В. Герасимов
Крепко помнить.



Учительский вальс


Поезд стал быстро набирать скорость. И через несколько минут за окном вагона уже замелькали родные, светлые сибир­ские берёзовые перелески, изумрудные поля взошедших уже озимых. Середина сентября. И поэтому картины природы за окном поезда были одна привлекательней другой: солнечные, светлые, греющие душу.
Скорый поезд уносил Светлану Петровну в замечательный приволжский старинный город Кострому. Ехала она в тамош­ний кардиологический санаторий, чтобы поправить здоровье. В этот санаторий на Волге она ездит часто в разное время года. Ездит туда ещё и потому, что в этом городе живут её сын, сноха и внуки. Она всё чаще ездила летом, в период каникул, и убивала сразу двух зайцев: виделась с родными и здоровье поправляла. Сейчас Светлана Петровна уже на пенсии, но входит в обще­ственный районный Совет по военно-патриотическому воспи­танию подрастающего поколения. Работа в Совете ей интересна и она со свойственной ей энергией взялась за неё.
Вот и сейчас она откликнулась на предложение своего друга и однокурсника, теперь начальника департамента образования Харина Анатолия Степановича, поучаствовать во Всероссийской научно-практической конференции по военно-патриотическо­му воспитанию в современных условиях. Конференция будет проходить в Костроме в течение двух дней в то же самое время, когда Светлана Петровна будет находиться в санатории.
В купе она была одна. Устроившись поудобнее, стала смо­треть на проплывающую за окном красоту, думала и про себя рассуждала, зачем людям приходят в голову страшные мысли о войне, как можно уничтожать земную красоту, как поднимается рука на это. Она очень часто думает об этом и дома. Думает и не может понять этих людей.
С войной у Светланы Петровны свои счёты. Она её ненави­дит всем своим существом. Ненавидит потому, что она нормаль­ный человек. Ненавидит потому, что много родных её не при­шло с полей сражений последней страшной войны. Ненавидит за отца, что прошёл всю войну, вернулся израненным домой и через 7 лет после победы умер от зашевелившихся под сердцем осколков. Ненавидит за то, что её первая и единственная лю­бовь сгорела в пламени войны в Афганистане.
Эти мысли и воспоминания разволновали Светлану Петров­ну, у неё разболелась голова. Она попросила у проводников чая. Некоторое время пила чай и задумчиво смотрела в темнеющее уже окно. В купе она по-прежнему была одна. Так и просидев от­решённо какое-то время, она решила укладываться спать. Усну­ла на удивление быстро. Или эмоции ушедшего дня сказались, или укачал мерный перестук колёс поезда.
Проснулась Светлана Петровна уже за Уралом, когда поезд шёл по Пермскому краю. За окном было светло. Встала она бо­дрой, посвежевшей и сразу припала к окну. Всякий раз, проез­жая на Волгу по этим местам, она не переставала любоваться великолепием природы этого края. Перепад высот, холмисто­горные образования, извилистые речки и совершенно дикие, чудные леса. Всё это как-то бодрило, создавало хороший на­строй. Оторвавшись от окна, Светлана Петровна решила поза­втракать, сходила умылась, посмотрела расписание. Следующей крупной станцией будет Киров, Набрав чая, она вернулась в свое купе. Поудобней устроившись, стала завтракать и смотреть в окно, снова любоваться контрастом осенних, стремительно ме­няющихся красок.
Поезд стал двигаться медленнее: видно, преодолевал пово­рот и подъём, так как Светлана Петровна увидела впереди весь изгибающийся состав и голову поезда. Впереди по ходу поезда, на небольшом пригорке, показалась деревенька в 15-20 дворов. Деревенька довольно ухоженная, с современными яркими кры­шами. Поезд проходил совсем рядом с ней, шёл медленно, как бы огибая её, и Светлана Петровна стала внимательно разгля­дывать деревенскую картинку. Хорошо были видны опрятные дома. Они утопали в золотом убранстве осенних деревьев. Хо­рошо видны были чистые, уже прибранные огороды, что выхо­дили к железной дороге. Кое-где в огородах ещё лежали яркие, разноцветные, созревшие дыни и тыквы. Во многих садах крас­нели поздние яблоки. В центре деревни она увидела памятник. Скорее всего, это был памятник односельчанам, не вернувшим­ся с войны. Памятник был неброским, но тоже ухоженным и об­несенным красивой новой оградкой. Поезд стал набирать ско­рость, и деревенька быстро исчезла из виду. Опять потянулись хвойные леса, кое-где с пламенем осин и ярким золотом берёз.
Вид только что оставшегося за окном памятника снова рас­тревожил Светлану Петровну, вернул в воспоминания, в то да­лёкое славное время, когда всё было хорошо и она была счаст­лива, просто радовалась жизни, своему будущему. Родилась и выросла Светлана в большом сибирском селе. Край богатый, былинный, суровый, и люди интересные. Она росла непоседой, живой девчонкой. Всё время попадала в разные истории. Верхо­водила не только над подружками-сверстницами - была своей и в компании ребят. В школе Светлана училась хорошо, увле­калась спортом, участвовала в районных и областных соревно­ваниях. Бегала на лыжах, прыгала, метала копьё, бросала диск, играла в волейбол. Но больше всего любила футбол и коньки. Могла часами гонять с мальчишками мяч на школьном поле. А с каким нетерпением все они ждали, когда встанет озеро! И если оно застывало в тихую погоду без волны за одну ночь, для ребят это было счастье, потому что лёд был ровным, как стекло, и про­зрачным. Вот тогда для них было раздолье. На лёд выходили на коньках, выезжали на велосипедах, делая на колёса всякие при­способления. В общем, и летом и зимой ребятам на озере хвата­ло развлечений для души.
Как-то незаметно для себя повзрослела Светлана, поостепенилась. И однажды влюбилась, сразу и безоглядно. И это по­сле седьмого класса. Влюбилась в парня, что был старше на два года. Он перешёл уже в десятый и жил на этой же улице, только ближе к центру села, к родной школе, что была в старом саду. Влюбилась Светка так, что вечерами думала только о нём. А днём всё искала повод, чтобы пойти в центр. Всё спрашивала у матери, не надо ли в магазин, на почту или в контору централь­ную унести бумаги какие. Мать, конечно, давно всё поняла и догадалась, что неспроста девка проявляет такую прыть и же­лание всячески помочь. Она знала, и кто стал причиной этого. А причина - Славка Воронцов, внук Дарьи Петровны, бывшей учительницы, ленинградки-блокадницы. Конечно, Славка па­рень видный, с пшеничными волнистыми волосами, скромный, работящий, уважительный, учится хорошо. Но рано ей ещё го­лову этим забивать. А парень через год школу окончит, там и армия. Но ничего не говорила Наталья дочери, не заводила пре­ждевременных разговоров, Время само покажет.
После первого сентября и Славка как-то по-другому стал посматривать на Светлану. Стал чаще крутиться возле неё без всякого повода. Стал напрашиваться в провожатые после шко­лы или школьных вечеров, вечерних киносеансов. А как не по­сматривать? Светка-то за лето подтянулась, стала уже походить не на подростка, уже была видна статная девушка, по плечам которой сбегали чудесные золотые волосы. Стали на неё обра­щать внимание и парни сельские постарше. Но у Светки на уме один только Славка. И время она проводила только с ним или в его окружении. Так и проходили они всю зиму: мечтали, планы строили. Потом экзамены, его выпускной. Через неделю после выпускного Славка уехал сдавать документы в педагогический и летом поступил на физико-математический факультет. Было это в далёком 1975 году. Видеться ребята стали реже. Потом у него учёба в городе. Светлана тоже налегла на учебники, твёрдо решила поступать на филологический в этот же институт. Ред­кие горячие встречи и письма, письма...
Два года пролетели незаметно. И вот - прощай, школа! Здравствуй, новая жизнь! Снова короткие встречи, снова рас­ставания. У Светланы вступительные экзамены, у Славки сес­сия, прыжки с парашютом. Потом сразу с ребятами на север, в стройотряд. Надо подзаработать, ему нужны были деньги, чтобы и бабушке помочь старенькой, и себя приодеть. Роди­тели Славы более десяти лет назад погибли во время стихии, когда возвращались на погранзаставу на Дальнем Востоке, где служил тогда отец. Конечно, они получали за погибших роди­телей какие-то деньги, но Славка еще со школьной скамьи стал подрабатывать и всегда говорил бабушке, чтобы она отклады­вала деньги на будущее. А Светлана успешно сдала экзамены в пединститут, поступила на филологический факультет. Потом и у неё уборочная. Встретились в институте только в октябре. Дальше время полетело: учёба, вечера, встречи, любовь, сессии, мечты, планы. И вот очередная весна. Госэкзамены у Славки, ди­плом и направление учительствовать в родной район. А потом - как гром среди ясного неба: Света, я ухожу в армию. Я уже на­писал заявление. Понимаешь, так надо, я так должен поступить. Ты только не осуждай и дождись меня. Потом были слёзы, мно­го слёз. Была горячая последняя ночь, только их ночь. Потом армия, мотострелковый полк. Через какое-то время страшные слова: Афганистан, война. Потом письма, письма, письма. Снача­ла мальчишеские, восторженные. Потом короткие, сухие письма солдата, повидавшего горе и смерть боевых друзей. Потом рож­дение сына, их сына, о котором он так и не узнал. Потом тишина, долгая пугающая тишина. Письма перестали приходить осенью того страшного 1981 года.
Светлана и её родители несколько раз обращались в воен­комат, чтобы узнать о судьбе своего земляка, дорогого для них человека. Объясняли, что он отец ребёнка, который родился без него. Но ответ был один: сведений нет. Тем более, официально вы ему никто. Документов, подтверждающих родство, тоже нет. Родных у Славки уже никого не было. Бабушка его умерла от сердечного приступа три месяца назад, внук об этом и не знал. В последнем письме из военкомата сообщалось, что Воронцов пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. Одно­значно он погиб или попал в плен, неизвестно.
Потянулись долгие чёрные дни и годы ожидания и одино­чества, воспитание сына, которого она записала на Славкину фамилию, дала имя и отчество отца. И молчание, ничего о судь­бе солдата. Ничего. Замуж она, конечно, выходила - за коллегу - учителя. Как сама шутя говорила, сходила замуж ненадолго. Не задалось, не сложилось. Больше попыток выходить замуж она не делала. Ушла вся в работу, воспитание сына. Отдав больше тридцати лет школе, после инфаркта вынуждена была уйти с работы, лечилась. Теперь вот и внуки, и общественная работа. Всё это доставляет ей удовольствие, она любит встречаться с детьми. Многое им рассказывает из своей жизни, о своём отце и, конечно, о Славке.
Её воспоминания прервал стук в дверь купе. Вошла пожилая женщина неопределённого возраста с девочкой лет десяти. По­знакомились. Александра Андреевна следовала до Ярославля, что очень обрадовало Светлану Петровну. До Костромы будет с кем слово молвить. Сошлись попутчицы быстро. Александра оказалась тоже сельской жительницей, долгое время работала медсестрой в небольшой больнице. Сейчас вместе с внучкой долго добиралась до вокзала на перекладных и поэтому, изви­нившись, сразу стала укладывать внучку спать. Но сама так и не прилегла. Видно, ей тоже хотелось выговориться. Так и прогово­рили долго две женщины, повидавшие жизнь, облегчили души. Перед выходом Светланы Петровны в Костроме они уже стали как родные. Обменялись адресами и телефонами, обещали не­пременно побывать в гостях друг у друга с внуками.
Поезд прибыл в Кострому рано утром. Женщины прости­лись на перроне, немного всплакнули. Поезд тронулся, а у Свет­ланы Петровны на душе осталось какое-то светлое чувство от общения с этим человеком. Как будто в церкви побывала или из чистого родника воды испила. На душе было легко, и она бы­стро зашагала в здание вокзала. Она была уже здесь не раз, всё ей было знакомо. Сына она не стала беспокоить, не сообщила, когда будет в городе. Пройдя через вокзал, увидела автобус са­натория, там уже сидело несколько человек, прибывших этим и другими поездами. В назначенное время автобус отправился в санаторий. Он ехал утренними улицами старой, удивительно ве­личественной при восходе солнца Костромы. Светлана Петров­на с наслаждением смотрела за окно. Узнавала знакомые места. Вот знаменитые торговые ряды, в туманной дымке возвыша­ется величественный памятник Ивану Сусанину. Вот городская «сковородка» - большая круглая площадь в центре города. Всё это радовало Светлану, бодрило, настраивало на хорошее.
Вот и санаторий. Устроилась быстро и вполне прилично. Двухместный номер с видом на лес и красавицу Волгу. Дни по­текли: процедуры, прогулки, экскурсии, вечера, встречи с род­ными. Подошло время её участия в конференции. С лечащим врачом вопрос был решён без всяких осложнений. Светлана Пе­тровна утром созвонилась с сыном, чтобы он её забрал вечером к себе. После ужина Слава с внуками приехал за матерью. Утром за сорок минут до начала конференции сын привёз ее к месту проведения мероприятия. Регистрация, суета - и вот она в зале.
Наступила рабочая тишина. Председательствующий при­ступил к своим обязанностям, стал говорить вступительное слово. Потом подробно остановился на программе предстоящей конференции. Светлана Петровна никак не мола настроиться на работу. Когда на трибуну вышел основной докладчик, она стала рассматривать сидящих вокруг людей. Народ в зале был разный, но в основном это были люди в возрасте, и женщины, и мужчины. Присутствующие уже внимательно слушали доклад­чика, делали пометки в своих блокнотах. На мгновение она за­держала свой взгляд на сидящем через два ряда от неё мужчине. Он привлек её внимание тем, что постоянно тоже осматривался вокруг. И что его седая голова как-то подёргивалась. Седина на его голове была не равномерной, а какими-то пятнами. Когда он в очередной раз повернул голову, она заметила на его левой щеке шрам. Он был приметным: своеобразной рваной звездоч­кой. Похожий шрам был у её Славки, это след конька его това­рища Толика Скворцова, оставленный во время азартной игры в хоккей на озере. У Светланы Петровны от этого воспоминания опять как-то потеплело в груди. Она стала себя успокаивать. По­думаешь, невидаль, - шрам. Мало ли их бывает у людей, и точно таких же, и на том же месте. И она не стала больше смотреть в сторону этого человека. Стала внимательно слушать, о чём говорил очередной выступающий, что-то записывать. Но всё равно уже не писалось, сознание словно затуманилось. Видно, крепко засела в голове мысль о шраме.
Светлана Петровна, чтобы как-то отвлечься, стала про­сматривать программу конференции, интересоваться темами выступлений, бегло знакомиться с фамилиями выступающих. Вдруг её словно током ударило, буквы в программке конферен­ции стали сливаться, она абсолютно ничего не видела. Она от­кинулась на спинку кресла, закрыла глаза, чтобы перевести дух. Потом ещё раз посмотрела на текст. В программе второго дня конференции в списках выступающих стояла фамилия: Ворон­цов Вячеслав Иванович, председатель совета ветеранов санато­рия-профилактория Костромской области. Светлану Петровну как будто вдавило в кресло, ей стало не хватать воздуха. Она судорожно стала расстегивать верхние пуговицы на кофточке. При этом твердила про себя: «Спокойно, Светка, спокойно!» А мысль так и пульсировала в голове: «Таких совпадений не бы­вает». И шрам, а главное, фамилия. Это он, непременно он, её Славка.
Она медленно подняла глаза и по-другому стала рассматри­вать этого мужчину. Она то находила сходство с тем, давним Славкой, то нет. Вот волосы - хотя и седые наполовину, но ведь волнистые, что ещё не факт. Привычка подпирать так же под­бородок рукой, когда внимательно кого-то слушает, тоже вроде не аргумент. Вот-вот. Ручкой в правой руке стал крутить воло­сы. Именно так делал её Славка. И она стала настойчивее убеж­дать себя в этом. Остальных докладчиков Светлана Петровна уже практически не слышала. Стала сильно болеть голова. Она бросала растерянно взгляд то на зал, то на Славку. И только те­перь обратила внимание на то обстоятельство, что он всё делал только правой рукой. Иногда поправлял волосы, что-то стряхи­вал с плеча, кого-то приветствовал - и всё только правой рукой. Левый рукав был практически весь пуст и прижат к телу. У него не было левой руки! Он продолжал постоянно поворачивать го­лову, и Светлана увидела, что на его лице есть ещё несколько заметных шрамов.
Светлана Петровна прослушала, как объявили перерыв, что будет по программе дальше. Люди в зале стали подниматься с мест и дружно двинулись к выходу. Она растерянно стала спра­шивать у соседей, а что дальше, куда сейчас. Оказывается, объ­явили перерыв на полтора часа с обедом. Рядом в парке в кафе были накрыты столы для участников конференции. Все они не спеша двинулись туда. Людским потоком Светлана Петровна была вынесена из зала заседаний в аллею, что вела к кафе. Как прошёл обед, что подавали, Светлана смутно помнит. Глазами она всё время искала Славку. Вот он отобедал и пошел к выходу из кафе. Она незамедлительно последовала за ним. Остановив­шись на высоком крыльце, она отдышалась, осмотрелась. Увиде­ла Славку, который стоял недалеко от скамейки на одной из ал­лей в одиночестве и курил. Откуда-то сверху из окон кафе стала звучать музыка. На площадке перед зданием появились вальси­рующие пары. Светка почти сбежала по высоким ступенькам и направилась в начало аллеи, где стоял Славка. Она подбежала к нему и остановилась, тяжело дыша, рядом. Мужчина, растерян­но оглядываясь, посмотрел по сторонам, но не увидел рядом с собой никого. Он легким движением стал по привычке что-то стряхивать с костюма, хотя тот был безукоризненно чист и эле­гантно смотрелся. И только теперь Светлана Петровна обрати­ла внимание на широкую полоску орденских планок на костюме мужчины. Она стала с силой стучать по его широкой груди свои­ми ослабевшими от событий сегодняшнего дня кулачками. Сту­чала и плакала. Она просто не могла ничего произнести. Этот повидавший всё за свою жизнь высокий седой мужчина-воин стоял, не пытаясь сопротивляться. Наконец Светлана Петровна смогла справиться с собой и почти выкрикнула в лицо растерян­ному мужчине:
-  Славка, это же ты, Славка!
Мужчина побледнел, шрамы на его лице стали наливаться кровью, багроветь. Он на мгновение отстранился от женщины, потом единственной рукой судорожно схватил её за плечо. Он в волнении сжал её так, что она почувствовала боль и ойкнула. Он резко и крепко обнял женщину и уткнулся головой в её во­лосы. Светлана Петровна почувствовала, как затряслись плечи этого сильного человека. Он плакал. И она услышала его тихий горячий шепот:
-  Светка! Моя милая Светка!
Она не делала никаких попыток освободиться из крепких объятий дорогого ей человека. Более того, она прижалась к нему и обняла его за плечи. Они стояли так долго, молча смотре­ли друг на друга. Светлана нежно гладила его шрамы, а он поры­висто целовал её руки. И Светлану Петровну сейчас совершенно не интересовало, женат ли он, есть ли дети, семья. Главное, он нашёлся, он был рядом.
Зазвучала знакомая песня. Это был их любимый вальс из кинофильма «Доживём до понедельника». Они когда-то его на­зывали УЧИТЕЛЬСКИМ. И по душе сразу потекло тепло. Славка, улыбаясь, сказал:
-  Не изволите ли, сударыня, потанцевать со мной?
И под руку повёл Светлану к танцующим парам. Они с упое­нием танцевали этот вальс, смотрели друг на друга и молчали. Иногда во время танца Светлана просто склоняла свою голову ему на плечо и крепко его обнимала, а он с любовью гладил её седеющие волосы. А потом они ушли, не сказав никому ни слова. Просто ушли. Они шли по городу, по паркам, аллеям и говори­ли. Вернее, говорил, торопясь, как будто не успеет, в основном Вячеслав Иванович. Они шли не спеша. Иногда Славка забегал вперёд, влюблённо глядел на Светлану, не веря в то, что случи­лось, и кружился, словно мальчишка. Было видно, как он счаст­лив. Иногда они на короткое время присаживались на скамейки и опять говорили, говорили и всё время смотрели друг на друга, как когда-то в пору их молодости. Из торопливого, порой сбив­чивого рассказа Светлана Петровна поняла, где был её Славка эти долгие годы.
После призыва он сразу попал в учебку мотострелкового полка. Так как имел уже за плечами более трех десятков прыжков с парашютом, да ещё с различных высот, его после ускоренной подготовки и присвоения младшего офицерского звания спешно с группой отправили в Афганистан. Время горячее, он участво­вал в боях постоянно. Был дважды ранен. Подлечивался там же в госпиталях и снова рвался в бой. Был награждён. Однажды с разведротой попал в такую мясорубку, из которой выбраться не смог тогда никто. Ребята гибли под кинжальным перекрёстным огнём. Потом мощный взрыв, контузия - и тишина. Очнулся он с двумя товарищами в каком-то каменном мешке, и он, и ребята в крови. Вокруг они видели только бесформенные камни, уложен­ные стеной один на один, видели круглое отверстие в крыше, и всюду запах, знакомый с детства запах. Как потом оказалось, это был зимник для молодняка овец. Стало страшно: ведь это плен. Они знали, что делают с нашими пленными солдатами. Дважды пытались бежать. После первого побега били так, что Женька, друг и земляк из Омска, умер от побоев через неделю. Похоро­нили его ребята сами по православному обычаю. Афганцы даже разрешили поставить на его могиле простенький крест. Враги, а шурави уважали. При попытке бежать второй раз Воронцова ранили, на этот раз в руку, и серьёзно. Обработать раны не дали, бросили снова в какой-то подвал. Пошло заражение, рука стала нарывать. Её ампутировали в соседнем кишлаке в примитивной больничке. Долго валялся в бреду, болел, но и тогда выжил.
Обстановка в Афганистане стала уже меняться. Все уже на­воевались. Дело шло к выводу наших войск из этой горной стра­ны. «Духи» стали более покладистыми, миролюбивыми и сго­ворчивыми. И однажды их с другом как-то неожиданно быстро обменяли на местного наркодельца и полевого командира. По­том был Союз. Долгая проверка. Санаторий-профилакторий под Костромой для реабилитации воинов, принимавших участие в боевых действиях. Потом проверка, ещё раз проверка. Вернули награды, добавили новые, присвоили очередное звание. Угово­рили остаться в этом же санатории работать. О судьбе бабуш­ки ему сообщили, так что выбора не было. На родину он ездил. Ездил к матери Женьки Семёнова, рассказал, как погиб её сын, каким он был другом, где похоронен. Был и в своём селе. С вок­зала взял таксиста-частника и проехал сразу на кладбище. Мо­гилка ухожена: любили бабушку односельчане. Посидел, попла­кал. Рассказал о жизни своей нелёгкой. И уехал. Кто и видел его мельком, не узнал. На вокзале у буфетчицы расспросил о земля­ках, вскользь и о Светлане. Она рассказала, что та учительствует, замужем, растёт сын. Не стал искать встречи с друзьями тогда Славка. Просто уехал. Решил оборвать нить, что связывала его с родным краем, отчим домом, с прошлой жизнью. Весь ушёл в ра­боту, её в санатории хватало. На лечение и реабилитацию стали поступать ребята из различных горячих точек. Поступали маль­чишки, искалеченные физически и душевно. Так и не женился. Хотя была одно время медсестра, тоже прошедшая Афганистан. Хорошая девушка, тоже с подбитой душой. Вроде любила. Но он не любил. А жить просто так не мог. Расстались друзьями. Правда, уехала она вскоре с десантником одним, что лечился в санатории после ранения в Чечне. Иногда вроде и жалел, что по­ступил с ней так. А теперь что? Вот и возраст, и болезни в атаку пошли, кому нужен такой.
Светлана Петровна прижалась к Славке, на глазах у неё в ко­торый раз выступили слёзы. Она тихо сказала:
-  Нужен, дорогой мой. Ещё как нужен. Нам нужен. Мне ну­жен навсегда, и любой.
Потом тихо продолжила:
-  Счастливый день сегодня у нас. Я расцелую нашего с то­бой друга Толика Харина, который почти насильно заставил меня участвовать в этой конференции. Я думаю, ты тоже най­дёшь, что все очень рады твоему воскрешению.
Светлана Петровна некоторое время молчала, потом твёрдо и уверенно сказала:
-  Жизнь продолжается, мой дорогой солдат. Завтра у тебя трудный день. Тебе выступать. Надо отдохнуть, подготовиться. Да и мне надо прийти в себя. Через день в санаторий. И потом мы будем всегда вместе до конца. - И она снова счастливо улыб­нулась и на какое-то время припала к Вячеславу Ивановичу. - Ты проводишь меня? Тут недалеко.
Обняв Светлану Петровну, мужчина согласно кивнул. Дверь открыл сын Славка и некоторое время стоял в растерянности.
Он удивился, увидев мать с незнакомым седым мужчиной на по­роге своего дома вечером, Такого раньше не было никогда. Но он вежливо поздоровался с мужчиной за руку и пригласил прой­ти. Светлана Петровна, загадочно улыбаясь, представила гостя сыну как старого друга далёкой юности, земляка, назвав его по имени-отчеству, при этом подчеркнула, что они с гостем тёзки. Она спросила сына:
-  Слава, а где внуки?
Сын немного изменившимся голосом тихо сказал:
-  Пошли с Наташей прогуляться, заодно и в магазин зайдут.
-  Это хорошо, это очень хорошо, - опять улыбаясь, сказала негромко женщина. Сын в недоумении посмотрел на мать. Гость стал вежливо прощаться. Светлана Петровна взяла Славку-старшего за руку и тихо произнесла:
-  Подожди, родной. Это ещё не все приятные и неожидан­ные сюрпризы нашего с тобой счастливого дня. - Она обрати­лась к сыну, который почему-то всё время поправлял красивые волнистые русые волосы:
-  Слава, ты только не волнуйся и прими сейчас всё правиль­но. Познакомься: это Воронцов Вячеслав Иванович, мой Славка, о котором я тебе много рассказывала. Это, сынок, твой отец, пропавший когда-то во время войны в Афганистане. Он долго к нам шёл, сынок, он был в плену. А сегодня судьба совершенно случайно свела нас на конференции. Ты знаешь, он живет здесь, в Костроме. И вы давно ходите по одним улицам.
Вячеслав Иванович побледнел, с силой сжал плечо Светла­ны Петровны и хрипло произнёс:
-  Как сын? Мой сын?
-  Да, мой воин. Это твой сын. Наш с тобой сын!
И она с любовью посмотрела на мужчину и стала нежно ру­кой вытирать слёзы, что текли по щекам этого сурового на вид человека. Славка-младший растерянно стоял посреди прихо­жей, не зная, что делать, и только повторял:
-  Воронцов! Как и я, Воронцов! Ну, мама! Ну, мама! Что же ты так-то, ведь мы же живые!
Старший Славка решительно шагнул к сыну и крепко обнял его. Так они и стояли в прихожей, эти двое незнакомых мужчин, крепко обнявшись, не говоря друг другу ни слова. И было понят­но, что роднее нет никого на свете. Они родная кровь!

Август-сентябрь 2016 г.      г. Калининград - Тюмень.