ГЕННАДИЙ КОЛОТОВКИН
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
СКАЗКИ МАГАТСКОГО ЕГЕРЯ
ЧУЖИМ УМОМ
Белочке приспело замуж выходить: подросла и развилась. Была безропотна, кротка. С ветки в бочажину, как в зеркало, смотрелась и нравилась себе. Нисколько не дурна. Вполне достойная особа. Шубка рыжая, по моде. Пушистый, длинный хвост: такого нет ни у кого. Свежая глазастая мордашка. Что еще надо жениху?
Угольно-черный соболек, невесту подглядев, встревожился, заволновался: «Хороша! Мне бы такую!» На дерево соседнее взобравшись, отважно предложил:
— За меня замуж выходи.
Скромница столь быстрого признания не ждала. Потупилась, смутилась:
— Ответить затрудняюсь…
Соболек тоже сконфузился. Спросить собрался: разве он не нравится невесте? Но так и не успел. Лесная сваха горихвостка, шнырявшая в ветвях, пронзительно, истошно закричала:
— Ты ей не пара! Что ты есть такое? Вольный художник! Ни должности, ни дома, ни престижа! — чирикала противно, резко, вздорно: — Я, старая, испытанная сваха, выдам ее за сановитого и чинного мужчину! Не за такого беднеца! — на соболька нахально нападала. В темя клюнула его, крылом пощечину дала. — Проваливай отсюда! Не то, кого надо, позову!
Жених остался опозорен. Обиду подавив, он белочку печально пристыдил:
— Надо жить своим умом.
— Как это? Как? — зазноба встрепенулась: соболек ей не был безразличен.
Он ответил оскорбленно:
— За себя решать самой! — спрыгнул с дерева и скрылся в мелкой чаще.
Птаха-сваха горихвостка запорхала возле белки, сбивая ее с толку:
— Ты скромница. Неопытна еще. Не сможешь сделать нужный выбор. Тебе я помогу. Награды мне не надо. Устроишься за мужем — будешь подкармливать меня. Барсук — чем не жених? Не стар, а уж заведует Лесным советом.
Коротконожка слыл в лесу прижимистым, скупым. Один владел подземными хоромами — с ходами, выходами, кладовками и спальней. Дачу не строил, но нору кропотливо углублял. Невест боялся, как огня, и не ухаживал за ними. О нем завистливо судачили в лесу: «Помрет, кому достанутся жилье и накопления? Ни барсучат, ни барсучих. Один как перст».
Невестушка засомневалась:
— Мы, белки, в норах не живем, а обитаем в дуплах. Как с барсуком в подземной камере я приживусь?
Вертихвостка-горихвостка напротив белочки уселась. Не умолкая, поучала:
— Не только звери, даже люди привыкают. Ты привыкнешь. Какая разница где спать: в дупле иль в подземелье?! Зато какой жених! Зав. Лесным советом! Идем к нему.
По веткам прискакали. Горихвостка громко свистнула хозяина.
Он долго, муторно возился в своем просторном доме. Толстый, белощекий, на коротких ножках, вышел на лужайку. Недовольно буркнул:
— По личным вопросам принимаю до пяти.
Птаха-сваха завертелась, звучным голосом запела:
— На погляд невесту привела Смотри, какая стройная, пушистая да кроткая. Где такую нынче найдешь?
Барсук нахмурился и важно произнес:
— Жениться я не собираюсь. От жен один скандал. Моя забота нору углублять. И заседать в Лесном совете, — Не попрощавшись, скрылся под землей.
Отказа белочка не ожидала. Обиделась и пожалела соболька, с которым грубо обошлась: «Где он теперь?» — нежно подумала о нем.
Зверек забрался в самый дальний угол леса. Страстно охотился. Забыть пытался первую любовь.
Но вертихвостка-горихвостка белочку от грустных мыслей отвлекла. На белощекого коротконожку ополчилась:
— Куркуль! Мужским бессилием страдает! Останется навечно бобылем!
Порхая по увалу, всячески порочила, чернила барсука. Зверь неполноценный, у него мужской изъян. Потому не может он жениться, даже писаных красавиц отвергает.
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Евнухи в лесном совете заседают!
Белочка пыталась защитить коротконожку:
— Боится он женитьбы. Пускай живет один. Зачем же оскорблять?
Невесту опекунья живо приструнила:
— Что подумают о нас? Скажут, не он, а ты с изъяном! — и тут же спохватилась: — Темный хорек — чем не муженек? В лесной охране служит. Своего не отдаст, чужого не уступит.
Истинную правду птаха говорила. Хорек настолько был нахрапист, что отнял нору у беззаботного крота. Отделал, как свою: тут подчистил, там подрыл — и жил, как порядочный владелец. Сходился с жадненькой хорюшкой, потом ее прогнал.
— Но это пустяки, — птаха-сваха наивной белочке внушала. — Нынче каждый третий неуживчив… Какое у хорька просторное и теплое жилье! И немаленькая должность.
— Но он же разведенец, — противилась невеста. — Бросил одну, бросит и другую.
Вертихвостка-горихвостка порывисто над белочкой взлетела и громко закричала:
— Хорюшка старая и вредная была! С такой даже бродячие собаки жить не станут. А ты — невинность, красота. Идем к нему!
Опять по веткам прискакали. Птаха у парадного уселась. Свистнула хозяина.
Он не откликнулся на зов. Приняв его молчание за согласие, сваха белке подсказала:
— Лезь к нему. Он ждет.
Неискушенная невеста без приглашения сунулась в нору. Прыткий хорь на гостью налетел:
— Вон отсюда, пройды!! Дом задумали отнять?! — Так цапнул белку за мордашку, что у нее под глазом ранка засаднила.
Вырвавшись наружу, от стыда заплакала невеста. Снова вспомнила, как трепетно ей соболь лапу предлагал. «Почему он не идет?» — спрашивала она себя. Еще не знала, что в глухом углу он встретил молодую соболицу. Горделивая осанка. Белой манишкой на груди красуется пятно. Умна Приветлива. Добра Соболек ухаживал за ней. Но вертихвостка-горихвостка правду от белочки скрывала: зачем расстраивать глупышку? Ругала хорька
— Разведенец! Жулик! Вор! Один в чужой норе издохнешь!
Не выдержав, хорь злобно огрызнулся:
— Нажился с вами… Больше не хочу!.. — и все ходы дерном на время заложил. Чтобы какая-нибудь ухажерка нахально в нору не залезла.
А птаха-сваха порхала по увалу, бесчестила, позорила хорька:
— Бессовестный молодчик! Еще в лесной охране служит. У крота квартиру отобрал. Выгнал жену. Кто с этим типом станет жить?
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Хапают то, что охраняют!
Белочка, сгорая от стыда, целыми днями пряталась в чащобе, вдали от посторонних глаз. Надеялась, что соболек вот-вот ее отыщет. Но он о ней забыл. Помолвился с прекрасной соболицей.
Горихвостка, шныряя по деревьям и кустам, вскоре белочке в чащобу новость принесла:
— На одинокость жалуется камышовый кот. Энергичный. Пробивной.
Он, несмотря на молодость, в рыбной инспекции пост зама занимал. В тростниках на берегу ручья гнездо богатое имел. К подружкам был неравнодушен. Точнее — блудник, ухажер. Но очень-очень осторожный. Искал жену с квартирой.
Белочка, стесняясь, спросила горихвостку:
— Царапаться, кусаться он не будет?
— Ну, что ты. Он тебе пара, — всезнающая птаха открыла слабость жениха: — Как все коты, он женолюб.
Невестушка нездешнее словцо не поняла. Но успокоилась. За птахой-свахой по веткам прискакала. Уселась на талине у ручья. Горихвостка свистнула хозяина.
Когда он выглянул в окно, она водицей горлышко смочила и сочным голосом запела:
— На погляд невесту привела. Смотри, какая стройная, пушистая да кроткая. Где такую нынче возьмешь?
— Надо присмотреться… Подходим ли друг другу, — двусмысленно с ухмылочкой мяукнул камышовый кот.
Начал стеснительную белочку обхаживать, за нею волочиться. Орехами и шишкой угощать.
Сваха удачу предвкушала:
— Этот не сорвется, не откажет. Заживем!
А кот выспрашивал невесту на прогулках, какое у нее приданое, большое ли гнездо. Она чистосердечно, без утайки отвечала. Живет одна в тесном дупле. Пушистый хвост, рыжая шубка — вот все ее богатство.
Не устраивала белочка кота: слишком наивна, простовата. Ему бы пару познатнее. Но молодушку жалко было отпускать. Под вечер, в тайне от соседей, кукушек и сорок, он привел ее в свой дом. Полез к ней обниматься.
Скромница, его старания отринув, сказала твердо, непреклонно:
— Сначала под венец.
Хозяин камышей по-дикому захохотал и замяукал:
— Ха-ха-ха! Знаю вас, бродяжек! В дом залезете, не выгонишь во век. Затаскаете по участковым. Общаться с вами рад, а жить — ни в коем разе!
Оскорбленная невеста выскочила из его гнезда. Не слушая ни горихвостку, ни ворон, умчалась прочь с увала в тенистую чащобу, подальше от молвы, от злых насмешек.
Разгневанная птаха пыталась о коте худые слухи распускать. Но он ее подкараулил на березе и вырвал полхвоста. Без него она, как куцая воробка — ни вида, ни красы.
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Невесту сбила с толку. Лишилась знаменитого горящего хвоста. Что ты теперь за птица? Какой породы?
Птаха больше к белочке не лезла. Молчком клевала то, что попадет.
А скромница пережидала в отдалении, когда события стушуются, сотрутся, свежие слухи округу всколыхнут. И дождалась.
В лесу только и было разговоров, что о женитьбе камышового кота на сиамской кошке. Она за ельником владела роскошным, замечательным гнездом. Новобрачные жили по-новому: то у нее, то у него. Чем вызывали кривотолки:
— У зайцев вовсе нет жилья, а эти два дома занимают.
Кошачья пара была глуха к житейским пересудам. Вечерами, забавляясь, играя в шари-вари, она мяукала то за мохнатым ельником, то в зарослях прибрежных тростников.
Белка не завидовала ни сиамской кошке, ни камышовому коту. Равнодушно отнеслась к известию, что барсук жилище вновь расширил и продолжает расширять. Безучастно слушала о подвиге хорька, который отличился на лесном пожаре, награду получил. Но самая занятная из всех вестей белочку всецело захватила, заставила забыть обиды, унижения. Ее добропорядочный поклонник в глухом углу женился на прекрасной соболице. Без должности, без звания охотился не хуже именитых соболей. С видом на воду просторный дом построил. Живет с женой в большом согласии. У них появилось много соболят.
Последняя надежда рухнула у белки. Приспело жить своим умом. Она перебралась к себе в дупло. Бобылкой коротала долгий век.
ГЕННАДИЙ КОЛОТОВКИН
ЛЕСНАЯ ДЕВОЧКА
СКАЗКИ МАГАТСКОГО ЕГЕРЯ
ЧУЖИМ УМОМ
Белочке приспело замуж выходить: подросла и развилась. Была безропотна, кротка. С ветки в бочажину, как в зеркало, смотрелась и нравилась себе. Нисколько не дурна. Вполне достойная особа. Шубка рыжая, по моде. Пушистый, длинный хвост: такого нет ни у кого. Свежая глазастая мордашка. Что еще надо жениху?
Угольно-черный соболек, невесту подглядев, встревожился, заволновался: «Хороша! Мне бы такую!» На дерево соседнее взобравшись, отважно предложил:
— За меня замуж выходи.
Скромница столь быстрого признания не ждала. Потупилась, смутилась:
— Ответить затрудняюсь…
Соболек тоже сконфузился. Спросить собрался: разве он не нравится невесте? Но так и не успел. Лесная сваха горихвостка, шнырявшая в ветвях, пронзительно, истошно закричала:
— Ты ей не пара! Что ты есть такое? Вольный художник! Ни должности, ни дома, ни престижа! — чирикала противно, резко, вздорно: — Я, старая, испытанная сваха, выдам ее за сановитого и чинного мужчину! Не за такого беднеца! — на соболька нахально нападала. В темя клюнула его, крылом пощечину дала. — Проваливай отсюда! Не то, кого надо, позову!
Жених остался опозорен. Обиду подавив, он белочку печально пристыдил:
— Надо жить своим умом.
— Как это? Как? — зазноба встрепенулась: соболек ей не был безразличен.
Он ответил оскорбленно:
— За себя решать самой! — спрыгнул с дерева и скрылся в мелкой чаще.
Птаха-сваха горихвостка запорхала возле белки, сбивая ее с толку:
— Ты скромница. Неопытна еще. Не сможешь сделать нужный выбор. Тебе я помогу. Награды мне не надо. Устроишься за мужем — будешь подкармливать меня. Барсук — чем не жених? Не стар, а уж заведует Лесным советом.
Коротконожка слыл в лесу прижимистым, скупым. Один владел подземными хоромами — с ходами, выходами, кладовками и спальней. Дачу не строил, но нору кропотливо углублял. Невест боялся, как огня, и не ухаживал за ними. О нем завистливо судачили в лесу: «Помрет, кому достанутся жилье и накопления? Ни барсучат, ни барсучих. Один как перст».
Невестушка засомневалась:
— Мы, белки, в норах не живем, а обитаем в дуплах. Как с барсуком в подземной камере я приживусь?
Вертихвостка-горихвостка напротив белочки уселась. Не умолкая, поучала:
— Не только звери, даже люди привыкают. Ты привыкнешь. Какая разница где спать: в дупле иль в подземелье?! Зато какой жених! Зав. Лесным советом! Идем к нему.
По веткам прискакали. Горихвостка громко свистнула хозяина.
Он долго, муторно возился в своем просторном доме. Толстый, белощекий, на коротких ножках, вышел на лужайку. Недовольно буркнул:
— По личным вопросам принимаю до пяти.
Птаха-сваха завертелась, звучным голосом запела:
— На погляд невесту привела Смотри, какая стройная, пушистая да кроткая. Где такую нынче найдешь?
Барсук нахмурился и важно произнес:
— Жениться я не собираюсь. От жен один скандал. Моя забота нору углублять. И заседать в Лесном совете, — Не попрощавшись, скрылся под землей.
Отказа белочка не ожидала. Обиделась и пожалела соболька, с которым грубо обошлась: «Где он теперь?» — нежно подумала о нем.
Зверек забрался в самый дальний угол леса. Страстно охотился. Забыть пытался первую любовь.
Но вертихвостка-горихвостка белочку от грустных мыслей отвлекла. На белощекого коротконожку ополчилась:
— Куркуль! Мужским бессилием страдает! Останется навечно бобылем!
Порхая по увалу, всячески порочила, чернила барсука. Зверь неполноценный, у него мужской изъян. Потому не может он жениться, даже писаных красавиц отвергает.
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Евнухи в лесном совете заседают!
Белочка пыталась защитить коротконожку:
— Боится он женитьбы. Пускай живет один. Зачем же оскорблять?
Невесту опекунья живо приструнила:
— Что подумают о нас? Скажут, не он, а ты с изъяном! — и тут же спохватилась: — Темный хорек — чем не муженек? В лесной охране служит. Своего не отдаст, чужого не уступит.
Истинную правду птаха говорила. Хорек настолько был нахрапист, что отнял нору у беззаботного крота. Отделал, как свою: тут подчистил, там подрыл — и жил, как порядочный владелец. Сходился с жадненькой хорюшкой, потом ее прогнал.
— Но это пустяки, — птаха-сваха наивной белочке внушала. — Нынче каждый третий неуживчив… Какое у хорька просторное и теплое жилье! И немаленькая должность.
— Но он же разведенец, — противилась невеста. — Бросил одну, бросит и другую.
Вертихвостка-горихвостка порывисто над белочкой взлетела и громко закричала:
— Хорюшка старая и вредная была! С такой даже бродячие собаки жить не станут. А ты — невинность, красота. Идем к нему!
Опять по веткам прискакали. Птаха у парадного уселась. Свистнула хозяина.
Он не откликнулся на зов. Приняв его молчание за согласие, сваха белке подсказала:
— Лезь к нему. Он ждет.
Неискушенная невеста без приглашения сунулась в нору. Прыткий хорь на гостью налетел:
— Вон отсюда, пройды!! Дом задумали отнять?! — Так цапнул белку за мордашку, что у нее под глазом ранка засаднила.
Вырвавшись наружу, от стыда заплакала невеста. Снова вспомнила, как трепетно ей соболь лапу предлагал. «Почему он не идет?» — спрашивала она себя. Еще не знала, что в глухом углу он встретил молодую соболицу. Горделивая осанка. Белой манишкой на груди красуется пятно. Умна Приветлива. Добра Соболек ухаживал за ней. Но вертихвостка-горихвостка правду от белочки скрывала: зачем расстраивать глупышку? Ругала хорька
— Разведенец! Жулик! Вор! Один в чужой норе издохнешь!
Не выдержав, хорь злобно огрызнулся:
— Нажился с вами… Больше не хочу!.. — и все ходы дерном на время заложил. Чтобы какая-нибудь ухажерка нахально в нору не залезла.
А птаха-сваха порхала по увалу, бесчестила, позорила хорька:
— Бессовестный молодчик! Еще в лесной охране служит. У крота квартиру отобрал. Выгнал жену. Кто с этим типом станет жить?
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Хапают то, что охраняют!
Белочка, сгорая от стыда, целыми днями пряталась в чащобе, вдали от посторонних глаз. Надеялась, что соболек вот-вот ее отыщет. Но он о ней забыл. Помолвился с прекрасной соболицей.
Горихвостка, шныряя по деревьям и кустам, вскоре белочке в чащобу новость принесла:
— На одинокость жалуется камышовый кот. Энергичный. Пробивной.
Он, несмотря на молодость, в рыбной инспекции пост зама занимал. В тростниках на берегу ручья гнездо богатое имел. К подружкам был неравнодушен. Точнее — блудник, ухажер. Но очень-очень осторожный. Искал жену с квартирой.
Белочка, стесняясь, спросила горихвостку:
— Царапаться, кусаться он не будет?
— Ну, что ты. Он тебе пара, — всезнающая птаха открыла слабость жениха: — Как все коты, он женолюб.
Невестушка нездешнее словцо не поняла. Но успокоилась. За птахой-свахой по веткам прискакала. Уселась на талине у ручья. Горихвостка свистнула хозяина.
Когда он выглянул в окно, она водицей горлышко смочила и сочным голосом запела:
— На погляд невесту привела. Смотри, какая стройная, пушистая да кроткая. Где такую нынче возьмешь?
— Надо присмотреться… Подходим ли друг другу, — двусмысленно с ухмылочкой мяукнул камышовый кот.
Начал стеснительную белочку обхаживать, за нею волочиться. Орехами и шишкой угощать.
Сваха удачу предвкушала:
— Этот не сорвется, не откажет. Заживем!
А кот выспрашивал невесту на прогулках, какое у нее приданое, большое ли гнездо. Она чистосердечно, без утайки отвечала. Живет одна в тесном дупле. Пушистый хвост, рыжая шубка — вот все ее богатство.
Не устраивала белочка кота: слишком наивна, простовата. Ему бы пару познатнее. Но молодушку жалко было отпускать. Под вечер, в тайне от соседей, кукушек и сорок, он привел ее в свой дом. Полез к ней обниматься.
Скромница, его старания отринув, сказала твердо, непреклонно:
— Сначала под венец.
Хозяин камышей по-дикому захохотал и замяукал:
— Ха-ха-ха! Знаю вас, бродяжек! В дом залезете, не выгонишь во век. Затаскаете по участковым. Общаться с вами рад, а жить — ни в коем разе!
Оскорбленная невеста выскочила из его гнезда. Не слушая ни горихвостку, ни ворон, умчалась прочь с увала в тенистую чащобу, подальше от молвы, от злых насмешек.
Разгневанная птаха пыталась о коте худые слухи распускать. Но он ее подкараулил на березе и вырвал полхвоста. Без него она, как куцая воробка — ни вида, ни красы.
Лесные жители качали головами:
— Ай-яй-яй! Какой пассаж! Невесту сбила с толку. Лишилась знаменитого горящего хвоста. Что ты теперь за птица? Какой породы?
Птаха больше к белочке не лезла. Молчком клевала то, что попадет.
А скромница пережидала в отдалении, когда события стушуются, сотрутся, свежие слухи округу всколыхнут. И дождалась.
В лесу только и было разговоров, что о женитьбе камышового кота на сиамской кошке. Она за ельником владела роскошным, замечательным гнездом. Новобрачные жили по-новому: то у нее, то у него. Чем вызывали кривотолки:
— У зайцев вовсе нет жилья, а эти два дома занимают.
Кошачья пара была глуха к житейским пересудам. Вечерами, забавляясь, играя в шари-вари, она мяукала то за мохнатым ельником, то в зарослях прибрежных тростников.
Белка не завидовала ни сиамской кошке, ни камышовому коту. Равнодушно отнеслась к известию, что барсук жилище вновь расширил и продолжает расширять. Безучастно слушала о подвиге хорька, который отличился на лесном пожаре, награду получил. Но самая занятная из всех вестей белочку всецело захватила, заставила забыть обиды, унижения. Ее добропорядочный поклонник в глухом углу женился на прекрасной соболице. Без должности, без звания охотился не хуже именитых соболей. С видом на воду просторный дом построил. Живет с женой в большом согласии. У них появилось много соболят.
Последняя надежда рухнула у белки. Приспело жить своим умом. Она перебралась к себе в дупло. Бобылкой коротала долгий век.