Аркадий ЗАХАРОВ
РЕЗЮМЕ
НАША ЛИДКА
Рассказ-быль

Если в блондинке самого неопределенного возраста, но еще до сорока, объединить милую непосредственность пани Моники, очаровательный шарм Барбары Брыльской и неуемную энергию героини Иоанны Хмелевской, то это и будет Лидка. Вообще-то говоря, имя ее Лидия Васильевна, и так к ней сотрудники нашей «Конторы по вопросам недвижимости» всегда и обращаются, но за глаза, благодаря ее вышеназванным качествам, величают исключительно на польский манер — Лидка. И это не знак неуважения к ведущему специалисту, а наоборот, дань ее женскому обаянию и неизвестно как возникшему у сибирячки польскому имиджу, в котором сама Лида ни капельки не виновата. Просто так приклеилось — Лидка и Лидка, как если бы Каролинка или Баська. На этот же манер и Лидию Васильевну за глаза величают ласкательно и с улыбкой: наша Лидка. И не иначе. Потому, что, за редким исключением некоторых начальников, прямолинейную, дружелюбную и легкую в общении, Лидку в коллективе любят. А, значит, без нее не обходится ни один «междусобойчик» не говоря уже о мероприятиях общеконторского значения. Будь то свадьба или юбилей.
Вот поэтому, когда в последний день накануне юбилея начальника отдела оценки, уважаемого Ивана Ивановича, обнаружилось, что к торжественному столу, по причине поздней осени и конца рабочего дня, недостает огородной зелени и, того хуже, цветов, администратор нашей конторы недвижимости заметался по кабинетам в поисках Лидии Васильевны, которая, кажется, одна и способна разрешить эту проблему. Администратор в нашей повести лицо не последнее, и пока он не нашел Лиду, расскажем о нем самом. Несмотря на то, что нынешний администратор в недавнем прошлом герой Афгана и отставной майор с душманской бородкой, обращаться к нему можно запросто — Коля и с любой просьбой, поскольку он по натуре «халявщик» и все-равно сам ничем не выручит, а постарается переложить заботу на другие плечи. Чтобы потом иметь повод занудно и методично контролировать исполнение и ворчать на всеобщую разболтанность, которая страну непременно погубит.
Лида нашлась в сметном отделе у всеобщей подруги Людмилы, которая обладала редкой способностью выслушивать рассказы об очередных происшествиях с Лидкой, без отрыва от заданной работы и без ущерба ее качеству. А с Лидкой накануне опять произошло непонятное.
Лет семь назад, муж Лиды, геодезист-топограф геологической партии, чтобы жена не скучала в одиночестве во время его длительных отлучек в экспедиции, подарил ей щенка эрдель-терьера с соответствующим породе рычащим именем — Джерри. Когда щенок вырос, неожиданно оказалось, что это девочка. Но имя ей оставили, вследствие его универсальности и невозможности разобрать для какого пола оно предназначено. Лидка собаку полюбила и о ней заботилась, перенося на нее все, что предназначалось блудному по тайге и болотам мужу-геодезисту. Поэтому, когда месяц назад хозяйка проглядела течку, из очередной прогулки по дворам без присмотра и сопровождения Джерри не вернулась, Лидка кинулась искать любимицу по окрестностям. А когда в результате поиска по горячим следам собаку обнаружить так и не удалось, и когда на объявления в газете и даже на заборах никто не откликнулся, Лидка, все-равно не подумала смириться с пропажей, а приобрела карту города и расчертила ее на квадраты, чтобы ежедневно после работы их обследовать и опрашивать лучших в мире свидетелей — дворовых мальчишек. И вот во время одного из обходов именно пацаны навели ее на след эрделя по кличке Джерри и даже назвали номер квартиры в девятиэтажке. Окрыленная удачей, Лида птицей влетела в темный заплеванный подъезд и нажала на кнопку вызова лифта. Лифт ответил молчанием мертворожденного. На девятый этаж предстояло топать ножками и без того уставшими от походов за день.
Тем временем, в квартире на девятом этаже, тучный и измученный ишемией хозяин с тоской обреченного на Танталовы муки, собирался выгуливать истомившегося Джерри. Пенсионера давила невыносимая одышка при которой даже попытка зашнуровать ботинки давалась с невыносимым трудом. Походы с девятого этажа, даже за продуктами давно уже стали для инвалида проблемой, вдобавок еще требовала заботы постоянно голодная собака, которая, со временем и усилением болезни хозяина, из друга стала тяжелой обузой, способа избавиться от которой все никак не находилось. А раз так, то следовало второй раз за день тащиться выгуливать кобеля, который в нетерпении скулил и скребся в дверь, не в силах дождаться когда обуется, наконец, хозяин. И в этот момент прозвучал звонок. Прошаркав по коридору единственным ботинком и с трудом придерживая собаку, хозяин распахнул дверь и из темноты лестничной площадки на него полыхнули гневом голубые Лидкины очи. «Джерри! — опередила Лидка хозяина, — ко мне!»
Джерри потянул носом, радостно завилял коротким хвостом и кинулся к Лидке на плечи, норовя лизнуть в лицо: от ее старенького пальто, в котором она всегда выгуливала свою собаку, невыразимо соблазнительно и вкусно пахло загулявшей самкой. Противостоять такому призывному аромату Джерри не смог и сразу же подчинился. «Это моя собака и я ее забираю!» — безапелляционно заявила Лидка и ловко пристегнула к ошейнику эрделя заранее приготовленный поводок. «Ладно, забирайте. — неожиданно легко подчинился ее напору хозяин. — Но только насовсем и навсегда. И не вздумайте вернуться — не открою!» «Я и не подумаю!» — заверила Лидка. И захлопнула за собой дверь. Джерри обрадовался, что его выпускают гулять и натянул поводок, старик обрадовался, что теперь ему не надо зашнуровывать второй башмак и долго спускаться с девятого этажа по темной лестнице. Лида обрадовалась отысканной потере. Все казались счастливы, но…
Хотя Лидка не видела свою Джерри больше месяца и хотя все эрдели на одно лицо и внешне почти не отличимы, дома, при утреннем свете Лидка обнаружила у собаки одну добавочную деталь, которой у ее сучки раньше не было. И наличие которой не оставляло сомнений, что если это и Джерри, то не та или не тот. А вовсе даже совсем чужой кобель, которого она, Лидка, нагло вырвала из рук настоящего хозяина. И хотя сам Джерри от этой перемены явно не тосковал, ласкался и с удовольствием поедал всякие вкусности, которыми на радостях Лидка его потчевала, новоявленную хозяйку одолевали сомнения, которыми она поспешила поделиться с Людмилой. «И не расстраивайся, вдруг он у тебя трансвеститом оказался. Раз они среди людей попадаются, почему между собак не обнаружиться? — поспешила успокоить ее та. — Да и зачем тебе о старье убиваться, когда молодой кобель намного лучше утешить сумеет. И защитит и приласкается.»
При последних словах в комнату тихонько вошел администратор Коля, фразу услышал, не поняв ее настоящего смысла, насторожился. Отчасти потому, что его жена время от времени находила в нем самом явно кобелиные качества, отчасти потому, что Лидка ему давно и безнадежно нравилась и появление незнакомого соперника его огорчало. Но вида бывший майор и вечный гусар не подал, а приступил сразу к делу. Он не сомневался в его успехе, поскольку знал, что Лида перед юбиляром чувствовала себя виноватой. Незадолго до того, она приняла приглашение Ивана Ивановича посетить его дачу и отобрать для себя клубни особо редких махровых георгинов. Лида дачный кооператив отыскала сразу, а домик Ивана Ивановича — с большим трудом. Она долго ездила по улицам общества и простодушно расспрашивала всех, как найти Ивана Ивановича, у которого пчелы живут на чердаке. Через час ее розысков уже весь кооператив знал, где и у кого из дачников прячутся надоевшие всем кусачие пчелы, на которых уставом общества наложено строгое «табу». Последствия не замедлили ждать, подпольного пчеловода призвали к ответу, после чего от тайного хобби тому пришлось отказаться, пчел продать, а на разгласившую тайну Лиду даже обидеться.
Лида давно подыскивала случай загладить вину перед сослуживцем, а потому, возникшую по недосмотру администратора, проблему поняла, оценила и включилась с пол-оборота: «Сачок же ты, Коленька. И где же ты теперь возьмешь и цветы и петрушку, да еще на ночь глядя! Есть все у меня на даче, только одна я туда не поеду — далеко и поздно. Возьмешься сопровождать — тогда поехали, я не против». В то время как, легкая на подъем, Лидка без лишних разговоров согласилась мчаться за сорок верст, то инертный Коленька вдруг заупирался. Гнать на своей машине после работы и по мокрой дороге, чтобы возвратиться в гараж уже ночью, а потом добираться пешком до дома, ему не улыбалось. Если вместе поехать на Лидкиной «пятерке», то свою машину оставлять у конторы без охраны страшновато. И когда слабая попытка Коляна спровадить одну Лиду на дачу сорвалась, он сдался. Куда ему деваться, когда целый отдел только и ждет, чтобы обсмеять. Не любят у нас администраторов. Так они и поехали за пучком петрушки на двух машинах. Лидка на красной «пятерке» впереди, Коля на УАЗике следом.
Когда муж, желая сделать Лиде приятное и подарить к дню рождения машину, спросил, какую она хочет, то получил незамедлительный ответ: «Красную, под цвет помады». В автосалоне, среди многообразия моделей под цвет ее любимой помады подошла только ярко-красная «пятерка» и никакие уговоры мужа обратить внимание на вишневую «восьмерку», бордовую «семерку» и девятку «металлик» действия не возымели. Красная «пятерка» отправилась в гараж, а Лида на курсы, которые закончила с отличием. На экзаменах по вождению Лида заставила автоинспектора пристегнуться к креслу, пообещав живым из машины не выпустить. А потом показала ему такой класс, что вспотевший экзаменатор вынужден был поставить «отлично». Вся наша контора, дружно переживавшая за Лидку, облегченно вздохнула, хотя, честно признаться, другого результата никто и не ожидал. Потому, что по гороскопу она стрелец, иначе говоря — кентавр, человек сросшийся с лошадью. Лида же крепко прикипела к своей машине, внутри которой лошадок семьдесят упаковано. А еще все знали, что если Лидка за что берется, то результат будет блестящий.
Так же у нее получилось и с дачей. Это когда подруга по клубу зимнего плавания окончательно убедила Лиду, что лучший способ пожизненно сохранить ее высокую грудь и осиную талию — это сауна на берегу водоема. Чтобы нырять в него прямиком из парилки. Ради собственной красоты на любые жертвы решиться можно. И Лида приняла твердое решение отыскать свободный дачный участок на берегу глубокого канала, с карасями в глубине и кувшинками на поверхности. И ведь сумела найти такой. У самого берега, за одну только зиму, Лида возвела прекрасную трехсекционную баню, а участок засадила цветами и смородиной. Это уж потом, когда Лида поняла, что работа на грядках способствует сохранению фигуры еще больше, там появились теплицы, яблони и теплый дом с печкой для зимнего времени и с верандой для лыж. Весной канал наполнялся выше берегов и на грядках весело перекликались лягушки, а в затопленных бороздах пытались отнереститься караси. Но вода быстро уходила, обильно политая земля расцветала ирисами, а домик утопал в черемухах и сирени. Среди этого великолепия Лида и Джерри обычно проводили большую часть лета и начало осени. Надо ли говорить, что и цветы и укропчик и петрушечка у Лиды всегда имелись самые свежие и пахучие. Но с началом ненастной погоды на дачах становилось тоскливо, пустынно и Лида с Джерри возвращались в городскую квартиру.
Дачный кооператив встретил Николая и Лиду сонной тишиной и чернотой еще не совсем покрытых листопадом улиц. Экономный председатель успел отключить на зиму электричество и редкие, оставшиеся на ночь, дачники залегли «на боковую». Свет фар от двух машин некоторых из них встревожил, а некоторых даже и вспугнул. О них мы еще узнаем.
У голубых ворот своей дачи Лида заглушила мотор, вынула ключ из замка зажигания и одела колечком на средний палец — она всегда так делала, чтобы не потерять. Ходить по участку пришлось при свете фары-искателя с Колиного УАЗика. Быстро нарезали и укропчику, и базилика, и кинзы, и петрушечки. Не пожалела Лида для юбиляра ни хризантем, ни астр, ни гладиолусов. Она вообще для сотрудников ничего не жалела. Такая она, не жадная. И вот, когда настала пора возвращаться в город, вдруг выяснилось, что ключ зажигания с Лидкиного среднего пальца вместе с колечком бесследно исчез и машину заводить нечем. Поиски на грядках ничего не дали. Обвинив в пропаже бестолкового Колю, который все это затеял, сообразительная Лида отыскала в домике удлинитель и приспособила переноску от аккумулятора. Сантиметр за сантиметром все грядки и дорожки были обследованы и прощупаны. Но и с помощью освещения ключи отыскать не удалось. Ожидая продолжения Лидкиных нападок, Коля зачесал в затылке: вместо ожидаемой веселой прогулки возникала дилемма — или ночевать здесь до утра, с перспективой не отыскать пропажу и утром и в результате опоздать на юбилей, или попробовать соединить провода зажигания «напрямую». Но как они соединяются на «Жигулях» Коля никогда не знал и не умел этого делать. О чем он неосторожно и заявил.
«Какой же ты тогда мужик! — возмутилась Лида. По ее опыту, фраза эта всегда действовала безотказно. Однажды она подкатила к шино- монтажке и потребовала установить от рождения барахлившее зажигание. Шиномонтажники от несвойственной работы попытались увильнуть под предлогом узкой специализации, но были срезаны этой самой обескураживающей фразой. Тогда им, чтобы не уронить своего мужского достоинства, пришлось привлечь знатоков из числа других клиентов и даже провести телефонные консультации. В результате, и проблему разрешили и мужскую честь ко всеобщему удовольствию сохранили. Но на пустынной дачной улице консультантов не ожидалось. — Ничего, я везде найду настоящего мужика, даже ночью. А ты сиди и смотри, раз сам не можешь».
По Лидкиным наблюдениям, настоящий мужик-технарь обитал на соседней улице. К его темной дачке Лида и направилась. В потемках шуршали в опавшей листве не угомонившиеся на зиму мыши, изредка вдалеке вспыхивали зелеными угольками глаза вышедшей на охоту кошки, а может и лисицы. В кустах шла тихая возня и невидимая жизнь. С ультрамаринового неба срывались искорки звезд и, не успев достигнуть отсыревших от росы крыш, гасли в пути. Честно говоря, бродить по пустынным улочкам в одиночку Лиде было жутко. Припомнилось, как в прошлом году из близкого леса на дачи пришла голодная рысь и одного за другим задавила и разорвала в клочья всех прижившихся на дачах котов. После чего рысь ушла обратно в лес. А может и не совсем ушла и еще таится в кустах аронии и крыжовника, которыми зарос участок технаря-садовода. По запаху дымка и другим неуловимым признакам было ясно, что хозяин внутри домика и, скорей всего спит. Лидка настойчиво и уверенно забарабанила по стеклу: «Ваня, открой, это я, Лида, пришла. Ты мне сейчас крайне нужен, просыпайся, Ваня. Других мужиков на дачах уже нету, а свой, обвис как тряпка, и ни на что не годен!» Между тем, Ваня и не думал откликаться, хотя и не спал. Этим вечером он наконец заманил к себе погреться соседку с соседнего участка, они вдвоем слегка выпили, разогрелись и вот, перед самой кульминацией, нежданно вдруг заявилась Лидка, которая, собой, конечно, намного приятнее, но и эту, что есть тоже не выгонишь. А потому Ваня молчал, как партизан в засаде. Лидка еще постучалась, потопталась возле дома и побрела обратно. Тогда Ванина соседка неожиданно оскорбилась, оделась и хлопнула за собой дверью: «Оставайся, раз к тебе другие ходят». У Вани от огорчения душа упала и он, с горя, допил остатки портвейна, закрылся и лег спать.
А Лида, спотыкаясь в темноте, вдруг вспомнила, что дома у нее завалялся комплект запасных ключей. И, если ключи суметь отыскать, то, с их помощью, машина запустится. Значит надо ехать за запасным комплектом.
Тем временем, дачный сторож, встревожился непонятными шумами в кооперативе и, опираясь на двустволку, потихоньку доковылял до знакомой ему Лидкиной автомашины, в которой вдруг обнаружил бородатого мужика бандитской наружности, ковыряющего замок зажигания. Не сомневаясь, что застукал угонщика и, предвкушая за это премию в жидком виде, сторож уверенно взял злодея на мушку и, тоном не допускающим возражений, повелел падать бородой в грязь. По его хриплому тембру и убийственному запаху перегара, какой бывает только у смотрителей кладбищ, бывалый афганец сообразил, что если дурак из двустволки жахнет, то никакой «укроп на гроб» уже не поможет. А потому распоряжение покорно выполнил и распластался на земле в ожидании, что Лида выручит. Вот такая петрушка с гусаром вышла.
Долго ему лежать не пришлось и когда Лида возникла из тьмы, то на майора едва не наступила, а явлению сторожа обрадовалась: «Михалыч, ты вовремя: покарауль машину, пока мы с Колей за ключами съездим. Заодно и тебе привезем для сугреву». Михалыч, конечно же согласился, уточнив, что имеет слабость к «Бенатовской» и залег вместе с ружьем на заднем сидении жигуленка. Сторож спит, а служба идет.
Я не буду рассказывать, как ворчал и ругался на обратной дороге администратор Коля, особенно когда вспомнил, что и зелень и цветы остались на сиденье в Лидкином жигуленке. А, значит, придется за ними возвращаться еще раз. Правда Лида давно на его ворчание научилась не реагировать. Зато, возле поста ГАИ на въезде в город, Лидка велела затормозить и ошеломила постового неординарным вопросом: «Где здесь можно водки купить?». Постовой от неожиданности даже растерялся и показал как доехать. Совсем одичал народ: у гаишника водки спрашивать.
Как и предполагалось, сразу ключей Лида отыскать не смогла, потому, что сама их не прятала, а куда их засунул муж, только ему известно. С мужиками всегда так: не думают о своих женах, которым не до ключей, когда их в избытке. Значит, придется теперь звонить ему в экспедицию. Но сначала чуткая и порядочная Лида решила успокоить жену администратора Коли, которая, по ее предположению, отсутствием мужа обеспокоена и вся извелась в неведении. С Колиной женой Клавой Лида была знакома по работе, иногда даже перезванивалась с ней по домашним делам, поэтому не задумываясь набрала знакомый телефонный номер.
Надо заметить, что супруги Коля и Клава по биологическому типу были людьми совершенно противоположными. Коля попадал под определение «сова», и энергетическая активность у него проявлялась с наступлением ночи. За то утром его нельзя добудиться, а днем расшевелить. Клава же, наоборот, считала себя «жаворонком», просыпалась на заре и засыпала непробудным сном уже в девять вечера, привыкнув за долгие годы к вечерним задержкам муженька на службе и в гараже. О том во сколько, откуда и в каком виде заявляется муженек она привыкла не знать и не старалась догадываться. Достаточно того, что по утрам и выходным он всегда оказывался под рукой и на месте. Это — святое. Телефонный звонок разбудил ее в самом интересном эпизоде сна. С трудом разомкнув веки и подняв голову, Клава нащупала трубку. На том конце провода послышался бодрый Лидкин голос: «Клава, привет, ты своего муженька потеряла? Не волнуйся, он у меня, на диване рядом с Джерри утомленный лежит. Из-за петрушки. Мы были на моей даче, там его сторож чуть не застрелил, а теперь он у меня дома. Вот слегка отдохнет, мы еще ходку сделаем и я его тебе к утру верну. Да ты не волнуйся, мужик не карандаш — не испишется. Ну пока, мне еще дальше звонить надо».
Нам понятно, что Лидка торопилась, слов не выбирала и над скрытым смыслом их не задумывалась, но у Клавы почему-то после такого сообщения сон пропал, как не бывало. Обход квартиры подтвердил — Коля и в самом деле отсутствовал. Ужин стоял нетронутым — значит еще и не появлялся. Тогда Клава выпила пару таблеток пенталгина, положила под руку скалку и приготовилась встречать загулявшего мужа.
Между тем, Коля дремал на Лидкином диване, а Лидка дозванивалась «дальше», то есть в Сургут, в контору экспедиции, в которой работал ее муж Саша. По причине удаленности от городских коммуникаций и неразвитости проводной связи, на всю экспедицию имелся тогда один телефон в конторе, на всякий экстренный случай запаралеленный на квартиру начальника. С партиями и участками связь осуществлялась портативными радиостанциями. Лидка всего этого не знала и звонила наугад, по одному ей известному номеру, по простоте своей считая, что это и есть телефон мужа.
Ее звонок среди ночи разбудил начальника экспедиции. К ночным звонкам руководства треста тот давно уже привык и этому факту не удивился. Удивился он, услышав взволнованный Лидкин голос. С Лидкиным мужем начальник работал уже лет пятнадцать, семью эту знал хорошо и даже иногда бывал на их семейных и прочих праздниках. Лиду он уважал, считал вполне самостоятельной женщиной и хозяйкой, не нуждающейся в постоянной опеке. Поэтому, услышав от Лиды, что с ней случилась беда, в которой один только Саша помочь способен, он, сразу проникся серьезностью ситуации и, спросонья не вникая в подробности, тут же связался по рации с общежитием, в котором отдыхали геодезисты-топографы. Зуммер рации разбудил сначала вахтера, а уж тот потом поднял все общежитие, выясняя, в какой из комнат ночуют топографы и кто из них Саша, у которого жену зовут Лида. Когда же, настойчивый и исполнительный, вахтер сумел найти и расшевелить нужного адресата, то единственное, что он сумел вразумительно сообщить проснувшемуся, это приказ начальника экспедиции немедленно прибыть к нему на квартиру для переговоров с Тюменью, где с женой его Лидой случилась очень и очень большая беда.
Саша собрался стремительно, как это умеют делать солдаты и еще геологи: сапоги на босу ногу и бушлат поверх майки. Надо ли говорить, что Саша свою далекую жену нежно любил, а потому от известия о несчастье с ней переволновался чрезвычайно. В голову лезли всякие нехорошие предположения, вроде пожара, нападения бандитов или автокатастрофы. От общежития геологов до квартиры начальника экспедиции по прямой через болотину считалось километра два, а может и больше — никто их не мерял. Транспорта ночью, конечно, никакого. Поэтому предстоял кросс по пересеченной местности. Годы на Сашины плечи давили уже солидные, накануне случились трудные блуждания по болотам с теодолитом, отдохнуть он не успел, вдобавок в небесах над Приобьем крутились опасные для сердечников магнитные бури. Поэтому, когда Саша достиг квартиры начальника, то как кит тяжело дышал, а сердце его стучало с глубокими перебоями, подобно движку на экспедиционной передвижной электростанции.
По «срочному» с Тюменью соединили сразу и в трубке послышался нетерпеливый и капризный Лидин голос: «Саша! Ну что ты так долго! Я уж устала ждать. Куда ты задевал запасные ключи от машины? Одни проблемы от тебя. Я свои в зеленке потеряла, а в моей машине теперь Михалыч с ружьем, и на диване меня Коля дожидается. Так, что мне некогда, говори быстрее». «Под телевизором, в тумбочке запасные ключи, — сгоряча быстро сообразил Саша. — А кто такой Михалыч? И что за Коля на моем диване спит?» Но в трубке уже загудело: Лидка ее бросила, чтобы не тратить попусту времени на бесполезные и долгие объяснения. Вот приедет, тогда и разберется. А Саша еще пару раз постучал по рычагу, услышал телефонистку с междугородней: «Связь окончена», и схватился за сердце. По тому, как он при этом побледнел и закачался, начальник определил, что пора срочно вызывать «Скорую». И здесь достала мужа любимая — и болото не спасло.
Тем временем Лидка и Коля уже мчались обратно в сторону дач, со всей скоростью на которую способен УАЗик списанный из вооруженных сил. На посту ГАИ их снова остановил все тот же инспектор: «Ну что, водки купили?» «Спасибо за заботу» — ласково ответила Лидка. «А мне?» — попробовал присосаться инспектор. «Обопьешься — изжога будет, икать начнешь. Заику на службе держать не будут — сразу уволят. Еще и жена уйдет. Лучше тебе не пить, для собственной пользы» — посоветовала Лидка. И УАЗик рванулся с места. Инспектор попробовал свистнуть им вслед, но свисток засорился подсолнечной шелухой и только засипел.
На дачах оказалось, что Михалыч давно уже выспался и ждет опохмелки: разложил на капоте Лидкиной машины огурчики-помидорчики и приготовил стакан. Лида такой фамильярности и неуважения к своей «пятерочке» не потерпела, вручила Михалычу бутылку и повелела убираться вместе с закуской. Через пять минут обе машины уже мчались по дороге к городу. На посту ГАИ их опять остановил все тот же обиженный инспектор, злорадно потребовал права у обоих и документы на «Жигули». А когда все оказалось на месте и «срослось», в последней надежде предложил и Коляну и Лиде подуть в трубочки. Индикатор алкоголя не показал, чем окончательно расстроил инспектора: «Ладно, езжайте, пока. Еще встретимся.» «С удовольствием, — пообещала Лида. — Смотри, не пожалей потом.»
К Лидиному дому машины подъехали когда уже светало. «Коля, — предложила Лида, — забери у меня зелень. Я сегодня на машине на работу не поеду — вдруг на юбилее придется выпить». Коля согласился и перегрузил из багажника Жигулей в УАЗик укроп и петрушку. А когда приподнял с переднего пассажирского сиденья пышный букет, то не удержался от ругательства: под ним ехидно блеснули никелем потерянные ключи. Нашлась пропажа — она и не терялась. Как их Лида положила на сидение рядом, так они и лежали под цветами, которые потом на них бросили в темноте и спешке. И для чего были все страдания?
Однако, несмотря на проявленный героизм, на юбилейный банкет Лиде попасть не удалось. В самый разгар к нему подготовки, до нее дозвонился из Сургута начальник Сашиной экспедиции и сообщил, что по ее, Лидкиной, дурости слег в стационар с тяжелой формой инфаркта ценнейший работник и хороший муж и, что, если она желает его скорейшего выздоровления, то пусть попробует достать лекарства, по списку, который он продиктует и которых в данный момент в местной больнице нет или прячут для знакомых. И лучше ей с лекарствами не медлить — состояние Саши тяжелое.
Какой уж теперь банкет — не до него.
Муж, особенно такой как Саша, который приносит немалые деньги и не докучает постоянным присутствием, приобретение бесценное, редкое, терять которое — преступление. И Лида бросилась спасать своего дорогого и единственного. Первое, что Лида экстренно сделала, перебрала в уме всех своих подруг и знакомых, так или иначе причастных к фармации. Оказалось, что среди ее коллег по клубу зимнего плавания имеется моржиха из отдела сбыта центрального аптечного склада. На Лидкин вопль о помощи моржиха ответила, что с лекарствами нет проблем, пусть готовит денежки и все найдется. Денег Лидка немедленно одолжила — нет таких, кто для нее пожалеет. Не прошло и двух часов как, все лекарства для мужа были скомплектованы, упакованы и ей доставлены. Оставалось малое — переправить их в Сургут, да так, чтобы они попали не неизвестному дяде Ване, а строго по назначению. В кассах Аэрофлота ей в билетах отказали: непогода, задержка рейсов, возвращаются отпускники и вообще билетов нет, и не будет ближайшие семь дней. Оставалось одно средство доставки: собственная машина. И Лида написала заявление на отпуск без содержания, по семейным обстоятельствам. Заместитель директора для Лидиных объяснений времени не нашел, но заявление завизировал. Лида зарегистрировала заявление в канцелярии, сдала его в приемную директора и отправилась готовиться в дорогу. Банкет разгорался без нее. Чего, по мнению его участников, никогда ранее не случалось и что было особо отмечено.
На следующий день Лида в сопровождении Джерри спозаранку была уже в гараже. Доверить собаку оказалось некому и самое лучшее, что смогла Лида придумать — это взять пса с собой. С ним и веселее и мало ли что. Подкачать колеса, проверить запаску, домкрат и инструменты все это Лида уже умела, и на свою машину надеялась. Коломников, сосед по гаражу, услышав, куда засобиралась Лида, посмотрел на небо, поежился от холодка и повертел пальцем у виска. На это Лида развела руками: а что делать несчастной женщине? И решительно захлопнула за собой калитку в железных гаражных воротах. Автоматический замок хищно щелкнул, отсекая внутри Лидину сумку с деньгами, документами и ключами от гаражных ворот. Поняв, какое произошло несчастье, Лида взвыла от горя, а Джерри от сочувствия нервно разлаялся. На счастье, опять подвернулся Коломников, который тут же великодушно предложил свою помощь и за считанные минуты вырезал напротив замка калитки отверстие с помощью инструмента именуемого «болгаркой». Затем просунул внутрь руку и отворил замок. Лида белкой проскользнула в гараж, схватила сумку и прыгнула за руль машины: «Ты уж сам закрой гараж как-нибудь, а я вернусь — расчитаюсь». И ударила по газам — только выхлоп и видели. Не зря торопится — путь ей не близкий. А Коломников понимающе почесал в затылке, выгнал свой «каблучок», снял калитку с гаража Лидки и повез ее в соседний кооператив, в котором, по слухам, имелась электросварка. Лида женщина хотя и заполошная, но добрая — как не выручить.
Тем временем ее Саша пребывал в реанимации и предавался воспоминаниям и размышлениям. А чем же еще можно заниматься, когда лежишь под капельницей. В реанимации хорошо думается и есть редкая возможность трезво оценить пережитое. Вспомнилось первое знакомство с будущей женой. Лида считалась как бы невестой соседа по лестничной площадке Игоря, парня разбитного и неистощимого на выдумки. В один из летних дней Игорь заразил Александра очередной идеей — поехать за грибами, которых за Богандинкой по его сведениям видимо-невидимо. А чтобы было веселее искать, взять с собой Лиду, с ее подругой Люсей, шашлыки и пиво. Саша считался в отпуске, скучал и потому легко согласился. Утром поехали на двух машинах: Игорь с Лидой, а Саша с Люсей. До места добирались долго, плутая по лесным дорогам. Когда же остановились у едва заметной развилки, Лида попытки Игоря немедленно приступить к шашлыкам решительно пресекла: «Ехали за грибами — за грибами и пойдем. Для чего я корзинку взяла?» Переубедить ее не смогли и особо не пытались. Потом в поисках невидимых грибов долго плутали по незнакомому лесу, хохотали, прятались друг от друга и от начавшегося мелкого дождика пока не поняли, что заблудились и куда идти дальше не знают. Мнения разделились: Игорь настаивал на одном направлении, Лида на противоположном. Причем Люся приняла сторону Игоря, а Александр, который знал, что у женщин левая нога короче правой, поверил в точность Лидиного постулата, что если идти все время строго вперед, то обязательно дашь круг и выйдешь прямо к машинам. Ни одна из партий уступить другой не хотела, дошло до ссоры в результате которой Игорь с Люсей ушли в одну сторону, а Александр и Лида отправились прямо. Игорь и Люся движимые интуицией, самоуверенностью и стремлением к шашлыкам, бродили по буеракам пока не вышли в расположение воинской части, где возле пусковых ракетных шахт были арестованы караулом и препровождены в секретную часть для допроса и следствия. Сколько суток их там продержали история умалчивает. А Лида и Саша старались идти прямо всю ночь, дали по лесам и полям огромный круг, пока не вышли на дорогу почти к самым машинам. С тех пор Александр твердо уверовал в непогрешимую Лидину прямолинейность во всех делах и даже на ней женился. «Если идти только прямо — цель будет достигнута» — повторил он слова жены и прислушался к вою ветра за окнами. Где же теперь его женушка? Не дай бог — в дороге.
Погода и на самом деле не баловала. Пронзительный ветер нагонял низкие тучи с севера, временами пролетал снег, местами на асфальте еще не высохли лужи. На трассе оказалось довольно пустынно. Отпускники-северяне на своих машинах почти все проехали, уборочная закончилась, рыбаков и охотников уже нет. Автомобильное межсезонье. Зато есть возможность держать приличную, так необходимую Лиде, скорость. Лида как разогналась от Тюмени на сто, так и не сбрасывала газ до самой Покровки. Гнала бы и быстрее, да легонький жигуленок не позволяет. Джерри к машине привык еще у старого хозяина, поэтому без лишних уговоров распластался на заднем сиденье и задремал. Чтобы ему не было душно, Лида приоткрыла стекло в задней дверке. Благо, что печка в пятерке прекрасная и ей спереди не холодно. За Покровкой в хвост Лидиной машине пристроилась и не отставала ободранная иномарка с двумя нахалами. Лиде это соседство не понравилось и она поиграла скоростями. Ни на снижение, ни на увеличение скорости иномарка не прореагировала, не захотела ни отстать, ни обогнать, как приклеенная. Видимо отполированная до блеска пятерка с одинокой женщиной за рулем бездельникам пришлась по вкусу. Зато Лиде это обстоятельство не понравилось настолько, что пришлось заблокировать дверные замки. Это обстоятельство не укрылось от внимательных хачиков и иномарка пошла на обгон пятерки. На это Лида вытянула подсос и вдавила педаль газа почти в самый пол. Пятерка взревела, дернулась вперед из последних резервных сил, но соперничать с Тойотой не смогла. Та ее легко обошла, нагло подрезала и остановилась. Бдительная Лида едва успела затормозить в каком то сантиметре от бампера подставившейся иномарки. Из-за руля Тойоты выскочил раздосадованный неудачей нахал в черной коже и рванул на себя переднюю дверку: «Женщина, ты почему так ездишь, а? Машину мою поцарапала! Плати теперь!» Дверка ему не подалась. Тогда налетчик увидел приоткрытое стекло задней двери и сунул туда руку, чтобы снять замок с блокировки. Напрасно, напрасно он так спешил познакомиться. Не всем такие резкие выпады нравятся, эрдель-терьерам в особенности. До этого неслышный, как коврик, Джерри вдруг молниеносно воспрял из глубин кузова, всей своей тренированной пастью вцепился в постороннюю руку и крутнул так, что кость хрустнула. Не защитила и кожаная куртка. От боли и неожиданности налетчик гортанно заорал на одном из неизвестных науке языков: «Ай, Баскервиль, Баскервиль!» Такого рева Джерри до этого никогда не слышал и может поэтому удивился и отпустил разбойника. А может кожа затасканной куртки ему не вкусной показалась. Освобожденный абрек прижал покалеченную руку к груди и, капая на асфальт кровью, побежал в сторону от машин, через кювет, в березники прятаться. Инстинкт сыграл. А Лида, не дожидаясь развития событий, объекала иномарку и развила максимальную скорость, чтобы успеть проскочить до Тобольска, в котором можно было рассчитывать на помощь милиции. В Тобольске окончится первая четверть всего пути. Что же тогда произойдет дальше?
Директор нашей конторы, человек сложный и многозначимый, подчиненных считал не более чем инструментом для достижения поставленных целей. Инструментом, который как разводной ключ, можно сломать, заточить «под себя», за ненадобностью выбросить на свалку, обменять на другой или, наоборот, сохранить до времени, когда возникнет в нем надобность. Сын обрусевшего чуваша и сибирской крестьянки, со школьных лет чувствовал себя чем-то обделенным, неизвестно чем, но обиженным, а потому стремился самоутвердиться в жизни любым способом, главным образом силой и пренебрежением к людским слабостям и нуждам. Ему повезло: по призыву его отправили на флот, где за три года службы трюмным машинистом он научился закручивать буксы и гайки, а потому на гражданке из него получился хороший бригадир сантехников. Непьющего бригадира трезвой бригады в жилищном тресте скоро заметили, заставили учиться, приняли в партию и возвысили до главного инженера ЖЭКа. Престижное звучание должности помогло перспективно жениться и войти в известный городу клан. С этого момента в начале «перестройки» начался головокружительный поход бывшего сантехника вверх по служебной лестнице. Головокружительный потому, что чем выше он по ней забирался, тем больше у него кружилась голова от собственной значимости и тем мельче ему казались сотрудники, которые его на своих плечах наверх и вынесли. По своему развитию сантехник так сантехником и остался, хотя и одолел труды Макиавелли и Карнеги, которых тайно ценил выше самого главы ассоциации риэлтеров. Зато он был непьющим, ухоженным и удобным для вышестоящих, для которых отношение к подчиненным вопрос вторичный. От бывшего сантехника в нем засело междометие н-на…без которого в общении с подчиненными обойтись он не мог и не пытался, считая, что они стерпят и не такое за свою зарплату.
Вот этот наш директор, разбирая поутру бумаги и наткнулся на заявление Лиды об отпуске по семейным обстоятельствам. А прочитав, вдруг вспомнил, что его Генеральный директор, человек, которому он лично обязан своим выдвижением на должность, недавно попросил его пристроить свою племянницу или может даже любовницу, недавнюю выпускницу университета и теперь временно безработную. Директор покорно пообещал, только сразу исполнить не смог: в штатном расписании вакансий не нашлось. В таких случаях кого-нибудь выдвигают вверх или, наоборот, задвигают или даже совсем увольняют, чтобы освободить намеченную должность. Проблема тревожила и требовала решения. Некстати попавшееся на глаза, заявление побудило директора вызвать своего заместителя. «Долго она у нас работать собирается? Н-на, — без лишних предисловий наехал он на своего зама. — Это ты завизировал, н-на: прошу предоставить без содержания? Дамочка загуляла, н-на, у нее застой в области малого таза, решила развеяться, н-на, а мы ей для этого отпуск! А кто за нее работать будет, н-на?» Заместитель цену всем своим кадрам знал, в способностях и возможностях Лидии Васильевны не сомневался, а потому попробовал возражать: «С работой она справляется, все успевает, старается и жалоб на нее не было». «Жалоб нет на того, кто ничего не делает, н-на — перебил его директор. — Если нет жалоб — значит человек бездельник, а такие нам не нужны, н-на. Сегодня нет — завтра будут, — сделав пометку в календаре, директор продолжил выговаривать: Ты возле ее стола задержись, н-на, — на нем ни одной бумажки, как будто работы нет, н-на. У других сотрудников горы папок, а у нее ни одной, н-на. О чем это говорит? Ответь мне, н-на?» «О том, что она трудоголик и умеет самоорганизоваться. Лидия Васильевна работает по принципу чистого стола: не накапливает нерешенных проблем, не оставляет работу на завтра и не покидает контору, пока не освободит стол от всех требующих подготовки документов, — продолжал сопротивляться заместитель. «Не умеет работать в рабочее время, потому и вечерует, н-на, — не согласился директор. Он уже закусил удила и слушать заместителя не желал, поскольку вообще с мнением своего ближайшего помощника никогда не считался. — Пусть днем справляется, н-на.» Но и заместитель не хотел уступать ценного работника: «Я и так ей все неразрешимые дела сваливаю. Вот возникли у нас проблемы с оценкой недвижимости отделения дороги — мы с юр. отделом полгода разобраться не могли. А поручили Лидии Васильевне — она за два дня все привела в систему, пробилась на прием к самому начальнику отделения, с которым меня даже по телефону не соединяли, и получила все необходимые согласования и визы. Другой такой у нас нет.» Директор не привык к долгим возражениям, а потому раздражался и стоял на своем: «Послали бы молодку, н-на, в короткой юбчонке — она бы тоже пробилась. Мне как раз предлагают такую, н-на, после университета. Думаю пора обновлять кадры, н-на. Кстати, как у твоей любимицы с образованием?» «Второе высшее получает. Недавно бакалаврат с отличием закончила», — с тоской пробормотал заместитель. Он уже понял, что кем-то из коллектива придется жертвовать, чтобы трудоустроить неизвестную телку. Скорей всего придется отправить отдыхать вчерашнего юбиляра. «И когда успевают! Н-на, — возмутился директор. — Вот и ответ, почему вечеруют на службе. Нам здесь умники и шибко грамотные не нужны. Зайца на барабане и то играть учат, н-на. И мы кого угодно и как нам угодно выучим, н-на. Нам нужны лично преданные и дисциплинированные подчиненные. А нет — так скатертью дорога. В недвижимости не нужны грамотные — нужны исполнительные, н-на. Я ей это заявление подписывать не буду. Когда твоя сотрудница объявится, н-на — пусть пишет по собственному желанию или уволим за прогул, н-на. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Понял, защитничек?». С этих слов заместитель понял, что теперь директора не переубедить ничем — тот считал полезным для своего авторитета не отменять даже самых абсурдных приказаний. Заместитель вышел, принял таблетку валидола и заказал Сургут по межгороду, спеша предупредить, чтобы Лида привезла лист нетрудоспособности по уходу за больным. Вдруг да поможет оттянуть время. А там посмотрим, кто вперед уволится.
На передвижном посту ГАИ у сотого километра автодороги Тобольск-Сургут, и без того мерзкая, погода окончательно портилась и капитан Сорокин к редким автофургонам и тягачам не старался придираться. Сорокин не имел вредной привычки задерживать без надобности. Может потому и назначали его постоянно на этот пост, на котором дежурить без напарника — одно наказание. А вот, спешащих за неприятностями, частников он через одного притормаживал, чтобы не расслаблялись и не гнали как сумасшедшие: участок впереди опасный. Мотор красной пятерки он заслышал еще издалека: натренированное ухо определило в нем нехарактерную аритмию. «Троит движок» — сказал себе Сорокин и поднял жезл, приглашая остановиться. Не торопясь, он подошел к машине и не успел представиться, как из нее выпорхнула резвая блондинка в твидовом брючном костюме, с косметичкой в руках и виноватым и несчастным лицом: «Ну наконец-то на этой дороге мне мужик попался! Посмотри двигатель, что-то тянуть не хочет. — Губки ее капризно сложились и бездонные голубые глаза как бы переполнились слезами. — А я в Сургут тороплюсь, чтобы мужу лекарства доставить успеть. У них там ничего нет или дать не хотят — хоть помирай». Все это она выпалила мгновенно, не оставляя капитану времени расслабиться и отказаться. «Я же при исполнении…» — начал было он. «Так и исполняй, кто тебе не велит. Мужик ты или нет, — пресекла его сомнения Лида, открывая капот. — Вот тебе и ключи». Капитан такой дерзости на дороге за всю службу еще не встречал, да и отказать симпатичной дамочке язык не поворачивался. Поэтому взялся помогать. Тем более, что заменить свечу для специалиста дело плевое. А пока Сорокин копался в двигателе, Лида успела ему поведать и про инфаркт мужа, и про его грозных начальников, и про нападение на дороге. Отчаянной своей смелостью Лида восхитила инспектора и он искренне позавидовал неведомому Саше, ради которого такая великолепная женщина, без лишних раздумий о возможных неприятностях и последствиях, падает за руль в общем-то не очень надежной машины и мчится по непогоде за тысячу километров спасать жизнь мужа, ни мало не думая о сохранении своей. И пожалел, что не ему такая жена досталась. И еще тайно понадеялся встретить ее на обратной дороге. А вслух пожелал ей во всем удачи и счастливого пути в обе стороны.
Проводив «пятерку» глазами, автоинспектор сел в свою «дежурку» и вызвал по рации соседний пост: «Десятый, я девятый! Слышите меня хорошо? Там в вашу сторону идет красная «пятерка» с одинокой блондинкой. Это особо ценная гражданка — она сердечные лекарства для больного мужа везет. Проследите, чтобы с ней все было нормально. После вас опасный участок — на нем организуйте ей сопровождение или пристройте в колонну. Затормозите кого-нибудь, чтобы «пятерка» успела в хвост пристроиться. Все поняли? Я на вас надеюсь. И передайте далее всем постам: сегодня эта машина должна быть в Сургуте. Такие редкие женщины сейчас на вес золота…»
А Лидка ни о чем этом не знала, выжимала все силы из повеселевшего движка, жевала шоколадку и думала: «Успею ли?.».
Успеет. Она всегда и везде успевает. Дай ей бог.