УДК 821.161.1
ББК 84(4Рос=Рус) 6-5
С 32


Сергеев Д. А.
С 32 Рифмы ускользающих мгновений: Стихи — Донецк: Донбасс, 2013. — 116 с.

ISBN 978-617-638-229-4


© Сергеев Д. А., 2013
© Ступников В. В.,
обложка, 2013

Книги выпускника исторического факультета Донецкого государственного университета Дмитрия Сергеева, ныне проживающего на севере России, издавались в Сургуте, Тюмени, Омске, Екатеринбурге и Москве. Но так сложилось, что на его малой родине, в Донбассе, поэта и прозаика Д. А. Сергеева почти не знают. Отчасти исправить эту ситуацию решил однокурсник Д. Сергеева президент ООО «Городское строительство» Иван Гветадзе, по инициативе и при поддержке которого подготовлен к выпуску этот поэтический сборник. В книгу вошли стихотворения различной тематики, написанные в разные периоды жизни автора, в том числе и новые, ещё нигде не публиковавшиеся.
Автор решил посвятить свой сборник своим однокурсникам и выражает благодарность Ивану Георгиевичу Гветадзе и всем дончанам, так или иначе принявшим участие в издании новой книги.


Д. А. Сергеев


Рифмы ускользающих мгновений
Стихи

Донецк
«Донбасс»
2013


Посвящаю сборник стихотворений разных лет моим дорогим однокурсникам — выпускникам исторического факультета ДонГУ 1982 года


Моим однокурсникам

Для познавшего мир человека
Важен прожитой жизни итог.
Мы — истфаковцы прошлого века,
Повидавшие смену эпох.

Нам о битвах вещал Старший Плиний,
Красноречью учил Цицерон,
Проживавший в краю стройных пиний.
Поражал кровожадный Нерон.

Привлекал нас раскоп в Лихачёвке,
И Пожарная Балка ждала.
Помним в летних палатках ночёвки.
Нам учёба немало дала.

Нас манила прохлада музеев,
Не пугала архивная пыль.
И росли в наших мыслях идеи,
Как в степи бесконечной ковыль.

Шли порой мы нелёгкой дорогой,
Что назначено — то и сбылось,
На пути предначертанном много
Испытать и понять довелось.

Незаметно года пролетали,
Нас по свету судьба развела.
И во многом другими мы стали,
В кутерьме суеты и в делах.

Но так живо студенчества время
И Донецкий университет,
Ведь годов многочисленных бремя
Не затмит нашей юности свет.

И поныне в шахтёрской столице,
Где в жару так тенисты дворы,
Я встречаю знакомые лица
Однокурсников давней поры.

2013 г.



В Донецке

Смотрю, как зеленеют тереконы,
Как широко разросся старый парк,
Колоколов церковных слышу звоны —
Здесь в прошлом было многое не так.

Взмывают в воздух новые фонтаны,
Переливаясь в солнечных лучах,
А на бульварах пышные каштаны
В разгар цветенья, словно при свечах.

Донецк — друзей и снов моих обитель.
Здесь чудным зданьям высится дано.
Их возводил историк и строитель,
Сокурсник мой по имени Вано.

Я в прошлом веке жил в Донецке тоже…
Пух тополей сдувает ветерком —
Так и года уносятся, но всё же
Мне этот город близок и знаком.

2013 г.



Портрет с цветами

Помнишь наше донецкое лето?
Чудный день подарила мне ты.
И с тобой затерялись мы где-то
Вдалеке от людской суеты.

Ветры весело в травах играли,
С неба лился оранжевый свет.
Мы с тобою в степи собирали
Разноцветья неброский букет.

И пока не утратил он влагу,
Вместе с ней также форму и цвет,
Я его перенёс на бумагу,
Рядом с ним написал твой портрет.

И теперь у меня в кабинете
До конца отведённых мне лет
Будет солнцем сиять на портрете
От донецкого лета привет.

2013 г.



Звёзды над крышей

Жаль, что нельзя подняться выше
В малоэтажном городке,
И мы сидим на тёплой крыше,
А я держу бинокль в руке.

В него глядим поочередно
На ярко-жёлтую луну.
Свежо. И дышится свободно,
И не склоняет ночь ко сну.

Потом, откинувшись на спины,
И в небо взгляды устремив,
Мы погружаемся в пучины,
К далёким звёздам воспарив.

Мы ничего вокруг не слышим,
Летим, не чуя рук и ног.
А вниз, шурша, скользит по крыше
Отцовский старенький бинокль.

Ночами часто красовались
Над крышей звёзды и луна,
Промчалось лето. Мы расстались,
Испив свой звёздный ковш до дна.

Идут года, былое тает.
Давно то время истекло.
О нём теперь напоминает
Бинокль, утративший стекло.

2008 г.



Возвращение

Та же улица, те же дома,
Тополя, приодетые в иней,
И украсила вечер зима
Невесомою дымкою синей.

Смотрит окнами старый фасад.
Наяву это или мне снится?
Тот же дом, тот же двор, тот же сад,
А вокруг незнакомые лица.

1982 г.



Гроза в степи

Когда во тьме блеснула вспышка,
Над головой протяжный гром,
Распространяясь дальше, выше,
Промчался диким табуном.

И часто в землю били стрелы,
Их свет казался ярче дня —
То демон злой, остервенелый
В ночной степи искал меня.

Он не из плоти был, он — марево
Из туч, из ветра и дождя,
Он хрипло в небе разговаривал,
Угрозы рокотом твердя.

И я подумал: «Дело скверно.
Он доберётся до меня.
А где-то люди дремлют мерно,
Не видя страшного огня».

1985 г.



В музее

После рокота шумных вокзалов
От полуденной вязкой жары
Я уйду в эти тихие залы,
Где распахнуты окна в миры.

Остановится время, из рамок
Выйдут образы давних эпох:
Под луною таинственный замок,
Перекрёстки забытых дорог.

Давней смертью не стёртые лица
Будут пристально в душу смотреть.
И по новому вдруг заискрится
Старых рамок потухшая медь.

1987 г.



Графика

Я в межсезонье
раньше
на юге не был.
Жизнь в эту пору
блёкла,
но не грустна.
Зимнее море
кажется
частью неба,
Женщина в зимнем
кажется
частью сна.
Снег то растает,
то снова
несмело ляжет.
Волны уносят
рифму
моей строки.
Серых крикливых
чаек
на белом пляже
Женщина в чёрном
кормит
почти с руки.

2004 г.



Из прошлого

Чем-то опечаленные ивы
До земли склонились у пруда.
В бездну голубую молчаливо
Смотрит неподвижная вода.

Старая знакомая аллея,
В золото одеты тополя.
Край, который в сердце я лелеял,
Издавна знакомая земля.

Сумрачные тучи небо скроют
В ожиданьи зимних холодов.
Но дожди осенние не смоют
Мною здесь оставленных следов.

1974 г.



Городок

Ax, рябина моя горьковатая,
Городок ты мой Ясиноватая!
Как живёшь, сторона небогатая,
Заграница родная моя?
Столько лет мы с тобою не виделись.
В новой жизни тебя не обидели?
Я ж в далёкой сибирской обители
Жив, надежды на встречу тая.

Тополя мои пирамидальные
И каштаны в цвету, привокзальные,
Поезда — электрички и дальние —
Отогрейте же душу мою.
Всюду степь серебристо-ковыльная,
В ней тропинка июньская, пыльная.
Эх, шаги вы мои семимильные!..
Я у дома родного стою.

2008 г.



Встреча

Ещё вчера ты вышел из запоя,
И вот уж день ни капельки во рту.
Четвёртый час у магазина стоя,
Ты чувствуешь в карманах пустоту.

А, впрочем, нет. Немного перепало,
Но, в целом, мелочь — душу не спасти,
И так тебе тоскливо, грустно стало,
Хоть грабь прохожих (Господи, прости!).

Но и на это вряд ли хватит силы,
Вся разошлась неведомо куда,
Её и на полжизни не хватило,
Ведь время утекает, как вода.

А помнишь, в годы страсти юной, пылкой
Девчонок провожали допоздна
И от «битлов» балдели за бутылкой
Креплёного советского вина.

Бывало, куролесили на танцах,
И на гитарах яростно бренча,
Мы пели всенародные романсы,
Скандалили, судили сгоряча.

Куда тебя порой не заносило,
Чего ты только на душу не брал,
Потом судьба на паперть пригласила,
Когда ты дом свой в карты проиграл.

И вот теперь, спустя десятилетья,
Ты на исходе сумрачного дня
У магазина «Новое соцветье»,
Подставив кепку, смотришь сквозь меня.

Не узнаёшь. А, может, не желаешь
Быть узнанным — ну так тому и быть,
Когда без смысла век свой доживаешь,
Наверно, стоит многое забыть.

Я ухожу. Ты смотришь ошалело
На горсть купюр, зажатую в руке
Ты прав, мой друг: кому какое дело,
Что кроется порой в чужой тоске.

И удаляясь улицей пустынной,
Привычным жестом запахнув пальто,
Я услыхал ударившее в спину:
«Постой. Никак не вспомню я…
Ты кто?»

2003 г.



Воспоминание

Чёрная ворона на заборе,
Призрачные тени на снегу.
А певица пела мне о море
И о днях на крымском берегу.

Бередила старая пластинка.
Всё прошло, и жизнь уже не та.
А в глазах поблёкшая картинка
Обретала прежние цвета.

Шелестели волны белой пеной,
Отражалась в море бирюза,
И смотрели так самозабвенно,
Словно ночь, бездонные глаза.

Отсверкали радужные блики,
На песке растаяли следы.
И воспели чайки дружным криком
Южный рай из солнца и воды.

Отзвучала песня, запинаясь.
За окном земля белым бела.
Над снегами, плавно поднимаясь,
Распластались чёрных два крыла.

1988 г.



Заграница

Здравствуй, дорогая заграница,
Край пирамидальных тополей.
Здравствуй, пролетающая птица
Над короткой улицей моей.

Так хотелось с детства юркнуть в поезд,
Да уехать в дальние края.
И уехал. Что ж это такое?
Все друзья на родине. А я?..

Ну, а разобраться — мне ли хуже?
Мир мой беспределен и богат,
Я тайге сибирской, зимней стуже
И степям бескрайним тоже рад.

Для души свободной нет границы,
Мчатся дни, уносятся года,
Улетают, прилетают птицы,
Я за ними вслед лечу сюда.

Выхожу с поклажею из дома,
На втором пути, на склоне дня
У платформы издавна знакомой
Скорый поезд снова ждёт меня.

2008 г.



Железнодорожное

Люблю смотреть у плавных горок
Как составляют поезда,
Как манит блеском светофоров
Их путеводная звезда.

Вот стрелка тихо проплывает —
Печально катится вагон,
Который сам ещё не знает
На путь какой определён.

Цепляясь крепко друг за друга
(Им этот строй давно знаком),
Как лошади в упряжке цугом,
Вагоны мчат за вожаком.

Маршрут пути составлен строго,
И, как колёса не крути,
С гремящей стыками дороги,
Теперь вагонам не уйти.

Их где-то снова разбросают,
Иной планируя состав.
И снова шпалы замелькают,
Бежать навстречу не устав.

1987 г.



Апрельская акварель

Дождь рисует лужи на дорогах
И людей, прикрывшихся зонтами.
Дождь рисует тщательно и много —
Неизменно грустными цветами.

Припустил — расплылись акварели,
Потемнели дымчатые дали.
Дождь рисует хмурый день в апреле,
И других цветов ему не дали.

1996 г.



Композиция

Настольная лампа. Сплошной абажур.
Направленный свет.
В кругу освещённом, как я погляжу,
Есть контур и цвет.

А за абажуром, глотая предметы,
Сгущается тень.
Но правду о том, что там есть, чего нету,
Покажет нам день.

1988 г.



Старый двор

Эта улица в жёлтых огнях,
Эти яркие запахи ночи
За собой увлекают меня,
И становится время короче.

Вот он серый с карнизами дом.
Я его, словно друга, встречаю,
И пробравшись в заборный проём,
С неотступной тоской замечаю,

Как скукожился старенький двор,
Утопающий в лиственной тени,
В полутьме натыкается взор
На кусты не отцветшей сирени.

В отдалении тихо звучит
Полусонная чья-то гармошка,
По забору гуляет в ночи
Незнакомая белая кошка.

Подросли во дворе тополя,
И от крон стало маленьким небо.
Доброй ночи, родная земля,
Старый двор, как давно я здесь не был!

2008 г.



Свиданье

Роняет снег февральский вечер.
Из окон льётся робкий свет.
Еще квартал до места встречи,
Ну, кто сказал, что счастья нет?

Ну, кто сказал, что жизнь не вечна?
Снежинки пальцами ловлю.
Я верю в жизни бесконечность
И грустных мыслей не люблю.

Зима. Аллея. Место встречи,
Позёмка заметает след.
Вдали рисует зимний вечер
Знакомый стройный силуэт.

1980 г.



Венец созвездий

Наперечёт их знает астроном,
По ним прогнозы делает астролог,
Их вид прекрасен, век их звёздный долог,
Они блестят ночами за окном.

С древнейших пор крестьяне, моряки
И пастухи, крепя свои познанья,
Давали мнимым контурам названья
Ещё до первой письменной строки.

Персей с Цефеем в небе говорит,
Играют Псы, Медведицы и Овен,
Ночной Стрелец пред ними не виновен —
На небесах никто им не убит.

Искрятся Рак и Рыбы, и Телец,
Преодолев года и расстоянья,
Горите звёзд ярчайших сочетанья,
Сияй, созвездий огненный венец!

2008 г.



Альтаир

Пять парсеков — долог путь
от Земли до Альтаира,
Беспредельность — в этом суть
галактического мира.
В звёздном абрисе Орла
родилось и засветило,
Раскалившись добела,
это мощное светило.
Вероятнее всего,
средь просторов вечных где-то
На орбите у него
есть прекрасная планета.
И возможно, как в кино,
там в песках инопланетных
Гуманоиды давно
проживают незаметно,
Нам, землянам, не видны,
но во всём неповторимы,
Вроде тех, что рождены
мыслью Кристофера Гримма.

2009 г.



Летний вечер

Солнце катится в изгнанье.
День тускнеющий не жалко.
Пахнет томною фиалкой
Желтизна твоих волос.

В этом запахе — дыханье
Вечереющего сада,
Трель загадочной цикады,
Робкий проблеск первых звёзд.

1992 г.



На заре

Восход похож на бурное цветенье,
И я гляжу, как расцветает день,
Как дерева рождаются из тени
И от себя отбрасывают тень.

И вот уже заря в полнебосвода.
Во всей красе стоит сосновый бор.
Деревья с высоты глядятся в воду,
И дышит ранней свежестью простор.

2007 г.



Закат

Чёрные птицы
на красном снегу,
Солнце садится
на том берегу.
Запад в пожаре весь.
Теплится пусть
В гаснущем зареве
светлая грусть.

1999 г.



На Титанике

В оранжевом сумраке дня,
Где волны играют в заливе,
Космический холод храня,
Срывается бешенный ливень.

Стенанья мятущихся струй
Разносятся в жёлтом тумане.
И, может, лишь завтра к утру
Метановый дождь перестанет.

С предгорий стремится поток
К озёрам, огромным, как море.
Озёр тех не видит никто,
Ни радости нет здесь, ни горя.

В безжизненном мире, вдали
От Солнца и нашей планеты
Не входят в залив корабли,
Стихи не слагают поэты.

2008 г.



Музыка ночей

Свет фонарей в окно сквозит немножко,
На подоконнике прядет ушами тень.
— Симона, спишь? (Симона — это кошка).
Она не спит, но ей ответить лень.

Шуршат часы, и улица доносит
Далёкий гул полночного авто,
Собачий лай недремлющего просит
Внимать ему, но это всё не то.

Но вот пространство густо зацветает
Дрожащим блеском тысячи свечей,
Смолкает всё, и в воздухе витает
Совсем другая музыка ночей.

1995 г.



О космических объектах

Есть царство звёзд, дающих миру свет.
Есть мир больших и маленьких планет,
Которые, по признанному мнению,
Поддерживают мироосвещение.

Но существует также мрачный мир,
Всё поглощающих навечно чёрных дыр,
Которые лучей не испускают
И света мудрых звёзд не отражают.

Нечаянно, а, может быть, со зла,
Вселенная те дыры родила.

1987 г.



Надлом

Терялся сердца частый стук
Меж плавных линий тонких рук,
И звёзды спорили с луной
За занавеской кружевной.

В окне забрезжил ранний свет.
Нежданно хлынувший рассвет
В охапках серых туч принёс
Неудержимый ливень слёз.

Внизу, где мир казался дном,
Под липы высохшим стволом
Лежала птица за окном,
Застыв со сломанным крылом.

1984 г.



Ожидание

Ты, наверное, ждёшь.
Остановка, окон мокрые стёкла.
Светофор, расплывчатый, блёклый —
На перроне дождь.

Силуэты, зонты.
Люди вдоль поезда топчут лужи.
Ну и слякоть! Бывает ли хуже?
Лица, руки, цветы.

Свет во мгле суеты:
Поступь быстрая, невесомая,
И глаза такие знакомые —
Это ты.

1980 г.



Письмо

Сентябрь деревья тронул позолотой.
Упала в травы первая листва,
Грустит камыш на отмелях болота,
И где-то гулко ухает сова.

Волнуют взор рябиновые вспышки —
Осенних дней приветственный салют.
Они могли б взлететь и вспыхнуть выше,
Но им тугие ветви не дают.

В пустых заботах время коротаю,
С тоской смотрю на бледную зарю.
Ну, вот уже и птицы улетают,
А я с тобой лишь в письмах говорю.

Я в маленьком конверте посылаю
Ночную грусть берёз в ночной тиши,
Простор небес, курлычащую стаю,
И вместе с ними — часть своей души.

До холодов, до зимних проявлений
Мне будет вид лесов напоминать
Похожую на их наряд осенний
Волос твоих спадающую прядь.

1987 г.



Зимний сон

Гудит метель полночною порой,
Но ты спокойно спи, сомкнув ресницы,
И пусть тебе унылою зимой
Весенняя распутица приснится.

Пускай тебе приснится солнца свет,
Ручей бегущий к речке в нетерпенье,
Вечерний час, когда метелей нет,
И звонких птиц раскатистое пенье.

Пусть лёгкий снег кружится на ветру,
Глубокими сугробами ложится,
Увидишь ты, проснувшись поутру:
Весна к тебе летит на колеснице.

1974 г.



Муза

Ни тоски, ни молвы не боялась,
И казалась колдуньей лесной.
Звонко пела, задорно смеялась,
Обещала вернуться весной.

А когда над садами смеркалось,
Говорила всегда о былом
И от жизненных стуж укрывалась
Чёрной ночи жемчужным крылом.

Не допела и не досказала,
Птицей канула в сизую даль.
Как игрушкой, судьбою играла,
Только мне недопетого жаль.

Одинокая иволга где-то
Вторит песни, да всё не о том,
И в багрянце осенних рассветов
Я бегу за растаявшим сном.

От земли, не пугаясь паденья,
В ожиданьи грядущей весны,
Отрываюсь я без сожаленья,
И сбываются вещие сны.

1985 г.



В парке

Иней на травах тает. Ярчает зелень.
Первые листья, падая, льнут к асфальту.
Осень берёз касается еле-еле,
В крошево малахита вкрапляя смальту.

Солнце обводит парк полусонным взглядом
Вплоть до реки, а дальше пространство голо.
Тонкими лапками, с огненной клумбой рядом,
Чертит в песке узоры снующий голубь.

Душу бодрят зелёные закоулки.
Утро такое выдалось не напрасно,
И, каблучками стук издавая гулкий,
Тает в аллеях девушка в шарфе красном.

1999 г.



Осенняя песня

Войду в покой густых дубрав.
Здесь летом бурно жизнь текла.
Теперь увяла зелень трав,
И нет ни солнца, ни тепла.

Лишь журавлей летящий клин,
Осенний звон колоколов,
Огни пылающих рябин
И песня грустная без слов.

Густой, клубящийся, как дым,
Туман окутает меня.
И станет лес совсем седым
И странным в тусклом свете дня.

Тогда увижу сквозь туман
Паренье белого крыла:
То птица счастья — мой обман,
Спрошу: «Где раньше ты была?»

Она лишь крыльями взмахнет,
И снова будней кутерьма.
А небо холодом дохнёт,
Сорвётся снег — и всё. Зима…

1979 г.



Шарманщик

Свежесть утра хороша,
Развернись-ка, пой, душа!
Во дворе стоит шарманщик,
Крутит ручку, не спеша.

Из высокого окна
Смотрит ласково она,
У неё глаза сияют,
И в душе царит весна.

Угасает ясный день,
И легла на дворик тень,
А шарманщик всё играет —
Для неё играть не лень.

Крутит ручку, не спеша.
Ах, девица хороша!
Ничего, что у красотки
Нет, как видно, ни гроша.

1987 г.



На Марсе

В дремоте нежится планета.
Ползёт по грунту марсоход.
Тревожит сумрак ровным светом
Холодный розовый восход.

Здесь не сияет утром ясным
Над миром чистая лазурь.
Здесь всходит солнце в небе красном,
И бродит сумрак пыльных бурь.

Нигде не встречен марсоходом
Поток струящейся воды.
Но вдалеке под небосводом
Белеют полюсные льды.

Равнины высохшей планеты
Покрыты камнем и песком.
Небесный шар багровым светом
Горит, поднявшись высоко.

Лежат обширные просторы
Пред марсоходом, видит он:
У горизонта встали горы
(За ними где-то есть каньон).

Вот-вот за пики солнце канет.
Машина точно держит курс,
Она навечно скоро станет,
Когда иссякнет весь ресурс.

2008 г.



Поздней ночью

Серп, закатом обожжённый,
В окна светит с высоты.
Кошка смотрит напряжённо
В зыбкий сумрак пустоты.

Наблюдается квартира
Виноградинами глаз:
Кошка видит грани мира,
Недоступные для нас.

Может, в комнате с балконом,
Нарушая мой уют,
Вопреки земным законам,
Звери жуткие снуют.

Может, к нам в жилища вхожий,
Но невидимый вовек,
Мне нахально корчит рожи
Иномирный человек.

Может, здесь проходят жрицы
Из глубоких субпространств,
Или пляшут танцовщицы
В дивном кружеве убранств.

Поздней ночью всё возможно,
Кошка смотрит, вздыбив шерсть,
И становится тревожно:
В спальне точно кто-то есть.

1999 г.



Урман

Между бурых болот заплутала тропа,
Уводя в неизвестность.
В дымке палевой город бесследно пропал,
Стала сумрачной местность.

Там, в лесной полосе, где бродил я один
Вдоль болотной трясины,
Гас пунцовый закат, блекли гроздья рябин,
Облетали осины.

А с прибрежья реки, где теснился урман,
Сохранявший убранство,
По траве набегал синеватый туман,
Пожирая пространство.

Из клубящейся тьмы донеслись голоса,
Холодящие вены,
Будто в дальних, густых, непроглядных лесах
Звонко пели сирены.

Я пошёл напролом — вдруг затихли они,
И тумана не стало.
Меж деревьев уютно блестели огни
Городского квартала.

Но всё чудилось мне в полуночной поре,
Как в объятьях дурмана, —
То ли шорох дождя, то ли пенье сирен,
То ли шёпот урмана.

2000 г.



Старая пластинка

Частые дробные звуки,
В окна стучатся дождинки,
Ставят знакомые руки
Дней позабытых пластинку.

Нежно хранят в себе что-то
Ветхих альбомов страницы,
Смотрят с желтеющих фото
Нам незнакомые лица.

Тихая грусть поселилась
В странно пустующем кресле,
Что ж, коль звезда отсветила,
Не бесконечно всё если.

Но, запинаясь немножко,
Снова пластинка играет,
А за раскрытым окошком
Пух с тополей облетает.

1987 г.



Предутреннее

Ещё угрюмый зыбкий горизонт,
Чуть просветленьем тронутый с востока,
Не истекает охры ярким соком,
Как в Альтамире раненый бизон.

Ещё не спели звонко петухи,
И тишина не вздрогнула пугливо.
Искрится небо цвета спелой сливы,
И так свободно пишутся стихи!

1996 г.



Андромеда

В бездонном небе светится
Туманность Андромеды —
Спиральная галактика,
крупней, чем Млечный Путь.
Когда-то любовались ею
ночью наши деды,
Когда мечты заветные
мешали им уснуть.

В ближайшей к нам галактике
в космическом порядке
Летит, горит и вертится
три триллиона звёзд.
Мечтается, на практике
раскрыть её загадки,
Хотя и трудно верится
в реальность этих грёз.

В космической галактике
Туманность Андромеды,
Возможно, обнаружится
средь множества миров
Один, хотя бы, близкий нам,
и, будучи изведан,
Для нас он станет кладезем
полезнейших даров.

Но как преодолеем мы
такие расстояния?
Туда ведь даже свет идёт
под триста тысяч лет.
И кто способен выдержать
такие расставания?
А дыр в пространстве, может быть,
в действительности нет.

2008 г.



Живопись

Палитра в красках непроста,
И, как смычком по струнам скрипки,
Выводишь мягкой кистью гибкой
На свет мелодию холста.

И боль, и радость, и печаль
В мазках находят воплощенье.
Сквозь будней серую вуаль
Вдруг проникает вдохновенье.

На полотне то свет, то тьма,
То шум дождя, то рокот моря.
Душа, парящая в просторе,
Непостижима для ума.

И на словах не передать
Звучанье света, форм и линий,
Шуршанье листьев, шумы ливней,
Как музыку не рассказать.

1986 г.



Память о Париже

В городе Золя, Саган и Сартра
Ты, с глазами неба голубей,
На широкой лестнице Монмартра
Кормишь суетливых голубей.

Постигая вечное воочию,
Пропадаем в Лувре и д’Орсэ,
Огненная башня яркой ночью
Нежится во всей своей красе.

Нас качает Сена, и всё ближе
Эклектично сложенный Нотр-Дам… —
Я за эту память о Париже
Многое, наверное, отдам.

Светел Сакре-Кёр на горизонте
За рекой с браслетами мостов.
У тебя в руках изящный зонтик
И букет оранжевых цветов…

2004 г.



Этюд облаков

За горизонт уходят облака,
Им никогда обратно не вернуться,
Они не могут даже оглянуться,
Чтоб посмотреть на нас издалека.

Что ж, уплывайте, призраки небес,
Игрушки ветра в зареве заката,
Как паруса печального фрегата,
Что из мечты разбившейся воскрес.

1997 г.



Сон Дали

На пике странного видения
Прыжок двух тигров в унисон —
Так на пороге пробуждения
Полёт пчелы рождает сон.

Гранат рассыпчатый трещит, но
Треск переходит в рёв и вой.
Нагое тело беззащитно
Перед пронзающей иглой.

Страшны клыки и когти остры,
А в розовеющей дали
Бредет один из дивных монстров,
Рождённых разумом Дали.

1997 г.



В Хельсинки

На побережье холодно весной.
Залив качает лодки у причала.
Здесь центр страны, и здесь её начало,
Здесь воздух пахнет морем и сосной.

Где Маннергейм снискал себе почёт
В пылу забот, стране своей на славу,
Не проклинают ближнюю державу
И прошлому не предъявляют счёт.

Здесь непочтенья к памятникам нет,
Историю менять — пустая трата.
И на Сенатской зябнет император,
Не по погоде ветреной одет.

1996 г.



Осеннее

Вот и лист последний брошен
У подножья тополей.
Гонит белая пороша
Стаю поздних журавлей.

Мир беднеет и тускнеет,
Правит холод-господин.
Но природа душу греет
Неподкупностью рябин.

1987 г.



Ночная птица

У меня в душе гнездится
Птица огненного цвета.
Ей на месте не сидится
От заката до рассвета.

Тормошит, уснуть не хочет,
Бьёт тревожными крылами,
Суетится и хлопочет,
Озабочена делами.

Призрак дня светлит оконце.
Успокойся, пламя-птица.
Мне от первых звёзд до солнца
Третий раз уже не спится.

1995 г.



Преодоление

Когда последний меркнет свет
И мир накрыт сплошною тенью,
Нас часто мучают сомненья,
И кажется, что счастья нет.

Когда лишь блеск небесных сфер
Лелеет веру в прелесть мира,
Мы за своей заветной лирой
Летим, переступив барьер.

1989 г.



С холма

Я стоял на вершине холма,
А вокруг овладела пространством
Белизна. Так нехитрым убранством
Очищает и лечит зима.

Вот заря распластала свой стяг,
День вставал из всенощного праха,
И какая-то малая птаха
Трепетала в сосновых ветвях.

Я смотрел, оторваться не мог —
Светел миг, в неподвижности, в беге ль,
Ведь Всевышний рисует, как Брейгель
(Или Брейгель творил, словно Бог).

1994 г.



Эскиз

Ты со мной гуляешь вдоль прибоя,
Небо густо смазано закатом,
Волны след стирают за тобою
Шелестящим медленным накатом.

Отблеск солнца красит что встречает.
Вспоминая, вижу как теперь я:
Над водой кружится пара чаек
И роняет розовые перья.

1996 г.



Сказка теней

Трели цикада выводит в тиши нам.
Грустно. Ты не обернёшься ко мне.
Лишь за окном проезжает машина —
Тени деревьев бегут по стене.

Всполохи фар в темноте на мгновенье
Высветят лица унылые, но
Наши с тобой отдалённые тени
В беге сплетаются в нечто одно.

Видно, судьбе наших мук не хватает,
Но то и дело смеётся над ней,
Сумрачных два силуэта сплетая,
Добрая сказка театра теней.

2003 г.



Осознание

По жизни дороги нелёгкие водят,
И сущность пути постигаешь не вдруг,
А самые светлые мысли приходят
С усталостью ног и усталостью рук.

Порой наши годы бесследно проходят,
И всё, чем живём, обращается в прах,
А самые мудрые мысли приходят
С усталостью ночи и с болью в висках.

С усталостью лета листвой хороводят
Осенние ветры в преддверии стуж,
А самые грустные мысли приходят
С усталостью чувств и усталостью душ.

1987 г.



Земля

По глади голубой планетной сферы
Всегда плывут свободно и легко
В прозрачном океане атмосферы
Большие стаи белых облаков.

Под ними вознеслись хребтами горы,
Раскинулись моря, леса, поля —
Бесценной жизни полные просторы,
Уютный мир по имени Земля.

Теплом, живящим солнечным согрета,
Хрустальным шаром светится она,
А в сумерках сияет над планетой
Ночной светильник — жёлтая Луна.

Подобна драгоценной диадеме,
На протяженье множества годов,
Единственная в Солнечной системе
Земля горит огнями городов.

2009 г.



В Стокгольме

В Стокгольме море далеко
вникает в сушу,
Старинный город глубоко
впадает в душу.

Резвясь, вращает флюгера
балтийский ветер,
Грустят сырые вечера
в пастельном цвете.

Так низко небо, что лежит
на острых шпилях.
И зелень скудная дрожит,
забыв о штилях.

Давно на рейде затонул
могучий «Васа».
Но густо тянутся в страну
морские трассы.

1996 г.



Натюрморты

На столе в хрустальной вазе
Три оранжевые ветки.
Каждый день роняет листья
Зрелой осени букет.

На столе в хрустальной вазе,
Словно птицы в тесной клетке,
Три бессмысленные ветки,
На которых листьев нет.

1988 г.



Гитара

Висит гитара на стене,
На ней так долго не играли,
И, как мелодия печали,
Её молчанье в тишине.

Висит гитара на стене,
Уже поблекшая от пыли.
Пока всего не позабыли,
Споём негромко при луне.

1988 г.



Вечность

Бурлящие галактики
в пространстве разлетаются,
Уносятся безудержно
в космическую даль,
Как будто, от судьбы своей
бежать они пытаются —
Уйти от неизбежного
получится едва ль.

Науки наши строгие
(а в их законы верю я)
Загадки мира многие
не объяснят ничем.
Куда-то вечно движется
безбрежная материя,
Всё вертится и кружится
неведомо зачем.

2009 г.



Ноябрьский вечер

Застыли у причалов корабли,
Их звёздный час не скоро повторится.
Луна над тёмным лесом золотится —
Ей никуда не деться от Земли.

Шёл снег сегодня утром, а теперь
Царит такая ясная погода!
Как будто отворилась в космос дверь,
И лик Вселенной смотрит с небосвода.

А сверху виден тёмный лёд Оби
И белоснежный полог редколесья.
Средь этих далей, сколько ни зови —
Ответит только эхо в поднебесье.

2012 г.



Затмение

Диск пожирает светящийся круг,
Странно природа молчит, как немая,
Ветер холодный срывается вдруг,
В воздух песок вдоль дорог поднимая.

Лунная тень создаёт полумрак.
В тёмных ветвях притаилась ворона,
Больше не видно ни птиц, ни собак.
Ободом светится Солнца корона.

Над затаённой землёй не спеша,
Не отразившись в погасших оконцах,
Матово-чёрный смещается шар,
Освобождая пленённое солнце.

2010 г.



За час до рассвета

Померкли светила.
За час до рассвета
Тоска откатилась
И сгинула где-то.

И тихо так стало,
Спокойно и ясно,
Лишь муза металась
Во мгле — не напрасно.

За час до рассвета
Я понял: всё просто,
Не надо ответа —
Довольно вопроса.

2001 г.



Драма

Ты одна моя отрада,
Мне другой уже не надо,
Я тебе открою душу,
Чувства нежные храня.
Но, пройдя неспешно рядом,
Ты меня застрелишь взглядом
И уйдешь, не оглянувшись,
В свете меркнущего дня.

1998 г.



Девушка и смерть

Февраль подвёл зимы итоги,
Но люди — в шубах и в пальто.
В сугробе сникшем, у дороги
Стоит разбитое авто.

Толпа. Вопросы, кривотолки,
Советы — всё, как повелось.
Стекла блестящие осколки
Вплелись в бесформенность волос.

Зачем ты, милая, спешила,
Не соблюдая нужный ряд.
Наверно, ты ещё не сшила
Свой первый свадебный наряд.

Недавно страстно сердце билось.
Теперь стекает кровь со лба.
Так рано смерть к тебе явилась
У придорожного столба.

Как прежде, светел взгляд застывший,
Но нем полуоткрытый рот.
И, состраданье проявивший,
Уныл, расходится народ.

Так впечатлений тяжких много,
Что лучше было не смотреть.
Весна. Промозглый день. Дорога.
Машина. Девушка. И смерть.

2003 г.



Старый дом

В моём доме, в погребке —
мыши,
А на пыльном чердаке —
птицы,
И берёзе, что трубы
выше,
Снова плохо по ночам
спится.

Ясны окна, — значит дом
видит.
Ничего, что он в таком
виде.
Шумно ветер теребит
крышу,
Это просто дом опять
дышит.

2001 г.



Солнце

Пылает в небе жаркое светило —
Ветрам вселенским Солнца не задуть.
Пять миллиардов лет оно светило,
Одолевая звёздный Млечный Путь.

И в будущем у Солнца не короче
Дорога в окружении планет,
Ведь жизнь ему космологи пророчат
Ещё в пять миллиардов долгих лет.

Всегда его восходы и закаты
Полны непревзойдённой красоты,
Корона Солнца льёт живое злато
В немую бездну мёртвой пустоты.

И сколько б новых звёзд мы не искали,
Земле лишь Солнце дарит жизни свет.
Пускай, оно по спектру «жёлтый карлик»,
Для нас звезды прекрасней в мире нет.

2008 г.



На Монмартре

Сентябрь. Закат.
Бульвар Монмартр в Париже.
К бумаге тихо тянется перо.
Отель. Балкон. Бульвар с него я вижу
Почти таким же, как у Писсарро.

Хотя у Писсарро позднее осень,
Желтей деревья, реже их наряд.
И не авто, а фаэтон уносит
Кого-то, соблюдая правый ряд.

Чуть облачней, и солнце явно выше.
Оно уже за крыши не зайдет.
Читает пешеход одну афишу
Сто первый год.

А над моим балконом небо гаснет.
Внизу Монмартр включает фонари.
Его ко сну склоняет ночь напрасно —
Он не замрёт, не стихнет до зари.

1996 г.



Рисунки на снегу

Грейдер счищает снег.
Вместе с ним — следы
Птиц, человека, собаки,
а, может, — кошки,
Рыскавшей, чтоб найти
хоть чуть-чуть еды.
Легче пернатым —
они подбирали крошки.

Беглый набросок событий
былого дня
Счищен до грунта,
но всё повторится снова:
Следом за грейдером снег,
белизной маня,
Густо ложится —
и полотно готово.

2001 г.



Светлый день

Сквозь день весенний ты бредёшь.
Так ярки краски. Гулки звуки.
Деревья тянут к небу руки
И ловят ими теплый дождь.

И пахнет свежая листва
Слегка пьянящим липким соком.
Тебе уже не одиноко,
Лишь чуть кружится голова.

Порой из облачных щелей
Небесный свет сочится зыбко,
И с каждой солнечной улыбкой
Душе становится светлей.

2001 г.



Бессонница

Вторую ночь не пишется, не спится,
А на дворе дожди и холода.
Грядёт рассвет, и хочется напиться,
Но и не пьётся — вот она, беда!

Томит желанье к музе прикоснуться,
Я слышу крыльев шелест неспроста,
Она близка, но стоит шевельнуться, —
Пространство поглощает пустота.

Наверно чей-то тайный злобный гений
Так неотступно мучает меня,
По комнате вдоль стен крадутся тени,
И вспыхивают отблески огня.

Я в странность бытия пытаюсь вникнуть,
Постигнуть ускользающую суть,
А тени тают, чтобы вновь возникнуть,
И мне уже во снах не утонуть.

Я, поднимаясь, зажигаю свет.
Скорей бы окна озарил рассвет.

2001 г.



В Дубровнике

Летний день
в календаре.
Небо синее.
Олеандры
на горе,
рядом — пинии.
А в Дубровнике
сезон
туристический.
И морской пейзаж
такой
феерический!

Старый город.
Стены —
средневековые
Вдоль залива
изогнулись
подковою.
Между башнями
туристы
слоняются.
А над улочками
пальмы
склоняются.

Тут и там видны
следы
пулемётные.
Били в стены и
снаряды
залётные…
На ветру над башней
флаг
развивается.
Город строится,
война
забывается.

2007 г.



Половодье

Холодною весной седьмого года
Сходили долго вешние снега.
Куражилась капризная погода,
И реки заливали берега.

В воде стояли сосны и берёзы,
Гнал ветер по Югану буруны.
А ночью доходило до морозов,
Никто не помнил здесь такой весны.

Вставало тяжко пасмурное утро,
Речная гладь блестела впереди,
И видел я затопленные юрты,
Там катер меж лабазов проходил.

У самых волн внезапно обрываясь,
От берега в тайгу вела тропа.
Сплошным потоком с неба низвергаясь,
В ветвях шуршала снежная крупа.

А в глубине промокнувшего леса
Нашла приют хантыйская семья,
Стоял шалаш и печка под навесом,
Вокруг белела влажная земля.

Не стало зверя, щука не ловилась —
Какая ловля в дни такой воды?
И под навесом тускло серебрилось
Три окунька на дне сковороды.

Хозяин был невесел, но спокоен,
Нечасто он привык гостей встречать,
Смутившись, что визита удостоен,
Стал на вопрос приезжих отвечать:

«У нас сейчас не всё, конечно, гладко,
Но, если честно, — некогда тужить…
Что, привезли солдатскую палатку?
Спасибо. Это кстати. Можно жить!»

Редели тучи, в речке отражаясь,
Гостей хозяин к судну проводил
И речь о наболевшем продолжая,
Он по-житейски просто рассудил:

«Не выбирать нам лучшую погоду,
Какая есть — такую принимай.
А все невзгоды скоро канут в воду».
Была весна. Кончался месяц май.

Промозглый день сменял холодный вечер.
Флаг над кормою ветер теребил,
Катились волны чёрные навстречу,
И катер в серый сумрак уходил.

2007 г.



Ощущение

И горько, и страшно, и больно.
А бога, наверное, нет.
И губы немеют невольно,
И меркнет полуденный свет.

Но всё же надежда таится
В весеннем разливе реки,
В полёте стремительной птицы,
В звучании новой строки.

И сердце размеренней бьётся,
Душа ожиданьем полна.
Она в небеса вознесётся,
Когда в них зажжётся луна.

2007 г.



Сириус

Лишь синий вечер небо отворит, —
Гигантский купол звёздами искрится,
Над нами ярко Сириус горит —
Ему ночами ясными не спится.
Он — повод многих празднеств и торжеств,
Герой легенд, мифических историй,
У древних был мудрейшим из божеств,
Ориентиром всех ушедших в море.
Гори, двойная яркая звезда,
Будь воплощеньем сущности названья,
Твой свет идёт к нам долгие года,
Не затерявшись в бездне мирозданья.

2008 г.



Ранним утром

Поднимаюсь я бодро в дремотную рань,
На окне у меня хорошеет герань,
В новой клетке большой канарейка звенит,
На широкий простор тянет утра магнит.

За кварталом уже начинается лес,
В нем берёзы и сосны растут до небес,
Лето выдалось доброе в этом году,
Я в спортивном трико на природу пойду.

Хорошо по траве пробежаться трусцой,
Встречный ветер прохладой омоет лицо,
Будут вольные птицы раскатисто петь —
Это просто совсем, стоит лишь захотеть.

Выхожу на балкон я, надевши трико.
Что-то нынче прохладно, и лес далеко.
Канарейку кормлю, поливаю герань,
Ну, чего побегу я в такую-то рань!

1995 г.



Весенним днём

Днём весенним, белым-белым,
Не по времени холодным,
Ты с ладошки кормишь белок,
Боязливых, но голодных.

Подкрепиться белкам надо,
С веток вниз они сползают,
Ты зверькам по-детски рада,
Только пальцы замерзают.

1997 г.



Охота на собак

За кустом таится что-то,
В тишине крадётся кто-то,
И ночами на болотах
Раздаётся жуткий вой,
Или слышны шумы драки —
Это всё отнюдь не враки:
Одичалые собаки
Бродят возле буровой.

По следам большим оленьим
Со всех ног бежать не лень им,
Остаются от оленей
Лишь копыта да рога.
Вот такие псовы трюки —
Не даются, злыдни, в руки,
Человек, конечно, друг им,
Но свобода дорога.

Пусть не нужен личный страж нам,
Всё равно немножко страшно.
Может, псы всего мираж, но…
Лучше двери — на засов.
Это случай не забавный,
Приказал наш местный главный,
И отряд собрался славный
Отстрелять коварных псов.

Невесёлая работа
Эта странная охота.
Не смогла бы даже рота
Стаю разом истребить,
Ведь собака точно знает,
Что у нас, людей, бывает,
Что играет, что стреляет
И чего не может быть.

Над тайгою сумрак тает.
Стая словно улетает,
Но лохматый, что хромает,
Вдруг метнулся не туда.
Подкачала сила духа,
И влетела пуля в ухо,
Как проруха на старуху,
Так на рыжего — беда.

Не за ним лишь смерть явилась,
Белая остановилась,
Диким воем закатилась:
Жалко рыжего до слёз.
И стояла в бледном свете,
С горя даже не заметив,
Как осенний влажный ветер
Семь дробинок ей принёс.

Дальше людям нет дороги,
У погони вязнут ноги,
И охотники в итоге Все повесили носы:
Не достать теперь. Чего там…
Всё прошло бы как по нотам,
Но уходят по болотам
Недострелянные псы.

1998 г.



Адриатика

Ночь близится. И солнце закатилось.
Над Адриатикой тускнеют небеса.
Малиновые отблески светила
На лёгких яхтах красят паруса.

И острова стоят, как великаны.
Вдали уже мерцают маяки,
Чтоб, посетив невиданные страны,
В родной свой порт вернулись моряки.

И, словно нет нигде ни бурь, ни горя,
Забылся мир в цветном не долгом сне.
И тихо фиолетовое море
О чём-то сокровенном шепчет мне.

2007 г.



На Луне

На Луне, в безвоздушном просторе
Нет природы ожившей даров,
И с морями земными не в споре
Вечно тихое море Паров.

Даже поздней порой, на закате
Солнце пламенем жарким горит,
Тени прячутся в дремлющий кратер,
Где упал крупный метеорит.

Стали тёмными лунные горы,
Звёзды вниз, не мигая, глядят —
Там, в пыли, молчаливым укором
Луноходы в забвенье стоят.

В небе чёрном Земля ярко блещет,
Льётся в космос лазоревый свет,
А над морем Дождей дождь не хлещет,
Да и моря там, в общем-то, нет.

2008 г.



Потепление

Вокруг тайга и марева болот,
Их тщетно сушит солнечная сфера.
Мошка и гнус в составе атмосферы
Частично замещают кислород.

Дождлива осень здесь из года в год,
И на полях не высеют озимых.
Мгновенно лето, слишком длинны зимы,
Богат набор нерадостных погод.

Но после беспощадных снежных вьюг
Над нами может сжалиться природа —
Июнь-июль двенадцатого года
Напоминали дальний жаркий юг.

На поймах обмелевших бурых рек
Необычайно густо встали травы,
И, сразу вспомнив летние забавы,
На берег устремился человек.

В лазурном небе плыли облака,
Их подгонял неспешный тёплый ветер,
Сама собой в стихи текла строка,
Что лучше может быть на этом свете?

И зрела мысль: чего ещё желать?
Здесь вырос город, стал добрее климат,
И если чуть теплее будут зимы,
То можно никуда не уезжать.

2012 г.



В Каталонии

Ярким светом льётся солнце
На счастливых каталонцев.
Барселона, пальмы, горы,
Море, яхты, паруса,
Музыкальные фонтаны,
Гауди (довольно странный),
Виноградников просторы
И другие чудеса.
О проблемах — не хлопочешь.
В ресторанах — всё, что хочешь:
Вина, пиво, водка, виски,
Крабы, раки и треска.
Не придумать отдых лучше,
Но в итоге всё наскучит,
И мрачней болот сибирских
Станет южная тоска.

2003 г.



Безмолвие

Тронулись нарты,
олени
бегут легко.

Мир состоит
из снега
и облаков.
Меж облаками робко
звезда
блестит.

Нарты скользят,
и слышно,
как снег хрустит.

2007 г.



У Сибелиуса

Пасмурным утром дождливого мая
На суету туристических групп
Смотрит Сибелиус, молча внимая
Таинству музыки каменных труб.

Дождь издаёт шелестящие звуки.
Чудится: слышен печальный хорал.
Нем композитор, но были бы руки —
Он бы сыграл…

1996 г.



Огненный дождь

Под чёрным в искрах куполом небес
Над синим лесом, белыми садами,
Над спящими большими городами
Рождает ночь иллюзию чудес.

То метеоры роем вниз летят,
Стремясь к земной, покрытой тенью сфере,
Сгорая быстро в плотной атмосфере,
И этот яркий дождь пленяет взгляд.

Но он не долог. Скоро отгорит.
Так успевай загадывать желанья,
Пока из пёстрой бездны мирозданья
Летят к планете сотни Персеид!

2010 г.



Откровение

Жизнь порой неистово любила,
А порой безжалостно лгала,
Изгалялась, пестовала, била,
Словом, обходилась, как могла.

Мы самих себя давно изжили
В беспросветных суетных делах,
И иные головы сложили
За набор стандартных бренных благ.

Но из прорвы канувшего в Лету
Яркой вспышкой видится во мгле:
Старый снимок в рамке, краски лета
И букет фиалок на столе.

2000 г.



Карфаген

У развалин Карфагена море кажется зелёным,
Теплый ветер гонит волны на оранжевый песок.
Раскалившееся солнце смотрит взглядом удивлённым
На покои президента (от руин — наискосок).

Над тунисским побережьем кружат чайки в небе чистом,
А в глазах экскурсовода — отраженье стройных пальм.
Средь разрушенных строений бродят шумные туристы,
На волнах маячит судно, уплывающее вдаль.

Напряги воображенье, призови свои познанья,
И из праха встанет город, поразивший древний мир,
Повергавший в трепет пришлых, потрясавший их сознанье
И, что важно для искусства, возбуждавший струны лир.

Не продуй пунийцы битву (что теперь неоспоримо),
Было б всё тогда иначе в мире фактов и легенд,
И бродили б злые ветры по разрушенному Риму,
И сиял бы всей красою вечный город Карфаген.

Не сложилось. Слава Риму, процветавшему веками!
До сих пор слывёт столицей современник пирамид.
Если б знали Рэм и Ромул, заложивши первый камень,
Как над миром изумлённым слово «Roma» прогремит!

У развалин Карфагена море тронуто закатом,
Но жара спадает вяло. Тень деревьев, как магнит.
Опускаясь к горизонту, солнце смотрит виновато.
— Это Африка, ребята, — на прощанье молвит гид.

Ночь окутывает город. Море — чёрная прореха.
Лишь немного серебрится водной кромки полоса.
Средь разрушенных строений ходят воины в доспехах,
И невнятно раздаются карфагенцев голоса.

2012 г.



Под звёздами

Когда посмотришь ночью ввысь
В степи бескрайней или в море,
Утонешь в блещущем просторе,
Борясь с круженьем головы.

И вдруг поймёшь, насколько мал
Земных ландшафтов мир уютный,
Насколько он сиюминутный —
Пусть даже в нём событий тьма.

Вглядевшись в звёздные огни,
Ты ощутишь бездонность мира.
Войдёт космическая лира
В твои обыденные дни.

2010 г.



В тундре

Тускнея, истекает алым светом
Над горизонтом солнца мутный шар.
И кажется пейзаж другой планетой,
И сумрак наплывает не спеша.

Кругом лишь снег. Пригорки багровеют,
Синеют тени дремлющих ложбин.
А ненцу тундра всё-таки милее,
Чем суета блистающих чужбин.

1996 г.



Поэтам

Сколько написали вы, поэты!
Ваших всех стихов не сосчитать,
Но всё это скоро канет в Лету,
И никто не станет вас читать.

И никто не снимет с книжной полки
Томик од, сонетов и поэм,
Скажут: от поэзии что толку
В век крутых компьютерных систем?

1997 г.



Суббота

Мороз под сорок выдался в субботу,
Обледенели голые кусты.
Снег обеспечил грейдерам работу,
И злое солнце смотрит с высоты

На чёрный лес, на белые сугробы,
На удручённость зимних городов.
Коль вышло жить не Севере до гроба,
То от него я всё принять готов.

И я шагаю улицей пустынной,
Надвинув шапку, в шарф упрятав нос.
Что делать с нашей северной рутиной?
А, впрочем, это даже не вопрос.

Бездомный пёс вострит большие уши.
Заиндевела шерсть не для красы.
И я решил спасать собачьи души:
— Ну, что, ушастый, хочешь колбасы?..

Пёс уплетает жадно, но с опаской,
Скосив глаза, готовый к стрекочу —
Судьбой и человеком не обласкан.
Я вдоволь накормить его хочу.

Мороз трещит почти с остервененьем,
И снег устал позёмкою кружить.
Терпи, ушастый, скоро потепленье
На всей Земле! Вот славно будем жить!

2008 г.



Осенняя грусть

He ходи ты за мной по болотам,
Неотступная тихая грусть.
Мне б — на родину, нынче тепло там.
Здесь же завтра мороз — ну, и пусть!

Ведь судьбы своей не выбирают.
Я, как все, в этой жизни лишь гость.
Наклоняясь к земле, набираю
Кислой клюквы рубиновой горсть.

Обхожу порыжевшие кочки,
Под ногами сочится вода.
Словно ямба короткие строчки,
Пролетели в Приобье года.

Пронеслись, промелькнули: да, что там!..
Всё, что прожито, было не зря.
Что ж ты бродишь за мной по болотам,
Золотая тоска сентября!

2013 г.



Фантазия

Долгожданным оранжевым летом
Будет жизнью природа полна,
Мы уедем с тобой на край света,
Где у берега бьётся волна.

Где свободные белые птицы
Величаво парят над водой,
Где в туманной дали растворится,
Всё, что нас огорчало с тобой.

Будут дни пролетать, не кончаясь,
Но однажды за нами придёт,
На волнах бирюзовых качаясь,
Белый, как облака, пароход.

Остановится неумолимый
Беспощадного времени бег…
Ты останешься вечно любимой,
Ну, а я — незабвенным вовек.

2008 г.



Во дворе

Во дворе моём в квадраты окон
И на стаю взмывших голубей
Зимний вечер смотрит красным оком
Сквозь узор берёзовых ветвей.

Облетела огненная роща,
Сразу двор остыл и побелел.
Вырубить берёзы было проще,
Но застройщик рощу пожалел.

Здесь теперь на тонких гибких ветках
Вьют гнездо сороки по весне.
Знаю, буду я потом нередко
Видеть двор с берёзами во сне.

Не зажглись ещё напротив окон
Огоньки далёких ярких звёзд.
Вот и дремлет месяц одиноко
На ветвях раскидистых берёз.

2013 г.



Кносс

Картину я купил в Ираклионе,
На ней написан зыбкий, как мираж,
Мазками серебра на чёрном фоне
Архитектурный греческий пейзаж.

Там полный диск луны взошёл над миром,
И блики света вырвали из тьмы
Дворцовый комплекс древнего кумира,
Во мрак упрятав горы и холмы.

Стоят в строю колонны, как солдаты,
Среди камней, фундаментов и стен,
Где было царство древнее когда-то
До грянувших однажды перемен.

Дворец в ночи, как миг воспоминаний,
Как невзначай скользнувший беглый взгляд,
Он — символ исторических исканий,
Воздвигнутый так много лет назад.

На полотне серебряные блики
Не гаснут. Но сильны ветра времён.
И остаются от эпох великих
Развалины, да отзвуки имён.

2013 г.



После нас…

Сколько ж нам учиться, чтобы видеть
Суть явлений в профиль и анфас,
И в каком земля предстанет виде
Тем, кто остаётся после нас?

Как-нибудь под утро выйдешь с внуком,
Показать ему пожар зари,
А вокруг такая боль и скука:
Пни, канавы, камни, пустыри.

Наших славных дел скупую прозу
Ты прочтёшь, насколько хватит глаз,
Скажешь внуку: «Здесь росли берёзы» —
И поправишь свой противогаз.

1990 г.



Отпуск на острове

Хайнань пестрел обилием цветов,
Блистал залив, в ветвях резвились птицы,
Великолепье южных островов
На севере нам может лишь присниться.

Шумел прибой вдали от грустных дум,
Где жарки дни, а ночь темна, как сажа.
Где добрый врач по имени Вандун
Открыл мне суть китайского массажа.

Пленял красой тропический простор,
Вокруг порхали бабочки, стрекозы,
И в окруженье пальм и дивных гор
Не вспоминались обские морозы.

Санья — бриллиант хайнаньских городов —
Стеклянными фасадами играя,
В галопном ритме прожитых годов
Стал райским местом южного Китая.

Он открывал объятия аллей,
То рвался вширь, а то тянулся узко,
Манил нас в мир реклам и фонарей,
Где привлекали вывески на русском.

Не раз он иноземцев удивит,
Им будут сниться многими летами:
Морской залив и бледные на вид
На пляже китаянки под зонтами.

2012 г.



Аллюзия

В одно мгновенье зыбкий антураж
Померк и сник, украв у нас пространство.
Был мрачен цвет утративший пейзаж —
Природа не приемлет пуританства.

Не стало неба. Впрочем, — и земли.
Снег тихо повалил из ниоткуда.
Исчезло всё — и рядом, и вдали —
Фантазм под стать картинам Голливуда.

И, сделав шаг неведомо куда,
Мы затерялись в параллельном мире.
И там, как дивный сон, прошли года.
И мы очнулись в старенькой квартире.

Ты поливала яркие цветы,
Украсившие серый подоконник,
А солнце, проливаясь с высоты,
Отсвечивало нимбом на иконе.

Я подошёл к открытому окну:
Листва шуршала, день клонил к закату,
Нам жизнь дарила новую весну,
И было всё, как прежде, как когда-то…

2013 г.



Вечерняя элегия

Я сегодня отчётливо слышу
Потаённую музыку лир —
То не ветер деревья колышет,
А блаженство нисходит на мир.

Тихо солнце вдали закатилось,
Приуныли на миг небеса,
Робко смотрит ночное светило
На зубчатые тени-леса.

К горизонту склонившийся вечер
Мёд заката уже долакал,
И плывут первым звёздам навстречу
Фиолетовые облака.

1998 г.



Моя строка

…Как хорошо, когда строка свободна,
Когда её не ломит и не гнёт,
Когда претит, что выгодно и модно,
И не терзает злобы тяжкий гнёт.

Однажды я пришёл из ниоткуда
И возвращусь в итоге в никуда.
Но пусть звучит строка моя покуда
Не истекут последние года.

2007 г.



Дмитрий СЕРГЕЕВ

Сергеев Дмитрий Алексеевич родился 26 октября 1956 года в Ворошиловградской области, в посёлке Родаково. Детство и юность его прошли в городе Ясиноватая Донецкой области. После окончания восьмилетней школы № 2, а затем 9-10 классов средней школы № 6 в г. Ясиноватой работал токарем. В 1974–1976 годах служил в Советской Армии. В 1976 году поступил на очные подготовительные курсы Донецкого университета, а в 1977-м — на первый курс исторического факультета ДонГУ.
По окончании вуза был учителем истории в Ясиноватской школе № 4. В 1984 году переехал в Сургут, где сначала работал в школе, потом в одном из городских отделений милиции, а с 1988 года — в средствах массовой информации. Был собственным корреспондентом, политическим обозревателем, ответственным секретарём, заместителем главного редактора и главным редактором. Публиковался также в окружных, областных и центральных газетах и журналах, сотрудничал с электронными СМИ. В настоящее время — заместитель главного редактора газеты «Вестник». С 1994 года — член Союза журналистов России. Со школьных лет писал стихи и рассказы. В сургутский период жизни стал часто печататься в различных изданиях. Имеет около 200 литературно-художественных публикаций. Издал пять поэтических сборников — «Куда улетают халеи», «За час до рассвета», «Возвращение», «Поэзия космоса», «Хвойный край с просветами берёз», сборники фантастических рассказов «Ложная дверь» и «Изнанка мира». Отдельным изданием вышла лирико-фантастическая пьеса «Дело о чёрном чемодане». Есть у автора также книги краеведческого и справочного характера. Его стихи и рассказы не раз входили в коллективные литературные сборники. В 2002 году Д. А. Сергеев принят в Союз писателей России.