Окрик памяти. История Тюменского края глазами инженера: в 5 книгах. Кн. 5.
В. Е. Копылов







ПРИЛОЖЕНИЯ





ПРИЛОЖЕНИЕ № 1.



ЧЕРТЕЖ ПАРОВОЙ МАШИНЫ НА 30 Л.С. УРАЛЬСКОГО ИНЖЕНЕРА-МЕХАНИКА П.П. МОКЕЕВА ДЛЯ ПАРОХОДА «ОСНОВА», 1837 Г.



Краеведческий музей города Нижний Тагил по запросу музея ТГНГУ провел в своих фондах поиск материалов, имеющих отношение к проектированию в 1830-х годах и к производству паровых машин для речных судов. Была надежда, что найдутся чертежи машины для самого первого тюменского парохода «Основа» (1838 г.). По сообщению наших доброжелательных коллег из Н. Тагила (письмо № 11–105 от 14 мая 2009 года за подписью директора МУК Э.Р. Меркушевой из Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал»), проектированием таких машин в 1830-х годах занимался выдающийся инженер-механик Выйского завода в Нижнем Тагиле П.П. Мокеев (1815–1848). Чертеж парового двигателя на 30 лошадиных сил, стоявшего на «Основе», мы получили, чертеж прилагается. Как нас известили коллеги, на других подобных чертежах другой мощности, как правило, стоит подпись Мокеева: «Чертилъ Мокеев». Все размеры чертежа выражены в дюймах и футах. Текст в верхнем левом углу чертежа относится к нашему времени. Его сделали в процессе инвентаризации фондов. Поражает инженерное решение Мокеева: цилиндры машины расположены У-образно или наклонно, как у паровоза Стефенсона «Ракета» в Англии (1825). Впрочем, учитывая габариты речного судна, дефицит внутреннего объема его корпуса, иного и быть не могло. Изготовлением машин на Выйском заводе в конце 1830-х годов занимались отец и сын Е.А. и М.Е. Черепановы, авторы первого на Урале паровоза.











ПРИЛОЖЕНИЕ № 2



Б.П. ГРАБОВСКИЙ. МОЯ БИОГРАФИЯ И ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ «ТЕЛЕФОТА». САРАТОВ, 10 МАРТА 1926 Г. (ДЛЯ ФОТОКОРРЕСПОНДЕНТА М.Е. БУССЕЛЯ В ЖУРНАЛ «ОГОНЕК»)



Я родился в 1901 году в Сибири в городе Тобольске. Обстоятельства моего детства для меня не совсем ясны, так как отец мой Павло Арсентьевич Грабовский, известный украинский писатель-революционер, сочинения которого и теперь издаются украинским Госиздатом, умер, когда мне было около 2-х лет. После смерти отца мать моя перебралась в Харьков и вскоре вышла замуж за некоего Павелко-Поволоцкого, человека неуравновешенного и довольно вспыльчивого. Это было, примерно, в 1904–1905 годах. До 1916 года мы жили безвыездно в Харькове, и я успел подготовиться там в гимназию, поступил и дошел до 4-го класса. Затем моего отчима перевели по службе в Туркестан близ Бишпека. После киргизского бунта (1916–1917) наступил голод, и мне пришлось около года питаться за счет охоты в горах, так как отношения мои с отчимом были весьма натянутые, почти враждебные. Я стал задумываться над жизнью довольно рано, и под влиянием ненасытной любознательности к явлениям природы, особенно электрического порядка, часто уединялся в горы. Под горячим солнцем Туркестана, в могучих переливах цветов и красок у меня впервые тогда возникла идея создать всевидящий «Электрический глаз», оформленный в прибор, название которому я тогда же и придумал: «Телефот», что значит с греческого языка – «далекий свет». «Телефот» по моему замыслу должен был давать возможность видеть на тысячи верст. Первые опыты у меня были жалкими и неуклюжими, но по мере того, как у меня накоплялось знание, идея прибора получала все более и более осмысленные формы. Вскоре я убежал из дома из-за придирок отчима и поступил на цементный завод смазчиком, где стал работать над прибором теплового луча. Несмотря на хорошие результаты, достигнутые мною, инженер Коциэль очень скоро постарался от меня освободиться со словами: «Всякий недоучка со своим изобретением выше нас стоять хочет». Мне пришлось опять вернуться к отчиму, который всячески издевался надо мной. В 1919 году я поступил в комсомол, получил командировку в Ташкентскую партшколу, где окончил теоретический курс политграмоты. В партшколе я стал продолжать опыты над тепловым лучом, но пережег пробки и попал за это на 5 суток на гауптвахту. После окончания партшколы я поступил лаборантом в ташкентскую лабораторию (1920 г.), где профессор Златовратский любезно предоставил мне комнату с земляным полом, по которому бегали тарантулы и скорпионы. Питаться было нечем, так как выдавали осьмушку хлеба на день. Я питался фруктами в саду ташкентской лаборатории. Несмотря на это, я усердно продолжал работать над идеей «Телефота». Профессора мешали мне в моей работе и даже не позволяли молодежи ходить ко мне. Осенью 1920–1921 года я получил командировку в Семиречье, где поступил добровольцем в команду связи 4-го легкого туркестанского батальона под начальство командира Нилова. Продолжая работу над «Телефотом» в клубе Красной Армии, я, однако, не забывал службы. Когда я вышел из батареи, я получил командировку в Ташкент, где мой «Телефот» выдержал довольно строгое испытание технической экспертизы. О нем дважды писали в газете «Туркестанская правда» за 1923 год. Из Ташкента я был командирован в Харьков, где при заботливом отношении ко мне профессора Талько-Гринцевича при рентгеновской лаборатории мне удалось впервые создать катодный коммутатор, положенный впоследствии в основу «радио-Телефота». О коммутаторе сообщалось в одном из номеров харьковской газеты «Молодой рабочий». Когда Талько-Гринцевич уехал их Харькова, на его место заступил профессор Сахаров, и мое дело радикально изменилось к худшему, так как Сахаров запретил мне даже вход в лабораторию. Пришлось уехать обратно в Семиречье. В 1924 году я снова начал работать в Ташкенте в институте физических методов лечения имени Слонима. Здесь мои опыты пошли уже по другому руслу: я начал разрабатывать идею прибора «Телеорит», посредством которого можно было бы просвечивать горные породы. Ультрафиолетовыми лучами я просветил многие горные породы и ткани животных. Но меня все время угнетало отсутствие средств. В это время я имел небольшую поддержку от матери и, увлекаясь физикой и техникой, перестал посещать собрания комсомола, за что и был механически выключен из комсомолов. Дело приняло весьма плачевный для меня оборот. Мать более не могла меня поддерживать, и я вспомнил в эту критическую минуту, что в Саратове живет моя тетка. Я обратился чуть ли не со слезами в «Ташгорстрам» с просьбой выдать мне денег на дорогу до Саратова. Мою просьбу удовлетворили и выдали мне 40 руб. Кое-как я добрался до Саратова и устроился у тетки. В Саратове снова начались мои мытарства, но спасибо тов. Тачеру (сотрудник «Саратовских известий»), который вскоре написал фельетон «Лбом об стенку». Его фельетон возымел действие. На меня обратил внимание Саратовский исполком и мое дело начало понемногу налаживаться. В это время я познакомился с преподавателем физики и математики Пискуновым Николаем Георгиевичем и предложил ему участие в разработке «Телефота». Пискунов энергично взялся за дело и неутомимо работал со мной. С июня по сентябрь он помогал мне даже материально и сделал все математические расчеты, на которых основан мой прибор. В это время к нам присоединился тов. Попов и мы втроем работаем до сего времени.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 3



ПЕРЕПИСКА ПИСАТЕЛЯ-ФАНТАСТА С.М. БЕЛЯЕВА (МОСКВА) С Б.П. ГРАБОВСКИМ, 1946 Г.



а) Тов. Грабовскому Б.П., гор. Фрунзе, ул. Крупской, д. № 8А, 17.02.1946. Уважаемый Борис Павлович! Недели три назад Комиссия приключенческого жанра передала мне, как члену Комиссии, Ваше письмо и Ваши два рассказа – «Тепловой луч» и «Иссык-Куль». Ознакомившись с этими Вашими произведениями, я увидел, что у Вас имеется желание работать в приключенческом фантастическом жанре. Это меня обрадовало. «Тепловой луч» написан слабовато. Вы еще не владеете тайной построения коротких новелл. Это гораздо труднее, чем мы с Вами думаем, написать короткую вещь. Но второй рассказ мне показался таким, за который следует «зацепиться». Наш долг – всячески помогать начинающим литераторам. Поэтому я предложил комиссии прочитать Ваш второй рассказ на нашем очередном вечере в клубе писателей. Я позволил себе чуть-чуть сгладить две-три шероховатости стиля и заменить название «Иссык-Куль» на более звучный – «Восточная Атлантида». Комиссия со мною согласилась. Из прилагаемого билета-приглашения вы видите, что чтение Вашего рассказа состоялось 14 февраля 1946 г. Присутствовало на этом вечере больше сорока человек. Рассказ Ваш, в общем, понравился, но не без возражений и вопросов. Они такие.

1. Правда ли, что есть такая киргизская народная легенда о Восточной Атлантиде на дне озера Иссык-Куль?

2. Обрамление орнаментовку с профессором надо было дать в конце рассказа.

3. Дать лучше одну легенду, развив ее на местном народном материале.

4. Если давать профессора и его поиски Восточной Атлантиды, то описать эти поиски так, чтобы результат поисков удовлетворил читателя.

5. На одной голой выдумке нельзя строить полноценного литературного художественного произведения. Надо заботиться и о соблюдении других требований как литературы вообще, так и избранного Вами жанра, в частности.

6. Пожелания новому автору: упорно работать в области избранного жанра и всяческих успехов.

В моем вступительном слове я постарался пробудить интерес к тем молодым авторам, которые делают первые шаги в области литературы. Я также желаю Вам всяческих успехов. Подробной критики я не развертываю. Будьте добры, с получением этого письма, не откладывая дела в долгий ящик, пришлите по адресу Москва, ул. Воровского, 52, Союз писателей СССР, Комиссии приключенческого жанра, секретарю Комиссии тов. Ройзману Матвею Давыдовичу свою обстоятельную биографию, как житейскую, так и творческую, и все те Ваши произведения, которые Вы упоминаете в Вашем письме. Мы почитаем, подумаем и постараемся по-товарищески Вам помочь и словом и, если надо, то и делом. Всего доброго Ваш Беляев. Москва, 19, ул. Фрунзе, 15, кв.2.

б) Тов. Грабовскому Б.П. Сердечно поздравляю Вас, дорогой Борис Павлович, уважаемую супругу Вашу и дочку, с нашим Октябрьским праздником, желаю здоровья и бодрости. На днях состоялись перевыборы бюро научно-фантастической секции. Председатель Михайлов, географ. Наше Бюро приключенческой литературы, где я членствую, переизбираться не будет, но работают только три энтузиаста, а у них силенок мало. Поэтому с Вашими рукописями дело так: как только утрясется с новым бюро, я сделаю о рукописях доклад с упоминанием об авторе, кто и что. Думаю, что получится толк. Привет-ваш С. Беляев. 5. 11. 1946 г.

в) 22.11.1947 г. Дорогой Борис Павлович! Получил Вашу объемистую рукопись. Не читал. Когда начну читать, не знаю. Работы у меня масса. Кроме того, в квартире полнейший ремонт. Мажут, красят, меняют провода. Пишу в закоулке. Негде повернуться. Выбрано новое бюро приключенцев. Из бюро я лишь один в Москве. Остальные отдыхают. Как прояснится перспектива, сообщу. Вашу рукопись, по ознакомлении, передам в Комиссию по работе с молодыми авторами. Из трех рукописей одного начинающего, переданных мною в эту новую комиссию ССП, две были забракованы, а третья отдана в журнал и доброжелательно там встречена. Посему и нам не следует вешать носа на квинту. Все зависит от обстоятельств и времени. Привет С. Беляев.

г).Уважаемый Борис Павлович! Получил Ваши две бандероли с рукописями. Так как вырисовываются контуры журнала для фантастов и приключенцев, вроде альманаха, и как будто не в отдаленном будущем, то все Ваши рукописи отдаю в секцию приключенческого жанра, где понемногу подбирается и приводится к единому виду весь наличный рукописный фонд. Если реально обозначится выше названный контур, тогда будет резерв, из коего, возможно, почерпнут материал для очей редколлегии.

На счет Вашего большого письма скажу вот что: вы его не подписали. Посему двигать мысли, изложенные в письме, невозможно. Почему бы Вам не написать его прямо в Союз? Привет Вам, супруге и дочке. Занят я свыше сил моих. Начинаю уставать и кукситься. Бывайте здоровы и благополучны. – С. Беляев. 25.11.47 г.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 4



Б.П. ГРАБОВСКИЙ. МОЯ КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ (7 АПРЕЛЯ 1964 ГОЛА). ФРУНЗЕ-40, БУЛЬВАР ДЗЕРЖИНСКОГО, 148



Я родился в Тобольске 26 мая 1901 года в семье ссыльных революционеров. Мой отец – украинский поэт Павел Арсеньевич Грабовский, умер, когда мне было всего полтора года и его, соответственно, я не помню, а знаю только по рассказам матери, Анастасии Николаевны, и ее тети, бабушки, как я называл ее, Августы Васильевны Гутовской и тети Анны Николаевны Туголуковой, а также сестры матери Сусанны Николаевны Семененко.

Воспоминания о Тобольске у меня туманные, отрывистые, так как меня увезли оттуда меленьким. Помню, как взяв маленькую ярко раскрашенную лодочку, пускал ее в лужах или уходил к соседу расстриге-попу, который вместе с сыновьями строил модели кораблей и, сидя на стружках в углу, мог часами смотреть на их работу. Мать говорила, что это у меня наследственное ее дед и прадед были изобретателями и охотниками, страстно любившими оружие. Сама мать в молодости была сильной и отважной женщиной; один на один ходила на медведя только с клинком, не желая брать с собой ружья, хотя была прекрасным стрелком, сбивая из маузера пулей 7-8 тарелочек из выпущенных 10.

Следующие мои воспоминания связаны с Харьковым, куда переехали я, мать и бабушка. Сначала жили при Николаевской больнице, где мать работала фельдшерицей-акушеркой, а после того, как она приняла активное участие в революционных «беспорядках», вынуждена была перейти на нелегальное положение. Мы поселились в домах для дешевых квартир, выстроенных евреем-выкрестом Мозофовичем.

Мать рано познакомила меня с оружием: в 5-6 лет я стрелял из «бульдога» и «Смит-Вессона», а в 10 лет из 6-миллиметрового винчестера клал 9 пуль из 10 в двухвершковый круг на 100 метров. Научила она меня и производству взрывчатых веществ и фейерверков, и я даже помогал ей изготовлять бомбы, которые она заделывала в библии. Устройство бомб я хорошо знал. Много времени я уделял изготовлению моделей корабликов и аэропланов. Мне помогали сын бабушки Викентий Гутовский, журналист, подписывавший статьи псевдонимом «Майский», часто бывавший за границей, и сосед-террорист, увлекавшийся техникой. Но больше всего я любил проводить время у трех рабочих с завода Гельферикс-саде, живших в своем домике с матерью-старухой. Двое из них прежде были матросами. Они-то и были моими главными учителями, так как строили модели кораблей, пушек и паровозов и потом продавали эти игрушки.

Любимым другом был сын мелкой лавочницы Чернявки Васька, с которым я играл, читал приключенческие книги, стрелял из монте-кристо. Ходил он всегда оборванцем, и бабушка осенью давала ему две пары старых ботинок, из которых он смастерил одну. Он мечтал о том, чтобы поступить в гимназию и так настойчиво добивался этого, что директор, чтобы отделаться, предложил ему сдать за год экзамены за два класса. Мало кто знает, как трудно это далось Ваське, но своего он добился и стал гимназистом. У нас часто бывали обыски, но, несмотря на это, через нас шло оружие из Бельгии, из Ижевска, от фабриканта Василия Петрова, которому было абсолютно все равно, от кого получать деньги (бульдоги, смит-вессоны, браунинги), и от фирмы Намюр Герсталь Льеж, а также клинки с Кавказа.

Из книг у нас были: Лермонтов и Пушкин, Брюсс, Блок и Жуковский, Надсон, Бальмонт, а также приключенческие, книги научные и по моделизму. Толстого Л.Н. у нас не любили «за разные переживания и богодухоискания», как говорила мать и тетя Сусанна. Горького и Чехова признавали частично, так как считали, что следует, без лишних рассуждений, действовать смело и решительно: «... взял бомбу, бац и все в клочки!». Любили старинные песни о геройских подвигах, похищениях красавиц и т.п. Я говорил уже, что умел делать и очень любил пускать фейерверки. В будущем это послужило причиной больших перемен в моей жизни и повлияло на содержание моей научно-изобретательской работы.

Рядом с нами в доме Мозефовича жила артель слепых. Были и старые, и молодые люди, мужчины и женщины. И все они очень любили смотреть, как я пускаю фейерверки. Я решил, что слепые просто притворяются, что ничего не видят, и решил изобличить их. Моя теория – теория 11-летнего мальчишки, была достаточно ясна и правдоподобна, как большинство всех ложных теорий. В жаркий день, когда все двери были открыты, я босиком вошел к слепым. Но они быстро поймали меня и надрали уши. Я закричал, пришла мать и, узнав в чем дело, стала смеяться вместе со слепыми, которые приняли меня за воришку. Слепые объяснили мне, что они слабо видят кожей лба, например, солнце. Я возразил, что солнце просто греет, и они ощущают тепло. Тогда мать принесла плоскую бутыль. Налила водой и посадила за моей спиной слепого так, чтобы свет солнца падал ему через бутыль на лоб, стала двигать рукой. То же проделали с другим, третьим. И почти все слепые определяли движение руки, а некоторые, например старшина артели Журба, даже количество пальцев. Слепые, а также мать, сказали, что им давно известно, что кожа лба видит свет, но как и почему это происходит не знали. Впоследствии, в 1925 году я выдвинул теорию, что светочувствительные элементы кожи лба человека фосфены есть атавизм, и предложил конструкцию слепецкого аппарата под названием «Камертонный телефот» («Гном»).

Начало революции застало меня в селе Токмаке, недалеко от Бишпека (Фрунзе). Я сразу же вступил в комсомол, пошел добровольцем в Первую легкую Туркестанскую батарею, прослужил около года, и был командирован в Ташкентскую совпартшколу, бывшую тогда боевой единицей. Лаже ночью у каждой кровати стояли винтовки с патронами. По окончании школы служил рядовым в Бишпекском ЧОНе. После демобилизации уехал в Ташкент. Некоторое время работал там обмотчиком проводов, затем поступил лаборантом в САГУ. В 1923 году я изобрел катодный коммутатор. Мне удалось даже испытать его. Опыты, проводившиеся в САГУ в присутствии профессоров Златоврадского и Попова, дали положительные результаты.

Весной 1924 года уехал в Саратов к тете Сусанне. Я явился к ней в солдатской шинели, в сапогах, буденновке, с револьвером у пояса. Она поначалу не узнала меня, но затем приняла хорошо. Она жила с мужем, сыном Анатолием и сиротой племянницей Галиной. Я очень хотел учиться, но все время этому мешали частые переводы матери, затем всевозможные перемены жизненных условий в годы революции. Тетя Сусанна горячо пошла навстречу моему желанию, и даже послала к знакомому физику-математику и хорошему репетитору П.Г. Пискунову. Я подружился с Пискуновым, он заинтересовался моими изобретениями и познакомил с В.И. Поповым, молодым инженером-радистом. Они поручили мне разработать «Телефот» прообраз современного телевизора.

Мы разработали «Телефот» теоретически и практически. Осенью 1925 года нас командировали в Москву, затем в Ленинград. Составили записку о светочувствительных элементах кожи человека – фосфенах, и подготовили чертежи аппарата для слепых. Он представлял из себя видоизменение «Телефота», соединенного с катодным коммутатором. Название ему дали сначала «Камертон-телефотом», а затем «Виброфосфенным аппаратом «Гном», о чем я уже говорил.

В Ленинграде в бюро переписки, куда я носил свои работы, познакомился с машинисткой Лидией Алексеевной Жигуновой и вскоре женился на ней. После смерти родителей (отец их был видным архитектором) она, старшая и единственно работающая, жила вместе с младшими братьями и сестрой, учившимися в школе. По окончании нашей командировки я должен был вернуться в Саратов. Сестру жены устроили в общежитие индустриального техникума, куда она перешла учиться. Старший брат поступил в типографию и в вечернюю школу, а младшего мы оставили с собой.

По приезде в Саратов я прочитал около 40 лекций о «Телефоте» и аппарате для слепых. Но с работой и квартирой в Саратове устроиться было трудно, и мы осенью 1926 года уехали в Ташкент. В Ташкенте с помощью соавторов я построил-таки видоизменение «Телефота» и слепецкий аппарат, что отмечено в ташкентских газетах на русском и арабском языках за 1928 год. Удалось даже передать движущиеся изображения людей и предметов. В госархиве Ташкента сохранились документы на этот счет.

Впоследствии американский писатель Митчелл Уилсон в своих книгах «Брат мой, враг мой» и «Дэви Меллори», пытаясь приписать США приоритет в создании первого электронного телевизора, описал как событие конца 1920-х годов, наш «Телефот», и как предтечу всего современного телевидения. Это подтверждает, что в то время «Телефот» был единственным прибором полностью электронного типа, который был в состоянии работать.

Уточним даты: в 1923 году был изобретен катодный коммутатор; в 1925 году изобретен «Телефот» и написана теория фосфенов и слепецкого аппарата; в 1926 году проведены первые опыты с «Телефотом» и прочитаны лекции о «Телефоте», фосфенах и слепецком аппарате. Таким образом, период с 1923–1925 гг. есть период рождения этих приборов, родиной которых является СССР. Тяжелый труд не пропал даром. В 1928 году нам удалось передать «Телефотом» движущееся изображение. Первым в мире изображением на экране телевизора стала ладонь моей жены Л.А. Грабовской. Первым мужчиной, подвижный портрет которого передали по «Телефоту», был И.Ф. Белянский,

В 1933 году мы переехали из Ташкента во Фрунзе, где в то время жила мать. Поступил на механический завод имени Фрунзе в должности заведующего электроцехом. Вывел завод из прорыва, освоив намагничивание генераторов для тракторов. Был неоднократно премирован за мелкие рацпредложения. Вскрыл на заводе вредительство и выступил на суде свидетелем. За общественные работы был неоднократно премирован: КирВОИЗом почетной грамотой ударника и кожаным пальто, а редакцией газеты «Комсомолец Киргизии» библиотечками. За работу во время войны в ПВХО и МПВО получил медаль «За доблестный труд», окончил отличником школу ПВХО. За работу по хлопающим крыльям был представлен к значку «Активист ДОСААФ». Награжден значком «Старейший работник телевидения» за изобретение «Телефота». Окончил Киргизский пединститут по специальности «Физика». Решением Высшей аттестационной комиссии освобожден от сдачи кандидатских экзаменов за изобретательские заслуги (английский сдан на «хорошо»).

Имею 12 авторских свидетельств и патентов, выданных Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР, и больше 70 заявочных свидетельств. Главнейшими моими изобретениями и открытиями считаю: «Телефот»; открытие светочувствительности кожи человека – фосфены; слепецкий виброфосфенный аппарат «Гном», он же «Камертонный телефот»; открытие нового принципа хлопающих крыльев и постройку модели Орнитоавтожира; изобретение винтовки, дающей первоначальную скорость пуле 400 м/сек.

Сейчас я персональный пенсионер, получаю 70 рублей в месяц.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 5



А.А. ГРАБОВСКАЯ. ТАШКЕНТСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ. ФРУНЗЕ, 1965 Г.



В памяти Ленинград 1925 года. Холодный и промозглый октябрь, приезд Б.П. Грабовского и его компаньонов к Б.Л. Розингу, визит к прославленному ученому. Как мне рассказывал мой будущий муж, Б. Грабовский никогда не ходил по городу один, он плохо в нем ориентировался. Обычно его сопровождали соавторы В. Попов или Н. Пискунов. Все три друга были разными: Виктор Иванович Попов молодой, элегантный, воспитанный человек, инженер; Николай Георгиевич, уже достаточно пожилой, крупный, в шубе нараспашку, обликом и повадками напоминающий купца (и действительно, его отец был купцом), громкоголосый, очень любящий острить, во времена НЭПа зарабатывал репетиторством. Своей громоздкой фигурой совсем закрывал Грабовского, производившего весьма странное впечатление: он был в огромных, не по ноге, сапогах, в шинели или бобриковом пальто, подпоясанном широким солдатским ремнем с пряжкой. Заложенная на спине складка пальто делала огромным горб, который был почти незаметным, если бы Грабовский носил пальто свободным, без ремня. Шапка-ушанка закрывала все лицо, оставляя видимыми только крупные очки и большой, с горбинкой, покрасневший на морозе нос. Когда Грабовский снимал пальто, то это был худощавый, широкоплечий юноша, но и тут его «подводили» заправленные в огромные сапожищи помятые брюки и свитер ярко-мясного цвета.

Сколько труда я положила позднее, чтобы он имел «человеческий» вид, но он оставался верен себе, спокойно отвечая: «А разве я франт?». Сколько замечаний я выслушала от знакомых, обвинявших меня в том, что я «плохо смотрю за мужем». «Меня и так знают», – отвечал он мне на упреки, возвращаясь из «походов» по разным учреждениям и организациям. «Понимаешь, заработался. И вдруг вспомнил, что мне назначено придти туда-то...». А перед этим он мог работать над какой-либо моделью, быть в рабочих брюках, измазанных в масле, красках, в какой-то сетке или майке... Он никогда не одобрял моей любви к красивой обуви, хорошему платью, которые я могла удовлетворять за счет жесточайшей экономии на пище или сверхурочной работой.

Когда Борис Павлович сделал мне предложение, я поделилась своими сомнениями с Б.Л. Розингом.

– Я тоже мало знаю его, – сказал Борис Львович. – Но мне кажется, что он честный парень.

И подумав, добавил, что если я выйду замуж за Грабовского, то жить будет очень трудно, так как обычно изобретатели натуры увлекающиеся, и, желая добра всему человечеству, они мало заботятся о себе и семье.

Наступала весна, и как все больные туберкулезом, я чувствовала себя скверно, усилился кашель, увеличилась слабость. Я не скрыла от Грабовского, что серьезно больна.

– Срок моей командировки кончается, – сказал он, – мы уедем в тепло, солнышко излечит вас.

Нередко в шутку он говорил мне, что является моим спасителем, что если бы я осталась в Ленинграде, то давно умерла бы. Грабовский буквально «околдовал» моих братьев и сестру. Когда я возвращалась с работы, они наперебой рассказывали, вернее, пересказывали все фантастические беседы и мечты, которые они вели. Я, конечно, не верила «златым горам», которые ожидают нас в самом ближайшем будущем, но верила тому, что Грабовский видит все свои планы уже осуществленными, что это не желание обмануть кого-то, а честный самообман, если так можно выразиться.

Уехали мы сначала в Саратов, где он жил последнее время у сестры своей матери, Сусанны Николаевны Семененко. Несколько дней прожили у Пискуновых, затем перешли в студенческое общежитие. С нами был мой младший брат, тоже Боилл. Старший брат и сестра остались пока в Ленинграде. Моих небольших сбережений хватило ненадолго. Устроиться на работу в Саратове не удалось. Грабовский мечтал переехать обратно в Ташкент. Ему казалось холодно в Саратове, а тем более в Ленинграде. Ничто его больше тут не удерживало: несмотря на хлопоты Розинга, договора на опыты по «Телефоту» не продлили. Попов, как мне кажется, остыл к этой работе, ведь, она была не его «детищем», а Грабовского. Пискунов тоже считал дело безнадежным. «Плетью обуха не перешибешь», говорил он. Я была до некоторой степени в курсе дела и понимала, что речь идет в основном о профессоре Чернышове, который сразу по приезде изобретателей в Ленинград, принял их радушно, как и Розинг, подробнейшим образом расспрашивал обо всех деталях «Телефота». Дал хороший отзыв, а потом, когда узнал, что изобретатели его запатентовали, изменил свое мнение. Слышала, что он тут же подал заявку, но ему ответили, что он опоздал с ней.

Лекции, которые ставили Грабовский с Пискуновым, давали скудные средства на жизнь, из этих же денег надо было скопить на дорогу в Ташкент. Ташкент встретил нас такой жарой, какой я себе и представить не могла. Кстати, несмотря на долголетнее житье в Средней Азии, я и до сих пор не могу переносить большой жары. Борис же мог часами наслаждаться этим пеклом. Через площадь с вокзала мы перешли прямо в чайхану. По дороге Грабовский расписывал мне и брату, каким чудесным пловом угостит он нас! Как освежает кумыс! А какой виноград!

Боясь сломать тонкий каблук, я с трудом прошла по мосткам из жердочек и попала в прохладное полутемное помещение. Когда глаза немного привыкли после ярко освещенной солнцем раскаленной пыльной площади, я увидела на полу с поджатыми ногами мужчин, перед которыми, прямо на расстеленных на полу ковриках стояли подносы с фарфоровыми чайниками, маленькими полоскательницами (пиалами), лепешками и виноградом. Из-за огромного самовара вышел мужчина в нижнем белье, подпоясанный шелковым платком, и босой. Густая темная борода не закрывала расстегнутой рубашки, и казалось, что борода растет и на его груди. Я подалась назад, шепнув Грабовскому: «Это что: мужское отделение?..». Борис успокоил меня: «Нет, это летний узбекский костюм».

Чайханщик пригласил нас в беседку над арыком, обвитую виноградом, и спросил, что мы будем есть? Грабовский заказал, как обещал, плов, кумыс и виноград. Чайханщик приветливо улыбнулся: «Свой, знает, что вкусно». Тут же просунул сквозь виноградные листья узкий кувшин с водой. «Чтобы вымыть руки перед едой, – пояснил Боилл. Плов ведь руками едят». «Руками?», удивилась я. «Ну, попросим ложки, раз ты европейка», снизошел Боилл.

Когда узбек принес блюдо с горячим, жирным пловом, я ужаснулась: «В такую жару?». Но Грабовский убедил меня попробовать. Осторожно положила немного риса на тарелку. И мне показалось, что во рту у меня пожар. «Запивай кумысом, поспешил протянуть мне пиалу Боилл. Теперь мне показалось, что весь рот свело от кислоты. «Неужели не понравилось?», искренне огорчился Боилл. «Понравилось... осень... спасибо. Но ты знаес, – я едва ворочала языком,- как мало я ем, особенно в такую жалу». «Ну, давай хотя бы мы с тобой постараемся», предложил Грабовский братишке. У того выступили на глазах слезы от непривычно наперченной еды, но он храбро «старался». Скоро блюдо опустело. Правда, и я отдала должное прекрасному винограду.

Низко кланяясь, в беседку вошел какой-то пожилой узбек.

– К родным приехали, или знакомым? спросил он.

– Никого у нас тут нет, ответил Боилл.

– Могу предложить квартирку. Заплатите вперед за неделю?

– Хорошо, сказал Грабовский. А где?

– Недалеко от трамвая. В Старом городе. Я провожу. Позвольте, я помогу.

Узбек помог донести наши нехитрые пожитки до трамвая. Сначала трамвай ехал нормально, а, переехав черту Старого города, останавливался на каждом перекрестке.

– Тут, сказал, наконец, узбек.

Мы свернули в какой-то переулок, до того узкий, что когда навстречу выехала арба (телега на высоких двух колесах, возница сидит прямо на лошади), то нам пришлось плотно прижаться к высокому глиняному забору (дувалу). Я с удивлением оглядывалась, не понимая, когда же кончится этот бесконечный забор, в котором на небольших расстояниях находились закрытые калитки, но никаких домов не было видно.

– Вот тут, сказал наш проводник, когда мы дошли до тупика.

Он наклонился и достал из-под циновки ключ, вложил его в замок и открыл дверь.

Мы вошли в помещение. Трудно было назвать комнатой низенькое глиняное жилище, напоминавшее сарайчик с маленьким, перекошенным оконцем без стекол.

– Хорошие люди жили, – обиделся наш проводник. – Не нравится, шагай, ищи другое.

Так как уже вечерело, Борис сказал:

– Что ж переночуем, а там видно будет.

– Ваше дело. Хотите живите неделю или завтра уходите.

Проводник ушел.

– На чем же спать? – спросила я, оглядывая пустое жилище.

– На полу придется, – спокойно ответил Боилл. Давайте скорее устраивать постели, а то тут быстро смеркается. А ведь у нас нет даже свечи.

Сперва мы постелили на глиняный пол газеты, а на них одеяла. Укрыться пришлось простынями: ночь обещала быть теплой.

Грабовский с братом быстро уснули, я же, несмотря на усталость, долго лежала с открытыми глазами, но, наконец, тоже заснула. Мне казалось, что я проспала несколько минут. Разбудило меня легкое прикосновение и шепот Грабовского:

– Тихо! Слушай!..

Я прислушалась: кто-то осторожно пытался открыть дверь. Но крючок не поддавался. Тихие шаги и в окне появилась фигура в белом. Человек пытался что-то разглядеть в комнате. Он пригнулся, так как был высок. Попробовал крепость железных прутьев и что-то проворчал. Проснулся брат, хотел что-то спросить, но я положила ладонь на его губы. Грабовский ползком добрался до угла и взял в руки мелкокалиберку, которая была завернута в постель. Сколько раз я потешалась над его любовью к разному оружию: так не шло представление вояки к его небольшой фигурке.

Человек уже хозяйничал на крыше, по-видимому, на самом уязвимом месте. Борис прицелился и выстрелил. Бандит соскочил вниз, и прильнул было к окну, но увидел наведенное на него ружье. Как раз вышла луна, и в помещении было довольно светло. Бандит отскочил в сторону и присел у противоположного дувала так, что в него нельзя было бы выстрелить, не высунув конец ружья наружу, а тогда он мог бы его вырвать. Грабовский выстрелил еще раз и другой в окно, надеясь привлечь чье-либо внимание, но никто не пришел к нам на помощь.

Так, в осаде, и провели мою первую ночь в Ташкенте. А на утро пошли и заявили в милицию. Вернуться в это жилище мы больше не решились и отправились в обсерваторию, где когда-то жил Грабовский. Сейсмолог Гавриил Васильевич Попов разрешил временно поселиться в маленьком домике, который, однако, в ближайшем времени должен был занять один из сотрудников обсерватории.

Так как жили мы буквально только сегодняшним днем, я поспешила встать на учет биржи труда. В секции машинисток мой номер перешел за 600, так что надеяться на быстрое получение работы было нельзя. К счастью, заведующий пошел Борису навстречу, и меня чаще других посылали на разные временные работы, а потом устроили в коллегии защитников окрсуда. Работа была сдельная: половину заработка шла в фонд безработных. А в 1929 году я получила постоянное место в завкоме завода Ильича.

Сначала мы нашли комнату опять-таки в Старом городе у старого часовщика Файзи Азаматова, у которого было много детей: от грудного возраста до взрослого сына, уже служившего в армии. Нас поражала доверчивость окружающих. Тогда кругом было много маленьких лавочек. Большей частью хозяин дома был и хозяином лавки. Разрушив часть дувала, он прямо во дворе отгораживал небольшое помещение, и немудреный товар лежал чуть не на тротуаре, под ногами. Хозяин обычно сидел в глубине лавчонки, около него стояли неизменный поднос с чайником, пиалой, кусками лепешек и сухим виноградом или курагой. Покупатель сам выбирал нужный ему товар, если умел, то и взвешивал. Помню, как-то я не остановилась возле лавочки, в которой чаще других брала продукты. Продавец окликнул, я ответила, что у меня сегодня нет денег. «Так пиши в книжку», предложил старик. Конечно, я постаралась поскорее расплатиться с долгом. После этого случая нам наперебой стали предлагать кредит во всех окружающих лавчонках. И квартиры стали предлагать одну за другой, расхваливая разные преимущества и удобства. Видимо, у жителей Старого города было свое «радио». Характерно, что эти лавчонки на ночь закрывались просто циновкой, редко деревянным щитом.

Мы сняли отдельный домик, вернее балхану, как назывался второй этаж. Входная дверь походила на ворота. По-видимому, раньше нижнее помещение служило конюшней, но к нашему приезду хозяйка дома Хамза-хон аккуратно вымазала стены свежей глиной, побелила. Наверх вела крутая лестница. Дверь в квартиру была в полу. Коридор делил дом на две стороны: одну большую комнату и меньшую, а прямо был балкон. Фанерные потолки были пестро расписаны масляной краской.

К тому времени наше семейство прибавилось: приехала из Ленинграда моя сестра, мы познакомились с Белянским, который тоже поселился с нами, так как Грабовский сумел и его увлечь своими идеями, особенно «Телефотом». Энергичный молодой Иван Филиппович горячо взялся за работу. К сожалению, я слишком мало понимаю в технике (хотя и люблю ею пользоваться). Учиться мне уже было некогда. Надо было добывать средства для жизни и хоть таким образом быть полезной, помогая мужу. Я верила, что он прав, что рано или поздно добьется своего и его труд даст пользу.

Так оно и произошло. Это было настоящим торжеством. Хозяйка дома Хамза-хон даже прослезилась. Нас поздравляли, радовались. Через некоторое время мне позвонили на работу, сказали, что начинаются опыты в мастерской Округа связи. Захватила по дороге пару лепешек, чайной колбасы и виноград. Я видела, как волновались утром Грабовский и Белянский. Даже отказались от завтрака. Я поехала в мастерские. Там встретила Пискунова, который так удачно приехал из Саратова. Друзья прямо на подоконнике наскоро закусили и приступили к опытам. Они знали, что это решительное испытание, после которого решено было отправить «Телефот» в Москву. Правительство Узбекистана оказало материальную помощь, Белянский ездил в Ленинград к Розингу: большего на месте было сделать нельзя.

В этот день были переданы и приняты изображения моей руки, Белянского, снимавшего и надевавшего фуражку, теперь лицо его можно было узнать, хотя временами изображение туманилось, искажалось, так же как и проходивший мимо трамвай. Все это было заснято на кинопленку и, как говорили, показывалось в хронике. Заставили встать и меня перед экраном, хотя я и возражала. Вставали и другие, например, Визгалин, Златоврацкий и еще кто-то. Кое-кого корреспонденты снимали, других нет. Но это уже не фиксировалось, а делалось любопытства ради. С моей фотографии было даже сделано клише.

Как известно, в Москву прибыл аппарат совершенно разбитым, а шесть папок с документами изъяты и пропали. Пропала и «Энциклопедия телефотии», на которую было положено так много труда, особенно П.И. Визгалиным, скоро умершим от рака. Рукописи с множеством фотографий и чертежей были переплетены в синий переплет с тисненым золотом заголовком: два толстых тома и третий поменьше, еще не совсем законченный.

После неудачного московского дебюта мы разъехались с Белянским. Он переехал в Ленинград, женился. Грабовский долго болел, а потом стал заниматься другими изобретениями, закончил институт.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 6



А.А. ГРАБОВСКАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ Б.П. ГРАБОВСКОГО. 14 ФЕВРАЛЯ 1966 Г.



В течение месяца, прошедшего после кончины Б.П. Грабовского, я получила очень много теплых писем, в которых нас стараются утешить в нашем горе, благодарна всем за участие. В письмах одна и та же просьба описать коротко или подробно последние часы и смерть Бориса Павловича. Я думаю, вы извините меня за то, что я пишу под копирку тяжело все вспомнить один раз, а несколько просто непосильно.

Борис Павлович всегда был болезненным человеком, а в последние полтора года здоровье его совсем ухудшилось. Началось с того, что он потерял чувствительность сначала стопы, а затем и всех ног до бедер. Он мог стоять на холодном полу, колоть, резать ногти до крови – и ничего не чувствовал. Медленно чувствительность возвратилась, но ходил с трудом, держась за стены, предметы, терял координацию. Летом начали отекать ноги, кожа трескалась, сочилась сукровица, это были трофические язвы, которые плохо заживали, оставляя на коже шрамы. Нечего говорить, он лечился, выполнял предписание врачей, которых мы, особенно дочь Светлана, постоянно приглашали из своей клиники и из тубдиспансера. Она работает шестой год, но приглашала для консультации старых специалистов. Плохо, что Борис Павлович не соглашался лечь в больницу на специальное лечение. Да и врачи говорили, что ничего угрожающего нет, что при состоянии его здоровья и лет он обладает хорошими легкими и сердцем. Правда, он был очень упрям: считал, что солнце ему очень полезно и буквально часами сидел или лежал на самом солнцепеке. Полагал также, что полезны холодные души и круглый год принимал их. Для тренировки ног поставил в стойки велосипед и занимался гимнастикой. Не довольствуясь прописанными врачами лекарствами, о новых целебных средствах он, вычитав о них в журналах, добывал их и занимался самолечением.

Был он нервным и впечатлительным человеком. Помню, как-то в молодости я провела такой опыт: утром сказала, что он сегодня плохо выглядит, попробовала ладонью лоб и уверила, что у него жар. И он действительно заболел. После этого я даже тогда, когда ему нездоровилось, старалась убедить, что ему это только кажется. Аппетит у него всегда был прекрасным. По-настоящему серьезно он никогда не болел. Я не говорю о последнем времени. А неженкой был всегда и любил поспать. Полушутя, полу-сердито он говорил мне: «Ты поверишь в то, что я болел только тогда, когда умру».

Надо сказать, что Борис Павлович берег себя, не переутомлялся и мог в любое время отдохнуть. У него много лет была отдельная комната, отделенная от нас коридором, от большой столовой и его мастерской-лабораторией. Если мы слушали музыку, включали телевизор и т.д., то это его не беспокоило. Вставал он очень рано, рано ложился спать. Отдельные комнаты были удобны, но до тех пор, когда Борис Павлович стал болеть. А когда он заболел, мне пришлось перевести его в свою комнату, а сама перешла к дочери, рядом, чтобы быть всегда к его услугам. На моей кровати, в моей комнате он и умер. До воскресенья, 9 января, он чувствовал себя неплохо, как обычно. Несколько раз выходил из своей комнаты в столовую, говорил со мной (я рядом готовила обед в кухне), играл с внуками и читал им.

Днем явился следователь с двумя арестованными для опознания их Борисом Павловичем. Дело в том, что как-то вечером, когда Борис Павлович уже лег в постель, постучали два молодых человека. Дочь открыла дверь. Они спросили, можно ли повидать Б.П. Он еще не спал. Они прошли к нему, познакомились, разговорились об изобретениях, о книгах. Один из них сказал, что у него есть старинные книги, которые могут заинтересовать Б.П., и пообещал принести их на другой день. На следующий день они действительно пришли, но без книг. Один из них предъявил какую-то красную книжечку, заявив, что он уполномоченный МВД и пришел, чтобы изъять автомат, выданный МГБ много лет назад Б.П. для опытов. Ружье было переделано. Опыты дали огромную пробивную способность. Этот же парень продиктовал Б.П. расписку, подписался фамилией Неволин, снял с кровати Б.П. байковое одеяло, завернул ружье и вместе с товарищем уехал на такси. Он обещал до конца занятий привезти одеяло и официальную расписку, что оружие за Б.П. не числится. Прождали мы до вечера, затем еще несколько дней, Б.П. встревожился, стал звонить по телефону, но отовсюду отвечали, что ничего не знают. Завели дело. Встревожились, не попало ли изобретение и ружье за рубеж. А до кражи никого это не беспокоило! Вызывали и Светлану, чтобы она описала наружность парней, которым накануне она открыла двери. Б.П. посещало много молодых людей, кое-кого мы знали, большинство же проходило прямо к нему в комнату, и мы никогда не лезли любопытничать. Поэтому на этих странных парней Светлана не обратила никакого внимания. Они просто спросили, не спит ли отец, и попросили разрешения пройти к нему. В течение нескольких месяцев следователь несколько раз приходил к Б.П., и хотя его ни в чем не обвиняли, он сам очень тревожился за судьбу своего изобретения. И вот в воскресенье вдруг привели для опознания двух юношей. Одного из них Б.П. сразу узнал. Другой сам сознался, что был с первым. Следователь сказал, что тут групповое дело, замешано несколько человек, которых тоже приведут к Б.П. для опознания.

Когда мы вечером сидели со Светланой у телевизора, а внуки и Борис Павлович спали, мы услышали крик. Сначала, мы подумали, что по радио, потом узнали голос Б.П. Обе побежали к нему в комнату. Он стоял, облокотившись о дверь, и страшно кричал: «Умираю!...Задыхаюсь!..». Уложили его на кровать, Светлана сделала сердечный укол. Он успокоился, заснул. Несколько раз за ночь мы проведывали его, оставили все двери открытыми. Ночь прошла благополучно. В 6 часов утра снова наступило удушье, вызвали скорую помощь. Установили астму, как следствие гриппа. У него начался кашель, не отделялась мокрота, все время хрипело в груди и горле. Принесенное Светланой лекарство отчасти помогло. Не только она сама, но ежедневно его навещали опытные врачи из ее поликлиники. И все говорили, что ничего серьезного и угрожающего нет.

Его самого тревожило, что почти пропал аппетит, который всегда был отличным, но все же он кушал. Даже в день смерти он плотно пообедал, пил молоко, какао, попросил сварить яйцо, поел суп с мясом. Но был очень неспокойным, все время то одно, то другое просил. Я даже поворчала, что он никак не дает мне сготовить обед. Часа в два я освободилась, и пришла с детьми в свою комнату, в которую его перевела. Сначала почитала внукам, потом стала что-то шить или пороть, говорила с ним, а Инуська даже залезла на кровать и причесывала дедушке волосы и брови. До этого он посидел на кровати, я подложила под спину подушки, надела ночные туфли и прикрыла ноги одеялом. Хотя мы имеем паровое отопление, но в моей комнате есть печка и утром перед работой Светлана ее протопила, потому что отец очень любил тепло и даже жару.

Потом Борис Павлович сказал, что устал и хочет отдохнуть. Попросил дать ему чай с вареньем. Я поставила банку с чаем на комод и перешла в соседнюю комнату к внукам, села на диван и стала им читать. Вдруг что-то упало, Инка вскочила, побежала к дедушке и объявила, что он пролил чай. Борис Павлович стал оправдываться, что нечаянно выскользнула банка, что если бы я поставила ее на табуретку, он не уронил бы. Чтобы переменить залитое сладким чаем постельное белье и его рубашку, принесла чистое и стала помогать ему подняться. Утром он почти без помощи пересел с кровати на табуретку, и я поправила ему постель, взбила подушки. Тут ноги у него подогнулись, и он соскользнул с табуретки на колени на коврик, облокотился локтями на кровать. Заправила я постель, как могла, и предложила Борису Павловичу лечь, чтобы потом подтянуть простыню в изголовье. Помогаю ему подняться с колен, тяну, никак не могу справиться, прошу: «Помоги же сам хоть немножко». Он пытается подняться и не может: уже бледненький. Открылась дверь, вошла врач, высокая пожилая женщина. Удивилась, что это Борис Павлович стоит на коврике у кровати на коленях. «Кто это? – спрашивает он. «Доктор», отвечаю я.

Врач взяла его под одну руку, я под другую ничего не выходит, он совсем обвис. Она предложила мне взять его за ноги, сама за туловище, так мы и положили вместе. «Поправь мне ноги, вытяни, попросил меня Борис Павлович. А они у него совсем холодные стали. Он уже их не чувствовал. Я прикрыла его ватным одеялом, затем шерстяным, подняла с полу грязное белье, чтобы вынести, а врач села к кровати и спрашивает: «Что с Вами?» Выходя из комнаты, я слышала, как он ответил: «Что-то плохо стало, доктор». Слышу, она кричит вслед: «Скорее! Что-нибудь сердечное». А кастрюлечка, шприц и лекарство находились в его комнате. Я поспешила туда, она мне уже навстречу бежит, говорит, что кипятить некогда и чтобы я вызвала срочную скорую помощь. «Может быть, успеем», добавила. А я и сообразить ничего не могу: что такое? По телефону вызываю скорую помощь, а она вышла в коридор, взяла у меня трубку из рук и говорит, что уже не надо. А там вызов уже приняли.

Вошла в комнату, а Борис Павлович лежит синий-синий, глаза широко открыты, зрачки расширены, чуть-чуть прикушен язык. Лекарство не прошло, растеклось по руке. Тут и скорая приехала, констатировали смерть, дали знать Светлане она на дежурной машине тут же приехала. Ведь за 10 минут до несчастья она звонила мне, справлялась как папа. Я ответила, что все в порядке и вдруг ей объявляют о смерти отца! Как она кричала, обвиняла врачей, что они не помешали смерти, что ведь при них он скончался! Господи, какой это был ужас! До сих пор не могу поверить, что нет человека, с которым мы прожили вместе 40 лет, который был таким родным, что по одному вздоху, по интонации голоса уже все мы знали друг о друге, даже без слов. Часто думает один, а другой высказывается по этому же поводу. Ведь мы были больше друзьями, несмотря на разницу по вкусам, привычкам. Он очень боялся остаться без меня один, понимал, что на склоне лет он не найдет человека ближе и преданнее. А меня вот оставил первым.

Положили его в столовую, одели ему выходной хороший костюм, белую рубашку с галстуком, хотя он их не любил, с золотой медалью Заслуженного изобретателя. Синева лица быстро прошла, осталась немного около правого уха и шеи – кровоизлияние в мозг, который он напрягал всю жизнь. Хотели вскрывать да зачем? Написали в свидетельстве о смерти «Инфаркт миокарда». А сердце ли причиной, или другое что – ведь не вернешь дорогого человека.

Лежал он такой нестрашный, улыбался слегка и был теплым и в четверг день смерти, и в пятницу. Подниму руку – грудь теплая, живот мягкий, спина совсем теплая. Не разрешила хоронить, боялась, что летаргия ведь он был такой слабенький. А в ночь на субботу закостенел, по голове пошли пятна, может быть, были и на теле, но мы не раздевали, не разували. Тут уже убедились, что действительно умер, и в пятом часу повезли на кладбище. Провожатых оказалось очень много: и заведующий гороно Глущенко, и от Союза писателей и разные знакомые Мне дали легковую машину, вез один старый друг Б.П. летчик, дали автобус, две грузовые машины. И как нарочно до этого была чудесная солнечная погода, а тут повалил снег, да такой, что когда приехали на кладбище, то во время речей мне несколько раз приходилось обтирать лицо Борису Павловичу. Похоронили с левой стороны, где отведены места для знатных людей. Пока поставили небольшой металлический памятник, один знакомый скульптор хочет сделать бюст, но на мраморный памятник нет средств.

Один из наших местных поэтов Н.И. Имшенецкий прочитал на кладбище последнее слово в стихах:



«Ты бросил всем ученым смелый вызов,
Ты время торопил, и сам спешил.
Ты людям дал не только телевизор -
Ты многие открытья совершил.
Ты рыцарь дарования по праву.
Твоим венцом был труд. Высокий труд.
К тебе еще придет большая слава,
Тебя еще великим назовут!»



Когда Борис Павлович умер, у нас осталось всего 14 рублей. Но сразу же помогли Свете на работе, дали 40 рублей, Союз писателей 50. Все ушло на поминки. Потом немного помогли из Совета Министров Киргизии и прислали из Совмина Узбекистана после похорон. На другой день прилетел кинооператор из Ташкента, чтобы заснять похороны, но опоздал, тоже привез 50 рублей.

Получили много писем и телеграмм, в которых друзья выражали сочувствие нашему горю, но никто из официальных лиц или организаций Украины не вспомнил о нашем существовании, не говоря уже о том, что не оказали никакой материальной помощи. А мы так со Светланой мечтали переехать на Украину, где ее во время юбилея так радушно встречали. Но, видимо, прошел юбилей и забыли о семье Грабовских. Остались мы сейчас только вчетвером: двое внучат 5 и 3 лет, я инвалид, и единственный трудоспособный человек Светлана. Муж дочери, пьяница, ушел от нас незадолго до смерти Бориса Павловича. И вот теперь думаем: что ждет нас на родине Павла Арсентьевича, который перед своей кончиной советовал матери Бориса Павловича, Анастасии Николаевне, переехать на его родину, уверяя, что там ее не оставят, поддержат. Не шутка: сорваться с насиженного места такой семье, продадим домик, большая часть денег уйдет на дорогу. Ведь книги, весь архив и модели работ Бориса Павловича я обязана сохранить, а это займет много места, не говоря о наших личных вещах, книгах и т.п. Сейчас малышей устроили в детский садик близко от дома. Вот и ждем совета, наши дорогие друзья-украинцы: хлопотать ли нам о переезде на Украину, через кого, где, как? Где бы лучше поселиться? Или доживать тут свой век?

Сейчас хлопочут о пенсии мне. Пока поправилась после несчастья, а тут заболел воспалением легких Павлуська и очень сильно, боялись и его потерять. Сейчас все становится в норму, я начинаю отвечать на накопившиеся письма, часть из которых адресована еще Борису Павловичу. Закончу о нем повесть ведь жизнь изобретателя тоже интересна и была отдана людям, как и жизнь его отца. Но вот в какое издательство обратиться еще не знаю: местное, узбекское или украинское. Это была бы как бы вторая часть повести «До мети».






ПРИЛОЖЕНИЕ № 7.



НЕКОТОРЫЕ ПУБЛИКАЦИИ О РАБОТАХ Б. П. ГРАБОВСКОГО



а) Список газет




+===================================
| № п/п | Дата и № | Название газеты | Название статьи | Город, автор |
+===================================
| 1 | 22.11.1925, №276 | Саратовские известия | Радиотелефот Грабовского, Попова, Пискунова | Саратов |
+===================================
| 2 | 9.04.1928 | Комсомолец Востока | Конец мытарствам Грабовского | Ташкент |
+===================================
| 3 | 23.04.1928, № 19/993 | Кзыл-Узбекистан | Видение на расстоянии | Ташкент |
+===================================
| 4 | 24.07.1928, № 167 | Правда Востока | Новое изобретение | Ташкент |
+===================================
| 5 | 1925, №№23-24 | Радиолюбитель | | Ленинград |
+===================================
| 6 | 21.07.1949, № 169/1102 | Вечерний Ленинград | Оказать помощь изобретателям | Ленинград |
+===================================
| 7 | 13.07.1949, №26/691 | Ленинградский университет | Прибор для ориентировки слепых в пространстве | Ленинград |
+===================================
| 8 | 6.08.1949, № 184/7154 | Смена | Очки для слепых | Ленинград |
+===================================
| 9 | 31.08.1949, № 56/2755 | Ленинчин Жаш | Казу корбогендар айнектер | Фрунзе |
+===================================
| 10 | 18.09.1949, № 63/2706 | Комсомолец Киргизии | Очки для слепых | Фрунзе |
+===================================
| 11 | 6.08.1949, № 184/7154 | Смена | Очки для слепых | Ленинград |
+===================================
| 12 | 20.11.1949 | Киргизстан пионери | Сокурлар учун айнек | Фрунзе |
+===================================
| 13 | 28.08.1949 | Советская Киргизия | Аппарат для ориентировки слепых | Фрунзе |
+===================================
| 14 | 23.09.1949 | Сталинское знамя | Очки для слепых | Фрунзе |
+===================================
| 15 | 7.09.1949, № 74/2853 | Большевистский путь | Аппарат для слепых | Фрунзе |
+===================================
| 16 | 30.09.1949, №280/9136 | Флаг Родины | Замечательное изобретение | Фрунзе |
+===================================
| 17 | 19.05.1950, №98/6553 | Советская Киргизия | Фотофон | Фрунзе |
+===================================
| 18 | 24.03.1950 | Советская Киргизия | Ценное изобретение | Фрунзе |
+===================================
| 19 | 22.03.1950 | КирТАГ | Аппарат для ориентировки слепых | Фрунзе |
+===================================
| 20 | 8.03.1950, №48/7455 | Кзыл-Киргизстан | Сокулар учун кыз айнек | Фрунзе |
+===================================
| 21 | 28.07.1950, № 148/6603 | Советская Киргизия | Прибор для ориентировки слепых | Фрунзе |
+===================================
| 22 | 16.07.1950 | Комсомолец Киргизии | Слепые видят | Фрунзе |
+===================================
| 23 | 21.02.1959, №276/2609 | Вечерний Киев | Прилад ориентирует слепых | Киев, Назаревский |
+===================================
| 24 | 15.09.1959, № 110/424 | Киргизстан Хакикаты | Курадиган Тари | Фрунзе |
+===================================
| 25 | 9.06.1951, № 134/7720 | Смена | Фасеточные очки | Ленинград |
+===================================
| 26 | 19.10.1961 | Вестник союзной информации | Очки для слепых | Москва, Орешкин |
+===================================
| 27 | 14.01.1961 | Кузбасс | Очки для слепых | Корр. АПН |
+===================================
| 28 | 17.11.1961, № 264/11287 | Заря Востока | Чудесные очки | Тбилиси |
+===================================
| 29 | 26.11.1961, №275/9455 | Вышка | Очки для слепых | |
+===================================
| 30 | 7.08.1961, №276/13220 | Знамя | Очки для слепых | |
+===================================
| 31 | 7.08.1961, С. 45 | Экономическая газета | Движитель волна | Москва, Пресняков |
+===================================
| 32 | 28.01.1961, №28/15518 | Правда | Родина голубого экрана | Москва |
+===================================
| 33 | 1961 | Правда Востока | Из прошлого голубого экрана | Ташкент |
+===================================
| 34 | 1961, №4 | Экономическая газета | Изобретатель «телефота» | А.Утешев |
+===================================
| 35 | 5.12.1961, № 146/497 | Молодой коммунар | Сын поэта | Кировоград, |
+===================================
| | | | | Щерба |
+===================================
| 36 | 19.08.1961, № 185 | Совветик Киргизстан | России телевидиясы родинасы | Фрунзе |
+===================================
| 37 | 16.07.1961, №73/2711 | Алмаатинская правда | Чудесный экран | Алма-Ата |
+===================================
| 38 | 11.12.1961, № 278/12744 | Правда Украины | Прадед телевизора «Телефот» | Киев |
+===================================
| 39 | 20.11.1961, № 16 | Экономическая газета | Правда о телевидении | Москва |
+===================================
| 40 | 25.11.1961 | Экономическая газета | Всемогущий прибор | Москва |
+===================================
| 41 | 11.01.1961, № 37/2076 | Светлана | На заре советского телевидения | Ленинград |
+===================================
| 42 | 21.12.1960, №296/1209 | Рабочая газета | И в темноте можно видеть | Киев, Назаревский |
+===================================
| 43 | 21.12.1960 | Работнича газета | И в темряви можно бачити | Киев, Назаревский |
+===================================
| 44 | 4.01.1962, №3/1520 | Рабочая газета | Как родился осциллограф | Урвалов |
+===================================
| 45 | 8.05.1962, №37 | Литературна Украина | История первого телевизора | |
+===================================
| 46 | 16.05.1963, С. 17–19 | ТАСС Вестник союзной информации | | Москва |
+===================================
| 47 | 7.05.1963, № 106/11989 | Правда Востока | Глаза XX в. | Ташкент |
+===================================
| 48 | 24.02.1963, № 39/2330 | Ташкентская правда | Родина телевидения Ташкент | Ташкент |
+===================================
| 49 | 21.05.1963 | Луч юбилейный номер | Это начиналось так | |
+===================================
| 50 | 21.09.1963, №79 | Киевська Зоря | «Телефот» Бориса Грабовського и помилка Митчелла Уилсона | Киев |
+===================================
| 51 | 14.09.1963, 278/12744 | Радянська Украина | Творци першего телевизора | Киев |
+===================================
| 52 | 8.08.1963 | Комсомолец Киргизии | Телевизор Бориса Грабовского и легенда Митчелла Уилсона | Фрунзе, |
+===================================
| | | | | Дубинский |
+===================================
| 53 | 17.05.1963 | Советская Башкирия | Человек видит кожей | |
+===================================
| 54 | 20.11.1964, 225/14695 | Известия | По волне волн | Москва |
+===================================
| 78 | 29.05.1965, 72/5254 | Ленинское знамя | Искатель, борец, новатор | г. Лабинск |
+===================================
| 79 | 30.06.1965, 31/1034 | Сельские огни | Фотохроника ТАСС | ТатССР, |
+===================================
| | | | | Муслимова |
+===================================
| 80 | 10.06.1965, 65/869 | Совхозная правда | * * * * * | |
+===================================
| 81 | 27.07.1965, 29/378 | За коммунизм | * * * * * | Суджа |
+===================================
| 82 | 10.06.1965 | Сельский матч | * * * * * | |

Б) СПИСОК ЖУРНАЛОВ




+===================================
| № п/п | Дата | Журналы | Статьи | Автор |
+===================================
| 1 | 1916 | Электричество. СПб; 1916. -№ 15–16.-С. 245-249; № 17–18.-С. 265-272. | О дальнъйшемъ развитiи электрическаго телескопа, работающего при помощи катодныхъ лампъ, и о новомъ фотоэлектрическомъ релэ. | В.Л. Розинг |
+===================================
| 2 | 1925 | «Электричество» юбилейный номер 50летия | Новейшие достижения в области дальновидения | В.Л. Розинг |
+===================================
| 3 | 1925 | «Радиолюбитель», №№ 23-24 | Новейшие достижения в области дальновидения | В.Л. Розинг |
+===================================
| 4 | 1925 | «Радио всем», № 6 С. 111 | | |
+===================================
| 5 | 1926 | «Наука и техника», № 30 | Новейшие достижения в области дальновидения | В.Л. Розинг |
+===================================
| 6 | 1928 | «Вестник комитета по делам изобр-ний и открытий», № 8-9 С. 1071–1080 | Безынертные устройства в современной электрической телескопии | В.Л. Розинг |
+===================================
| Остальные журналы тех лет не сохранились |
+===================================
| 7 | 1950 | «Знание сила», № 8 | Очки для слепых | |
+===================================
| 8 | 1959 | «Радянське лiтературознавство». – № 6. – С. 137–141. | Павло Грабовський в Тобольску | М.Ф. Мурашова |
+===================================
| 9 | 1961 | «Экономическая газета» | Правда в телевидении | Пресеянов |
+===================================
| 10 | 1961 | Проф. Б.Л. Розинг, 2 изд. | | Горохов |
+===================================
| 11 | 1961 | «Змина», № 99 | Помилка М. Уилсона | Дубанин |
+===================================
| 12 | 1962 | «Судостроение», № 6 | | |
+===================================
| 13 | 1963 | «Вопросы радиоэлектроники», сборник, сер.9, вып 4 | Техника телевидения. 25 лет советского телевидения | Захаров |
+===================================
| 14 | 1964 | «Радуга», № 10 С. 140–147 | «Телефот» Грабовского предтеча телевизора | Евдокимов |
+===================================
| 15 | 1964 | «Жовтень» № 9. – С. 117–120. | Вш любив життя | А. ЛукьяноваГрабовська |
+===================================
| 16 | 1964 | «Наш современник», № 1 С.59-60, 64 | Об открытии мною больших скоростей | В. Урвалов |
+===================================
| 17 | 1964 | «Украина», № 36 | | |
+===================================
| 18 | 1964 | «Наука и життя», № 11 С. 120 | «Радио-телефот» тайого творци | Б. Грабовский |
+===================================
| 19 | 1964 | Изобретатель и рационализатор, № 3 | | |
+===================================
| 20 | 1964 | Вестник информации для Нью-Йорка, Парижа, Лондона, Токио | | |
+===================================
| 21 | 1965 | «Правда Востока», № 249/1488, от 22.10.1965 г. | Указ Президиума Верх. Совета УзССР о присвоении звания «Заслужен, изобретатель» Грабовскому. | |
+===================================
| 22 | 1965 | «Изобретатель и рационализатор», № 4 С. 18 и задн. сторона обложки | Идеи из ряда вон выходящие | Эльшанский |
+===================================
| 23 | 1965 | «Легенда о хрустальном яйце» Ленинград С. 170–180 | Изобретатель Грабовский | Узилевский |
+===================================
| 24 | 1965 | «Советское радио и телевидение», № 10 | Розинг-Айсберг | |
+===================================
| 25 | | | | |
+===================================
| 26 | 1965 | «Телевисьон», № 157-Париж | | Айсберг |
+===================================
| 27 | 1965 | «Вестник связи», № 5 | Судьба одного патента | Расин-Урвалов |
+===================================
| 28 | 1965 | «Изобретатель и рационализатор», № 4 | Оседлав волну | Эльшанский |
+===================================
| 29 | 1965 | «Наш современник», № 2 С. 119 | О самоходном плоте и лодке | Эльшанский |
+===================================
| 30 | 1965 | «Украина», № 18 | Помилка М.Уилсона | Дубанин |
+===================================
| 31 | 1966 | «Изобретатель и рационализатор», № 5 | Кто изобрел телевизор | Ефремов |
+===================================
| 32 | 1966 | «Звезда Востока», № 3-4 | Прямая видимость: Повесть о двух открывателях | Ефимов |
+===================================
| 33 | 1966 | «Радио и телевидение», № 17 С.2 | Камера-обскура и патент № 5592 | Гордеев-Крупин |
+===================================
| 34 | 1966 | Вестник связи, № 2 | | В.А. Урвалов |
+===================================
| 35 | 1966 | «Украина», № 20 | Хобби Георгия Александровича Евдокимова | Саян |
+===================================
| 36 | 1966 | «Актуальная электроника», № 12 Париж | Смерть пионера телевидения | |
+===================================
| 37 | 1967 | «Техника кино и телевидения», № 10 | Первые проекты и разработки передающих трубок в СССР | Мал ахов, Нефедьев, Урвалов |
+===================================
| 38 | 1967 | «Радио и телевидение», № 3 С. 10 | Как рождалось изобретение века | Гордеев |
+===================================
| 39 | 1967 | «Изобретатель и рационализатор», № 6 С.21-23 | Он не хотел терять времени | Молчанов |
+===================================
| 40 | 1967 | «Радиотехника», № 5 С. 74-77 | Первые электронные радиоустановки телевизионные в СССР | Урвалов, Белянский |
+===================================
| 41 | 1967 | «Есть прямая видимость» С. 103 | Повесть на русск.и узбекск. языках | Е.С. Ефимов |
+===================================
| 42 | 1968 | «Советский Союз», № 9 | От «Телефота» до телевизионного портрета планеты 1925–1968 | |
+===================================
| 43 | 1968 | Электронная техника, вып.5 | | |
+===================================
| 44 | 1969 | «Радио и телевидение» ОРТИ (жур-л межд. орг-ции на русск.и англ.яз.), № 6 | Об участии изобретателей и ученых СССР в развитии телевизионной техники | В.А. Урвалов |
+===================================
| 45 | 1969 | Радио и телевидение, № 6 | | |
+===================================
| 46 | 1972 | «Украина», № 32 | Патент ? 5592 | |
+===================================
| 47 | 1973 | Телевидение и радиовещание, № 1 | | |
+===================================
| 48 | 1975 | «Связь» | Сов.радиотехника и электросвязь в датах | Берлянд, |
+===================================
| | | | | Володарская, Яроцкий |
+===================================
| 49 | 1975 | БСЭ Т. 25 С. 337 3 изд. | Телевидение | |
+===================================
| 50 | 1975 | Изд-во «Искусство» | Телевидение поиск и решение | А. Юровский |
+===================================
| 51 | 1976 | Жизнь замечательньгх людей, С. 193 | | Расков, Седов |
+===================================
| 52 | 1978 | «Урал», № 7, повесть С.124–142 | Телефот патент 5592 | Л.Грабовская |
+===================================
| 53 | 1979 | «Подвиг каждый день» | Видеть далеко | Немировский |
+===================================
| 54 | 1980 | Телевидение цветное и черно-белое | Учебник | Кржижановский, |
+===================================
| | | | | Костылев |
+===================================
| 55 | 1980 | «Радиотехника», № 11 Т.35 С. 12 | Вклад отечествен, радиоспециалистов в мировую науку и технику | Бренев |
+===================================
| 56 | 1981 | «Блокнот агитатора», № 12 С. 25-26 | Из истории телевидения | Рогинская |
+===================================
| 57 | 1981 | «Телевидение и радиовещание», № 5 С.37 | К 30-летию советского телевидения | Лукачер |
+===================================
| 58 | 1982 | «Радиоэлектроника и связь», № 3 | У истоков телевидения | Буранцев, Урвалов |
+===================================
| 59 | 1982 | «Радуга», № 10 С.174–176 | Человек, опередивший время | Грабовская |
+===================================
| 60 | 1983 | «Знание», сер 9. (на укр.) | Телевидение: от истоков к космическим высотам | Мащенко |
+===================================
| 61 | 1984 | «Днипро», № 2 С. 105–116 | Син поета творець электронной музи | Мащенко |
+===================================
| 62 | 1985 | Украинское телевидение | Опыт, практика, проблемы | В. Цвиг |
+===================================
| 63 | 1985 | «Техника молодежи», № 3 С. 26 | Поиск продолжается | Михневич |
+===================================
| 64 | 1985 | «Вечерний Фрунзе», № 219-225 | Жил в нашем городе изобретатель | Тамбовцева |
+===================================
| |
+===================================
| |
+===================================
| В) ПАТЕНТЫ И АВТОРСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА |
+===================================
| |
+===================================
| | Номера патентов и авт. свид-в | класс | Наименование изобретений | годы |
+===================================
| | | | | |
+===================================
| 1 | Патент № 5592 | 21-а | Катодный телефот (телевизор) системы Грабовского, Попова и Пискунова | 1925 |
+===================================
| 2 | Патент № 5771 | 21-г | Вакуумное устройство катодного пучка сист. Грабовского | 1926 |
+===================================
| 3 | Патент № 6157 | * * * | Вакуумное устройство усилит, токов системы Грабовского | 1926 |
+===================================
| 4 | Патент № 8433 | * * * | Катодный осциллограф системы Грабовского | 1927 |




ПРИЛОЖЕНИЕ № 8





АРХИВНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ ЗАЯВОЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ Б.П. ГРАБОВСКОГО, ОТВЕРГНУТЫХ КОМИТЕТОМ ПО ДЕЛАМ ИЗОБРЕТЕНИЙ И ОТКРЫТИЙ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР. САМАРСКИЙ ОБЛАРХИВ. ВСЕГО 71 НАИМЕНОВАНИЕ.

а). 1928–1929 гг.

– «Граммофон»;

– «Приспособление для передачи изображения на расстояние»;

– «Фотоэлемент»;

– «Экран для просвечивания рентгеновскими лучами»;

– «Устройство для приема и передачи изображений на расстояние»;

– «Устройство для электрической телескопии»;

– «Трансформатор»;

– «Телефон»;

– «Световой соленоид»;

– «Катодный коммутатор»;

б). 1949–1964 гг. На хранении в Самаре находятся и другие заявочные материалы Б.П. Грабовского за другие годы.

– «Реактивный надульник»;

– «Многократное зеркало для наблюдения в сумерках»;

– «Очки-бинокль рефракторные»;

– «Лупа-микроскоп»;

– «Аппарат для видения в темноте»;

– «Аппарат для ориентировки слепых в пространстве при помощи цветного зрения и слуха без дактилъности»;

– «Призматическая фотокамера большой светосилы»;

– «Аппарат для чтения азбуки Шолпо, световой записи и азбуки Морзе»;

– «Очки для слепых»;

– «Контактофон»;

– «Аппарат для ориентировки слепых в пространстве»;

– «Рельефон»;

– «Говорящая книга «Панблок»;

– «Аккумулятор»;

– «Очки для бельма и амблиопов»;

– «Аккумулятор с фосфорной кислотой»;

– «Катодный фотофон»;

– «Фотогенерограф»;

– «Пневматические рессоры»;

– «Ночезрительная труба»;

– «Осязательный прибор для ориентации слепых в пространстве»;

– «Мозаичная фотокамера»;

– «Аккумулятор «Мафусаил»;

– «Телескоп «Лаг»;

– «Нож»;

– «Кумулятивный брансбойдт»;

– «Пояс»;

– «Серебряно-кадмиевый щелочной аккумулятор»;

– «Аккумулятор «Светлана»;

– «Стереокино»;

– «Реактивно-кумулятивная винтовка «Аиана»;

– «Кумулятивная полуреактивная боевая винтовка»;

– «Телескоп «Гипатия»;

– «Кумулятивный патрон»;

– «Кумулятивная граната»;

– «Кумулятивное ружье «Гектор» и патроны «Тезей» к нему»;

– «Ракетный мотор «Гектор» для велосипеда»;

– «Кумулятивный диск «Тор» для модернизации пистолета-пулемета Дегтярева (ППД)»;

– «Кумулятивный патрон»;

– «Химическое топливо»;

– «Рецепт заряда химически-кумулятивных гранат»;

– «Рецепт химических порохов»;

– «Химическое топливо для кумулятивных ракет и двигателей внутреннего сгорания»;

– «Кумулятивный гранатомет «Дьяболо»;

– «Граната «Тезей»;

– «Открытие светочувствительности кожи человека, «фосфены»;

– «Виброфосфенный прибор «Гном» для слепых»;

– «Пули с малым сопротивлением и большой скоростью»;

– «Поташный аккумулятор»;

– «Марганцево-цинковый аккумулятор»;

– «Вольфрамовый аккумулятор»;

– «Полупроводниковый аккумулятор «Титан»;

– «Гальванический элемент со сложным деполяризатором»;

– «Аппарат «Глухонем» для восприятия звука абсолютно глухонемыми»;

– «Центральный телефон»;

– «Очки»;

– «Авиамодель «Орнитоавтожир»;

– «Магнитофот»;

– «Большой Эльф»;

– «Химическая реактивная подводная лодка «Кальмар»;

– «Наперсток-глаз».






ПРИЛОЖЕНИЕ № 9



ФРАГМЕНТЫ ПЕРЕПИСКИ Л.А. ГРАБОВСКОЙ И В.Е. КОПЫЛОВА, 1976–1980 ГГ.


ПИСЬМО В.Е. КОПЫЛОВА, 20 НОЯБРЯ 1976.

Здравствуйте, Лидия Алексеевна!

Выражаем Вам глубокую благодарность за предоставленные сведения о Б.П. Грабовском. Они будут использованы для оформления экспозиции в музее нашего института в связи с 10-летием учебного телецентра. К сожалению, материалы не отражают полностью того большого вклада, который внес Ваш муж Борис Павлович Грабовский в развитие мирового и отечественного телевидения, а также других отраслей науки и техники. Считая своим долгом довести до сведения широкой общественности научно-технические исследования и разработки Вашего мужа одного из создателей голубого экрана и нашего земляка, просим Вас дать согласие на приобретение за установленную Вами цену всех имеющихся у Вас материалов, фотографий, документов, журналов, газет и т.п. Этот материал дал бы возможность сохранить упомянутые документы навечно в фондах библиотеки института. Еще один вопрос. Мне известно, что в домашней лаборатории Б.П. Грабовского сохранилось множество интересных экспонатов, сделанных его руками. Возможны ли с Вами переговоры об их приобретении? Прошу сообщить нам Ваше решение. С глубоким уважением, ректор, проф., д.т.н. В.Е. Копылов, 20 ноября 1976.


ПИСЬМО Л.А. ГРАБОВСКОЙ В.Е. КОПЫЛОВУ, ФРУНЗЕ, 27 ДЕКАБРЯ 1976.

Глубокоуважаемый Виктор Ефимович! Извините за задержку с ответом – все грипповали. Лаже машинку починить не удалось пока. Как ни соблазнительно передать Институту наш архив, но в ближайшее время это вряд ли возможно: надо разобрать большой фанерный ящик с папками. На помощь дочери и внука много рассчитывать не приходится: мальчуган первый год учится в техникуме, это потруднее, чем в школе, а дочь после работы занята добычей продовольствия на всю семью, что сейчас стало далеко не просто. Да и в любом случае я сама должна просмотреть каждую бумажку. Как я поняла, вас в основном интересует «Телефот», а у Бориса Павловича в документах настоящий хаос. Но самое основное у нас почти нет подлинников. Кое что Б.П. сам рассылал всем по первой просьбе, я же, к сожалению, слишком поздно стала контролировать корреспонденцию. Теперь отвечу на Ваши вопросы.

Первые соавторы Б.П. Грабовского саратовцы (где в те годы гостил у тети сестры матери Грабовский) инженер Виктор Иванович Попов и преподаватель физики и математики Николай Георгиевич Пискунов. Они оказали изобретателю немалую помощь: первый в правильном оформлении чертежей, второй расчетами. Вместе же они в Ленинград ездили (1925–1926 гг.). Но поскольку оказалось, что провести в жизнь изобретение не легче, чем изобрести остыли, и каждый вернулся к своим привычным занятиям.

Грабовский вернулся домой в Ташкент со мной. Очень тяжело Б.П. пережил крах своих многолетних трудов и мечтаний, и не возвращался к Телефоту до появления романа М. Уилсона. Тут «проснулся» и Белянский. Ну, а остальное известно. В настоящее время Белянский болен, подозревается рак; он активно лечится в больницах, санаториях, ездил в Хельсинки, Болгарию (умеет хлопотать!). Пискунов умер во время войны, Попов, узнав, что Грабовскому и Белянскому присвоено звание «Заслуженных изобретателей» тоже стал хлопотать, но вскоре тоже умер.

Во Фрунзе мы переехали по предложению матери Бориса Павловича, старой фельдшерицы, тревожившейся за здоровье сына. Тут у нее был свой дом, а мы всю жизнь скитались по чужим квартирам. Думаю в ближайшие дни закончить отложенные Б.П. копии, прибавила и кое-что свое. Нужны ли фотографии, которые еще не пересняты? И еще другие копии? Л.Г.




ПИСЬМО В. КОПЫЛОВА, 15 ЯНВАРЯ 1977.

Здравствуйте, глубокоуважаемая Лидия Алексеевна! Разрешите сердечно поблагодарить Вас за новогоднее письмо, интересные и полезные сведении и за праздничное поздравление. У нас в институте на телецентре заканчивается монтаж стенда о _Б._П. Грабовском, и отдельные дополнительные штрихи о нем будут интересны студентам-землякам Бориса Павловича. Я с уважением и пониманием отношусь к Вашему решению о невозможной передаче архива в ближайшее время и к затруднениям с передачей материалов о «Телефоте» (другие материалы, не о «Телефоте», нам просто не осилить, хотя любые материалы, касающиеся Бориса Павловича как личности для нас были бы интересны). Хорошо представляю также и другое, наверное, более важное: Вам просто трудно с ними расстаться, пусть даже в надежные руки. Но если, Лидия Алексеевна, затруднения состоят только в разборе документов, то мы готовы Вам оказать либо помощь, либо приобрести материалы в таком виде, в каком они у Вас хранятся, либо снять копии с помощью наших сотрудников.

После прочтения Вашего письма Людмила Павловна Крюкова изъявила желание в марте побывать у Вас с 1-2 помощниками, если от Вас на это будет согласие, в крайнем случае, возможно шире постараемся воспользоваться теми материалами, которые мы получили от Вас. В этой связи мы готовы принять любые копии и перекопии, фото и т.п., которые Вы сочтете возможным нам послать. Просим Вас, по мере ваших сил и возможностей, посылать их в Тюмень. При невозможности хотя бы опись их. Ваш труд не останется без вознаграждения: посылаем Вам трудовое соглашение, просим один экземпляр его возвратить нам после заполнения.

Уважаемая Лидия Алексеевна! Разрешите задать Вам несколько вопросов, на которые хотелось бы получить от вас ответы.

1. Где и в каких учреждениях работал Борис Павлович, особенно во время работы над «телефотом» и в последние годы жизни (личный листок по учету кадров)?

2. Где и когда он получил высшее образование, по какой специальности? Какова была тема его дипломного проекта? На одной из фотографий он снят со значком выпускника вуза. Уже одно это говорит о многом, видимо, он гордился им? Увы, в наше время эти значки у молодежи не в цене.

3. Среди материалов, полученных от Вас, у нас оказалась брошюра Ефимова. К сожалению, в ней оказались утраченные страницы 51-54. Нет ли у Вас еще одного экземпляра или копий указанных страниц?

4. В конце 40-х годов Борис Павлович совместно с Белянским получили несколько авторских свидетельств. На какой основе и как возобновилась их совместная работа? Может, опять здесь сыграла роль «пробиваемость» ленинградца?

5. Нельзя ли получить Ваше фото и библиографические данные последних лет? Мы хотели бы на стенде телецентра упомянуть Вас и отметить Вашу выдающуюся и самоотверженную работу по пропаганде материалов о Борисе Павловиче с одной стороны, а с другой как первого, ныне здравствующего свидетеля и участника рождения электронного телевидения.

6. Какова была четкость передачи (количество строк) в опытах 1928 года? Если трудно сейчас на это дать ответ, то нельзя ли сравнить четкость с механическим телевидением, распространенным в 1930 годах (30 строк)?

7. Не помните ли Вы, какой был цвет свечения экрана электронно-лучевой трубки? Зеленый? Каков был внешний вид опытной установки 1928 г.? Оформлены ли были детали в едином монтажном корпусе, или же это было обычное для опытного экземпляра нагромождение проводов, выключателей и др.? Не могли бы Вы подробно поделиться воспоминаниями об испытаниях в те дни?

8. Каков был объем рукописи «Энциклопедия телефотии», о чем там шла речь? Куда она была отправлена для публикации?

9. В каком году Борис Павлович впервые прочитал роман М. Уильсона?

10. Не могли бы Вы подробно рассказать о Е. Ефимове (Ефим Соломонович Таубеншлаг)? Где он сейчас живет?

11. Есть много публикаций о Грабовском, имеются ли публикации самого Бориса Павловича, исключая его описания авторских свидетельств?

12. Было ли сделано фото изображения с телеэкрана в 1928 г.? Сохранилось ли оно?

13. Партийность?

14. В каком году он забросил «Телефот»?

15. Связи Б.П. Грабовского с университетскими кругами во Фрунзе?

16. Каковы результаты обращения Бориса Павловича в ВАК?

17. Есть ли фото Вашего дома во Фрунзе и дома в Ташкенте, где проходили опыты в 1928 г.?

Извините меня за причиняемые хлопоты,




ПИСЬМО В. КОПЫЛОВА Л. ГРАБОВСКОЙ, 11 МАРТА 1977.

Глубокоуважаемая Лидия Алексеевна! Вчера бухгалтерия института перечислила Вам сумму, обусловленную договором, и с чистой совестью я могу теперь ответить на Ваше письмо и вопросы. Несмотря на перечисление полной суммы, мы не ограничиваем Вас какими-либо сроками – как Вы и просили. Спасибо за новые, очень интересные сведения. Мой помощник недавно побывал в Ленинграде у тов. Белянского и разговаривал с ним об оказании помощи институту материалами. Предварительное согласие получили, но пока мы никаких новых шагов еще не предприняли: есть некоторые тонкости, о которых Вы нас предупреждали. Пытались связаться с тов. Урваловым, но не застали его дома. Между прочим, по имеющимся сведениям он написал книгу о Борисе Павловиче, но не может ее пристроить к какой-либо редакции. Кстати, недавно я прочитал одну из статей в газете «Тобольская правда» (1966 г.) о Б.П., написанную т. Мельниковым сотрудником краеведческого музея. И он, и Вы в письме упоминали о Вашей рукописи повести о Борисе Павловиче. Нельзя ли получить разрешение и познакомиться с ней и перепечатать ее для нас? Судя по статье Мельникова, повесть лежит у Вас более 10 лет? Если я не ошибся, рукопись была еще готова при жизни Б.П.?

Если Вы найдете интересными материалы, не касающиеся «Телефота», их тоже можно присылать, в т.ч. и «Библию», которые упоминаются в письме. Неплохо бы перепечатать газетные статьи, особенно начала 1960-х годов на Ваше усмотрение. Хотелось бы напомнить также о фотографиях юбилейной научно-технической конференции 1963 г. Насколько я понял, Вас волнует, что Вы не сможете собрать материал в объеме, обусловленном договором. Прошу Вас, Лидия Алексеевна, иметь в виду, что точное соблюдение объема работ не обязательно. Ваш В. Копылов. Тюмень.




ПИСЬМО Л. ГРАБОВСКОЙ, 15 НОЯБРЯ 1977.

Глубокоуважаемый Виктор Ефимович! Прошу извинить меня за долгое молчание, но причины были достаточно серьезные. На многие вопросы в Вашем письме есть ответы в посланной бандероли. Но кое-что повторю.

1. Во время работы над «Телефотом» (в 1920-е тт.). Борис Павлович нигде постоянно в Ташкенте не работал, например, зачисляли то лаборантом в САГУ, то в Обсерватории к профессору А.И. Попову, то в Ташгестраме электриком и обмотчиком динамо-машин.

2. Высшее образование он получил во Фрунзенском педагогическом институте, закончил физико-математическое отделение в 1945 году. А учился буквально всю жизнь, переходя из одного техникума или института в другой, то на медицинском, то в индустриальном, то биологическом в зависимости от того, каким изобретением в данное время увлекся. Но не заканчивал ни одного, а, проучившись два-три года, перебрасывался на другую идею, благо в те годы это было допустимо.

3. К сожалению, у меня осталась единственная брошюра Ефимова, но в ближайшие дни я перепечатаю недостающие страницы.

4. После «провала» «Телефота», вернее, после категорического запрещения «возиться вокруг электроники», изъятия шести папок с документами, протоколами опытов и «Энциклопедии телефотии»

Борис Павлович тяжело пережил крах своей мечты, и я буквально сумасшедшим увезла его в Ташкент. Выделили маленькое двухместное купе; он сидел на верхней полке, поджав по-турецки (хотя так же сидят тут и наши «азиаты») и не спал. И не спал. Ни минутки. А если я, выбившись из сил, начинала дремать, он будил меня, прося: «Не спи, Лидия! Они сторожат, когда ты уснешь и украдут меня!» Както проснулась от наступившей тишины. Б.П. в купе не было. Я выбежала на перрон; проводник кудато отлучился. Я окликнула Б.П. и услышала тихий ответ: «Я здесь! Вот поезд тронется, я вылезу и зайду в вагон». Представляете мой ужас: между колесами торчала его голова! С трудом, с помощью проводника и пассажиров его удалось вытащить и водворить снова в купе. А проводник, по моей просьбе, запирал нас снаружи. В Ташкенте на вокзале нас ждал знакомый врач-психиатр Листенгартен, которому я дала телеграмму. Когда-то я перепечатывала ему работы, и он частенько заходил к нам, любил беседовать с Б.П. Он сказал: «Ваш муж ненормальный». Я, было, обиделась, но он постарался меня «утешить». «А разве Толстой, Шопен, Менделеев были нормальными людьми? Ненормальный не обязательно идиот, ненормальный и тот, кто отличается от нас, обычных людей, своим умом, талантами». Конечно, такие сравнения с мировыми умами были нескромными, но я утешилась.

Так вот, при встрече на вокзале я сказала Листенгартену: «Вот теперь я привезла действительно ненормального человека». И когда в машине мы ехали в больницу, Листенгартен задал Б.П. вопрос: «Вы меня узнали?». Он ответил: «Да, и вы меня везете в больницу. Согласен, мне надо вылечиться. Но с одним условием: пусть и Лидия будет со мной. Иначе меня украдут и переправят за границу, как и мои изобретения». В то время я работала в ГПУ, и он был убежден, что ничего плохого с ним не случится, если я буду около. Помню его отчаянный крик: «И ты меня предала!», когда я остановилась за дверью по знаку Листенгартена, а его повезли дальше.

За время его пребывания в больнице меня перевели из Ташкентского ГПУ под Наманган. Туда же приехал и Б.П. 1931–33 годы были голодными, но я получала неплохой паек, и Б.П. на правах выздоравливающего отдыхал, оправлялся, хозяйничал; особенно любил на костре зажаривать в казане кабанятину (в нашем районе кабаны водились, а узбеки свинину не едят, и нам, русским, доставались солидные куски). Во Фрунзе жила мать Б.П. и приглашала переехать к ней в дом. Мы согласились; да и я уже с трудом справлялась с перегрузкой на работе: без выходных, в любое время суток, должна была быть готова к поездкам по району, обыскам женщин (мы все, помимо канцелярщины, привлекались к оперативной работе), а поскольку я была в отделении одна женщина, то и покоя не имела; только ляжешь спать стук в окно. «Ты уходишь? спрашивает Б.П. А когда придешь? Не знаю. Может быть, через час, может быть через неделю».

Через врачебную комиссию мне удалось уволиться – у меня опять открылся туберкулез легких. Я болела и в Ленинграде, и Б.П. полушутя говорил, что он мой спаситель, потому увез из Ленинграда.

Мать Б.П. была фельдшерицей с огромным стажем, заменявшая врачей, бастовавших в начале революции, даже делала весьма рискованные операции в неотложных случаях. Мое и мужа здоровье требовало наблюдения, лечения, и вот, таким образом, в 1933 году мы переехали во Фрунзе. Здесь мне тут же предложили поступить в ГПУ, но я категорически отказалась, хотя меня заверяли, что тут день нормированный, перегружать не будут и т.д. А поступила в Уполкомзаг, а на вечернюю смену старшей машинисткой в редакцию «Совкиргизия». Шесть часов дневной работы и 4 часа вечером мне не казались утомительными. Но привел в ужас царивший в машинном бюро хаос: бумаги валялись как попало; никто ни за что не отвечал. Любой сотрудник распоряжался нашим временем как желал. После беседы с управделами и заместителем Упокомзага Боровиковым (позднее прокурором) меня назначили старшей машинисткой. Я быстро навела порядок, папка с несделанными работами опустела, кончились насильно предлагаемые задержки, и даже в рабочее время оказались свободными часы. Мы могли брать сдельную работу (кто желал, конечно). А так как я работала быстро, то в столе у меня всегда была такая, и я зарабатывала еще оклад, потому что и в редакции выпадали свободные часы.

К моему удивлению, в феврале мне предложили поехать на курорт в Алупку (а работала я с августа!). А за 11 лет работы в ГПУ я не была даже в Доме отдыха. Когда закончился срок путевки, врачи нашли нужным продлить мое лечение и уже не Уполкомзаг, а редакция выслала дополнительные средства на следующий курс. Таким образом, я окрепла настолько, что решилась родить ребенка свою Светлану.

Но я отвлеклась. Итак, после отъезда и болезни Б.П. из Москвы Белянский поехал в Ленинград, там женился и остался жить совсем. Переписки с ним не прекращали, но от изобретательства он отстранился. Где и кем работал не знаю; во время войны увез жену и дочь из Ленинграда, сам побывал в Германии. Вообще он с детства бродяга: мальчишкой побывал во время Гражданской войны в партизанах; позднее поступил на какой-то корабль, потом ездил поваром на поездах. Случайно попал в Ташкент, где и познакомился с Б.П., увлекся его идеями и жил с нами до катастрофы.

Во время войны и позднее Б.П. увлекался военными изобретениями, но также и очками и аппаратами для слепых и бельмастых. Ездил в Ленинград и Белянский сюда приезжал. Были прекрасные отзывы, неплохие результаты опытов. Академик Орбели дал хороший отзыв, академик Максутов тоже, но когда узнал, что изобретение запатентовано сразу изменил мнение и сообщил во Фрунзе, что ошибся в своем заключении. Так что работа опять сорвалась. И Белянский снова остыл к ней.

Но тут как раз попалась нам книга М. Уилсона. Б.П. всегда любил делиться своими переживаниями, удачами и огорчениями. «Послушай, Лидия, я прочитаю тебе небольшой отрывок из книги». Прослушав, я сказала: «Это же описание твоего Телефота, оказывается, Телефот-то изобрели в Америке». Вот с этого-то и «пошла писать губерния». Написали в Издательство иностранной литературы (копии у вас есть). Взялся за хлопоты и Белянский. А кончилось все признанием приоритета СССР. Безусловно, «пробиваемость» Белянского сыграла решающую роль без его хлопот, настойчивости (выгонят в дверь – влезет в окно), может, и махнул бы Б.П. на все рукой, так как в жизни это был непрактичнейший человек.

На 6 и 7 вопросы Вы найдете ответы в присланных документах.

8. Рукопись «Энциклопедии телефотии» состояла из 500 страниц машинописного текста, имела много чертежей, схем, фотографий. Соавтором Б.П. был техник-чертежник П. Визгалин, хороший специалист и немножко педант, но уже пожилой и очень болезненный человек. Мы с его женой, тоже машинисткой, печатали эту рукопись. Переплет был синий, матерчатый. В какое издательство была направлена рукопись – не помню, надо справиться у Белянского. Слышала, что там был пожар, и рукопись погибла. А один экземпляр отобрали вместе с другими документами. К сожалению, Визгалин вскоре умер, а его жена (особа истерическая, на которую Визгалин постоянно жаловался), не отдала не только имевшихся у нее двух экземпляров «Энциклопедии телефотии», но даже черновиков, по которым можно было бы восстановить работу. Сказала, что все уничтожила, потому что из-за этой «проклятой» работы муж умер раньше времени. Вскоре она уехала куда-то из Ташкента.

9. Роман М. Уилсона Б.П. прочитал в том же году, в каком послал письмо в Издательство иностранной литературы; на их ответе есть дата.

10. Ефим Соломонович Таубеншлаг приехал из Ташкента незадолго до смерти Б.П., пробыл во Фрунзе несколько дней, подробно ознакомился со всеми документами, подолгу беседовал с Б.П., со мной, прочитал мою рукопись повесть о Б.П. Грабовском. К сожалению, после бурного выступления Белянского, грозившего Ефимову даже судом за «оскорбления», наша связь порвалась. Возможно, к 50-летию, которое будет отмечаться в 1978 году, со дня первой передачи, она и возобновится? Его адрес был: Ташкент 34, Навои 10, кв.2.

11. Хотя Б.П. много писал (помимо всяких технических описаний своих предложений), включая крупную вещь «Космический биофактор», однако нигде не печатался, в основном из-за упрямства. Часто проводились читки его произведений в кружках, литобъединениях; а рукопись «Биофактора» получила неплохой отзыв из СП СССР; однако там посоветовали разбить «Биофактор» на отдельные произведения, по тематике. Однако он заявил: «Как написал так пусть и будет». И проиграл: сравнивая напечатанные писателем Казанцевым вещи он буквально не только целые абзацы, а и страницы находил из своей рукописи.

Память у него была поразительная. Он знал массу стихотворений, но полнейшее отсутствие музыкального слуха было настоящим мученьем. Когда ему приходило желание петь, а голос у него был громкий, романсы, и песни, и стихотворения без интервалов следовали друг за другом, и все на один непередаваемый мотив!

12. Кинохроникой были сняты телепередачи и в киножурналах они показывались в 1928 году и позднее. Но, несмотря на тщательные поиски, кадры, видимо, не сохранились.

13. Б.П. был беспартийным, в юности состоял в комсомоле.

14. Связи с университетскими кругами во Фрунзе не поддерживал, за исключением некоторых отдельных лиц, не обращавших внимание на его, часто нарочитые, оригинальничанья, а видевших за ними настоящего Грабовского. Кое-кто, например, не мог простить ему его популярности, особенно среди молодежи, а тем более, когда в прессе появились статьи и заметки об изобретении очков и аппаратов для слабовидящих и слепых. После получения Академией, Министерством здравоохранения, Советом Министров республики и т.д. сотен писем, в которых изобретатель именовался то профессором, то академиком – возмущались его «саморекламой», на что он, посмеиваясь отвечал: «Раз не вы народ признает меня таковым!». Даже как-то прислали под благовидным предлогом двух врачей-психиатров (ведь всем была известна его прошлая болезнь! Пожалуй, именно эта репутация и спасла его от судьбы Б.А. Розинга, потому что Б.П. частенько позволял себе весьма смелые высказывания в адрес «бюрократов»). Но ничего действительно компрометирующего найти не могли. Обвинили, было, в присвоении денег, которые энтузиасты и больные высылали для изготовления очков и аппаратов для слепых. Но все переводы мы тут же отправляли обратно, объясняя, что в кустарных, домашних условиях изготовить приборы невозможно, а единственные экземпляры нужны самому для дальнейшей работы.

15. «Телефот» забросил официально после 1931 года, хотя не переставал дома разрабатывать, улучшать.

16. ВАК предложил, после сдачи первого экзамена, представить любое изобретение для защиты.

17. Фото дома в Ташкенте есть в журналах, а фрунзенского нет.

Вот, кажется, на все Ваши вопросы я подготовила ответы.

А теперь о предложении кому-то приехать к нам в марте, даже с сотрудниками. Пожалуй, не стоит. Дело в том, что зять в гололедицу упал и сломал ногу. Некоторое время лежал в гипсе, теперь стал вставать. Пробыть дома ему придется еще долго. Я предложила ему (за 25 % вознаграждения) разобрать архив; он начал это делать пока сортирует папки по темам, а я уже буду подбирать двойные экземпляры и сразу отсылать вам, одинарные перепечатаю. Но наберется ли такое количество и только по «Телефоту»? И потом не слишком ограничивайте меня сроком, хотя мы заинтересованы поскорее получить денежки.

Много есть книг, которые Б.П. переплетал сам, не согласуясь с содержанием, а подбирая их по размерам. На мои возмущения он говорил, что прекрасно в них ориентируется. Куда деть такие «библии»? Привет от семьи. С уважением, А.А.




ПИСЬМО В. КОПЫЛОВА Л. ГРАБОВСКОЙ, 23 ЯНВАРЯ 1980.

Здравствуйте, Лидия Алексеевна! Кроме праздничных коротких поздравлений как-то не удается выбрать время и написать Вам письмо, хотя бы чуть больше того, что позволяет праздничная открытка. Всегда испытываю неудобные чувства, получая от Вас подробные письма, а сам отделываюсь общими поздравительными фразами. Работаю по-прежнему на старой должности, хотя здоровье сейчас далеко не то, что было раньше, особенно после инфаркта в прошлом году. Отсюда страдает работоспособность и, вероятно, общая обстановка в институте. Стал беречь себя, а необходимость в этом трудно кому-либо объяснить, особенно вышестоящему руководству на всех уровнях.

Чтобы лучше работалось и голова была бы лучше готова к восприятию хозяйственных забот (ректор прежде всего завхоз), стараюсь не отодвигать в сторону свою научную работу, аспирантов и свое краеведческое хобби, касающееся Урала и Сибири. Среди краеведческих увлечений, как старый радиолюбитель с почти 40-летним стажем, немало времени уделяю истории радио и телевидения на Урале и в Сибири, что дает мне полноценный и приятный отдых. Среди имен уральцев, связанных с историей радио (Попов, Вологдин) Борис Павлович занимает мой ум и досуг. И здесь я должен сердечно поблагодарить Вас за внимание и понимание.

К сожалению, свободного времени очень мало, и это мучает меня больше всего: многое из задуманного не сделано. Хотелось бы, прежде всего, взяться за имеющиеся материалы и кое-что написать в «Урал», может быть за счет очередного отпуска. Кстати, Лидия Алексеевна, как Вы отнесетесь к моей просьбе дать мне разрешение на использование в печати материалов архива Бориса Павловича, разумеется, с соответствующими ссылками?

Много имею материалов по техническому краеведению, связанных с историей моей прямой специальности. Недавно написал об этом книгу и сдал ее в издательство «Недра» в Москве. Она выйдет в 1981 году. Если книга и способности ее автора заинтересует Вас, могу подарить ее после выхода из печати. Вот так и живем, переплетая основную работу с научной и научно-журналистской, чтобы обмануть здоровье и поддержать силы и общий тонус. Наверное, это единственный надежный путь, врачи тут бессильны. Большой привет Вашей семье. Как-то Вы просили мое фото, и я послал впопыхах бог знает что. Сейчас нашел лучше, шлю его Вам на память. С глубоким уважением, Ваш В.Е. Копылов. Тюмень.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 10



СТАТЬЯ Г. НИКИТЕНКО. ЛИСТОК ЗА ЛИСТКОМ ЖИЗНЬ (ДАЛЕКОЕ БЛИЗКОЕ). ТАШКЕНТ, «ПРАВДА ВОСТОКА», № 214, 17 СЕНТЯБРЯ 1978 Г.

Статья описывает бытовые условия жизни Б.П. Грабовского, его жилье, кабинет и обстановку изобретательского поиска. Я счел возможным поместить статью с целью сохранить в истории Бишкекский период жизни создателя «Телефота». (Примечание автора.)

Командировка в город Фрунзе была весьма ответственной. Мне предложили найти документы, связанные с жизнью и творчеством изобретателя Бориса Павловича Грабовского. Что я знал о нем? Очень мало. Сын видного поэта-революционера, украинца Павла Арсентьевича Грабовского, двадцать лет проведшего в тюрьмах и ссылке. Создатель аппарата электронно-лучевого способа передачи и приема изображения на расстоянии, испытанного в Ташкенте 26 июля 1928 г., Заслуженный изобретатель Узбекской ССР.

Переступив порог дома изобретателя, окунулся в атмосферу царившей здесь неземной фантазии. Вот уже 12 лет как изобретателя нет, а такое ощущение, что сейчас он распахнет дверь, произнесет: «А что, если внеземная цивилизация все-таки существует?». Меня поразила модель, напоминающая птицу с крыльями перевернутыми брезентовыми чашами. Изображение птеродактиля.

– Если завести резиновый двигатель, то крылья – чаши, меняя угол атаки, круто наклонятся и, возвращаясь назад, загребут воздух, создадут подъемную силу, плюс – поступательное движение. Так миллионы лет назад летал птеродактиль, так летал и этот аппарат, пояснила мне жена изобретателя Лидия Алексеевна Грабовская.

Она подошла к тумбочке, на которой стоял макет плотика с плавником, похожим на рыбий хвост, и килем, подвешенным на цепочках.

– Борис Павлович, прочитав книгу Тура Хейердала «Путешествие на Кон-Тики», обратил внимание на описание плотов перуанских индейцев: «Я нашел немало рисунков и описаний больших индейских плотов из особого дерева. У них был четырехугольный парус (что-то вроде киля) и длинное рулевое весло на корме». Изобретатель отметил два обстоятельства: в книге ничего не сказано, из какого материала сделан киль, и почему сказано: «что-то вроде киля». Значит, Хейердалу не удалось установить назначение килевых досок. Тогда Борис Павлович высказал мысль, что кили на индейских плотах являлись самыми настоящими волновыми движителями, что с их помощью древние индейцы переплывали океан почти в два раза быстрее, чем отважный исследователь со своими коллегами. А в одно из осенних воскресений 1964 года Грабовский, взяв за основу этот принцип движения, испытал в пруду созданную им модель катера, используя для движения энергию волн. Об этом писали «Известия». Заметка заканчивалась так: «Двигателем катера служит особой конструкции массивный маятник, который передает вращающий момент на гребной винт. Новая модель двигалась тем быстрее, чем сильнее волна».

– Откуда у Бориса Павловича появилась тяга к изобретательству? спросил я Лидию Алексеевну.

– Его мать, Анастасия Николаевна Лукьянова-Грабовская, когда в Тобольске умер муж, с полуторагодовалым сыном переехала в Харьков и тут же включилась в революционную работу. Когда сын подрос, она научила его обращаться с огнестрельным оружием, изготовлять самодельные бомбы. К одиннадцати годам он умел делать ракеты для фейерверка. С этого, видно, и началось.

Мне отвели для работы комнату, которую я принял за кабинет Грабовского. В ней книжные шкафы, тумбочка, сундук с книгами, учебники по артиллерии, химии, физике. Сочинения классиков русских, советских, зарубежных. На видном месте реликвия семьи многотомное собрание сочинений Павла Грабовского.

Соседнюю комнату Борис Павлович называл кабинетом-спальней. На стенах несколько его рисунков с космическими пейзажами, доисторическими животными, портрет человека будущего, обложка из журнала «Знание-сила», на которой изображена слепая девушка в очках его системы. У окна – письменный стол. Здесь он работал.

Архив изобретателя обнажал передо мной не только ход творчества, но и его условия. Листок за листком, кадр за кадром жизни необыкновенного человека, отзывы и заключения о его изобретениях. Переписка с учеными и журналистами, с людьми, желающими получить чертежи его моделей. Записи, сделанные на обложках журналов. Вот документы двадцатых годов, когда Грабовский создавал аппарат для электрической телескопии, практически доказывая возможность осуществления электронного телевидения, основоположником которого является ленинградский профессор Б.Л. Розинг. «Телефот» Грабовского имеет огромное значение. Созданные им передатчик и приемник являются прообразами сегодняшнего телевидения.

Вот любопытное письмо Грабовского, датированное 1961 годом. «Ветеранам связи Средней Азии товарищам К.К. Сливицкому, В.П. Ичалову и А.В. Григорьеву: Дорогие и уважаемые друзья Константин Константинович, Виктор Петрович и Алексей Васильевич! Ташкентская передача 24 июля сего года о первых телевизионных установках в Ташкенте в 1928 году напомнила мне наши трудные моменты и дерзания. Хочу вам сказать по-дружески, что мои достижения получение первого движимого изображения электронным путем, которое я продемонстрировал впервые в мире на испытательной станции в Ташкенте, есть также достижение всего коллектива испытательной станции, так как если бы не ваша техническая и творческая помощь, я бы не добился этих успехов. Для меня и для вас совершенно очевидно, что мои труды неразрывно связаны с вашими трудами, за что приношу вам глубокую благодарность. Крепко вас обнимаю и жму руки. Ваш друг Борис Грабовский».

Невозможно в одной статье рассказать о всех интересных моментах жизни изобретателя, отраженных в его рукописях, уже прошедших регистрацию, реставрацию, систематизацию и описание. Они зашифрованы и пронумерованы, приняты на вечное хранение в хранилище личных фондов Центрального государственного архива Узбекской ССР, чтобы в любой момент поведать людям о замечательном человеке, его жизни и творчестве.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 11



А. МОКЕЕВ. ОКРИК ПАМЯТИ. ИСТОРИЯ ГЛАЗАМИ ИНЖЕНЕРА (РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ). САЛЕХАРД, «КРАСНЫЙ СЕВЕР» N0 76, 22.09.2004 Г.



Инженер, доктор технических наук, профессор Виктор Ефимович Копылов убежденный сторонник, страстный патриот технического краеведения. Недавно в Тюмени я приобрел три объемных тома его исследований на эту тему под общим названием «Окрик памяти (История Тюменского края глазами инженера)».

В истории отечественной, да и мировой культуры трудно найти аналог такого фундаментального и одновременно скрупулезного исследования истории науки и техники какого-либо региона. Исследования коснулись как фундаментальных научно-технических открытий, так и открытий обыденных, привычных, бытовых. Автор собрал интересные материалы о создателях самолетов, ракет, мостов, телебашен, изобретателях радиоприемников и телевизоров, замечательных изобретателях и рационализаторах, родившихся или живших на территории Тюменского края. При этом автор умеет об инженерах, техниках, сути научных и технических открытий, изобретений, а подчас и о вещах привычных написать не менее интересно, чем другие пишут о жизни писателей и художников, о приключениях животных...

В первой главе первой книги под названием «Вводная, или Зачем инженеру нужна история» приводятся интересные факты. Скажем, из прочитанного можно узнать о том, что всемирно известный химик Д.И. Менделеев не только родился в Тюменском крае, но и многократно бывал в родных местах, вел дружбу с местными деловыми кругами, состоял в переписке с ними. Убежден, немногие из нас знают, что первым в мире электронную систему телевидения создал задолго до зарубежных аналогичных разработок в конце 1920-х годов прошлого века уроженец Тобольска Б.П. Грабовский. Вместе с тем, автор отмечает, что в краеведческом отношении наш край (даже его обжитой юг, не говоря уже о дальних северных приуральских и приенисейских районах) мало изучен. В доказательство авторской позиции можно привести наглядный пример. Вряд ли найдется человек, который бы безошибочно мог ответить на вопрос о том, сколько известных людей из мира науки и техники занимались изучением вечной мерзлоты? Так вот, только список, составленный В.Е. Копыловым, не считающим себя специалистом в этой области, превышает полторы тысячи фамилий! И это списки исследователей вечной мерзлоты одной Тюменской области, то есть, преимущественно, территории нашего автономного округа.

Из второй главы первой книги читатель с удивлением узнает, что шустрый, ушлый и дошлый Алексашка Меньшиков, всесильный и безграмотный правитель, после смерти Петра Великого отправленный в приполярный Березов в ссылку, успел-таки на три года раньше самого царя-покровителя стать членом научного Лондонского королевского общества, переписывался с великим английским физиком И. Ньютоном.

Лишь спустя полтора столетия после смерти березовского ссыльного князя достойным членом Лондонского королевского общества стал наш земляк великий химик Л. И. Менделеев. В недавнюю годовщину его рождения на родине ученого в селе Аремзяны открылся мемориальный комплекс по инициативе и под личным патронажем ямальского губернатора Ю.В. Неелова. Последнее событие не попало в книгу, так как оно свершилось минувшим августом, а книга вышла гораздо раньше.

По указателю страниц первого тома, где упоминается Обдорск, можно узнать много не просто интересных, но и неизвестных фактов. Например, сообщается о пребывании в Обдорске в 1876 году известного немецкого писателя-натуралиста А. Брема, рассказывается о проведении в 1893 году геологических изысканий горным инженером Н.К. Высоцким реки Обь на участке Самарово-Обдорск. Повествуется о заезде сюда известного сибирского исследователя И.Я. Словцова, об издании почтовых открыток в Обдорске, о посещении пароходами и баржами купчихи первой гильдии Ф.В. Корниловой многих городов и весей Сибири, включая Обдорск. Не забыта и церковь в селении Обдорск.

Замечу, что если о большинстве событий и фактов об Обдорске мне лично было известно и до книг В. Копылова по другим различным источникам, то упомянутый факт издания почтовых открыток в дореволюционном Обдорске местным краеведам не известен вовсе. Поэтому обращаюсь ко всем знатокам истории края с просьбой рассказать об этом интересном эпизоде на страницах газеты «Красный Север». Вероятно, чтобы подробнее узнать об этом факте, придется написать письмо автору книги или совершить специальную экскурсионную поездку в Тюмень, в музей Истории науки и техники Зауралья.

Немало нового и поучительного не только по истории развития различных отраслей науки и техники Сибири, Урала, но и непосредственно Обдорска (Салехарда) найдет ямальский читатель и во втором томе «Окрика памяти». Здесь приведены сведения о строительстве первых радиостанций (1911–1920 годы) в Марре-Сале и в Обдорске, и об их функционировании на Ямале. Хочется обратить особое внимание на один примечательный факт, упомянутый во втором томе «Окрика памяти». В 1918 году через Обдорск в Архангельск, а оттуда в зарубежные страны, вознамерился отплыть на пароходе будущий всемирно известный ученый, изобретатель телевидения Владимир Козьмич Зворыкин (1889–1982). От себя добавим к сказанному немаловажное обстоятельство: в Обдорске В.К. Зворыкин опоздал к завершению летней навигации. Судно, на котором он пытался эмигрировать, застряло во льдах Обской губы и поспешило ретироваться в Обдорск. Так что всемирно известный изобретатель телевидения, выходец из славного города Мурома, провел в Обдорске всю долгую зиму 1918–1919 года, и лишь летом сумел, благополучно миновав молох Гражданской войны, перебраться через Англию в США.

О необходимости дальнейшего продолжения поисков в области научно-технического краеведения убеждает обращение к главе пятнадцатой второго тома исследования Копылова «Сибирские исследователи космоса». При всем том, что в главе этой приведено немало неизвестных или малоизвестных фактов о тюменских «космонавтах» и творцах космической техники, многие имена космических исследователей нашего края автор книги даже не назвал.

А зря. Вот, скажем, выпускник 1953 года (первая салехардская школа) Сергей Николаевич Филиппов, набрал двадцать восемь баллов из тридцати (!) на вступительных экзаменах в Высшее техническое училище имени Баумана в Москве. Блестяще его окончил в 1959 году и вот уже сорок пять лет беспрерывно работает, пройдя ступени от рядового инженера до ведущего специалиста, в области тугоплавкой оболочки космических стратегических ракет. Известны его труды по опреснению соленой и морской воды. В последние годы Филиппов ведущий в России ученый, сумевший разработать пути обезвреживания радиоактивных веществ. Доктор технических наук, лауреат Государственной премии, награжденный редчайшей медалью Н.А. Доллежаля за создание атомной техники, Государственный инспектор России по радиоактивным установкам, заслужил право быть представленным в книге В. Копылова.

Специальных книг и монографий заслуживают научные открытия в области создания космической техники, а также использования ракетных установок, другого выпускника (1946 год) средней школы № 1 города Салехарда Кабурова Ислама Садыковича, доктора технических наук, многие годы работавшего в летно-исследовательском институте города Жуковского. В процессе создания первого космического челнока «Буран» Кабуров занимался проблемами аэродинамического нагрева при прохождении аппарата сквозь плотные слои атмосферы.

Выпускник этой же школы (1954 год) Виктор Сергеевич Белых также участвовал в создании и испытании «Бурана». Его диссертация на соискание ученой степени кандидата технических наук была посвящена разработке универсального способа и устройства дискретно-непрерывного весового дозирования компонентов ракетного топлива для технологических систем заправки двигательных установок космических аппаратов. Он принимал активное участие в подготовке и осуществлении программы космических исследований в СССР.

Любопытно, что выпускница 1951 года доктор химических наук, профессор Людмила Алексеевна Погорелова и выпускник 1950 года все той же средней школы № 1 города Салехарда Сергей Константинович Чертков объединили совместные усилия. Цель объединения состояла в том, чтобы найти способы излечения (на ранних стадиях) лучевой болезни, возникающей, прежде всего, у тех, кто занят производством и эксплуатацией космической реактивной техники.

До недавнего времени ученые, занимавшиеся космическими исследованиями, находились под секретом, информация о них редко просачивалась в открытые средства массовой информации. Теперь о них говорить можно. Коль скоро зашла речь о ракетных космических установках, уместно упомянуть еще об одном выдающемся ученом-земляке, преуспевшем в научной деятельности на этом поприще. Речь идет об одном из создателей двигателей для атомных подводных лодок, выпускнике Сургутской средней школы (1947 года выпуска) Казимире Александровиче Ландграфе, о котором также ничего, к сожалению, не написано В. Копыловым.

После окончания Ленинградского кораблестроительного института он был направлен в конструкторское бюро (ныне Санкт-Петербургское морское бюро машиностроения), где работает в должности главного конструктора ядерных энергетических установок подводных лодок. Он участвовал в создании первой отечественной атомной подводной лодки «Ленинский комсомол» и в разработке многих других подобных проектов. За создание системы автоматического управления ядерной энергетической установкой К.А. Ландграф удостоен Государственной премии СССР.

Размышляя о техническом и физико-техническом краеведении (в связи с книгами В.Е. Копылова), хочется обратить особое внимание учителей физики и технологии на изучение деятельности изобретателей и рационализаторов родного края. Имеющиеся возможности школ в этом отношении используются не всегда в полную меру. Так, в музее средней школы № 1 г. Салехарда, кроме упомянутых в тексте материалов о деятельности докторов наук С.Н. Филиппова, И.С. Кабурова, кандидата технических наук, изобретателя В.С. Белых, немало других научных материалов бывших выпускников школы. Например, монография, ставшая основой диссертации на соискание доктора технических наук губернатора ЯНАО Ю.В. Неелова, его учебники и учебные пособия по эксплуатации специальной техники для нефтегазовых институтов. При желании можно бы организовать в школе факультатив, спецкурс или семинар по изучению научно-технической, изобретательской и рационализаторской деятельности выпускников школы. Материалов в музее для этого, повторяю, предостаточно.

В последние годы стали постоянными и в определенной мере даже модными научно-практические конференции учащихся и студентов. Как правило, на таких конференциях превалируют доклады и сообщения по гуманитарным наукам. Три тома исследования В.Е. Копылова о техническом и научно-техническом краеведении Тюменского края могут подсказать руководителям научных работ учащихся и студентов, да и самим учащимся и студентам новые, пока не занятые, ниши в научно-исследовательской работе. Пусть наряду с привычными исследованиями о творчестве писателей и художников, лингвистов и биологов, географов, историков в тематике школьных городских и окружных научных конференций будут исследования об инженерах, строителях мостов и зданий, об ученых в области технических наук.

Не меньший интерес должны представлять сведения о том, когда и кто в том или ином населенном пункте на Ямале построил первую теплицу, начал выращивать необычные цветы, ягоды, фрукты, овощи, построил своими руками оригинальный трактор, автомобиль, катер, усовершенствовал или создал новые орудия лова рыбы, охоты, туристического снаряжения и т.п. Вот на такие необходимые поиски и находки ориентирует читателей книга В.Е. Копылова «Окрик памяти» (История Тюменского края глазами инженера)».



    Анатолий Макеев,
    зав. кафедрой научно-исследовательской работы гимназии г. Салехарда, кандидат педагогических наук.






ПРИЛОЖЕНИЕ № 12



ПАМЯТИ КРАЕВЕДА Б.О. СУХОВА (1930–1990) ИЗ ГОЛЫШМАНОВО



Летом 1989 года я работал в читальном зале областной библиотеки и просматривал районные газеты с целью выявления сведений для моего реестра о научных работниках, родившихся или работавших в южных районах Тюменской области. Дело дошло до газеты «Ленинец» из Голышманово. Меня поразило обилие публикаций о людях Голышмановского района за подписью внештатного корреспондента Б.О. Сухова. Заинтересовавшись им и с надеждой поближе познакомиться, а также узнать при случае от местного знатока замечательных людей района что-нибудь новое, я пригласил его на одно из заседаний клуба «Тюменская старина». Осенью 1989 года он приехал в Тюмень и сделал в областной библиотеке на заседании клуба интересное сообщение. К сожалению, времени для обстоятельного разговора выделить не удалось. Борис Оттович спешил на поезд домой, и, кроме того, выглядел очень усталым, даже болезненным. Вскоре, через несколько месяцев, до нас дошла печальная весть о его кончине.

В память о замечательном краеведе и организаторе музея в Голышманово я позволил себе поместить здесь некоторые материалы о Б.О. Сухове. При составлении справки использовались сведения, предоставленные работниками Голышмановского музея. Их компоновку из моей папки о Б. Сухове провела с.н.с. Т.М. Исламова.

Борис Оттович Сухов родился 4 декабря 1930 г. в селе Мехонское Курганской области. В 1946–1947 годах обучался в Ишимской одногодичной сельскохозяйственной школе и получил специальность садовода-овощевода. В 1949 году окончил ремесленное училище № 1 в г. Тюмени и ему присвоили квалификацию судосборщика 5 разряда. Работал на Тюменском судостроительном заводе. По семейным обстоятельствам переехал в Голышмановский район. В 1968 году получил удостоверение об окончании годичной школы рабселькоров при редакции газеты «Ленинец» Голышмановского района. Тогда же прошел обучение на семинаре Тюменского областного совета по туризму и получил квалификацию общественного организатора туризма. В 1969 году окончил полный курс Голышмановской средней школы рабочей молодежи.

В 1957–1984 годах, в течение 27 лет, работал в Голышмановской средней школе № 1 учителем основ сельского хозяйства и заведующим учебно-опытным пришкольным участком. Из школы Сухов Б.О. ушел на заслуженный отдых. Работа в школе сблизила Сухова с краеведами-любителями, и он оказался среди тех, кто поддержал идею создания музея в школе и стал одним из его основателей.

Энтузиаст и беспокойной души человек, Сухов с 1962 года вел большую работу по сбору экспонатов для музея, поиску исторически важных документов. Открытие музея для посетителей состоялось в 1963 году. Находясь в гуще музейных дел, Борис Оттович вначале был заведующим отделом, а затем, с 1972 года директором музея.

Поисковая работа, которую он вел совместно с краеведами, была необычайно объемна и многогранна. За четверть века удалось собрать около 7 тысяч музейных экспонатов. Суховым лично выявлено более 100 памятников, обелисков, мемориалов, мемориальных досок и исторических мест. По найденным материалам им написано около 70 докладов на самые разные темы, а также 350 статей в районную газету «Ленинец», в которой он работал внештатным корреспондентом. С его помощью открыты новые имена на обелисках земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны, восстановлены в памяти многие страницы истории района. Всесторонне исследована тема «Великая Отечественная война в судьбах голышмановцев». При участии Бориса Оттовича создана книга «Строки, написанные войной», для которой им собрано более 200 фотографий, автобиографий и писем с фронта земляков-голышмановцев. Результатом изучения пребывания в районе детей из блокадного Ленинграда стала брошюра Б.О. Сухова «Ленинградцы, дети мои». Музей отмечен наградами и на многие годы стал настоящей школой патриотического воспитания. Приказом Министерства культуры РСФСР от 23 декабря 1980 года краеведческому музею поселка Голышманово за большую работу по сохранению, пропаганде памятников истории и культуры и за вклад в воспитание молодого поколения присвоено почетное звание «Народный музей».

Кроме работы в музее Б.О. Сухов имел множество других общественных поручений. Он организовал «Малую Тимирязевку», заведовал юношескими секциями охраны природы и охраны памятников, с 1963 по 1970 год избирался депутатом поселкого Совета. Почти треть века проработал внештатным корреспондентом районной газеты «Ленинец» и получил звание «Почетный селькор». Плодотворный труд Б.О. Сухова отмечен многочисленными грамотами районными, областными, республиканскими как свидетельствами добросовестного отношения к делу, которое стало смыслом всей жизни Бориса Оттовича.

Б.О. Сухов скончался 12 января 1990 года.



_Некоторые_публикации_Сухова_Б.О._об_ученых_выходцах_из_Голышмановского_района._

1. Человек, ученый, патриот / Б.О. Сухов // Ленинец. 1981. 10 янв.

О Чернявской Марии Андреевне, ученом, кандидате биологических наук, выпускнице Голышмановской средней школы.

2. Родом из Шулындино / Б.О. Сухов // Ленинец. 1981. 31 янв.

Об Усове Анатолии Федоровиче, кандидате физико-математических наук, выпускнике Голышмановской средней школы № 1, уроженце д. Шулындино.

3. Вас помнят, комсорг/ Б.О. Сухов // Ленинец. 1981. 28 марта.

О Пономаревой (в девичестве Кутырева) Антонине Георгиевне, докторе медицинских наук, профессоре и ее муже Пономареве Михаиле Григорьевиче, кандидате технических наук, выпускниках Голышмановской средней школы № 1.

4. Ее цель служить народу / Б.О. Сухов // Ленинец. 1981. 4 апр.

О Кожевниковой И.А. (в девичестве Калинина), кандидате химических наук, доценте, выпускнице Голышмановской средней школы.

5. Он стал ученым / Б.О. Сухов // Ленинец. 1982. 2 окт.

О Деревянкине Валерии Александровиче, докторе технических наук, профессоре, зав. кафедрой металлургии тугоплавких и благородных металлов УПИ, выпускнике Голышмановской средней школы.

6. Доктор химических наук/ Б.О. Сухов // Ленинец. 1982. 4 нояб.

О Киргинцеве Алексее Николаевиче, докторе химических наук, профессоре, выпускнике Голышмановской средней школы № 1.

7. Кандидат технических наук / Б.О. Сухов // Ленинец. 1983. 29 апр.

Об Афонине Вячеславе Леонидовиче, кандидате технических наук, выпускнике Голышмановской средней школы и Высшего технического училища им. Баумана.

8. С наукой – вся жизнь / Б.О. Сухов // Ленинец. 1983. 1 окт.

О Титакове Анатолии Ивановиче, кандидате технических наук, доценте, выпускнике Голышмановской средней школы № 1.

9. Наука в борьбе за мир / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 31 марта.

Об Усове Анатолии Федоровиче, кандидате физико-математических наук, ученике Голышмановской средней школы № 1.

10. Звание обязывает / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 4 мая.

О Костенко Юрии Григорьевиче, кандидате наук, выпускнике Голышмановской средней школы № 1.

11. Мы пишем ученому / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 2 июня.

О Нелаеве Игоре Петровиче, кандидате химических наук, выпускнике и учителе Голышмановской средней школы № 1.

12. В науку через труд / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 9 июня.

О Столбове Юрии Викторовиче, кандидате технических наук, выпускнике Голышмановской средней школы № 1.

13. Два брата / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 12 июня.

О братьях Подоляках: Федоре Степановиче кандидате технических наук,

Анатолии Степановиче кандидате сельскохозяйственных наук. Оба уроженцы Голышмановского района.

14. Трудолюбивым путь в науку / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 23 июня.

О Ведерникове Владимире Александровиче, кандидате технических наук, учился в Голышмановской средней школе № 1.

15. Выпускник школы №2 / Б.О. Сухов // Ленинец. 1984. 23 авг.

О Межецком Геннадии Дмитриевиче, кандидате технических наук, доценте, выпускнике Голышмановской восьмилетней школы № 2.

16. Ни минуты без пользы / Б.О. Сухов // Ленинец. 1985. 24 янв.

О Липотникове Льве Николаевиче, кандидате экономических наук, выпускнике Голышмановской средней школы N° 1.

17. Участница двух войн / Б.О. Сухов // Ленинец. 1985. 20 июля.

О Серковой Евгении Евстафьевне, докторе медицинских наук, родилась в Голышмановском районе.

Кроме этих газетных заметок, повествующих об ученых из Голышмановского района, список публикаций Б.О. Сухова включает 20 биографических описаний судеб известных земляков Голышмановского района: директоров колхозов, рабочих железнодорожных служб, участников войн и мн. др.



notes