Владимир Герасимов

Берега далёкие и близкие





Старый вокзал





Несмотря на то, что за плечами уже немало прожитых лет, есть дети и внуки, есть полагающаяся возрасту седина и острые боли порой под лопаткой — не задумывался как-то особо о смысле жизни Александр Анатольевич. Не думал и о месте своём в бренном мире этом, о ценностях,что есть и дороги ему. Он жил. Просто жил той жизнью, что была уготована судьбой.

Нет, он не коптил небо, не плыл по течению — куда вы­несет. Он был активен в жизни и деятелен. Всегда был там, где трудно и интересно. Не то чтобы сам рвался в бой, без­удержно рвал рубаху на груди. Нет. Но получалось так, что жизнь «вбрасывала» его всегда в дела интересные, горячие и значимые. В компанию единомышленников всегда входил легко, как патрон в патронташ и был там на месте. В текучке интересных дел, в заботах повседневных, никогда не думал о быстротечности жизни этой, о роли своей и о том, что значит он для окружающих и для близких своих, и что они для него значат. Он жил и как мог дорожил всем этим, по­знавал радость приобретений и боль потерь. Так получи­лось, что оторвался он от места где родился с юности, «не пригодился, там где родился». Сразу после школы: инсти­тут, учёба, распределение в другой регион. А дальше — на­значения и становления как специалиста, впоследствии как руководителя. Потом новые назначения, переезды, новые места. И всё начиналось заново — надо было доказать своей работой, творческим (как сейчас модно говорить — креатив­ным) отношением к делу. Кто ты? Почему именно ты? Что ты за человек — покажись, чем хорош и значим?

И всё это как карусель: новые места, должности, люди и дороги, дороги, дороги...

Одним неизменным, постоянным, родным и всегда жду­щим и встречающим как мать, оставался старый вокзал. Его вокзал.

Этот железнодорожный вокзал, построенный на вели­кой транссибирской магистрали более ста лет назад, для многих ничем неприметен. Для него же был родной при­станью, куда он всегда спешил и куда любил возвращаться.

И сейчас, войдя в свой вагон скорого поезда Владивосток - Москва, он вдруг почувствовал тяжесть прожитых лет. На­ступило состояние какой-то отрешённости, неизбывности.

Устало опустившись на своё место, он подвинулся бли­же к окну и стал смотреть на стоящих на родном перроне своих близких. Он как будто впервые увидел, как постарела и сдала его сестра, каким уже взрослым стал племянник, что седыми стали и другие провожающие родные.

Сдавило в груди сердце, что-то подступило к горлу, воз­духу стало не хватать Александру Анатольевичу и он отки­нулся на мгновение на стенку купе. Когда поезд тронулся, он снова посмотрел в окно. Стали как в тумане растворяться и лица и сами провожающие, стал удаляться и родной вокзал. Прошло мгновение и за окном уже замелькали до мелочей знакомые, но за долгие годы изменившиеся картины.

Стала удаляться телевышка, что давно подпирает небо отчего края. Стали мелькать перелески, поля и родные бо­лота, болота...

От избытка переполнивших его чувств, Мельников за­крыл глаза. Под мерный стук колёс память стала возвращать ему отдельные эпизоды его прошлой жизни, что связаны с вокзалом. Как много оказывается связано с этим непримет­ным вокзалом в его жизни. И всё это для Александра Анато­льевича дорого, памятно, значимо.

Ведь именно здесь, на этом вокзале, будучи десятикласс­ником, проводив любимую девушку ночным поездом в об­ластной город, он на деревянных скамейках иногда коротал в одиночестве время до утреннего автобуса в родное село. Приезжали они сюда последним рейсовым автобусом и до отхода её поезда всегда были вдвоём. В хорошую погоду бродили по перрону, встречали и провожали скорые поез­да, смотрели в окна вагонов на незнакомую пока для них жизнь. А потом молча сидели в вокзале на старых гнутых деревянных скамейках. Просто сидели взявшись за руки, порой мечтали. Проводив девушку на поезд, он первым ав­тобусом возвращался в село, с остановки шёл сразу в школу, где его ждал портфель, который любезно приносили друзья.

Так продолжалось до самого окончания школы. Потом и он стал студентом, правда в другом городе. И опять встречи и расставания на их родном вокзале.

В памяти Александра Анатольевича остались и проводы друзей, земляков-призывников с вокзала. Будущие солдаты съезжались со всего района, так как на областной сборный пункт под началом представителей райвоенкомата они уез­жали именно отсюда дневным электропоездом. Перрон в такие минуты пестрел провожающими-родными, близки­ми, друзьями. Сильно тогда любили армию, гордились ею. Всё что было связано с армией, делалось серьёзно. Были речи и напутствия. Были слышны звуки гармошек и гитар. Были песни и смех, слёзы расставания — всё видел вокзал.

Видел этот вокзал, и другие лица земляков и другие слё­зы. Это были скорбные лица и слёзы горя. Молча встречали земляки проходящие поезда, что везли с восточной грани­цы страны пограничников, что отстояли весной 1969 года остров Даманский от китайских посягательств. И флаги и транспаранты со словами:

- «СПАСИБО, РЕБЯТА! СПАСИБО, СЫНОВЬЯ!»

Видел этот вокзал и искаженные злобой лица возбуж­дённых молодых китайцев в период их культурной рево­люции в Китае. Долгое время они в поездах Пекин-Москва трясли красными цитатниками своего лидера Мао Цзэдуна, выкрикивали ругательства в адрес верного друга СССР.

Помнит вокзал и перрон другое китайское «нашествие». Было время, когда следовавшие в Россию поезда, были полностью забиты китайским ширпотребом. Вовремя оста­новки таких поездов, перрон родного вокзала на несколько минут превращался в настоящую барахолку, где торговали всем. Сюда устремлялись тогда покупатели с окрестных де­ревень и даже близлежащих районов.

Теперь же скорые поезда проносятся мимо родного вокзала на большой скорости, поднимая песчаную пыль, да возвращают порой в воспоминания.

Именно отсюда, с перрона родного вокзала, в лихие и смутные 90-е годы уже ушедшего века, Александр Анатолье­вич однажды смело шагнул в новую незнакомую для него жизнь. Взял и уехал в другой регион, в большой город, где, как оказалось, пригодились и его опыт и его знания, где его впоследствии ждали большие и интересные дела, совер­шенно другой ритм жизни и неплохая перспектива, впо­следствии пришло признание заслуг.

Алексндр Анатольевич знает много людей из своего окружения, которые под занавес жизни пытаются «перепи­сать» свою биографию, сделать себя другими в глазах зна­комых, даже собственных глазах. Приписывают себе какие-то мифические достижения и поступки, непременно хотят выглядеть значительнее и весомее.

Он не из таких. Жил как жил. Однозначно, святым не был. Ошибался и порой серьёзно. Создавал подчас и себе и близким проблемы. За что не любил себя. Винил­ся перед Богом и совестью. Но прошлого своего не пре­давал и не стеснялся. Да, сейчас его вокзал стал другим. Современным, ярким, глянцево-комфортным, но он стал мраморно-незнакомым для Александра Анатольевича. Ему ближе и роднее тот старый вокзал, пусть порой не­много неухоженный, сероватый. Но до глубокой осени в тени деревьев. Он ближе и дороже: автоматами с дешёвой газированной водой на перроне, мороженным за копейки и его буфетом. Какие запахи тогда витали в помещении вокзала и на перроне. А горячие, прямо с лотков, калачи и пирожки с разными начинками. Это было что-то! Уме­ли тогда готовить мастера общепита, душу вкладывали.

А теперь вокзал другой. Нет, он не стал чужим, он такой же родной. И сердце всё так же волнуется при его прибли­жении. Другими стали скорости, изменились и сами поезда, изменились и люди, изменился и дух времени. Исчезла куда-то простота общения людей в период ожидания по­ездов. Все поражены компьютерным вирусом замкнутости. Но вокзал по-прежнему смотрит на всех родными глазами-окнами, любящими глазами малой родины. И всегда ждёт.

Декабрь 2016 г. г. Тюмень.