Артур Чернышов
РАЗНОЛЕТЬЕ
НА ДОРОГАХ ЖИЗНИ
рассказы, новеллы, были
ТОПОЛЯ ДЕТСТВА
Белые аисты, говорят, приносят счастье. Раз поселившись в одном месте, они никогда не изменяют первоначальному выбору и каждую весну возвращаются к своему гнезду.
Наши аисты живут на огромном тополе, что растет на границе «верхней» и «нижней» деревни. Можно почти дойти до соседней деревни, пока идешь из конца в конец по нашей. Чуть ли не на километр растянулась она в одну улицу из двадцати домов. Восемнадцать расположены друг против друга, а девятнадцатый и двадцатый открывают и замыкают этот строй в одиночку. И у верхнего края, и у нижнего своя речка. Летом целыми днями пропадали мы на них, каждый на своей. Кое-где вода нашей речки скрывала нас с головой, теперь по колено нет. Пока мы росли вверх, река становилась все уже и уже — зарастала. Конечно, у верхних речка была лучше нашей, но мы очень любили свою. Сами устроили пляж, всячески оберегая его от набегов уток и гусей. Потом, когда подросли, мы оставили речку в гусиное пользование, а сами стали ходить на озеро, разделив его с рыбаками. Днем оно было нашим. А в выходные дни сюда на рыбалку приезжали из районного городка. Тогда ночью вокруг озера мигали огоньки костров, тишину прибрежного ольховника нарушали рыбьи всплески. Мы отпрашивались у своих домашних и прибегали к озеру, в ночное. Однажды мы услышали рассказ про нашу деревню…
Давно это было. Жил на свете очень богатый и очень злой человек. И мечтал этот человек увековечить свое лицо в камне. Долго искали подходящий камень. И нашли. Приехал осмотреть его сам господин Андрей Иванович Еремеев. Понравился ему камень. Да и как не понравиться: серый, гладкий, шириной почти с дом и высотой два метра. Приказал мастеру начать работу, да чтоб лицом на камне он красив был, с доброй улыбкой, с добрыми глазами. И пригрозил бедному человеку, что если не будет исполнено все точно и в срок, то отрубит ему голову.
А вокруг этого большого камня рос тогда лес, и никакого жилья поблизости не было. Начали лес корчевать и деревню строить. И назвал ее хозяин в свою честь Еремейцево.
Ни разу не смотрел Андрей Еремеев, как идет работа над камнем, — хотел увидеть работу законченной. А когда увидел, не мог от гнева и слова вымолвить. Во всю высоту камня было высечено человеческое лицо, при взгляде на которое по телу любого пробегали мурашки. Столько ненависти было в узких глазах его, столько злобы в широких каменных губах, что хватило бы их еще па сто человек. Кровью налились глаза Андрея. В гневе выхватил он меч и отрубил руку праведному умельцу: «Вон из моей деревни!».
Медленно побрел бедняк вдоль поднявшихся домов, и где капала кровь из его раны, там сразу же пробивался зеленый тополиный росток. И сейчас вдоль всей деревни шагает стройный ряд могучих тополей…
Мы росли под их шум. Босоногими мальчишками и девчонками играли здесь в прятки, пятнашки. А когда повзрослели, то поняли, что для каждого из нас Тополиха, так после смерти Андрея Еремеева, назвали мужики и бабы этот уголок, единственная и неповторимая пристань и любовь. Здесь, в Тополихе, Вася Бердников подарил свой первый букет Варе Дудиной. Красивые, махровые маки, гордость тетки Анисьи. Пока она вечером доила коров, он залез в сад и под самым ее носом нарвал большой букет. Несмело пихнул его в руку Варюхе под тополями. Да не учел робкий влюбленный, что маки-то были поздние и оставили за собой яркую дорожку. С поличным поймала тогда Васятку тетка Анисья под тополями.
А когда метут тополиные метели, то вся наша деревенька стоит в пуху, будто бы бабы «выпустили» перины на улицу. От этих тополей мы провожали в армию наших друзей. И теперь эти тополя весело встречают нас в каждый приезд. И в начале тополиной шеренги лежит камень, на одной стороне которого и правда можно рассмотреть очертания лица. Камень так велик, что на его «крыше» наши деды лихо отплясывали в четыре пары русскую «Мотаню».
Когда приходит время разъезжаться, мы подолгу стоим на камне, молчим, смотрим на все — такое знакомое и родное, а потом мчимся, увозя щемящую грусть в свои шумные города, с недоумением отмечая, что с каждым годом на тополях все больше и больше аистовых семейств.
1964
Артур Чернышов
РАЗНОЛЕТЬЕ
НА ДОРОГАХ ЖИЗНИ
рассказы, новеллы, были
ТОПОЛЯ ДЕТСТВА
Белые аисты, говорят, приносят счастье. Раз поселившись в одном месте, они никогда не изменяют первоначальному выбору и каждую весну возвращаются к своему гнезду.
Наши аисты живут на огромном тополе, что растет на границе «верхней» и «нижней» деревни. Можно почти дойти до соседней деревни, пока идешь из конца в конец по нашей. Чуть ли не на километр растянулась она в одну улицу из двадцати домов. Восемнадцать расположены друг против друга, а девятнадцатый и двадцатый открывают и замыкают этот строй в одиночку. И у верхнего края, и у нижнего своя речка. Летом целыми днями пропадали мы на них, каждый на своей. Кое-где вода нашей речки скрывала нас с головой, теперь по колено нет. Пока мы росли вверх, река становилась все уже и уже — зарастала. Конечно, у верхних речка была лучше нашей, но мы очень любили свою. Сами устроили пляж, всячески оберегая его от набегов уток и гусей. Потом, когда подросли, мы оставили речку в гусиное пользование, а сами стали ходить на озеро, разделив его с рыбаками. Днем оно было нашим. А в выходные дни сюда на рыбалку приезжали из районного городка. Тогда ночью вокруг озера мигали огоньки костров, тишину прибрежного ольховника нарушали рыбьи всплески. Мы отпрашивались у своих домашних и прибегали к озеру, в ночное. Однажды мы услышали рассказ про нашу деревню…
Давно это было. Жил на свете очень богатый и очень злой человек. И мечтал этот человек увековечить свое лицо в камне. Долго искали подходящий камень. И нашли. Приехал осмотреть его сам господин Андрей Иванович Еремеев. Понравился ему камень. Да и как не понравиться: серый, гладкий, шириной почти с дом и высотой два метра. Приказал мастеру начать работу, да чтоб лицом на камне он красив был, с доброй улыбкой, с добрыми глазами. И пригрозил бедному человеку, что если не будет исполнено все точно и в срок, то отрубит ему голову.
А вокруг этого большого камня рос тогда лес, и никакого жилья поблизости не было. Начали лес корчевать и деревню строить. И назвал ее хозяин в свою честь Еремейцево.
Ни разу не смотрел Андрей Еремеев, как идет работа над камнем, — хотел увидеть работу законченной. А когда увидел, не мог от гнева и слова вымолвить. Во всю высоту камня было высечено человеческое лицо, при взгляде на которое по телу любого пробегали мурашки. Столько ненависти было в узких глазах его, столько злобы в широких каменных губах, что хватило бы их еще па сто человек. Кровью налились глаза Андрея. В гневе выхватил он меч и отрубил руку праведному умельцу: «Вон из моей деревни!».
Медленно побрел бедняк вдоль поднявшихся домов, и где капала кровь из его раны, там сразу же пробивался зеленый тополиный росток. И сейчас вдоль всей деревни шагает стройный ряд могучих тополей…
Мы росли под их шум. Босоногими мальчишками и девчонками играли здесь в прятки, пятнашки. А когда повзрослели, то поняли, что для каждого из нас Тополиха, так после смерти Андрея Еремеева, назвали мужики и бабы этот уголок, единственная и неповторимая пристань и любовь. Здесь, в Тополихе, Вася Бердников подарил свой первый букет Варе Дудиной. Красивые, махровые маки, гордость тетки Анисьи. Пока она вечером доила коров, он залез в сад и под самым ее носом нарвал большой букет. Несмело пихнул его в руку Варюхе под тополями. Да не учел робкий влюбленный, что маки-то были поздние и оставили за собой яркую дорожку. С поличным поймала тогда Васятку тетка Анисья под тополями.
А когда метут тополиные метели, то вся наша деревенька стоит в пуху, будто бы бабы «выпустили» перины на улицу. От этих тополей мы провожали в армию наших друзей. И теперь эти тополя весело встречают нас в каждый приезд. И в начале тополиной шеренги лежит камень, на одной стороне которого и правда можно рассмотреть очертания лица. Камень так велик, что на его «крыше» наши деды лихо отплясывали в четыре пары русскую «Мотаню».
Когда приходит время разъезжаться, мы подолгу стоим на камне, молчим, смотрим на все — такое знакомое и родное, а потом мчимся, увозя щемящую грусть в свои шумные города, с недоумением отмечая, что с каждым годом на тополях все больше и больше аистовых семейств.
1964