Виталий Огородников
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
ПОМОЩНИК ДЕДА МОРОЗА
Все Деды Морозы настоящие — каждый знает. Иван тоже ещё с детства это твёрдо усвоил. Насчёт Снегурочек, правда, он сомневался и сомневается до сих пор. Не везёт ему со Снегурочками — так и не встретил надёжную свою половину — один-одинёшенек. А ведь разных Новых годков-то уж шестьдесят с хвостиком отметил.
И почему так получилось? Ведь человек он значительный! На заводе на хорошем счету, с Доски Почёта его довольная физиономия улыбается, и в профкоме у него должность ответственного за культурно-массовый сектор и работу с детьми. Общественные нагрузки выполняет добросовестно. Поэтому-то он и есть самый что ни на есть настоящий Дед Мороз! Не один год уж отдедморозил Иван, и так ему это нравится! Своих детей нет, зато на празднике их столько! И ведь все свои! Посох, мишурой и блёсками украшенный, как ключ от токарного станка сжимает Иван в своей могучей пятерне на всяком празднике. Любят его и дети, и взрослые, тем более что взрослые — это те же дети.
Сам Иван настоящего Деда Мороза первый раз увидел, когда в первом классе учился. Зимы-то раньше были зимами настоящими, и матушка нарядила его на утренник по погоде — свою шаль подвязала поверх фуфайки, на ногах валенки, подшитые дедом, шапка с завязками, варежки на резинке, чтоб не потерял — их бабушка связала. Путь до клуба Ильича неблизкий — идти чуть не до вокзала. Но ему привычно — он и в школу сам ходил, без провожатых, и в библиотеку во Дворец пионеров за большими цветными книжками. Дошёл он до клуба, варежки на месте, а билета пригласительного — тю-тю. Потерял по дороге. Ладно, учительница вступилась и провела его, ещё и шапку помогла снять — завязки вредные запутались.
Зашёл он в клуб Ильича, а там чудеса: ёлка настоящая, огромная, под потолок, Баба-яга настоящая, хоть и метла школьного дворника Николая. Нептун с трезубцем носится по залу, не может Чиполлино догнать. Петрушка, Иванушка-дурачок — все настоящие, ну и, конечно, Дед Мороз самый-самый-самый настоящий! Снегурочка сразу Ивану не показалась: «Что-то непохожа», — мелькнуло у него в голове. Словно она не на празднике, не здесь, а далеко-далеко.
Подарки так просто никто не получал — или стих, или танец, или песню давай. Иван стих назубок знал, а как до него очередь дошла, он рот открыл, и ни слова выговорить не может. Ещё и Снегурочка совсем на него не смотрит, болтает с Нептуном. И коса у неё совсем не такого цвета, как брови.
Ладно, сам Дед Мороз подошёл к нему, погладил его вихры:
— Не робей, хлопец! Смелее! Давай-ка вместе. Как там у тебя начинается?
Вдвоём и прочитали стишок. Достал Дед Мороз из большого, красного, как знамя, мешка подарок с мандаринкой внутри. Про мандаринку-то Ваня только дома узнал и поделился ею с братишкой младшим. Впервые он тогда мандаринку увидел. Подарок тот был в газетном кульке, аккуратно прошитом яркой алой нитью. А Снегурка так и продолжала беседовать с властелином морей — не понравилась она Ване. Вот ведь как в детстве бывает.
После того праздника Иван Дедов Морозов перевидал великое множество, и все были настоящие. Скоро и сам стал Дедом Морозом и тоже настоящим, конечно. Во всякий Новый год вспоминал он первого Деда Мороза и свой первый подарок. Годы шли, подарки менялись. Сейчас он подарки раздавал уже не в кульках, прошитых алой нитью, а в ярких расписных коробках, в игрушках: обезьянках и даже собаках.
Много раз Иван от профкома ездил на собрания настоящих Дедов Морозов и привозил оттуда призы, книги, грамоты, что точно настоящий. И всё у него шло гладко, радостно, весело и солнечно. Время не стоит на месте, и те, кого он, казалось, вчера поздравлял, уже сами становились мамами и папами и приводили своих деток.
Но однажды всё наперекосяк пошло. Детей много было, всех надо упомнить, у Ивана целый список за пазухой. Многие своих деток нарядных, причёсанных привели прямо в профком. Девочки — снежинки, мальчики — и мушкетёры, и индейцы, и пираты. Оглядел их Иван — нет ли Нептуна, чтоб с пиратами побеседовал. Нет Нептуна — опять небось со Снегурочкой где-нибудь болтает, а ведь главный по морям-океанам.
«Ничего, у меня посох тоже волшебный», — подумал Иван, и пираты сразу стали добрые. Весело было: и хоровод водили, и «Ёлочку» пели, и загадки отгадывали, и стихи читали. Если кто и забывал стихи, так Дед Мороз тут как тут, подскажет всегда.
Но вот праздник закончился, все разошлись, и, как всегда, начал Иван разоблачаться и в брезентовый рюкзак укладывать рукавицы, шапку… И только он снял роскошную бороду, под которой оказалась жиденькая седая бородёнка, за спиной услышал тонюсенький писк.
Он оглянулся и увидел в дверном проёме малюсенькую девочку-снежинку, двумя руками обнимающую его подарок. Они смотрели друг на друга широко открытыми глазами. И когда у Ивана выпала из рук борода, девочка выронила подарок и заплакала. Мандаринка выкатилась из коробки и подкатилась к валенку Ивана.
— Аня! Аня! — по коридору послышались торопливые шаги. — Ах, вот ты где!
В дверях появилась мама девочки:
— Ох, извините, — добавила она, увидев смущённого, растерянного Ивана.
— Анечка, пошли, пошли, нас машинка ждёт, — она взяла заплаканную снежинку за крохотную ручку.
Но та опустила глаза и сквозь слёзы проплакала:
— Он не настоящий.
Поднимая подарок, мама посмотрела на Ивана и мысленно выговаривала ему: «Что же вы дверь не могли закрыть на ключ, да и я-то хороша, не углядела за ребёнком, ай-ай-ай, но ничего, что-нибудь придумаем».
Мама с дочкой пошли по коридору, Иван слышал плач девчушки и представлял, что снежинка начала таять, и с неё капают слёзки.
Голос её мамы не умолкал:
— Аня, успокойся, успокойся, родная. Это помощник Деда Мороза. Дед Мороз один не управляется, не успевает…
— Настоящий всё успеет, — продолжая плакать, отвечала снежинка.
— Как же он без помощников, моя радость? Успокойся, я люблю тебя. Без помощника и мамам трудновато, и мамам нужны помощницы, уж ты-то это знаешь.
Когда стихли шаги и голоса и Иван остался один, он в сердцах чуть не вырвал свою собственную бороду, чтобы и её бросить в рюкзак.
— Как я так!.. — простонал он. — Помощник Деда Мороза. Дожил. Позорник ты, а не помощник. Как в тебя верили, а ты… Кто ты после этого? Надо ж было такое сморозить! Сморозил так сморозил. Помощничек!
Иван сел перед зеркалом и продолжал разговаривать сам с собой:
— Как ты сейчас мандаринку с конфетами передашь ребёнку? Ему сейчас твоя мандаринка разве нужна? Размечтался. Ведь всегда ты был молодцом, всегда сядешь, бороду, усы поправишь, чтобы ни марля, ни вата в рот не лезли, а то и говорить, и петь трудновато. Посмотришь десять раз, чтобы седая бородёнка не торчала из-под настоящей, вьющейся, белоснежной бороды. Имена всех детишек помнишь, а тут не мог дверь закрыть. Эх ты!
Он бы так и до утра просидел, да охранник подошёл на сиротливый монолог Ивана и заглянул в открытую предательницу-дверь:
— Иван, ты что, на сверхурочные рассчитываешь? И не надейся! Как отработал? Что-то последние плакали. Что замолк? Домой-то едешь? Или айда почаёвничаем?
— Про какой ты чай толкуешь? Побежал я, завтра уж тридцать первое число, — Иван торопливо скидал с пола всё в рюкзак.
Он забыл даже, что дома у него никого, что никто и не ждёт его, и что торопиться-то ему ни к чему, но протискиваясь между охранником и дверным косяком, он сделал вид, что опаздывает и почти на бегу, размахивая рюкзаком, кричал:
— Разоблачён я, разоблачё-о-о-он.
И тут до него дошло, что слово «разоблачён», означает «раздет», и так ему стыдно стало, как никогда не было. Какой тут Новый год? Да никакого ни года, ни настроения. А ведь завтра после работы ещё деток поздравлять. Ждут его и Маша с Вовой. Мама у них в роддоме, а они у бабушки уж третий день живут.
Всю ноченьку Иван себе покоя не давал, подкалывал, подтрунивал: «Надо же так облапошиться, помощничек! А что с мандаринкой делать?».
Иногда ему казалось, что и мешок, мирно лежащий в кресле, его дразнит. Приоткрывая глаза, Иван находил в складках мешка всё новые и новые образы. Но все эти образы были однозначны в оценках своего обладателя и шипели неприятными голосами, сливающимися в общий хор: «Помощничек».
Что тут ответишь? И он проворочался всю ночь, глаз не сомкнув. Попросили его тридцать первого декабря на работу выйти, поплёлся, отработал в цехе без настроения до обеда, заехал домой, и когда до Нового года оставалось всего несколько часов, поехал по адресу, начёрканному на помятой бумажке. Остановился в квартале от деревянного домишка, прямо в машине переоделся, подмигнув себе в зеркало заднего вида, вышел и направился на тусклый огонёк по неосвещённой улочке. Даже дверь в машине не закрыл, да уж не стал возвращаться. Ох уж эти двери.
— Опять всё наперекосяк, — бубнил он себе под покрасневший нос. — Тропинки никто не чистит, темень кромешная. Так-так, где-то здесь. Не забудь хоть: «Маша и Вова».
И вдобавок он в сенях ещё что-то опрокинул.
А в доме этом его с утра уже ждали. К празднику готовились. Двойняшки Маша с Вовой клеили игрушки из бумаги, учили стихи, лепили пельмени под присмотром бабушки. Они знали, что главный гостинец им мама скоро подарит — братика или сестрёнку. Старались изо всех сил. И ещё не все дела переделали, как свет погас, причём во всей округе. Тогда бабуля свечи достала, и при свечах они продолжали мастерить праздничные фокусы.
В сенях что-то загремело, двойняшки переглянулись, а в комнату вместе с уличной прохладой явился Дед Мороз. Как только Иван увидел счастливые глаза детей, он забыл обо всех передрягах, а когда внимательнее разглядел бабушку, так и вовсе его настроение точно взлетело. Он сейчас только понял, что это и есть настоящая Снегурочка. Он и стихи выслушал, и громче всех в ладоши хлопал, и подарки вручил. Крутился, как юла, чуть ёлку не уронил.
«Узнала она меня или нет? — подумал Иван. — Нет. Конечно, нет. В костюме, да и столько лет прошло! Не потерять бы адрес. Но пора бы и честь знать».
Иван глянул на ходики в углу, начал прощаться, желать счастья, здоровья. Новые года и у Дедов Морозов никто не отменял. Закинул он за спину мешок, вышел в сени и (как уж так получилось?) дверью сильно-пресильно хлопнул. Снова эти двери!
«Ну вот, опять всё испортил, — чуть не закричал он. — А главное, что Снегурочка подумает? Хоть и не нарочно, а как стыдно, не рассчитал, что у них двери такие».
Встал он в абсолютной темноте и ни туда, ни сюда. Думал, думал, решил-таки: «Нет, так не уходят». Постояв ещё секунду, другую, открыл он эту злосчастную дверь, просунул голову в комнату и хотел было извиниться, но просто улыбнулся и подмигнул хозяевам.
Тотчас вся комната озарилась ярким светом, ёлка замигала разноцветными огоньками, у соседей за стенкой заиграла музыка, а холодильник, тоже в каком-то смысле Дед Мороз, заурчал, как сытый кот.
Двойняшки переглянулись:
— Настоящий!
Виталий Огородников
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ
ПОМОЩНИК ДЕДА МОРОЗА
Все Деды Морозы настоящие — каждый знает. Иван тоже ещё с детства это твёрдо усвоил. Насчёт Снегурочек, правда, он сомневался и сомневается до сих пор. Не везёт ему со Снегурочками — так и не встретил надёжную свою половину — один-одинёшенек. А ведь разных Новых годков-то уж шестьдесят с хвостиком отметил.
И почему так получилось? Ведь человек он значительный! На заводе на хорошем счету, с Доски Почёта его довольная физиономия улыбается, и в профкоме у него должность ответственного за культурно-массовый сектор и работу с детьми. Общественные нагрузки выполняет добросовестно. Поэтому-то он и есть самый что ни на есть настоящий Дед Мороз! Не один год уж отдедморозил Иван, и так ему это нравится! Своих детей нет, зато на празднике их столько! И ведь все свои! Посох, мишурой и блёсками украшенный, как ключ от токарного станка сжимает Иван в своей могучей пятерне на всяком празднике. Любят его и дети, и взрослые, тем более что взрослые — это те же дети.
Сам Иван настоящего Деда Мороза первый раз увидел, когда в первом классе учился. Зимы-то раньше были зимами настоящими, и матушка нарядила его на утренник по погоде — свою шаль подвязала поверх фуфайки, на ногах валенки, подшитые дедом, шапка с завязками, варежки на резинке, чтоб не потерял — их бабушка связала. Путь до клуба Ильича неблизкий — идти чуть не до вокзала. Но ему привычно — он и в школу сам ходил, без провожатых, и в библиотеку во Дворец пионеров за большими цветными книжками. Дошёл он до клуба, варежки на месте, а билета пригласительного — тю-тю. Потерял по дороге. Ладно, учительница вступилась и провела его, ещё и шапку помогла снять — завязки вредные запутались.
Зашёл он в клуб Ильича, а там чудеса: ёлка настоящая, огромная, под потолок, Баба-яга настоящая, хоть и метла школьного дворника Николая. Нептун с трезубцем носится по залу, не может Чиполлино догнать. Петрушка, Иванушка-дурачок — все настоящие, ну и, конечно, Дед Мороз самый-самый-самый настоящий! Снегурочка сразу Ивану не показалась: «Что-то непохожа», — мелькнуло у него в голове. Словно она не на празднике, не здесь, а далеко-далеко.
Подарки так просто никто не получал — или стих, или танец, или песню давай. Иван стих назубок знал, а как до него очередь дошла, он рот открыл, и ни слова выговорить не может. Ещё и Снегурочка совсем на него не смотрит, болтает с Нептуном. И коса у неё совсем не такого цвета, как брови.
Ладно, сам Дед Мороз подошёл к нему, погладил его вихры:
— Не робей, хлопец! Смелее! Давай-ка вместе. Как там у тебя начинается?
Вдвоём и прочитали стишок. Достал Дед Мороз из большого, красного, как знамя, мешка подарок с мандаринкой внутри. Про мандаринку-то Ваня только дома узнал и поделился ею с братишкой младшим. Впервые он тогда мандаринку увидел. Подарок тот был в газетном кульке, аккуратно прошитом яркой алой нитью. А Снегурка так и продолжала беседовать с властелином морей — не понравилась она Ване. Вот ведь как в детстве бывает.
После того праздника Иван Дедов Морозов перевидал великое множество, и все были настоящие. Скоро и сам стал Дедом Морозом и тоже настоящим, конечно. Во всякий Новый год вспоминал он первого Деда Мороза и свой первый подарок. Годы шли, подарки менялись. Сейчас он подарки раздавал уже не в кульках, прошитых алой нитью, а в ярких расписных коробках, в игрушках: обезьянках и даже собаках.
Много раз Иван от профкома ездил на собрания настоящих Дедов Морозов и привозил оттуда призы, книги, грамоты, что точно настоящий. И всё у него шло гладко, радостно, весело и солнечно. Время не стоит на месте, и те, кого он, казалось, вчера поздравлял, уже сами становились мамами и папами и приводили своих деток.
Но однажды всё наперекосяк пошло. Детей много было, всех надо упомнить, у Ивана целый список за пазухой. Многие своих деток нарядных, причёсанных привели прямо в профком. Девочки — снежинки, мальчики — и мушкетёры, и индейцы, и пираты. Оглядел их Иван — нет ли Нептуна, чтоб с пиратами побеседовал. Нет Нептуна — опять небось со Снегурочкой где-нибудь болтает, а ведь главный по морям-океанам.
«Ничего, у меня посох тоже волшебный», — подумал Иван, и пираты сразу стали добрые. Весело было: и хоровод водили, и «Ёлочку» пели, и загадки отгадывали, и стихи читали. Если кто и забывал стихи, так Дед Мороз тут как тут, подскажет всегда.
Но вот праздник закончился, все разошлись, и, как всегда, начал Иван разоблачаться и в брезентовый рюкзак укладывать рукавицы, шапку… И только он снял роскошную бороду, под которой оказалась жиденькая седая бородёнка, за спиной услышал тонюсенький писк.
Он оглянулся и увидел в дверном проёме малюсенькую девочку-снежинку, двумя руками обнимающую его подарок. Они смотрели друг на друга широко открытыми глазами. И когда у Ивана выпала из рук борода, девочка выронила подарок и заплакала. Мандаринка выкатилась из коробки и подкатилась к валенку Ивана.
— Аня! Аня! — по коридору послышались торопливые шаги. — Ах, вот ты где!
В дверях появилась мама девочки:
— Ох, извините, — добавила она, увидев смущённого, растерянного Ивана.
— Анечка, пошли, пошли, нас машинка ждёт, — она взяла заплаканную снежинку за крохотную ручку.
Но та опустила глаза и сквозь слёзы проплакала:
— Он не настоящий.
Поднимая подарок, мама посмотрела на Ивана и мысленно выговаривала ему: «Что же вы дверь не могли закрыть на ключ, да и я-то хороша, не углядела за ребёнком, ай-ай-ай, но ничего, что-нибудь придумаем».
Мама с дочкой пошли по коридору, Иван слышал плач девчушки и представлял, что снежинка начала таять, и с неё капают слёзки.
Голос её мамы не умолкал:
— Аня, успокойся, успокойся, родная. Это помощник Деда Мороза. Дед Мороз один не управляется, не успевает…
— Настоящий всё успеет, — продолжая плакать, отвечала снежинка.
— Как же он без помощников, моя радость? Успокойся, я люблю тебя. Без помощника и мамам трудновато, и мамам нужны помощницы, уж ты-то это знаешь.
Когда стихли шаги и голоса и Иван остался один, он в сердцах чуть не вырвал свою собственную бороду, чтобы и её бросить в рюкзак.
— Как я так!.. — простонал он. — Помощник Деда Мороза. Дожил. Позорник ты, а не помощник. Как в тебя верили, а ты… Кто ты после этого? Надо ж было такое сморозить! Сморозил так сморозил. Помощничек!
Иван сел перед зеркалом и продолжал разговаривать сам с собой:
— Как ты сейчас мандаринку с конфетами передашь ребёнку? Ему сейчас твоя мандаринка разве нужна? Размечтался. Ведь всегда ты был молодцом, всегда сядешь, бороду, усы поправишь, чтобы ни марля, ни вата в рот не лезли, а то и говорить, и петь трудновато. Посмотришь десять раз, чтобы седая бородёнка не торчала из-под настоящей, вьющейся, белоснежной бороды. Имена всех детишек помнишь, а тут не мог дверь закрыть. Эх ты!
Он бы так и до утра просидел, да охранник подошёл на сиротливый монолог Ивана и заглянул в открытую предательницу-дверь:
— Иван, ты что, на сверхурочные рассчитываешь? И не надейся! Как отработал? Что-то последние плакали. Что замолк? Домой-то едешь? Или айда почаёвничаем?
— Про какой ты чай толкуешь? Побежал я, завтра уж тридцать первое число, — Иван торопливо скидал с пола всё в рюкзак.
Он забыл даже, что дома у него никого, что никто и не ждёт его, и что торопиться-то ему ни к чему, но протискиваясь между охранником и дверным косяком, он сделал вид, что опаздывает и почти на бегу, размахивая рюкзаком, кричал:
— Разоблачён я, разоблачё-о-о-он.
И тут до него дошло, что слово «разоблачён», означает «раздет», и так ему стыдно стало, как никогда не было. Какой тут Новый год? Да никакого ни года, ни настроения. А ведь завтра после работы ещё деток поздравлять. Ждут его и Маша с Вовой. Мама у них в роддоме, а они у бабушки уж третий день живут.
Всю ноченьку Иван себе покоя не давал, подкалывал, подтрунивал: «Надо же так облапошиться, помощничек! А что с мандаринкой делать?».
Иногда ему казалось, что и мешок, мирно лежащий в кресле, его дразнит. Приоткрывая глаза, Иван находил в складках мешка всё новые и новые образы. Но все эти образы были однозначны в оценках своего обладателя и шипели неприятными голосами, сливающимися в общий хор: «Помощничек».
Что тут ответишь? И он проворочался всю ночь, глаз не сомкнув. Попросили его тридцать первого декабря на работу выйти, поплёлся, отработал в цехе без настроения до обеда, заехал домой, и когда до Нового года оставалось всего несколько часов, поехал по адресу, начёрканному на помятой бумажке. Остановился в квартале от деревянного домишка, прямо в машине переоделся, подмигнув себе в зеркало заднего вида, вышел и направился на тусклый огонёк по неосвещённой улочке. Даже дверь в машине не закрыл, да уж не стал возвращаться. Ох уж эти двери.
— Опять всё наперекосяк, — бубнил он себе под покрасневший нос. — Тропинки никто не чистит, темень кромешная. Так-так, где-то здесь. Не забудь хоть: «Маша и Вова».
И вдобавок он в сенях ещё что-то опрокинул.
А в доме этом его с утра уже ждали. К празднику готовились. Двойняшки Маша с Вовой клеили игрушки из бумаги, учили стихи, лепили пельмени под присмотром бабушки. Они знали, что главный гостинец им мама скоро подарит — братика или сестрёнку. Старались изо всех сил. И ещё не все дела переделали, как свет погас, причём во всей округе. Тогда бабуля свечи достала, и при свечах они продолжали мастерить праздничные фокусы.
В сенях что-то загремело, двойняшки переглянулись, а в комнату вместе с уличной прохладой явился Дед Мороз. Как только Иван увидел счастливые глаза детей, он забыл обо всех передрягах, а когда внимательнее разглядел бабушку, так и вовсе его настроение точно взлетело. Он сейчас только понял, что это и есть настоящая Снегурочка. Он и стихи выслушал, и громче всех в ладоши хлопал, и подарки вручил. Крутился, как юла, чуть ёлку не уронил.
«Узнала она меня или нет? — подумал Иван. — Нет. Конечно, нет. В костюме, да и столько лет прошло! Не потерять бы адрес. Но пора бы и честь знать».
Иван глянул на ходики в углу, начал прощаться, желать счастья, здоровья. Новые года и у Дедов Морозов никто не отменял. Закинул он за спину мешок, вышел в сени и (как уж так получилось?) дверью сильно-пресильно хлопнул. Снова эти двери!
«Ну вот, опять всё испортил, — чуть не закричал он. — А главное, что Снегурочка подумает? Хоть и не нарочно, а как стыдно, не рассчитал, что у них двери такие».
Встал он в абсолютной темноте и ни туда, ни сюда. Думал, думал, решил-таки: «Нет, так не уходят». Постояв ещё секунду, другую, открыл он эту злосчастную дверь, просунул голову в комнату и хотел было извиниться, но просто улыбнулся и подмигнул хозяевам.
Тотчас вся комната озарилась ярким светом, ёлка замигала разноцветными огоньками, у соседей за стенкой заиграла музыка, а холодильник, тоже в каком-то смысле Дед Мороз, заурчал, как сытый кот.
Двойняшки переглянулись:
— Настоящий!