Светит Русь святым созвездьем
Елена Германовна Русанова
ЕЛЕНА РУСАНОВА
СВЕТИТ РУСЬ СВЯТЫМ СОЗВЕЗДЬЕМ
Калина
Когда-то сюда собиралась вся округа на Пасху и Рождество, цел овал иск-христосовались, зазывали друг друга в гости. Вместительности церквушка была небольшой, а теперь, разрушенная, без купола, без колокольни казалась и вовсе крохотной. Что-то притягивало к ней нас, молодых, и даже зимой гуляли мы здесь по вечерам. Пригнувшись, заступали сквозь темный проём под царские своды в морозную глубину и, немного постояв, отправлялись домой с чувством внутреннего удовлетворения.
Прошло более десятка лет, как стала я частой гостьей в местной Покровке. За эти годы из скорбных развалин с одиноко трепещущей берёзкой на краю крыши чудесным образом возник светящийся, как жемчужина, храм святителя Николая.
Однажды в самом начале зимы пришлось мне отправиться по деревне с протянутой рукой - калину просить. Посоветовалась сначала с соседями, подсказали: там-то и там-то видели хороший урожай калины, можно попытать. Идти нужно было на соседнюю улицу к Ильиничне, которую я, приезжая, возможно, никогда на своем пути не встречала.
Зачем мне понадобилась калина, - сейчас расскажу. Знакомая в городе тяжело страдала от гипертонии, которую по слабости здоровья лекарствами укрощать было нельзя, только калиной и спасалась.
Ильинична сразу отворила мне ворота и предложила пройти в «избу». Я успела заметить, как уютно устроен у неё двор, настил деревянный и порядочек во всём, - добрая, видно, хозяйка была Ильинична.
- Не раздевайся, холодно у нас, проходи сразу в горницу, садись, - указала старушка на завешанный половиком стул и устроилась напротив меня на краешке дивана, - калины, говоришь, надо?
- Да, очень нужно, заплачу, сколько попросите, - подалась я вперёд, заволновавшись, вдруг да не даст она мне просимого.
- На что она тебе, калина?
Я начала объяснять, а про себя подумала, - явно не балуют её дети и внуки вниманием или любознательная очень. И тут, немного освоившись в полумраке вечерней комнаты, вдруг увидела Её. Икону Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Она, почти квадратная, необыкновенных размеров, возвышалась на комоде и занимала собой всё видимое и невидимое пространство. Смотрела прямо на нас Матерь Божия, писаная маслом в красных тонах, и такая Она была серьёзная и красивая одновременно, что больше ни о чём уже мыслить не представлялось возможным.
- Какая удивительная у вас икона, - с замиранием сердца произнесла я, позабыв о калине.
- А, это старинная история, — просияла старушка и не без гордости пояснила, - отец мой, когда церковь здесь разрушали, принёс домой. Красивая, красивая, по всей деревне сколько таких было - не сосчитать. Приглянулась тебе?
- Да, очень... - я, не отрываясь смотревшая на Матерь Иисуса, тут опустила глаза. - Её надо храму вернуть. Он у вас, слава Богу, отстроен теперь, как новый.
- Ну не знаю... Что было, то было... Как её сейчас отдать? Отец принёс - его рук дело, я отвечать не буду. А вдруг спросят, что да как, да почему? Не знаю, не знаю...
Она поднялась, и я вслед за ней встала.
- Жди здесь, пойду за калиной, если что осталось, принесу и себе на кисель отложу. А ягодки с октября в ведёрке около ямы стоят, дочка у меня иногда тут командует...
Я хотела было приблизиться к иконе, да не решилась - при взгляде на неё дух замирал и пола под ногами не чувствовалось. Какие же ещё «такие» святыни были разнесены по местным избушкам? Скорее всего, образа Спаса Нерукотворного и Святителя Николая, Архангела Михаила или Симеона Верхотурского...
Старушка жила более чем скромно, и я с удовольствием отметила, что в доме сохранился обычай держать за стеклом в шкафу старые фотографии. В сенях скрипнула дверь.
- Вот, куда насыпать будешь? - Ильинична радостно протянула мне пластмассовое ведёрко, внутри которого темнели ягоды. Я осторожно переложила калину в пакет. Не так много её оказалось, но и на том спасибо.
- Денег мне от тебя не надо, ягоды эти сами у нас растут, пить-есть не просят.
Я поблагодарила Ильничну. Уходить сразу не хотелось, да и хозяйка не торопилась меня провожать.
- Внучата Вас навещают? - осторожно поинтересовалась я, глядя на детские фото в глубине шкафа.
- Внучат у меня нет. Горе у нас, такое горе, - старушка как-то вдруг сгорбилась и виновато посмотрела мне в глаза. - Была у меня внучка Ульянушка, почти год как похоронили её.
- Что за беда случилась? Маленькая она была совсем? - растерялась я.
- Девять лет. Купаться в ванну пошла, а вода набралась крутой кипяток. Сразу сожглась так, что нельзя уж было спасти. Такое горе у нас. Крещёная была...
- Сами-то в церковь часто ходите? Записки за Ульяну подавать надо, поминать. Непременно поминать нужно, - забеспокоилась я.
- Уж какая нам церковь, дел столько - не переделать. К весне, может быть, посвободней станет, потеплей, схожу, свечку поставлю. Нет, весною я всё с рассадой. Ну посмотрим , посмотрим...
- Туп ведь идти пять минут, забегите в воскресный день, Вам и полегче станет, душа утешится, - не унималась я.
- Я тебе вот что скажу, - тон у Ильиничны стал вдруг особенно задушевным, - Богу молиться одни лентяи да нищие ходят. А у меня хозяйство, я круглый год в работе.
- Может быть, помолитесь, Он Вам ещё внуков пошлёт, - уговаривала я самодостаточную старушку.
- Много было у дочери детей, все умирают, кто во чреве, кто на первых годах. А теперь и вовсе - муж от неё ушел. Одним пьяницей меньше станет.
- Что же супруг Ваш тоже этим страдал? - я тянула разговор, не хотелось оставлять выручившую меня несчастную женщину.
- Степан мой ещё как пил, в канаве у колодца и умер после получки. И отец под старость выпивать начал - кончил плохо, даже вспоминать не стану. Теперь двое нас осталось - я да дочка. Болеет она у меня...
- Стало быть, дочь Ваша в городе в храме бывает, ей сподручнее? - с надеждой спросила я.
- Да нам и без церкви есть куда ходить, - Ильинична начала проявлять недовольство.
- Спасибо Вам огромное за калину, - поблагодарила я ещё раз, направляясь к выходу. - А вот икону всё же лучше в церковь возвратить. Может, и дела у вас тогда наладятся. Матерь Божия спасибо скажет, что вы Её на законное место вернули.
- Надо будет ещё калины, приходи, найдём где-нибудь, -словно не слыша моих речей, предложила Ильинична, провожая меня к воротам.
- Спасибо. Как внучку Вашу по крещению звали?
- А так и звали - Ульяной. Будет тебе дорога, ты все же в церкви помяни её, как положено...
- Иулиания, значит. Хорошо, будьте здоровы, - раскланялась я, но отойдя несколько шагов, остановилась.
На улице совсем стемнело, у Ильиничны горел свет и окно было задёрнуто шторой наполовину. Из противоположной стороны горницы с комода на меня смотрела Она. Я закрыла глаза. Вот ведь какой век, не только души людские, но и иконы в заточении томятся.
Елена Германовна Русанова
ЕЛЕНА РУСАНОВА
СВЕТИТ РУСЬ СВЯТЫМ СОЗВЕЗДЬЕМ
Калина
Когда-то сюда собиралась вся округа на Пасху и Рождество, цел овал иск-христосовались, зазывали друг друга в гости. Вместительности церквушка была небольшой, а теперь, разрушенная, без купола, без колокольни казалась и вовсе крохотной. Что-то притягивало к ней нас, молодых, и даже зимой гуляли мы здесь по вечерам. Пригнувшись, заступали сквозь темный проём под царские своды в морозную глубину и, немного постояв, отправлялись домой с чувством внутреннего удовлетворения.
Прошло более десятка лет, как стала я частой гостьей в местной Покровке. За эти годы из скорбных развалин с одиноко трепещущей берёзкой на краю крыши чудесным образом возник светящийся, как жемчужина, храм святителя Николая.
Однажды в самом начале зимы пришлось мне отправиться по деревне с протянутой рукой - калину просить. Посоветовалась сначала с соседями, подсказали: там-то и там-то видели хороший урожай калины, можно попытать. Идти нужно было на соседнюю улицу к Ильиничне, которую я, приезжая, возможно, никогда на своем пути не встречала.
Зачем мне понадобилась калина, - сейчас расскажу. Знакомая в городе тяжело страдала от гипертонии, которую по слабости здоровья лекарствами укрощать было нельзя, только калиной и спасалась.
Ильинична сразу отворила мне ворота и предложила пройти в «избу». Я успела заметить, как уютно устроен у неё двор, настил деревянный и порядочек во всём, - добрая, видно, хозяйка была Ильинична.
- Не раздевайся, холодно у нас, проходи сразу в горницу, садись, - указала старушка на завешанный половиком стул и устроилась напротив меня на краешке дивана, - калины, говоришь, надо?
- Да, очень нужно, заплачу, сколько попросите, - подалась я вперёд, заволновавшись, вдруг да не даст она мне просимого.
- На что она тебе, калина?
Я начала объяснять, а про себя подумала, - явно не балуют её дети и внуки вниманием или любознательная очень. И тут, немного освоившись в полумраке вечерней комнаты, вдруг увидела Её. Икону Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Она, почти квадратная, необыкновенных размеров, возвышалась на комоде и занимала собой всё видимое и невидимое пространство. Смотрела прямо на нас Матерь Божия, писаная маслом в красных тонах, и такая Она была серьёзная и красивая одновременно, что больше ни о чём уже мыслить не представлялось возможным.
- Какая удивительная у вас икона, - с замиранием сердца произнесла я, позабыв о калине.
- А, это старинная история, — просияла старушка и не без гордости пояснила, - отец мой, когда церковь здесь разрушали, принёс домой. Красивая, красивая, по всей деревне сколько таких было - не сосчитать. Приглянулась тебе?
- Да, очень... - я, не отрываясь смотревшая на Матерь Иисуса, тут опустила глаза. - Её надо храму вернуть. Он у вас, слава Богу, отстроен теперь, как новый.
- Ну не знаю... Что было, то было... Как её сейчас отдать? Отец принёс - его рук дело, я отвечать не буду. А вдруг спросят, что да как, да почему? Не знаю, не знаю...
Она поднялась, и я вслед за ней встала.
- Жди здесь, пойду за калиной, если что осталось, принесу и себе на кисель отложу. А ягодки с октября в ведёрке около ямы стоят, дочка у меня иногда тут командует...
Я хотела было приблизиться к иконе, да не решилась - при взгляде на неё дух замирал и пола под ногами не чувствовалось. Какие же ещё «такие» святыни были разнесены по местным избушкам? Скорее всего, образа Спаса Нерукотворного и Святителя Николая, Архангела Михаила или Симеона Верхотурского...
Старушка жила более чем скромно, и я с удовольствием отметила, что в доме сохранился обычай держать за стеклом в шкафу старые фотографии. В сенях скрипнула дверь.
- Вот, куда насыпать будешь? - Ильинична радостно протянула мне пластмассовое ведёрко, внутри которого темнели ягоды. Я осторожно переложила калину в пакет. Не так много её оказалось, но и на том спасибо.
- Денег мне от тебя не надо, ягоды эти сами у нас растут, пить-есть не просят.
Я поблагодарила Ильничну. Уходить сразу не хотелось, да и хозяйка не торопилась меня провожать.
- Внучата Вас навещают? - осторожно поинтересовалась я, глядя на детские фото в глубине шкафа.
- Внучат у меня нет. Горе у нас, такое горе, - старушка как-то вдруг сгорбилась и виновато посмотрела мне в глаза. - Была у меня внучка Ульянушка, почти год как похоронили её.
- Что за беда случилась? Маленькая она была совсем? - растерялась я.
- Девять лет. Купаться в ванну пошла, а вода набралась крутой кипяток. Сразу сожглась так, что нельзя уж было спасти. Такое горе у нас. Крещёная была...
- Сами-то в церковь часто ходите? Записки за Ульяну подавать надо, поминать. Непременно поминать нужно, - забеспокоилась я.
- Уж какая нам церковь, дел столько - не переделать. К весне, может быть, посвободней станет, потеплей, схожу, свечку поставлю. Нет, весною я всё с рассадой. Ну посмотрим , посмотрим...
- Туп ведь идти пять минут, забегите в воскресный день, Вам и полегче станет, душа утешится, - не унималась я.
- Я тебе вот что скажу, - тон у Ильиничны стал вдруг особенно задушевным, - Богу молиться одни лентяи да нищие ходят. А у меня хозяйство, я круглый год в работе.
- Может быть, помолитесь, Он Вам ещё внуков пошлёт, - уговаривала я самодостаточную старушку.
- Много было у дочери детей, все умирают, кто во чреве, кто на первых годах. А теперь и вовсе - муж от неё ушел. Одним пьяницей меньше станет.
- Что же супруг Ваш тоже этим страдал? - я тянула разговор, не хотелось оставлять выручившую меня несчастную женщину.
- Степан мой ещё как пил, в канаве у колодца и умер после получки. И отец под старость выпивать начал - кончил плохо, даже вспоминать не стану. Теперь двое нас осталось - я да дочка. Болеет она у меня...
- Стало быть, дочь Ваша в городе в храме бывает, ей сподручнее? - с надеждой спросила я.
- Да нам и без церкви есть куда ходить, - Ильинична начала проявлять недовольство.
- Спасибо Вам огромное за калину, - поблагодарила я ещё раз, направляясь к выходу. - А вот икону всё же лучше в церковь возвратить. Может, и дела у вас тогда наладятся. Матерь Божия спасибо скажет, что вы Её на законное место вернули.
- Надо будет ещё калины, приходи, найдём где-нибудь, -словно не слыша моих речей, предложила Ильинична, провожая меня к воротам.
- Спасибо. Как внучку Вашу по крещению звали?
- А так и звали - Ульяной. Будет тебе дорога, ты все же в церкви помяни её, как положено...
- Иулиания, значит. Хорошо, будьте здоровы, - раскланялась я, но отойдя несколько шагов, остановилась.
На улице совсем стемнело, у Ильиничны горел свет и окно было задёрнуто шторой наполовину. Из противоположной стороны горницы с комода на меня смотрела Она. Я закрыла глаза. Вот ведь какой век, не только души людские, но и иконы в заточении томятся.