494 Шамсутдинов Избранное Т. 1
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЗИМНИК
МАРТ
Ну, и грохот вломился в сон,
Вздыбил ватник, дремавший втуне,
Так, что вылетел, невесом,
Я — в весеннее полнолунье.
Ветер в ноги упал, кусты
Шустро порскнули по болотам —
Это Витька гонял винты
Спозаранку над вертолетом.
Эх, и вдарил я по снегам,
Холодка зачерпнув унтами,
И плыла на меня — пурга,
Продиктованная винтами.
Следом — месяц, широкорот,
Хмуро вслед прошумели робы —
Грузно пер от балка народ,
Перемалывая сугробы.
Вырастал, на мостках поджар,
Нарастал, коренаст, распарен…
Витька сплюнул хвоинку:
«Парни, —
И кивнул на тайгу, — пожар!»
Вздрогнул медленно вертолет,
И уже, унизавши лавки,
Обвыкал в полутьме народ —
Март капелью мерцал с бород
И соляркою шубы пахли.
И — ознобом по лопастям —
Поле охнуло под машиной,
И взлетел вертолет, кряхтя,
И пропала звезда, свистя,
Процарапав на стеклах иней.
Выше! —
Лопасти мрак месили…
Над ветшавшей красой снегов
Шел наш «Мишка», чаруя силой,
В исполинском нимбе винтов.
Выше! —
Вот он на ветер лег,
Подминая глухие версты,
Он полуночь ломал, как лед,
Скрежеща о крутые звезды.
Выше! Выше!
А мрак слепил…
Рукавица пахнула домом…
Я, прикрыв глаза, ощутил,
Как в зрачки затекает дрема…
Но, вскричавши: «Пожар!», — пилот
Хлоп рукой по брезенту, краток…
Я вскочил — за стеклом восход
Обливает огнем распадок.
Он — окалиной по лесам
И по лицам — слепящей лавой…
Но пилот, чертыхнувшись: «Там!..», —
Ткнул перчаткой куда-то вправо,
Где внезапно, одевши в медь
Недалекие сосны, рядом
Взвилось пламя, в крутую плеть
Заплетаясь над лесоскладом.
Полоснуло по штабелям…
Вниз! —
Ударило по глазам,
Полыхнуло в глазах — лисой,
Изумленьем залив лицо.
Вниз! —
И полымя над тайгой:
Первый штабель, шатаясь, рухнул,
И не ропот — предсмертный вой
Красный ветер донес до слуха.
У-у-у, стихия!
Гремят винты…
Ах, какая беда под нами —
Тонны пота сплавной страды
В черный прах отчисляет пламя.
Тонны пота!
Я зубы сжал —
Лесопилка стоит вдовицей!
На глазах матерел пожар,
Золотою сосной давился.
Он выплясывал на стволах,
Словно пьяно, желта на спилах,
Медовухой вошла смола
И, горячая, ослепила…
Вниз! —
Круша застарелый лед,
Окаймивший глухой распадок.
Дверца выдохнула: «Вперед!»,
И — пехотой пошли лопаты.
В сотне метров застыл сосняк,
Черный ветер обуглил шеи,
Но крутые клыки огня
Пустотой — обдала траншея,
Отшвырнула на гарь, назад!
Пятясь медленно от лопат,
Все ж ярился огонь, сопел,
Но, видать по всему, слабел.
Вот в последний, золой пыля,
Он, в прыжке выгибая спину,
Тускло прянул на штабеля,
Вяло втаптывая лесины…
…Витька взял сигарету:
«Ну-у-у…».
Пот и копоть, корчуя слезы,
Поднимались в голубизну,
Застывали корой на лбу,
Перехваченные морозом…
Ныли пальцы. Он мял табак,
Кашель бухал нутром спаленным,
И не ведал пилот — сосняк
Смотрит вслед ему
Потрясенно…
_1973_
Николай Меркамалович Шамсутдинов
НИКОЛАЙ ШАМСУТДИНОВ
ИЗБРАННОЕ. Т. 1
ЗИМНИК
МАРТ
Ну, и грохот вломился в сон,
Вздыбил ватник, дремавший втуне,
Так, что вылетел, невесом,
Я — в весеннее полнолунье.
Ветер в ноги упал, кусты
Шустро порскнули по болотам —
Это Витька гонял винты
Спозаранку над вертолетом.
Эх, и вдарил я по снегам,
Холодка зачерпнув унтами,
И плыла на меня — пурга,
Продиктованная винтами.
Следом — месяц, широкорот,
Хмуро вслед прошумели робы —
Грузно пер от балка народ,
Перемалывая сугробы.
Вырастал, на мостках поджар,
Нарастал, коренаст, распарен…
Витька сплюнул хвоинку:
«Парни, —
И кивнул на тайгу, — пожар!»
Вздрогнул медленно вертолет,
И уже, унизавши лавки,
Обвыкал в полутьме народ —
Март капелью мерцал с бород
И соляркою шубы пахли.
И — ознобом по лопастям —
Поле охнуло под машиной,
И взлетел вертолет, кряхтя,
И пропала звезда, свистя,
Процарапав на стеклах иней.
Выше! —
Лопасти мрак месили…
Над ветшавшей красой снегов
Шел наш «Мишка», чаруя силой,
В исполинском нимбе винтов.
Выше! —
Вот он на ветер лег,
Подминая глухие версты,
Он полуночь ломал, как лед,
Скрежеща о крутые звезды.
Выше! Выше!
А мрак слепил…
Рукавица пахнула домом…
Я, прикрыв глаза, ощутил,
Как в зрачки затекает дрема…
Но, вскричавши: «Пожар!», — пилот
Хлоп рукой по брезенту, краток…
Я вскочил — за стеклом восход
Обливает огнем распадок.
Он — окалиной по лесам
И по лицам — слепящей лавой…
Но пилот, чертыхнувшись: «Там!..», —
Ткнул перчаткой куда-то вправо,
Где внезапно, одевши в медь
Недалекие сосны, рядом
Взвилось пламя, в крутую плеть
Заплетаясь над лесоскладом.
Полоснуло по штабелям…
Вниз! —
Ударило по глазам,
Полыхнуло в глазах — лисой,
Изумленьем залив лицо.
Вниз! —
И полымя над тайгой:
Первый штабель, шатаясь, рухнул,
И не ропот — предсмертный вой
Красный ветер донес до слуха.
У-у-у, стихия!
Гремят винты…
Ах, какая беда под нами —
Тонны пота сплавной страды
В черный прах отчисляет пламя.
Тонны пота!
Я зубы сжал —
Лесопилка стоит вдовицей!
На глазах матерел пожар,
Золотою сосной давился.
Он выплясывал на стволах,
Словно пьяно, желта на спилах,
Медовухой вошла смола
И, горячая, ослепила…
Вниз! —
Круша застарелый лед,
Окаймивший глухой распадок.
Дверца выдохнула: «Вперед!»,
И — пехотой пошли лопаты.
В сотне метров застыл сосняк,
Черный ветер обуглил шеи,
Но крутые клыки огня
Пустотой — обдала траншея,
Отшвырнула на гарь, назад!
Пятясь медленно от лопат,
Все ж ярился огонь, сопел,
Но, видать по всему, слабел.
Вот в последний, золой пыля,
Он, в прыжке выгибая спину,
Тускло прянул на штабеля,
Вяло втаптывая лесины…
…Витька взял сигарету:
«Ну-у-у…».
Пот и копоть, корчуя слезы,
Поднимались в голубизну,
Застывали корой на лбу,
Перехваченные морозом…
Ныли пальцы. Он мял табак,
Кашель бухал нутром спаленным,
И не ведал пилот — сосняк
Смотрит вслед ему
Потрясенно…
_1973_