Д. А. Сергеев

Одинокая женщина на пустынном пляже

ИСТОРИЯ С НЕАНДЕРТАЛЬЦЕМ

Пожар

Было это где-то в конце восьмидесятых годов прошлого века в одном северном городе.

Участковый инспектор лейтенант милиции Сергей Васильев и оперуполномоченный уголовного розыска по делам несовершеннолетних старший лейтенант милиции Николай Крапивин шли по уже слежавшемуся мартовскому снегу вдоль берега покрытой льдом реки. Они направлялись к одиноко стоявшему на пустынной местности старому бревенчатому дому, в котором из четырёх имевшихся окон два были забиты кусками старой фанеры. Дом стоял метрах в двадцати от реки и метрах в ста от заснеженного соснового массива.

― Осточертел уже этот притон, ― недовольно говорил Крапивин на ходу. ― Давно надо его сжечь к чертям собачьим. Вечно там всякая шушера тусуется, и подростки мои ошиваются, а мы каждый раз разбирайся с ними.

― Да, конечно, сжечь и дело с концом, ― соглашался Васильев. ― Тем более, что дом этот ― самострой, а теперь ещё и бесхозный. Бывшего хозяина уже лет пять никто не видел. Может, и в живых его давно уже нет.

Участковый нёс в руке литровую стеклянную банку с колыхавшейся в ней прозрачной жидкостью. Наконец они подошли к дому и остановились перед крыльцом.

― Ну-ка, быстро выходи, кто там есть! ― угрожающе крикнул Николай. ― Выходи, а то хуже будет!

Однако из дома никто не вышел и не отозвался.

― Похоже, нет никого, ― сказал Сергей.

― Может, нет, а может, затаились, ― ответил опер и решительно шагнул на покосившееся скрипучее крыльцо.

― Сейчас выясним.

Васильев последовал за ним и взялся за ручку двери:

― Входим?

― Кто не спрятался, я не виноват! ― крикнул оперуполномоченный и взмахом руки подал знак участковому.

Тот резко рванул дверь, и Крапивин, держа правую руку за отворотом пиджака, быстро шагнул в пыльный полумрак. Васильев последовал за ним. По мере того как глаза привыкали к слабому освещению, взглядам милиционеров представала единственная в доме большая захламлённая комната, во внутреннем хаосе которой всё же просматривался относительный порядок, свидетельствовавший о том, что дом был не совсем необитаемым. Например, вокруг стола стояло несколько стульев, на столе ― тарелка, полная окурков, в углу кресло, перед которым кто-то поставил небольшой табурет, видимо, чтобы, сидя в кресле, класть на него ноги. По углам были растыканы какие-то тряпки и узлы.

― Смылись, ― констатировал Крапивин.

― Да они вообще-то сюда в основном к вечеру сползаются, ― сказал участковый.

― Ну, что ж, тем лучше, ― подытожил опер.

― Надо посмотреть, не спрятался ли кто на чердаке, ― предложил Сергей.

― Если спрятался, будет с крыши прыгать, коли жить захочет, ― подняв голову к потолку, нарочито громко сказал Николай, а участковый по стоявшей в углу приставной лестнице полез на чердак. Через несколько секунд в потолочном люке появилось его лицо:

― Нет никого!

― Тогда приступим. Банка где? ― оперативник огляделся по сторонам.

― На подоконник поставил, ― сказал Васильев, спускаясь по лестнице. ― Надо бы ещё как следует дом осмотреть, вдруг кто-нибудь спрятался.

― А где здесь прятаться? ― спросил опер, но на всякий случай заглянул под стоявшую у стены кровать с видавшим виды грязным и подранным матрасом.

Участковый тем временем осмотрел содержимое старого деревянного шифоньера.

― Можно начинать, ― решительно сказал Крапивин и, взяв с подоконника стеклянную банку, снял с неё крышку, из-за чего в помещении сразу запахло бензином.

Они вышли из дома, оставив открытой входную дверь. Опер, остановившись у выхода, несколько раз плеснул внутрь дома жидкость из банки. Участковый тем временем поджёг подобранный где-то кусок сухой бересты и бросил его в комнату. На полу бодро полыхнул огонь, расползаясь в разные стороны и стремительно взбираясь вверх по стене.

― Сосна хорошо горит, ― констатировал Крапивин.

Чрез несколько минут пламя охватило весь интерьер, а некоторое время спустя стало вырываться в проёмы окон. Весь дом гудел, словно ракета, готовая вот-вот оторваться от земли. Когда бревенчатые стены стали гореть и снаружи, милиционеры невольно попятились от обжигающего лица сильного жара.

― Вот это да! ― только и смог сказать завороженно глядящий на пламя Сергей. ― До леса не достанет?

Опер смерил взглядом расстояние до ближайших сосен:

― Ветер слабый ― значит, не достанет.

― А пожарных не вызовут?

Николай беглым взглядом оглядел окрестности: с одной стороны была река, с другой лес, и лишь там, откуда они пришли, вдали виднелись старые деревянные дома, а за ними маячило несколько пятиэтажных зданий.

― Надеюсь, не вызовут, ― сказал он. ― А если вызовут объясним, что дом нежилой, и что мы сами только подошли, увидев дым.

Дом горел очень быстро и, когда пик пожара уже миновал, вдали послышался вой пожарной сирены и показался всем знакомый красный автомобиль.

― Всё-таки вызвали, ― сказал участковый.

Крапивин оглянулся на пожарных:

― Сейчас мы их обрадуем, что ничего тушить не надо. Да, в общем-то, уже и нечего…

Череп

Оба сотрудника милиции остались довольны сожжением приюта для всякой шушеры, однако последовавшие за этим события повергли их в состояние шока. Следующим утром на оперативном совещании в отделении сменившийся дежурный делал доклад о происшествиях минувших суток. Докладчиком был капитан милиции Григорий Петрович Старожилов, человек пенсионного возраста, с юности работавший в милиции, но не получивший звания выше капитана из-за отсутствия необходимого для этого образования. Сначала он рассказал обо всех преступлениях и происшествиях, а затем перешёл к сообщению, которого с интересом ожидали участковый Васильев с оперуполномоченным Крапивиным: обойти в своём докладе тему сгоревшего дома, имевшего в отделении милиции нехорошую репутацию, дежурный не мог.

― У нас есть три новости по одному и тому же поводу, ― сказал дежурный. ― Первая хорошая. Вторая, как вы, наверное, уже догадались, плохая, а третья… ― докладчик сделал долгую паузу, ― можно сказать, потрясающая!

По залу пробежал весёлый шумок.

― Не тяните, Григорий Петрович, ― ну, что за страсть у вас к театральным эффектам. Что там ещё стряслось? ― сказал начальник отделения подполковник милиции Иван Степанович Фёдоров.

― Во-первых, ― продолжил Григорий Петрович, ― сгорел хорошо известный нам бесхозный дом на берегу реки возле соснового бора.

По залу прокатился гул оживления, за которым последовали комментарии с мест:

― Наконец-то!

― Туда ему и дорога!

― Здорово!

― Тихо! ― скомандовал начальник отделения. ― Что там дальше?

― На пожарище был найден обгоревший череп, ― продолжил докладчик.

В зале наступила тишина. В этот момент Васильев с Крапивиным испытали настоящий стресс и, сидя на соседних рядах, мрачно переглянулись. Кажется, в тот момент они прокляли день и час, когда подожгли ту чёртову халабуду. И, наверное, у каждого из них перед глазами пронеслась всё их неоднозначное, как у большинства людей, прошлое, которое теперь в сравнении с будущим показалось светлым и прекрасным. Но следующее сообщение буквально ввело их в ступор.

― По мнению экспертов, ― сделав паузу, продолжил майор, ― данный череп принадлежал неандертальцу.

Капитан закончил и с любопытством осмотрел зал, словно оценивая эффект, произведённый его словами. И если после предыдущего сообщения в зале наступила просто тишина, то теперь Григорий Петрович, со своими склонностями ко всякой литературщине, мог бы сказать, что в зале наступила мёртвая гнетущая тишина, которая, впрочем, через несколько долгих секунд была разорвана в клочья взрывом всеобщего смеха.

― Тихо! ― снова скомандовал Фёдоров и, внимательно посмотрев на докладчика, спросил: ― Какого неандертальца?

Иван Степанович спросил это так спокойно и обыденно, что можно было подумать, будто он в своей жизни знал многих неандертальцев и теперь лишь хотел уточнить, о ком именно шла речь.

― Не знаю, ― признался капитан, ― наверное, древнего.

В зале началось настоящее веселье. Начальник хлопнул по столу раскрытой ладонью:

― Посерьёзнее, товарищи офицеры!

Зал притих. Начальник, развернувшись всем корпусом, продолжал внимательно смотреть на дежурного:

― Вы ничего не путаете, Григорий Петрович?

― Ну, как я могу путать? Что я первый день на службе? ― обиделся дежурный.

― Извините, ― сказал Иван Степанович, всегда с уважением относившийся к возрасту Григория Петровича и его большому стажу работы в органах. ― Но сообщение несколько… неожиданное.

― Да я сам удивлён! ― дал волю эмоциям Григорий Петрович. ― Три раза уточнял! Абсолютно точно: череп неандертальца!..

Не наш человек

После совещания Крапивин подошёл к Васильеву, пребывавшему в совершенно ошарашенном состоянии.

― Ты понимаешь что-нибудь насчёт черепа? ― спросил он.

― Пока нет, ― ответил участковый, ― но, думаю, нам надо идти сдаваться. А то, как бы хуже не было.

― Давай не будем паниковать, ― предложил Николай. ― Череп всё-таки не человека, а неандертальца.

― А неандерталец ― не человек? ― нахмурился Сергей.

― Ну, во-первых, это не наш человек, ― в некотором смятении ответил Крапивин. ― А во-вторых, он давно вымер. Подождём денёк-другой. Пусть хоть что-то прояснится. Не мог же действительно в доме спрятаться неандерталец.

― Почему не мог? Мы ведь особо дом и не обыскивали. Там столько хлама всякого. Может, где и притаился.

― Да говорю же тебе: неандертальцев давно нет! ― воскликнул Крапивин.

― А как насчёт снежного человека? ― вдруг осенило Васильева.

― Ты полагаешь, мы сожгли снежного человека? ― удивился и призадумался Николай.

― Ну да! А этот снежный человек, может, и есть никто иной, как доживший до наших дней неандерталец, ― просветлев лицом, заключил Сергей.

― Что-то долго он живёт, ― усомнился Крапивин.

― Нет, я имею в виду не конкретную особь, а выжившую небольшую популяцию неандертальцев, ― разъяснил участковый, удивляясь собственной догадливости.

― Тоже маловероятно. Чего же их до сих пор никто не видел? ― упорно не хотел верить в гипотезу участкового Николай.

― А не знаешь, материал этот кому отписали? ― полюбопытствовал Сергей.

― Да знаю, Громову ― это же его участок.

― Давай сходим в разведку, узнаем, что да как. Вдруг что-то новое скажет.

Участковый оперуполномоченный старший лейтенант Алексей Громов сидел за столом и со злым лицом перекладывал с места на место какие-то бумаги. На вошедших он глянул косо и, можно даже сказать, недружелюбно.

― Слушай, неандертальца тебе передали? ― решил без всяких хождений кругами сразу брать быка за рога Крапивин.

― Знаете, как вы все меня достали со своим неандертальцем! ― взвинтился тот. ― День только начался, а ты уже десятый спрашиваешь. Я не пойму, вам всем что, заняться больше нечем?

― Да ты не кипятись, ― постарался успокоить его Николай. ― Во-первых, он никакой не наш.

― Нет, не наш, ― тут же подтвердил участковый, отрицательно помотав головой.

― А во вторых, мои подопечные малолетки тоже нередко бывали в том доме. Так что, глядишь, и поможем чем-нибудь.

Взгляд Громова оттаял и подобрел.

― Мне этот материал ещё вчера передали, ― сказал он. ― Так что я уже впрягся, но пока безрезультатно. Ну, был бы ещё человеческий череп. А так я вообще ничего не понимаю. Тем более в уголовном кодексе нет статьи про убийство неандертальцев, и неизвестно, какой срок за него положен.

Губы Крапивина впервые за всё утро растянулись в улыбке.

― Тебе смешно… ― насупился Громов.

― Просто представил себе статью в кодексе, где написано, какой срок положен за убийство неандертальца, ― оправдывающимся тоном ответил Крапивин.

― Послушайте, ― вмешался в разговор участковый. ― Если бы в кодексе за убийство человека и неандертальца были указаны разные сроки, то это был бы просто расизм какой-то! Я думаю, что наказание должно быть одинаковым. Ведь неандерталец ― это не животное какое-нибудь.

― Но и не человек! ― возразил Громов. ― Тем более что у него нет ни жилья, ни документов ― ничего, даже свидетельства о рождении!..

― Если у него нет жилья, то он ― бомж, ― полушутя подытожил Крапивин.

― Подождите-подождите, ― снова вмешался Васильев. ― Так может быть, действительно этот неандерталец был просто бомжом?!

― Неандерталец?! Бомжом?! ― удивлённо уставился на него Громов.

― Да нет, ― смутился участковый. ― Я к тому, что, возможно, никакого неандертальца не было, а был самый обыкновенный бомж. Ну, мало ли какие у человека могут быть дефекты черепа!

― Действительно, ― поддержал его Николай. ― С чего эксперты решили, что это череп неандертальца? Они что его в какую-нибудь академию на исследование посылали? Да и вообще, честно говоря, я не знаю, в Сибири когда-нибудь были неандертальцы или нет.

― Ну, мамонтов здесь находят. Значит и неандертальцы могли быть, ― задумался Сергей.

Крапивин опустился на стул и отсутствующим взглядом уставился в окно.

― Лучше бы на этом пожарище нашли череп какого-нибудь ископаемого мамонта! ― после некоторого раздумья с досадой сказал он.

― Стоп! ― участковый так и подскочил. ― Вот именно, ископаемого! Как же я сразу не сообразил!

Неандерталец мог быть не выжившим, а ископаемым, умершим много тысячелетий назад.

― …А его череп кто-нибудь нашёл и притащил в этот дом! ― просиял Крапивин. ― Это же ясно, как день! Да и если б он там живьём сгорел, всё равно нашлись бы ещё какие-нибудь остатки тела. Его ж не в доменной печи жгли, в конце концов.

― А вдруг просто не искали как следует?.. ― засомневался участковый.

― Ну, так надо поискать, ― вдруг подскочил с места Громов.

― Конечно! Пошли! ― поддержал его Крапивин.

― А вы-то чего? ― удивился Алексей.

― Ну, во-первых, мы ребята любознательные, ― сказал опер по делам несовершеннолетних. ― А во-вторых, считаем своим долгом тебе помочь.

На месте происшествия

― Может, дежурный машину даст на полчасика? ― спросил Васильев, на ходу застёгивая шинель.

― Как же, даст! В отделении числятся два УАЗа, и оба такие ветхие, что чаще находятся в ремонте, чем на службе, ― выразил сомнение Громов.

― Ну, предприятия же по графику на дежурство машины выделяют? ― не унимался Васильев.

― Ага, присылают у кого что есть по принципу «берите, что не жалко». Сегодня строительно-монтажное управление дежурит, так прислали бетономешалку.

― Здорово! На водовозке я ездил на вызовы, а на бетономешалке ещё нет, ― засмеялся Крапивин.

― А что, разве она строителям не нужна? ― снова озадачился Васильев.

― Да она вроде бы поломанная, ― ответил Громов.

― Жаль. А то ездила бы по вызовам и заодно раствор готовила бы! ― развеселился Крапивин.

― Думаю, дежурный, если и даст что, так этого самого автомонстра. А мы там втроём не поместимся. Да и ходу здесь минут двадцать, ― ответил Громов, уже спускаясь с крыльца по бетонным ступенькам.

Они шли по пустынному берегу. Погода выдалась хорошая. Было всего минус двенадцать, и в воздухе уже пахло весной. Вот и остатки знакомого дома. Милиционеры стали ходить по пожарищу, внимательно осматривая всё, что не сгорело — это были в основном металлические предметы, битая посуда и обгоревшие головешки. Иногда они разгребали золу сапогами, участковый нашёл какую-то палку и орудовал ею. Возле них остановились трое неизвестно откуда появившихся подростков.

― Здравствуйте, ― нарочито вежливо сказал один из них.

― Привет, коль не шутишь. Что надо? ― недовольно ответил Громов.

― А вы не знаете, почему этот дом сгорел? ― спросил другой мальчишка.

― Не надо непотушенные окурки по дому разбрасывать! ― назидательно сказал Крапивин.

― А Сафонов говорит: «Менты сожги!» ― сказал тот мальчишка, что поздоровался первым.

― Ты побольше слушай своего Сафонова. Кстати, давненько что-то я его не видел. Увидите, привет передайте. ― Крапивин отвлекся от осмотра пожарища и посмотрел на пацанов. ― Ладно, брысь отсюда! Нечего здесь делать!

Подростки неспешно двинулись дальше. А участковый в это время извлёк из золы какую-то кость:

― Это может быть часть неандертальца?

― Больше похоже на кость животного, как ты думаешь? ― сказал Громов, оглядываясь на Крапивина.

― Не знаю, ― ответил тот. ― Я не силён в зоологии. Что-нибудь там есть ещё?

― Есть ещё несколько костей! ― откликнулся участковый.

― Послушайте, так это уже за пределами дома, ― сказал Громов.

― Но здесь тоже зола и головешки, ― возразил Васильев.

― Зола насыпалась, когда дом рушился, ― вновь не поддержал Васильева Алексей.

― Значит, и кости могли из дома вывалиться, ― не унимался участковый.

― Ерунда это всё, ― разочарованно заключил Громов, пнув ногой обгоревшую деревяшку. ― Нет здесь скелета.

― Но всё равно надо проверить эти кости, ― сказал Васильев. ― Пусть эксперты посмотрят, что им, жалко что ли?

― Да пусть посмотрят… ― махнул рукой Громов.

«Висяк» не нужен!

На следующий день участковый вновь зашёл к оперуполномоченному по делам несовершеннолетних с не дававшим ему покоя вопросом:

― Ну что, мы сдаваться будем? Может, скажем всё-таки Фёдорову, что это мы подожгли дом?

― Не спеши, ― снова остановил его Крапивин. ― Кажется мне, что череп этот ― полная чепуха, может, подстава какая, а то и вовсе чья-то злая шутка.

В это время дверь кабинета распахнулась, и в дверном проёме появился озабоченный Громов.

― Послушай, ― с порога обратился он к Николаю, ― ты бы со своими малолетками поработал, сам же говоришь, что они частенько там ошивались.

― Уже начал, ― ответил Крапивин. ― Сейчас одно дело, по которому срок истекает, закончу и продолжу.

― А, вот вы все в сборе! ― входя в кабинет воскликнул начальник ОУР майор Степанов. ― Послушайте, какого чёрта вы экспертам собачьих костей натаскали? Первое апреля вроде ещё не наступило. Или вы думаете, что там людям больше делать нечего?!

― Мы решили, что проверить надо всё! ― поднимаясь с места, доложил участковый.

― Что всё?

― Ну, вдруг там кроме черепа оказались бы ещё и другие останки неандертальца.

― Думаете, что если там нет остального скелета, то голову туда кто-то принёс? ― после короткой паузы спросил Степанов. ― Разумно. Но это значит, что у нас расчленёнка, и надо искать остальное тело. Вообще-то по поводу останков на пожарище я разговаривал с пожарным инспектором ― он там всю золу переворошил.

― Мы подумали, что, возможно, в дом принесли не голову, а ископаемый череп, ― снова подал голос Васильев.

Майор на несколько секунд задумался и сказал:

― А что? Может и так. Мне эта мысль как-то в голову не пришла. Наверное, потому, что не приходилось работать с ископаемыми. Хорошо, что соображаете и что-то делаете, а не сидите, сложа руки. Кстати завсегдатаев этого дома опрашивали?

― Я двоих уже потряс, ― сказал Громов. ― Они не в курсе.

― Тряси остальных ― кто-то должен знать. Словом, дерзайте, археологи! Висяк с неандертальцем нам не нужен, ― напутствовал Степанов, выходя из кабинета.

Сон

Николай в форме и с кобурой на ремне приближается к бревенчатому дому на берегу, только дом тот не сгорел, а стоит целёхонек. Вокруг пустота ― ничего, кроме громко хрустящего снега под ногами. Вот он медленно приближается к дому, поднимается на крыльцо, открывает дверь, входит в полумрак комнаты и смутно видит, что на столе лежит что-то вроде капустного кочана. Когда же он приближается, то видит, что это не капуста, а лохматая голова неандертальца. Вдруг она открывает глаза и неистово кричит:

― Пожар! Горим!

Опер видит, что со всех сторон по стенам поднимается огонь. Он стремглав бросается к выходу и бежит по глубокому снегу прочь от полыхающего дома. Потом оглядывается и видит, что за ним гонится целое племя неандертальцев в звериных шкурах и с копьями. Николай мчится по снегу, проваливаясь в сугробы, падая, поднимаясь и вновь бросаясь бежать. Наконец, он оказывается на пустынной местности, и за ним уже никто не гонится. Впереди совсем близко сосновый лес. Из него вдруг выскакивает один неандерталец и бежит навстречу.

― Ну, уж нет! ― говорит себе оперативник. ― От одного не побегу!

Он хочет достать из кобуры пистолет, но его там нет. Тогда опер осматривается вокруг и видит, что из сугроба торчат какие-то ветки. Он выбирает ту, что потолще, и, вытащив из снега большую увесистую дубину, готовится к схватке с дикарём. Но вдруг обнаруживает, что это не дикарь, а участковый Васильев, одетый в звериную шкуру и с копьём в руке.

― Мамонт! ― кричит он. ― Беги! Мамонт!

С этими криками Васильев пулей проносится мимо Крапивина, а тот сначала слышит доносящийся из леса страшный гул и грохот, а потом видит, как из чащи выскакивает огромный длинношёрстный мамонт с загнутыми кверху бивнями и высоко поднятым хоботом. Зверь стремительно надвигается на него. Крапивин отбрасывает в сторону бесполезную дубину и, разбрасывая в стороны снег, по глубоким сугробам бежит вслед за участковым. Но тот уже скрылся из виду. Николай выскакивает на большую лесную поляну, посреди которой стоит пень, а на нём сидит подучётник оперуполномоченного, держит на коленях череп неандертальца и, поглаживая его сверху ладонью, смотрит куда-то вдаль.

― Сафонов?! ― удивляется опер. ― Ты где череп взял?

― Где взял, там уже нет, ― спокойным и каким-то таинственным голосом отвечает тот.

― Ну-ка, дай его сюда! ― опер делает шаг к подростку и протягивает руку.

― Чтобы получить этот череп, надо догнать неандертальца, ― так же загадочно говорит Сафонов.

В это время сзади раздаётся трубный голос мамонта. Опер оглядывается, но зверя нет. Он вновь поворачивается к Сафонову, но и того уже нет, а от пенька в лесную чащу ведут следы босых ног с сильно оттопыренными, как у приматов, большими пальцами. Опер хочет бежать вдогонку, но ноги его прочно увязли в снегу. Он тщетно пытается вытащить поочерёдно то левую, то правую. И вдруг откуда-то сбоку с громким топотом выскакивает разъярённый мамонт и, трубя, мчится прямо на него. К счастью, в этот момент опер проснулся.

― Надо же, чушь какая! ― сказал он и хлопнул ладонью по стоявшему на прикроватной тумбочке электронному будильнику с расположенной сверху широкой клавишей.

― Шесть часов пятнадцать минут, ― приятным женским голосом сказали часы.

Можно было ещё с полчаса поспать. Впрочем, когда встаёшь чуть раньше, получаешь удовольствие от того, что не надо торопиться, есть возможность слегка расслабиться и даже посмотреть утренние новости. Опер встал с кровати, не спеша побрился, потом, включив телевизор и чайник, приготовил себе бутерброд. Но сон не шёл у него из головы. Было в нём что-то или интересное, или даже важное. «Сгоревший дом, голова неандертальца, дикари с копьями, участковый в шкурах, мамонт, Сафонов с черепом, ― попивая кофе, перебирал в голове опер образы из сна, пытаясь зацепиться за что-то, что подспудно не давало ему покоя.

― Стоп! Сафонов с черепом. Сафонов сказал пацанам, что дом сожгли менты. Откуда он знает? Или так, предполагает. Сафонова я однажды заставал в том доме. Этот обормот может что-то знать о черепе. С него, пожалуй, сегодня и начну».

Погоня

― Послушай, помоги мне одного охламона поймать, он может что-то знать о черепе, ― попросил Николай участкового Васильева, придя на работу. ― Я знаю чердак в одной «деревяшке», где они курят с дружками. Только там два подъезда и два спуска с чердака. Если я из одного подъезда полезу, он смотается через другой. Покараулишь?

― Это не тот, случайно, как его… Сафонов, который сказал, что менты дом подожгли?

― Он, конечно.

― Я вот тоже подумал: он знает или так, лишь бы болтать что-нибудь, ― размышлял участковый.

― Вот и узнаем.

На чердак деревянного двухэтажного дома, оставшегося от первых лет нефтяного бума, они полезли одновременно с двух имевшихся в здании подъездов. Однако на старом пыльном чердаке, слабо освещавшимся лишь светом, пробивавшимся сквозь щели в крыше, никого не было.

― Не судьба, ― разочарованно сказал опер. ― Но ничего, будем искать.

Через люк по отвесной лестнице они спустились на лестничную площадку.

― Опять по потолку топаете?! ― грозно вскричала пожилая женщина, открывая дверь и выглядывая из своей квартиры. ― Ой, тут милиция. Я уже три раза звонила в отделение из-за этого чёртового чердака. А вас всё нет и нет.

― Ну, как же нет? ― успокоил женщину участковый, ― Вот же мы…

Они спустились на первый этаж и, выходя из подъезда, едва не столкнулись с четырьмя подростками. Один из них тут же попятился назад.

― Сафонов! Стоять! ― крикнул опер, но тот резво рванул с места и помчался прочь.

Опер с участковым бросились за ним.

― Быстрый он, ― запыхавшись, сказал участковый.

― Но я его обычно догоняю! ― на бегу ответил опер и, распахнув полушубок, буквально выпрыгнул из него.

Бежавший следом участковый подхватил полушубок, после чего бежать ему стало гораздо труднее, и он начал безнадёжно отставать от погони. Когда же Сергей догнал Крапивина, тот уже удерживал насупившегося беглеца, крепко обхватив одной рукой за плечи так, что со стороны могло показаться, будто встретились два давно не видавшихся родственника.

― Я же говорил! ― довольно воскликнул опер.

― Ты чего убегал? ― переводя дыхание, спросил участковый задержанного.

― А он от меня всегда убегает, ― вместо подростка ответил опер. ― И, видимо, каждый раз на то есть причина…

Сафонов и череп неандертальца

― Ну, рассказывай, что ещё натворил? ― спросил опер, когда они вместе с Сафоновым вернулись в его кабинет. ― Только честно и подробно, ничего не утаивая.

― Да ничего не натворил!

― Чего же тогда убегал?

― Да будете опять приставать со своими вопросами: кто да чего? А я что, всё знать должен?

― Всё не должен. Но кое-что ты всё-таки знаешь. Например, кто дом деревянный поджог.

― Так вы и подожгли, я сам видел. Я как раз там, в лесочке был.

― А что же ты там делал? ― допытывался Крапивин.

― Ну, увидел, что вы идёте, и спрятался.

― А до этого в доме был?

― Ну, в доме, а что тут такого преступного? Нельзя, что ли?

― А скажи-ка мне, кто туда череп неандертальца притащил?

― Ну, это уже точно не я. Не надо всё на меня сваливать. Придумали неандертальца какого-то.

― Ну, давай, колись. Если всё расскажешь, пойдёшь домой, больше ничего спрашивать не буду. А то ведь сам знаешь, у меня всегда есть к тебе очень много вопросов.

― Ну, я просто пошутил. Когда увидел, как вы дом подожгли, так и решил приколоться. Вспомнил, что наши пацаны в школе череп стянули, ну, просто, чтоб девчонок во дворе пугать. Там, в школе, их несколько было: современный, этот, потом астрало… астрало… как-то там ещё.

― Австралопитек, неуч!

― Ну да, вот он и ещё один. А что этот… питек неучем был?

― Таким же, как ты! Давай по сути, шутник!

― Короче, этот череп у Костика дома хранился ― у него родители шмон в комнате не наводят. Я побежал к нему, взял череп и пакет попросил, чтоб людей на улице не пугать. Потом побежал на пожар. Вас там уже не было. Крыша рухнула, но огонь не потух. Там ещё пожарные и другие люди стояли, смотрели, как догорает. Ну, я сделал вид, что пришёл просто на пожар посмотреть. Потом зашёл с другой стороны и бросил череп в окно, точнее, там от окна уже одна дыра осталась. Вот и всё ― это просто шутка. Что, у вас чувства юмора нет?

― Нет, ты погляди на этого юмориста, ― обратился опер к участковому, стоявшему у окна, и снова обернулся к Сафонову. ― Ну, вот что с тобой делать?

― Вы обещали! ― напомнил Сафонов.

― Что ж, пошутил, так пошутил, ― спокойно сказал Крапивин. ― Но за испорченное школьное имущество кому-то придётся заплатить.

― Да ладно, сколько он там стоит? Это же не антиквариат какой-нибудь, а так, подделка.

― Смотри-ка, разбирается, ― ухмыльнулся участковый.

― А это вы баночку с бензином несли? ― не остался в долгу Сафонов.

― Поспрашивай ещё! ― сделал сердитое лицо Николай. ― Здесь не ты задаёшь вопросы. Понял?

― Понял, ― присмирел Сафонов.

― Вот и хорошо. Иди пока отсюда!

Сафонов подхватился и, словно опасаясь, что опер передумает, быстро направился к двери, при выходе едва не столкнувшись с Громовым.

― А череп-то ненастоящий! ― возбуждённо воскликнул Громов, врываясь в помещение и потряхивая в руке каким-то документом, видимо, очередным экспертным заключением.

― Да знаем мы, знаем, ― охладил его пыл Крапивин. ― И даже можем рассказать, откуда он взялся.

Громов сначала огорчился, что не удалось удивить коллег, а потом обрадовался новой информации.

― Ну, и откуда?..

― Да его пацаны в своей школе стырили. Там у них было несколько таких учебных пособий ― череп современного человека, неандертальца, австралопитека и ещё какого-то доисторического бомжа ― мой подопечный раскололся. Так что с тебя причитается!

― Ну, что ж спасибо. У меня, можно сказать, гора с плеч.

― Да и нам полегчало, ― сказал участковый.

― А вам-то чего?

― Ну, видишь ли… ― опер оглянулся на участкового, который движением головы и выражением лица дал понять, что не возражает. ― Дом этот мы сожги…

― Вы сожгли дом?! ― Громов удивлённо вытаращил глаза.

― Ну, надоел нам этот притон ― вот и сожгли! И вдруг на пожарище ― череп! Представляешь наше состояние?

― Так вы… ― Алексей поочерёдно указал пальцем на Сергея и Николая. ― Вы, значит…

И тут его разобрал смех. Громов попытался сдержать его и сделать серьёзное лицо, но у него не получилось, и он, приседая на месте, захохотал во весь голос, потом махнул на коллег рукой, и, покатываясь со смеху, буквально вывалился из кабинета. В коридоре долго ещё слышался его удаляющийся безудержный хохот.