупиковая. И Николай Иванович побрел по коридорам считывать на дверях таблички. На одной из них значилось: заместитель старшего судебного пристава. За ней обнаружилась дама в чине майора внутренней службы. Терпеливо выслушав, она повела Николая Ивановича в другой кабинет, где ее подчиненные занимались контролем платежей и финансовых операций. Перед оком начальницы подчиненные-приставки вздрогнули и приободрились.
Документы, представленные Николаем Ивановичем, финансисты старательно просмотрели и сообщили даме-майору, что ничего сделать нельзя, потому, что компьютерные программы ГИБДД и РОССП составлены каждая сама по себе, между собой не согласуются и отследить ничего нельзя. А в ручном режиме отыскать единичный платеж нереально и некому. От прозвучавшей информации дама-майор помрачнела, но Николая Ивановича сразу не отфутболила, а провела к очередной девушке-приставу Асе, которой поручила написать официальный запрос в ГИБДД с требованием вернуть платеж обратно в РОССП, чтобы возвратить его незаконно оштрафованному. «Вы звоните, — посоветовала она Николаю Ивановичу, — как только деньги вернутся, мы их Вам сразу выплатим». И сама подумала: если вернутся.
Спустя некоторое время, ходатай дозвонился до Аси. Та ему сообщила, что письмо в ГИБДД написано и ответ ожидается. Еще через неделю, Ася подтвердила, что ответа ГИБДД пока еще нет и ускорить его она не в состоянии. А еще через десять дней обрадовала, что ситуация проясняется: в ГИБДД ответить поручили девушке, которая отвечает за эти операции, но очень-очень загружена. К тому же она на днях ушла в отпуск. И до ее возвращения всем придется потерпеть. Так что звонить раньше чем через месяц не имеет никакого смысла.
Через месяц, отчаявшись дозвониться до Аси, Николай Иванович снова наведался в РОССП и ее на рабочем месте не обнаружил. «Уволилась, — тоскливо сообщила другая девушка-пристав. — У нас такая низкая оплата». «И кому передала дела?» — попытался отыскать след Николай Иванович. «А никому. Неразобранные лежат». - с вызовом ответила девушка и покинула присутствие. Николай Иванович ощутил себя попавшим в бездонное бюрократическое болото, которое неотвратимо засасывало и не оставляло надежды.
«Устал я за своей тысячей по коридорам ходить. Чины всякого рода смотрят на меня как на сутягу и вымогателя. Для них мои деньги мелочевка, ради которой не стоит и заморачиваться. Плюну я на это дело — сил не хватает» — жаловался он вечерком соседу Володе. «А ты раньше как-то не понял, что у приставов на это весь расчет? У чиновников такой прием называется «вола водить». Измучить жалобщика оттяжками и отговорками, загонять его по инстанциям, запутать и запугать, чтобы смирился с неизбежностью поражения перед системой и сам отступился. Ты думаешь бюджету и приставам нужна твоя жалкая тысяча? Да они ее давно потеряли в ворохе платежных бумаг и компьютерной бестолковщине. Потому и не могут тебе возвратить. А признать упущение для них — значит умалить достоинство государственной службы. Вот они и изворачиваются, тянут время к наступлению срока давности». «Тогда я старшему приставу официальное обращение направлю. По федеральному закону «Об обращениях граждан» должностное лицо обязано дать мне ответ в течение месяца. Если откажет в возврате штрафа — обжалую в суд» — пришел к выводу Николай Иванович. «Да давно пора, — согласился Володя. — Не понимаю, чего ты тянешь».
«Доверился я чиновникам — люди все исключительно симпатичные и в погонах. Значит должны защищать тех, кто их на должности за счет налогов содержит». «Обрадовался, — возразил Володя. — Приставы не защищать предназначены, а принуждать, взыскивать, тащить и не пущать…».
На другой день, Николай Иванович набрал на компьютере обращение к старшему судебному приставу, в котором изложил историю своих хождений по инстанциям, сослался на решение суда и предложил службе судебных приставов избавить его, инвалида, от дальнейших хождений и самостоятельно возвратить незаконно взысканный штраф путем перечисления суммы на его пенсионный счет в Сбербанке. Затем, заказным письмом, с описью вложений и уведомлением о вручении отправил старшему судебному приставу района. И в уверенности, что правильные действия со стороны адресата непременно последуют, уехал с приятелем на рыбалку. Замечательные летние денечки жалко было просиживать в коридорах. Кто знает, сколько их еще старику осталось.
Лето шло к концу, когда Николай Иванович про свое обращение вспомнил и обнаружил, что отвечать на него судебный пристав даже не думает. Права и чаяния стареющего инвалида с высоты его должности кажутся настолько ничтожными, что их и замечать не следует. «Видимо и на самом деле мой платеж потеряли и не хотят признаться» — догадался Николай Иванович. И написал уже жалобу на бездействие старшего судебного пристава, которую в порядке подчиненности передал в канцелярию Главного судебного пристава области.
«Без толку все это, — комментировал Володя. — Ты думаешь, они свою плохую работу признают? Да никогда. Им легче тебе вообще не ответить — за это спросить некому. Их безответственность — по закону безнаказанна. Не бейся лбом в эту стенку: систему не прошибешь, а собственные мозги стрясти можешь».
Прав оказался многоопытный Володя. По истечению всех предусмотренных законами сроков, ответа на его жалобу не последовало. Совсем никакого, как будто и жалобы и обращения никогда не было. Огорчился ветеран от такого невнимания и неуважения к своей престарелой личности. Сорок лет в школе он внушал на уроках, что «человек — это звучит гордо». И даже сам в эту истину поверил и до сих пор веровать не устал. Правда, в последние годы клирики «в тафьях и власяницах» повсеместно внушают, что «всякая власть — от бога», а потому следует покорно смириться с ее апостолами. Однако душа Николая Ивановича мириться с произволом никак не желала и взывала к торжеству справедливости: «Я не тварь дрожащая, а Право имею».
Вопрос стоял уже не о возврате несчастной тысячи, которая за истекший год почти вдвое обесценилась. Под сомнением оказался принцип равенства всех перед Законом, не зависимо от занимаемой должности. Допустим, обратится человек к Президенту, не важно с каким предложением или просьбой, самой пустяковой. Ответ непременно последует, в уважительной форме. Примеров тому тысячи. А судебные приставы, похоже, мнят себя выше самого Президента, выше Закона и Права. И отвечать считают ниже достоинства.
Не утихомирился Николай Иванович и снова написал жалобу в суд, с просьбой признать бездействие судебных приставов не ответивших на его обращение и жалобу незаконным и не соответствующим «Закону РФ «Об обращениях граждан». Благо, что такие иски госпошлиной не облагаются. И настроился на долгое ожидание процесса. Но на этот раз результат из суда пришел почтой сравнительно быстро.
Из решения районного суда следовало, что по направленному почтой вызову стороны в суд не явились, а потому дело рассмотрено в их отсутствие. Из представленных суду материалов следует, что истец пропустил десятидневный срок обжалования действий (бездействия) судебных приставов установленный Законом РФ «Об исполнительном производстве» и других статей (которые как потом оказалось не должны были применяться), а потому в удовлетворении жалобы истца и признании бездействия судебного пристава незаконным — отказано. Но истец имеет право в десятидневный срок подать на это решение апелляцию в областной суд.
«Сбылась мечта идиота! — выругался сосед-Володя. — На кого ты, Николай Иванович, своей жалобой замахнулся? На уважаемого члена судейской корпорации: ее старшего пристава, верного слугу, исполнителя в чинах и звании. Ты рядом с ним в микроскоп не виден. Как пыль на дороге, которую можно стряхнуть и дальше топать. Судейские своего пристава вовек не сдадут, сколько ни жалуйся. А когда решение вступит в силу, любые последующие жалобы по этому поводу рассматриваться не будут, потому, что решение уже состоялось. Таков закон, таков закон и нерушим вовеки он». «Значит, буду подавать апелляционную жалобу. Я еще надеюсь на справедливость, — уперся на своем Николай Иванович. — Иначе и жить не захочется». «Без адвоката тебе это дело не выиграть никогда. Только никакой адвокат за твое копеечное дело не возьмется. И я в том числе. А одному тебе против судейских — все равно, что против ветряных мельниц, не выстоять. Ни о какой справедливости в наше время нечего и мечтать. Судят теперь не по закону, а по совести — охладил его пыл Володя. — Он, видите ли, он о справедливости размечтался… Ты, как карась-идеалист, мечтаешь щуку призвать к добродетели. А она такую мелочь как ты в упор не видит. От изумления твоей дерзостью разинет рот, вдохнет — и нет тебя. А она, хозяйка водоема, тобой даже не поперхнется и не заметит, как сглотнула.»
«Что же мне и не жить теперь?» — едва не заплакал старик.
«Ну зачем же так? Доживай тихонечко, не мельтеши у щук перед носом. А то сожрут.
— Авось подавятся.