БОРИС КОМАРОВ
ВЕЧЕРНЕЕ ТАКСИ
Учителю и другу Евгению Григорьевичу Шерману-Ананьеву посвящаю.
Автор
(из записок таксиста)
ВЕСНА
На стоянке такси несколько машин. Чуть поодаль частники. Водители в машинах. Март, не разгуляешься, да и о чем говорить, все известно наперед.
Из пассажиров никого, лишь в стороне мальчонка лет двенадцати. Джинсовая куртка навырост, спортивные брюки и вязаная шапочка петушок над веснушчатой физиономией не задерживают водительский взгляд. Несолидный клиент.
Завидев меня, он бросается навстречу.
— Дяденька, отвезите до училища, на соревнования опаздываю!
— Дорого на такси, мальчик.
— Ну и что, дорого, у меня деньги есть, вот!
Он показывает зажатые в кулаке трехрублевые бумажки.
— Ты смотри, какой богатый! Как зовут-то?
— Коля!
— Не Коля, а Николай, раз такой самостоятельный, А чего к ним не подходишь? — киваю в сторону машин.
— Они не едут. Иди, говорят, на автобус, а на автобусе я опоздаю.
Николай глядит на удаляющуюся стоянку.
— У меня папаня тоже на машине, но так никогда не сидит. Папаня все что-то делает, делает, а эти…
Он махнул рукой и отвернулся к окну.
— Часто на такси ездишь?
— Деньги есть, так почему не ездить, можно ездить. У меня полная копилка денег!
— А кто в копилку кладет?
— Сам. Я же работаю!
— Работаешь? — с сомнением гляжу на его щупленькую фигурку.
— А сколько тебе лет?
— Тринадцать уже. Вы не смотрите, что я маленький, папаня тоже небольшой. Он говорит, морда на деньги не влияет. Я не совсем, чтобы работаю, подрабатываю, а так учусь, в восьмом классе.
— Силен парень! И где подрабатываешь?
— В трех местах. В этом, как его… в бракоделочном что-ли цехе на комбинате, и у мамани, на складе, грузчиком. У нее целый склад лекарств. А из школы прихожу со второй смены так бегу в контору к папане, полы мыть. Там у них линолеум. Воды притащишь, лентяйкой раз-два и все. Быстро получается.
— Что платят?
— У папани восемьдесят, у мамани рублей тридцать, а на комбинате меньше, рублей двадцать, там работы для меня мало. Но если в выходные работаю, то больше выходит, в двойном. Сейчас уже целая тыща в копилке, и еще двадцать пять рублей есть. Я как работать начал? Пришел к Петьке, друган мой, у них видик отец купил. Фильмы классные, драки там и все такое. Папане говорю, а он, ты, Колька, угорел малость, такие деньги. Он не совсем жадный, да видик больше семи тыщь стоит. Наши-то дешевле, только ломаются часто. Я, говорит, в твое время уже отцу помогал, так что давай вместе. Папаня сам-то на уазике директора возит, а раньше на кавзике работал, и на рафике тоже. Директор не хотел меня брать, маленький говорит, попадет за тебя. Папаня еле уговорил. Потом директор, через полгода что-ли, мне от конторы ключи дал, совсем. На, говорит, пусть эти у тебя всегда будут, чтобы сторожа не искать. Вот они у меня с собой!
Он потряс ключами, нанизанными на большое медное кольцо.
— A y мамани на склад без разговоров взяли, и на комбинат без разговоров. Соседка там каким-то начальником работает. Мамане говорит, пусть приходит, у меня еще два парня работают, постарше немного, веселей будет.
Еще брат денег малость дает в копилку. Он еще в училище учится, ну куда едем, на втором курсе. Работает тоже у папани сварщиком, в самой первой бригаде.
— А тебе тяжело работать, не устаешь?
— Иногда малость устаю, а так привык уже.
— Молодец. Учишься как?
— Нормально. Тройки редко, все четверки, пятерки бывают, а двоек нет — папаня и отлупасить может. Да я все успеваю, рядом живу, в третьем микрорайоне. С работы вечером прибегу, часов в восемь, в ванну и за уроки. Девять классов закончу по новой программе, в училище тоже пойду на сварщика или автослесаря. А потом на север, а может здесь останусь.
Солнце стремительно бежит навстречу машине, отражается от черного влажного асфальта, заглядывает в салон. Разлетается под колесами, сверкая мелкими искрами, первая лужица. Оранжевая снегоуборочная машина, неспешно жуя гребни грязно-белого снега; движется вдоль обочины. Следом пятится самосвал, подставляя кузов под бесконечный снежный поток. Тарахтит грейдер.
— Вот училище-то в этом доме! Чуть не проехали, я думал, уже забыли. Вы деньги возьмите, мне бежать надо!
— Погоди, мальчик, — я отстраняю его руку с деньгами, — они тебе пригодятся самому, быстрее видик купишь. Лучше, если не совсем опаздываешь, с тобой еще поговорю. Я такого парня ни разу не видел, всяких видел, а такого нет. Считай, что расплатился.
Он глядит на часы.
— Немного посижу тогда. У вас тоже работа тяжелая. Я раньше шофером хотел, да папаня говорит, на автослесаря выучись сначала, потом не будешь на дороге с машиной загорать, как фофан. Слесаря все в машинах знают, больше шоферов. А сегодня я за школу в баскетбол играю, в защите, там и маленькому можно.
— Правильно, и невысокие чемпионами бывают, я знаю. А вот как, Коля, соседи, ребята о тебе говорят?
— Соседи хвалят, а парни смеются, вот, говорят, работяга идет. Им лишь поспать, да побегать.
— Но ведь и ты хочешь и побегать, и поспать.
— Я на работе бегаю, а по утрам меня брат будит, если не встаю. Вставай, говорит, Колька, а я сплю, сплю, тогда он водой из ковшика к-а-а-к обольет, ну, если опять не встаю — за шкирку поднимает.
— А если и за шкирку не встаешь?
— Тогда схватит хлопушку и даст, как следует, но это редко. Его самого-то маманя будит.
— Тебе друзья завидуют?
— Некоторые завидуют, говорят, много денег получает, а самим побегать хочется. Зато я взял и на такси поехал. Они тоже смогут поехать, если соврут матери, что мороженое по три рубля или еще чего. А мне зачем врать? Я сам все покупаю, если одежду какую, мамане денег даю, скажу, что надо, и она купит. Вот эту куртку мне сеструха сшила. Нормальная куртка, правда? Маманя говорит, Танька с первого класса шить начала. А в три года уже за хлебом в магазин сама ходила. Дождь — не дождь, все равно идет. Бывало, упадет, булка же тяжелая, а маманя грязь с хлеба смоет и высушит его. Сейчас Танька замуж собирается. Папаня ей сразу сказал, чтобы жених был не под два метра, не дело папане рядом с ним, двухметровым, стоять.
— А родители тебе покупают что на их деньги?
— Н-е-е-т, так-то они мне только кассету купили к магу. Я его раньше купил, кассетник. Брат себе тоже купил, но бабинник. Еще помню купили мне ботинки, да брюки что-ли…
— Ну, а если бы отец сказал, буду тебе деньги давать на кино, на мороженое, покупать все, ты бы бросил работать?
— Наверно нет… Нет, не бросил! Тут интерес появляется, что сам работаешь, гордишься.
— Гордишься, значит?
— Ну, малость, конечно. Я бы мамане денег давал, да она говорит, видик скорей покупай, смотреть будем.
— Ладно, я тебя задерживать не буду. Дай руку! Если меня увидишь, подходи сразу, бесплатно отвезу.
— Совсем бесплатно я не поеду, работаю, что меня так возить!
— Ну, тогда я тебя без очереди отвезу, договорились?
Он выскакивает из машины, старательно прикрывает дверку и бежит к выплеснувшейся из училища разноголосой толпе подростков.
Зарываясь колесами в ноздреватый снег, выбираюсь на асфальт. Что за день сегодня, теплый такой, солнечный. Весенний день! Хотя пора, март идет.
БОРИС КОМАРОВ
ВЕЧЕРНЕЕ ТАКСИ
Учителю и другу Евгению Григорьевичу Шерману-Ананьеву посвящаю.
Автор
(из записок таксиста)
ВЕСНА
На стоянке такси несколько машин. Чуть поодаль частники. Водители в машинах. Март, не разгуляешься, да и о чем говорить, все известно наперед.
Из пассажиров никого, лишь в стороне мальчонка лет двенадцати. Джинсовая куртка навырост, спортивные брюки и вязаная шапочка петушок над веснушчатой физиономией не задерживают водительский взгляд. Несолидный клиент.
Завидев меня, он бросается навстречу.
— Дяденька, отвезите до училища, на соревнования опаздываю!
— Дорого на такси, мальчик.
— Ну и что, дорого, у меня деньги есть, вот!
Он показывает зажатые в кулаке трехрублевые бумажки.
— Ты смотри, какой богатый! Как зовут-то?
— Коля!
— Не Коля, а Николай, раз такой самостоятельный, А чего к ним не подходишь? — киваю в сторону машин.
— Они не едут. Иди, говорят, на автобус, а на автобусе я опоздаю.
Николай глядит на удаляющуюся стоянку.
— У меня папаня тоже на машине, но так никогда не сидит. Папаня все что-то делает, делает, а эти…
Он махнул рукой и отвернулся к окну.
— Часто на такси ездишь?
— Деньги есть, так почему не ездить, можно ездить. У меня полная копилка денег!
— А кто в копилку кладет?
— Сам. Я же работаю!
— Работаешь? — с сомнением гляжу на его щупленькую фигурку.
— А сколько тебе лет?
— Тринадцать уже. Вы не смотрите, что я маленький, папаня тоже небольшой. Он говорит, морда на деньги не влияет. Я не совсем, чтобы работаю, подрабатываю, а так учусь, в восьмом классе.
— Силен парень! И где подрабатываешь?
— В трех местах. В этом, как его… в бракоделочном что-ли цехе на комбинате, и у мамани, на складе, грузчиком. У нее целый склад лекарств. А из школы прихожу со второй смены так бегу в контору к папане, полы мыть. Там у них линолеум. Воды притащишь, лентяйкой раз-два и все. Быстро получается.
— Что платят?
— У папани восемьдесят, у мамани рублей тридцать, а на комбинате меньше, рублей двадцать, там работы для меня мало. Но если в выходные работаю, то больше выходит, в двойном. Сейчас уже целая тыща в копилке, и еще двадцать пять рублей есть. Я как работать начал? Пришел к Петьке, друган мой, у них видик отец купил. Фильмы классные, драки там и все такое. Папане говорю, а он, ты, Колька, угорел малость, такие деньги. Он не совсем жадный, да видик больше семи тыщь стоит. Наши-то дешевле, только ломаются часто. Я, говорит, в твое время уже отцу помогал, так что давай вместе. Папаня сам-то на уазике директора возит, а раньше на кавзике работал, и на рафике тоже. Директор не хотел меня брать, маленький говорит, попадет за тебя. Папаня еле уговорил. Потом директор, через полгода что-ли, мне от конторы ключи дал, совсем. На, говорит, пусть эти у тебя всегда будут, чтобы сторожа не искать. Вот они у меня с собой!
Он потряс ключами, нанизанными на большое медное кольцо.
— A y мамани на склад без разговоров взяли, и на комбинат без разговоров. Соседка там каким-то начальником работает. Мамане говорит, пусть приходит, у меня еще два парня работают, постарше немного, веселей будет.
Еще брат денег малость дает в копилку. Он еще в училище учится, ну куда едем, на втором курсе. Работает тоже у папани сварщиком, в самой первой бригаде.
— А тебе тяжело работать, не устаешь?
— Иногда малость устаю, а так привык уже.
— Молодец. Учишься как?
— Нормально. Тройки редко, все четверки, пятерки бывают, а двоек нет — папаня и отлупасить может. Да я все успеваю, рядом живу, в третьем микрорайоне. С работы вечером прибегу, часов в восемь, в ванну и за уроки. Девять классов закончу по новой программе, в училище тоже пойду на сварщика или автослесаря. А потом на север, а может здесь останусь.
Солнце стремительно бежит навстречу машине, отражается от черного влажного асфальта, заглядывает в салон. Разлетается под колесами, сверкая мелкими искрами, первая лужица. Оранжевая снегоуборочная машина, неспешно жуя гребни грязно-белого снега; движется вдоль обочины. Следом пятится самосвал, подставляя кузов под бесконечный снежный поток. Тарахтит грейдер.
— Вот училище-то в этом доме! Чуть не проехали, я думал, уже забыли. Вы деньги возьмите, мне бежать надо!
— Погоди, мальчик, — я отстраняю его руку с деньгами, — они тебе пригодятся самому, быстрее видик купишь. Лучше, если не совсем опаздываешь, с тобой еще поговорю. Я такого парня ни разу не видел, всяких видел, а такого нет. Считай, что расплатился.
Он глядит на часы.
— Немного посижу тогда. У вас тоже работа тяжелая. Я раньше шофером хотел, да папаня говорит, на автослесаря выучись сначала, потом не будешь на дороге с машиной загорать, как фофан. Слесаря все в машинах знают, больше шоферов. А сегодня я за школу в баскетбол играю, в защите, там и маленькому можно.
— Правильно, и невысокие чемпионами бывают, я знаю. А вот как, Коля, соседи, ребята о тебе говорят?
— Соседи хвалят, а парни смеются, вот, говорят, работяга идет. Им лишь поспать, да побегать.
— Но ведь и ты хочешь и побегать, и поспать.
— Я на работе бегаю, а по утрам меня брат будит, если не встаю. Вставай, говорит, Колька, а я сплю, сплю, тогда он водой из ковшика к-а-а-к обольет, ну, если опять не встаю — за шкирку поднимает.
— А если и за шкирку не встаешь?
— Тогда схватит хлопушку и даст, как следует, но это редко. Его самого-то маманя будит.
— Тебе друзья завидуют?
— Некоторые завидуют, говорят, много денег получает, а самим побегать хочется. Зато я взял и на такси поехал. Они тоже смогут поехать, если соврут матери, что мороженое по три рубля или еще чего. А мне зачем врать? Я сам все покупаю, если одежду какую, мамане денег даю, скажу, что надо, и она купит. Вот эту куртку мне сеструха сшила. Нормальная куртка, правда? Маманя говорит, Танька с первого класса шить начала. А в три года уже за хлебом в магазин сама ходила. Дождь — не дождь, все равно идет. Бывало, упадет, булка же тяжелая, а маманя грязь с хлеба смоет и высушит его. Сейчас Танька замуж собирается. Папаня ей сразу сказал, чтобы жених был не под два метра, не дело папане рядом с ним, двухметровым, стоять.
— А родители тебе покупают что на их деньги?
— Н-е-е-т, так-то они мне только кассету купили к магу. Я его раньше купил, кассетник. Брат себе тоже купил, но бабинник. Еще помню купили мне ботинки, да брюки что-ли…
— Ну, а если бы отец сказал, буду тебе деньги давать на кино, на мороженое, покупать все, ты бы бросил работать?
— Наверно нет… Нет, не бросил! Тут интерес появляется, что сам работаешь, гордишься.
— Гордишься, значит?
— Ну, малость, конечно. Я бы мамане денег давал, да она говорит, видик скорей покупай, смотреть будем.
— Ладно, я тебя задерживать не буду. Дай руку! Если меня увидишь, подходи сразу, бесплатно отвезу.
— Совсем бесплатно я не поеду, работаю, что меня так возить!
— Ну, тогда я тебя без очереди отвезу, договорились?
Он выскакивает из машины, старательно прикрывает дверку и бежит к выплеснувшейся из училища разноголосой толпе подростков.
Зарываясь колесами в ноздреватый снег, выбираюсь на асфальт. Что за день сегодня, теплый такой, солнечный. Весенний день! Хотя пора, март идет.