Дмитрий Сергеев
АПРЕЛИ СЕВЕРА
Безмолвие
Тронулись нарты,
олени
бегут легко.
Мир состоит
из снега
и облаков.
Меж облаками робко
звезда
блестит.
Нарты скользят,
и слышно,
как снег хрустит.
Гонки на оленях
В разгаре гонки на оленях.
Вокруг стоит толпа зевак.
В смятении, а не из лени
Олень не тронется никак.
Мечась, то двинет нарты вправо,
То влево бросится он вдруг,
То, потеряв рассудок здравый,
Стремится выскочить за круг.
Уходит время дорогое,
Соперник вырвался вперед.
— Вот не везет. Ну что ж такое?! —
Шумит взволнованный народ.
Устал и взмок погонщик Яков,
В попытках тщетных горячась,
Потом, в сердцах сказав: «Однако…»,
Вскочил на нарты, изловчась.
Рванул поводья, крикнул ханты,
Олень сорвался и понес…
Да-а, средь оленей есть таланты,
А с них всегда особый спрос!
Народ умолк. Бывало всяко:
Гляди, достанет невзначай.
Оленя быстро гонит Яков:
Подвел на старте — выручай!
И вот уже соперник близко,
Спина мелькает впереди,
И Яков, пригибаясь низко,
Кричит оленю: «Обходи!».
Ах, молодец! Ну вот и финиш.
Зеваки радостно шумят.
Они кругом, куда ни кинешь
С успешных нарт победный взгляд.
Поставь же высшую отметку,
Судья суровый, поскорей!
Удачным финиш был, как меткий
Бросок тынзяна на хорей.
Предутреннее
Еще угрюмый зыбкий горизонт,
Чуть просветленьем тронутый с востока,
Не истекает охры ярким соком,
Как в Альтамире раненый бизон.
Еще не спели звонко петухи,
И тишина не вздрогнула пугливо.
Искрится небо цвета спелой сливы,
И так свободно пишутся стихи!
Лесное скерцо
Здравствуй, лес. Я в гости снова.
Хоть березы стали выше,
Не достать им кроны сосен,
Шелест падающих шишек
Слышен справа, слышен слева —
То русалка или нимфа —
Словом, сказочная дева,
Возродясь из древних мифов,
Все шалит, играя с пришлым,
Манит клюквенным рубином,
Хмель ее объятий пышных
Не чета крепленым винам.
Манит к травам изумрудным,
Норовит прилечь заставить,
Коль душой не будешь скудным,
Может все тебе оставить.
Для тебя плоды и воды,
Что берешь, — она все видит! —
Но не бойся, царь природы,
Будешь нежным — не обидит.
То ли быль все, то ли небыль:
Дар — в корзине, радость — в сердце,
Ничего, что в дырах небо,
Спой мне, дождь, лесное скерцо.
* * *
Днем весенним, белым-белым,
Не по времени холодным,
Ты с ладошки кормишь белок,
Боязливых, но голодных.
Подкрепиться белкам надо,
С веток вниз они сползают,
Ты зверькам по-детски рада,
Только пальцы замерзают.
Под Сургутом
Город над соснами виден вдали,
Окна горят от заката.
Что по Оби не плывут корабли,
Только зима виновата.
Всюду равнина, бела и пуста,
Снежною веет тоскою.
Ветер играет на арфе моста
Над задремавшей рекою.
Церковь в Сагатиной
В деревне выросла церквушка
Морозной раннею весной,
С крестом на купольной макушке,
И пахнет свежею сосной.
Стройна, с двускатной светлой крышей,
Нет краше здания окрест.
Деревня сразу стала выше
На целый купол. И на крест.
* * *
То светит солнце в миллион свечей,
То студят ноги ледяные росы —
Здесь все привычно: ночи-альбиносы
И стаи черных длительных ночей.
Озябнут сосны в колющий мороз,
Или придет не ягодное лето —
Для многих все же края лучше нету,
Чем хвойный край с просветами берез.
Осеннее
Вот и лист последний брошен
У подножья тополей.
Гонит белая пороша
Стаю поздних журавлей.
Мир беднеет и тускнеет,
Правит холод-господин.
Но природа душу греет
Неподкупностью рябин.
* * *
Куда улетают халеи,
Когда наступает зима,
Березы от холода млеют
И рано сгущается тьма?
Виденья куда исчезают,
Когда наползает рассвет
И звезды над крышами тают
(Проснешься — а их уже нет)?
Куда наши вёсны уходят,
Сменив половодьем снега?
А воды спадают, и входят
Все реки в свои берега…
Закат
Черные птицы
на красном снегу,
Солнце садится
на том берегу.
Запад в пожаре весь.
Теплится пусть
В гаснущем зареве
светлая грусть.
На Югане
В путь отправляемся рано.
Тянется след от винта.
Воды Большого Югана
Гладят стальные борта.
Чайка над катером реет —
Птице раздолье везде,
Краешек солнца не греет,
Блики горят на воде.
Издали кажется, будто
Звезды всплывают со дна,
Катер идет до Угута —
Вот уж и пристань видна.
Половодье
Холодною весной седьмого года
Сходили долго вешние снега.
Куражилась капризная погода,
И реки заливали берега.
В воде стояли сосны и березы,
Гнал ветер по Югану буруны.
А ночью доходило до морозов,
Никто не помнил здесь такой весны.
Вставало тяжко пасмурное утро,
Речная гладь блестела впереди,
И видел я затопленные юрты,
Там катер меж лабазов проходил.
У самых волн внезапно обрываясь,
От берега в тайгу вела тропа.
Сплошным потоком с неба низвергаясь,
В ветвях шуршала снежная крупа.
А в глубине промокнувшего леса
Нашла приют хантыйская семья,
Стоял шалаш и печка под навесом,
Вокруг белела влажная земля.
Не стало зверя, щука не ловилась —
Какая ловля в дни такой воды?
И под навесом тускло серебрилось
Три окунька на дне сковороды.
Хозяин был невесел, но спокоен,
Нечасто он привык гостей встречать,
Смутившись, что визита удостоен,
Стал на вопрос приезжих отвечать:
«У нас сейчас не все, конечно, гладко,
Но, если честно, некогда тужить…
Что, привезли солдатскую палатку?
Спасибо. Это кстати. Можно жить!»
Редели тучи, в речке отражаясь,
Гостей хозяин к судну проводил
И, речь о наболевшем продолжая,
Он по-житейски просто рассудил:
«Не выбирать нам лучшую погоду,
Какая есть — такую принимай.
А все невзгоды скоро канут в воду».
Была весна. Кончался месяц май.
Промозглый день сменял холодный вечер.
Флаг над кормою ветер теребил,
Катились волны черные навстречу,
И катер в серый сумрак уходил.
Рыбаки
Моторка мчится, как ракета,
Курс — на прибрежные пески,
Где дружно трудятся с рассвета
Сытоминские рыбаки.
Над Обью ярко солнце светит,
И, глаз прищурив, вижу я,
Как ловко выбирают сети,
Сверкает рыбья чешуя.
В урмане дрозд щебечет где-то,
Неспешно догорает день
Необычайно жарким летом
В краю рыбацких деревень.
Улов что надо, между прочим,
И катер набирает ход,
Чтоб ценный груз доставить к ночи
На предприятие «Восход».
Зима в Лянторе
На полотне холодного простора,
Дрожа, восходит яркая звезда.
Крадется тьма окраиной Лянтора,
Опасливо скользя по глади льда,
Укрывшего недавно воды Пима.
Сжимаются пределы зимних дней,
И наплывает ночь неотвратимо,
И тонет город в россыпях огней.
* * *
Здесь топки болота,
и воды здесь буры.
Как в древо долота,
вгрызаются буры
В глубины земные,
хранящие вечность.
И трубы стальные
дают быстротечность
Тем сокам глубинным,
что движут машины.
И в крае старинном
к эпохи вершинам
Идут из забвенья
сквозь годы труда
Глухие селения
и города.
* * *
Шумит под порывами ветра тайга,
И вьюга вокруг одинокой избушки
Кружит, завывая. Ложатся снега
Огромной, пушистой и мягкой подушкой.
В сгустившейся мгле вязнет времени бег.
Деревья ветвями пространство колышут.
Сугроб громоздится под самую крышу,
И желтый свет окон сочится сквозь снег.
Оттепель
Середина ноября.
Слякоть, как на юге.
Потемневший снег не зря
съежился в испуге.
К нам морозы не спешат.
Говорят в народе:
— Нас здесь северных лишат
при такой погоде!
Но довольны воробьи,
веселятся белки.
Лед уже сошел с Оби,
где затоны мелки.
Осень странностей полна,
не тревожьтесь, братцы:
За нее зима сполна
сможет отыграться.
Югра. Времена года
Вновь зима на приобских
просторах,
И ложатся обильно снега
На высокие крыши Лянтора
И на берег реки Тром-Аган.
Все проселки, тропинки, дороги,
Завывая, метель замела.
Увязают колеса и ноги —
Труден путь от села до села.
Потому так весна дорога нам,
Вдаль ручьи с перезвоном бегут
Через лес до Большого Югана,
Где раскинулся старый Угут.
А потом надуваются почки,
В бесконечном таежном краю
Зеленеют болотные кочки
И раскатисто птицы поют.
Вот береза наряд свой надела,
Поют землю грибные дожди,
Только клюква пока не созрела —
Ты немного еще подожди.
Яркий свет льется на Русскинскую,
Так тепло и легко на душе,
Нам бы дольше погоду такую,
Но кончается лето уже.
Облетели цветы иван-чая,
Скоро станут и воды реки,
И попрятали федоровчане
Свои ягодные рюкзаки.
Ярки вечнозеленые елки,
Но с берез опадает листва,
Погрустнели немного поселки,
И уже побелела трава.
* * *
Проплывают облака
в небе кораблями.
В Обь текут издалека
воды речки Лямин.
И, хотя еще густы
желтые березы,
Отцвели давно цветы,
отгремели грозы.
Призадумалась тайга,
чуя непогоду.
Утром легкая шуга
покрывает воду.
Но пыхтит еще паром —
честно тащит ношу,
И рыбак с большим ведром
в речку что-то крошит.
На заре
Восход похож на бурное цветенье,
И я гляжу, как расцветает день,
Как дерева рождаются из тени
И от себя отбрасывают тень.
И вот уже заря в полнебосвода.
Во всей красе стоит сосновый бор.
Деревья с высоты глядятся в воду,
И дышит ранней свежестью простор.
Апрель
Я выхожу из дома в липкий снег,
Заполонивший хлопьями пространство,
Стремящийся проникнуть между век,
Настойчиво, с упорным постоянством.
Но этот снегопад — привет весны,
И потому совсем не раздражает.
Чуть в отдаленье зыбких три сосны
Природа в три мазка изображает.
А это значит — реже снег пошел.
И скоро станет ясно. Будут лужи.
Для нас, конечно, это хорошо,
Мороз в апреле явно был бы хуже.
И я иду, поднявши воротник.
Гримасу скорчив, щурится прохожий.
Что ж, будь благословен, знакомый миг,
На все апрели Севера похожий.
Дмитрий Сергеев
АПРЕЛИ СЕВЕРА
Безмолвие
Тронулись нарты,
олени
бегут легко.
Мир состоит
из снега
и облаков.
Меж облаками робко
звезда
блестит.
Нарты скользят,
и слышно,
как снег хрустит.
Гонки на оленях
В разгаре гонки на оленях.
Вокруг стоит толпа зевак.
В смятении, а не из лени
Олень не тронется никак.
Мечась, то двинет нарты вправо,
То влево бросится он вдруг,
То, потеряв рассудок здравый,
Стремится выскочить за круг.
Уходит время дорогое,
Соперник вырвался вперед.
— Вот не везет. Ну что ж такое?! —
Шумит взволнованный народ.
Устал и взмок погонщик Яков,
В попытках тщетных горячась,
Потом, в сердцах сказав: «Однако…»,
Вскочил на нарты, изловчась.
Рванул поводья, крикнул ханты,
Олень сорвался и понес…
Да-а, средь оленей есть таланты,
А с них всегда особый спрос!
Народ умолк. Бывало всяко:
Гляди, достанет невзначай.
Оленя быстро гонит Яков:
Подвел на старте — выручай!
И вот уже соперник близко,
Спина мелькает впереди,
И Яков, пригибаясь низко,
Кричит оленю: «Обходи!».
Ах, молодец! Ну вот и финиш.
Зеваки радостно шумят.
Они кругом, куда ни кинешь
С успешных нарт победный взгляд.
Поставь же высшую отметку,
Судья суровый, поскорей!
Удачным финиш был, как меткий
Бросок тынзяна на хорей.
Предутреннее
Еще угрюмый зыбкий горизонт,
Чуть просветленьем тронутый с востока,
Не истекает охры ярким соком,
Как в Альтамире раненый бизон.
Еще не спели звонко петухи,
И тишина не вздрогнула пугливо.
Искрится небо цвета спелой сливы,
И так свободно пишутся стихи!
Лесное скерцо
Здравствуй, лес. Я в гости снова.
Хоть березы стали выше,
Не достать им кроны сосен,
Шелест падающих шишек
Слышен справа, слышен слева —
То русалка или нимфа —
Словом, сказочная дева,
Возродясь из древних мифов,
Все шалит, играя с пришлым,
Манит клюквенным рубином,
Хмель ее объятий пышных
Не чета крепленым винам.
Манит к травам изумрудным,
Норовит прилечь заставить,
Коль душой не будешь скудным,
Может все тебе оставить.
Для тебя плоды и воды,
Что берешь, — она все видит! —
Но не бойся, царь природы,
Будешь нежным — не обидит.
То ли быль все, то ли небыль:
Дар — в корзине, радость — в сердце,
Ничего, что в дырах небо,
Спой мне, дождь, лесное скерцо.
* * *
Днем весенним, белым-белым,
Не по времени холодным,
Ты с ладошки кормишь белок,
Боязливых, но голодных.
Подкрепиться белкам надо,
С веток вниз они сползают,
Ты зверькам по-детски рада,
Только пальцы замерзают.
Под Сургутом
Город над соснами виден вдали,
Окна горят от заката.
Что по Оби не плывут корабли,
Только зима виновата.
Всюду равнина, бела и пуста,
Снежною веет тоскою.
Ветер играет на арфе моста
Над задремавшей рекою.
Церковь в Сагатиной
В деревне выросла церквушка
Морозной раннею весной,
С крестом на купольной макушке,
И пахнет свежею сосной.
Стройна, с двускатной светлой крышей,
Нет краше здания окрест.
Деревня сразу стала выше
На целый купол. И на крест.
* * *
То светит солнце в миллион свечей,
То студят ноги ледяные росы —
Здесь все привычно: ночи-альбиносы
И стаи черных длительных ночей.
Озябнут сосны в колющий мороз,
Или придет не ягодное лето —
Для многих все же края лучше нету,
Чем хвойный край с просветами берез.
Осеннее
Вот и лист последний брошен
У подножья тополей.
Гонит белая пороша
Стаю поздних журавлей.
Мир беднеет и тускнеет,
Правит холод-господин.
Но природа душу греет
Неподкупностью рябин.
* * *
Куда улетают халеи,
Когда наступает зима,
Березы от холода млеют
И рано сгущается тьма?
Виденья куда исчезают,
Когда наползает рассвет
И звезды над крышами тают
(Проснешься — а их уже нет)?
Куда наши вёсны уходят,
Сменив половодьем снега?
А воды спадают, и входят
Все реки в свои берега…
Закат
Черные птицы
на красном снегу,
Солнце садится
на том берегу.
Запад в пожаре весь.
Теплится пусть
В гаснущем зареве
светлая грусть.
На Югане
В путь отправляемся рано.
Тянется след от винта.
Воды Большого Югана
Гладят стальные борта.
Чайка над катером реет —
Птице раздолье везде,
Краешек солнца не греет,
Блики горят на воде.
Издали кажется, будто
Звезды всплывают со дна,
Катер идет до Угута —
Вот уж и пристань видна.
Половодье
Холодною весной седьмого года
Сходили долго вешние снега.
Куражилась капризная погода,
И реки заливали берега.
В воде стояли сосны и березы,
Гнал ветер по Югану буруны.
А ночью доходило до морозов,
Никто не помнил здесь такой весны.
Вставало тяжко пасмурное утро,
Речная гладь блестела впереди,
И видел я затопленные юрты,
Там катер меж лабазов проходил.
У самых волн внезапно обрываясь,
От берега в тайгу вела тропа.
Сплошным потоком с неба низвергаясь,
В ветвях шуршала снежная крупа.
А в глубине промокнувшего леса
Нашла приют хантыйская семья,
Стоял шалаш и печка под навесом,
Вокруг белела влажная земля.
Не стало зверя, щука не ловилась —
Какая ловля в дни такой воды?
И под навесом тускло серебрилось
Три окунька на дне сковороды.
Хозяин был невесел, но спокоен,
Нечасто он привык гостей встречать,
Смутившись, что визита удостоен,
Стал на вопрос приезжих отвечать:
«У нас сейчас не все, конечно, гладко,
Но, если честно, некогда тужить…
Что, привезли солдатскую палатку?
Спасибо. Это кстати. Можно жить!»
Редели тучи, в речке отражаясь,
Гостей хозяин к судну проводил
И, речь о наболевшем продолжая,
Он по-житейски просто рассудил:
«Не выбирать нам лучшую погоду,
Какая есть — такую принимай.
А все невзгоды скоро канут в воду».
Была весна. Кончался месяц май.
Промозглый день сменял холодный вечер.
Флаг над кормою ветер теребил,
Катились волны черные навстречу,
И катер в серый сумрак уходил.
Рыбаки
Моторка мчится, как ракета,
Курс — на прибрежные пески,
Где дружно трудятся с рассвета
Сытоминские рыбаки.
Над Обью ярко солнце светит,
И, глаз прищурив, вижу я,
Как ловко выбирают сети,
Сверкает рыбья чешуя.
В урмане дрозд щебечет где-то,
Неспешно догорает день
Необычайно жарким летом
В краю рыбацких деревень.
Улов что надо, между прочим,
И катер набирает ход,
Чтоб ценный груз доставить к ночи
На предприятие «Восход».
Зима в Лянторе
На полотне холодного простора,
Дрожа, восходит яркая звезда.
Крадется тьма окраиной Лянтора,
Опасливо скользя по глади льда,
Укрывшего недавно воды Пима.
Сжимаются пределы зимних дней,
И наплывает ночь неотвратимо,
И тонет город в россыпях огней.
* * *
Здесь топки болота,
и воды здесь буры.
Как в древо долота,
вгрызаются буры
В глубины земные,
хранящие вечность.
И трубы стальные
дают быстротечность
Тем сокам глубинным,
что движут машины.
И в крае старинном
к эпохи вершинам
Идут из забвенья
сквозь годы труда
Глухие селения
и города.
* * *
Шумит под порывами ветра тайга,
И вьюга вокруг одинокой избушки
Кружит, завывая. Ложатся снега
Огромной, пушистой и мягкой подушкой.
В сгустившейся мгле вязнет времени бег.
Деревья ветвями пространство колышут.
Сугроб громоздится под самую крышу,
И желтый свет окон сочится сквозь снег.
Оттепель
Середина ноября.
Слякоть, как на юге.
Потемневший снег не зря
съежился в испуге.
К нам морозы не спешат.
Говорят в народе:
— Нас здесь северных лишат
при такой погоде!
Но довольны воробьи,
веселятся белки.
Лед уже сошел с Оби,
где затоны мелки.
Осень странностей полна,
не тревожьтесь, братцы:
За нее зима сполна
сможет отыграться.
Югра. Времена года
Вновь зима на приобских
просторах,
И ложатся обильно снега
На высокие крыши Лянтора
И на берег реки Тром-Аган.
Все проселки, тропинки, дороги,
Завывая, метель замела.
Увязают колеса и ноги —
Труден путь от села до села.
Потому так весна дорога нам,
Вдаль ручьи с перезвоном бегут
Через лес до Большого Югана,
Где раскинулся старый Угут.
А потом надуваются почки,
В бесконечном таежном краю
Зеленеют болотные кочки
И раскатисто птицы поют.
Вот береза наряд свой надела,
Поют землю грибные дожди,
Только клюква пока не созрела —
Ты немного еще подожди.
Яркий свет льется на Русскинскую,
Так тепло и легко на душе,
Нам бы дольше погоду такую,
Но кончается лето уже.
Облетели цветы иван-чая,
Скоро станут и воды реки,
И попрятали федоровчане
Свои ягодные рюкзаки.
Ярки вечнозеленые елки,
Но с берез опадает листва,
Погрустнели немного поселки,
И уже побелела трава.
* * *
Проплывают облака
в небе кораблями.
В Обь текут издалека
воды речки Лямин.
И, хотя еще густы
желтые березы,
Отцвели давно цветы,
отгремели грозы.
Призадумалась тайга,
чуя непогоду.
Утром легкая шуга
покрывает воду.
Но пыхтит еще паром —
честно тащит ношу,
И рыбак с большим ведром
в речку что-то крошит.
На заре
Восход похож на бурное цветенье,
И я гляжу, как расцветает день,
Как дерева рождаются из тени
И от себя отбрасывают тень.
И вот уже заря в полнебосвода.
Во всей красе стоит сосновый бор.
Деревья с высоты глядятся в воду,
И дышит ранней свежестью простор.
Апрель
Я выхожу из дома в липкий снег,
Заполонивший хлопьями пространство,
Стремящийся проникнуть между век,
Настойчиво, с упорным постоянством.
Но этот снегопад — привет весны,
И потому совсем не раздражает.
Чуть в отдаленье зыбких три сосны
Природа в три мазка изображает.
А это значит — реже снег пошел.
И скоро станет ясно. Будут лужи.
Для нас, конечно, это хорошо,
Мороз в апреле явно был бы хуже.
И я иду, поднявши воротник.
Гримасу скорчив, щурится прохожий.
Что ж, будь благословен, знакомый миг,
На все апрели Севера похожий.