Култыбайка
Павел Сергеевич Ситников
Павел Ситников
Култыбайка
Пять лет подряд (1993-1997 гг) детские областные экологические экспедиции проходили в окрестностях озера Култыбайка Нижнетавдинского района. Именно там, в условиях дикой природы и отрыва от цивилизации, зародилась и совершенствовалась уникальная методика работы с детьми, которая потом передавалась из поколение в поколение в течение многих лет.
Организационное ядро этих экспедиций находилось на областной станции юных натуралистов, что располагалась на углу ул. Холодильной и Таймырской. Именно оттуда, почти в один и тот же день и час от старого деревянного здания торжественно отъезжали пара где-то арендованных автобусов, плотно набитых детьми и служебный грузовик с неестественно высоким кузовом от огромной кучи полевого и научного оборудования.
Путь предстоял непростой. Из сорока километров пути последние семь – лесная дорога с невероятной глубиной колеи и никогда не просыхающими лужами. Особую «прелесть» путешествию представляло небольшое болотце в начале этой «дороги жизни», где как-то удалось посадить на мосты не только «Урал» с оборудованием, но и «К-700», прибывший ему на помощь.
Однако стремились попасть именно туда – на приписное охотничье-рыболовное хозяйство моторного завода (в обиходе – «база»), где нам предоставлялись в распоряжение два больших многокомнатных барака с железными кроватями. Какая-никакая, а крыша, призванная сохранить в дождливую погоду здоровье детей. В полусотне метров, под сенью лип на большой поляне, в разноцветных туристических палатках жили взрослые участники экспедиции. Там же стояло два навеса: один длинный – с общим для всех обеденным столом, другой куда меньше, – с импровизированной самодельной печкой из бесхозных кирпичей, замешанных на местной жёлтой глине. Поодаль стояла небольшая, срубленная из брёвен, банька, - ночью это было самое сухое и тёплое место, облюбованное для редкого покоя экспедиционным энтомологом, параллельно выполнявшим жёсткие воспитательно-карательные функции, которые обычно не позволяли лечь раньше двух часов ночи.
В центре поляны стоял электрический фонарь, в дачках тоже был свет, но на этом признаки цивилизации и заканчивались. Воду поднимали вёдрами из колодца; пара старых, зияющих огромными щелями, туалетов были исконно русского архитектурного стиля, в простонародье именуемые «сортир». На озере Култыбайка пляжа не существовало в принципе: от деревянных щитов-пирсов, устилавших болотистый, плавно колышащийся от каждого шага, берег, нужно было садиться в лодку, грести вёслами без малого сотню-другую метров вдоль заросшего высоким тростником берега. Потом - карабкаться с борта лодки на старую детскую купалку, у которой дно было в метре от поверхности, причём природное, состоявшее из сотен тысяч обломков старых тростин. Конечно, взрослые и дети, что постарше, ныряли с бортика вовне, где уже любого скрывало с головой, в том числе и от отсутствия какой-либо прозрачности воды.
На базе не было ни телевизора, ни радио, ни сотовых телефонов. Новости из внешнего мира сказывали только редкие гости, иногда чудом прорывавшиеся сюда на своих «Нивах». Впрочем, никто на сервис не жаловался, и не ждал от этой экспедиции пятизвёздочную гостиницу с аквапарком. Особенность экспедиции как раз в другом. Вокруг – дикая природа с самыми разнообразными биотопами (об этом позднее), а внутри большого коллектива – дружба и любовь. Круглосуточное пребывание в стеснённых условиях вместо озлобленности наоборот, спонтанно породило такую услугу, как «загс».
Работала и своя система оплаты труда, впервые апробированная на второй экспедиции «ЧИР» на теплоходе в 1992 году, и совершенно не зависящая от галопирующей в стране инфляции. Этому есть простое объяснение: министр финансов не брал взяток (!), не тратил деньги на себя и на своих родственников (!), а за красивые глаза от него никогда не допросишься. За дежурство на кухне в течение дня была твёрдая оплата каждому – 6 чириков. Остальные формы поощрения сравнивались по трудозатратам, и оплачивались соответственно. Исключением была уборка туалетов, где выполнявшим за эту работу (их звали «туалетная мафия») за вредность назначалась самая высокая зарплата. Выдавали поощрение ежедневно, за ужином, чтобы видели все, кому и за что. Деньги тогда были бумажные, с нехитрым дизайном (естественно, с эмблемой экспедиции – воробьём), откатанные на чёрно-белом ксероксе, на обратной стороне – с подлинной подписью министра финансов и порядковым номером купюры, и номиналом в 1, 3 и 5 и 10 чириков. Были и разменная монета – «шерлоки» (в три раза дешевле чирика) – рекламная банкнота какой-то торговой акции, с портретом Шерлока Холмса, несколько пачек таких «денег» нашли в Тюмени на помойке коллеги ПСС и принесли ему в кабинет («Может, пригодятся?»). Деньги выдавались также за интересные находки на экскурсиях, общественно-полезный и творческий труд на благо всего коллектива, иногда – дарились на «свадьбу» или подлинный День рождения. Самодельная печка сжирала уйму дров, пуская почти весь жар в трубу, поэтому наиболее популярным заработком у мальчиков была их доставка из леса, распиловка и колка. Но обычно поленницы хватало только дня на два. Были и курьёзные случаи зарабатывания чириков. Как-то несколько ребят, попавших в экспедицию из Сургута за полную стоимость путёвки, не желая особо напрягаться, покупали чирики у тюменских ребят за рубли (приятно было для себя отметить, что по обменному курсу они были дороже долларов).
Тратить чирики приходилось часто. Сам ПСС по нескольку раз в день проводил рейды и облавы, часто штрафовал детей за все виды провинностей: курение, гуляние после отбоя по лагерю, А за рукоприкладство и пьянство (такое тоже за пять лет хотя бы по разу, но было) штрафы назначались с трёхзначными цифрами. И пусть вскладчину, но всегда выплачивались, дабы не накручивались «пени» за просрочку платежа (кстати, такая дисциплинарная ответственность появилась в стране только спустя полтора десятилетия при выдаче кредитов населению). На вечерних концертах за чирики можно было купить VIP-места (кресла в первом ряду), перед длинными деревянными лавками, на которых сидели все другие зрители. На обед можно было заказывать VIP-обслуживание, - в таком случае тебе всё будет накрыто, а и на столике будут даже салфетки. Остальные будут, как обычно, стоять с пустой посудой в длиннющей живой очереди. Как-то один год на другой стороне поляны стояла платная палатка, где можно было отдохнуть (например, спокойно выспаться) в любое время суток, и никто ближе чем на 3 метра не имел права к ней подходить. Конечно, она пользовалась огромным спросом у старших детей, причём иногда ходили туда парами.
Но в основном чирики тратили на аукционах. Почти каждый день за вечерним чаем разыгрывались всякие сладости, которые в аппетитом уничтожались после отбоя. Опытные култыбайцы деньги копили для заключительного аукциона. Он обычно проводился после обеда в последний день. На огромном столе появлялись мягкие игрушки, игры, фотоальбомы, иногда – простецкие фотоаппараты, оставшуюся от мелких аукционов фотоплёнку и много чего ещё. Никто не имел права к ним прикоснуться, пока не выиграешь приз путём честного торга. Иногда богатые мальчики, зачастую это была туалетная или энтомологическая мафия, покупали на аукционе мягкие игрушки для взрослых или девочек и тут же их дарили под одобрительные аплодисменты всего лагеря. Через пару часов стол был пуст, а охрипший ПСС вытряхивал из коробки и долго сортировал вернувшиеся в банк чирики. Иногда купюры самого мелкого достоинства даже на заключительном аукционе дети не тратили, оставляли себе на память об экспедиции, поэтому каждый год их приходилось немного допечатывать (впрочем, это не приводило к инфляции).
У студентов-биологов есть одна «мазуровская» традиция – устраивать новичкам так называемое «посвящение» (этакое шутливое массовое издевательство, которое все должны перенести с улыбкой). И култыбайским детям в первый же день нужно было пройти несколько этапов, чтобы стать полноценными култыбайцами. Год от года менялись только варианты «пыток», но традиция осталась на многие года, где бы не проходила экспедиция «ЧИР». Так же, как и торжественная часть, с подъёмом флага экспедиции под лирическую музыку Эннио Морриконе.
Самое тихое время суток в лагере – раннее утро. Самыми первыми вставали повара, «кухОнный мужик» (из взрослых, по очереди, чтобы растопить печку) и дежурные - не выспавшиеся и потому еле живые дети. Кое-кто из взрослых тоже предпочитал поутру кружечку крепкого кофе, иногда для поднятия настроения им подавали сей напиток в постель (то бишь в палатку).
Громкий подъём для всего лагеря был в 8 часов, - три минуты с небольшим гремела на полную громкость песня Владимира Высоцкого «Утренняя гимнастика». Несколько секунд спустя министр финансов уже проходил по комнатам с кружкой холодной воды и громко прыскал на спящих, не успевших за это время встать с кровати. Обычно дети соскакивали пулей уже при его приближении, иногда для этого особо сонным достаточно было только звука «Пш-ш-ш!!!». Как-то один мальчик утром спал на спине, и никто его не мог разбудить. А когда получил мощный и резкий контрастный «душ», то на глазах многочисленных свидетелей (всегда с огромным интересом и громким смехом наблюдавших за этой процедурой), подскочил вверх всем телом параллельно пола сантиметров на двадцать. До сих пор неизвестно, какие при этом сработали группы мышц. Жаль, что сей феномен не был заснят на видео. Иногда некоторые дети обижались на эту процедуру, но против традиции не попрёшь, против министра финансов – тоже. Зато потом, при случае, например, в День Нептуна, отрывались по полной. Тому приходилось ходить по лагерю почти голым, так как он часто получал мощную порцию холодной воды, иногда – колодезной, прямо из ведра. Спустя годы он стал одним из наиболее активных «моржей» тюменского клуба закаливания «Кристалл».
Зарядка проходила под музыку, в небольшом кругу, - многие на неё не шли, вставали лишь на минуту, чтобы переждать «кружку», и спали дальше до самого завтрака.
Неугомонный ПСС и позавракать-то толком детям не давал: он тут придумал так называемые «Правила култыбайцев» (см. в приложении к главе) и заставлял хором отвечать каждое правило, причём называл их не по порядку. После завтрака нужно было хорошо одеться на экскурсии, - в окрестностях было немало не только гнуса, но и клещей. И это одна из причин, почему на озере Култыбайка перестали проводить экспедиции «ЧИР». Хотя природа была очень интересной и разнообразной.
Само озеро было рыбным, не зря там в своё время обустроили базу для рыбаков и охотников. Юные ихтиологи во главе со своим руководителем Светланой Николаевной Ломакиной всегда были обеспечены материалом: карасями, гольянами, иногда попадались подъязки и лещи. Была даже работа по гельминтам рыб, т.к. в большинстве из них глистов было предостаточно, их также любовно взвешивали, но в отличие от хозяев этих паразитов – потом почему-то не ели. Зато карасей было столько, что иногда их готовили даже на всех детей. Наиболее эффективный рецепт приготовления – решётка на выхлопе печной трубы, откуда при максимальной топке даже вырывалось пламя. Время приготовления карасей средних размеров на таком «мангале» - десяток-другой секунд (!). «Повар» при этом сидел на крыше кухонного навеса и только успевал переворачивать блюдо, а снизу его помощник постоянно подавал свежие порции.
Озеро Култыбайка хоть и потихоньку зарастало год от года, но «зеркало» оставалось довольно большим. Пока его объедешь, чтобы провести описание, замерить глубину на разных стациях, пройдёт полдня, под килем – с десяток километров, на ладонях детей – мозоли. Иногда взор услаждала охота коршуна на рыбу: плавно спускаясь кругами, он внезапно косо пикировал и хватал подплывающую к поверхности рыбу когтями. Иногда его подкармливали: втихаря проверяли сети рыбаков, глушили карасей ударом рыбины головой о борт, и бросали в воду. Удалившись на полста метров, смотрели всё заново. Жаль, что фототехника тех лет не позволяла это качественно зафиксировать. Вокруг озера – болото, с морошкой и цветущими «калами» - болотным белокрыльником.
Рядом, буквально в ста метрах на восток от лагеря было другое озеро (название уже стёрлось из памяти). На границе с лесом можно было видеть густые заросли карликовой берёзки – удивительный случай для южных широт. На подходе к озеру – сплавина – зелёный ковёр плотно сросшегося мха, на котором можно было попрыгать, вызывая волну «почвы» на несколько метров вокруг. Само озеро, диаметром с километр, почти полностью заросло телорезом и другими растениями, оно не посещалось рыбаками, и там охотно гнездились чайки и крачки, по поверхности плавали сотни и тысячи белых кувшинок. Лесистый берег с середины озера выглядел весьма однообразным, и однажды Ирина Леонидовна с Павлом Сергеевичем, отправившись на фото-сессию по этому озеру, слегка заблудились, т.к. небольшая деревянная шит-пристань была уже не видна с нескольких метров. Пришлось тупо плыть вдоль берега и внимательно её высматривать. Как-то на одной из ознакомительных экскурсий на эту пристань встало сразу человек двадцать детей и, конечно же, они притопили её своим весом немного под воду. Тут ПСС вздумал пробраться мимо них, чтобы сделать снимок со стороны озера. Его нога ушла мимо пристани, и он оказался по самую бороду в воде на радость детям. Правда, сам он в глубине души многоэтажно матерился, ведь японский фотоаппарат Minolta, на который он снимал все мероприятия экспедиции и природу, был в нижнем кармане. У всех на виду пришлось его активно прополоскать в «окне» чистой воды, потом быстро перемотать фотоплёнку (мотор с этим, туго, но справился, но потом по всей длине этой плёнки внизу была красная «пожарная» полоса). Сам же фотоаппарат, полежав раскрытым на солнышке целый день, просох и потом продолжил честно выполнять свою историческую летописную миссию (ай да японцы!).
До другого большого озера, Байрак, идти нужно было с пяток километров лесной петляющей дорогой. Но это считался не самый далёкий маршрут, и дети туда ходили однажды чуть ли не всем лагерем, даже брали с собой еду, тарелки и вёдра для приготовления горячей пищи на костре. На обратном пути, помнится, отставшая группа юных энтомологов во главе со своим руководителем, попала в сильнейшую грозу: молнии сверкали одновременно со всех сторон, с неба вода лилась как из ведра, лесная дорога превратилась в бурную речку, и приходилось с усилием брести против течения. В таких условиях немудрено было сбиться с пути, что и произошло. Несколько лишних километров в условиях экстрима не омрачило настроения, ведь по дороге ПСС рассказывал массу случаев с погодными катаклизмами из своих многочисленных экспедиций на Север. В этой команде был мальчик – Виталик Бураков, в 1993 году он был самым маленьким юннатом экспедиции (10 лет), но показал не только стойкость и мужество в этом походе, - все эти десять с лишним километров он нёс ведро, пытаясь в итоге посмотреть, сколько же выпало осадков за один дождь. Когда ПСС понял, что группа ушла не в том направлении, он всё же заставил Виталика вылить набравшиеся к тому времени пол-ведра воды, чтобы ребёнок дальше не мучился. Все промокли, как говорится, до костей, но фотоаппаратура в кожаном кофре, замотанном в свитер, хоть и вымокла, но не пострадала.
По ходу маршрута к Байраку помимо трав с букашками и случайно встреченными птичками были и свои постоянные природные достопримечательности. Например, огромный пень. Какой же была сосна, если этот пень даже на уровне десяти метров сохранял солидную толщину! Дерево явно высовывалось, и как минимум, на треть над всем лесом. Вот и срезало его молнией, а потом, спустя годы, его сожгли люди, подпалив снизу. По той же дороге встречались заросли огромного папоротника – чуть ли не в рост человека. Там мы обязательно фотографировались всей группой.
Потом нужно было по бревенчатому месту (мост – одно название, - так, набросанные поперёк деревья без веток) пересечь реку Иску. Это было нелегко, но фотографу так никто и ни дал возможности снять сенсационное падение в воду, - дети, как назло, друг другу подавали руки. Как-то в этом месте нашли кладку яиц ужа – продолговатые, пятнистые, мягкие на ощупь. Зорить не стали, ведь эта змея хорошая. Сама Иска - маленькая, чистая, мелкая, глубиной от метра до двух, с живописными берегами, буйством разноцветных трав и порхающими над водой «речными бабочками» - так в народе называют стрекоз-красоток. Причём обитали там оба вида – девушка и блестящая.
Чуть дальше в сторону озера – странные, прямые, как линейка, глубокие водные каналы. Старожилы тех мест говорят, что они вырыты вручную пленными не то шведами, не то поляками. Не доходя 200-100 метров до берега озера, по дороге и на поляне растут липы, иногда диаметром с полметра, ну просто великаны по сравнению с теми, что растут у поляны в лагере. На радость сладкоежкам тут же – густые заросли малины, и почти такого же роста крапива.
Озеро Байрак - большое, красивое, особенно когда в нём отражаются облака. Но больше сказать о нём нечего, - там ни разу не было замечено ни рыбаков, ни юных гидробиологов.
Иногда энтомологи ходили на экскурсии и куда дальше, до 15 километров в одну сторону. В хороший солнечный день их, конечно же, мучила жажда и голод (они часто опаздывали на обед, им повара всегда оставляли поесть), но воспитывать выносливость детей – одна из задач экспедиции. Почему шли так далеко, - просто вдоль железной дороги, на склонах насыпи, было много высоких цветущих трав и, как следствие - бабочек и прочих насекомых-опылителей, способных существенно украсить коллекцию. Этот маршрут иногда доходил до разъезда Картымский, а потом – обратно, уже по другой стороне железнодорожной насыпи. Конечно, в таких походах время приходилось коротать разговорами на самые интересные темы: о взяточничестве, об НЛО, о вредных привычках… А так как в компании были, как правило, только мальчики, - то порой и на весьма откровенные темы.
Пару лет подряд группу юннатов местных охотовед отвозил на «Урале» куда-то на десяток километров и показывал огромный барсучий городок с десятками отнорков в разные стороны. И хотя звери себя не проявляли ни запахом, ни звуком, ни воочию, но их свежие выгребы под каждой норой, иногда длиной до восьми метров (вот ведь чистюли!), свидетельствовали о том, что это супер-жилище всё-таки обитаемо. Среди находок по теме «Следы жизнедеятельности животных» самым красочным экспонатом как-то был экскремент барсука: он переливался весь металлически-синим и зелёным оттенком, так как целиком состоял из хитиновых останков жуков-навозников. Ирина Леонидовна хранила его на станции юннатов и с нескрываемым восторгом показывала детям потом ещё не один год, бережно передавая из своих рук в детские ладони. В память её о профессиональной любви к характерным проявлениям жизнедеятельности животных - экскрементам, ПСС на Култыбайке сочинил такую расшифровку: ЭКСКРЕМЕНТ – Эротические Кусочки, Служащие Коллекцией, Результат Ежедневных Мытарств Естественно-Научного Творчества. Собственно говоря, почти на каждый местный термин была придумана соответствующая расшифровка, названная самим автором «Аббревиатурахинея». Для этого ПСС на часок-другой удалялся на пустынный берег озера и там усиленно ворочал мозгами. Эта забавная головоломка (см. Приложение 2) ещё потом много лет, наряду с «Правилами култыбайцев», полным списком вывешивалась на доске объявлений экспедиции «ЧИР», чтобы ради забавы дети их читали и запоминали.
Было ещё одно направление экскурсий – лесной дорогой куда-то ещё дальше на север, неизвестно куда. По этой же дороге потом возвращались обратно, так ни до чего и не дойдя, и не увидев ничего выдающегося. Только один раз, когда той же дорогой ПСС шёл глубокой ночью (неизвестно, зачем ему это понадобилось!), он услышал массу лесных звуков, которые никак не мог идентифицировать с каким-либо из известных ему животных. Так родилось две новых идеи: проведения ночных экскурсий (одна такая на Култыбайке всё-таки была, но на ней сильно не хватало прибора ночного видения!), а в дальнейшем – эксклюзивного мероприятия «Тропа ощущений», которое проводилось спустя несколько лет в другом месте базирования «ЧИРа» - на базе «Связист» в Криводановском бору под Тюменью.
Дети обычно до обеда собирали коллекционный и статистический материал, который в конце экспедиции превращался в готовую научно-исследовательскую работу, которую ещё нужно было красиво оформить на альбомных листах. Плюс на ватмане нарисовать наглядные пособия (обычно на это уходила целая ночь, предпоследняя в экспедиции), а потом устно защитить на конференции, на одной из секций. Подробно об этом направлении работы на Култыбайке в своё время опубликована статья: Беликова И.Л., Ситников П.С. Детская экологическая экспедиция на озере Култыбайка // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея за 1997 год. Тюмень. 1999, с. 198-202.
Приём пищи в обед, так же как и в завтрак и ужин, исполнялся под исполнение песен популярного французского певца Джо Дассена. Даже будучи в лесу или на озере, где эту музыку было едва слышно, можно было точно знать, чем занимаются в лагере.
После обеда, как в пионерских лагерях, был сончас. Правда, редко кто тогда спал (по этой причине эту процедуру потом отменили), - просто на этот час отключалась музыка, играющая обычно весь световой день. Следом начинали работать многочисленные досуговые центры. В разные годы работы на Култыбайке это были: рисование (руководитель – известный тюменский художник Юрий Антонович Рыбьяков), бисеро- и фенечко-плетение (Речкалова Юлия Александровна, сотрудник областного краеведческого музея), йога (Беликова Ирина Леонидовна), рукопашный бой (Куриленко Илья Николаевич), преферанс (ПСС) и многое другое. Можно было просто отдохнуть на лоне природы, позагорать, покататься на лодке (прокат вёсел – за чирики), написать письмо тайному другу (причём была государственная должность почтальона, с твёрдым окладом в чириках), выполнить какую-нибудь мелкую работу (этим ведали другие госслужащие ЧИР-города – «служба занятости»). Из рыночных услуг - платная детская парикмахерская, массажный «салон» (на одеяле под солнцем),
Дети, обладающие литературным даром, по очереди вели в толстой тетради летопись экспедиции (традиция сохранилась с теплохода, хотя там он назывался «вахтенный журнал»), - эта работа была творческая, требовала высокой образованности и потому дороже даже, чем у «туалетной мафии». Стихийно на ватманских листах создавались разные стенные газеты, но иногда этот самиздат не согласовывался с «линией партии» (особенно – платная реклама в оных), поэтому со временем было принято решение покупать на этот вид услуги хоть за символическую плату, но государственную лицензию, где было прописано чёткое направление газеты. Журналисты этих изданий носились по лагерю с кассетными диктофонами, собирали новости у всех подряд, а потом публиковали интервью на актуальные темы.
Естественно, лицензию и налог имел и местный «загс», пользовавшийся бешеной популярностью. Уполномоченные дети в торжественной обстановке выдавали нарисованные фломастером документы об усыновлении, бракосочетании и другим тесным связям, благодаря которым чуть ли не всё население экспедиции было повязано «родственными узами», составившими постоянно растущее раскидистое генеалогическое древо. Дети при этом могли называть кого-то своими «папами», «мамами», хотя у них было бесполезно просить «чирики» на мороженое, - ведь взрослые не могли ни обладать валютой, ни ей распоряжаться. Зато молодожёнов в первые минуты после бракосочетания катали кругами по поляне на авто, а детям постарше позволяли ночью прокатиться на лодке или даже спать рядом (при этом всё обходилось без последствий!).
Самыми многодетными были министр финансов (в дальнейшем иногда будем называть его как дети – ПСС) и его култыбайская жена (дети думали, что она и по жизни ему жена) – Речкалова Юлия Александровна (или просто «мама Юля»), руководитель досугового центра рукоделия, - у них за несколько лет было официально зарегистрировано аж 17 совместных детей. С другой его женой – Ниной Аркадьевной Кочневой (1995 год) – детей ещё немного добавилось.
Кроме официального руководителя экспедиции, позднее - директора областного экобиоцентра) Филоненко Татьяны Николаевны (она была в эти годы, можно сказать, «мамой» экспедиции), были и другие лидеры среди взрослых. Например, самой Душой «Култыбайки» можно смело считать Исупову Ларису Георгиевну, супер-талантливого организатора, закалённого профессиональной комсомольской работой. Именно по её инициативе и её ближайших друзей с 1991 года и стали проводиться экспедиции «ЧИР». В один из солнечных жарких дней на култыбайской полянке, она за пару часов придумала текст песни, который впоследствии назвали гимном «Култыбайки», а потом все участники экспедиции исполняли его хором ещё многие годы. Она же составляла план проведения экспедиции на предстоящий день, ещё до завтрака для краткой планёрки собирала командиров отрядов, причём вожатых тогда не было, просто на каждый день в каждом отряде открытым голосованием выбирался новый командир. Каждый вечер перед отбоем весь лагерь собирался на лавочках вокруг костра на «спевки» (учили и хором пели песни). Кстати, несколько лет спустя малым тиражом был выпущен сборник самых популярных култыбайских песен.
Самые крупные развлекательные мероприятия проводились после обеда и до самого ужина. Одним из самых интересных игр была «Поиски клада», она так нравилась и взрослым, и детям, что её потом проводили в «ЧИРе» ежегодно, как «фирменную» игру этой детской экспедиции. Правила и персонажи весьма многомудры, поэтому здесь описать их нет никакой возможности. Роскошно отмечали и День Ивана Купалы, с плетением венков, обхаживание крапивой мальчиков, поиском цветка папоротника, сказочными персонажами и неизменным костром, через который нужно было перепрыгивать, держать за руки, чтобы прожить вместе и счастливо целую жизнь.
На протяжение двух недель проводилось несколько самодеятельных концертов, на которых с одинаковым успехом выступали команды и взрослых, и детей. И даже «пятый отряд» - из самых маленьких участников экспедиции – родных детей руководителей, которые зачастую были с ними тут же, начиная даже с дородового возраста. Конечно, никаких атрибутов для артистов не было (разве что старый парик), поэтому наряды приходилось делать из простынь, папоротников и прочего подручного материала. Иногда были неплохие сольные номера с собственной песней под гитару или стихами собственного сочинения. Одна из таких девочек позднее стала, можно сказать, профессиональной писательницей. Её книга «Бутик» продавалась в 2008 году во всех магазинах Тюмени.
На таких концертах исполнялись новые култыбайские песни, сочинённые детьми, как говорится, на злобу дня. Например, «Дядя КПСС» (про то, как строгий, известный всем тип не даёт влюблённым детям встречаться ночью), положенный на мотив песни «Алые паруса». Дети-«старички» пели её потом лет восемь подряд. Со временем, в других местах проведения «ЧИРа», она стала не актуальна, - дядя кПСС стал намного добрее (или, может быть, ленивее?), - он уже не гонял ночью детей. Текст песни – см. в Приложении 3 (публикуется впервые).
В концертах активно принимали участие и наши иностранные гости. Например, в 1994 году на Култыбайке был австралиец Джеймс – он запомнился тем, что научился играть в «дурака», но кушал и пил не из общего котла, а что-то там в своей палатке. К походной жизни приучен не был совершенно, ни морально, ни физически.
После концертов, проходивших обычно после ужина, когда смеркалось, была дискотека. На ней в паузах разыгрывались фанты (вещи, забытые детьми в неположенных местах). А кто не танцует, а смотрит, тот платит чирик за просмотр, поэтому активность была рекордной. Тем более, что зачастую диск-жокеем был сам ПСС (в то время по совместительству – исполнительный директор студии звукозаписи «Ретро», г. Тюмень), привозивший на компакт-кассетах авторские подборки наиболее танцевальных быстрых и медленных песен.
Самое интересное время суток для детей (они и сами иногда в этом признавались) - это время после отбоя. Можно рассказывать страшные истории, тайком пробраться в комнату противоположного пола, сбегать на кухню с фонариком и стащить что-нибудь съестного. Хотя обычно этим занимался Орлик – взрослый и наглый конь хозяина дачи, он мог обойтись и без фонарика, сожрать сразу целый тазик еды, приготовленной на утро. Главное после отбоя – не попадаться.
Поэтому, если в большой дачке стоит шум и гам, ПСС туда направляется с фонариком (всегда слышно как тот, что на шухере, всех резко предупреждает, и раздаётся многочисленный топот, - разбегаются по своим комнатам и притворяются спящими). Через несколько секунд наступает идеальная тишина, слышно лишь поскрипывание половиц под тяжёлыми шагами проверяющего. Иногда ПСС молча ложился в комнате мальчиков на пустующую кровать (все это, конечно, слышали), всего минут на десять, не больше. Но этого было достаточно, чтобы все за это время уснули как убитые.
В последнюю ночь отбоя не было, - до восхода шла дискотека, хотя многие уже бегали с блокнотами и собирали друг у друга адреса и пожелания, кто-то даже плакал. И только потому, что экспедиция так быстро закончилась, и он (или она) не сможет со всеми долго (или даже никогда) встретиться, ведь дети приезжали из совершенно разных районов необъятной Тюменской области. И всё утро фотографировались на память, забивая в фотоаппаратах последние кадры плёнки.
Зато обратный путь в автобусах все спали как мёртвые, и взрослые, и дети, вперемешку, в обнимку. Хорошо, что наёмные водители не спали, они не были на Култыбайке в Королевскую ночь.
Толпы родителей встречали своих чад у экобиоцентра, девчонки многие плакали просто навзрыд, парни постарше помогали разгрузить в кабинеты грузовик с оборудованием. Но уже на следующий день, хорошо отоспавшись, тюменские дети-култыбайцы, как правило, встречались у «Юбилейного», вместе гуляли, ели мороженое… Спустя годы в Интернете появился форум бывших култыбайцев, на котором они общаются и по сей день.
Взрослые участники экспедиции, как правило, в ближайший выходной собирались у кого-либо на квартире, приходили в роскошных городских нарядах (дам в макияже было просто не узнать!), накрывали роскошный стол, вспоминали самые смешные фрагменты экспедиции, «перлы», танцевали, рассматривали пачки отпечатанных каждому фотографии… Но после Култыбайки традиция таких вечеров-посиделок была утрачена, - наверное, жизнь стала намного суетливее… А жаль!
Павел Ситников,
он же – энтомолог, он же – Министр финансов, он же – «дядя кПСС», он же – фотограф.
_19-21_июля_2009_г._
……………………………………………………………………………………………………………………................
……………………………………………………………………………………………………………………...............
Приложение 1.
ПРАВИЛА КУЛТЫБАЙЦЕВ
ПравилоРАЗ: ПОДАЛЬШЕ ОТ ВСЯКИХ ЗАРАЗ_(соблюдение_гигиены)_
ПравилоДВА: У НАС РАБОТУ НАЙДЁШЬ ВСЕГДА_(трудолюбие_и_инициатива)_
ПривилоТРИ: УТРОМ ГЛАЗА ПОЛУЧШЕ ПРОТРИ_(своевременный_подъём)_
ПравилоЧЕТЫРЕ: НЕ ПАЧКАТЬ В СОРТИРЕ_(аккуратность_во_всём)_
ПравилоПЯТЬ: НОЧЬЮ ЛУЧШЕ СПАТЬ_(соблюдение_режима)_
ПравилоШЕСТЬ: ГЛАВНОЕ - ХОРОШО ПОЕСТЬ_(уважение_к_поварам_и_чувство_комфорта)_
ПравилоСЕМЬ: НЕ ВЫРАЖАТЬСЯ СОВСЕМ_(культура_речи)_
ПравилоВОСЬМОЕ: УВАЖЕНИЕ ДРУГ К ДРУГУ - ДЕЛО СВЯТОЕ_(дружба_и_даже_любовь)_
ПравилоДЕВЯТОЕ: НАШ ДОКТОР ЛЕЧИТ БОЛЬ ПРОКЛЯТУЮ_(своевременное_обращение_к_врачу)_
ПравилоДЕСЯТОЕ: СОБЛЮДАЙ ПРАВИЛА С ПЕРВОГО ПО ДЕВЯТОЕ_(образ_истинного_култыбайца)._……………………………………………………………………………………………………………………................
Приложение 2.
КУЛТЫБАЙСКАЯ АББРЕВИАТУРАХИНЕЯ.
ВЕЧЕР - Все Единодушны, Чтобы Его Растянуть.
ДАЧКА - Дом Аристократичных Чиргородцев Култыбайской Архитектуры.
ДРОВА - Доставляешь, Рубишь, Относишь, Вталкиваешь, А-а-а-а-а-а!!!
КЛЕЩ - Кровушку Любит, Едва Щекотится.
КУХНЯ - Каждый Ужасно Хочет Нажраться Ягод.
ОЗЕРО - Окрасишься Зеленью, Если Рядом Окупнёшься.
ПАУТ - ПА-Учёному - Tabanus.
ПРОПУСК - Полномочное Разрешение Отсутствовать После Укладки Спать Култыбайцев.
ТИНА - Тонуть Интересно: Найдут Археологи.
ЧИРИК - Честных И Работящих Интересующие Купюры (версия 1995 г.).
ЧИРИК - Чтобы Иногда Работать, Иногда Кутить (версия 1996 г.).
ЭКСКРЕМЕНТ (Ирине Леонидовне посвящается!) - Эротические Кусочки, Служащие Коллекцией, Результат Ежедневных Мытарств Естественно-Научного Творчества.
_(позднее,_на_экспедиции_«ЧИР-2006»,_этот_список_был_существенно_дополнен,_но_мы_его_приводим_здесь_же,_дабы_не_размазывать_тему_по_разным_главам):_
ГИМН – Государственное Информационно-Музыкальное Назидание.
ПОХОД – Путешествие, Организованное Хорошим, Отважным Детям.
КОМАР – Кусачий Организм Могучей Агрессии. Размножается.
ПАЛАТКИ – Помещения Автономного Лежбища Авантюрных Туристов – Култыбайских Извращенцев.
ГАДЮКА – Гибкая Амфибиотическая Длинная Юркая Кусачая «Акула»
ТЕНТ – Тусуются, Если Надёжная Тень.
ФЛЯГА – Флакончик Лёгкий: Язва, Грыжа, Атрофия…
БОРОДА – Быстро Отрастающая Растительность Опасного Дикого Агрессора.
ДУВАН – Довольно Удивительный Водоём, Ахрензнаетгде Находящийся.
ДУВАН – Движущаяся Упорядоченная Влага, Аллахом Направленная (версия В. Абрамова).
УЖ – Ужин Журавля (тоже расшифровка В. Абрамова).
АББРЕВИАТУРАХИНЕЯ – Акробатическое Буквотворчество Бородатого, Ради Ехидного Высмеивания Интересных Аббревиатурахинейских Терминов; Уточняющие Расшифровки, Активизирующие Хиреющие Извилины Наглядным Естественнонаучным Языкознанием.
……………………………………………………………………………………………………………………................
Павел Сергеевич Ситников
Павел Ситников
Култыбайка
Пять лет подряд (1993-1997 гг) детские областные экологические экспедиции проходили в окрестностях озера Култыбайка Нижнетавдинского района. Именно там, в условиях дикой природы и отрыва от цивилизации, зародилась и совершенствовалась уникальная методика работы с детьми, которая потом передавалась из поколение в поколение в течение многих лет.
Организационное ядро этих экспедиций находилось на областной станции юных натуралистов, что располагалась на углу ул. Холодильной и Таймырской. Именно оттуда, почти в один и тот же день и час от старого деревянного здания торжественно отъезжали пара где-то арендованных автобусов, плотно набитых детьми и служебный грузовик с неестественно высоким кузовом от огромной кучи полевого и научного оборудования.
Путь предстоял непростой. Из сорока километров пути последние семь – лесная дорога с невероятной глубиной колеи и никогда не просыхающими лужами. Особую «прелесть» путешествию представляло небольшое болотце в начале этой «дороги жизни», где как-то удалось посадить на мосты не только «Урал» с оборудованием, но и «К-700», прибывший ему на помощь.
Однако стремились попасть именно туда – на приписное охотничье-рыболовное хозяйство моторного завода (в обиходе – «база»), где нам предоставлялись в распоряжение два больших многокомнатных барака с железными кроватями. Какая-никакая, а крыша, призванная сохранить в дождливую погоду здоровье детей. В полусотне метров, под сенью лип на большой поляне, в разноцветных туристических палатках жили взрослые участники экспедиции. Там же стояло два навеса: один длинный – с общим для всех обеденным столом, другой куда меньше, – с импровизированной самодельной печкой из бесхозных кирпичей, замешанных на местной жёлтой глине. Поодаль стояла небольшая, срубленная из брёвен, банька, - ночью это было самое сухое и тёплое место, облюбованное для редкого покоя экспедиционным энтомологом, параллельно выполнявшим жёсткие воспитательно-карательные функции, которые обычно не позволяли лечь раньше двух часов ночи.
В центре поляны стоял электрический фонарь, в дачках тоже был свет, но на этом признаки цивилизации и заканчивались. Воду поднимали вёдрами из колодца; пара старых, зияющих огромными щелями, туалетов были исконно русского архитектурного стиля, в простонародье именуемые «сортир». На озере Култыбайка пляжа не существовало в принципе: от деревянных щитов-пирсов, устилавших болотистый, плавно колышащийся от каждого шага, берег, нужно было садиться в лодку, грести вёслами без малого сотню-другую метров вдоль заросшего высоким тростником берега. Потом - карабкаться с борта лодки на старую детскую купалку, у которой дно было в метре от поверхности, причём природное, состоявшее из сотен тысяч обломков старых тростин. Конечно, взрослые и дети, что постарше, ныряли с бортика вовне, где уже любого скрывало с головой, в том числе и от отсутствия какой-либо прозрачности воды.
На базе не было ни телевизора, ни радио, ни сотовых телефонов. Новости из внешнего мира сказывали только редкие гости, иногда чудом прорывавшиеся сюда на своих «Нивах». Впрочем, никто на сервис не жаловался, и не ждал от этой экспедиции пятизвёздочную гостиницу с аквапарком. Особенность экспедиции как раз в другом. Вокруг – дикая природа с самыми разнообразными биотопами (об этом позднее), а внутри большого коллектива – дружба и любовь. Круглосуточное пребывание в стеснённых условиях вместо озлобленности наоборот, спонтанно породило такую услугу, как «загс».
Работала и своя система оплаты труда, впервые апробированная на второй экспедиции «ЧИР» на теплоходе в 1992 году, и совершенно не зависящая от галопирующей в стране инфляции. Этому есть простое объяснение: министр финансов не брал взяток (!), не тратил деньги на себя и на своих родственников (!), а за красивые глаза от него никогда не допросишься. За дежурство на кухне в течение дня была твёрдая оплата каждому – 6 чириков. Остальные формы поощрения сравнивались по трудозатратам, и оплачивались соответственно. Исключением была уборка туалетов, где выполнявшим за эту работу (их звали «туалетная мафия») за вредность назначалась самая высокая зарплата. Выдавали поощрение ежедневно, за ужином, чтобы видели все, кому и за что. Деньги тогда были бумажные, с нехитрым дизайном (естественно, с эмблемой экспедиции – воробьём), откатанные на чёрно-белом ксероксе, на обратной стороне – с подлинной подписью министра финансов и порядковым номером купюры, и номиналом в 1, 3 и 5 и 10 чириков. Были и разменная монета – «шерлоки» (в три раза дешевле чирика) – рекламная банкнота какой-то торговой акции, с портретом Шерлока Холмса, несколько пачек таких «денег» нашли в Тюмени на помойке коллеги ПСС и принесли ему в кабинет («Может, пригодятся?»). Деньги выдавались также за интересные находки на экскурсиях, общественно-полезный и творческий труд на благо всего коллектива, иногда – дарились на «свадьбу» или подлинный День рождения. Самодельная печка сжирала уйму дров, пуская почти весь жар в трубу, поэтому наиболее популярным заработком у мальчиков была их доставка из леса, распиловка и колка. Но обычно поленницы хватало только дня на два. Были и курьёзные случаи зарабатывания чириков. Как-то несколько ребят, попавших в экспедицию из Сургута за полную стоимость путёвки, не желая особо напрягаться, покупали чирики у тюменских ребят за рубли (приятно было для себя отметить, что по обменному курсу они были дороже долларов).
Тратить чирики приходилось часто. Сам ПСС по нескольку раз в день проводил рейды и облавы, часто штрафовал детей за все виды провинностей: курение, гуляние после отбоя по лагерю, А за рукоприкладство и пьянство (такое тоже за пять лет хотя бы по разу, но было) штрафы назначались с трёхзначными цифрами. И пусть вскладчину, но всегда выплачивались, дабы не накручивались «пени» за просрочку платежа (кстати, такая дисциплинарная ответственность появилась в стране только спустя полтора десятилетия при выдаче кредитов населению). На вечерних концертах за чирики можно было купить VIP-места (кресла в первом ряду), перед длинными деревянными лавками, на которых сидели все другие зрители. На обед можно было заказывать VIP-обслуживание, - в таком случае тебе всё будет накрыто, а и на столике будут даже салфетки. Остальные будут, как обычно, стоять с пустой посудой в длиннющей живой очереди. Как-то один год на другой стороне поляны стояла платная палатка, где можно было отдохнуть (например, спокойно выспаться) в любое время суток, и никто ближе чем на 3 метра не имел права к ней подходить. Конечно, она пользовалась огромным спросом у старших детей, причём иногда ходили туда парами.
Но в основном чирики тратили на аукционах. Почти каждый день за вечерним чаем разыгрывались всякие сладости, которые в аппетитом уничтожались после отбоя. Опытные култыбайцы деньги копили для заключительного аукциона. Он обычно проводился после обеда в последний день. На огромном столе появлялись мягкие игрушки, игры, фотоальбомы, иногда – простецкие фотоаппараты, оставшуюся от мелких аукционов фотоплёнку и много чего ещё. Никто не имел права к ним прикоснуться, пока не выиграешь приз путём честного торга. Иногда богатые мальчики, зачастую это была туалетная или энтомологическая мафия, покупали на аукционе мягкие игрушки для взрослых или девочек и тут же их дарили под одобрительные аплодисменты всего лагеря. Через пару часов стол был пуст, а охрипший ПСС вытряхивал из коробки и долго сортировал вернувшиеся в банк чирики. Иногда купюры самого мелкого достоинства даже на заключительном аукционе дети не тратили, оставляли себе на память об экспедиции, поэтому каждый год их приходилось немного допечатывать (впрочем, это не приводило к инфляции).
У студентов-биологов есть одна «мазуровская» традиция – устраивать новичкам так называемое «посвящение» (этакое шутливое массовое издевательство, которое все должны перенести с улыбкой). И култыбайским детям в первый же день нужно было пройти несколько этапов, чтобы стать полноценными култыбайцами. Год от года менялись только варианты «пыток», но традиция осталась на многие года, где бы не проходила экспедиция «ЧИР». Так же, как и торжественная часть, с подъёмом флага экспедиции под лирическую музыку Эннио Морриконе.
Самое тихое время суток в лагере – раннее утро. Самыми первыми вставали повара, «кухОнный мужик» (из взрослых, по очереди, чтобы растопить печку) и дежурные - не выспавшиеся и потому еле живые дети. Кое-кто из взрослых тоже предпочитал поутру кружечку крепкого кофе, иногда для поднятия настроения им подавали сей напиток в постель (то бишь в палатку).
Громкий подъём для всего лагеря был в 8 часов, - три минуты с небольшим гремела на полную громкость песня Владимира Высоцкого «Утренняя гимнастика». Несколько секунд спустя министр финансов уже проходил по комнатам с кружкой холодной воды и громко прыскал на спящих, не успевших за это время встать с кровати. Обычно дети соскакивали пулей уже при его приближении, иногда для этого особо сонным достаточно было только звука «Пш-ш-ш!!!». Как-то один мальчик утром спал на спине, и никто его не мог разбудить. А когда получил мощный и резкий контрастный «душ», то на глазах многочисленных свидетелей (всегда с огромным интересом и громким смехом наблюдавших за этой процедурой), подскочил вверх всем телом параллельно пола сантиметров на двадцать. До сих пор неизвестно, какие при этом сработали группы мышц. Жаль, что сей феномен не был заснят на видео. Иногда некоторые дети обижались на эту процедуру, но против традиции не попрёшь, против министра финансов – тоже. Зато потом, при случае, например, в День Нептуна, отрывались по полной. Тому приходилось ходить по лагерю почти голым, так как он часто получал мощную порцию холодной воды, иногда – колодезной, прямо из ведра. Спустя годы он стал одним из наиболее активных «моржей» тюменского клуба закаливания «Кристалл».
Зарядка проходила под музыку, в небольшом кругу, - многие на неё не шли, вставали лишь на минуту, чтобы переждать «кружку», и спали дальше до самого завтрака.
Неугомонный ПСС и позавракать-то толком детям не давал: он тут придумал так называемые «Правила култыбайцев» (см. в приложении к главе) и заставлял хором отвечать каждое правило, причём называл их не по порядку. После завтрака нужно было хорошо одеться на экскурсии, - в окрестностях было немало не только гнуса, но и клещей. И это одна из причин, почему на озере Култыбайка перестали проводить экспедиции «ЧИР». Хотя природа была очень интересной и разнообразной.
Само озеро было рыбным, не зря там в своё время обустроили базу для рыбаков и охотников. Юные ихтиологи во главе со своим руководителем Светланой Николаевной Ломакиной всегда были обеспечены материалом: карасями, гольянами, иногда попадались подъязки и лещи. Была даже работа по гельминтам рыб, т.к. в большинстве из них глистов было предостаточно, их также любовно взвешивали, но в отличие от хозяев этих паразитов – потом почему-то не ели. Зато карасей было столько, что иногда их готовили даже на всех детей. Наиболее эффективный рецепт приготовления – решётка на выхлопе печной трубы, откуда при максимальной топке даже вырывалось пламя. Время приготовления карасей средних размеров на таком «мангале» - десяток-другой секунд (!). «Повар» при этом сидел на крыше кухонного навеса и только успевал переворачивать блюдо, а снизу его помощник постоянно подавал свежие порции.
Озеро Култыбайка хоть и потихоньку зарастало год от года, но «зеркало» оставалось довольно большим. Пока его объедешь, чтобы провести описание, замерить глубину на разных стациях, пройдёт полдня, под килем – с десяток километров, на ладонях детей – мозоли. Иногда взор услаждала охота коршуна на рыбу: плавно спускаясь кругами, он внезапно косо пикировал и хватал подплывающую к поверхности рыбу когтями. Иногда его подкармливали: втихаря проверяли сети рыбаков, глушили карасей ударом рыбины головой о борт, и бросали в воду. Удалившись на полста метров, смотрели всё заново. Жаль, что фототехника тех лет не позволяла это качественно зафиксировать. Вокруг озера – болото, с морошкой и цветущими «калами» - болотным белокрыльником.
Рядом, буквально в ста метрах на восток от лагеря было другое озеро (название уже стёрлось из памяти). На границе с лесом можно было видеть густые заросли карликовой берёзки – удивительный случай для южных широт. На подходе к озеру – сплавина – зелёный ковёр плотно сросшегося мха, на котором можно было попрыгать, вызывая волну «почвы» на несколько метров вокруг. Само озеро, диаметром с километр, почти полностью заросло телорезом и другими растениями, оно не посещалось рыбаками, и там охотно гнездились чайки и крачки, по поверхности плавали сотни и тысячи белых кувшинок. Лесистый берег с середины озера выглядел весьма однообразным, и однажды Ирина Леонидовна с Павлом Сергеевичем, отправившись на фото-сессию по этому озеру, слегка заблудились, т.к. небольшая деревянная шит-пристань была уже не видна с нескольких метров. Пришлось тупо плыть вдоль берега и внимательно её высматривать. Как-то на одной из ознакомительных экскурсий на эту пристань встало сразу человек двадцать детей и, конечно же, они притопили её своим весом немного под воду. Тут ПСС вздумал пробраться мимо них, чтобы сделать снимок со стороны озера. Его нога ушла мимо пристани, и он оказался по самую бороду в воде на радость детям. Правда, сам он в глубине души многоэтажно матерился, ведь японский фотоаппарат Minolta, на который он снимал все мероприятия экспедиции и природу, был в нижнем кармане. У всех на виду пришлось его активно прополоскать в «окне» чистой воды, потом быстро перемотать фотоплёнку (мотор с этим, туго, но справился, но потом по всей длине этой плёнки внизу была красная «пожарная» полоса). Сам же фотоаппарат, полежав раскрытым на солнышке целый день, просох и потом продолжил честно выполнять свою историческую летописную миссию (ай да японцы!).
До другого большого озера, Байрак, идти нужно было с пяток километров лесной петляющей дорогой. Но это считался не самый далёкий маршрут, и дети туда ходили однажды чуть ли не всем лагерем, даже брали с собой еду, тарелки и вёдра для приготовления горячей пищи на костре. На обратном пути, помнится, отставшая группа юных энтомологов во главе со своим руководителем, попала в сильнейшую грозу: молнии сверкали одновременно со всех сторон, с неба вода лилась как из ведра, лесная дорога превратилась в бурную речку, и приходилось с усилием брести против течения. В таких условиях немудрено было сбиться с пути, что и произошло. Несколько лишних километров в условиях экстрима не омрачило настроения, ведь по дороге ПСС рассказывал массу случаев с погодными катаклизмами из своих многочисленных экспедиций на Север. В этой команде был мальчик – Виталик Бураков, в 1993 году он был самым маленьким юннатом экспедиции (10 лет), но показал не только стойкость и мужество в этом походе, - все эти десять с лишним километров он нёс ведро, пытаясь в итоге посмотреть, сколько же выпало осадков за один дождь. Когда ПСС понял, что группа ушла не в том направлении, он всё же заставил Виталика вылить набравшиеся к тому времени пол-ведра воды, чтобы ребёнок дальше не мучился. Все промокли, как говорится, до костей, но фотоаппаратура в кожаном кофре, замотанном в свитер, хоть и вымокла, но не пострадала.
По ходу маршрута к Байраку помимо трав с букашками и случайно встреченными птичками были и свои постоянные природные достопримечательности. Например, огромный пень. Какой же была сосна, если этот пень даже на уровне десяти метров сохранял солидную толщину! Дерево явно высовывалось, и как минимум, на треть над всем лесом. Вот и срезало его молнией, а потом, спустя годы, его сожгли люди, подпалив снизу. По той же дороге встречались заросли огромного папоротника – чуть ли не в рост человека. Там мы обязательно фотографировались всей группой.
Потом нужно было по бревенчатому месту (мост – одно название, - так, набросанные поперёк деревья без веток) пересечь реку Иску. Это было нелегко, но фотографу так никто и ни дал возможности снять сенсационное падение в воду, - дети, как назло, друг другу подавали руки. Как-то в этом месте нашли кладку яиц ужа – продолговатые, пятнистые, мягкие на ощупь. Зорить не стали, ведь эта змея хорошая. Сама Иска - маленькая, чистая, мелкая, глубиной от метра до двух, с живописными берегами, буйством разноцветных трав и порхающими над водой «речными бабочками» - так в народе называют стрекоз-красоток. Причём обитали там оба вида – девушка и блестящая.
Чуть дальше в сторону озера – странные, прямые, как линейка, глубокие водные каналы. Старожилы тех мест говорят, что они вырыты вручную пленными не то шведами, не то поляками. Не доходя 200-100 метров до берега озера, по дороге и на поляне растут липы, иногда диаметром с полметра, ну просто великаны по сравнению с теми, что растут у поляны в лагере. На радость сладкоежкам тут же – густые заросли малины, и почти такого же роста крапива.
Озеро Байрак - большое, красивое, особенно когда в нём отражаются облака. Но больше сказать о нём нечего, - там ни разу не было замечено ни рыбаков, ни юных гидробиологов.
Иногда энтомологи ходили на экскурсии и куда дальше, до 15 километров в одну сторону. В хороший солнечный день их, конечно же, мучила жажда и голод (они часто опаздывали на обед, им повара всегда оставляли поесть), но воспитывать выносливость детей – одна из задач экспедиции. Почему шли так далеко, - просто вдоль железной дороги, на склонах насыпи, было много высоких цветущих трав и, как следствие - бабочек и прочих насекомых-опылителей, способных существенно украсить коллекцию. Этот маршрут иногда доходил до разъезда Картымский, а потом – обратно, уже по другой стороне железнодорожной насыпи. Конечно, в таких походах время приходилось коротать разговорами на самые интересные темы: о взяточничестве, об НЛО, о вредных привычках… А так как в компании были, как правило, только мальчики, - то порой и на весьма откровенные темы.
Пару лет подряд группу юннатов местных охотовед отвозил на «Урале» куда-то на десяток километров и показывал огромный барсучий городок с десятками отнорков в разные стороны. И хотя звери себя не проявляли ни запахом, ни звуком, ни воочию, но их свежие выгребы под каждой норой, иногда длиной до восьми метров (вот ведь чистюли!), свидетельствовали о том, что это супер-жилище всё-таки обитаемо. Среди находок по теме «Следы жизнедеятельности животных» самым красочным экспонатом как-то был экскремент барсука: он переливался весь металлически-синим и зелёным оттенком, так как целиком состоял из хитиновых останков жуков-навозников. Ирина Леонидовна хранила его на станции юннатов и с нескрываемым восторгом показывала детям потом ещё не один год, бережно передавая из своих рук в детские ладони. В память её о профессиональной любви к характерным проявлениям жизнедеятельности животных - экскрементам, ПСС на Култыбайке сочинил такую расшифровку: ЭКСКРЕМЕНТ – Эротические Кусочки, Служащие Коллекцией, Результат Ежедневных Мытарств Естественно-Научного Творчества. Собственно говоря, почти на каждый местный термин была придумана соответствующая расшифровка, названная самим автором «Аббревиатурахинея». Для этого ПСС на часок-другой удалялся на пустынный берег озера и там усиленно ворочал мозгами. Эта забавная головоломка (см. Приложение 2) ещё потом много лет, наряду с «Правилами култыбайцев», полным списком вывешивалась на доске объявлений экспедиции «ЧИР», чтобы ради забавы дети их читали и запоминали.
Было ещё одно направление экскурсий – лесной дорогой куда-то ещё дальше на север, неизвестно куда. По этой же дороге потом возвращались обратно, так ни до чего и не дойдя, и не увидев ничего выдающегося. Только один раз, когда той же дорогой ПСС шёл глубокой ночью (неизвестно, зачем ему это понадобилось!), он услышал массу лесных звуков, которые никак не мог идентифицировать с каким-либо из известных ему животных. Так родилось две новых идеи: проведения ночных экскурсий (одна такая на Култыбайке всё-таки была, но на ней сильно не хватало прибора ночного видения!), а в дальнейшем – эксклюзивного мероприятия «Тропа ощущений», которое проводилось спустя несколько лет в другом месте базирования «ЧИРа» - на базе «Связист» в Криводановском бору под Тюменью.
Дети обычно до обеда собирали коллекционный и статистический материал, который в конце экспедиции превращался в готовую научно-исследовательскую работу, которую ещё нужно было красиво оформить на альбомных листах. Плюс на ватмане нарисовать наглядные пособия (обычно на это уходила целая ночь, предпоследняя в экспедиции), а потом устно защитить на конференции, на одной из секций. Подробно об этом направлении работы на Култыбайке в своё время опубликована статья: Беликова И.Л., Ситников П.С. Детская экологическая экспедиция на озере Култыбайка // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея за 1997 год. Тюмень. 1999, с. 198-202.
Приём пищи в обед, так же как и в завтрак и ужин, исполнялся под исполнение песен популярного французского певца Джо Дассена. Даже будучи в лесу или на озере, где эту музыку было едва слышно, можно было точно знать, чем занимаются в лагере.
После обеда, как в пионерских лагерях, был сончас. Правда, редко кто тогда спал (по этой причине эту процедуру потом отменили), - просто на этот час отключалась музыка, играющая обычно весь световой день. Следом начинали работать многочисленные досуговые центры. В разные годы работы на Култыбайке это были: рисование (руководитель – известный тюменский художник Юрий Антонович Рыбьяков), бисеро- и фенечко-плетение (Речкалова Юлия Александровна, сотрудник областного краеведческого музея), йога (Беликова Ирина Леонидовна), рукопашный бой (Куриленко Илья Николаевич), преферанс (ПСС) и многое другое. Можно было просто отдохнуть на лоне природы, позагорать, покататься на лодке (прокат вёсел – за чирики), написать письмо тайному другу (причём была государственная должность почтальона, с твёрдым окладом в чириках), выполнить какую-нибудь мелкую работу (этим ведали другие госслужащие ЧИР-города – «служба занятости»). Из рыночных услуг - платная детская парикмахерская, массажный «салон» (на одеяле под солнцем),
Дети, обладающие литературным даром, по очереди вели в толстой тетради летопись экспедиции (традиция сохранилась с теплохода, хотя там он назывался «вахтенный журнал»), - эта работа была творческая, требовала высокой образованности и потому дороже даже, чем у «туалетной мафии». Стихийно на ватманских листах создавались разные стенные газеты, но иногда этот самиздат не согласовывался с «линией партии» (особенно – платная реклама в оных), поэтому со временем было принято решение покупать на этот вид услуги хоть за символическую плату, но государственную лицензию, где было прописано чёткое направление газеты. Журналисты этих изданий носились по лагерю с кассетными диктофонами, собирали новости у всех подряд, а потом публиковали интервью на актуальные темы.
Естественно, лицензию и налог имел и местный «загс», пользовавшийся бешеной популярностью. Уполномоченные дети в торжественной обстановке выдавали нарисованные фломастером документы об усыновлении, бракосочетании и другим тесным связям, благодаря которым чуть ли не всё население экспедиции было повязано «родственными узами», составившими постоянно растущее раскидистое генеалогическое древо. Дети при этом могли называть кого-то своими «папами», «мамами», хотя у них было бесполезно просить «чирики» на мороженое, - ведь взрослые не могли ни обладать валютой, ни ей распоряжаться. Зато молодожёнов в первые минуты после бракосочетания катали кругами по поляне на авто, а детям постарше позволяли ночью прокатиться на лодке или даже спать рядом (при этом всё обходилось без последствий!).
Самыми многодетными были министр финансов (в дальнейшем иногда будем называть его как дети – ПСС) и его култыбайская жена (дети думали, что она и по жизни ему жена) – Речкалова Юлия Александровна (или просто «мама Юля»), руководитель досугового центра рукоделия, - у них за несколько лет было официально зарегистрировано аж 17 совместных детей. С другой его женой – Ниной Аркадьевной Кочневой (1995 год) – детей ещё немного добавилось.
Кроме официального руководителя экспедиции, позднее - директора областного экобиоцентра) Филоненко Татьяны Николаевны (она была в эти годы, можно сказать, «мамой» экспедиции), были и другие лидеры среди взрослых. Например, самой Душой «Култыбайки» можно смело считать Исупову Ларису Георгиевну, супер-талантливого организатора, закалённого профессиональной комсомольской работой. Именно по её инициативе и её ближайших друзей с 1991 года и стали проводиться экспедиции «ЧИР». В один из солнечных жарких дней на култыбайской полянке, она за пару часов придумала текст песни, который впоследствии назвали гимном «Култыбайки», а потом все участники экспедиции исполняли его хором ещё многие годы. Она же составляла план проведения экспедиции на предстоящий день, ещё до завтрака для краткой планёрки собирала командиров отрядов, причём вожатых тогда не было, просто на каждый день в каждом отряде открытым голосованием выбирался новый командир. Каждый вечер перед отбоем весь лагерь собирался на лавочках вокруг костра на «спевки» (учили и хором пели песни). Кстати, несколько лет спустя малым тиражом был выпущен сборник самых популярных култыбайских песен.
Самые крупные развлекательные мероприятия проводились после обеда и до самого ужина. Одним из самых интересных игр была «Поиски клада», она так нравилась и взрослым, и детям, что её потом проводили в «ЧИРе» ежегодно, как «фирменную» игру этой детской экспедиции. Правила и персонажи весьма многомудры, поэтому здесь описать их нет никакой возможности. Роскошно отмечали и День Ивана Купалы, с плетением венков, обхаживание крапивой мальчиков, поиском цветка папоротника, сказочными персонажами и неизменным костром, через который нужно было перепрыгивать, держать за руки, чтобы прожить вместе и счастливо целую жизнь.
На протяжение двух недель проводилось несколько самодеятельных концертов, на которых с одинаковым успехом выступали команды и взрослых, и детей. И даже «пятый отряд» - из самых маленьких участников экспедиции – родных детей руководителей, которые зачастую были с ними тут же, начиная даже с дородового возраста. Конечно, никаких атрибутов для артистов не было (разве что старый парик), поэтому наряды приходилось делать из простынь, папоротников и прочего подручного материала. Иногда были неплохие сольные номера с собственной песней под гитару или стихами собственного сочинения. Одна из таких девочек позднее стала, можно сказать, профессиональной писательницей. Её книга «Бутик» продавалась в 2008 году во всех магазинах Тюмени.
На таких концертах исполнялись новые култыбайские песни, сочинённые детьми, как говорится, на злобу дня. Например, «Дядя КПСС» (про то, как строгий, известный всем тип не даёт влюблённым детям встречаться ночью), положенный на мотив песни «Алые паруса». Дети-«старички» пели её потом лет восемь подряд. Со временем, в других местах проведения «ЧИРа», она стала не актуальна, - дядя кПСС стал намного добрее (или, может быть, ленивее?), - он уже не гонял ночью детей. Текст песни – см. в Приложении 3 (публикуется впервые).
В концертах активно принимали участие и наши иностранные гости. Например, в 1994 году на Култыбайке был австралиец Джеймс – он запомнился тем, что научился играть в «дурака», но кушал и пил не из общего котла, а что-то там в своей палатке. К походной жизни приучен не был совершенно, ни морально, ни физически.
После концертов, проходивших обычно после ужина, когда смеркалось, была дискотека. На ней в паузах разыгрывались фанты (вещи, забытые детьми в неположенных местах). А кто не танцует, а смотрит, тот платит чирик за просмотр, поэтому активность была рекордной. Тем более, что зачастую диск-жокеем был сам ПСС (в то время по совместительству – исполнительный директор студии звукозаписи «Ретро», г. Тюмень), привозивший на компакт-кассетах авторские подборки наиболее танцевальных быстрых и медленных песен.
Самое интересное время суток для детей (они и сами иногда в этом признавались) - это время после отбоя. Можно рассказывать страшные истории, тайком пробраться в комнату противоположного пола, сбегать на кухню с фонариком и стащить что-нибудь съестного. Хотя обычно этим занимался Орлик – взрослый и наглый конь хозяина дачи, он мог обойтись и без фонарика, сожрать сразу целый тазик еды, приготовленной на утро. Главное после отбоя – не попадаться.
Поэтому, если в большой дачке стоит шум и гам, ПСС туда направляется с фонариком (всегда слышно как тот, что на шухере, всех резко предупреждает, и раздаётся многочисленный топот, - разбегаются по своим комнатам и притворяются спящими). Через несколько секунд наступает идеальная тишина, слышно лишь поскрипывание половиц под тяжёлыми шагами проверяющего. Иногда ПСС молча ложился в комнате мальчиков на пустующую кровать (все это, конечно, слышали), всего минут на десять, не больше. Но этого было достаточно, чтобы все за это время уснули как убитые.
В последнюю ночь отбоя не было, - до восхода шла дискотека, хотя многие уже бегали с блокнотами и собирали друг у друга адреса и пожелания, кто-то даже плакал. И только потому, что экспедиция так быстро закончилась, и он (или она) не сможет со всеми долго (или даже никогда) встретиться, ведь дети приезжали из совершенно разных районов необъятной Тюменской области. И всё утро фотографировались на память, забивая в фотоаппаратах последние кадры плёнки.
Зато обратный путь в автобусах все спали как мёртвые, и взрослые, и дети, вперемешку, в обнимку. Хорошо, что наёмные водители не спали, они не были на Култыбайке в Королевскую ночь.
Толпы родителей встречали своих чад у экобиоцентра, девчонки многие плакали просто навзрыд, парни постарше помогали разгрузить в кабинеты грузовик с оборудованием. Но уже на следующий день, хорошо отоспавшись, тюменские дети-култыбайцы, как правило, встречались у «Юбилейного», вместе гуляли, ели мороженое… Спустя годы в Интернете появился форум бывших култыбайцев, на котором они общаются и по сей день.
Взрослые участники экспедиции, как правило, в ближайший выходной собирались у кого-либо на квартире, приходили в роскошных городских нарядах (дам в макияже было просто не узнать!), накрывали роскошный стол, вспоминали самые смешные фрагменты экспедиции, «перлы», танцевали, рассматривали пачки отпечатанных каждому фотографии… Но после Култыбайки традиция таких вечеров-посиделок была утрачена, - наверное, жизнь стала намного суетливее… А жаль!
Павел Ситников,
он же – энтомолог, он же – Министр финансов, он же – «дядя кПСС», он же – фотограф.
_19-21_июля_2009_г._
……………………………………………………………………………………………………………………................
……………………………………………………………………………………………………………………...............
Приложение 1.
ПРАВИЛА КУЛТЫБАЙЦЕВ
ПравилоРАЗ: ПОДАЛЬШЕ ОТ ВСЯКИХ ЗАРАЗ_(соблюдение_гигиены)_
ПравилоДВА: У НАС РАБОТУ НАЙДЁШЬ ВСЕГДА_(трудолюбие_и_инициатива)_
ПривилоТРИ: УТРОМ ГЛАЗА ПОЛУЧШЕ ПРОТРИ_(своевременный_подъём)_
ПравилоЧЕТЫРЕ: НЕ ПАЧКАТЬ В СОРТИРЕ_(аккуратность_во_всём)_
ПравилоПЯТЬ: НОЧЬЮ ЛУЧШЕ СПАТЬ_(соблюдение_режима)_
ПравилоШЕСТЬ: ГЛАВНОЕ - ХОРОШО ПОЕСТЬ_(уважение_к_поварам_и_чувство_комфорта)_
ПравилоСЕМЬ: НЕ ВЫРАЖАТЬСЯ СОВСЕМ_(культура_речи)_
ПравилоВОСЬМОЕ: УВАЖЕНИЕ ДРУГ К ДРУГУ - ДЕЛО СВЯТОЕ_(дружба_и_даже_любовь)_
ПравилоДЕВЯТОЕ: НАШ ДОКТОР ЛЕЧИТ БОЛЬ ПРОКЛЯТУЮ_(своевременное_обращение_к_врачу)_
ПравилоДЕСЯТОЕ: СОБЛЮДАЙ ПРАВИЛА С ПЕРВОГО ПО ДЕВЯТОЕ_(образ_истинного_култыбайца)._……………………………………………………………………………………………………………………................
Приложение 2.
КУЛТЫБАЙСКАЯ АББРЕВИАТУРАХИНЕЯ.
ВЕЧЕР - Все Единодушны, Чтобы Его Растянуть.
ДАЧКА - Дом Аристократичных Чиргородцев Култыбайской Архитектуры.
ДРОВА - Доставляешь, Рубишь, Относишь, Вталкиваешь, А-а-а-а-а-а!!!
КЛЕЩ - Кровушку Любит, Едва Щекотится.
КУХНЯ - Каждый Ужасно Хочет Нажраться Ягод.
ОЗЕРО - Окрасишься Зеленью, Если Рядом Окупнёшься.
ПАУТ - ПА-Учёному - Tabanus.
ПРОПУСК - Полномочное Разрешение Отсутствовать После Укладки Спать Култыбайцев.
ТИНА - Тонуть Интересно: Найдут Археологи.
ЧИРИК - Честных И Работящих Интересующие Купюры (версия 1995 г.).
ЧИРИК - Чтобы Иногда Работать, Иногда Кутить (версия 1996 г.).
ЭКСКРЕМЕНТ (Ирине Леонидовне посвящается!) - Эротические Кусочки, Служащие Коллекцией, Результат Ежедневных Мытарств Естественно-Научного Творчества.
_(позднее,_на_экспедиции_«ЧИР-2006»,_этот_список_был_существенно_дополнен,_но_мы_его_приводим_здесь_же,_дабы_не_размазывать_тему_по_разным_главам):_
ГИМН – Государственное Информационно-Музыкальное Назидание.
ПОХОД – Путешествие, Организованное Хорошим, Отважным Детям.
КОМАР – Кусачий Организм Могучей Агрессии. Размножается.
ПАЛАТКИ – Помещения Автономного Лежбища Авантюрных Туристов – Култыбайских Извращенцев.
ГАДЮКА – Гибкая Амфибиотическая Длинная Юркая Кусачая «Акула»
ТЕНТ – Тусуются, Если Надёжная Тень.
ФЛЯГА – Флакончик Лёгкий: Язва, Грыжа, Атрофия…
БОРОДА – Быстро Отрастающая Растительность Опасного Дикого Агрессора.
ДУВАН – Довольно Удивительный Водоём, Ахрензнаетгде Находящийся.
ДУВАН – Движущаяся Упорядоченная Влага, Аллахом Направленная (версия В. Абрамова).
УЖ – Ужин Журавля (тоже расшифровка В. Абрамова).
АББРЕВИАТУРАХИНЕЯ – Акробатическое Буквотворчество Бородатого, Ради Ехидного Высмеивания Интересных Аббревиатурахинейских Терминов; Уточняющие Расшифровки, Активизирующие Хиреющие Извилины Наглядным Естественнонаучным Языкознанием.
……………………………………………………………………………………………………………………................