444 Шестаков Воюй, строка, убей войну!
Александр Евгеньевич Шестаков


_ЛЮДИ_ДОБРЫЕ,_ВЕРЮ,_ТЯЖКО_ВАМ_МНОГИЕ_ЛЕТА_ПОМНИТЬ_УЖАСЫ,_БОЛЬ-БЕДУ_КЛЯТОЙ_ВТОРОЙ_МИРОВОЙ._А_НАРОДНАЯ_МУДРОСТЬ_ГЛАСИТ:_ЗАБЫТЫЕ_ДРАМЫ_СПОСОБНЫ_ВЕРНУТЬСЯ_ВНОВЬ._ПОЭТОМУ_НЕ_ИМЕЕМ_ПРАВА_НЕ_ГОВОРИТЬ,_УМАЛЧИВАТЬ_О_ТРАГЕДИЯХ,_НАВЯЗАННЫХ_МИРУ_УБИЙЦАМИ,_РАЗРУШИТЕЛЯМИ,_ДУШЕГУБАМИ-КРОВОПИЙЦАМИ._ЭТИ_ВАРВАРЫ_ЛИШИЛИ_ЖИЗНИ_МИЛЛИОНОВ._ГОРЬКА_СТАТИСТИКА_ИХ_РАЗБОЯ._НА_РУСИ_БАНДИТЫ_РАЗРУШИЛИ_32_ТЫСЯЧИ_ПРЕДПРИЯТИЙ,_102766_КОЛХОЗОВ,_СОВХОЗОВ,_МТС._ПОСЛЕ_ЗЛОДЕЯНИЙ_ФАШИСТОВ_МНОЖЕСТВО_ДЕТВОРЫ_ОСТАЛОСЬ_СИРОТАМИ._

_НАД_НАШИМ_ТЮМЕНСКИМ_КРАЕМ_НЕ_СВИСТЕЛИ_БОМБЫ,_НЕ_УХАЛИ_ОРУДИЯ._НО_ОБЛАСТЬ_ПОСЛАЛА_НА_БИТВУ_БОЛЕЕ_250_ТЫСЯЧ_ЗЕМЛЯКОВ,_ЗАЩИТНИКОВ_РОДИНЫ._НЕ_ВЕРНУЛИСЬ_ИЗ_СЕЧИ,_ВМЕСТЕ_С_ПАПОЙ_МОИМ,_ЕВГЕНИЕМ_ИВАНОВИЧЕМ,_СТО_ТРИ_ТЫСЯЧИ_ДВЕСТИ_СОРОК_ШЕСТЬ_СРАЖЕННЫХ._ВСЕСЕРДЕЧНО,_ВСЕВЕЧНО_БУДЕМ_ПОМНИТЬ_ТЕХ,_КТО_ГРУДЬЮ_ЗАСЛОНИЛ_ОТЕЧЕСТВО._ПАМЯТЬ_О_ПАВШИХ_ВЕЛИТ_НАМ_ВЫСИТЬ_ГОЛОС_ПРОТИВ_ВОЙНЫ,_ПРОТИВ_КОГТЕЙ_НЫНЕШНИХ_«ЯСТРЕБОВ»._

_А_КНИЖКА_«ВОЮЙ,_СТРОКА,_УБЕЙ_ВОЙНУ!..»_—_МОЙ_СКРОМНЫЙ_ВКЛАД_В_ПАМЯТЬ_О_ТЯЖКОМ_СРАЖЕНИИ._НЕ_ПРЕКРАЩАТЬ_БЫ_НАМ_НИ_УСТНЫХ,_НИ_ПИСЬМЕННЫХ_ГОРЬКИХ_СКАЗАНИЙ_О_ПРОКЛЯТОЙ_УБИВИЦЕ._ГОВОРИТЕ_О_НЕЙ,_ЧАЩЕ_ГОВОРИТЕ._ДА_УСЛЫШАНЫ_БУДЕТЕ._

_С_ПОЧТЕНИЕМ_К_ЧИТАТЕЛЯМ_—_АВТОР_









_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ_







ВОЮЙ, СТРОКА, УБЕЙ ВОЙНУ!.




























_I._Солдаты_в_атаке…_







ПАМЯТЬ В ТРЕПЕТНЫХ СЕРДЦАХ


Оркестрик духовой до шепота примолк.
Затих над горем, вздохи баритоня.
Бессмертный полк! Идет Бессмертный полк!
Придуманный народом в тяжком стоне.

Несет колонна сотни фото-лик,
Ушедших в бой и в вечные потемки.
Сегодня у сраженных День Велик:
Им жизнь покажут земляки-потомки.

Покойным распахнуть бы синь-глаза.
Неуцелевшим в грозы роковые,
Увидеть бы: разгромлен Хайль-гюрза,
С которым вы дрались в сороковые.

Скорбящих море в улице-реке.
Печаль шагов. Степенность многолюдья.
Святоиконное у каждого в руке.
Соборность греет солнце златоблюдье.

Плечом к плечу идут, не взявши флажий шелк.
Здесь траур душ. Здесь рупор миллионов.
Бессмертный полк! Создай, Бессмертный полк,
Реквием полегшим батальонам.

Сестренкам воинов в беду годков по семь едва.
Им не до кукол, не до чечек-лялек…
Средь юных женушек — вдова, вдова, вдова.
Стар-мал в тылу. Все фронту подсобляли.

Кровавый хищник, лютый ворог-волк
Ворвался в наши мирные просторья.
Бессмертный полк! Сейчас, Бессмертный полк,
Сорви с опасных карт звериное зашторье.

Седа в колонне внучка. К кофте жмет
Портрет младехонького деда…
Дедулю срезал фрицев пулемет,
А завтра Май был! И была Победа!

Боец на фото вёсен всех бодрей.
Несет сынка мамулечка-старушка.
Где радость юная, где ковыли кудрей,
Улыбка где весельчака Петрушки?

В плотных рядах бабуля-ветеран.
С давним снимком жениха хромает…
Связистом Вань был. Он в адовый буран
Чинил нерв боя, пулищи имая.
А рвучи провода о нем утаивали вести.
Вот и пришлось всю жизнь
Прождать убитого невесте…

…В рядах — мальчишка. Не великий рост.
Планшет несет. Сам лично рисовал.
Изображен с Златой Звездой матрос.
А фоном — море и девятый вал.
Праправнук свою гордость реет над собой,
Чтобы погибшего увидеть мог любой.

…Два доктора в колонне. Два — в летах.
Очки цивильны. Бородищи сивы.
Спортшапочки белы, как из бинта.
Несут коллеги фото дам красивых,
Ярких медсестреночек-девчат,
Которые ни струсят, ни словчат…
Не докторов вот этих двух вина —
Не сберегла отважных дев война…

…А вот плывет про летчика панно.
Сокол неба гладью нежной вышит
В руках курсанта ВэВээС оно.
С ним юноша в колонну мощи вышел.
А сокол неба в битвах был мастак.
Семь звезд на фюзеляже! Ас умелый!
Пал смертью храбрых в череде атак —
Со стаей «мессеров» схватился русич смело.
«Як» — одинок. А драка жуть-крепка.
Изрешетили грифы «Ястребка»…

О подвигах таких не густовато книг.
Разбойны прозы суетны в продаже.
Читните, мол, роман про пир-пикник,
Про Васю Теркина забудьте думать даже.

Враль забугорья о войне ежово колк.
Про мизер-роль Руси в Отечественной ляпнул.
Бессмертный полк! Взъярись, Бессмертный полк,
Заткни рты кривд решительно и кляпно.

У марша свой антивоенный долг.
О жертвах бьет в набат земного мира ради.
Бессмертный полк! Ты знал, Бессмертный полк,
Цену за ринг под Курском, в Сталинграде.

Молчащий марш гремит. Он высь и ширь-размах,
Он в сотнях городов. Стезя его прямая.
Он в миллионах душ, в сердцах он и умах.
Бессмертный полк живет! Живет в Девятых Маях!













ДЕРЕВЕНЬКА-КРЕСТЬЯНКА,

ГОРДИСЬ СВОЕЙ ДОЧКОЙ!













_ВОСЕМЬДЕСЯТ_ШЕСТЬ_ДЕВУШЕК_РОССИИ_В_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_УДОСТОЕНЫ_ЗВАНИЯ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._СРЕДИ_НИХ_И_НАША_МАРИЯ_НИКИТИЧНА_ЦУКАНОВА._РОДИЛАСЬ_ОНА_В_1924-М_В_ДЕРЕВЕНЬКЕ_СМОЛЕНКА_АБАТСКОГО_РАЙОНА._С_РОДИТЕЛЯМИ_ПЕРЕЕХАЛА_В_ХАКАСИЮ,_ДЕСЯТИЛЕТКУ_ОКОНЧИЛА_В_ПОСЕЛКЕ_ОРДЖОНИКИДЗЕВСКИЙ._В_ИРКУТСКЕ,_РАБОТАЯ_НА_ЗАВОДЕ,_УЧИЛАСЬ_НА_КУРСАХ_МЕДСЕСТЕР._С_ИЮЛЯ_СОРОК_ВТОРОГО_В_ВОЕННО-МОРСКОМ_ФЛОТЕ._САНИНСТРУКТОР_355-ГО_ОТДЕЛЬНОГО_БАТАЛЬОНА_МОРСКОЙ_ПЕХОТЫ_(ТИХООКЕАНСКИЙ_ФЛОТ)._УЧАСТВОВАЛА_В_ВЫСАДКЕ_ДЕСАНТА_В_ГОРОД-ПОРТ_СЕЙСИН._ЯПОНЦЫ,_ХОЗЯЙНИЧАЯ_НА_КОРЕЙСКОЙ_ЗЕМЛЕ,_СИЛЬНЕЙШЕ_УКРЕПИЛИ_ЛИНИИ_ОБОРОНЫ,_ОСОБЕННО_НА_ВЫСОТКЕ_196,3._ПЕРВЫМ_ИЗ-ПОД_ОГНЯ_ЦУКАНОВА_ВЫНЕСЛА_ТЯЖЕЛО_РАНЕНОГО_КАПИТАНА_ВАСИЛЬЕВА._А_ЗА_ВЕСЬ_ЗДЕШНИЙ_ПРОДОЛЖИТЕЛЬНЫЙ_И_ЖЕСТОКИЙ_БОЙ_СПАСЛА_ОТ_ГИБЕЛИ_ПОЛСОТНИ_БОЙЦОВ._С_КРИКАМИ_«БАНЗАЙ»_ЯПОНЦЫ_КОНТРАТАКУЮТ._РЯДОМ_С_МАШЕЙ_УМОЛК_НАШ_СТАНКОВЫЙ_«ГОРЮНОВ»._УБИТ_ЕГО_ПУЛЕМЕТЧИК._МЕСТО_ПОГИБШЕГО_ЗАНЯЛ_СЕРЖАНТ_БАГНО._НЕ_НАДОЛГО._ТОЖЕ_ВЫБИТ_ИЗ_СТРОЯ._К_ОПАСНОМУ_СТВОЛУ,_УЖЕ_РАНЕНАЯ_В_НОГУ,_ПОДПОЛЗЛА_МЕДСЕСТРА_МАША._И_«ГОРЮН»_СНОВА_БОЙКО_ЗАТАРАТОРИЛ._И_ТОЛЬКО_ПОТЕРЯВШУЮ_СОЗНАНИЕ_САНИТАРКУ-ПУЛЕМЕТЧИЦУ_УДАЛОСЬ_ПЛЕНИТЬ_САМУРАЯМ._ЗВЕРСКИЕ_ДОПРОСЫ,_ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА,_ПЫТКИ._ЭТИ_НЕЧЕЛОВЕКИ_ВЫКОЛОЛИ_ДЕВУШКЕ_ГЛАЗА,_ВСЕ_ЕЕ_ТЕЛО_ИЗРЕЗАЛИ_КИНЖАЛАМИ._

_ЗАМУЧЕНА_ПАЛАЧАМИ_МАРИЯ_НИКИТИЧНА_14_АВГУСТА_1945_ГОДА._А_ЧЕРЕЗ_МЕСЯЦ_14_СЕНТЯБРЯ_УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_ЦУКАНОВОЙ_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._

_ЕСТЬ_ЗАПИСЬ_СЛОВ_КОМСОМОЛКИ-ПАТРИОТКИ_МАШЕНЬКИ,_КОТОРЫЕ_ОНА_СКАЗАЛА_НА_ОДНОМ_ИЗ_СОБРАНИЙ_МОЛОДЕЖИ._«Я_ЕЩЕ_МАЛО_ЖИВУ_НА_СВЕТЕ, —_ЗАПИСАНО_В_ПРОТОКОЛЕ. —_И_ЖИЗНЬ_ЛЮБЛЮ_БОЛЬШЕ_ВСЕГО._НО_ЕСЛИ_БЫ_ОКАЗАЛАСЬ_НА_МЕСТЕ_МАТРОСОВА,_Я_БЫ_ПОСТУПИЛА_ТАК_ЖЕ,_ПОТОМУ_ЧТО_РОДИНА_ДЛЯ_МЕНЯ_ДОРОЖЕ_ЖИЗНИ»._

_ЭТО_СОВСЕМ_НЕ_ПАФОСНЫЕ_СЛОВА:_В_БОЮ_ОТВАЖНАЯ_СОЛДАТКА_ДОКАЗАЛА_ИХ_ИСКРЕННОСТЬ._СЕГОДНЯ_ИМЯ_ГЕРОИНИ_НАВЕЧНО_ЗАНЕСЕНО_В_СПИСКИ_ШКОЛЫ_САНИНСТРУКТОРОВ_Н-СКОГО_ВОЕННО-МОРСКОГО_ГОСПИТАЛЯ._ЕЁ_ИМЯ_ЗОЛОТОМ_УВЕКОВЕЧЕНО_НА_ДОСКЕ_СЛАВЫ_В_ЦЕНТРАЛЬНОМ_ВОЕННО-МОРСКОМ_МУЗЕЕ._ЕЁ_ИМЕНЕМ_НАЗВАНЫ,_УЛИЦЫ_В_БАРНАУЛЕ,_В_ТЮМЕНИ,_В_АБАТСКОМ._В_ДАЛЕКОМ_ОТ_СИБИРИ_СЕЙСИНЕ,_ГДЕ_ПОКОИТСЯ_МУЖЕСТВЕННЫЙ_МЕДИК_МАРИЯ_ЦУКАНОВА,_ВОЗЛЕ_БЕЛОСНЕЖНОЙ_СТЕЛЫ_НЕ_УВЯДАЮТ_ЦВЕТЫ._НЕ_ПОМЕРКНЕТ_ПУСТЬ_ПАМЯТЬ_О_ЗНАКОВОМ_ЧЕЛОВЕКЕ…_



Деревня Смоленка —
Абатская, наша.
Здесь у Цукановых
Дочка есть Маша.

Забавница. Выдумщик
Неисчерпаем,
Играть пацанов
Научила «в чапая».

…От красных бегут
Беляки кровопивны.
Ссечены злые
Макушки крапивны.

…«Конница!
К речке родной поспешим.
Потопит врагов
Многоводный Ишим!»

…Чумазы чапайцы.
Наряден восход.
Росою умывшись,
Продолжат поход.

…А раненый кто,
В медсанбатик успей.
У лекарей есть
Подорожник, репей.

У храбрых парнишек,
Девчушек Смоленки
Почти что всегда
Кровоточат коленки.

И пусть. Потому что
Играют в Чапая.
Как кур беляков
Они всех ощипают!



_*_*_*_

Год сорок второй.
Владивосток.
Мечется в вихре
Осенний листок.

Оранжевы шали
Сопок с утра.
Взволнованность
Мятых газоновых трав.

И резкий ветрище
С колючим песком…
Цуканова в местном
В штабе морском.

С бумагой-дипломом
Медсанитара
Речь с ней ведет
Мореман, водник старый:

«На ширь-океане,
На Тихом, мадам.
Очень не тихую
Службу вам дам».

Маша сурово
Насупила бровь:
«А можно туда,
Где воюют, где кровь».



_*_*_*_

Год сорок пятый.
Корея. Сейсин.
Ни златых березок,
Ни пурпур осин.

Ни близкого сердцу
Прощального клина,
К югу летящих
Семей журавлиных.

Корея. Сейсин
Цепь дотдзотовых скал.
Здесь предхаракирев
Квантунский оскал.

Русский десант.
Август. Яростньй бой.
Маша средь взрывов,
Рискуя собой.

Из дул самурайских
Строчит огрызня…
Как раненых Маше
Извлечь из огня?

И все же спасла
От гибель-прицела
Целых полсотни
Морпехов нецелых.

Откуда у девушки
Столь многосилья?
Как унесла
Непушинку Василья?

Артподготовка
Бывалых пронзает,
А Маша бинтует
При оре «банзая!»
Бесспорно,
Не женское дело-война.
Потери в окопах —
Маша смурна.
Но сотни упавших
Поднимет она!



_*_*_*_

Август.
Война уж грохочет неделю,
А где же японская
Честность на деле?

Вчера Хирохито —
Их главный глава —
Изрек: «Мы сдаемся».
Понятны слова.

Но что-то не виден
Букетик сакуры.
Квантунцы воюют,
Вылазя из шкуры.

Явно хитрит
Стратег-император.
Или в войсках
Не услышан оратор?
Мудрят хитроглазо
Пред Ваней-пехотой,
Переиграть
Русь-солдата охота.

Сдавайся, монарх!
Не крови, не виляй.
Войну зачехли.
Не стреляй. Не стреляй!

Ни своим, ни чужим
Не рви в клочья жилы.
Ну глянь же сколь выбито
Жизней служивых!

В том же Сейсине
Загубленных много,
Разнес ты тут вдребезги
Машеньке ногу.

И раненой ей встать
Пришлось к «горюнову»
Вместо бойцов
После взрыва шальнова.

А рана-то Маши
Ох как не легка —
Сознанье потухло
Медички-стрелка.

И плен. И сулили ей
Благости рая
Только секреты
Скажи самураям
 Пленница молча
Терпела допросы,
Будто не к ней
Змеевые вопросы.

Бесили пытателей
Машины скрепы —
Глаза прокололи ей
Звери свирепы.
Пустили кинжалы
В преступное дело —
Вкрест полосили
Девчоночье тело…

…Смоленка-крестьянка,
Абатская, наша,
Гордись своей дочкой!
Отважницей Машей!






ИЗ ОДНОГО МЕТАЛЛА ЛЬЮТ

МЕДАЛЬ ЗА БОЙ, МЕДАЛЬ ЗА ТРУД









_А.Г._Филонов_






_П.В._Фоминцев_



_МОЯ_ВТОРАЯ_МАЛАЯ_РОДИНА_ОМУТИНСКОЕ._ИЗ_КРАЕВ_СВОИХ_ОТПРАВИЛА_НА_ВЕЛИКУЮ_ОТЕЧЕСТВЕННУЮ_ПОЧТИ_ШЕСТЬ_ТЫСЯЧ_ЗЕМЛЯКОВ_И_НЕ_ДОЖДАЛАСЬ_ИЗ_БОЕВ_ДВЕ_ТЫСЯЧИ_СЕМЬСОТ_ДЕВЯНОСТО_ТРИ_КРАСНОАРМЕЙЦА._СВЯТАЯ_ПАМЯТЬ_О_ПОГИБШИХ_ПУСТЬ_БУДЕТ_ВЕЧНОЙ._3154_СОЛДАТА_ВЕРНУЛИСЬ_В_СЕМЬИ,_К_МИРНОМУ_ТРУДУ._СРЕДИ_НИХ_ГЕРОЙ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА_АЛЕКСАНДР_ГРИГОРЬЕВИЧ_ФИЛОНОВ._ВЕЛИКИЙ_ЧЕЛОВЕК_ИЗ_МАЛЮСЕНЬКОЙ_ДЕРЕВУШЕЧКИ_СЛОБОДСКОЕ,_ПРИЮТИВШЕЙСЯ_ВОЗЛЕ_ШАБАНОВО_К_КРУТОБЕРЕЖЬЮ_ВАГАЯ._

_…ЛЕТО_ТРЕТЬЕГО_ГОДА_ВОЙНЫ._НЕМЕЦ_ПЯТИЛСЯ_ИЗ_УКРАИНЫ._СОСЕДНЯЯ_БЕЛАРУСЬ_ЕЩЕ_У_НЕПРИЯТЕЛЯ._УДАРЫ_АРМИИ_РОССИИ_НАРАСТАЮТ._В_ИЮНЕ_СОРОК_ЧЕТВЕРТОГО_СЮДА_ПОДОШЕЛ_И_ПЕХОТНЫЙ_БАТАЛЬОН_КАПИТАНА_ФИЛОНОВА._ФАШИСТЫ_СОПРОТИВЛЯЛИСЬ_ВСЕМИ_СИЛАМИ,_НО_МОГИЛЕВСКИЕ_ГОРОДЕЦ_И_ГИРОВЦЫ_ПОД_НАТИСКОМ_ФИЛОНОВЦЕВ_ИМ_ПРИШЛОСЬ_ОСТАВИТЬ._ОТСТУПАЮЩИЕ_ПОТЕРЯЛИ_120_СОЛДАТ._В_БАТАЛЬОННОМ_ОТЧЕТЕ_ТРОФЕИ:_90_АВТОМАТОВ,_ПУЛЕМЕТОВ,_ОРУДИЙ,_15_СКЛАДОВ_БОЕПРИПАСОВ._«ПОСЛЕ_КОРОТКОГО_ОТДЫХА, —_ГЛАСИТ_ОФИЦИАЛЬНЫЙ_ДОКУМЕНТ, —_БАТАЛЬОН_ВЫШЕЛ_НА_БЕРЕГ_РЕКИ_БАСИ._ЗДЕСЬ_ОСОБЕННО_ЯРКО_ПРОЯВИЛОСЬ_ВОИНСКОЕ_МАСТЕРСТВО_ФИЛОНОВА._ЕГО_ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ_ФОРСИРОВАЛО_РЕКУ_ПОЧТИ_БЕЗ_ПОТЕРЬ,_А_ГИТЛЕРОВЦЫ_ПОЛУЧИЛИ А._Г. ФИЛОНОВ_СОКРУШИТЕЛЬНЫЙ_УДАР»._И_ВНОВЬ_ПОБЕДНАЯ_СТАТИСТИКА_О_НЕПРИЯТЕЛЬСКИХ_ПОТЕРЯХ._НАСТАВНИКИ_ОМСКОГО_ВОЕННО-ПЕХОТНОГО_УЧИЛИЩА_И_ВОЕННОЙ_АКАДЕМИИ,_КОТОРЫЕ_ОКОНЧИЛ_АЛЕКСАНДР_ФИЛОНОВ,_МОГЛИ_ГОРДИТЬСЯ_СВОИМ_ВЫПУСКНИКОМ._ЭНЕРГИЧНЫЙ_КОМБАТ_УВЕРЕННО_ВЕЛ_СВОЕ_ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ_К_ДНЕПРУ._В_РАЙОНЕ_МОГИЛЕВА,_У_ДЕРЕВНИ_БУЙНИЧИ,_СХОДУ_ПРЕОДОЛЕНА_ЭТА_НЕЛЕГКАЯ_ПЕРЕПРАВА._С_ШЕСТЕРКОЙ_БОЙЦОВ-СМЕЛЪЧАКОВ_КОМАНДИР_ВОРВАЛСЯ_НА_БЕРЕГ_ПРОТИВНИКА._ВРАГ_ЖЕСТОКО_ОГРЫЗАЛСЯ,_НО_ОТВАЖНАЯ_СЕМЕРКА_ЗАКРЕПИЛАСЬ_НА_ОТВОЕВАННОМ_ПЛАЦДАРМЕ_И_УДЕРЖАЛА_ЕГО_ДО_ПРИХОДА_ОСНОВНЫХ_СИЛ._

_ЗА_ПОДВИГ,_СОВЕРШЕННЫЙ_В_БОЮ,_АЛЕКСАНДРУ_ГРИГОРЬЕВИЧУ_ФИЛОНОВУ_УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_ОТ_24_МАРТА_1945_ГОДА_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._ЗА_РАТНЫЕ_ЗАСЛУГИ_ОН_УДОСТОЕН_ДВУХ_ОРДЕНОВ_ЛЕНИНА,_ОРДЕНА_КРАСНОГО_ЗНАМЕНИ,_ДВУХ_ОРДЕНОВ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЫ…_В_1947_ГОДУ_МАЙОР_ФИЛОНОВ_ВЫШЕЛ_В_ОТСТАВКУ_И_НАЧАЛ_СВОЙ_ГРАЖДАНСКИЙ_ПУТЬ._ПОСЛЕ_ЯЛУТОРОВСКОГО_ТЕХНИКУМА_МОЛОЧНОЙ_ПРОМЫШЛЕННОСТИ,_ПОСЛЕ_ВСЕСОЮЗНОГО_ЮРИДИЧЕСКОГО_ИНСТИТУТА_РАБОТАЛ_НА_ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ_СТАНЦИИ_ИШИМ._А_ЗЕМЛЯ_ОМУТИНСКАЯ_ПОМНИТ_СВОЕГО_ГЕРОЯ._

_НАРОДНАЯ_МУДРОСТЬ_ГЛАСИТ:_«ИЗ_ОДНОГО_МЕТАЛЛА_ЛЬЮТ_МЕДАЛЬ_ЗА_БОЙ,_МЕДАЛЬ_ЗА_ТРУД»._ДВА_МОИХ_ЗЕМЛЯКА,_ДВА_УЧАСТНИКА_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ПОСЛЕ_ВОЙНЫ_СТАЛИ_ГЕРОЯМИ_СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО_ТРУДА._ПЕТР_ВАСИЛЬЕВИЧ_ФОМИНЦЕВ,_КОМБАЙНЕР_ОМУТИНСКОЙ_МТС,_ЗАЩИЩАЛ_СТАЛИНГРАД._ИМЕЕТ_ОРДЕН_ЛЕНИНА,_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ,_МЕДАЛИ_«ЗА_ОТВАГУ»,_«ЗА_БОЕВЫЕ_ЗАСЛУГИ»._

_А_В_СИТНИКОВСКОЙ_МТС_НА_ХЛЕБНОМ_ПОЛЕ_ОТЛИЧИЛСЯ_ВЧЕРАШНИЙ_ВОИН_ВАСИЛИЙ_ТИМОФЕЕВИЧ_ПИНИГИН._

_А_В_БОЛЬШОМ_КРАСНОЯРЕ,_В_СОВХОЗЕ_«ОМУТИНСКИЙ»,_ВЕЛИКОЛЕПНЫХ_РЕЗУЛЬТАТОВ_ДОБИВАЛСЯ_ЗВЕНЬЕВОЙ_КОЛЛЕКТИВА_ОВОЩЕВОДОВ_МИХАИЛ_НИКИТИЧ_КОМОРНИКОВ._ЭТОТ_ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ_ИЗ_ПОКОЛЕНИЯ_ДЕТЕЙ_ВОЙНЫ._В_СЕМНАДЦАТЬ_ЛЕТ_ОН_НАГРАЖДЕН_МЕДАЛЬЮ_«ЗА_ДОБЛЕСТНЫЙ_ТРУД_В_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЕ_1941–1945_ГОДОВ»._ГЕРОЕВ_МИРНЫХ_ПАШЕН_ОМУТИНЦЫ_ЧТЯТ_СЕРДЕЧНО,_ГОРДЯТСЯ_ИХ_ВЗЛЕТАМИ_В_МИРНЫЕ_ДНИ._






_В.Т._ПИНИГИН_



На просторах Омутинских
Живописные картинки!
Красоту не проморгай,
Встретив реченьку Вагай!

Здесь осень красит небо всинь,
Румянит платьица осин.
Тут березки, злат-горя,
В хороводах сентября.

Мила цветная сторона,
Щедра на пахарь-имена.
Им, землякам, мои поклоны
И букет мой полевской:
«Век дерзай, Герой Филонов —
Уроженец Слободской!»

Фрица он лупил на Волге,
Бил его за Беларусь.
Молвил так о ратном долге:
«И за мое сельцо дерусь.
За малой родины красу
Солдатский тяжкий
Крест несу!»

И штык Филоновых в Победе!
К родным боец из боя едет.
Сев ведь ждет, духмяный луг,
Долго ждет под ржавью плуг.

Воевавших обнимал
Вседушевно стар и мал.
Меч оралом заменив,
Гвардеец снова в буднях нив…

А я всем-всем пошлю приветы,
Кто верен сельским якорям.
…Шли комбайны, как корветы,
По пшеничным шли морям.

Шел на «Сталинце» горячем,
Словно в схватку на эсминце,
Капитанил по-морячьи
Петр Васильевич Фоминцев.
Покорял за валом вал,
Полня бункеры янтарно,
Звезду Труда завоевал!
На стратегиях гектарных!

…Третий тут из корифеев —
Сын ситниковца Тимофея.
Страдует мастерски Василий.
Хлеба аж в бусенец косили,
Увала щедрость воскресили.
Слуга земли, маяк Пинигин
Вписан ярко в Наград-Книги —
И в Трудовую и в Огневую.
Славьте личность стержневую!

Смельчак громил
десантно орды,
В тылах врага вершил разведку.
Знак «За отвагу» гладил гордо
И автоматил в зверства метко…

Был бой. Кромсающе цунамен,
В смерч-атаке билось Знамя.
Приклад обугленно шершавый.
Василий в схватке за Варшаву…

Был бой. Стрекочущие жатки.
И зной, и пот, и гнуса тучи.
И жуть прогнозов дождепадких.
И колос рушил вихрь вертучий…
Но был при Опыте, при Силе,
При Мире труженик Василий!
И при Большой Звезде Златой
После жатвы-битвы той…

Еще колосс взрос в нашем крае.
Он, овощ чемпионски собирая,
Кудесил при звене упорно, яро
В окрестностях
Большого Краснояра.
Он, Коморников,
Труды свои по осени итожа,
Кукурузкины рекорды
взвесил тоже.








_М.Н._КОМОРНИКОВ_



Не зря ведь суточками,
С зорек-спозаранок,
В Сибири холил стебли
Теплостранок.
И выше долговязых королей
Вымахали кралюшки полей.
А вот початки, извините,
Не дозрели:
Их наши цельсии
Совсем не жарко грели.

Зато буренкам в аппетит
Листва пришелицы зеленой…
А Мишу сверххвала смутит
За урожаищи хвалены,
Его сам Кремль зауважал,
Ему тут Главный руку жал.
Здесь средь Героев
Злату Нишу
Занял скромный парень
Миша!



_*_*_*_

А речка-реченька Вагай
На фоне сказов древних
Гимны нынешни слагай,
Витязям деревни!
Возникший новый Васнецов
Воспой былиновых жнецов.






САНИТАРКА ВАЛЯ-ЛАСТОЧКА









_РОДИЛАСЬ_ВАЛЕРИЯ_ОСИПОВНА_ГНАРОВСКАЯ_В_1923_ГОДУ_В_СЕЛЕ_МОДОЛИЦЫ_ЛЕНИНГРАДСКОЙ_ОБЛАСТИ._В_41-М_ОКОНЧИЛА_ПОДПОРОЖСКУЮ_СРЕДНЮЮ_ШКОЛУ_И_МЕЧТАЛА_О_ГОРНОМ_ИНСТИТУТЕ._НО_ВОЙНА._СЕМЬЯ_ЭВАКУИРОВАНА_В_НОВОЗАИМСКИЙ_РАЙОН_ТЮМЕНСКОГО_КРАЯ._ПОЗДНЕЕ_ПЕРЕЕХАЛИ_В_РАЙОН_БЕРДЮЖСКИЙ._ЗДЕСЬ_ВАЛЕРИЯ_РАБОТАЛА_ТЕЛЕФОНИСТКОЙ_ДО_АПРЕЛЯ_42-ГО,_КОГДА_ДОБРОВОЛЬЦЕМ_УШЛА_НА_ФРОНТ._С_ИЮЛЯ_ЭТОГО_ГОДА_ОНА_УЖЕ_САНИНСТРУКТОР_907-ГО_СТРЕЛКОВОГО_ПОЛКА_244-Й_СТРЕЛКОВОЙ_ДИВИЗИИ._«ГОЛУБОГЛАЗАЯ,_ВЕСЕЛАЯ,_СМЕЛАЯ,_ОНА_СРАЗУ_ЖЕ_ЗАВОЕВАЛА_АВТОРИТЕТ_СРЕДИ_БОЙЦОВ»._СЕНТЯБРЬ_43-ГО._ВАЛЕРИЯ_К_ЭТОМУ_ВРЕМЕНИ_ВЫНЕСЛА_С_ПОЛЯ_БОЯ_ТРИСТА_РАНЕНЫХ_СОЛДАТ_И_ОФИЦЕРОВ._ТОЛЬКО_В_СРАЖЕНИЯХ_НА_СЕВЕРНОМ_ДОНЦЕ_«ВАЛЯ-ЛАСТОЧКА»,_КАК_ЛАСКОВО_ЕЕ_ВЕЛИЧАЛИ_БОЙЦЫ,_ВЫНЕСЛА_47_РАНЕНЫХ_С_ОРУЖИЕМ._У_СЕЛА_ИВАНЕНКИ_ЗАПОРОЖСКОЙ_ОБЛАСТИ,_СПАСАЯ_РАНЕНЫХ,_СО_СВЯЗКОЙ_ГРАНАТ_БРОСИЛАСЬ_ПОД_ГУСЕНИЦЫ_ТАНКА_И_ПОДОРВАЛА_ЕГО._И_САМА_ПОГИБЛА._ГЕРОЙСКИ!_




_УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_ОТ_


_3_ИЮНЯ_1944_ГОДА_


_ВАЛЕРИИ_ОСИПОВНЕ_ГНАРОВСКОЙ_


_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА_—_ПОСМЕРТНО._


_ЕЁ_ИМЕНЕМ_НАЗВАНЫ_УЛИЦЫ_


_В_СЕЛЕ_БЕРДЮЖЬЕ_И_В_ГОРОДЕ_ТЮМЕНИ._



Медсестрицу в роте звали
Не Валерией, а Валей.
Валей-ласточкой, любя
Звали, доченька, тебя.

Комсомолку из-под Луги
За армейские заслуги
Удостоили медали —
«За отвагу» Вале дали.

Рада девушка весьма:
Плюс к награде два письма!
Пишет мамочка из тыла.
Мол, в Бердюжьях
Чуть простыла.
Твоя, мол, Викочка-сестрица
Тоже в медики вострится.
Платье носит не цветисто,
А твое из крем-батиста.
Не даем в нём ей форсить:
Будешь ведь сама носить.
И прими поклон бабули…



_*_* *_

А над Ласточкой свист пули.
Близко-близко взрыв снаряда.
Страхи рядом. Боли рядом.
Стоны раненых бойцов —
Седовласовых юнцов…

Бомбы, мины. А под ними
Санитара красный крест.
Может, девушка поднимет
Всех подкошенных окрест?

Эта хрупкая пичуга
Волей выкрошит гранит.
Своей марлевой кольчугой
Сотни жизней сохранит.

Тут, бесспорно, риск собою:
Не броня её мандат.
Триста вынесла из боя!
Триста сломанных солдат.

Стоп. Не пудришь горячо ты,
Медицинский персонал,
Свои скорые отчёты.
Иль писал, что точно знал?
Знал про Северный Донец?
Тут Вали подвига венец!
Она, как рапорты гласят,
Спасла здесь
Жизней пятьдесят…



_*_*_*_

Тиха восходова заря.
Спросонья фронт
Молчит не зря,
Листвой не шепчется лесок.
Дают Валюшеньке с часок,
На фоне сентября красот,
Взлететь в письме
До слов-высот:

«Мама, я теперь совсем не та,
Не хохотушечка беспечна.
Есть у меня теперь мечта —
Фашиста укротить навечно!
Я духом, мамочка, сильна.
Мне хватит храбрости-огня.
И ты, и Родина-страна
Не устыдитесь за меня»…



_*_*_*_

Не шустра почта полевая.
Ждёт долго письма адресат.
А враг свинцом вновь поливает
Окопы, что прошили сад.

Под Иваненками то было.
Здесь битва драму обрела.
А раненых из драки-пыла
В овражек Валя собрала.

Тут немчура их разглядела —
В бинтах, беспомощный народ.
И танк на пакостное дело
Направил пакостник-урод.

От бронь-громады нет заступа.
Заслон на главном рубеже.
Махина-смерть крадется тупо,
Готова «рус» давить уже.

Обречены бойцы в овражье.
Не встанут дать врагу отпор.
Все ближе гусеницы вражьи —
Ощерясь, мчат во весь опор.

-  Не тронь!!! Здесь раны!!! —
Выкрик Вали. —
Не дам вам немощных!!!
Т и р а н ы!!!

А «тигр» уже на перевале…
-  Не сметь!!! И на ты!
На ты! На ты!!!
Захлебнись моей гранатой!!!



_*_*_*_

Пышет мужеством картина:
В рост со связкой
В а л е н т и н а!
Валя-Ласточка легка.
Гром в решительных руках.
Шаг вперёд —
Врагу навстречь,
Чтобы раненых сберечь.
Твёрдый шаг!
Шаг великан!
И — б е с с м е р т ь е!
Н а  в е к а!






ШОФЕР-АРТИЛЛЕРИСТ











_ОЧЕНЬ_ТОЧНО_СКАЗАЛ_ФРАНЦУЗ_СТЕНДАЛЬ:_«КОРАБЛЬ_ЖИЗНИ_ПОДДАЕТСЯ_ВСЕМ_ВЕТРАМ_И_БУРЯМ,_ЕСЛИ_НЕ_ИМЕЕТ_ТРУДОВОГО_БАЛЛАСТА»._БАЛЛАСТОМ_ТАКИМ_ФИЛИМОНУ_ИОСИФОВИЧУ_ЗЕМЛЯНЫХ,_НАПРИМЕР,_ВЫПАЛО_ОБЗАВОДИТЬСЯ_С_РАННЕГО_ДЕТСТВА._РОДИЛСЯ_В_КРОХОТНОЙ_ДЕРЕВУШКЕ_ЛОГАШКИНО_НЕВДАЛЕКЕ_ОТ_БЕРДЮЖЬЯ._ДВА_ДЕСЯТКА_ПЯТИСТЕННИЧКОВ._И_ХЛОПОТНО-ИЗНУРИТЕЛЬНОЕ_КРЕСТЬЯНСТВО_В_КОЛХОЗЕ_«КРАСНОЕ_ЗНАМЯ»,_В_КОТОРОМ_ЕДИНСТВЕННЫЙ_ХИЛЕНЬКИЙ_КОЛЕСНИК_ДА_ПРИЦЕПНОЙ_КОМБАЙН_«СТАЛИНЕЦ»._ВЗРОСЛЫЕ_ТРУДИЛИСЬ_ВСЕМИ_СИЛУШКАМИ_И_ДЕТИШЕК_ПРИОБЩАЛИ_В_ПОМОЩНИКИ._ФИЛИМОН_СМОГ_ПОУЧИТЬСЯ_ТОЛЬКО_ДО_ПЯТОГО_КЛАССА._НА_ВОЙНУ_ДЕРЕВНЯ_ПРОВОДИЛА_ДВАДЦАТЬ_ЧЕТЫРЕ_ОДНОСЕЛЬЧАНИНА_ВМЕСТЕ_С_ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ_РОМАНОМ_НИКОЛАЕВИЧЕМ_СМИРНОВЫМ._ПОДРОСТКИ,_ЖЕНЩИНЫ_И_СТАРИКИ_ВЗВАЛИЛИ_НА_СЕБЯ_НЕПОСИЛЬНУЮ_МУЖСКУЮ_НОШУ._ДЕД_ФАДЕЙ,_ДЕД_ЛАВРЕНТИЙ,_ДЕД_АНДРЕЙ_НЕ_ЗНАЛИ_ОТДЫХА,_ТОЖЕ_РАБОТАЛИ_ДЛЯ_ФРОНТА._

_А_ФИЛИМОН_ИОСИФОВИЧ_С_ПЕРВОГО_ДНЯ_ВОЙНЫ_ШОФЕРИЛ_В_1620-М_ЛЕГКОМ_АРТПОЛКУ_34-Й_ЛЕГКОЙ_АРТБРИГАДЫ_20-Й_АРТДИВИЗИИ_ПЕРВОГО_ПРИБАЛТИЙСКОГО_ФРОНТА._ОТЛИЧИЛСЯ_ОН_В_БОЯХ_НА_ТЕРРИТОРИИ_ЛАТВИИ._В_АВГУСТЕ_СОРОК_ЧЕТВЕРТОГО,_ЗАМЕНИВ_ПОГИБШИЕ_РАСЧЕТЫ_В_ДВУХ_БОЯХ,_ЛИЧНО_УНИЧТОЖИЛ_ПЯТЬ_ТАНКОВ_ВРАГА._ПОСЛЕ_ВОЙНЫ_НА_ГРАЖДАНКЕ_РАБОТАЛ_ШОФЕРОМ_В_БЕРДЮЖСКОМ_РАЙКОМЕ_ПАРТИИ._ПЕРВЫХ_СЕКРЕТАРЕЙ_ВО_ВСЕ_УГОЛОЧКИ_РАЙОНА_ДОСТАВЛЯЛ._КОМАНДИР_РАЙОННОЙ_ПАРТОРГАНИЗАЦИИ_С_НАРОДОМ_ОБЩАЕТСЯ,_А_ЕГО,_ДЕРЕВЕНСКИЙ_РАБОТЯГА,_РАЗВЕ_УСИДИТ_В_КАБИНКЕ_ЛЕГКОВУШКИ._ОН_ХОЗЯЙСКИМ_ОКОМ_ОСМАТРИВАЕТ_КОЛХОЗНО-СОВХОЗНУЮ_ТЕХНИКУ._КОЛИ_ДОБРОВОЛЬНОМУ_КОНТРОЛЕРУ_ПРОРЕВИЗИРОВАННЫЙ_МЕХАНИЗМ_ПОНРАВИТСЯ,_ОДОБРИТЕЛЬНО_ПОЖМЕТ_ТРУДОВУЮ_РУКУ_ТРАКТОРИСТУ-КОМБАЙНЕРУ._НАЙДЕТ_НЕДОСМОТР_—_ПОЖУРИТ_НЕРАВНОДУШНО._СТЫДИЛИСЬ_ТАКОГО_РЕВИЗОРА._И_ЛИПЛИ_К_НЕМУ_С_ВОПРОСАМИ._РАССКАЖИ,_МОЛ,_ИОСИФОВИЧ_ПОПОДРОБНЕЕ,_КАК_ТЫ_МАРШИРОВАЛ,_ЧТО_ВИДЕЛ_ВАЖНОГО-ИНТЕРЕСНОГО_НА_ТОМ_ПОСЛЕВОЕННОМ_СТОЛИЧНОМ_ПАРАДЕ-ПРАЗДНИКЕ._НЕ_ОТВЕТИТЬ_НА_СЕРЬЕЗНЫЙ_ВОПРОС_ГЕРОЙ_КОНЕЧНО_ЖЕ_НЕ_МОГ._СКРОМНЫЙ_КОРОТКИЙ_РАССКАЗ_ОТВАЖНОГО_БОЙЦА_ЗЕМЛЯКИ_СЛУШАЛИ,_НЕ_ТАЯ_ВОСТОРГ._




_УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_


_ОТ_27_МАРТА_1945_ГОДА_ЗА_БОЕВЫЕ_ПОДВИГИ_НА_ФРОНТЕ_


_ФИЛИМОНУ_ИОСИФОВИЧУ_ЗЕМЛЯНЫХ_


_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._


_НАГРАЖДЁН_ОН_ОРДЕНОМ_ЛЕНИНА,_ДВУМЯ_ОРДЕНАМИ_


_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ_И_МЕДАЛЯМИ._


_ЕГО_ИМЕНЕМ_НАЗВАНА_ОДНА_ИЗ_УЛИЦ_СЕЛА_БЕРДЮЖЬЕ._



Шофёров фронтовых иных
Война беречь не успевала.
А Филимона Земляных
Она хранила у штурвала.

В буранный снег и в зной-сезон
Его щадили взрывы минны.
С небес в полуторку-газон
Не попадал грифон-громина.

А грузовик-то без брони.
Мишень чужим
стволам открыта.
Он круглосуточно раним.
И в скоростях совсем не прыток.

А забуксует — хоть реви!
Водитель в нерве, лоб белесый:
«Пехота, веток больше рви,
Швыряй охапки под колеса.

И подставляй под борт плечо.
Обувкой в глине не скользи же.
Толчок, толчок, ещё толчок!»
И транспорт выползет из жижи.

Не любит он болот и ям,
Не терпит бомбовых воронок.
Спешит к тайфуновым боям.
Снаряды в кузове, патроны.

Шофёр с машиной — пара сил.
Вдвоём мотали вёрсты люты.
Аж от Москвы доколесил
До Риги газичек-малюта.

Маршруту минул третий год.
И вот прибалтовские веси.
Букет сентябрьских непогод.
Оскал фрицнедобитой спеси.

А стаж бойца-сибиряка
Стал ратново богаче…
Бивак сегодня артполка
У деревушечки Богачи.



_*_*_*_

…Опасным рейсом Филимон
Доставил пушкарям снаряды.
А сам, как выжатый лимон.
А в точке явный непорядок.

-  О, боже! — глазоньки разул, —
Сон батарейцев-то ведь вечен.
Тут весь расчёт в налёт-грозу
Врагом растерзан, изувечен.

Целы лишь пушечка одна
Да два чуть дышащих солдата…
А в полверсте беда видна:
Три «тигра» лязгают куда-то.

Нет, не куда-то, а сюда,
Прям по голубеньким леночкам.
У Филимона прядь седа:
«Я во-ин! Даже в одиночку».

А танки вот уж, на валу —
Шофер к спасителю, к стволу,
Ползёт, таясь между коряжин.
Успел. И ствол уже заряжен…



_*_*_*_

Не крут по жизни был мужик.
А тут проворен, быстр и чёток.
Туда-сюда снует. Вжик! Вжик!
Один. Один ведь. Без расчёта.

-  Огонь! — на шепоте сказал.
Но приближается громада.
-  Ах, чёрт! Бодливая коза!
По злым рогам тебе бы надо!

Своих ни душеньки окрест.
Перезарядка. Точность, где ты?
Не подведи, прицельный крест.
Наводчик уж свинцом задетый.

Тут зверь в маневре кажет бок,
Броню потоньше подставляет.
-  А вот теперь тебе гробок!
Теперь уж промах не сваляю.

Огонь! И башня снесена.
Чадит германское железо.
И жизнь солдата спасена.
Как знать.
Ведь танки ещё лезут.

Огонь! Второй рядком в огне.
Поперхнулись пушек жерла.
А батарейца полнит гнев.
И спазмы, спазмы душат горло.

Где третий танк?
Он хвост поджал
И восвояси убежал…



_*_*_*_

Шофёр скорей поднял на борт
Бойцов, бледнёхоньких
Страдальцев,
И в часть свою во весь опор.
Жмёт до упора на педальцу.

И пушку на прицеп с собой —
Как полагается по штату —
Она ведь выиграла бой!
Не бросил пушку супостату…

А через ночь: «Шофёр, вперёд!
Грузи снаряды поскорее!».
А форс-мажоровый черёд
В другой сегодня батарее.

И в бой приехал, как вчера,
Бой повторился. Филимонов
С одной добавкой: немчура
Вкусила тут его «лимонок».

Смельчак послал в броню
Тигрину
Не один снарядный пуд.
Наседающих отринул:
Двум «пантерам» был капут…



_*_*_*_

Бойцом гордись,
сельцо-родитель!
Бойца в парадное рядите!
Бойца достойно наградите!
Потому что П о б е д и т е л ь!

Молва порхнула по войскам:
Попал в газетку поединок,
А у Героя по вискам
Снежнее стало от сединок…













ЛЕТАЮЩИЙ ПУЛЕМЁТЧИК









_ГРИГОРИЙ_ФЕДОТОВИЧ_АЛЕКСЕЕВ_РОДИЛСЯ_В_1918-М_В_ИСТОШИНО._МНОГООЗЕРНЫЙ_БЕРДЮЖСКИЙ_КРАЙ_ТЮМЕНСКОЙ_ОБЛАСТИ._ДО_СЛУЖБЫ_В_АРМИИ_УЧИТЕЛЬСТВОВАЛ_В_РОДНОМ_СЕЛЕ_И_ПОСЛЕ_ВОЙНЫ,_ВЫЙДЯ_В_ОТСТАВКУ,_ДИРЕКТОРСТВОВАЛ_В_ЭТОЙ_ЖЕ_ШКОЛЕ._В_РККА_С_1939-ГО._СТРЕЛОК-РАДИСТ_КОМСОМОЛЬСКОГО_ЭКИПАЖА_ПЕ-2_В_СОСТАВЕ_КОМАНДИРА_МЛАДШЕГО_ЛЕЙТЕНАНТА_НИКОЛАЯ_ПИВНЮКА,_ШТУРМАНА_ЛЕЙТЕНАНТА_ВАСИЛИЯ_ЛЕБЕДЕВА,_СТРЕЛКА-РАДИСТА_СЕРЖАНТА_ГРИГОРИЯ_АЛЕКСЕЕВА_В_128-М_БЛИЖНЕБОМБАРДИРОВОЧНОМ_АВИАПОЛКУ._В_ФЕВРАЛЕ_СОРОК_ВТОРОГО_В_РАЙОНЕ_РЖЕВА_СБИЛ_ПЕРВЫЙ_ФАШИСТСКИЙ_ИСТРЕБИТЕЛЬ._

_ПОТОМ_СБИЛ_СЕМЬ_ЧЕРНОКРЫЛЫХ_В_ВОЗДУШНЫХ_БОЯХ_И_ПЯТНАДЦАТЬ_УНИЧТОЖИЛ_НА_ЗЕМЛЕ._

_А_ПОТОМ…_

_ЗА_МУЖЕСТВО_И_ГЕРОИЗМ,_ЗА_217_УСПЕШНЫХ_БОЕВЫХ_ВЫЛЕТОВ_15_МАЯ_1946_ГОДА_УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_СТРЕЛКУ-РАДИСТУ_СТАРШИНЕ_ГРИГОРИЮ_ФЕДОТОВИЧУ_АЛЕКСЕЕВУ_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._

_ОН_НАГРАЖДЕН_ОРДЕНАМИ_ЛЕНИНА,_КРАСНОГО_ЗНАМЕНИ,_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЫ_ПЕРВОЙ_СТЕПЕНИ,_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ._ОДНА_ИЗ_УЛИЦ_БЕРДЮЖЬЯ_НАЗВАНА_ЕГО_ИМЕНЕМ._



Деревня при озере.
Каменный храм.
Открытая солнцу,
Сибирским ветрам.

Истошино, может,
От слова «исток»?
Здесь первые метры
Ручья на восток.

Отсюда, от бело —
Берёзова взгорья,
Взлёт состоялся
У парня Григорья.

Взмыл в педагоги
Юн Алексеев!
Вечное, мудрое,
Доброе сея…

В огне сорок первого:
«Бой палачу.
На звёздном крыле
В первый бой полечу

С главой экипажа —
Комсой Пивнюком.
Он с небом «на ты».
Он с отвагой знаком.

А штурман мой Лебедев.
Вася не зря же
На верность, надёжность,
На дружбу заряжен».

Работали в высях —
Над Вильнюсом, Гродно.
Сбивали фашистиков
Очень породных.

Стрелок Алексеев
Прицел не мельчил.
И «хейнкель», случалось,
И «мессер» «мочил».

Над Ржевом Пе-2
(Штурмовик Петлякова)
Пикирует, бомбами
Сыплет толково.

Стрелок Алексеев
Добавит перчинку.
Пусть немчикам кажется
Небо с овчинку.

Пусть знает злодей:
Пулеметчик с Истошно!
Пусть станет стервятнику
Тошно-претошно.

…А в сорок четвертом
Расплатном году
Гитлерам явные
Крахи грядут.

Зверской войны
Приближал эпилог
И Гриша радист,
Фюзеляжный стрелок…

Нелётный закат.
Подзолочены тучи.
Но пара дюралевых
В схватке вертучей.

Моторы форсажат
В рыке густом —
Бой краснозвёздного
С чёрным крестом.

Свидетельствуй, небо,
Чья воля прочней,
Чье сердце могучей,
Свинец чей точней.

Восторг из окопов:
«Вот это… коррида!
Тореодорит
Наш Леша Свиридов —

Друг Пивнюка,
Ас, стремительный сокол,
Упорно-упрямый
В пространстве высоком».

С земли ликовали:
«Ура! Капитан!
Грохнул дракона
Наш русич-титан!»

Грохнул, но в дружной
Команде не трое:
Стрелок их, Олег,
Выбит раной из строя…

А завтра в разведку,
К не нашим фронтам.
А без пулеметчика
Что делать им там?

Понятен сверхважный
Приказ комполка:
Свиридовцам срочно
Другого стрелка.

И, главное, чтобы
Вот этот другой
Не дрогнул с прицелом
Пред жаркой пургой…

Чуть утро проснулось,
Туманы рассеяв,
Свиридову выбран
Стрелок Алексеев.

И вот уж смельчак
С не своим капитаном
Грозно нависли
Над фрицевым станом.

На рельсах составы.
Их много кругом:
Гомельский узел
Напичкан врагом.

Штурм над «железкой».
Щедры бомболюки!
Теперь не доедут
До зверств своих злюки.

«Пантерочкам», «тиграм»
Каюк на платформах.
Вмиг потеряли
Звериную форму.

Рейд краснокрыл,
Результатно удачен.
Пора восвояси.
Но — бац! Незадача…

Проснулись,
Вокзальные лают зенитки
И дерзкую цель
Прошивают «до нитки».

Цель не спасают
Обманные трюки.
Взрыв! Алексея
Раздроблены руки.

У штурмана Павлова
Миши беда:
Взор пеленит
Слепоглаза слюда.

Но он всё же вывел
Родной самолёт
Из камнепаденья
В режимный полёт.

А в коршунов бил
Пулеметил Григорий —
Не сломлен. Не сник
В экипажевом горе.

Ну влейся же в ратников
Сила святая!
Людская-то тает,
Моторова тает.

Хромает подранок.
Пропеллеры вялы.
Всё чаще подбитый
Ныряет в «провалы».

До наших с трудом
Дотянул наш Пе-2.
Свиридова голос
Слышен едва:

«Гришенька, прыгай…
Не поздно пока».
Не прыгнул.
Не бросил собратьев полка.

Ведь совесть. Ведь честь.
А Сибирь, а Россея!
Нет! Не покинул
Друзей Алексеев!

Штурвального руки
Не держат штурвала,
Куртка его
Перекрасилась ало:

«Под нами же наши!
Вот они, вот!
Попробуем сесть
Без шасси, на «живот».

А боль командира
Путом треножит:
«Рулите, ру-ли-те…
Кто из нас может?!»

Рухнул «Петляк»
На безхозны сараи…
Прими их, героев,
Землица сырая.

А Гришу, а Гришу
Из склепа-кабины
Швырнуло взрывом
На пышность рябины.

Потом лазаретами
Долго был латан.
И потерял свою
Должность крылату.

…Но в школе опять
Педагог Алексеев
Вечное. Мудрое.
Доброе сеет…

Учитель и Сокол.
Умелый и Дюжий
Прославил он
Край свой.
Свой, отчий. Бердюжий!

…Знамя армейское,
Маршево, рей!
Внуки Федотыча —
Леша, Андрей —
Оба полковники,
Ратники оба,
Златовысокой
Дедовской пробы!















_КОМСОМОЛЬСКИЙ_

_БИЛЕТ_ГЕРОЯ_



_Г._АЛЕКСЕЕВ_С_ФРОНТОВЫМИ_ТОВАРИЩАМИ_



_ЛИЧНЫЙ_СОСТАВ_ЭСКАДРИЛЬИ,_

_В_КОТОРОЙ_СЛУЖИЛ_Г._АЛЕКСЕЕВ_













НА ГЕРОЙ-РЕКЕ


_«Ты_увидел_бой,_Днепр,_отец-река…_

_Мы_в_атаку_шли_под_горой._

_Кто_погиб_за_Днепр,_будет_жить_века._

_Коль_сражался_он_как_герой»._

    _Евгений_Долматовский_










_ГЕРОЙ_ДНЕПРА,_ОСТАНИНСКИЙ_БЕРДЮЖАНИН_ИВАН_МАРИКОВ_В_ПЯТЬ_ЛЕТ_ПОТЕРЯЛ_РОДИТЕЛЕЙ._ВОСПИТЫВАЛ_ЕГО_СТАРШИЙ_БРАТ._НАСТАВНИК,_ПОХОЖЕ,_УМЕЛ_ХОРОШО_ВЛИЯТЬ_НА_ПОДОПЕЧНОГО._ВАНЮША_РОС_НЕ_БЕЛОРУЧКОЙ,_КОНТАКТНЫМ_С_ТОВАРИЩАМИ,_АККУРАТНЫМ,_ИСПОЛНИТЕЛЬНЫМ._КОЛХОЗ_ЧАСТО_ПРЕМИРОВАЛ_ЕГО_СТАРАТЕЛЬНОСТЬ._ВЕСЕЛЫЙ,_ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ,_ЛЮБЯЩИЙ_МУЗЫКУ,_ТАНЦЫ._ЖЕНА,_ВЕРА_АНДРЕЕВНА,_СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ:_«БЫЛ_НЕЖНЫМ_МУЖЕМ,_ДОБРЫМ_СЕМЬЯНИНОМ,_ЛЮБИЛ_ТВОРИТЬ_ДОМАШНИЙ_УЮТ._С_ФРОНТА_ПИСАЛ_С_ПОЛНОЙ_УВЕРЕННОСТЬЮ_В_ПОБЕДЕ_И_ПРОСИЛ_ОДНОСЕЛЬЧАН_ГЕРОИЧЕСКИ_ТРУДИТЬСЯ_В_ТЫЛУ»._КСТАТИ,_ДО_АРМИИ_ИВАН_ВЕСОМО_ЗАРЕКОМЕНДОВАЛ_СЕБЯ_НА_СТРОИТЕЛЬСТВЕ_МАГНИТОГОРСКОГО_МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО_КОМБИНАТА._А_В_АРМИЮ_ПРИЗВАН_В_СОРОК_ПЕРВОМ._

_МЛАДШИЙ_ЛЕЙТЕНАНТ,_КОМАНДИР_ТАНКА_Т-34_ВОЕВАЛ_В_53-Й_ГВАРДЕЙСКОЙ_ТАНКОВОЙ_БРИГАДЕ._ОТЛИЧИЛСЯ_ПРИ_ФОРСИРОВАНИИ_ДНЕПРА…_

_…В_СОРОК_ТРЕТЬЕМ_МИНУВШЕГО_ВЕКА_ГЛАВНЫЙ_ФЮРЕР_ВОЙНЫ_МАНИАКАЛЬНО_ИЗРЕК:_«СКОРЕЕ_ДНЕПР_ПОТЕЧЕТ_ОБРАТНО,_НЕЖЕЛИ_РУССКИЕ_ПРЕОДОЛЕЮТ_ЕГО»._ПРЕ-О-ДО-ЛЕЛИ!_С_ХОДУ!_СЛОМАЛИ_ВРАЖЬЮ_БЕТОННУЮ_НЕПРИСТУПНОСТЬ_НА_РЕЧНОЙ_ПРАВОБЕРЕЖНОЙ_КРУЧЕ._ЗА_ЭТОТ_МАССОВЫЙ_ПОДВИГ_РУСИ_2616_ВОИНОВ_НАШИХ,_ФОРСИРОВАВШИХ_СЛОЖНЕЙШУЮ_ВОДНУЮ_ПРЕГРАДУ,_ОТМЕЧЕНЫ_ВЫСШЕЙ_НАГРАДОЙ_ОТЧИЗНЫ._

_СРЕДИ_ОТВАЖНЫХ_БОЙЦОВ_ШЕЛ_ЧЕРЕЗ_ДНЕПР_И_НАШ_БЕРДЮЖСКИЙ_ГВАРДЕЕЦ-КОМАНДИР_ВЗВОДА_СРЕДНИХ_ТАНКОВ_ИВАН_ЕФИМОВИЧ_МАРИКОВ._УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_ХРАБРОМУ_ОФИЦЕРУ_3_ИЮЛЯ_1944_ПРИСВОЕНО_ЗВАНИЕ_ГЕРОЯ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА._ПОСМЕРТНО._ПОХОРОНЕН_ОН_В_СЕЛЕ_ГРИГОРОВКА_НА_УКРАИНЕ._НА_ЕГО_МАЛОЙ_РОДИНЕ,_В_ДЕРЕВНЕ_ОСТАНИНО,_УСТАНОВЛЕНА_МЕМОРИАЛЬНАЯ_ДОСКА._




ЗДЕСЬ МОЙ ПРИЧАЛ



Останино.
Недавнее Пеньково.
Прильнула деревенька
К озеру подковой.

В усадьбах длинношеи
Журавли колодцев.
От крайних изб в версте
Окрестное болотце.

Меж кочек в нём
Застойная водица.
Для квасных дел
Такая не годится.

Негожа
На душицевый чаёк.
Но здесь рождён
Бердюжка-ручеёк.

Не он ли, вековой,
В седое время оно
Дал имечко селу,
А чуть поздней — району?

Бердюжьем нарекли
Редутну слободу.
Край с бликами озёр,
С заснежьем жил в ладу.

И пахарьский восход
Он акварелил розов.
Край нежно синеок,
Невестово берёзов.

В мечтах он обретал
Крыло стрижово.
От недруга рубил
Заслон ежовый.

А ворог испокон
Зудил проверить:
Крепки ль сибиряков
Сердца и двери.




ОСТРОВОК СЧАСТЛИВЫХ



Останино.
Старинное Пеньково.
Не зря ж деревня
Выгнулась подковой.

В работе жаркой,
В солнечном гуляньи
Творили счастье
Богатырь-селяне!

Незвонко-ярки.
Сдержанно-молчащи…
Средь изб по улице,
Изб Мариковых чаще.

А в семьях Мариковых
Самый ладный — Ваня.
Ему нет тридцати,
Но уж в почтенных званьях.

Большой стахановец
На пашенном увале.
Не зря колхоз его
Буденновским назвали.

Иван был весел, острослов,
Он трудолюбом был.
Кипел, искрил, сиял
В нём жизнелюба пыл…

Под вечерок весны
Лиричит люд заря —
Ванюшин патефон
Крылатит вальс не зря:

Мелодия любви
Сиренево нежна,
А у Ивана Вера,
Красавица-жена!

Торопится пластинка.
Вихрит девчат фокстрот.
Танцуют веселушки,
Задорен юн народ!

Легки аккорды танго,
Льют ивову печаль.
Минорная грустинка,
От сердца дев отчаль.

Ведь кавалеры в плясе!
Счастливый островок!
…Но небо уже плачет,
Рыдает от тревог.




ОБОЖГЛО БЕДОЙ

И грянуло Помпеей,
И обожгло бедой.
Кровавой эпопеей,
Не нивовой страдой.

Разгневанным цунами
Да душегуб-гюрзой…
Останинцы домами
Ушли на бой с грозой!



_*_*_*_

И вот уж Мариков — танкист.
Храбр. Могуч. Воюет вёртко.
Шлют из Останино носки
Ему в его «тридцатьчетвёрку».

Земляк, мол, ноги не морозь,
Ты фронт ведь держишь
наиважен.

Лупи фашистов
«Прям насквозь»,
Мы экипаж твой весь
«обвяжем».



_*_*_*_

Посылка из бердюжских мест:
Махорочка в кисете,
Платочки шиты от невест.
Теплы приветы эти.

Пусть рукодельничье сельцо
В домах неспешно окна тушит.
Пусть гостя радует крыльцо,
Где нараспашку милы души…

Горит восходова краса.
Груздей цепочка на опушке.
Сверкает радужно роса,
Но не гремели б только пушки.

Земной не рушили бы рай
И человеково прекрасье.
Иван, из фото выбирай:
Иль рям, иль озеро Карасье,

Иль белопенный палисад,
Иль дед пшеничново усат,
Иль мама в вечной суете…
В биноклях кадры все не те.

Не те, родные, мирных дней —
Земля, убитая, видней.
Вокруг Ивана горький дым
И… седина по молодым.




ПЕРЕПРАВА, ПЕРЕПРАВА…

Теснили в сорок третьем
Фюрерство стеной
Четыре наших фронта,
В числе их фронт Степной.

Центральный, Юго-Западный —
Курс прямиком к Днепру!
К реке штыком уверенно
Германчиков припрут.

А Ванин фронт Воронежский —
Горяч, живее ртути.
Торопит его к Киеву
Бой-генерал Ватутин…

Фашист оскален, пятится,
Прячась в колках, балках.
Достанет его злючество
Вождь танковый — Рыбалко.

А комбат Лукьяненко
Прибавит тракам сил,
Чтоб нечисть с Приднепровья
Солдат под нуль скосил.

И Мариков на танке.
Он командир. Он взводный,
Ребят ведет обстрелянных
К переправе водной…

Ой, Днипро, Днипро,
Ты широк, могуч.
Правый берег твой
Огнешквально жгуч.

Он закован весь
В неприступ-бетон,
А волну взбесил,
Знать, миф-бог Тритон.

Встрепенись, Днипро,
От невольих снов.
Ты ведь долго ждал
Нас, своих сынов.

Переправу нам
Полегчей изладь,
Не отдай родных
Под речную гладь.



_*_*_*_

Дыбит под бомбами
Хладнущая вода,
А танкам нужен
Берег правый,
Многоопасен путь туда.
Тут жутковато
Даже бравым.
Взрыв за взрывом
У плотов и у понтонов.
Тонут люди,
Тонут пушки, танки тонут.

На уме солдат
Единственно одно:
Только б, только б,
Только б не на дно.

Много жизней,
Много стали оброня,
Прорвалась на твердь
Иванова броня!




НАТИСК МОЛНИЕВ

Прям из риска,
Сбереженные судьбой,
Прям из зыби
Мариковцы — в бой!

Натиск молниев.
Строка стволов лиха.
Драпай, хищник,
С григоровских хат…

Но. «Машины!
Стоп! По тормозам! —
В рациях грохочет
Взводный зам. —
Перед танками
Бурлит крутой овраг!».

В тактик-картах
Он не обозначен —
На планшетки
Явно выдан брак.
Пульманы зевнули.
Не иначе.

И вот он, факт:
Атака умерла,
Недохлестав
Фашистского мурла…

А что же Мариков?
Клянет штабных под люком?
Нет. Он рванул из танка
К пулям-злюкам.

Вышел взводный из брони
Во весь свой рост.
Шаг к поступку был,
Конечно же, непрост.

Вышел, дерзкий, из машины
Под чужой прищур-прицел:
Дно промерил…
Вешки дал…
Вернулся цел!

…Взвод Ивана покорил
Преград-ручей.
Бой вновь вспыхнул
Горячущих горячей!



ПАМЯТЬ-ПЕЧАЛЬ

Блистал Иван
У переправ,
У речки малой,
У Днепра.

Как сорняки-бурьяны,
Крошил незваных рьяно.
Учинял кошмар врагу
На огнежарком берегу.

У Иванькова затих
Победный бой,
Светлоликие танкисты
Меж собой:

«Дрались вполне ударно
Мы в нашенских
плацдармах!

И грянем взводному
Ур-р-а!..
Очищен справа от Днепра
Самый первенький клочок,
Земли родимой пятачок!..

Побиты свастики горят…»
А про Ивана говорят:
-  Личность по-людски
мила!
— Персона рингово
смела!
-  Таким от Родины
хвала!

…Но в трауре
Днепровы воды.
В печали бравость
Танковзвода…

…Русь скорбит.
Скорбят сибиряки:
Погиб герой У ширь-реки…




_ГОРЬКОЕ_ПОСЛЕСЛОВИЕ_

_В_ЖЕСТОКИХ_БИТВАХ_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_СЛОЖИЛИ_ГОЛОВУ,_ПРОИЗНЕСЕМ_С_ГЛУБОЧАЙШЕЙ_СЕРДЕЧНОЙ_ПЕЧАЛЬЮ,_ДВАДЦАТЬ_ОДНОСЕЛЪЧАН-ОДНОФАМИЛЬЦЕВ_ИВАНА_ЕФИМОВИЧА._ВСПОМНИМ_В_МИНУТЫ_СКОРБИ_СЛОВО_БОЛЬШОГО_ГРАЖДАНИНА_РУСИ_МИХАИЛА_КУТУЗОВА:_«БЕССМЕРТЕН_ТОТ,_ОТЕЧЕСТВО_КТО_СПАС»._ПОМОЛЧИМ,_СКЛОНИВШИСЬ_ПЕРЕД_ЛИКАМИ_СРАЖЕННЫХ_ЗЕМЛЯКОВ_МАРИКОВА:_АЛЕКСЕЯ_ФЕДОРОВИЧА,_ВАСИЛИЯ_МАРКОВИЧА,_ВЛАДИМИРА_МИХАЙЛОВИЧА,_ВАСИЛИЯ_МАРКЕЛОВИЧА,_НИКОЛАЯ_АНТОНОВИЧА,_ГЕРАСИМА_СЕРГЕЕВИЧА,_ГЕОРГИЯ_ИГНАТЬЕВИЧА,_НИКОЛАЯ_ЕФИМОВИЧА_(1902 Г.Р.),_ЕГОРА_ИЛЬИЧА,_ИВАНА_ФЕДОРОВИЧА,_КУЗЬМЫ_СТЕПАНОВИЧА,_ИВАНА_ФОМИЧА,_НИКОЛАЯ_ЕФИМОВИЧА_(1903 Г.Р.),_ПОЛИКАРПА_ФОМИЧА,_НИКОЛАЯ_ИВАНОВИЧА,_РОМАНА_ЕФИМОВИЧА,_СТЕПАНА_ГРИГОРЬЕВИЧА,_НИКОЛАЯ_ИЛЬИЧА,_ФЕДОРА_НИКОЛАЕВИЧА,_ФИЛИППА_ПЕТРОВИЧА…_ВЕЧНАЯ_ИМ_ПАМЯТЬ._ВЕЧНАЯ…_













ТРИЖДЫ СЛАВЕН













_ЯКИН_ХАБИБУЛЛА_ХАЙРУЛЛОВИЧ_ПОЧЁТНЫЙ_ГРАЖДАНИН_РЖЕВА_И ТЮМЕНИ._РОДИЛСЯ_ОН_В_МУЛЛАШАХ_ТЮМЕНСКОГО_РАЙОНА._В_ОМСКЕ_ОКОНЧИЛ_ГОДИЧНЫЕ_КУРСЫ_УЧИТЕЛЕЙ._ДО_1942-ГО_ЗАВЕДОВАЛ_АКСАРКОВСКОЙ_НАЧАЛЬНОЙ_ШКОЛОЙ._ПОСЛЕ_УЧЕБЫ_В_ТЮМЕНСКОМ_ПЕХОТНОМ_УЧИЛИЩЕ_—_ФРОНТ._618-Й_ПОЛК_212-Й_СТРЕЛКОВОЙ_ДИВИЗИИ._ВОЕВАЛ_ПОД_РЖЕВОМ._А_С_ДЕКАБРЯ_43-ГО_—_ВО_ВТОРОЙ_ГВАРДЕЙСКОЙ_ТАМАНСКОЙ_ДИВИЗИИ_ПОД_КЕРЧЬЮ._С_ИЮЛЯ_44-ГО_В_128-Й_ГВАРДЕЙСКОЙ_ГОРНОСТРЕЛКОВОЙ_ДИВИЗИИ_ПРОШЕЛ_С_БОЯМИ_ПО_КРЫМУ,_ПОЛЬШЕ,_ЧЕХОСЛОВАКИИ._БЫЛ_ПУЛЕМЕТЧИКОМ,_АВТОМАТЧИКОМ,_СВЯЗИСТОМ._НЕСКОЛЬКО_РАЗ_РАНЕН_И_КОНТУЖЕН._ЛЕЧИЛСЯ_В_СЕМИ_ГОСПИТАЛЯХ._О_ЕГО_СОЛДАТСКОМ_СТАРАНИИ_ХОРОШО_ГОВОРИТ_ОДИН_ИЗ_НЕСКОЛЬКИХ_НАГРАДНЫХ_ЛИСТОВ,_ПОДПИСАНЫЙ_В_ИЮЛЕ_43-ГО_КОМАНДИРОМ_618-ГО_ПОЛКА_МУСЛАНОВЫМ,_НАЧАЛЬНИКОМ_ШТАБА_ЭТОГО_ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ_БОРИСОВЫМ,_КОМАНДИРОМ_ДИВИЗИИ_ИЕВЛЕВЫМ._«В_НАСТУПАТЕЛЬНЫХ_И_ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ_БОЯХ_ПОЛКА_Т._ЯКИН_X.,_КАК_БОЛЕЕ_СМЕЛЫЙ_И_ОТВАЖНЫЙ_ТЕЛЕФОНИСТ,_НАХОДИЛСЯ_ВСЕГДА_НА_САМЫХ_ОТВЕТСТВЕННЫХ_УЧАСТКАХ_РАБОТЫ._В_НАИБОЛЕЕ_НАПРЯЖЕННЫЕ_МОМЕНТЫ_БОЕВ_ЗА_РЖЕВ_ТОВ._ЯКИН_ПОД_СИЛЬНЫМ_МИНОМЕТНЫМ,_РУЖЕЙНО-ПУЛЕМЕТНЫМ_ОГНЕМ_МНОГОКРАТНО_ВЫХОДИЛ_НА_ЛИНИЮ_СВЯЗИ,_УСТРАНЯЯ_ЕЕ_ПОВРЕЖДЕНИЯ,_ЧЕМ_ОБЕСПЕЧИВАЛ_БЕСПЕРЕБОЙНУЮ_СВЯЗЬ_КП_И_НП._2_ОКТЯБРЯ_1942_ГОДА_ВО_ВРЕМЯ_ОТРАЖЕНИЯ_КОНТРАТАКИ_ПРОТИВНИКА_НА_НП_КОМАНДИРА_ПОЛКА_—_ЛИЧНО_УНИЧТОЖИЛ_ТРЕХ_НЕМЦЕВ._ТАМ,_ГДЕ_РАБОТАЕТ_ЯКИН,_СВЯЗЬ_РАБОТАЕТ_БЕСПЕРЕБОЙНО»._

_ХАБИБУЛЛА_ХАЙРУЛЛОВИЧ_НАГРАЖДЕН_ТРЕМЯ_ОРДЕНАМИ_СЛАВЫ,_ДВУМЯ_ОРДЕНАМИ_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ,_МЕДАЛЯМИ._ОБ_ЭТОМ_ЧЕЛОВЕКЕ_ЛЕТОПИСЕЦ_ВОЙНЫ_КОНСТАНТИН_СИМОНОВ_СОЗДАЛ_ДВА_ФИЛЬМА_—_«ШЕЛ_СОЛДАТ_» _И_«СЕЛЬСКИЙ_УЧИТЕЛЬ»._ПОСЛЕ_ВОЙНЫ_ЯКИН_ЗАОЧНО_ОКОНЧИЛ_ПЕДИНСТИТУТ,_УЧИТЕЛЬСТВОВАЛ_В_ЧИКЧИНСКОЙ_ВОСЬМИЛЕТКЕ._С_1988-ГО_ОРГАНИЗОВАЛ_ШКОЛЬНИКОВ_ТЮМЕНИ_НА_ПОЧЕТНУЮ_СЛУЖБУ_У_ВЕЧНОГО_ОГНЯ._С_86-ГО_ЯКИН_—_СЕКРЕТАРЬ_СОВЕТА_ВЕТЕРАНОВ_ТЮМЕНСКИХ_ВОЕННО-ПЕХОТНЫХ_УЧИЛИЩ._

_В_ДВУХТЫСЯЧНОМ_ГОДУ_ХАБИБУЛЛА_НАПИСАЛ_КНИГУ_«ШЕЛ_СОЛДАТ_К_ПОБЕДЕ»._

_ЧИТАЮ_ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ_СТРОЧКИ_ЭТОГО_ПРОИЗВЕДЕНИЯ:_«ОТЕЦ_МОЙ_ХАЙРУЛЛА_ХАМИДУЛЛЕВИЧ_СЕМЬ_ЛЕТ_СВОЕЙ_ЖИЗНИ_ОТДАЛ_СЛУЖБЕ_В_ЦАРСКОЙ_АРМИИ_И_ПЕРВОЙ_МИРОВОЙ_ВОЙНЕ._ВЕРНУЛСЯ_ДОМОЙ_ИНВАЛИДОМ,_НО_С_ПОЛНЫМ_ГЕОРГИЕМ._Я,_ЕГО_СЫН,_ПОЧТИ_ПЯТЬ_ЛЕТ_СВОЕЙ_МОЛОДОСТИ_ОТДАЛ_СЛУЖБЕ_В_РЯДАХ_СОВЕТСКОЙ_АРМИИ_И_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЕ,_СТАЛ_ПОЛНЫМ_КАВАЛЕРОМ_ОРДЕНОВ_СЛАВЫ»._



Не раз убеждались
Свастик-вояки:
Отважно солдатствует
Гвардии Якин.

Тушит он гитлерский
Бешеный крик
Про самый про молне —
Могучий «блиц криг».

Врагов Якин лупит
Не сладким драже.
Не даст он пощады
Терзающим Ржев.

За город российский
Воюет орлинно.
Прошел ад бомбежек
И «смертну долину».

А рядом Москва
В маскировках пестрела…
А Якин с гранатой
Ползет под обстрелом.

Рискуя, храбрец
Трассу смерти уймет.
Тол швырнул вражине —
Заглох пулемет.

«У-р-ра!» — поднялась
С земелюшки рота,
Вот только герой их
Не встал возле грота.

Горький сюжет
Из безрадостной сказки:
Ранен. Жидка сталь
У якинской каски.

Медбрат шуткой лечит:
«Знать, Хабибулла,
Головка твоя
Крепче каски была.

Знаю, не любишь ты
Марли-береты,
Не терпишь ты длинных
Уют-лазаретов.

Чудак. Ведь бинтовка
Нежна и бела»…
Но в битву торопится
Хабибулла…

Связист, как на блюдце,
Под вихрем дымин,
Под снайпер-прицелом,
Под жаханьем мин.

Бегущий сквозь пули
На вид неказист,
Но выиграть бой
Помогает связист.

…Вкруг Якина враг.
Якин в трубку: «Скорей!
Огонь! На меня!» —
Попросил пушкарей.

Майор Лев Хорошев,
Из штаба полка,
За подвиг хвалил
Телефонно-стрелка…

Но вновь срезан провод
Бритвой-осколком.
Не слышится кодово
«Елка». Где «Елка!?»

Нашел срыв. Дал пульс.
Оживил «Елку» Якин,
Но рухнул в траншею
От раны-двояки.

Два в ногу удара —
Ну точечка в точку,
А Вопь-речка стонет
С разбитым мосточком.

Противник сегодня —
Всесильная сила —
Якинский полк
Беспощадно косила.

Миг без рулей.
В роте паника гуще.
Тут не до Якина
В страхе бегущим.

Мчал без винтовки,
Без «лейки» — трофея
Слепо-оглохший
Солдат Патофеев.

Мчал с шлейф-планшетом
На берег на водный
Сердитый Сергеев,
Нелюбимый комвзводный.

Топ-топ мимо Якина…
Иль по нему…
Но Сань Поздняков:
«Друг! Держись! Подниму!

Хабибчик, терпи.
Мы нашлись. Я с тобою!
Я не отдам тебя
Жадному бою».

Спеши же Санек,
Добра пламень-душа:
Солдатику плохо.
Лежит, чуть дыша.

А Сань умоляет:
«Глаза приоткрой.
Глянь, полк обретает
Воинственный строй»…

Вытащил, вынес
Из смертного круга.
Россиец сберег
Жизнь татарина-друга.

Вне пуль обнялись
Мил-Отчизны сынули.
Слезою смешавшись,
Честнейше всплакнули.

«Я по-пластунски
Дополз бы до дома,
Но двину к Берлину,
К гоморро-содому.

А ты подлечись,
Ты догонишь меня
И вместе дойдем
До Победного Дня!»













СОЛДАТ КУЗЬМА, УРОЖЕНЕЦ МИШИНО













_НА_ВЕЛИКУЮ_ОТЕЧЕСТВЕННУЮ_ОН_УШЕЛ_НЕ_ИЗ_КРАЯ_РОДНОГО._НЕ_ИЗ_БЕРДЮЖСКОГО_МИШИНО._МОБИЛИЗОВАЛИ_ЕГО_В_ЧИТИНСКОЙ_ОБЛАСТИ._КСТАТИ,_В_КРАСНУЮ_АРМИЮ_ПАРНЯ_БРАЛИ_АЖ_ТРИЖДЫ._В_36-М_НА_СРОЧНУЮ_СЛУЖБУ._В_39-М_НА_ФИНСКИЙ_КОНФЛИКТ._

_В_41-М_НА_БИТВУ_С_ГИТЛЕРОМ._НАЧИНАЛ_СВОЙ_БОЙ_ЕФРЕЙТОР_С_НЕМЧУРОЙ_ВО_ВЗВОДЕ_ПЕШЕЙ_РАЗВЕДКИ_102-ГО_СТРЕЛКОВОГО_ПОЛКА,_41-Й_СТРЕЛКОВОЙ_ДИВИЗИИ,_69-Й_АРМИИ_ПЕРВОГО_БЕЛОРУССКОГО_ФРОНТА._ОКОНЧИЛ_СРАЖЕНИЯ_СТАРШИНА_ШЕСТАКОВ_ПОД_БЕРЛИНОМ._БОРОЛСЯ_С_ВРАГОМ_КРАСНОАРМЕЕЦ-СИБИРЯК_ОТВАЖНО._РИСК,_ПОНЯТНО,_НАД_СОЛДАТОМ_ПОСТОЯННЫЙ,_НО_ЕГО_РАНЫ-КОНТУЗИИ_ЛЕКАРИ_БЫСТРЕХОНЬКО_ЛАТАЛИ_И_БОДРЫЙ_ПОМКОМВЗВОДА_РАЗВЕДЧИКОВ_ВОЗВРАЩАЛСЯ_В_БОЕВЫЕ_РЯДЫ._

_У_ДЕРЕВЕНЬКИ_ОЛОВЯННАЯ_ОРЛОВЩИНЫ_ШЕСТАКОВ,_ОТРАЖАЯ_АТАКУ_ПРОТИВНИКА,_СМЕЛЫМИ_ДЕЙСТВИЯМИ_УНИЧТОЖИЛ_НЕСКОЛЬКО_ФАШИСТОВ_И_ВЫНЕС_С_ПОЛЯ_БОЯ_РАНЕНОГО_СОЛДАТА_С_ОРУЖИЕМ._КОМАНДОВАНИЕ_102-ГО_ПОЛКА_МЕДАЛЬЮ_ОТМЕТИЛО_ХРАБРОСТЬ_БОЙЦА._

_…В_СРАЖЕНИИ_ЗА_СЕЛО_ТУРИЧАНЫ,_ЧТО_НА_ВОЛЫНИ,_ЕФРЕЙТОР_ШЕСТАКОВ_ПОДНЯЛ_РОТУ_В_АТАКУ_И,_УВЛЕКАЯ_ЗА_СОБОЙ_ЛИЧНЫЙ_СОСТАВ,_ПЕРВЫМ_ВОРВАЛСЯ_В_ТРАНШЕИ_ПРОТИВНИКА._В_РУКОПАШНОЙ_СХВАТКЕ_АКТИВНО_РАБОТАЛИ_ЕГО_АВТОМАТ,_ГРАНАТЫ._РУКОВОДСТВО_41-Й_ДИВИЗИИ_ВЫСОКО_ОЦЕНИЛО_МУЖЕСТВО_ПЕХОТИНЦА,_ОРДЕНОМ_НАГРАДИЛИ._

_…ДЕРЗКИЙ,_РАСТОРОПНЫЙ_КУЗЬМА_ОПЯТЬ_ПЕРВЫМ_ФОРСИРОВАЛ_БУРНЫЙ_ИЮЛЬСКИЙ_ЗАПАДНЫЙ_БУГ._ОГНЕМ_СВОЕГО_ОРУЖИЯ_СПОСОБСТВОВАЛ_УСПЕШНОЙ_ПЕРЕПРАВЕ_БАТАЛЬОНА._ЗА_БЕССТРАШИЕ,_ЗА_ЛИЧНУЮ_НАХОДЧИВОСТЬ_КУЗЬМА_ПРЕДСТАВЛЕН_К_СОЛДАТСКОМУ_ОРДЕНУ_СЛАВЫ_ТРЕТЬЕЙ_СТЕПЕНИ._

_…ПРИ_РАСШИРЕНИИ_ПЛАЦДАРМА_НА_ЛЕВОМ_БЕРЕГУ_ВИСЛЫ,_ЗАПАДНЕЕ_ПОСЕЛЕНИЯ_ЯНОВЕЦ,_СТАРШИЙ_СЕРЖАНТ_ШЕСТАКОВ_ОГНЕМ_ИЗ_ПУЛЕМЕТА_УНИЧТОЖИЛ_РАСЧЕТ_ОРУДИЯ_ПРОТИВНИКА,_ОБЕСПЕЧИВ_ВОЗМОЖНОСТЬ_ЕГО_ЗАХВАТА._В_БОЮ_БЫЛ_КОНТУЖЕН,_НО_ПРОДОЛЖАЛ_НАСЕДАТЬ_НА_СУПОСТАТА._ИЗ_СХВАТКИ_ВЫШЕЛ_ТОЛЬКО_ПОСЛЕ_ОКОНЧАНИЯ_ЕЕ._ТОЛЬКО_ТЕПЕРЬ_ОН_СДАЛСЯ_САНИТАРАМ,_69-Я_АРМИЯ_НАГРАДИЛА_ЕГО_ОРДЕНОМ_СЛАВЫ_ВТОРОЙ_СТЕПЕНИ._

_…КОМАНДИР_ОТДЕЛЕНИЯ_ПЕШЕЙ_РАЗВЕДКИ_ШЕСТАКОВ_С_ГРУППОЙ_ПРИКРЫТИЯ_ПРОБРАЛСЯ_ЗА_ПЕРЕДНИЙ_КРАЙ_ВРАГА_И_ВОЗЛЕ_РОЩИ_СЕВЕРО-ЗАПАДНЕЕ_НАСЕЛЕННОГО_ПУНКТА_БАРЫЧКА_УСПЕШНО_СОДЕЙСТВОВАЛ_НАСТУПЛЕНИЮ_КРАСНОАРМЕЙЦЕВ,_ОТБИВАЮЩИХ_ТАКТИЧЕСКИ_ВАЖНУЮ_ТЕРРИТОРИЮ…_КОМАНДИРЫ_61-ГО_КОРПУСА_ЗА_ЭНЕРГИЧНОСТЬ,_САМООТВЕРЖЕННОСТЬ_НАГРАДИЛИ_СТАРШИНУ_ОРДЕНОМ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЫ_ВТОРОЙ_СТЕПЕНИ._

_…В_БОЮ_НА_ВЫСОТЕ_166,6_ВОЗЛЕ_СЕЛЬЦА_НОВЕ,_ЧТО_В_ДЕВЯТИ_ВЕРСТАХ_ОТ_КАЗИМЕЖА,_В_СОСТАВЕ_РАЗВЕДКИ_ПЕРВЫМ_ВТОРГСЯ_В_ОКОПЫ_НЕМЦЕВ,_УВЛЕКАЯ_СВОИМ_ПРИМЕРОМ_ОДНОПОЛЧАН._РАНЕНЫЙ,_НЕ_УШЕЛ_ИЗ_БОЯ_ДО_ВЫПОЛНЕНИЯ_БОЕВОЙ_ЗАДАЧИ._УКАЗОМ_ПРЕЗИДИУМА_ВЕРХОВНОГО_СОВЕТА_СССР_ОТ_МАРТА_1945_ГОДА_СТАРШИНА_ШЕСТАКОВ_НАГРАЖДЕН_ОРДЕНОМ_СЛАВЫ_ПЕРВОЙ_СТЕПЕНИ._ПОЛНЫЙ_КАВАЛЕР_СОЛДАТСКОГО_ОРДЕНА_СЛАВЫ!_

_С_ДВУМЯ_БОЕВЫМИ_МЕДАЛЯМИ_И_ШЕСТЬЮ_БОЕВЫМИ_ОРДЕНАМИ_МАРШИРОВАЛ_ГЕРОИЧЕСКИЙ_СТАРШИНА_ШЕСТАКОВ_ПО_КРАСНОЙ_ПЛОЩАДИ_СТОЛИЦЫ_НА_ГРАНДИОЗНОМ_ПАРАДЕ_ПОБЕДЫ._




ЗОРКОСТЬ РАЗВЕДЧИКА

Ад-война в Сорок Пятом
За-вер-ше-на!
Торопил ей финал
И Кузьма-старшина.

Шел тревогами грома,
Бился с лихом былинно.
До берлоги звериной
Шел и трудно, и длинно.

В крае русском разбойник
Кровожадно рычит.
Жизни мирные рушат
Табуны саранчи.

И Кузьма грянул боем
На бесчинства врагов.
Чтобы спесь укоротить
Хайль-бодливых рогов.

Он, ефрейтор, был ловок
В самых дерзких разведках
Грохал метко «кукушек»
В еле дрогнувших ветках.

В частых рейдах рисковых,
Напряженнейше-пеших,
Он внедряться умел
С ксивой-липой-депешей.

А легко ль по-пластунски,
Да не нашей межой,
Полверсты пропахав,
«Язычок» взять чужой.

Ранг его командирский
Не высок — помкомвзвода.
Он, успевший хлебнуть
Жар огня, бурны воды.

Но душевная должность!
Батей кличут солдаты.
Почти всех подчиненных
Знал персонные даты.

…У вражьей «колючки»
Таится Кузьма.
Ему не помехи
Буранность и тьма…

Вдруг рядом возник
Из глубокой траншеи
Солдат-незнакомец
С стволами на шее.

В него по привычке
Вгляделся Кузьма:
Боец напружинен
И нервен весьма.

Глазищи таращит,
Весь в дрожи шальной.
Щелочку ищет
В сетке стальной.

Что-то не штатно
В этой «редиске» —
Три автомата,
Пристегнуты диски.

У нас в дефиците
Винтовочка даже,
А этот три ценности
Прет. И куда же?!

Слинять к немчуре
Намылился, вроде…
Не медли, Кузьма:
Сорняк в огороде.

Схватились! А тот
С острием ножевым
Он нужен ефрейтору
Только живым.

Борьба горячуща
Средь хлада зимы.
На помощь приспел
Одновзводец Кузьмы.

…Скрутили. Чернь-матом
Орет бедолага:
Не дали лобзать
Уголок Гитлер-флага…

А птаху-то взяли
Не мелочь-масштаба.
Он карты-секреты
Скопировал в штабе.

Тут дело сверх вредно:
Предатель. Шпион.
За бденье Кузьме —
Ароматный пион!

И цепко смотрящему
Вблизь, вглубь и вдаль
За боевые заслуги
Вручили Ме-даль!!!













ПОДВИГ МАМЫ АКУЛИНЫ


_ТОТ_САМЫЙ_ДЛИННЫЙ_ДЕНЬ_В_ГОДУ_

_С_ЕГО_БЕЗОБЛАЧНОЙ_ПОГОДОЙ_

_НАМ_ВЫДАЛ_ОБЩУЮ_БЕДУ_

_НА_ВСЕХ,_НА_ВСЕ_ЧЕТЫРЕ_ГОДА._



_ОНА_ТАКОЙ_ВДАВИЛА_СЛЕД_

_И_СТОЛЬКИХ_НАЗЕМЬ_ПОЛОЖИЛА,_

_ЧТО_ДВАДЦАТЬ_ЛЕТ,_И_ТРИДЦАТЬ_ЛЕТ_

_ЖИВЫМ_НЕ_ВЕРИТСЯ,_ЧТО_ЖИВЫ…_



    _Константин_Симонов_



_В_1941-М_ИЗ_ДЕРЕВЕНЬКИ_СОКОЛЬНИКИ,_НЫНЕ_МИКРОРАЙОН_ЗАВОДОУКОВСКА,_СЕМЬЯ_ПЕРЕВОЗКИНЫХ_ОТПРАВИЛА_НА_ВОЙНУ_ОДИННАДЦАТЬ_СЫНОВЕЙ._К_МАМЕ_АКУЛИНЕ_АЛЕКСЕЕВНЕ_ВЕРНУЛИСЬ_ТОЛЬКО_ФЕДОР_И_ВАСИЛИЙ._ПОГИБЛИ_НА_ФРОНТЕ_ИЛЬЯ,_ДМИТРИЙ_И_ПЕТР,_АЛЕКСАНДР,_ИВАН_И_НИКИТА,_НИКОЛАЙ,_СТЕПАН_И_ПОРФИРИЙ._И_ВНУК_ЛЕОНИД._ВЕЧНАЯ_ИМ_ПАМЯТЬ!_В_Е_Ч_Н_А_Я!_



Приток Тобола Ук,
Купая ивняки,
Нырнул ужом в волну
Приветливой реки.

Два стрежня обнялись
И, плесами шурша,
Степенно серебрят
К сединам Иртыша.

А тот при встрече им:
«За мной, браты, греби —
До шири, мощи
Матушки Оби.

Она сердечно нас
В стремнине соберет.
И вчетвером уже
Продолжим путь вперед.

До моря Карского.
В него струит всегда
И самых скромных
Реченек вода».

…И у людей ведь так.
Когда набатов звук,
Шлет в океан войны
По капле малый Ук.




ГОД 1941-й

Сокольники. Сельцо.
Малюсенько совсем.
А Перевозкиных
Семьища — диво всем.

От их калиточки
На тракт тропа торней:
В бой увела она
Одиннадцать парней.

И провожали их
Не много-много мам.
Одна сыночков
Проводила ко громам.



_*_*_*_

…Для глаз, для губ,
Известно, лук едуч.
Брызжут горечью калины.
Градом слезы не из туч,
А из сердца Акулины.

Ее сыночков в танках жгут,
Их глушат в адах батарей.
Проклятья мама шлет врагу
От миллионов матерей!

Им горько, тяжко
Крест нести,
Когда крестьянин
под ружьем.
Как ниву хлебную спасти,
Когда жнецы
В борьбе с вражьем.

Земле-кормилице верны,
Верша свой клятвенный удел,
Слабый пол в тылу войны
Враз вцепился в сотню дел.

Солдата хвалит Кремль салютом —
Почаще бы победных дат.
А сибирячки бьют по лютым
Трудом-подсобой для солдат.

Ведь эти женщины стальные.
Одна за трех косила луг.
Впрягались нежные, родные
В однолемешный
Ржавый плуг.

Снопы вязали до упаду.
«Всевышний, близких
сохрани, —
Молились под слепой
лампадой, —
Из битв любимых возверни».



_*_*_*_

…Сокольничья улица
Сонно тиха.
Петух не горласт
На побудочках ранних.
И нет тех вчерашних,
Воспетых в стихах,
Полышущих окон
Нарядно-геранних.
И Перевозкиных изба
Нахохлилась в сторонке…
Избавь, судьба, её, избавь
От горькой птицы-похоронки.
Но первой грянула сюда
Бумага злая.
Весть, октябрьски седа,
О  Н и к о л а е.
Мама шоково скользит
С треноги-стула:
Сразил германец-паразит
Сынка ее под Тулой…




ГОД 1942-й

Следом два конверта,
Два незваных,
Которые про С а ш е н ь к у
С  И в а н о м,
Которые, мол,
Без вести пропали…
Родители их
Ноченьки не спали.
Родительские душеньки
Кровят. И выстрадали
Миф семейно-свят:
Не примем «без вести» —
Туман, неясность, пыль.
Уверуем в свою мы
Небыль-быль…
Сыны легли, знать,
Под могильный крест
После атак
За приграничный Брест…



_*_*_*_

Война свирепствует.
И запад на восток
Отправил новый
Траурный листок.

Опять в Сокольники,
За дальнюю Тюмень.
А матерей сердца-то
Не кремень.

И Акулину горе
Вновь знобит.
Скорей подайте
Пузырек эфирий.

«Убит четвертый!
Сыночка убит».
Убит красавец, богатырь
П о р ф и р и й…

Очнулась его мама,
Молвит грозно:
«Помню наш
Совсем не грешный миф —

Под Москвой, должно быть,
Под морозной,
Сгинул сын мой,
Немца разгромив».



_*_*_*_

…А новая беда
случилась в мае.
Письмо от почтальонки
принимая,
Мама Акулина онемела,
Погасли ее очи, лик белее мела:
«Страшную бумажину
Прочту ль я?
Помоги, голуба,
Неужель — И л ь я?
-  Да, не жив твой миленький,
Твой ненаглядный
И л е н ь к а, —
Письмоноска, глядя в строки, —
Отступитесь, злые роки,
От прореванной избы.
Дайте боль семье избыть.
Где же тот всеправный суд,
Суд тот исполиний?
Меня уж ноги не несут
С письмом-ударом
К Акулине.
Мне сумка с горями тяжка.
Плечо горит от ремешка.

-  Отдохни от слез, Акуля, —
Плачут добрые соседки, —
Похоронка-то откуля?
Ну пойдем, дыхнем в беседке…

Встрепенулась Акулина:
«Похоронки волок длинный.
Шла, кажись, из Сталинграда».
…Там врагу была преграда,
Там фашисту были Канны

От солдата-великана.
Сек, как Муромец Илья,
Идолище грязное.
Гнал бандюг, полки жулья,
Кровоглотье разное.
«Там и мой Илья полег.
Там остыл мой уголек.
Не дозволил палачу
В чужом дому разбои долги.
Мне дайте крылья — полечу
К сыночку, павшему у Волги!»



_*_*_*_

Сокольники.
Березовые колки.
Серебро чебачьей Бигилы.
Бора одинокие осколки —
Сосны изумрудово-смуглы.
«Чьи вы, чьи вы», —
Перепелкин голос.
Треском крыл
Рвет облако кулик.
До земли в поклоне
спелый колос.
Август красен,
Щедр и солнцелик.

Месяц этот в лете
самый главный.
Весь ромашковый.
Бело-белым.
А в России плачут Ярославны:
Горько нынешним,
Как тем — былым.

И у Сокольничьего рва
Слезит дождем плакун-трава.
У Перевозкиных лоза
Под ветром мечется в слезах.
В печали ласточки тихи…
Глаза Акуленьки сухи.
До капли выплаканы ныне.
Молчит в бесслезовом унынье.
Вчера ведь были
Невредимы сыны —
С т е п а н у ш к а  и  Д и м а…

Судьба, за что такое мщенье?
Пять похоронных извещений!








_АЛЕКСАНДР_

_ИВАН_

_ПОРФИРИЙ_








_ИЛЬЯ_

_СТЕПАН_

_НИКИТА_








_ПЁТР_

_ДМИТРИЙ_



_БРАТЬЯ_

_ПЕРЕВОЗКИНЫ,_

_СЛОЖИВШИЕ_ГОЛОВЫ_

_В_ВЕЛИКУЮ_

_ОТЕЧЕСТВЕННУЮ._

_ФОТО_НИКОЛАЯ_

_НЕ_СОХРАНИЛОСЬ._








_ФЁДОР_

_ВАСИЛИЙ_



_БРАТЬЯ_ПЕРЕВОЗКИНЫ,_

_ВЕРНУВШИЕСЯ_С_ВОЙНЫ._



Пять за год сорок второй.
Передых, судьба, устрой.
Пощади же Акулину…

А она, колосс былинный,
Материнский род не посрамив,
Шепчет быль
И новый шепчет миф:
«Мой Степан и Дмитрий мой
Не впорхнут уже домой.
В окопах Курска,
В Прохоровке-стали.
Сынки мои, знать,
Биться подустали.
А были ведь крепки,
Не увальни-копули.
К таким летят быстрее
Смертны пули…
Такие жизнь кладут,
Близя крах врагу…
Такие «разогнули»
Курскую дугу».

Для таких рулады взвей,
Курский чудо-соловей!




ГОД 1943-й

Есть с фронта новости —
Информбюро новей —
Блокада прорвана
У града на Неве.

Здесь с немчурой вчера
Был очень трудный бой.
Здесь дзота шквал огня
Смельчак закрыл собой.

И снова взвод рванул
В запнувшийся бросок.
А Волков Александр
В отбитый лег лесок.

У скорбной звездочки
Дал залп и клятву строй:
«Мы век с тобой,
Посмертный наш Герой!»

Журавль над холмиком парил.
В поклонах поле просово.
Гвардеец подвиг повторил
Бойца Матросова…

А по Сокольникам молва:
«Писал о Волкове, мол, вам
Подробнейше и длинно —
Сын младший Акулины:

«Фронт Мерецковский
Волховский
Обрел, мол, подвиг
Волковский…»



_*_*_*_

А над Сокольниками смог.
Октябрь роняет лист в ракиты.
А к Перевозкиным письмо:
Убит сынулечка  Н и к и т а.

«Отмечтал мечтатель мой,
Отлюбил родимый, —
Стонет мама. — Наш, восьмой,
Сгинул после Димы.

Знать, у Пулковских высот
Под горячим градом
Лег в ковер земных красот
Сын — моя отрада».



_*_*_*_

…А в Русь
Из самых теплых стран
Спешат крылатых вереницы…

…А из Руси
Нацист-тиран к Днестру
Отшвырнут, за границу…
Тяжка сверх тысячи деньков
Под оккупантом доля рабья…
И меч Акулиных сынков
Рубил клешню.
Фашистско-крабью.

Итогов близок бой-рубеж,
Но не щадит солдат планида:
На плащ-палатке цвета беж
Несут к могилке Леонида.

Война, ты что, уж зверь совсем
В своей
хищнической хмелине?!
Дала всего денечков семь
Без похоронок Акулине.

Девятый всполох по семье.
Переживи. Попробуй, ну-ка!
Жало б рвать войне-змее
За смерть Акулиного внука.

…А над деревней сизари —
Любимцы Лёни,
гордость Лёни.
Зажглась рубинно от зари
Листва
на всполохнувшем клене.

А к Перевозкиным ветра,
И люты с самого утра.
И весть кинжалово остра:
Не стало сынушки-П е т р а.

Прошел с войной он
много стран.
И в вечность лег от многих ран.



_*_*_*_

-  Ну зачем война бывает? —
Спросят Мамы у Земли. —
Миллионы убивает,
Миллионами калечит.
Кровожадная далече?
Нет, она ко всем близка.
В каждом доме у виска.
Просят Матери, моля:
«Схорони войну, Земля!»



_*_*_*_

-  Ну зачем война бывает? —
Спросят Деды у Воды. —
Миллионы убивает.
Океанищи беды.
При бессердечности металла
Русь похоронным
плачем стала.
Бомбы-злюки сатаны,
Гибнут дочери, сыны,
Гибнут села, города…
Утопи войну, Вода!



_*_*_*_

-  Ну зачем война бывает? —
Спросит Мальчик у Огня. —
Малых деток убивает…
Не седлайте для меня
Кавалерии коня.
Не вручайте малолетке
Игровые пистолетки.
Дай, Огонь, нам мира свечи,
А не сабельные сечи…



_*_*_*_

Под лебедушкины клики
Акулина спросит Небо:
-  Где твой
Правый Суд Великий?

Засудить войну бы мне бы
На пожизненные сроки
За преступные пороки!
Миллионы убивает,
Миллионами калечит!
Пусть проклятой не бывает
Ни вблизи, и ни вдалече!

В моих Сокольниках
Очнись.
Пред гробами
Повинись.
Из-за тебя ведь
Не крылят
Сотни сбитых соколят.
Моих прикончила
Сынов.
Меня рвут раны
Жутких снов.
Мой вопль у стелы
Рвет молчанье.
Взметнули стелу нам
С е л ь ч а н е…



_*_*_*_

Память высится, бела,
В небо пику подняла.
Небо, все стволы
Расплавь.
Чтоб ни посуху,
Ни вплавь.
Ни по нежным облакам
Не свирепствовать куркам.

Устрой нам, Небо,
Жизнь без войн,
Без смертных градов!
Устрой нам, Небо, жизнь
Из переливов радуг!



_ТЮМЕНЬ_—_ЗАВОДОУКОВСК._

_ФЕВРАЛЬ_2011_











ОРДЕН ИЗ РУК ЖУКОВА


_«ХРАБРОСТЬ_СЕРДЦА_ДОКАЗЫВАЕТСЯ_В_ЧАС_СРАЖЕНИЯ»._

_Денис_Фонвизин,_русский_

    _драматург_








_ПАМЯТИ_СОЛДАТА,_НЕУТОМИМОГО_ТРУЖЕНИКА,_С_КОТОРЫМ_ЖИЛИ-РАБОТАЛИ_МЫ_В_ХЛОПОТНОЕ_ВРЕМЯ_ПОСЛЕ_ВОЙНЫ._

_СВЫШЕ_ДВАДЦАТИ_ЛЕТ_РУКОВОДИЛ_ОН_ОБЩЕСТВЕННОЙ_ПРИЕМНОЙ_ГАЗЕТЫ_«ТЮМЕНСКАЯ_ПРАВДА»._ПОСЛЕ_УСКОРЕННОЙ_ПОДГОТОВКИ_В_ТЮМЕНСКОМ_ПЕХОТНОМ_УЧИЛИЩЕ_ПОПАЛ_ОН_В_ЛЮТЫЕ_СРАЖЕНИЯ_НА_ПОДСТУПАХ_К_МОСКВЕ._ЕГО_ПЕРВАЯ_РОТА_56-Й_БРИГАДЫ_ГОТОВИЛАСЬ_К_БОЮ_ЗА_СЕРГЕЕВКУ._НАДО_БЫЛО_СРОЧНО_РАЗВЕДАТЬ_ОБСТАНОВКУ._

_«Я_ПОЖАЛЕЛ_ИЗМОТАННЫХ_СОЛДАТ_И_ПОШЕЛ_НА_ЗАДАНИЕ_САМ._И_ПОХОД_ЭТОТ_МОЙ_МОГ_ОКАЗАТЬСЯ_РОКОВЫМ,_ПОСЛЕДНИМ…_








_ЧКАЛОВ._1943 Г._ЮЖНО-УРАЛЬСКИЙ_ВОЕННЫЙ_ОКРУГ._ПОСЛЕ_ВРУЧЕНИЯ_ОРДЕНОВ_НА._КОЗЛОВ_СЛЕВА_ВО_ВТОРОМ_РЯДУ._(ФОТО_ИЗ_СЕМЕЙНОГО_АРХИВА_КОЗЛОВЫХ)_



Николай Андреевич Козлов!
В жизни славно парню повезло:
Овладел профессией достойно,
В классах
профтехнических служа,
Не знавал
Периодов «застойных»,
Пятилеток пыл не пролежал.

В сельской борозде
не ведал лени,
В будний быт
не падал на колени.
Однорядок пробовал лады
На задорных плясках молодых.

Небеса дарили доброту,
Ниспослав единственную ту,
Женушку, красу Елизавету.
Не найдешь любимее по свету!



_*_*_*_

Но в счастье жестко
ворвалась война.
Прощанье у родимого окна —
И ты уже в училище Тюмени
Учил азы пехотного уменья…

Фронт под Москвой.
В бою сибиряки.
Грудь в грудь с врагом
У Волгуши-реки.
С тобой три тезки тут —
Парфенов и Дубровин,
И Сырчин — парень стоек,
Ладно скроен…

И первые потери.
Чернокрыла доля:
Нет Сыропятова —
Улыбчивого Толи.
Землей студеной
Взят Анохин Валя.
Уход Завьялова
Друзья отгоревали.
Не успели, не дошли
До них медали.
Медальоны тем ребятам
В вечность дали…

И ты, как все,
Любя свой край родной,
Совсем не за листок
Сражался наградной.
И ни от пули, ни от штык-ножа
Не научен ты
За спинами дрожать.
Судья тебе —
Солдатский зоркий круг.
И марку держит
Батальонный политрук.



_*_*_*_

Разведка утомилась, поредела.
А надо срочно
Снова в разведдело.
Солдаты
Круглосуточно в борьбе.
«В рейд сам пойду!» —
Ты дал приказ себе…

И трое вышли
Под Татищево село.
Морозным утром
Быстро рассвело,
Но напоролись
На засаду эти трое.
Смертельный шквал огня
По ним устроен.

Один боец убит.
Ты приказал второму:
— В роту! Быстро!
Упреди погромы!
…Сорвал разведчик
Немчуре «расплох».

А политрук-то как?
Да, бой его не глох.
Сжат воин-одиночка
С двух сторон.
В патроннике
Всего один патрон.
Но нависают туши двух верзил —
Одну в упор он пулею сразил…



_*_*_*_

Тут автоматный шов
Прошил политрука.
Глаза его потухли.
Ватная рука.
Сознанье меркнет,
Сердце в полусне.
К родной приникнуть бы,
К испуганной сосне.
А силуэты черных: Гут-гут-гут!
Подстрела-«языка»
Схватить бегут.
В бараний рог, мол,
Мы его совьем.
Не добивайте,
Нужен нам живьем…

А раненый
Не мирится с судьбой:
Врешь, пес!
Еще не кончен бой.
Не все мои остатки сил
Свинец твой подлый
Напрочь подкосил.
И безоружный,
В адовом кругу,
Утесом встал
На русском берегу,
Как истый
Богатыревый типаж:
— А ну, бандит,
Схлестнемся врукопашь…
И беспатронный,
Однорук и полузряч,
Смог сил своих
Остатки он напрячь.
Рывком, на кровью
Крашеном снегу,
Смог в горло вгрызться
Политрук врагу.

И в ярости,
В рычаниях и воях…
В снегу холодном
Умирали эти двое.
И нет фашистам
Коли-«языка»,
Ведь зубы русского
Покрепче сталь-замка.
И пудрит тех двоих
Метель-пороша.
А ветры колкие
Им волосы ерошат.
Вдруг справа ухнуло
Проснувшимся снарядом.
А слева каски
Недруговы — рядом.

Но эти двое
Русским не внимали.
Солдаты век таких клещей
Не разнимали.
Ну, с немцем ясно все —
Бесспорная кончина.
А как там Николай?
Он жив! Он — молодчина!
Хоть в ранах весь.
И дышит еле-еле.
Но медсестрицы, к счастью,
Бойко подоспели…



_*_*_*_

Потом по лазаретным адресам
Отвагу-храбреца
Искал аж Жуков сам.
Солнечногорск.
Великий генерал
Здесь многолюдье
Воинов собрал.
И речь держал,
Восторгово пылая:
— Гордись, Сибирь,
Героем Николаем!
Вручу ему награду.
Пусть всегда Рубинит ярко
Его Красная Звезда!



















СЕРЕЖА СОЛОВЬЕВ,

АЛЬТ-СЕКУНДА,

ПЕРЕВЕРНУВ НОТНЫЙ

ЛИСТОК НА ФОКСТРОТ

«РИОРИТА»,

ТАК И ЗАМЕР

В РАСТЕРЯННОСТИ,

ОГЛУШЕННЫЙ

СЛОВОМ «ВОЙНА»






ОРКЕСТРАНТЫ-ДУХАЧИ


_СЕРГЕЮ_АЛЕКСАНДРОВИЧУ_

_СОЛОВЬЕВУ_

_И_ЕГО_ОДНОПОЛЧАНАМ-_

    _МУЗЫКАНТАМ._



_В_ОКТЯБРЕ_СОРОК_ЧЕТВЕРТОГО_ВОЙСКА_КАРЕЛЬСКОГО_ФРОНТА,_В_СОСТАВЕ_КОТОРОГО_СРАЖАЛАСЬ_368-Я_СИБИРСКАЯ_КРАСНОЗНАМЕННАЯ_СТРЕЛКОВАЯ_ДИВИЗИЯ,_СФОРМИРОВАННАЯ_В_ТЮМЕНИ,_ОСВОБОДИЛИ_ГОРОД_ПЕЧЕНГА._В_ЭТОТ_ДЕНЬ_МОСКВА_САЛЮТОВАЛА_ПОБЕДИТЕЛЯМ,_А_СЛАВНОЙ_ДИВИЗИИ_ПРИСВОИЛИ_ПОЧЕТНОЕ_ЗВАНИЕ_ПЕЧЕНГСКОЙ._ВЕСЬ_БОЕВОЙ_ПУТЬ_С_ЭТИМ_ПОДРАЗДЕЛЕНИЕМ_ПРОШЕЛ_ДУХОВОЙ_ОРКЕСТР_ИЗ_ТЮМЕНСКИХ_ПАРНЕЙ-ДОБРОВОЛЬЦЕВ._ЭТО_ОНИ,_ОДИННАДЦАТЬ_НАШИХ_ЮНОШЕЙ-ЗЕМЛЯКОВ,_В_ПОБЕДНОМ_СОРОК_ПЯТОМ_БРАВО_МАРШИРОВАЛИ_НА_ПАРАДЕ_ПО_БРУСЧАТКЕ_КРАСНОЙ_ПЛОЩАДИ_СТОЛИЦЫ._



В Гилевской роще духовой.
(В Тюмени воскресенье).
Сережка альт надраил свой —
От бликов нет спасенья.

Июнь всесолнечно горит.
День ярко веселится.
В огне фокстротных «Риорит»
Девчонка алолица.

А Соловьев Сергей — солист.
Юнец, но дело знает.
С вальсочком
выбрал нотный лист
Про волны на Дунае.

Невесты вихрем полнят круг,
Искринки-хохотушки.
Подругу Серьги кружит друг,
А Серьга при альтушке.

… И вдруг запнулся духовой,
Кларнеты замолчали…
И гонит ветер верховой
Стайку туч-печалин.

Не дирижера ли вина?
Иль баритона Бори?
«Война… Война…
Война… Война», —
Шептало хором горе.
Смерть идет. На танке — крест,
Стервятники над Русью.
Когтят, терзают Киев, Брест.
Тут не до танго с грустью.

…И оркестровый строй юнцов,
Лиричный тон итожа,
Шагнул в суровый строй бойцов.
И альт-Сережка тоже.

…Войну одиннадцать ребят
Мажор-минорно оттрубят.
Их каждый день
Кровав, колюч.
Он беспощаден, лют и злюч.

Ведь музыканты-ювелиры
В бой горячий шли без лиры.
Сергей смертельные гектары
Проползал с сумкой санитара.
И не с альтушкой, с топором
Чинил под бомбами паром.
Душой и сердцем уставал,
Верша могильный ритуал.
В слезах над павшими стенал.
Фашизм и небо проклинал.

Он пел «Катюшу», пел родную
В рупор-радио врагу.
Тот зверел и «наградную»
Выдавал свинец-пургу.
Взрывы в той пурге, дымины —
По «катюше» били мины.
Враг бранился русским матом.
В песню бил из автоматов.
Шибко нервничал буян.
Угодил-таки в баян.
Инструмент весь искорежен.
Чуть задет солист Сережа,
Но допел назло буянам
Два куплета без баяна:
Нате песню до конца
Про Катюшу и Бойца:
«Пусть он вспомнит
Девушку простую,
Пусть услышит, как она поет,
Пусть он землю Бережет родную,
А любовь Катюша сбережет.
Пусть он землю
Бережет родную,
А любовь Катюша сбережет…»

Все одиннадцать ребят
Войну честнейше оттрубят.
Их пощадил слепой свинец,
Их уберег Григорьич Манн —
Вчерашних улиц сорванец,
Одесский бравый мореман.










_БОРИС_ГРИГОРЬЕВИЧ_МАНН_



Он дирижировал с душой.
«Махальщик», прям сказать,
Б о л ь ш о й.
От ноты «ми» до ноты «до»
Он вил для музыки гнездо.
Он не рисуночный герой.
И за солдата он горой.
И есть тому пример весом.
Для оркестрантов стал отцом.
Он другом оркестрантам стал.
Их судьбы сердцем пролистал.

…Был у дивизии
Один стратег ретив.
Активизируя
Свой штаб-оператив,
Басит: «Когда-то
Каппель-генерал
Психической атакой
Дерзко брал.
Мы завтра
О психической решим.
Противника Порушим, порешим,
Шагая в рост,
«Наперевес» по полю.
Подавим неприятельскую волю,
Оркестр рванет! Атаки во главе!»

И Манн вскипел:
«Такое в голове?!
Такое в мыслях?!
В грезах командира?!
Не срамите, офицер, мундира.
Вы ж не заигравшийся пострел.

НЕ ПОВЕДУ МАЛЬЧИШЕК
НА РАССТРЕЛ!

Вот мой наган:
Расстреливай меня.
Не дам ребят под линию огня!»

…И в штабе мудро
Рассудили так:
«К чему нам жертвы
Бравурных атак?
Мы гнали на высотки
Жертву-рать,
Надеясь с ходу, в лоб,
Высотки брать.
Тактикой такой плодили мы
Братские печальные холмы.
Помните загубленных
Парней.
Враг — не дурак.
С ним надо
П о у м н е й».

…В Прибалтийской
Боевой сторонке,
В бомбовой, снарядной ли
Воронке,
Начинал Сергей писать стихи.
Строфы
Из простреленных стихий:

«Красные закаты.
Красны зори.
Красные пожары по ночам.
Рдеют маки
В полевом узоре.
Красные погоны по плечам.
Красноваты в лужах
Вижу льды я.
На осинах красные зонты.
А красноармейцы
М о л о д ы е  красной кровью
Красили бинты…
Красные ракеты
Режут небо.
Пули жаркой
Не поймать бы мне бы».



_*_*_*_

…У музыкантов
Счастливые лица:
Парадом шагают
Брусчаткой столицы

Желнин и Пантюхин,
И Валя Вьюшков.
Над площадью тысячи
Стягов, флажков.

Костромкин и Горин —
На марше два Саши.
Не сломленный горем
Смирнов Аникаша.

Не согнутый раной
На нивушке бранной
Бьет Аникан
В барабан-великан!

Шел статен, красивый
Бессчастных Борис.
Про Борю курсивом
Мельчить не берись:

Он счастлив, он горд —
Он в Москве баритонит
Бориса аккорд
И ликует, и стонет.

Шел Зайцев в трех метрах
От громких имен.
Шел Кивелев мимо
Вражинных знамен.

Шел Казаков
Под свой марш-апогей.

Шел Соловьев,
Дул в альтушку Сергей…



_1_ИЮНЯ_2017 Г._






СУДЬБЫ КРУТЫЕ БЕРЕГА


_СИБИРЯКУ-УРАЛЬЦУ,_

_ГЕРОЮ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА_

_И_МОНГОЛЬСКОЙ_НАРОДНОЙ_

_РЕСПУБЛИКИ,_ГЕНЕРАЛУ_АРМИИ_

_ИВАНУ_ИВАНОВИЧУ_

_ФЕДЮНИНСКОМУ_

_К_114-Й_ГОДОВЩИНЕ_

    _СО_ДНЯ_РОЖДЕНИЯ._








_ИВАН_ИВАНОВИЧ_ФЕДЮНИНСКИЙ_РОДИЛСЯ_30_ИЮЛЯ_1900 Г._В_ДЕРЕВНЕ_ГИЛЕВА_УСПЕНСКОЙ_ВОЛОСТИ_ТЮМЕНСКОГО_УЕЗДА_ТОБОЛЬСКОЙ_ГУБЕРНИИ_(В_НАСТОЯЩЕЕ_ВРЕМЯ_ТУГУЛЫМСКИЙ_РАЙОН_СВЕРДЛОВСКОЙ_ОБЛАСТИ)_В_СЕМЬЕ_КРЕСТЬЯНИНА._В_1913 Г._ОКОНЧИЛ_СЕЛЬСКУЮ_ШКОЛУ_В_ДЕРЕВНЕ_ГИЛЕВА_И_СТАЛ_РАБОТАТЬ_ПОДМАСТЕРЬЕМ_МАЛЯРА._С_1919 Г._ВСЯ_ДАЛЬНЕЙШАЯ_ЕГО_ЖИЗНЬ_БЫЛА_СВЯЗАНА_С_ВОЕННОЙ_СЛУЖБОЙ._

_ГЕРОЙ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА_ИМЕЕТ_4_ОРДЕНА_ЛЕНИНА,_5_—_КРАСНОГО_ЗНАМЕНИ,_2_—_СУВОРОВА_I_СТЕПЕНИ,_2_ — _КУТУЗОВА_I_СТЕПЕНИ,_ОРДЕН_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ,_ОРДЕН_«ЗА_СЛУЖБУ_РОДИНЕ_В_ВООРУЖЕННЫХ_СИЛАХ_СССР»_III_СТЕПЕНИ._



Круты берега
У речушки Кармак.
Часты чебачишкины клевы.
Полей ароматы.
Березовки смак.
Подсолнухи златы в Гилево.

Изба у Федюнинских
В бревнах низка.
Входя, великан, гни колени.
Карниз-козырьки
Чуть пониже виска.
Но кров грел сердца поколений.

Некстати в страду
Зачастили дожди.
Домишко намокший
Взъерошен.
Июль, с проливными
Пока подожди
И с грохотом градин-горошин.
В разгаре, в размахе
Духмяна косьба.
В цветастое луг нарядился…
Анфисе с зарей
Улыбнулась судьба.
Сыночек-кровинка родился!

И мама Ивановна, папа Иван,
Отпраздновав
Всплеск-ликованье,
После сторожких
Купелечек-ванн,
Мальца нарекли просто Ваней.

Парнишка расти
Богатырски умел.
Миг, вроде миг, —
А уж двадцать годочков.
Он в красных солдатах.
Он стоек и смел.
И с первым
Армейским следочком.
Ивановы грозные пулю и штык
Белополяки вкусили,
На КВЖД не отдал ни версты,
Ни метра недружеской силе.

Крепчайший удар
По налетчикам дан.
Век не забудет его Гоминьдан.
А как благодарен
Российцу монгол
За помощь в боях
У реки Халхин-Гол.

Полковник держал
Самураев в узде.
За то к Золотой
Был представлен Звезде.
А как он был крут,
Как толков и ершист —
На собственной шкуре
Проверил фашист.

Жаждая крови, зря жал на курок
Адольф Шикльгрубер,
То бишь, гитлерок.
Ефрейтор недолго
С мечом лютовал:
Наш Жуков победных
Иванов ковал.
Ванюши клялись:
«За Гилево дерусь!
Дерусь за Сибирь!
За Урал и за Русь!»

…Июль. Сорок третий.
Курск и Дуга.
Стаищи «тигров»,
«Пантер» у врага.
Под Курском рычали
Манштейновы танки —
От них после Курска
Лишь груды-останки.
Победа! Пари
Счастьекрылой жар-птицей!
В успехе федюнинцев
Доля-частица!

…Август ликует.
Свободен Орел!
И Белгород радость
Свободы обрел.
Ударной Второй
Натиск шквален и лют.
Во славу их первый
Столичный салют.
Залпы из многих,
Из громких орудий —
И яркость наград
На геройские груди.

…Сорок четвертый.
Январь. Ленинград.
Солнце румянит раны фасадов.
Выплачь все горюшко,
Выживший брат,
Кончено страшное слово «осада».

…Жаркий июль
Веселит Нарву-град.
Освободители, стройся в парад!
Нарвинцы рады
Ударной Второй.
Тонет в букетах
Федюнинцев строй!
…Походные версты,
В чаду и пыли,
По битой Европе
Гвардейцев вели.
Геройская армия через сраженья
Сурово шагала
Походкой саженьей.

А сколько грядет
Еще памятных дат
Бойцу и его генералу…
Вернется с войны
И займется солдат
Перековкой мечей на орала.
А чтоб не махался
Ружьем эпигон,
Иван до полвека не снимет погон.
И век не забудет березовки смак,
И говор родимой
Речушки Кармак…






НАВОДЧИК С ТОЧНОЙ БУССОЛЬЮ











_ЮРИЙ_МАКАРОВИЧ_ЛУКОВСКИЙ_С_МАРТА_1941_СЛУЖИЛ_СРОЧНУЮ_В_ПРИБАЛТИКЕ,_В_ТАНКОВОМ_ПОЛКУ_21-ГО_МЕХАНИЗИРОВАННОГО_КОРПУСА._ОСВАИВАЛ_НЕГРОЗНЫЕ_БЕНЗИНОВЫЕ_БТ-7._В_ПЕРВЫЙ_ДЕНЬ_ВОЙНЫ_В_РАЙОНЕ_КАУНАСА_СХЛЕСТНУЛИСЬ_С_ВРАГОМ._А_НА_ДЕСЯТЫЕ_СУТКИ_МАШИНУ_ЮРИЯ_ПОДБИЛИ._ЧАСТЬ_ЭКИПАЖА_ЧУДОМ_УЦЕЛЕЛА._И_БЕЗТРАКОВАЯ_ВЛИЛАСЬ_В_82-Й_СТРЕЛКОВЫЙ_ПОЛК._ДО_САМОГО_АВГУСТА_ОТСТУПАЛИ_ДО_САМОГО_ВАЛДАЯ._ВОЗЛЕ_ГОРОДКА_ХОЛМ_ЗАКРЕПИЛИСЬ_В_ОБОРОНЕ,_ОБЕСПЕЧИВАЯ_ОКРУЖЕНИЕ_16-Й_НЕМЕЦКОЙ_АРМИИ_ПОД_ДЕМЯНСКОМ._

В середине 43-го дивизия и 234-й артполк Луковского сражались в жесточайшей Орловско-Курской операции. Возле речушки Псел под Обоянью расчет Юрия разгрохал 5 танков противника. Прямой наводкой. Наводчик поощрён орденом Красной Звезды. А в Ясско-Кишинёвской баталии усердие классного артиллериста отмечено ещё одной Красной Звездой. Свою точку во второй мировой старший сержант, командир орудия Нижне-Днепровской Краснознамённой 188-й стрелковой дивизии Юрий Маркович Луковский поставил в селении Градец. «Болгары привезли к нам в полк, — улыбается герой войны — большую деревянную бочку шоколадного коньяка и мы вместе праздновали победу». Поставил Юрий свою точку под войной и двинул в Москву, чтобы 24 июня 1945 пройти торжественным парадом по Красной площади. Но такого праздника у победителя не получилось: трагической телеграммой его позвали домой, к семейной беде. Но за семьдесят послепобедных лет капитан Луковский пять раз уже приглашался и участвовал в юбилейных парадах победы.

А как богата «гражданка» Юрия Марковича! В пятидесятом окончил Свердловский техникум железнодорожного транспорта. Работал по этой специальности в Свердловске, Серове, Тюмени. В шестьдесят пятом, на заре Сибирской нефтегазовой целины, его направили в новый «Главтюменьнефтегазстрой» на ведущие должности. 27 лет служил здесь главным специалистом, заместителем, потом начальником транспортного управления. Свыше 30 лет Юрий Маркович трудился в ветеранских организациях Главка, Центрального района Тюмени. Кроме уже упомянутых двух боевых орденов Луковский награжден орденом Отечественной войны, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством». Он носит высокие Почетные профессиональные звания.



Цвел июнь. Двадцать второе.
В миг война сотрясла Каунас.
Предрассветным
Убийственным роем
Фриц расплохи обрушил на нас.

Вой сирен.
Бег бойцов к танколюкам.
И Луковский, стрелок,
К танку мчит.
В баках сухо. Вражинная злюка,
Слив горючку,
Злодейски рычит…



_*_*_*_

К полдню только
Взбодрились моторы.
Поздно, вражий
Бушует гамбит,
Юрин танк уж не щит
У просторов:
В нем, в горящем,
Водитель убит.

С башни глыбами
Падают двое.
Пара факелов —
Жуткий типаж —
Пламя сбросить
С себя ножевое
За секунды успей, экипаж.

Потушились,
Лишенные траков.
Умываясь листвою крушин,
Прохрипели:
«Не кончена драка…
Мы в Берлинах ее завершим!»

Лики строги
Былых доброхотов.
Выжглись прядки
Чубов-ковылей:
«Приюти бесколесных, пехота,
Вместе станем царицей полей».



_*_*_*_

От речушки непрыткой Нярис
Отступали
В Ильменевский бриз.
Нет, не праздновал
Ратник наш труса,
Но допятился
В Старую Руссу.

В той тяжелой
Попятке страдая.
Шел Луковский
К селеньям Валдая,
К деревенькам, убитым дотла,
До Демянского ада-котла.

Тут противник
Был в нашем кольце,
А у нас боль утрат
На лице…
Окруженных стволы
Наторели.
Окруживших
Безжалостно «брели».
Нет патронов у нас.
Ноль провизий.
Обреченность
Сибирских дивизий.

Та, Синицинская,
Из-под Ишима
Вся у Рамушево сокрушима

Где кухни окопные?
Нету их в ротах
Тут не до бреда
О лакомых шпротах.

Ни сухаречка
В карманах, котомках.
Солдата сберег
Батареец Потомкин.

В гражданке охотником
Слыл он бывалым.
В урманах без пищи
Случались привалы.

Страдалец искал
У природы дары.
Кашу варил
Из березок-коры.

Вот и сейчас
Взял из леса припас,
Такой своей кашей
Товарищей спас.



_*_*_*_

Они не погасли.
Пришел к ним порядок.
Доставлены хлебы,
Гранаты, снаряды…
И грянули дни
Славы русской, удары!
Повеселели Доклады в родарах.

К Руси повернулся
Тактический флюгер.
Луковский к границе
Погнал Ёзю Клюге.

Сбросил ярмо
С сотен сел, деревень,
Неволья цепей
Заглушил злую звень.



_*_*_*_

Чуток отдохнут
Пушкари и их пушки.
На зелень-приветливой
Тихой опушке,
Послушают стрекот
Цикад на лугу.
И вновь по газам:
В Курск-Орел, под дугу!

Там с наци-Манштейном
Не шутковы игры.
Там змеи «пантеры»,
Там лютовы «тигры»

Но Юру-наводчика,
«Викинг» не трожь.
Пред бронезверьем
Он не хлюпнется в дрожь.
«Рейх» помнит бои
В городке Обоянь.
«Рейх» перед Луковским
Не очень буянь.

Пять танков отсюда
Не выйдут домой.
Их Юрий прикончил
Наводкой прямой.

Такие герои
В кромешном чаду
С точной буссолью
На цель наведут.

И навели!
«Цитадели» каюк.
Побит фрицев «Центр»,
Побит фрицев «Юг».
Русь борет их тут,
Борет там, борет там!
Знать, много Луковских
По нашим фронтам!



_С_ДЕВЯНОСТОТРЕХЛЕТИЕМ,_

_ВЕЧНЫЙ_ТРУЖЕНИК_ЮРИЙ!_

_07.11.2014_











СТОЖИЛЬНО РАБОТАТЬ УМЕЛ











_ЗЕМЛЯК_МОЙ,_ОМУТИНЕЦ_ЯКОВ_ГЕОРГИЕВИЧ_ПУТИНЦЕВ_УМЕЛ_РАБОТАТЬ_СТОЖИЛЬНО,_ПЛОДОТВОРНО._С_ПОРАЗИТЕЛЬНОЙ_ДУШЕВНОЙ_РАДОСТЬЮ._КОРРЕКТЕН,_РАССУДИТЕЛЕН,_СПРАВЕДЛИВ._НЕ_СКУП_НА_ПРИВЕТЛИВУЮ_УЛЫБКУ._ГОТОВ_В_ЛЮБУЮ_МИНУТУ_СРАЗИТЬСЯ_ЗА_ЧЕСТНОЕ_ИМЯ_ЧЕЛОВЕКА_ТРУДА._ДАЖЕ_ОТ_МЕНЯ,_НАПРИМЕР,_ОН_ДВАЖДЫ_ОТВЕЛ_СЕРЬЕЗНУЮ_ГРОЗУ._НА_БЮРО,_КОГДА_ПЫТАЛИСЬ_МЕНЯ_ЛИНЧЕВАТЬ_ЗА_НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ_ВОЗВРАТ_К_ГАЗЕТЕ_ИЗ_ЖУРАВЛЕЙ,_КУДА_ТУРНУЛА_РЕДАКТОРА_РАЙОННАЯ_ПАРТИЯ_УПОЛНОМОЧЕННЫМ_К_ОПЫТНОМУ_ХОЗЯЙСТВЕННИКУ_ВИКТОРУ_ЗАРЕМБО._И_ВОТ_МЕЧ_НАД_ГОЛОВОЙ_НЕДИСЦИПЛИНИРОВАННОГО_САМОВОЛЬЦА._БУРЮ_В_СТАКАНЕ_УГОМОНИЛ_ПУТИНЦЕВ:_В_ГАЗЕТЕ_СЕГОДНЯ_КАДРОВЫЙ_ГОЛОД,_А_ЕЕ_РУКОВОДИТЕЛЯ_ЗАСЛАЛИ_БЕЗВЫЕЗДНО_В_ДАЛЕКОЕ_СЕЛЕНИЕ._НЕ_ГОДИТСЯ,_НЕ_НА_ПОЛЬЗУ_ДЕЛА_ТАКОЕ_БЛИЗОРУКОЕ_РЕШЕНИЕ…_

_ИЗ_ВИЗИТКИ_ЭТОГО_УВАЖАЕМОГО_ЧЕЛОВЕКА._НА_ШЕСТНАДЦАТОМ_ГОДУ_БРИГАДИРСТВОВАЛ_В_ОМУТИНСКОЙ_МТС,_КОМАНДОВАЛ_ДЕВЧОНОЧЬИМ_КОЛЛЕКТИВОМ_ТРАКТОРИСТОК._ДЕЛОВОЙ,_СЕРЬЕЗНЫЙ,_ДУШЕВНЫЙ_ЮНОША._И_ТУТ_ЗАЩИТИЛ_ОПЛОШАВШУЮ_СВОЮ_ПОДЧИНЕННУЮ_ЗОЮ_БОЯРСКИХ._ОТ_СУДА_ВОЕННОГО_ВРЕМЕНИ_ЗАЩИТИЛ_ПОДРОСТКА._А_ЭТО_УЖЕ_ПОСТУПОК!_НА_ЭТУ_ТЕМУ_МОЙ_СТИХОТВОРНЫЙ_РАССКАЗ_«ПЯТНАДЦАТИЛЕТНИЙ_БРИГАДИР»._В_СЕМНАДЦАТЬ_ДОБРОВОЛЬЦЕМ_УШЕЛ_НА_ВЕЛИКУЮ_ВОЙНУ,_УДОСТОЕН_ОРДЕНА_КРАСНОЙ_ЗВЕЗДЫ_И_СОЛДАТСКОЙ_МЕДАЛИ._

_В_СОРОК_ШЕСТОМ_ЯКОВ_ГЕОРГИЕВИЧ_В_СОВЕТСКО-ПАРТИЙНЫХ_ОРГАНАХ._ИНСТРУКТОР_ОМУТИНСКОГО_РАЙКОМА,_ПРЕДСЕДАТЕЛЬ_ОМУТИНСКОГО_РАЙИСПОЛКОМА,_ЗАМЕСТИТЕЛЬ_И_СНОВА_ПРЕДСЕДАТЕЛЬ_ЭТОГО_ИСПОЛКОМА._В_СЕМЬДЕСЯТ_ПЕРВОМ_ПЕРВЫЙ_СЕКРЕТАРЬ_РАЙКОМА_КПСС_В_ЮРГЕ,_ТАКАЯ_ЖЕ_ДОЛЖНОСТЬ_В_ОМУТИНКЕ._ЗА_ГРАЖДАНСКИЙ_ТРУД_ЕМУ_ВРУЧЕН_ОРДЕН_«ЗНАК_ПОЧЕТА»._



_С_ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕМ,_ГЕОРГИЕВИЧ!_

_23_ОКТЯБРЯ_1975_ГОДА_




ПЯТНАДЦАТИЛЕТНИЙ БРИГАДИР

Пожарит война,
Не щадя ни тростинки.
В сраженья ушли
Плугари Омутинки.

В окопах крестьяне,
Воюют далече,
А пашня упала
На женские плечи.

С мамами рядом,
Чтоб нива не стыла,
Парнишки, девчушки —
Юные тыла.

…В колках весна.
От черемух метель,
А «Факел» не ярок,
В тревоге артель.

Сев стопорится,
День ото дня:
Некому сесть
На стального коня.

Девчонок на курсы
Послал комсомол.
Вот-вот возвернутся
Рулильщицы, мол.

Девчата вернулись
Бригадой несмелой.
Им краткая школа
Дала, что сумела.

Их Яша Путинцев
В шестнадцать, мужчинно,
По-бригадирски
Курировал чинно.

Им трудно давались
Первосезоны.
Взнуздались не сразу
Капризны «Фордзоны».

И Зои Боярских
«Универсал»
Рекорды по зяби
Не сразу вписал.

…Колесник устал.
Солнце прячет лучи.
С пахоты свежей
Слетели грачи.

И Зоя повяла,
Бескрыла орлица.
Потухли подружек
Мазутные лица…

Колесник не бодр,
Жидок выхлоп-дымок.
Неужто две нормы
Осилить он смог?

…Закат золотист.
Разрумянен лесок…
Звучит из деревни
Гармошкин вальсок!

И Зойка взбодрилась:
«Стоп, мой конек!
Слышишь, как нежен
С тальянкой Ванек!

Ты отдохни
Без меня на чуток,
Незаглушенный,
Минут на пяток.

Я добегу
На вечеркин лужок
Павой вплыву
В тот девчачий кружок»

…Не получилось
Балета у девы.
Ножки красавицы
Резвые, где вы?

На ватных, опухших
Ни па, ни шажка —
Хромает к машине —
Не слышно движка…

У трактора Яша.
Он не был придирой,
А тут очень гневный
Укор бригадира:

«Подшипник расплавлен.
За это ведь суд.
Слезищи плясалку
В войну не спасут!»

И вдруг тон сменил:
«Не реви, помогай-ка,
Вдвоем побыстрее
Открутим все гайки.

О танцах ни слова,
Ни звука. Лады?
Я с тяжкой проблемой
Бегом на склады…».

Средь ночи привез
Дефицитную сталь —
Трактор к утру
Оживила деталь.

Вновь Зоя — за руль!
На соседнюю пашенку!
Шустр «ниверсал»,
Песнь моторит
Про Яшеньку!

Зорька крылит
В утро розово-знаково
И акварелит портрет
Парня Якова!



_*_*_*_

А Зоя и трактор
В бороздке ударной.
Вдвоем бригадиру
Они благодарны!













_ЗАЩИТНИК_СТАЛИНГРАДА_











_ОТ_ГЛАВНОГО_ГОРОДА_НА_ВОЛГЕ_ДО_БЕРЛИНА_ДОШЁЛ_С_БОЯМИ_ЗА_СВОИ_1100_ОКОПНЫХ_ДНЕЙ_ПОЧЁТНЫЙ_ГРАЖДАНИН_ТЮМЕНИ,_ПОЧЁТНЫЙ_ДОРОЖНИК-СТРОИТЕЛЬ_РОССИЙСКОЙ_ФЕДЕРАЦИИ,_КАВАЛЕР_СЕМИ_РАТНЫХ_И_ТРУДОВЫХ_ОРДЕНОВ,_НЕУТОМИМЫЙ_ОБЩЕСТВЕННИК_ВАСИЛИЙ_ПРОКОПЬЕВИЧ_МАЛКОВ._УЧАСТНИК_ОБОРОНЫ_СТАЛИНГРАДА_К_ФАШИСТСКОМУ_ЛОГОВУ_ШЁЛ_ОГНЕВЫМИ_ДОРОГАМИ_ЧЕРЕЗ_ПЫЛАЮЩИЕ_ГОРОДА_—_ЗАПОРОЖЬЕ,_АККЕРМАН,_ЛЮБЛИНО,_БЕНДЕРЫ,_ВАРШАВА._В_АПРЕЛЕ_ГОДА_НЫНЕШНЕГО_ЗНАТНОМУ_ВЕТЕРАНУ_ИСПОЛНИЛОСЬ_90._С_СОЛИДНЫМ_ЮБИЛЕЕМ,_ВАСИЛИЙ_ПРОКОПЬЕВИЧ!_

_17_АПРЕЛЯ_2013 Г._



Сорок второй.
Сталинграда помпея.
Год солдатского
Взлета Руси!
Тут арийский тесак
Стал тупее.
Кары меч,
Палачей сотряси!

Сорок второй —
Год отваг
В Сталинграде.
Вселюдно он встал
Против зла, жизни ради.
В этой святой
Геркулесовой силе
Шел по сраженьям
Малков Василий.
Он до слезинки
Восторговой рад:
Был среди тех,
Кто не сдал Сталинград.



_*_*_*_

Круты войны водовороты.
Приказ у юноши в руке:
«Научен ты,
Готов в комроты.
Курс — от Оби
К Волге-реке!».

И Василий — у Чуйкова.
Встал к пехотному «ружью»,
Чтоб кипяточком. Не чайковым
Прожигать губу вражью.

Водить, не прячась
Под забрало,
На их рога свой ураган.
«Вернем, — тверд голос генерала, —
Вернем Малахов — наш курган!»

С него вчера Гансюк долдонил:
«Ваша крах,
Как на ладони.
Вы у наша ног уже,
Вы не рвите зря гуже.
Если вы не зайчик-трусик,
Сделай кверха руки, русик…».

Дудки! Целит пушку полк.
Залп! И агиттреп умолк.
Не наглей,
Фриц громкоротый.
В сталинградских
Стойких ротах
Воля есть, резерв усилий.
Есть Прокопьичи Васильи
Да Иван-богатыри.
Есть кому тебя турить.



_*_*_*_

Малков с дивизией
В Ерзовке встали.
Бились уверенно
Асы баталий.
Держали бои
Изнурительно долги.
Врага ни на шаг
Не пустили до Волги.
К побитым на выручку
Рвался пират.
Малковцы сбили тот спех
В Сталинград,
Ту жажду прибавить
Городу ада.
А людям, а улицам
Мирности надо.
И нежного плеска
Речушке Царице.
А тут двести дней
Ужас лютый творится.
Беда в каждом скверике,
В каждой ограде.
Горечи строк
В дневниковых тетрадях.
Кровиночки слез
На плакучей росе…
…А Малкова знали
Чуйковцы не все,
А знавшие видели
В рослой красе
Отваг-командира
В пехот-борозде.
Кстати, представлен он
К Красной Звезде!



_*_*_*_

Тесно битве
В знойном граде.
Тут народ врастает
В камень,
Чтоб редутовой преграде
Глыбой выситься веками.

Дом расстрелян
С тыл-фасада.
Рушит дом фашист-вояка.
Шесть десятков дней осады
Держит в доме
Павлов Яков!
Двадцать три бойца в дому.
В зверьих взрывах,
В слеп-дыму.

«Геройством павловцев
гордимся!» —
Ликует генерал Родимцев.
А у немцев шок истерик:
«Дом-заноза,
Сгинь, сгори же.
У него несем потери,
Как при взятии Парижа…».



_*_*_*_

А подвиг тракторного люда!
Цеха завода рвал напалм.
Станки кромсал Фашист-ублюдок,
А слесарь
Спешно танк клепал!
И, сжав послушны рычаги,
Мчал сам в критичны очаги.
И торопились свежесть-траки
Прям у завода
К танкодраке.



_*_*_*_

День, а небушко вечерне:
Стая «хейнкелей» густа,
Сыплют черный град
Те черни
В переправные места.
И в окопах все смесили:
Где живое? Кто тут цел?
Где наш гвардии Василий?
Неужель попал в прицел?
Дважды был уже контужен,
Видел смертных ран лицо.
Он же нам, солдатам, нужен,
Чтоб зажать врага в кольцо.
— Жив я, — шепчет. — Повезло…
Жив я всем… чертям назло.
В траншею, грохнутый, скользя,
Кричал без голоса:
«Нельзя! Мне ни хворать.
Ни умирать.
С косой, старуха семеня,
Просемени мимо меня.
Не бей могильными громами,
Дай возвернуться
Сыну к маме…
Услышать троек колокольцы,
Примерить свадебные
кольцы…».



_*_*_*_

Пройден госпиталь.
Граница!
Азимут — на логово.
Фюрер на своих бранится
Острокрутослогово:
«Из-за бьющих нас Васильев,
Из-за лупящих нас Петь,
Своих фельдмаршалов бессилье
Не намерен я терпеть!»
Тридцать пять, свирепой волей,
Он ферзей-вояк уволил.
На командные орбиты
Сунул новеньких, небитых.
Тоже наглы. Взор орлин:
«Рус не пустим до Берлин!».

«Не спасет рейх
Кнут ревизий, —
Скажет роте ротный Малков, —
Только мощь наших дивизий
Сбросит хайль-фашизм
На свалку».



_*_*_*_

В салютах май!
Год сорок пятый!
Рейхстаг и фюрерство
Распяты…
…Стволы победные басили!
Ракеты небо полосили!

И в честь тюменца!
В честь Василья!













_УМНЫЙ_СТИХ,_ОБГОНИ_ПУЛЮ-ДУРУ…_











_НА_КОРОТЕНЬКУЮ_ПОБЫВКУ_ПОСЛЕ_РАНЕНИЯ_И_ГОСПИТАЛЯ_К_РОДИТЕЛЯМ_В_ТАЧКАЛ_(ТЮМЕНСКИЙ_РАЙОН)_ПРИБЫЛ_КАПИТАН_ГЕРОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЫ,_УЧАСТНИК_БОЕВ_НА_ОЗЕРЕ_ХАСАН,_САМОЙЛО_РЕПУТИН._ОН_СО_СВОИМИ_БАТАРЕЙЦАМИ_ПОД_ПРОХОРОВКОЙ_ВЫБИЛ_ПЯТНАДЦАТЬ_ФАШИСТСКИХ_ТАНКОВ._КАК_ТАКОГО_НЕ_ПОЗДРАВИТЬ?!_В_СОСЕДНЕМ_СЕЛЕ_МАРАЙ_ХЛОПОТНО._РЕШАЛИ,_КОМУ_ЕХАТЬ_К_ГЕРОЮ._ВЫБРАЛИ_ЮНОГО_БРИГАДИРА_ВАНЮ_АФАНАСЬЕВА._

_ЕДЕТ_ВЕРХОМ_НА_ЛОШАДКЕ_К_ХРАБРЕЦУ-ВЕЛИКАНУ_ЮНЫЙ_ВАНЮША_В_ЖУТКОМ_ВОЛНЕНИИ:_СПРАВИТСЯ_ЛИ_С_ПОРУЧЕНИЕМ,_СЛОВА_ПОДЫСКИВАЕТ,_ЧТОБ_ВЕСОМЕЕ_ПОЗДРАВЛЕНИЕ_ПРОЗВУЧАЛО._ПРИЕХАЛ,_ЗАШЕЛ_В_ИЗБУ_ГЕРОЯ,_ГЛЯНУЛ_НА_НЕБОГАТЫРСКОГО_ОФИЦЕРА_И_ГРОМКО_ВЫПАЛИЛ_СВОЮ_РАСКАЛЕННУЮ_ПАРАДНУЮ_РЕЧЕВКУ._ВЫ,_МОЛ,_ТАМ_БОРИТЕСЬ,_А_МЫ_ВАС_ТУТ_НЕ_ПОДВЕДЕМ!_ПОЗДРАВИТЕЛЮ_ПОКАЗАЛОСЬ,_ЧТО_У_ПОЗДРАВЛЕННОГО_ВОСТОРЖЕННЫЕ_ГЛАЗА_ПОВЛАЖНЕЛИ._«ОН_ПО-ОТЦОВСКИ,_НЕЖНО-НЕЖНО_ОБНЯЛ_МЕНЯ,_А_Я,_ГОТОВЫЙ_ЗАПЛАКАТЬ,_СКАЗАЛ_ЕМУ_ПРО_ПАПИНУ_ПОХОРОНКУ._МИХАЙЛОВИЧ,_ОКАЗАЛОСЬ,_ХОРОШО_ЗНАЛ_МОЕГО_ПАПУ_КИРИЛЛОВИЧА._СОБОЛЕЗНОВАНИЕ_СЕРДЕЧНОЕ_МНЕ,_МАМЕ,_КОЛХОЗНИКАМ_СКАЗАЛ._КАК_ТАКУЮ_ВСТРЕЧУ_ЗАБУДЕШЬ?»_

…Незадолго после этой знаковой встречи Иван-пехотинец уже сам воюет в Висло-Одерской сечи. Дважды ходил врукопашную. Дважды ранен. Орден Красной Звезды и Отечественной войны заслужил. Комиссованный на гражданке до полковника внутренней службы дорос. Сорок лет на огнеборском посту выстоял. А пост этот сродни военному. Активен солдат в делах общественных, поэтических. Шестую книжку стихов издал, а ведь ему ныне девяносто стукнуло. Сегодняшним молодым советует:

«Соберите все силы.
Как смогли мы тогда.
Не сдавайте Россию —
Ни за что, никогда!»

Его ратные строки хорошо представлены в недавнем солидном сборнике «Сердцем рожденные строки. Стихи солдат и стихи о солдатах». Сколько чувств вложил в эти строфы двадцатилетний боец, шагавший к Победе через фронт в Белоруссии, Польше, Германии. Читаю:

«Мы слишком молодые люди.
И здесь, на огненном ветру,
Не знаем, будем иль не будем
Во взводных списках поутру.

Из тридцати одного опубликованных здесь сюжетов прочту вот этот — с названием «Нелегкий путь»:



От привала до привала
По полям, через лесок,
Путь нелегкий и немалый,
Грязь в ботинках и песок.

Нескончаемы дороги,
И туманен горизонт.
И пора бы наши ноги
Сдать на длительный ремонт.

Мы устали, скажем честно,
Но продолжим воевать.
Наша доля всем известна:
Немца-гада добивать.

У машины сердце вянет,
Конь в дороге упадет,
А солдат ремень подтянет
И до Гитлера дойдёт.



И еще одно «Автоматом и стихом»



Товарищ мой, от раны умирая,
Просил: «Пишите маме обо мне!»
Мы там, где надо, на переднем крае,
С ним вместе находились на войне.
Такого горя не забудут люди
Через года, как кончится война.
Пускай подобного нигде не будет,
А только мир, покой и тишина,
Но кто не хочет жить такой мечтою?
И я живу, волнуясь и борясь,
Встречая подлость рядом с добротою,
И часто вижу возле правды — грязь.
С душой открытой и судьбой солдата,
И под ветрами с четырех сторон
Иду я в бой, как в юности когда-то.
Наверно, для такой судьбы рожден.
Товарищи, вы жизнь мою измерьте,
И так скажите: «Был фронтовиком,
За честь и правду, с юности до смерти,
Он бился автоматом и стихом».










Но вернемся к Самойло Михайловичу Репутину.

Личность высокая, персона отважная. Противотанково-истребительный отдельный 126-й дивизион 62-й стрелковой дивизии храбро дрался с противником возле высоты 257 чуть западнее Понырей. Командир четвертой батареи Репутин с личным составом, отражая атаку, подбил четырнадцать средних и один тяжелый танк. Командир Репутин, вдохновляя своим мужеством солдат, даже тяжелораненый продолжал руководить боем. На этих Орловско-Курских рубежах получил Героя. Его подлечили, в академию отправили. Учись. Но Михайлович по инстанциям вплоть до Верховного Главнокомандующего рапорты шлет с просьбами отправить на фронт его.

В конце января 45-го неугомонный воин опубликовал открытое письмо землякам. Читаю: «Дорогие товарищи тюменцы! Рабочие и работницы, трудящиеся города и района! Мы помним ваш наказ и, не жалея жизни, уничтожаем врага… Мы, фронтовики, призываем вас не останавливаться на достигнутом, а с каждым днем и часом усиливать помощь наступающей Красной Армии…»

Эти январские солдатские строки тепло воспринимались земляками, а над воином Репутиным уже сгущались мрачные тучи. 31 января 1945 года при форсировании реки в городе Сувалки (Польша) капитан Репутин погиб смертью храбрых. Дочитаем послание Героя: «Дорогие товарищи земляки! Из сообщений советского информбюро вы хорошо знаете, как героически сражаются войска 2-го Украинского фронта. Я и мои боевые товарищи находимся в передовых рядах на самых ответственных участках боев с фашистскими захватчиками. Мне пришлось участвовать в сражении и уничтожении Корсунь-Шевченковской группировки и при прорыве сильно укрепленной Уманьской обороны. За героические подвиги наша дивизия получила название Уманьской. Наша часть форсировала реки Буг, Днестр и Прут. Мы перешли государственную границу и идем по территории Румынии. Мы идем вперед на запад, наш путь лежит на Берлин».

До Берлина артиллеристы-истребители танков дошли без героя Репутина.



А Я В ПАМЯТЬ О НЕМ ПИШУ:



Тачкал.
Деревенечка-кроха.
В давних глубинках
Таких, как гороха.

Рядом с малюткой
Не громкий Марай.
Тут пахарям вечным
И рабство, и рай.

Скромные избы,
Без вычур-палат.
Мужик на земельке
Тут колосом злат.

И были ведь были
Молочные реки.
Сибирское масло
Хвалили аж греки.

Здесь главы семейств
Словно литы из стали.
Сыны у таких
Крепкокрыло взростали.

Гордился наследником
Папа Репутин:
Самойла был духом
И делом был путен.

Парень Тачкала
С дружком из Марая
Ретиво крушили
Банзай-самураев.

Вполне рядовой
У солдатиков сан,
Но подвиг таких
Не забудет Хасан.

Репутин опять
Врезал каверзе гол:
С Жуков-комкором
Вершил Халхин-Гол.

А в тридцать девятом,
Не вытерпев года,
Снова квантунцы
К нам с непогодой.

А в сорок первом
С арийцами битва —
Русский и немец
На лезвии бритвы.

Вскоре Репутин
Под Курском с бойцами,
С артиллеристами
Сплошь храбрецами.

У Прохоровки
Рык-столпотворенье,
Здесь более тысячи
Танков в бореньи.

Горели высотки,
Сельцо Поныри.
Пылала броня,
Как в ночи фонари.

Танки с крестами
Метались, зверея.
Их рушит Репутин,
Его батарея.

«Дугу» распрямили
Курск и Орел,
Михайлович тут
Злат-Героя обрел.

Вылечил раны
Сибирский гвардеец —
И снова на бой,
О Победе радея.

У рек и речушек
Солдат горько прав:
Многих теряем
У переправ.

Безжалостны к нам
Тот же Днестр, тот же Прут.
Их берег не наш —
Пулемётен и крут.

…Репутина нет
На Кремлевском Параде.
Репутин потерян
На водной преграде…













ШАГИ К ПОДВИГУ











ГОД 1931, 6 СЕНТЯБРЯ.

В этот день вышел первый номер Омутинской районной газеты «Ударник». Его редактор бывшая учительница Анисья Голубчикова в ответственные секретари рождающегося издания взяла «немного знающего газетные дела» юношу Павла Молодых. «Литрабами» приняла не обремененных возрастом и журналистским опытом, но смелых и жаждущих интересной работы Вьюшина, Снегирева, Пестову, Мозжевилова, Опалева. Шустрая команда осваивала ремесло исключительно самоуком.

Жизнь учила «писарчуков» искать слова и темы из хлопотного крестьянского бытия, из пахарьских судеб, над которыми грохотали грозы то ярого раскулачивания, то всепоголовной коллективизации, то…

Но газета видела и заревые проблески деревни. В Ситниково, например, на месте малой фабрики сгущенного молока растет первенец пятилетки, крупный молочно-консервный комбинат.

…Газетчики поведали подписчикам и о важной культурно-просветительской акции педагогов Сорокинского сельсовета: Наумова, Трифонова, Тигеева. В семьях земляков начали громкие читки «Поднятой целины», «Как закалялась сталь». Газета советует следовать примеру Омутинской школы, коллектив которой внес на постройку самолета «Максим Горький» 165 рублей.

…Газета печатает районную статистику: за тридцать третий год в результате чистки партии 188 членов ее исключены, 79 переведены в кандидаты или сочувствующие ВКП/б/. Словом, «Ударник» усилиями старательной братии с ответсеком Пашей Молодых становится рупором не только района…

В марте 1957-го Омутинская районочка и меня зазвала в свои ряды. И тоже на должность ответственного секретаря. Время было уже другим. Цели-задачи местной прессы, понятно, серьезно повзрослели, полиграфические возможности подросли, тиражи укрупнились, селькоровское подразделение мужало. Но скажу уверенно: не забывали мы пионеров-первопроходцев, работающих у истоков печатного слова, в горячие тридцатые годочки века минувшего.




ВОТ ЭТО РАЗМАХ!

Усть-Ламенский парень
Из смел-пареньков:
В «Ударник» нанялся
В шестнадцать годков.

Не юнош-курьером,
Шустрящим с метлой,
А прям ответсеком —
В командовый слой!

Вот это размах!
Вот это масштаб!
Без «академиев»
Сразу в генштаб!

Газетка рождалась
С первой строки…
И Павел мужал
На стремнинах реки.

Не асовы перья
Слетелись сюда же.
На творческой вахте
Был Рыков свой даже.

Гром-репортеры
Здесь не басили.
Здесь Опалев тих —
Этот верткий Василий.

Боргес познали,
Петит, нонпарели.
Часами над мини —
Заметками прели.

Печать воевала
Со всяческим злом.
Селькор помогал ей —
«Клин», «Жало» и «Лом».

Чтоб враки не лезли
В ту почту большую,
Бдил в спецбюро
Проверяльщик Бушуев.

Была конюховка —
Пегаса гараж,
Чтоб ездил «писатель»,
Чтоб ездил тираж.

А если случались
В колонках ошибки,
Виновники ляпов
Печалились шибко.

А Павел все глубже
Вникал в ремесло.
Зовут в ответсеки,
В Катышку-село.

Лет шесть Молодых
Греб в бурливой волне.
Уплыл в РККА
Пригодился войне…



ГОД 1944, 15 ИЮЛЯ.

После трудного перехода стрелковый батальон со своим политруком капитаном Молодых приблизился к многоводному быстротечному Неману. Перед форсированием его солдатам разрешили краткоминутный отдых. Не успела пехота расслабиться, а голосовая информцепочка передает: к вам с беседой идет гвардии Павел Петрович… Бойцам нравился этот душевный, эрудированный человек. О заместителе командира по политчасти знали многое. Сибиряк. Работал в районных газетах. Выпускник тюменского пехотного училища.

«Сегодня перед нами важнейший рубеж, — уверенно звучит авторитетный голос комиссара. — Мы покорим и эту водную преграду. Кстати, именно сегодня нас приветствует известный газетчик-писатель Илья Эренбург. Читаю его пламенные строки:



«Они накинулись, неистовы,
Могильным холодом грозя,
Но есть такое слово «выстоять»,
Когда и выстоять нельзя.
И есть душа — она все вытерпит,
И есть земля — она одна,
Большая, добрая, сердитая,
Как кровь, тепла и солона».



…И батальон выстоял. Литовское селеньице Живнеришки отродясь невидывало такой мощи, такого единения сил, такого мужественного напора солдата. Батальон победил коварную реку и злющую немчуру. Батальон на левом берегу цепко держит отвоеванный пятачок-плацдарм. Двадцать танков с тучей автоматчиков противника виснут над героями. Вот официальная информация: «Молодых взял на себя руководство противотанковой артиллерией, приказав отсечь чужую пехоту от бронетехники. Активный артогонь прижал к земле контратакующих, но танки-то прут, сея смерть. Четок, точен не дрогнувший капитан-политрук, ежесекундно корректирует огневые потоки. И вот уже чадит впереди идущая громадина, уже крутится бессильно с перебитой гусеницей вторая зверюга, потеряла боеспособность третья махина».

Ур-ра! Крупповская броня попятилась… А Молодых увидел новую опасность на левом фланге. Там густо строчил хорошо прикрытый пулемет фрица. Капитан молниеносно рванул в его сторону и гранатой расправился с опасной точкой.

Завладел не своим пулеметом, успел сразить им не менее полусотни черношинельцев. Атака отбита. Богатыри политрука раздолбили шесть танков. За подвиг при форсировании Немана храброму волевому воину Павлу Петровичу Молодых Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза.













ОТВАЖНЫЙ ЛЕЙТЕНАНТ-РАЗВЕДЧИК











_ПЕРЕЛИСТЫВАЮ_РАСПЕЧАТКИ_САЙТА_«ВОЕННАЯ_ЛИТЕРАТУРА»._ВОТ_ЛАКОНИЧНАЯ_СТРАНИЧКА_СБОРНИКА_«ЧЕРЕЗ_ФИОРДЫ»._УПОМИНАЕТСЯ_НАША,_ТЮМЕНСКАЯ_ПО_РОЖДЕНИЮ,_368-Я_СИБИРСКАЯ_КРАСНОЗНАМЕННАЯ_СТРЕЛКОВАЯ_ДИВИЗИЯ._ЧИТАЮ:_

_«НА_КАМНЯХ_В_ОКРУЖЕНИИ_СОЛДАТ_СИДЕЛ_СЕРЖАНТ_И_БОЙКО_ИГРАЛ_НА_БАЯНЕ._ПОД_ЕГО_АККОМПАНЕМЕНТ_БОЙЦЫ_ПЕЛИ_ЧАСТУШКИ:_



_В_Заполярье_есть_гора_
_Очень_знаменитая._
_Под_горою_егеря,_
_Нами_перебитые…_
_Киркенес,_Киркенес,_
_Знай,_я_воин_—_не_юнец!_
_Яр_и_точен_мой_свинец!_
_Скоро_гитлерам_конец…_



Фамилия музыканта не рассекречена. А я так хочу угадать в нем знаменитого Сергея Пантюхина. С первого курса нашего пединститута он, семнадцатилетний, добровольцем шагнул в войну с той 368-й. Это он 24 июня сорок третьего, к двухлетию кровавой битвы, в газете родного края «Красное знамя» опубликовал открытое солдатское письмо землякам. Трогательное, сердечное послание бойца завершалось эмоционально: «Сегодня советские воины на весь мир прославили кумач своих боевых знамен и к празднику Мая принесли своей Отчизне немало побед. Встаньте, товарищи, поднимите бокалы и выпейте за здоровье ваших друзей в серых шинелях, за скорую встречу с ними. Пожелайте им успехов в бою. И пусть эти пожелания будут клятвой, что вы, труженики тыла, отдадите все свои силы на приближение часа Победы!»

Представляете, на фронт к Сергею устремились ответные слова. Почти четыре тысячи душевных откликов от коллективов предприятий, учреждений, жителей Тюмени. А как горячо приняли земляки песню Пантюхина «Клятва сибиряков». Вот ее завершающий куплет:



_Пройдут,_знаменами_алея,_
_По_Красной_площади_полки._
_И_скажет_Сталин_с_мавзолея:_
_«Спасибо_вам,_сибиряки!»._



Текст написан в августе сорок второго. За победу предстояла схватка продолжительностью еще почти в три года.

А на упомянутом сайте вижу мемуары С. Я. Бунакова «Рейды в стан врага». Вчитываюсь: «25 октября 1944 года войска Карельского фронта при содействии Северного флота завершили Петсамо-Киркенесскую наступательную операцию. Когда Киркенес был объят пламенем, три с половиной тысячи его жителей, чтобы спастись, укрылись в штольне на станции Бьерневатна. Сюда же они загнали скот и птицу. Гитлеровцы при отступлении думали взорвать штольню и готовились к этому… Группа разведчиков 65-й стрелковой дивизии во главе с лейтенантом А. Х. Бахтеевым сорвала план немцев. 32 смельчака проникли во вражеский тыл и вырезали провода, проложенные для взрыва рудника. Отбили станцию, спасли людей от гибели».

Стоп чтению. Мелькнули знакомая фамилия, знакомые инициалы А. Х. Не Андрей ли Халлуилович? Глянул в блокнот, где мои коротенькие записи о бахтеевских ратных путях-дорогах. Он! Никаких сомнений! Мой недавний знакомец, вчерашний офицер-разведчик, за храбрость и мужество награжденный орденами Красного Знамени, Отечественной войны второй степени, орденом Александра Невского, орденом Красной Звезды. Награжденный шестью боевыми медалями. А первые встречи мои с ним были уже в мирное время, когда собкор «Тюменской правды» приехал в Омутинское, в районной газете которого я замещал редактора. Знакомство с Андреем, несомненно, обогащало общающихся с ним. Человеческая открытость, профессиональное упорство, неиссякаемая доброжелательность украшали эту личность. На моих любительских снимках увлеченный Бахтеев-«писарчук», счастливый Бахтеев-папа с радостной молодой мамочкой Галенькой, с желанной крошечкой-малюткой. Не ошибусь, пожалуй, что годы села Бахтеев-человек, Бахтеев-газетчик, Бахтеев-семьянин прожил окрыленно.

А ведь жизненные тропы его не были исключительно гладенькими. Не один год его «курировал» авторитетный журналист, легенда тюменской прессы, вчерашний редактор «Тюменских известий» Юрий Бакулин. «В середине шестидесятых, — вспоминал Юрий Степанович, — у нас с Андреем был общий период работы в «Тобольской правде». Его приняли корреспондентом в мой промышленный отдел. Мы, разновозрастные, быстро сработались-сжились, беспрестанно мотаясь по леспромхозам, по большим стройкам, начавшимся в нашем городе и по его окрестностям. Это и нефтепровод Усть-Балык — Омск, и железная дорога Тюмень — Тобольск — Сургут, и грандиозный мост через Иртыш. Репортерские дороги, похоже, нас совсем не утомляли. Интересные встречи радовали. Коллега мой кипел в деле».

Огорчать иногда стали его ошибки в текстах, неточности в названиях мест, по которым шла, например, стальная магистраль. Названия, в основном, татарские, а татарин от рождения языком этим не владел. Подводила и тугоухость — итог армейских ран-контузий. Переспрашивать у собеседников смущался. И спиртное стало заметно рвать жизненные паруса Халлуиловича. Окопные предатаковые стограммовки не давали себя забыть. Начались, естественно, конфликты по службе, непогоды в семье.

В омутинское время дружили мы с Бахтеевым и семьями, и профессиями, и сердцами, но он очень скупо говорил о своей личной войне, о своих личных победах. И только после кончины лихого гвардейца я узнал о книге полковника в отставке Николая Румянцева «Норвежские были». В главе «Спасение Бьерневатна» повествуется о знаковом бое бахтеевцев. Кстати, эту же тему в октябре сорок четвертого освещала и центральная «Правда». В этих публикациях цитируется официальное донесение. Вот оно: «В результате налета разведчиков освобождено от угона на запад и от истребления 4500 норвежских жителей, захвачено 22 немецкие автомашины, 11 паровозов-мотовозов, 225 вагонов с никелем. В бою уничтожено около двухсот эсэсовцев».










За бой этот правительство Норвегии удостоило А. Х. Бахтеева большой награды — высшего ордена республики — Золотого Креста с Мечами и Бантами. Награда эта обеспечивала награжденному рыцарское звание, гарантировала поместье и существенную денежную выплату. Но разве оставит Андрей Россию. Домой он вернулся уже из Германии, где служил в должности начальника заставы на линии «соприкосновения советских войск с союзническими армиями». Не прельстился он на забугорные рыцарства с поместьями. А вот ежемесячное вознаграждение за Крест в послевоенное лихолетье хорошо помогало демобилизованному офицеру, начинающему газетчику. Недолго, однако, поступали эти суммы в Россию. Зрела «холодная война». В Норвегии вышла явно провокационная книжка, осуждавшая жестокости над пленными в российских территориях. Ответная реакция наших дипломатов, чиновных верхов и генералитета оказалась странноватой: приказано сдать в военкоматы врученные нашим норвежские медали-ордена. Андрей сдал. И лишился ощутимого гонорара из-за рубежа. А материальные затруднения диктовали перемену мест, поиск нормального жалованья. Не за запахом тайги рванул Андрей из Новгородчины в Тюменщину. Не зря перебрался: нефтегазовая провинция встретила умеющего работать вполне гостеприимно. Журналист Бахтеев ретиво вклинился в водоворот первопроходцев, покорителей недр, строителей. Пока не врезался в страшную автомобильную катастрофу…

Хирурги с трудом сложили его раздробленные косточки. Соседняя, свердловская курортная Ахманка, подзализала раны поверженного, но…










Ушел от нас Халлуилович совсем рано. Ушел боевой, работящий, душевный Человек. Ушел не в смертельный военный вихрь-торнадо, а в день мирного солнца и светло-голубого неба. В пору высокой заливистой песни жизнелюба жаворонка. Ушел энергичный Боец в память родных, близких, товарищей.






«…А БОЙЦАМ ОТВАГИ ПРИДАЁТ»











_Ф._А._КОСОГОРОВ._

_ФРОНТ_1943 Г._



_НАШ_ЗЕМЛЯК,_БОЛЬШОЙ_ТРУЖЕНИК,_СОЛДАТ_ФЕДОР_АЛЕКСЕЕВИЧ_КОСОГОРОВ_ЧУТОК_НЕ_ДОТЯНУЛ_ДО_СВОЕГО_ДЕВЯНОСТОЛЕТИЯ,_МАЛОСТЬ_НЕ_ДОШАГАЛ_ДО_СВОЕГО_ЧТИМОГО_ДНЯ_АРТИЛЛЕРИИ,_ЕГО_ТРУДОВОЙ_СТАЖ_КАПЕЛЬКУ_НЕ_ДОСТИГ_СЕМИ_ДЕСЯТКОВ_ГОДОЧКОВ._

_А_ВЕДЬ_СОВСЕМ,_КАЖЕТСЯ,_НЕДАВНО_ОН_С_ВОЛНЕНИЕМ_ПЕРЕЛИСТЫВАЛ_СТРАНИЦЫ_СОБСТВЕННОЙ_ЖИЗНИ,_ДОВЕРЯЯ_ЖУРНАЛИСТУ_САМОЕ_СОКРОВЕННОЕ._И_НЕТ_У_МЕНЯ_СЕГОДНЯ_НИКАКОГО_ПРАВА,_ЧТОБЫ_В_КАНУН_ОГРОМНЕЙШЕГО_ПРАЗДНИКА_ПОБЕДЫ_ЕЩЕ_РАЗ_НЕ_УГЛУБИТЬСЯ_В_РАБОЧИЕ_БЛОКНОТЫ_ГАЗЕТЧИКА_И_НЕ_РАССКАЗАТЬ_ОБ_ЭТОМ_ЗНАКОВОМ_ЧЕЛОВЕКЕ,_ГРАЖДАНИНЕ,_ПАТРИОТЕ…_



С почестями сердечными нижнетавдинская Осиновка провожала в Красную Армию молодого своего председателя колхоза красавца Федора. В девятнадцать комсомольцу-активисту односельчане доверили руководить хозяйством, в котором уже не один год он прилежно хлеборобствовал наравне с седобородыми старожилами. По полтора гектара за день вспахивал на лошадях, премии получал, на Доске почета портрет его красовался. Серьезного, старательного парня заметили, отправили в районную школу на счетовода учиться. Хороший из него счетовод получился…

В армии Косогоров тоже в школу попал, в полковую. После этой «академии» сержанту приказали командовать взводом в одном из полков 180-й стрелковой дивизии Московского военного округа.

Война. В первый ее день подразделение, в котором служил молодой командир, погрузили в эшелоны и отправили на запад. Ехали к войне медленно. Под Оршей немецкие бомбардировщики нависли над тихоходными беззащитными составами. Бойцы суматошно выгрузились из вагонов, суетливой толпой двинулись в мучительно длинный худо организованный пеший переход.

Злая война уже пятые сутки бушевала в пределах Руси, а семнадцать тысяч кадровых солдат, среди которых угрюмо шагал жаждущий боя сибиряк Косогоров, все еще нудно топали к передовой.

В ночь на 26 июня наконец заняли оборону под Витебском. Утром с восходом солнца… О, это было адово утро: испепеляющий артиллерийский вражеский шквал, тупорылые танки, крылатые чернокрестные стервятники. Они гонялись буквально за каждым уцелевшим бойцом-одиночкой… Ужас. От еще не воевавшей дивизии осталось… пятнадцать человек.

Голодная, измотанная, растерзанная трагедией эта мизерная людская горстка без руля и ветрил пробивалась из одного окружения, попадая в другое. Под Ярцево все же вырвались к своим. Но в строй воюющих их не взяли. Начались горько-унизительные проверки с перепроверками. Больно, когда свои не доверяют своим. Смершевцы не раз беседовали с Федором и, как выяснилось позднее, даже на родину в сельсовет запрос на него приходил: что за человек, кто родители, надежен ли?

«Надежен!» — ответили земляки. Теперь сержанту доверяют самое сверхсекретное оружие сорок первого — реактивный миномет, бесствольную многозарядную пусковую установку. Федор не мог знать, что в середине июля под Оршей батарейцы капитана Флерова жахнули по врагу первым залпом из грозной «катюши».

А первый залп «катюши» Косогорова прогрохотал под Полтавой, в пятом гвардейском полку Юго-Западного фронта. «Представляете, — вспоминал Федор Алексеевич, — в полку двадцать четыре установки, каждая одновременно может послать сорок восемь снарядов. Прикиньте суммарную мощь взрыва — свыше тысячи мин!.. После нашего выстрела очумелые немцы сорвались в бега. И наши, честно сказать, тоже дрогнули, не зная, чей этот шквал огня, на кого он нацелен».

Могучи, бесспорно, были наши эрэсы, но и враг еще был силен. Пришлось оставить Харьков, сдать поверженный Воронеж, отступить к Сталинграду. Фашисты тут уверенно контролировали небо. Нахальные остроглазые «рамы», казалось, бессменно дежурили в нем. Расчету «катюши», за которой особенно старательно охотился противник, надо было в считанные минуты занять позицию, произвести залп и молниеносно сняться с этой точки, пока немец не «запеленговал». Для самого крайнего случая, сохраняя секретность оружия, расчет имел специальный заряд, чтобы не отдать врагу тайны этой техники, а взорвать боевые машины. Ведь враг все еще наседал. Больно было видеть солдату-окопнику, как «мессеры» с легкостью необыкновенной безнаказанно сбивают наших «ястребков». Такие воздушные трагедии не добавляли твердости духа втиснутым в траншеи красноармейцам, которые носа не могли высунуть, чтобы захоронить погибших товарищей.

Полк «катюш» Косогорова метался по самым жарким маршрутам. Поддерживал шестьдесят вторую, шестьдесят четвертую, первую гвардейскую армии, а второго февраля сорок третьего ударил прямой наводкой по сталинградскому универмагу, где забаррикадировались остатки штаба фельдмаршала Фридриха Паулюса. После победы естественна солдатская радость, но разве заглушит она горечь потерь? Под Мамаевым курганом погиб друг Федора — Лева Дементьев, с которым шли по войне с первого ее дня. Битва на Волге для многих стала последней.

А Косогорову со своими «катюшами» суждено было пройти через очередное крупнейшее сражение Второй мировой, про которое стратеги войны говорили так: «Сталинград — предвестник заката немецко-фашистской армии, Курск поставил ее перед катастрофой».

Только один фрагмент битвы поражает ее грандиозностью. Трудно представить, что на холмистом пятачке близ маленькой Прохоровки с двух сторон сошлись полторы тысячи танков и самоходок. Со стороны врага тут прошли отборные дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг», «Рейх», «Адольф Гитлер». Тут впервые грохотали свеженькие «тигры», «пантеры», «фердинанды». Тут, в надежде на неожиданность, задействовали новые модели истребителей «фокке-вульф» и штурмовики «Хейнкель-129». Но наш прославленный Т-34 в лобовом бою работал безукоризненно. На коротких дистанциях устрашающий «зверинец» не мог использовать преимущества своего вооружения. Наша взяла!

«Для меня Курская дуга началась утром 5 июля под Белгородом, — рассказывал Федор Алексеевич. — Здесь мы приняли бой, преграждая немцам путь на Обоянь-Корочи. До семисот танков в этот день ввел неприятель. Авиация наша и противника заполонила небо. На земле не слышно рядом кричащего. Я на передовой корректировал огонь наших «катюш». В тот день мы били термитными М-20. После очередного залпа наших в округе все пылает, плотный мечущийся дым выедает глаза, в ушах раздирающий гул. Мимо НП пленных ведут. С белыми испуганными лицами, сбиваясь, тараторят: «Кать-кать гроллен. Кать гроллен». Громыхает, мол, «катюша». К вечеру мои команды исполнялись уже не так энергично. Слабел натиск минометов. Когда канонада поутихла, встретил командира дивизии. Убит горем командир. В голосе дрожь, в глазах влага, цедит сквозь сжатые зубы: «Че-че-че-тыр-надцать пр-р-оклятых «фокке», че-че-тырнадцать за четыре захода весь дивизион кончили. Понимаешь, весь! Всех моих соколиков родных! Всех!»

Понять такое нетрудно, а вот как принять, как пережить? Сердце сжалось, в горле комок. А меня, размышляю вроде бы без радости, судьба вновь сберегла. На передовой уцелел, под носом у врага даже не царапнуло».

Кстати, в очередной раз судьба сберегла Косогорова на Днепре. На том самом, про который фюрерская пропаганда трещала, как о непреодолимом для Красной Армии рубеже-переправе.

Преодолели. С ходу! Взломали и этот, казалось бы, непреодолимый рубеж.

«Под Обоянью нас вновь пополнили, — продолжал свою печальную повесть Федор-боец. — Дали свежих людей и новые машины. Старые, подлежащие ремонту, восстановили. И — в бой. Снова в бой!»

За Белгород. За Харьков. За Киев. Но перед боями за столицу Украины предстояло форсирование широченного могучего Днепра. Надо было победить эту «природную неприступную крепость, правый высокий берег которой укреплен непрерывной цепью немецких дотов». «Гвардейцам-минометчикам пришлось переплывать бушующую реку под бомбежкой и артобстрелом на плоту из бревен разобранного сарайчика. Всего метров тридцать не доплыли до цели. Снаряд рядом ухнул. Плотик перевернуло. Только шестеро до берега добрались. Остальные двенадцать в ледяную воду на дно ушли. Страшная печальная река несла на окровавленной волне тысячи погибших. Косогоров выкарабкался. Фельдшер рядом погодился. Водкой озябшего растерли, глотнуть дали. Обмундирование закоченевшее сменили. И в работу. К тому времени Федор был уже начальником боепитания дивизиона «катюш», старший техник-лейтенант. В днепровскую купель вражьи пули мимо минометчика пролетели, но к промерзшему прилип изнуряющий фурункулез. Эта противная и очень болезненная штука изматывала до предела. И до самого конца войны.

А финиш в его военной дороге был еще далеко-далеко. После Киева с Первым Украинским на Белую Церковь пошли, на Житомир.

«Этот город дважды брали, — тяжело вздохнув, продолжал рассказ ветеран. — Уходя из Житомира, фашисты из него вывезли буквально все, кроме водки. Взявшие город на радостях перепились. Хитрый враг вернулся, без особого труда перебил нетрезвых и вновь воцарился в городе. Вот почему нам снова пришлось отбивать Житомир и горько жалеть тех, кто так легко клюнул на наживку коварного противника, так бездарно расстался с жизнью».

А потом были Винница, Шепетовка, Львов, Калымея, Кишинев, Ужгород. Затем Румыния, Польша, Германия, Чехословакия. В Праге Федор закончил войну, но еще год после Победы в Карпатах за бандитами пришлось гоняться.

Почти семь суровых лет крутила судьба армейца. И вот она — родительская Осиновка. На третий день после возвращения колхозники предложили бывшему солдату снова председательствовать в колхозе имени Карла Маркса. Года не проработал — переводят в райуполминзаг. Ты, говорят, молодой, энергичный. Трудись на важном посту. Но в пятидесятом снова направляют в колхоз, уже «Большевик», слитый из двух хозяйств. Через пару лет в трехгодичную областную школу председателей колхозов послали. После нее в отделе строительства райисполкома работал, а в пятьдесят шестом отстающий колхоз имени Ворошилова принял.

Вспоминает: «Утром рано пошел на конный двор и в коровники. Кошмар. Кормов ни грамма, упряжи никакой. Скот голодный. Кожа да кости. Молодняк под открытым небом. Доработались. Командовал до меня тут один тридцатитысячник, рабочий Тюменского весового завода. Таких посланцев города по району числилось двенадцать. Десятерых селяне уже выставили: никакого представления о сельском хозяйстве не имели, да и не желали иметь. А мне ясно одно: срочно спасать надо животноводство, немедля спасать».

Отправился в лесничество, на нижнюю пристань, на другой берег Туры, просить взаимообразно сена. Не дали. Пошел на крайность.

Кое-как снарядили четырнадцать подвод и самовольно решили забрать у соседей излишки кормов. Тимофей Белкин на чужую скирду не лезет. Другие ездовые тоже самоуправничать опасаются. Бригадир Семен Козлов в глубоком раздумье: «Грабеж, как ни крути, однако». «А не преступно колхозную скотинушку губить!» — крикнул мужикам председатель и вспорхнул с вилами на зарод. В эту минуту лесничий Сметанин с двустволкой подбежал.

- Прекратите кражу! — орет. Федор Алексеевич коршуном с высоты к вооруженному:

- Не воруем. Взаймы берем, с отдачей. Не себе лично берем. Пойми.

А Сметанин все равно дулами в непрошеного гостя тычет. Выхватил Косогоров ружье у лесничего — и об корягу…

— На войне не прихлопнули меня, а ты!

Короче, со скандалом крупным, но сена в колхоз привезли. На второй же день в полях соседей Косогоров старую-престарую солому нашел. Для овец у населения банные веники собрали.

Словом, спасли поголовье. А чтобы финансы поправить, рыболовецкую бригаду организовали. На вырученные за рыбу деньги купили все необходимое для гужевого транспорта. И лес зимой принялись заготовлять всем миром. Пилораму запустили. Строить и обустраиваться стали. Электростанцию соорудили, трехрядный коровник возвели. Водопровод в деревне заработал, радиоузел. Взялись за культуру обработки земли. Урожаи зерновых и кормовых заметно подросли. Осенью пятьдесят седьмого, например, по 30 кормовых единиц на условную голову заготовили. Это полтора плана. По надоям и привесам вышли в районные лидеры. Окружили почетом передовых доярок Анну Плохину, Екатерину Петрову, Клавдию Никитину, Валентину Бессонову, Надежду Карандашову. В любых начинаниях председатель — первый застрельщик, личным примером увлекавший колхозников. Он требователен, честен, неподкупен. Вспоминают, как бригадир рыбаков полмешка свеженького улова однажды утречком на крылечко главы колхоза положил. Через несколько минут в правлении перед всем честным народом Косогоров спросил угодника-подчиненного:

— Ты, Егор Федорович, или ребята твои подбросили мне рыбки? Отличнейшие карасики, аппетитные, но немедленно перенесите это добро в колхозный склад…

Укреплять бы хозяйство и дальше при устоявшихся границах, но в верхах вызрела новая идея об укрупнении в аграрном секторе. И вот осенью шестьдесят первого приличный колхоз «Заветы Ильича» объединяют с отстающим имени Ленина с деревеньками Еремино, Черепаново, Крысово. И опять «покой им только снится». Начали с подбора руководителей производственных бригад, а стало их теперь уже шесть. Командирами поставили надежных односельчан. Опять трудный, медленный подъем с колен. Рассчитались с государством по ссудам, а вскоре перешли на прямую денежную оплату труда колхозников. Дисциплины и порядка с хозрасчетом стало больше. Результаты стали радовать. Что касается дисциплины, за нее хозяин колхоза сражался с особым усердием. Улыбается, вспоминая:

«Приезжаю с лечения из нашей курортной Ахманки. Докладывают: без вас, Федор Алексеевич, вот уже третий день в рабочее время «парятся» в бане главного зоотехника Василия Семенова с бутылочками и хозяин бани, главный инженер Нортберт Бараблин, и освобожденный секретарь парторганизации Василий Смирных. Я люто рассвирепел, схватил увесистый дрын — и к бражникам лечу. Пусть меня осудят за такой некорректный метод воспитания, но ведь дело касалось руководителей, моих первых помощников…».

Наивно думать, что за пятнадцать председательских лет Федору Алексеевичу сопутствовали только ласковые ветра. Отнюдь. Всякое бывало. И сбои, и ошибки, и конфликты разных масштабов. С властями особенно.










Весной шестьдесят пятого после посевной вызвали его на бюро райкома партии, приказали сверх плана засеять еще 300 гектаров пшеницей. «Не могу, нет свободной земли. А которая осталась под чистые пары — непродуктивна. Да и семян надо 850 центнеров. Где их взять? Кроме убытков, от этой бессмысленной операции ничего не получим». Прошу бездумно не командовать колхозом. Всю неделю, не поверите, каждый день утром или вечером меня вызывали в район и требовали дополнительного посева. Я и вспылил: «Больше на бюро к вам не приеду и хозяйство гробить не дам!».

Отступились. Но разве такое непослушание прощалось в те времена, когда столоначальник «знал все и вся правильнее и лучше любого простолюдина». Начались придирки к строптивому, повеял холодок недоверия. И Федор Алексеевич, не прогнувшись, написал бумагу на увольнение «в связи с болезнью».

Нет, человек фронтовой закалки не вильнул на обочинку. В райцентре взвалил на себя не пушинку-ношу: взялся руководить производственным дорожным участком. Восемь лет успешно нес этот тяжелый крест. Перекочевав по семейной надобности в областной центр, трудился мастером Тюменского ДРСУ.

Почти семьдесят лет стажа. Восемнадцать правительственных наград. Но с особенным трепетом Федор Косогоров показывал скромный знак «Ветерану гвардейских минометных частей» и стилизованный треугольник письма-поздравления совета уральских артиллеристов, сражавшихся в полках «катюш», о которых на известную мелодию в армейских буднях сочинено столько восторженных текстов. А с Федором Алексеевичем мы вспомнили вот эти строчки:



«Все мы любим русскую «катюшу»,
Все мы слышим, как она поет.
Из врагов вытряхивает душу,
А бойцам отваги придает…».






ПОХОРОНЕН БЫЛ ДВАЖДЫ ЗАЖИВО…


_ГЕРОЯМ_РОЖДЕННОЙ_У_НАС_В_ТЮМЕНИ_ИСТРЕБИТЕЛЬНО-ПРОТИВОТАНКОВОЙ_АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ_БРИГАДЫ_РЕЗЕРВА_ГЛАВНОГО_КОМАНДОВАНИЯ._









В обороне или наступлении мы всегда с гордостью и особым уважением относились к воинам, у которых на левом рукаве был черный бархатный ромб с золотыми перекрещенными стволами пушек — эмблема истребителей танков, людей исключительного героизма и воинского мастерства, — пишет генерал армии Алексей Жадов. — Это они первыми вступали в бой, жгли «пантер», «тигров», «фердинандов», расчищали дорогу нашим славным пехотинцам. Я вспоминаю, с какой верой в правоту нашего дела сражались гвардейцы десятой бригады…».

Эти слова военачальника адресованы боевому подразделению, которое в сорок втором уходило на фронт после формирования и спешного обучения в Тюмени как «шестая» отдельная. На военных дорогах эта часть дважды меняла номера — была двадцать восьмой, стала десятой гвардейской Тернопольской Краснознаменной орденов Ленина, Кутузова, Богдана Хмельницкого. А славу бригады, естественно, ковали отважные люди.

В Тюмени начался боевой путь Саши Турина. Был наводчиком, командовал орудием. Первый танк со свастикой подбил под Ольховаткой. Помогли маскировка и железная выдержка, помноженные на точный расчет. Подпустил противника метров на двести. Рисковал, бесспорно, но успел первым же снарядом разворотить вражескую башню. Этот геройский парень имел на своем счету восемнадцать сожженных танков.

…Коля Родионов курганец. Стройный, чернобровый, с лихим чубом. Жизнелюб, весельчак. Храбрости неимоверной. Потому-то стал Николай Иванович Героем Советского Союза. В одном из его наградных листах имеется характеристика: «Бесстрашный командир!» Его личные смелость и решительность не раз помогали брать верх над противником. В архивах бригады зафиксированы эпизоды «работы» родионовской батареи при подходе к Одеру и форсировании его. В ночь с 23 на 24 января сорок пятого вместе с первыми пехотинцами артиллеристы старшего лейтенанта Родионова быстро преодолели этот водный рубеж и в районе деревни Эйхенрид заняли плацдарм. Немцы дважды за ночь пытались сбросить смельчаков в реку, но тактически важный клочок земли стойко удерживали истребители-гвардейцы до подхода подкрепления.

А как горько переживали гибель Николая, прошедшего всю войну и павшего… перед самым Рейхстагом. Похоронили героя в Берлине, недалеко от Бранденбургских ворот. Земляки увековечили память о нем, назвав его именем улицы в Кургане и Варгашах. В Варгашовской школе-интернате сооружен обелиск в честь храброго воина-артиллериста.

…Борис Российский. Как с такой патриотической фамилией не постоять за матушку-Русь! И сержант Борис Николаевич одухотворенно сражался с бандитской ратью. Он стал ярким примером беззаветного выполнения солдатского долга. В один из жарких боев от разрыва вражеской мины в хозяйстве Российского загорелись снарядные ящики. Свирепствует пламя, а Борис с четырьмя товарищами мечется, сбивая языки огня, сохраняя то ценное, без чего пушка уже не грозное оружие. Спасли снаряды. Отбили очередную танковую атаку.

— В десятой бригаде было много замечательных бойцов и командиров, — вспоминал ветеран 230-го полка Дмитрий Ивченко. — Всех не перечислишь. Назову среди них лейтенанта Анатолия Толстых. Сильный духом человек. Оптимистичный, остроумный говорун-пересмешник. Не унывающий в трудную минуту, подбадривающий сникшего солдата.

В ряду умелых и бравых друзья-ратники называли разведчика-сибиряка, старшего сержанта Ивана Козырева, спокойного, умного старшего сержанта Степана Полоскова, людей исключительной храбрости капитанов Мельникова, Светинова, Григорьева. Друзья вспоминали не рядовой батальный первомайский эпизод сорок пятого года, великолепно характеризующий качества бойца и командира.

…Подразделение полковника Андрея Долгова наступало на Дрезден в составе пятой армии Жадова и третьей танковой армии Рыбалко. Механизированные части чаще всего вырывались вперед, оставляя позади линию фронта, решительно действуя в тылу врага. Пользуясь внезапностью, занимали значимые населенные пункты и крепко держали их до прихода главных сил. В одну маленькую деревеньку Блохвиц и вошел 230-й полк 30 апреля. Утром разведчики доложили: немцев нет. В середине дня комбриг Базыленко с помощниками выехали на рекогносцировку. За машиной Владимира Ивановича следовал полк, в голове которого шла батарея Героя Советского Союза Фомы Григорьева. Шли по шоссе на приличной скорости — и вдруг… На обочине с поднятыми стволами поперек дороги стоят шесть «королевских тигров». Автомобиль Базыленко с лету проскочил под этими стволами-арками. Да так молниеносно проскочил, что немцы не успели среагировать. Батарейцам Григорьева остался единственный выход: развернуться и бить в упор по технике врага. Три ошарашенных танка задним ходом отползли в растерянности в ближайший лесок. Три загорелись. Быстротечная схватка затихла. Батареи полка заняли боевой порядок. Штаб расположился в отдельном домике севернее деревни. До ночи неприятельская сторона ничем себя не проявляла. Измотанные батарейцы и штабисты крепко уснули. Не смыкали глаз только радисты-телефонисты да полковник Долгов. Он-то знал, что тишина может оказаться обманчивой. И действительно, туманным утром 1 мая около окон штаба разглядели немцев. Под прикрытием темноты те тихо прошли мимо тщательно замаскированных русских. По приказу Долгова исполняющий обязанности начштаба Ивченко вызвал к телефону всех комбатов: «Видите дом, где мы находимся?». Отвечают: «Видим». «Немедленно открыть по нему огонь. Немцы вокруг нас». Отвечают: «Ты, Федорыч, не хватил спозаранку по случаю Первомая?». Тогда трубку взял сам комполка: «Огонь! Приказываю! По нам!».

Двадцать орудий шпарили в обозначенную точку, а Долгов да Ивченко прямо из окна одинокой избенки корректировали стрельбу. Точные попадания буквально расшвыряли фрицев. Но часам к одиннадцати с их стороны возобновилось движение. Из ближнего леска доносился шум моторов. Разведка подтвердила: готовится удар в сторону 230-го артполка. В броске могут участвовать танки, бронетранспортеры. Пришлось опять просить огонька у начальника артиллерии пятой армии генерала Полуятова. Дали ему ориентиры для залпа батальона «катюш». Представляете, в гуще наступающих разом ухнуло 192 снаряда PC да плюс снаряды артполка. Это был праздничный салют для красноармейцев и ад для немцев, которые никак не могли смириться с разгромом. И ночью с 1-го на 2 мая вновь приготовились к наступлению, определив, что истребители танков не подкреплены пехотой. И опять разведка «бога войны» не дремала, вычислила район скопления сил неприятеля и упредила его действия. Взялись это сделать капитан Светинов с парторгом полка капитаном Самариным и добровольцами. В кромешной тьме подползли к немцам и их же фаустпатронами накрыли. Тактически благополучный плацдарм отстояли при активных действиях истребительной бригады.

Имеется подробнейшая статистика подразделения. Впечатляет первая строка ее — уничтожено 533 танка и 45 самоходок противника. Начало этой статистики в сорок втором, на Воронежском фронте у Коротояка, Давыдовки. Пять дней тогда шли бои. Верх взяли сибиряки-уральцы. Примечательно: потерпевшие поражение на вторые сутки уже гремели по радио, словно в оправдание, что против них брошена бригада кремлевских сталинских курсантов. Вот такой оценки удостоилась после первых своих боев шестая, выпестованная в Тюмени истребительная бригада.

Солдаты ее отчаянно сражались у Белгорода и Киева, у Житомира и Львова, у Перемышля и Тернополя. Штурмовали Штрелен, Дрезден и Прагу. Они первыми форсировали Днепр и Буг, Вислу и Нейсе, Одер и Шпрее. В строю героев-артиллеристов тюменцы: адъютант командира полка Юровский, лейтенант Лапия, командир орудия Гурьев, артмеханик Безроднов, наводчик Слемнев, командир орудия Мочалов. Павел Мочалов, например, дважды был заживо похоронен. Вот его короткий рассказ: «Под селом Снежков Кут мы попали в окружение, связь с передовыми отрядами прекратилась. К своим пробились только через полтора месяца. Меня уже посчитали погибшим. В Тюмень маме Марии Климентьевне извещение отправили: «Пропал без вести». А второй случай произошел в районе станции Обоянь. Тяжелые бои тут вели. Мое орудие три танка подбило. А четвертый фашист изловчился и «положил» снаряд точнехонько под наш лафет. Весь расчет погиб. Погибли и командир полка, и медсестра. Меня сильно контузило. Отступавшие пехотинцы подняли полуживого, дотащили до санчасти, которая оперативно переправила в тыловой госпиталь. Командир батареи послал гонца, чтобы узнать, почему мое орудие умолкло. Тот вернулся в полк и доложил: весь расчет погиб, а Мочалова и вовсе нет. В клочья, наверное, разнесло. И полетело в Тюмень второе извещение о моей смертушке. В лазарете несколько суток без сознания лежал, потом около двух месяцев возвращали к памяти. И ведь встал в строй. Часть свою догнал на подходе к Днепру. Опять однополчане удивились моей бессмертности, а мама никак не верила, что я все же жив».

В нынешний День артиллериста, листая газетную подшивку, опять встретил строки о дважды заживо похороненном солдате — тюменце Павле Петровиче Мочалове. В этот же день, любопытное совпадение, мне передали стихотворение пока неизвестного автора на тему тяжело раненого солдата. Я осторожненько одну подрасширил звучание заголовка, заменил буквально одну рифму. Читайте: «Тяжко раненый и муравей осений»:



Еще он чуял — пахнет житом,
Но миной скошен наповал,
Солдат считал себя убитым,
И даже глаз не открывал.

И, оглушенный, он не слышал,
Как пушки били за рекой,
И как в норе копались мыши
Под окровавленной щекой.

Как ездовые драли глотки…
Но вдруг разведчик муравей
На лоб солдата сполз с пилотки
И заблудился меж бровей.

Он там в испуге заметался,
Но энергичен, полон сил,
Защекотал и затоптался,
И вдруг — солдата воскресил.

И тяжело раскрылись веки,
И смутно глянули зрачки,
И свет забрезжил в человеке,
Поплыл поверх его тоски.

Вздохнул он глубоко и тяжко,
И небо хлынуло в глаза,
И понесла к земле мурашку
Большая, круглая слеза.













«ГУСЕЙ КРИКЛИВЫХ КАРАВАН…»


Мрачен приволжский хуторок Вершинино в октябре сорок второго. Темнеют соломенные крыши съежившихся мазанок. Не радуют хуторян цветастость артельного сада, разливная красота Волги, спешащей к тревожному Каспию мимо взрывов-пожарищ войны. Тяжко на душе и у местного бригадира рыбаков — столетнего Трофима Соловых. Главная мужицкая сила колхоза — на фронте. А старожилу Прохоровичу поручили председательство. И дело надо было делать со старым да малым, да с женщинами-солдатками, измотанными горями-бедами лихолетья…

Но первого ноября, рядовым календарным деньком, негромкое Вершинино вдруг оживилось. Сквозь селеньице нестройно протопали уморившиеся, только что мобилизованные солдаты. С зачехленным знаменем, с двумя новехонькими пушками, с парой походных кухонь, еще не задымленных кормилиц бойцов.

Попылив улицей, подразделение новобранцев остановилось возле зерновых амбаров. Солдаты быстро рассыпались на отдых под сенью яблоневых крон, в тенечке стен-заборов. Бдительный глава вершининцев срочненько направился к командованию прибывших с непраздными вопросами: кто, откуда, куда? Доподлинно разведав ситуацию, посветлевший Прохорыч с шустреньким внуком Толькой скоренько обежали почти весь хутор и всем-всем, кого встретили, доложили: свежая сибирско-уральская сила идет к фронтовой линии огня, к Сталинграду.

- Должен вам сказать, земляки, — не торопил слова запыхавшийся Трофим. — По какой-то причине рекруты на марше уже не один день без провианта оказались. Идут по родной тыловой земле без пищи. Их командиры стесняются помощи у населения попросить. Я только что услышал про этот позор снабженческий. Мне будет стыдно, если мои хуторяне не устроят гостям сердечную встречу и ужин хлебосольный. Устроим, милые?

- Устроим! Устроим! — решительно отвечали женщины Вершинино, бежали домой, чтобы хоть чуточку принарядиться и не опоздать к солдатам со своими кузовочками скромных лакомств.

- Внучок, ты еще тут? — вроде бы удивился Соловых-старший. — Дуй бегом в нашу хату, маме своей растолкуй о солдатском застолье.

Крутой на ногу Толька уже вихрем мчал мимо кудрявых палисадников, а его сухонький дедок подслеповато, из-под руки, вглядывался в белопенные облака, под которыми неспешно плыл размашистый клин перелетных гусей. Окружившие Трофима люди тоже устремили взгляды в бездонную высь, любуясь птичьей стаей, не пряча повлажневших глаз. Зрелище-то, согласитесь, душещипательное, с прощальной печалинкой. Смогут ли, мол, эти путешественники перелететь через войну. Дотянут ли до территории, где нет зимы и бомб, лютых пожаров и свинцового града. Сильных, мол, крыльев и счастливого пути вам, пернатые. А мы будем ждать вашего весеннего возврата и надеяться, что вместе с вами вернутся в семьи наши родные отцы и сыночки, да дочки с проклятой войны…

— Ой, ой! Гляньте, бабоньки, беда какая-то у гусей, однако, — заойкала грустноокая звеньевая Оксана. — Две молодых птицы, наверное, хворые, из сил выбились, хромают крылышками, отстают от каравана.

И верно. Из-за них, похоже, четкий гусиный треугольник поломался, перепутался, превратился в кучеобразную грачиную стаю. Одни отмахивали курс вперед, другие возвращались к немощным. Наконец мечущаяся стая сделала пару широких кругов над Вершинино и на третьем, будто после разведки, решительным камнепадом нырнула к земле. Спикировали точнехонько в просторный загончик двора Трофима Соловых. Прямо в гущу перепуганных домашних гусей.

Но через считанные минутки хозяева ограды и неожиданные гости успокоились, переговорно угомонились, тесно окружили корытца с кормом и водицей. Час, наверное, минул после приземления серых перелётных, а они, казалось, и не собирались продолжать прерванный путь. Очень им приглянулось гостеприимство. Или хотели дать побольше времени для отдыха своим уставшим хворым. Не поэтому ли настороженные птицы не показали испуга даже тогда, когда к ним приблизились владелец усадьбы, его дочка Александра и внук Толька. Соловых начали осторожно теснить смешанный табун из загончика в дощатые ворота бревенчатого хлева. Теперь гуси опасливо крутили головами, незлобно покрикивали, вроде бы предстартово взмахивали крыльями, но не взлетали. И удивительно дружно подчинялись воле наседающих загонщиков, которые на скором семейном совете приняли единогласное решение: всех своих и залётных, все тридцать семь гагакающих головушек подарить к столу маршевых солдат.

Птица уже в надёжных стенах, двери на засовах. И довольные Соловых скорым шагом направились к биваку армейцев, чтобы рассказать о необычном визите диких гусей.

- В каком виде, уважаемые, доставить вам эту вкуснятину? Живьём или потрошенно-ощипанной? — без тени скупости спрашивал Трофим солдатских поваров. Удивлённые кашевары, благодарно взирая на деда, вопросительно посматривали в сторону командира. Затянувшееся молчание прервал чубастый широкоплечий капитан.

- За сердечно-душевное внимание к нам, — пробасил он, — спасибо, милые люди. Но почти сорок гусей — не жирновато ли? Около десятка ваших домашних вполне хватит. А что касается диких… Выношу вопрос на совет…

Командир вдруг задумался и, с улыбкой вглядываясь в притихших подчинённых, потеплевшим голосом спросил:

- Каким же будет общесолдатское мнение о диких гусях? И общехуторское мнение тоже. Сегодня, справедливо скажете, не успеваем оплакивать человеческие смерти, а здесь про сохранность птичек, дескать, заговорили.

- На моём веку в наших окрестностях, — поперхнулся дымком толстенной самокрутки лысоватый Петро, — вот и говорю, в наших окрестностях у перелётных не бывало остановок для отдыха. Вынужденно они сели у нас! Потому что доверились людям… Нам, то есть, доверились…

- Правильно, деда Петя! — бойко поддержала старика школьница Машенька. — Птенцам-первогодкам в дороге что-то не поздоровилось, силы они потеряли. У них беда, а мы их в котёл?!

- Если говорить не про живот, а про сознание, — философски вклинился в беседу калеченный войной одноногий и однорукий бухгалтер Игнат Михеич, — если про разум и душу, то, товарищи хорошие, птицу, устремлённую к цели, надо освободить из полона. И весной нам будет кого ждать с чужбины заморской. С их прилётом, даст Бог, и наши герои с войны вернутся живыми-здоровыми…

Многолюдный ужин удался на славу. А припоздавшие к нему домохозяйки Вершинино с кузовочками скромных лакомств всё подходили и подходили. И вечер не торопился с темнотой, высверкивая давно не блестевшие от радости глазки хуторян. И багрянец заката не торопился прятаться за горизонтовым леском. Приподнято праздничный Трофим, обходя ряды полевого застолья с профессорски мудрым ликом, читал присутствующим коротенькую лекцию о древних гусях, которые спасли Рим.

- Так пусть и вершининская гусятинка хоть крошечку, хоть капельку добавит вам, солдаты, сил перед боем с супостатом…

Отпотчевала, словом, деревня новобранцев по возможности. Всяких уважительных, пожелательных речей им наговорила. А в сумерках всем миром проводили сибиряков-уральцев в пешую дорогу до города на Волге, где шли кровопролитные бои. Попутно с солдатским наземным курсом в смуглом небе уверенно махала крыльями отдохнувшая во дворе Трофима гусиная стая. В спокойном, еле слышном говоре она выстраивалась в привычный четкий перелетный клин. Провожающие солдат и птиц женщины утирали платками глаза, а дети прощально махали ручками и тем, кто шагал по земле, и тем, кто парил в небе.

Проводил встрепенувшийся хутор своих нежданно нагрянувших гостей и опять погрузился в неспокойно-печальные дни. Но через двадцать суток Вершинино снова буквально взорвалось эмоциями. Сюда пришла судьбоносная весть: под Сталинградом Победа! Хуторяне ликовали! Долбанули наши гитлерюг. До февраля сорок третьего с театра приволжской битвы Совинформбюро радовало соотечественников все новыми и новыми успехами. Даже фельдмаршала Паулюса с двадцатью двумя дивизиями в кольцо взяли, истребив. Знаменитыми Каннами двадцатого века стал геройский Сталинград! Свыше миллиона красноармейских штыков ощетинилось тут перед врагом. Свыше пятнадцати тысяч стволов пушечно молотило немчуру. Свыше тысячи самолетов долбило окопы противника.

А в тесном председательском кабинетике Прохоровича шел и повторялся торжественный митинг. И не трибунная речь ветерана: «В этих грозных миллионах-тысячах Сталинграда сражались и наши родные-близкие, и наши мимолетные гости, те сибиряки-уральцы с двумя пушечками и командиром-богатырем. Сдержали они слово, данное нам. Победили!»

- Ур-р-ра! — перебил оратора голос Тольки. — Наша взяла! Победили!

- Ур-р-ра! Ур-р-ра! — подключились Толькины друзья-приятели.

А мамы, бабушки не таили счастливых слез, нежно обнимали своих кровиночек, любимых сыночков-внучаточек…


_*_*_*_

Много волговской воды протекло мимо послевоенного Вершинино. Многих Толькиных сверстников мирная судьба рассеяла по просторам Отчизны. Анатолий же Соловых из сталинградско-волгоградских краев перебрался в Тюмень сибирскую, на берега Туры, от которых когда-то мимо его родного хутора шли солдаты-новобранцы к нынешнему городу-герою.

Анатолий Федорович поднялся здесь до крепкого профессионала, до общественно значимой личности, до примерного семьянина. Он усердно командовал Тюменскими городскими тепловыми сетями. Сложный, хлопотливый, социально ориентированный участок. Сфера жизнеобеспечения. Многие добрые человеческие качества унаследовал внук от своего трудолюбивого сердечного деда Трофима. Главнейшее приобретение — дарить людям тепло души. Городу и жителям его домов — свет и тепло дарить. Но все эти годы Анатолий Федорович не мог забыть то далекое Вершинино, тот ужин маршевой пехоты, той перелетногусиной неожиданности и тех победных дней Сталинграда.













ПАРТИЗАНСКИЙ ЛЕС ШУМЕЛ СУРОВО











_ПИСАТЕЛЬ_НАШЕГО_ТЮМЕНСКОГО_КРАЯ_КОНСТАНТИН_ЛАГУНОВ_ПРО_ЕВГЕНИЯ_ДЕМУСА_В_НАЧАЛЕ_ДВУХТЫСЯЧНЫХ_СКАЗАЛ:_«С_НИМ_ПОЗНАКОМИЛСЯ_Я_ЛЕТ_ТРИДЦАТЬ_НАЗАД._ТОГДА,_ГЛЯДЯ_НА_ЭТОГО_МОЛОДОГО_КРАСИВОГО_МУЖЧИНУ,_И_ПРЕДПОЛОЖИТЬ_НЕ_МОГ,_ЧТО_ЗА_ЕГО_СПИНОЙ_ТАКАЯ_ОГНЕННАЯ_ДОРОГА._ДОРОГА_БЕССТРАШНОГО_БЕЛОРУССКОГО_ПОДПОЛЬЯ._ДОРОГА_ПАРТИЗАНСКОЙ_ВОЙНЫ_С_ГИТЛЕРОВЦАМИ._ДОРОГА_ГИБЕЛЬНЫХ_ФАШИСТСКИХ_КОНЦЛАГЕРЕЙ._

_ГЕРОИЧЕСКАЯ_ДОРОГА,_ДОСТОЙНАЯ_БЕССМЕРТИЯ»._

В 1970-м году и я встретился с Евгением Андреевичем. Участились наши общения во время его работы в областной фотостудии «Тюмень», в областном управлении культуры. О своей подпольно-партизанской войне он не очень охотно говорил. В шестидесятые годы, восторгаясь окопной поэзией Юлии Друниной, он поведал, что начал делать свою книжку — «Записки рядового партизана». Вдохновили его, мол, на этот труд довжанские школьники-поисковики из Закарпатья. Он уже дважды к ним съездил, встретился там с вчерашними братьями партизанами. Назвал почти готовые главы сборника — «Бой у Красной долины», «Нас называли смертниками», «В преддверии ада», «В объятиях дьявола».

Заглавья сюжетов, скажем, не лирического настроя. Знаю, что книга рождалась в многолетних творческих муках. Радуюсь, что зазвучала она исповедью, честным словом гражданского подвига. Он трижды раненый и контуженный, дважды плененный, не раз пытался сбежать из рабства. Кстати, последний раз его побегу из лагеря в Бруке и еще двум советским офицерам помог австрийский инженер Фриц Брейтигем.

Тяжелой оказалась военная судьба Демуса. Но он выстоял, выдюжил. А какое мужество и стойкость потребовались ему после войны, когда предстояло преодолеть недоверие, подозрительность от своих отечественных служб. С мая сорок пятого по февраль сорок шестого он содержался в спецлагерях. Проходил «госпроверку», по воле МВД работал в шахте Донбасса.

И все же в пятьдесят втором окончил столичный ВУЗ, распределился в Сибирь. Педагогическая работа в Тобольске, в Тюменском училище искусств. Тут он ярко заявил о себе, как о мастере фотоискусства. Перед уходом из жизни этот мужественный человек, легенда тюменской прессы, пережил еще одну трагедию. Доверчивый, гостеприимный, потерявший зрение запустил в дом безжалостных бандитов. Они уворовали у партизана его свято-памятную боевую реликвию — орден Красного Знамени. Очень дорогая для ветерана награда. Ведь это самый первый орден Страны Советов. А Указ о награждении им Евгения Демуса был подписан 2 мая 1945 года. Как символично. В самые канунные дни Победы.

1.

Женька Демус.
Алощеко юн.
Бодр, отчаен.
Шустрый парень-вьюн.
Таких крепчат
Растила Беларусь.
На рингах, мол,
На жизненных не трусь.

И наставляла мама,
Хлопотунья Ксенья:
«Будний день люби,
Не только воскресенья».

А продолжал урок
Папулечка Андрей:
«Лелей не только
Шелк своих кудрей.
Прилежен будь,
Дела верши бодрей
И думами пари
С годами помудрей».

Хвалил сынишку Демусов,
Наверное, любой:
«Он дружно капитанит
Мальчишеской гурьбой.
Пределы знал в забавах,
Чуть пошалил вчера».

…А ныне в их Харьковичи
Вонзилась… немчура.



2.

Под громы грозобомбовы,
Под пуль свинцовых жженья,
В братство партизанское,
Ушел безусый Женя.
Он у народных мстителей
Щит в стороне страданий.
Он в боевых диверсиях,
На острие заданий.

Он в смерч-атаке…
Ранен… Плен…
И крики: «Швайн!
Рус! На колен!»
И зверь — концлагерь
В мрачном Ровно…
Угрюм, кто с Женей
Связан кровно.
Ведь молод он.
В клещах герр-гроссов.
У них там пытки
При допросах.

Но узник-сталь
В аду не сник,
Зря изощрялся
Щульц — мясник.



3.

Быль говорю,
А не сказочки сны я:
«Побег Жене сделали
Братья лесные…»
И снова минер
В дело грозное вник,
Опять в зоне риска
Кипит подрывник.
На рельсовы битвы
Уходит с отрядом
Спецмастер по мощным
Вулканным снарядам.
Кудесил работу
Умеючи, с блеском —
Взлетали на воздух
Дороги-железки.
Составов под двадцать,
Считай, счетовод,
Свалил под откос
Паровозо-подвод!



4.

От Шепетовки
Славута совсем недалече.
Предатель подставил тут
Немчикам плечи…
Косович жандармил
В селении том.
Усердил, виляя
Вражине хвостом..

И семь партизан,
Охран вопреки,
Прикончили пса
У Горыни реки.
А как после схватки
К дому уйти.
Отход перекрыт,
Нет к спасенью пути.
Но старший у смелых,
С серьезом в лице,
Увидел щель-брешь,
Мал разрывчик в кольце:
«В воду! Всем в воду!
Прикрою я вас!
Вперёд! Пока есть
Минутка-запас».
А время не пляжно,
Луч воды не жег.
Горынька во льдинках,
Над ними снежок.
Но парни нырнули.
Прыжки их саженьи.
А почему не нырнул
С ними Женя?

К старшему, к Жоре,
С шепотом Женя:
«Приказ был не мне.
Двоим окруженье
Рвать легче вдвойне.
А вдруг что не так…
А если сбой вдруг…
Не ты ль мой земляк?
Не ты ль верный друг?!»



5.

А парни, будто
Неслухи в проказах,
Не выполнили
Полностью приказа:
У берега
Облюбовали точку.
И в немца жахнули
Из-за густых кусточков.
И фриц отброшен.
«Неслухи» в мажоре:
Спасли жизнь Жене
И командиру Жоре.
Обнял старшой
Находчивых парней:
«Теперь в Горыньку
Нет выхода верней».

Форсируя
Неласковость купели,
До недолетов пуль
В квадрат доплыть успели…

Семерку встретил
Весел-радостен отряд.
С озябших мигом сброшен
Ледяной наряд.
В улыбках-шуточках
Семерочка уже.
Ей у костра
Не жарко в неглиже.
Одежда вся их,
Вся до нитки вся,
Спокойно сушится,
На ветвиях вися,

А Жора-командир,
В чем мама родила,
Докладывает Бате
Семеркины дела…

Картина юморная,
Но главное не в том:
Орлы к орлам
Вернулась со щитом!






ЕМУ КАЗАЛОСЬ, ЧТО ГРОМЧЕ ВСЕХ

КРИЧИТ ПОБЕДНОЕ «УР-РА»!!!


_Весной_сорок_пятого_

_танкисту_Толмачеву_в_лазарете_

_вручили_сразу_два_ордена_

    _Отечественной_войны_










О себе степенный Борис Иванович не любил много говорить. О фронтовых друзьях-товарищах старался поведать. И наша беседа не получилась многословной. Собеседник показал совсем свежую вырезку из газеты и скромно вымолвил: «Здесь факты, не эмоции. Прочтите».

…Бригада, в состав которой входил взвод танков Т-34 под командованием лейтенанта Толмачева, оказалась километрах в тридцати от Прохоровки. Здесь в знаменитом Орловско-Курском сражении комсомолец из Сызрани получил боевое крещение. Ожидалась схватка с огромным машинным преимуществом врага. В такой раскладке сил наши использовали проверенный способ: закопаться с самоходками. Сверху видны только башни с орудиями.

Рассвет полыхнул заревом «катюш», заухал артиллерией, загудел воздушным боем. Земля содрогалась, а черные стальные громадины с крестами неумолимо ползли средь разрывов, приближаясь к позициям взвода. Танки Толмачева не спешили с огнем, подпускали противника на расстояние уверенного попадания. Отчаянно дрались бойцы и отбили атаку, заставили гудориановцев дрогнуть, отступить, уползти в сторону, оставив на рубеже одиннадцать «тигров». Так поработали краснозвездные танкисты со своими соседями артиллеристами. После жестокой схватки Борису Толмачеву вручили орден Красной Звезды, члены экипажа награждены медалью «За отвагу».

Б. И. Толмачев: «А вот теперь расскажу еще об одном эпизоде «огненной дуги». Отбив несколько танковых атак противника, мы, изрядно потрепанные, все же прорвали оборону, с боями в день проходили до 35-ти километров. На четвертые сутки нас, оторвавшихся от тылов, окружили фашисты. Окружившие нас, как стало известно позднее, в свою очередь также были в кольце советских частей. Мы опять вкопали танки и держали круговую оборону. На исходе боекомплект, нет продовольствия. Свеклу ночами копали на полях. А налеты с воздуха нескончаемы. Кстати, в этой кутерьме даже наши нас бомбили. А после одной из артподготовок






под бравурный марш цепи немцев пошли в психическую. Холеные, в черных парадных мундирах со шмайсерами через плечо, прилично подпитые эсэсовцы шагали нахально-уверенные, недосягаемо гордо-великие, всегда побеждающие. Подпустили мы их близехонько-близехонько, вроде как для рукопашной. Но жахнули огнем. Картина жуткая. Первые фрицы падают расстрелянные. Идущие за ними, невозмутимо перешагивают неживых и продолжают маршировать. Наш пулемет раскалился, иссякли патроны. Осколочными из пушек шпарим. Но и эти снаряды на исходе.

…И вдруг будто срезало грохот. Непонятная тишина вдруг. Это же ну буквально на последнем нашем заряде, на самом эмоциональном пике наших переглядов-клятв «стоим насмерть». К нам подоспела помощь»…

В январе сорок четвертого полк самоходок прибыл на первый Украинский фронт в распоряжение 38-й армии Москаленко. Храбро воевал и здесь лейтенант Толмачев, участвовал в знаковой Житомирской, Бердичевской операциях, освобождая правобережную Украину, сражался за Липоветчину. Вот архивная запись в наградном листе:

«11 января 1944 года, находясь при окруженной врагом 2-й батарее в районе села Латынцы, разведав огневые средства противника, лейтенант Толмачев предпринял хитрый маневр и вывел батарею из окружения без потерь личного состава и техники.

18 января 1944 года экипаж танка командования был выведен из строя. Толмачев, не считаясь с неимоверными трудностями, вывел танк из-под обстрела, эвакуировав раненых».

Но и самого не уберегла судьба. В октябре сорок четвертого, покидая подбитый танк, получил сразу осколочное и пулевое ранения. В Туле подлечили. И опять в бой.

…Войска готовились к штурму логова фашистов. А пока второму Белорусскому, как объясняли в пределах дозволенного политруки, надо было отрезать Курляндскую группировку противника, воспрепятствовать воссоединению ее с Берлинской. Рота тридцатьчетверок, которой командовал лейтенант Толмачев, с десантниками на броне выдвинулась к передовой. В пять утра началась артподготовка, обрушившая огонь на всю глубину шестиэшелонной обороны противника.

Притихли пушки, настал черед танков. Прикрытые авиацией, они мощной лавиной ворвались в неприятельские цепи, смяли их и продолжали наступление на север, к Данцигу и Гдыне. К исходу дня, преодолев почти двести километров, оказались в пригороде Вальденберга. Улицы его нарядно светились электрическими огнями, работали тут магазины, рестораны, театры и кино. Здесь русских, похоже, не ждали.

Почти маршем с открытыми люками грозные машины влетели на главную площадь Вальденберга. Гарнизон — гитлеровцев опомнился, свет в городе мгновенно погас, началась беспорядочная пальба. Но было поздно, танковая рота успела сделать своё дело.

…Весну сорок пятого танкисты Толмачева встречали в Восточной Пруссии. В город Полнов машина лейтенанта ворвалась первой с распахнутым люком. Не ожидал командир беды. На балконе одного из домов фашист затаился с фауст-патроном…

В госпитале Толмачеву вручили сразу два ордена Отечественной войны. Но радость эта была пополам с горечью: после контузии оглох, говорил с трудом. Рука загипсована. А когда увидел ликование в палате, спросил тревожно, еле внятно медсестру: «Что случилось?» Развеселая девушка всем голосом крикнула в его ухо: «Победа! Победа! Победа! Миленький лейтенант! Война кончилась! Родненький лейтенант!»

…И показалось глухонемому безголосому воину, что он громче всех громов закричал: «Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!»

…Сорок пять лет минуло после весны сорок пятого. Мирные дни боевого офицера Толмачева стали хлопотливо бойкими, наполненными поисками, напряжением сил и воли. Окончил институт, трудился в нефтяных подразделениях Поволжья, Сибири. Честно трудился старательный инженер Толмачев, гвардеец Отечественной, отстоявший рубежи России.

_9_МАЯ_1990_ГОД._

_ТЮМЕНЬ_






ПЕДАГОГ, ЖУРНАЛИСТ, ВОИН


_ГЛАЗА_ДРУЖБЫ_РЕДКО_

_ОШИБАЮТСЯ._

Франсуа Вольтер,

французский философ











_РОДИЛСЯ_БОРИС_ИВАНОВИЧ_СЮБАЕВ_В_1918-М_В_НИЖЕГОРОДСКОЙ_ОБЛАСТИ._ЕМУ,_ПЯТНАДЦАТИЛЕТНЕМУ,_ДОВЕРИЛИ_УЧИТЕЛЬСТВО_В_НАЧАЛЬНОЙ_ЕЛКОВСКОЙ_ШКОЛЕ_ГОРЬКОВСКОЙ_ОБЛАСТИ._В_КУРМЫШЕ_ОН_РАБОТАЛ_В_РАЙОННОЙ_ГАЗЕТЕ._В_ТРИДЦАТЬ_ДЕВЯТОМ_ПРИЗВАН_В_РЯДЫ_КРАСНОЙ_АРМИИ._

Участник Великой Отечественной.

Службе военной отдал почти 25 лет. После увольнения в запас 18 годков избирался ответственным секретарем областной журналистской организации, корреспонденствовал в «Тюменской правде».

Педагог, журналист, воин. Сердечный, наблюдательный человек написал десяток книг: «Взвод Тоболкиных», «Рябиновый сок», «Когда поют жаворонки», «Любимые», «Тревога», «Счастливые», «России-родины сыны». А для маленьких читателей — «И волки ласку любят», «Маша косолапая», «Петя — капитан», «Кто на свете всех умнее». К этой книжечке, кстати, я сделал девять полноцветных иллюстраций и обложку.

Книжки Сюбаеву давались трудно, потеряв зрение, он тексты надиктовывал магнитофону.

Читаю дарственные надписи Бориса Ивановича на его книжицах: Апрель 1998. «Александру Евгеньевичу Шестакову, профессиональному журналисту, человеку большой души, товарищу и другу».

Май 1999. «Александру Евгеньевичу Шестакову — коллеге, с которым рука об руку, плечо к плечу прошли и проехали по многим журналистским весям».

Февраль 2002. «Александру Евгеньевичу Шестакову — самому сердечному и верному другу, неутомимому бойцу-газетчику, товарищу по работе, с которым колесили по многим журналистским дорогам многие годы совместного труда творческого».

Май 2004. «Александру Шестакову, в журналистской связке с которым шли в трудную гору, оставаясь всегда большими друзьями».




К ДЕВЯНОСТОЛЕТИЮ ДРУГА

Пресса Тюменщины искренне бает:
Коллега наш — стойкий, двужильный Сюбаев —
Не зря носит звонкое имя Борис.
Попробуй, как он, попаши, поборись!
…К профессии первую тропку стеля,
В пятнадцать при школе был в учителях.
Парня нашла неплохова
Начальная школа в Елково.
…Потом любовались на Борю-сынка:
Он шустро кудесил на ткацких станках.
…Из Шурска, с дипломом лесным улетая,
Полеспромхозил в раздольях Алтая.
…В двадцать вернулся в отцовский Курмыш.
Не спрятался в доме, как тихая мышь.
Но вклинился в битвы-цунами
В райпрессе «Колхозное знамя»…
…А Гитлер уж с бомбой над нами!
Заслоном Руси Боря вышел, солдатом,
Оставив лиричные мирные даты.
Атаки-броски то на жаркой броне,
То в вихре аллюра на резвом коне.
На танке сражался в Тоболкинском взводе,
В цехах воевал на Турбанском заводе.
Взлеты, победы, скромным петитом
Об этом напишет газетчик маститый.
А целил он в мерзко-постылое метко
Быстрой, горячей и точной заметкой.
…Без шума и пыли, читатель, смотри-ка:
Книги строчит с энергичным Мандрикой.
С Кнапиком бойко вошел в повороты.
К теме для мелконьких, для желторотых.
…Творец! Работяга! Дружище, дерись!
За век с веским гаком сражайся, Борис!
На жизненном ринге преграда любая
Тебе не помеха, товарищ Сюбаев!



_ТЮМЕНЬ,_17_ЯНВАРЯ_2008_ГОДА_



_P.S._СУДЬБА_СЮБАЕВА_НЕ_ПРИСЛУШАЛАСЬ_К_ПОСЛЕДНИМ_СТРОКАМ_ЭТОГО_ПОЗДРАВЛЕНИЯ,_2_НОЯБРЯ_2010_ГОДА_ПОЗВАЛА_БОРИСА_ИВАНОВИЧА_В_ВЕЧНОСТЬ…_БУДЕМ_ПОМНИТЬ_ЕГО._






МАЛЬЧИШКА ПИШЕТ НА ВОЙНУ


_ОТЦУ_МОЕМУ,_

_ЕВГЕНИЮ_ИВАНОВИЧУ_ШЕСТАКОВУ,_

    _ПОГИБШЕМУ_В_ВЕЛИКУЮ_ОТЕЧЕСТВЕННУЮ._











ПОД ВЕЧЕРНЕЙ ЗВЕЗДОЙ

В тыловом горе-горьком
Деревенька моя.
А война смертно жалит,
Беспощадна змея!

Мы в Сибири не ведали
Жар атак у высот.
Мы ходили походами
На кинжальный осот.

Тут не сыпались бомбы,
Не свистел град свинца.
Здесь недетские ноши
На заплечьях юнца.

Тут мы Гитлера можем
Только клясть да бранить…
На бурёнке здесь Зорьке
Мне пришлось боронить.

А над пашней без пахаря
Пригорюнилась мгла,
И боронку доёнушка[1 - _ДОЁНКА_—_ДОЙНАЯ_КОРОВА_]
Уж тащить не могла.

Обессиленно рухнула,
Чуть жива, на меже.
Как поднять мне кормилицу?
Я зарёван уже.

Землемер дрыном машется,
Кроет мать-перемать:
«Врежь по рёбрам ленивицу!
Не давай ей дремать!»

А из глаз из коровьих
Слёз янтарных река.
Как тут, как тут взметнётся
На скотину рука?

Всё же встали мы
С Зоренькой,
Поплелись бороздой.
И загонку осилили
Под вечерней звездой.

Чтоб для фронта
Рос хлебушек,
Чтоб картошка росла,
Чтобы сытая Армия
Нас от фрица спасла.




ЕСЛИ Б ТОЛЬКО НЕ ЧУДО

Папа — воин при пушке.
Мы теперь его тыл.
Мы носки папе свяжем,
Чтоб в мороз не простыл.

Жаль, в коптилке погасла
Без заправки тесьма.
Жаль, не смог дописать я
В адрес папы письма.








_Е.И._ШЕСТАКОВ_(ТРЕТИЙ_СЛЕВА_ВО_ВТОРОМ_РЯДУ)_

_С_ГРУППОЙ_КОЛХОЗНИКОВ_



Сообщить мог отцу бы
Очень важную весть:
Мама смерть победила!
Мама есть! Мама есть!

Говорят, злая стужа
Рушит даже металл.
Зимней ночью свирепой
Мамин конь заплутал.

И ни сил, ни дороги,
И ни точек-огней.
Серый недруг дежурит
В трёх прыжках от дровней.

Леденящие клещи
Клонят маму ко сну
И теплынью обманной
Зазывают в весну.

Если б только не чудо,
И не дед-верховой,
Нашей маме Варваре
Не бывать бы живой.




КЛЯТВА

Писать про хорошее
Надо бы мне,
Чтоб папа воспрял
На далёкой Двине.

Сказать, что в избе
Приютил двух ежей,
Что правлю конём,
Не теряя вожжей.

Что с мамой для пуха
Купили мы коз,
Что копны вожу я,
Когда сенокос.

Скажу, что за партой
Сейчас не верчусь.
Ведь он там воюет,
А я тут — учусь.

Скажу, что питаемся
Тыквенной кашей,
Что были в жнивье мы
С соседом Аркашей.

Колосья искали,
Солому трясли,
Но зёрна не ждали нас,
Все проросли.

Мы сникли, уставшие.
Лица бледны.
К тому же мы были
С ним так голодны.

Прости нас, деревня,
Прости нас, мальцов,
За то, что мы съели
Вороньих птенцов.

Мы знали, что люди
Поверье хранят:
Варить или жарить
Нельзя воронят…

Родители-птицы
Летали по кругу…
Мы долго в глаза
Не смотрели друг другу.

Потом поклялись:
О позорной еде
Не будем болтать
Никому и нигде.

«Не будем!» А я
Распустил язычок…
Пойми меня, папа.
О тайне — молчок.











АХАТЬ-ОХАТЬ НЕЛЬЗЯ

О маме в письме
Ахать-охать нельзя:
Ведь папа, по строчкам
Глазами скользя,

Забудет, что он
На смертельной войне,
Что немец-«кукушка»
Не спит на сосне.

Тревог под завязку
И так у бойца,
Зачем волновать
Страшной вестью отца.

Расстроенный, встанет
В окопчике в рост…
А снайпер-вражина
К винтовке прирос.

Про беды домашние
Я ни гу-гу.
Я папу от пули
По-бе-ре-гу!




НАХАЛЬНЫЙ ЧИРИКА

Рассказ свой о клятве
Сейчас перебью.
И перейду, например,
К воробью.

Папе о нём
Неспроста напишу.
«Ласточек наших
Ты помнишь? — спрошу.

— Вчера, представляешь,
Чирика-нахал
В гнездо белогрудки
Разбойно впорхал.

Забрался поглубже,
Занял оборону.
Не выгнать касаткам
Хама-барона.

И птички решили,
Вконец разозлясь,
К стрехе натаскать
Загустевшую грязь.

Работали дружно
Пернатым союзом.
Рейсов не счесть
За строительным грузом.

И вход замурован.
Гнездо, как темница.
Теперь воробьишке
В темнице томиться…

А немец ведь тоже
Вломился в наш дом.
Незваного, папа,
Побейте! Ладом!»




ПРО ФОНД ОБОРОНЫ И СОВУ-КОПИЛКУ

Жду тебя, папа,
С фронта домой.
Пишу тебе, папа,
Сказ новый мой.
Пишу, будто вижусь
Взаправду с тобой.
Читай, если клятый
Закончился бой.

Докаркались наши
Вещуньи — вороны:
К нам прибыл обещанный
Фонд Обороны!
С неделю гостей
Люди Мишино ждали,
И дождались
Из райцентровских далей.

Старший у них
В орденах, без руки.
Нечем теперь ему
Жать на курки.
С майором две тёти.
Глаза их млады,
А волосы снежны,
Окопно-седы.
В группе юн-парень,
Суров мальчуган.
В кармане его
Безкобурный наган.
В деле серьёзном
Не мелочь — охрана…

Мамочки с нами
В контору шли рано.
Там всем на крыльце
Предсельсовета
Вербы вручал
Солнцеватого цвета.
Всем, кто пожаловал
К нынешней встрече…

…Вот к алой трибунке
Встал раненый с речью:
«Милым мужьям вашим
В битвах не сладко.
И вам, по тылам,
Живётся не гладко.
В атаках пехота
С нехваткой патронов…
В стране не случаен
Фонд Обороны.
Нам больше бы танков.
Нам меньше б уронов.
Посильно, поддержим
Фонд Обороны.
Чтоб крепче нам врезать
Вражине по носу:
В Фонд для Победы
Войдите со взносом.
Знаем: всем трудно.
И всё же. И всё же,
Хоть капельку-дольку
Внесите, кто может»…

…Я видел суровое
Мамы лицо.
Первой вручила
Фонду кольцо,
Последнюю ценность
В нашей избе:
«Пусть хоть чуток
Взнос поможет борьбе…»

У деда Трофима
Не густо добра.
Сдал предков набор,
Из посуд-серебра…

Дедо Леонтий,
Бродато-кудлатый,
Фонду принёс
Часики златы…

С тростью хромает
Дяденька Сеня:
— Прошу, принимайте
Наше внесенье!
И достаёт
Осторожненько-робко
Серьги, цепочку
Из ветхой коробки…

Я маме шепчу:
«Мне можно взнос свой?»
И молнией мчу
За копилкой-совой.

Она в нашей горнице
Долго жила.
В ней много монет,
Потому тяжела.
Мы суммочку эту
На лыжи копили,
Но даже снегурок —
Коньков не купили.

Я всё понимаю.
Ведь я не малыш.
Война. Обойдусь
Без коньков и без лыж.

Сова моя звоном
Металла полна.
А на пулемёт маловата она.
И одноклассники мне говорят:
«Из взноса-малютки
Не выйдет снаряд»,
«Мелочи уйма
В толстущей пернатой —
Не хватит её
На лимонку-гранату».

Согласен. И Фонду
Дарую подсказку:
«Всё, что в сове,
Потратьте на каску.
Стальная, солдата
Прикроет от пуль…»
Я верно решил,
Мой любимый папуль?




ПРО СМЕЛОСТЬ

Пишу тебе, папа,
Аж третий листок.
А можно в письме
Похвалиться чуток?

Дружки мне кричали:
-  Несмел ты, несмел.
Ты даже змеёнка
Прибить не сумел.

-  Как зайка пуглив ты.
Не храбр ни на грош.
Если прививка —
Трясет тебя дрожь.

-  Если сестрица
Нам ставит уколы,
Ты сумку в охапку
И — пулей из школы.

-  Дома запрячешься
В темном сарае.
От слезкиных капель
Рубаха сырая.

-  Ты стал боязливей
Не храбрых хохлаток.
Не стыдно пугаться
Белых халатов?

-  Кстати, твой папа
И наши отцы
На фронте отважны!
Герой-храбрецы!

…Задумался крепко я:
Мальчики правы.
Мне надо учиться
Быть стойким и бравым.

Теперь почти первым
К медичке бегу.
Раз десять за раз
Я привиться могу.

Теперь трусовато
Не мчу от укола.
Сколь хочешь — коли
Мои недуги, школа!

Дантист не услышит
Моих «чак-чак-чак».
Папа!
Наверно!
Я буду! Смельчак!




О КОРШУНАХ-РАЗБОЙНИКАХ

Слушай, папа,
Что было вчера.
Не бывать бы
Таким вечерам.

В полдень мы
На опушечке яркой
Всей гурьбой
Угощались бояркой.

Шли потом
Приозерной долиной,
Наслаждались
Румяной малиной.

Рощей шли,
Сенью бархатных кущ.
Ручеек напоил нас, сладкущ.

Возвращаться
Домой бы пора,
Но в траве видим кучу пера.

Почему в этих
Тихих местах
Пух и кости растерзанных птах?
Мы смекнули, откуда беда:
Тут объедки из коршун-гнезда.

Вон и хищники.
Парой парят.
Млеют в небушке после разбоя.
Всех в деревне сожрали курят.

Мы за это накажем обоих!
Разорим их не мирный уют.
А к гнезду докарабкаться как?
Под березой парнишки снуют:
«Нам бы цепкость
Мартышек-макак».



_*_*_*_

…Судили-рядили
И горсткой камней
Мы бросили жребий —
Лезть выпало мне.

Береза та очень,
Гигантского роста.
Укуталась в белую
Гладкость береста.
К гнезду по такой
Добираться непросто.

Ствол, знает любой,
Без ступенек, крючков.
До самой вершины
На нем нет сучков.

Но лез я. Внизу
Ребятишки галдели.
На риск верхолаза
С опаской глядели.

Я быстро устал.
Мои мышцы, что вата.
Силенок осталось
Совсем маловато.

«Зачем согласился?!»
-  Себя сам ругаю.
И изнемогаю.
И изнемогаю…

Немил вечерок мне
Цветасто-осенний,
Но в метре сучок
-  Моя радость-спасенье.

Хватаюсь за ветвь
Торопливо и резко
Она обломилась
С предательским треском.

Сук рыхлый в руке.
С ним, но без парашюта,
Падаю с выси.
Совсем не до шуток.

Рубаха — в клочки,
Изодран живот.
Нога кровоточит.
Когда заживет?



_*_*_*_

…Чуть раны подлечим.
Мы той же гурьбой
Рванем к коршунью,
И накажем разбой.

Вы, папа, ведь тоже
Фашистов лавину
Накажете всю-всю,
А не половину…




ПРО ДЕДУЛЮ АВЕРЬЯНА

Папа, здравствуй!
По мне не тужи.
Я немного опять пострадал:
Поправлял у оглобель тяжи —
Воронок мне
Копытом поддал.

Отлетел от коняги
В бурьян.
И в словах началось
Заиканье.
Полечил меня дед Аверьян,
Нашептал уголечки в стакане.

Век ведь в Мишино
Нет медицин.
Если что, до дедули кочую.
«Под копыто пошто
Лезешь, сын?
От испуга тебя поврачую».

Дед глухой. В седине.
Слабо зряч.
А деревню
Он лекарит славно.
Он умеет лошадку запрячь.
Этот доктор наш
Самый заглавный.

Я на гвоздь
Босиком наступил.
К деду, хныкая,
С палкой хромаю.
Он водичкой меня окропил:
«Заживет
К быстроногому маю.

Заживет
К огородным трудам…
А на гвозди скакать не годится.
Я совет тебе,
Санечка, дам:
С осторожностью
Чаще водиться».




О ЗЛОМ СОРНЯКЕ

На фронте где-то,
Папы, все вы
На мам оставили посевы.

Без вас задрал,
До жуть-высот,
Башку колючую осот.

Он нам на пашне
Руки колет.
Не зря же хнычут
Витя с Колей.

А вот у Зины
Смелый голос:
-  Не рыдать! Вперед!
За колос!
У сорняка ведь не кинжалы
И не кобровые жалы!
Ой, укололась!…
Завизжала…

А сорняк шипит:
«Не трожь!
Мы задавим вашу рожь.
Прочь с прополки,
Мелкота.
У нас ведь хватка-то крута.
Я, желторотки, вам не лгу
-  В штыки возьмем
Вас, мелюзгу»!



_*_*_*_

Но, папа, мы не из бояк.
Не мимозочки-цветочки.
Вы в боях и мы в боях
— Ваши сыночки и дочки.

Мы шеренгой смелой шли
И вредителей сметали.
С нашим классом не шали.
С пионервожатой Валей.

Помогал нам лист-лопух.
В него ладонь мы паковали.
От колких ран я не опух
На том осотовом увале.

А пучок лист — широк, резной —
Прикрывал
Наши макушки.
И в полдень,
В нетерпимый зной,
Учили счету нас кукушки…

А солнце катится в закат.
Стрекот стих
Пилил-цикад.
И мы устали тоже.
Работу дня итожим:
Мы довольнехоньки собой:
Победой кончился наш бой!
Эй, сорняки,
Хлеба не троньте!
Ведь папам нужен
Хлеб на фронте!




О ВОЛКЕ

А ещё в нашем Мишино
Среди белого дня
Волк на улицу вышел,
Где одна ребятня.

Шёл матёрый, гривастый,
Никого не страшась.
Робко тявкнула шавка.
В подворотню волк — шасть!

И сграбастал ягнёнка,
Всполошил детвору.
Перепуганным хором
Пострелята орут.

А все взрослые в поле:
У крестьянства страда.
Не поэтому ль дерзкий
Зверь явился сюда?

Собачонки трусливенько
Поджимают хвосты.
Хищник тяжесть-добычу
Спешно тащит в кусты.

Горлов Толька у берега
Драный куль полоскал.
Онемел, булькнул в воду,
Глянув в волчий оскал.

Как селу заслониться
От лесного вражья?
Все заступники в далях,
И хозяин ружья…

А фашист — тот же зверь,
Но страшится «катюш».
Ты его, пап, «катюшей»
Пошибче утюжь!












_СТРАНИЧКА_ИЗ_ПОСЛЕДНЕГО_ПИСЬМА_Е._И._ШЕСТАКОВА_

_22_сентября_1941_года_




БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ




_СТЕПЕННЫЙ_СЕДОВЛАСЫЙ_ПОЛКОВНИК_НЕТОРОПЛИВО_ИДЕТ_МИМО_ДЛИННОЙ_ШЕРЕНГИ_СОЛДАТ,_ОСТАНАВЛИВАЯСЬ_НА_МИНУТУ-ДРУГУЮ_ПЕРЕД_КАЖДЫМ,_ИЗУЧАЮЩЕ_ВГЛЯДЫВАЯСЬ_В_ЛИЦА,_ОЦЕНИВАЯ_ВНЕШНОСТЬ_СТОЯЩЕГО_ПЕРЕД_НИМ._

Некоторые из шеренги по жесту седого командира вышагивают из строя. «Отбирает куда-то братву, похоже, минерскую», — шепчет сосед Велижанина. А полковник уже перед ними, крепко жмет руку разволновавшемуся Петру, спрашивает басом:

- С какого, молодец, фронта?

- С Ленинградского, товарищ полковник.

- Сколько, молодец, мин успел поставить?

- Восемьсот, пожалуй, будет, товарищ полковник.

Суровый взгляд спрашивающего потеплел. Он-то, похоже, знает цену этой арифметике. Не каждому дано иметь такой фронтовой рекорд. Ведь, как известно, минер ошибается только раз. Одно неосторожное движение, рассеялся вниманием, подсуетился на миг, отвлекся чуть и…

- Кем работал на гражданке? — по-отцовски участливо интересуется командир.

- В локомотивном депо слесарем по тормозному оборудованию. В Тюмени.

- В гвардейскую бригаду минеров пойдешь. Выдержка, видать, у тебя железная, знания есть, хватка и глазомер тоже. Два шага вперед!

…Тихая окраина деревеньки. Великолепные пейзажи вокруг. Ласковое солнце. Трудно представить, что где-то совсем рядом война. Пятьдесят отобранных ребят вручены обстоятельному взводному Тихонову.

Сегодня с ними знакомится их самый главный командир — капитан Григорий Крамаренко.

- Будем готовиться к операциям в тылу, — по-будничному спокойно объявил новый наставник.

И подготовка началась. Напряженные дни и часы. Надо было в сжатые сроки до тончайших подробностей познать мины свои и вражеские. Овладеть и стрелковым искусством, и парашютными тонкостями при дневных и ночных прыжках. О, это была скорая, но многопрофильная школа с толковыми учителями.

После экзаменов каждому задали традиционный вопрос: «Готов ли добровольно работать за линией фронта?»

Да кто же в огневом августе сорок третьего скажет «Нет». Как он, Петр Велижанин, например, посмотрит в глаза родителям, жене Ольге, сынишке Валерке, друзьям-товарищам.

- Готов, — ответил уверенно.

- Распишись вот тут.

…Аэродром. Тьма, хоть глаз выколи. В небе звезды мирно помаргивают. За спиной десантников по парашюту и вещмешку с сухим пятидневным пайком. Тревожит неизвестность. А Крамаренко еще раз внушает: «Берегите очи. На лес ведь падать будем. Пароль вы знаете, место сбора тоже. Очи, ребятки, берегите».

…Два транспортных тихохода уныло гудят в холодной выси. Нахохлившиеся пассажиры жадно пыхтят самокрутками. Петр пытается расслабиться, утихомирить нервы, под думы о родных старается вздремнуть. Не получается. Вдруг в салоне резко посветлело, вокруг самолета захлопали разрывы снарядов. Взрыв, еще взрыв. Борт теряет высоту. Солдаты замерли в тревоге, но барабанный бой осколков и пронизывающий свет быстро угасли! Пронесло. А приземляться действительно пришлось в пригородном житомирском леске. Стропы парашюта Петра запутались в березе, и он маятником, задыхаясь, раскачивался в воздухе, пока свои, подоспев, не сняли.

В партизанском отряде имени Александра Невского их встретили с восторгом. Командир Герой Советского Союза Карасев, комиссар Ободовский, начштаба Перминов устроили им пышное застолье, дали три дня на акклиматизацию.

В первое боевое задание Велижанин ушел с многоопытным взводным Тихоновым, а прикрывала их группа партизан во главе с бывшим местным предколхоза Чумаком. Надо было под носом у немцев заминировать кусок шоссе Обручев — Коростень. Да и оружие отбить.

Вышли к намеченной точке, прикрывающие рассыпались по обочинам трассы, а Велижанин с Тихоновым дорогу в шахматном порядке из шести мин перегораживают. Перегородили и метнулись в кусты. Притаились. Злющие лежат, потому что немецкий мотоцикл дважды невредимым прострекотал. И только на его третьем рейсе полотно громыхнуло, адская сила разметала фашистов, кончила их технику, а Чумак недовольно ворчит: «Оружие немчуры сильно покалечило, бросовый получился трофей».

Между тем к взрыву уже мчит грузовик, туго натрамбованный гарнизонной охраной. Но сработала другая мина. Теперь Чумак доволен: автомобилю каюк, уцелевших немцев пули возмездия настигли, среди трофеев шесть автоматов, ручной пулемет. Через несколько минут взлетел на взрыве еще один грузовик. Пора уходить.

…Канонада войны все ближе к Житомирской земле. Отходят немцы. А партизаны углубляются во вражеский тыл.

Велижанин со своим отрядом, с мастерами минного дела, воевал в Белоруссии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии. Памятен ему многодневный рейд к берегам Вислы в сорок четвертом. Проводник Станислав Вронский уговорил юркого старичка, владельца рыбацкой лодки, переправить солдат на противоположный берег и вернуться за ними к четырем утра. Добрались. Немцы уверовали, что в такой глуши их никакие партизаны не побеспокоят. Поэтому минеры беспрепятственно заложили усиленную дозу взрывчатки. Едва справились с задачей, а тяжеленный бронированный состав тут как тут. Даже видавшие виды минеры потом удивлялись силище, с которой ломало и корежило вагоны.

Наблюдая громовые всполохи, партизаны чуть задержались с отходом. А когда заспешили в лес, расслышали лай собак. Преследуют. Скорее к лодке. Но ее нет в условленном месте. И старика почему-то нет. Погоня все ближе. Один партизан решительно в воду нырнул, но как ужаленный из ледяной купели выскочил. Тогда моряк Андрей уверенно вошел в реку. Ему удалось пригнать борт. Секунды, казалось, хватило, чтобы партизаны впорхнули в перегруженную лодку и покинули опасный берег. А Велижанин ведь уже курок пистолета взвел: «Не плен, только не плен», — шептал он.

…Минерская работа на войне — ходьба по лезвию бритвы. Операции минеров одинаково похожи и одинаково опасны. Сколько русских парней, друзей Велижанина, погибло в словацких горах в сентябре сорок четвертого. А Петру Васильевичу повезло, его ранило, ему медаль и грамоту президента Словакии вручали за мужество, за воинское мастерство. Имеет он и польский «Крест партизана», и нашу высокочтимую солдатско-пролетарскую «За отвагу», и боевой маршрут протяженностью в двенадцать тысяч километров.

…В Тюменском железнодорожном музее хранится весь в значках мирный китель Петра Васильевича и его скромненькая серенькая партизанская шапка-ушанка. Честным трудом и воинской смелостью заслужил этот человек память людскую.






ГВАРДЕЕЦ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ


_ПРИЛЕЖНЫЙ_АНАТОЛИЙ_БУТОРИН_В_ТЮМЕНСКОМ_ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМ_ФЗУ_ПОСТИГАЛ_НАУКУ_ЛЕГКО,_УВАЖАЯ_ДИСЦИПЛИНУ,_ПОРУЧЕНИЯ_ВЫПОЛНЯЯ_ПУНКТУАЛЬНО._В_ЕГО_ТРУДОВОЙ_КНИЖКЕ_ЕСТЬ_СТРОКИ_О_ПРИЕМЕ_НА_ПЕРВУЮ_РАБОТУ._СЛЕСАРЕМ_В_СЕДЬМОЙ_ВАГОННЫЙ_УЧАСТОК_СТАНЦИИ_СМЫЧКА._

— Почему, — спрашиваю Анатолия Николаевича, — сведения о труде загадочно обрываются на этой единственной записи?

Собеседник пояснил так. С началом войны трижды, если не больше, писал заявления в добровольцы, но с «чугунки» не брали. Да и возраст. Пришлось без официального увольнения сбежать на фронт, добавив себе годы. В марте сорок второго юноша попал в восьмой десантный корпус, где готовили кадры для действий в тылу врага. Но судьба распорядилась иначе. Не пришлось за линией фронта воевать. К Сталинграду направили, к знаменитым Малым Россошкам. Обстановка была запутанная. Не в пользу наших. Не успеют окопаться в одном месте, перебрасывают в другое. Тут только начнут в землю вгрызаться — новая команда. Отступают на третий рубеж. Словом, оттеснил немец необстрелянных россиян до самой Илынанки, к району сельхозинститута. 35-я, позднее ставшая гвардейской Краснознаменной орденов Суворова и Богдана Хмельницкого, стрелковая дивизия стояла насмерть. Тут погиб ее героический командир генерал Василий Глазков. Места эти Буторин век не забудет. И совсем не случайно к тридцатилетию Победы поехал сюда с сыном Валерием. Пусть молодой человек увидит землю подвига, познакомится с однополчанами отца, уцелевшими в той жестокой битве.

Валерий Анатольевич — майор авиации, Афганистаном закаленный, орденами Красной Звезды и «За службу Родине» отмеченный. А в те юбилейные дни сын ветерана был свидетелем трепетных встреч родителя с друзьями по оружию Петром Бощенко, Александром Павленко, Александром Дорониным, Василием Полиенко. Бойцы Великой Отечественной нашли тот заветный пятачок, то смертельно жгучее место, тот уже полузаросший окопчик, в котором оборону держали. Нашли тот спасительный подвальчик, куда стаскивали раненых. Возложили венок на могилу командира, посадили тридцать пять березок, заложив аллею своей прославленной дивизии. В институтском музее боевой славы побывали, где по крупицам собирают материалы о здешних сражениях, о людях мужества и отваги, отстоявших рубежи сталинградские.

А тридцать пятой есть кем гордиться. Неустрашимо дерзкий полковой разведчик Алексей Петрукович стал кавалером четырех орденов Славы. Три таких высоких награды имеет санинструктор Матрена Наздрачева. В тридцать пятой воевал и под Самохваловкой погиб воин-интернационалист, Герой Советского Союза Рубен. Испанец, сын Долорес Ибаррури.

А к середине сентября защитники Сталинграда оказались прижатыми к береговым кручам. Сутками не смолкали бои. Подразделение Буторина сражалось в районе элеватора.

От горящего зерна вся окрестность в плотном дыму, сажа густо кружит в воздухе, люди все закопченные, чумазые. Дышать нечем, и глотка воды не найдешь. Ночью за ней, рискуя попасть под пулю, ползали. Изрядно потрепанные, но выстояли солдаты. А потом их место заняли моряки. Недалеко от Ртищева пополнились и в декабре сорок второго уже в составе первой гвардейской армии форсировали Дон. И двинули в решительное наступление. В районе Малой Лозовки объявили маленькую передышку подразделению, но не получилось долгожданного отдыха. Взбудораженный верховой прискакал с известием: «Немцы рядом! Контратака будет!»

— Нас пятерых, — вспоминает Анатолий Николаевич, — спешно в разведку под Арбузовку послали. Вечер. Проползли удачно под проволоку, но нас все же заметили. Обстреляли. Один разведчик погиб. Меня ранило в голову и в ноги. Ребята из лозы соорудили носилки и притащили к своим.

Лазарет в Уфе. Потом двухмесячные курсы в школе зенитчиков. Вот только вражьи самолеты сержанту Буторину расстреливать в тревожных небесах не пришлось, зато довелось с танками врага на израненной земле сражаться. И уже не в своей дивизии, а в 151-й. В одном из боев во время отражения танковой атаки уже на Западной Украине Анатолия Николаевича изрешетили осколки снаряда. В шею попали, в ноги, в руку, в живот.

В Дербенте на Каспии доктора восстанавливали бойца. Десять операций перенес. Но не боги же они, доктора. Негож больше для фронта оказался сибиряк, полгода не дошагал по дороге к Победе, демобилизовали инвалидом второй группы.

…И начались у вчерашнего солдата мирные бои за место под солнцем. С таким здоровьем не брали на работу. Отвоевал сначала должность старшего кондуктора, сдал экзамены на главного. Хватку и целеустремленность заметили в Тюменском отделении дороги. Инженер по подготовке кадров Мира Денисова снабдила литературой, сагитировала выучиться на дежурного по станции. Выучился. Исправно работал и одновременно закончил годичные курсы по подготовке поездных диспетчеров.










_ОДНОПОЛЧАНЕ._ТРЕТИЙ_СЛЕВА_А._Н._БУТОРИН_



Тридцать лет потом отдал этой работе, служил и дежурным по отделению. После ухода на пенсию еще несколько лет трудился на «железке» вровень с молодыми.

— А вот про войну нынешней детворе рассказывать мы просто обязаны, — убежден Анатолий Николаевич. — Пусть знают о подвиге дедов и прадедов. Пусть вечно помнят павших. Вот почему постоянно ходил на встречи со школьниками. Трое тюменских учащихся со мной ездили по местам боев моей гвардейской дивизии, в городе Изюме побывали. Впечатлений через край у ребятни. Да только таких уроков-встреч при нынешних рыночных штормах становится все меньше и меньше.

Огорчался ветеран: связи с однополчанами рушатся из-за дороговизны дорог, конвертов, телефонной минуты, телеграфного бланка. Скромненькая пенсия ограничивает общение побратимов. Давно ли встречались в Чертково Ростовской области и там сфотографировались двадцать два воина, освобождавших этот поселок. Одиннадцать из запечатленных на снимке Анатолий Николаевич уже обвел печальной рамкой. Ушли от нас навечно красноармейцы, друзья Буторина Саша Голубев, Петр Глоба… Вечная им память.

А живым — вечные заботы-хлопоты. У дедушки Толи и бабушки Ани, похоже, главнее ничего не было, кроме их разлюбезнейших внуков — Женьки и Дениса. Шустрая, неугомонная, любознательная публика. Буторинской, наверное, закваски. Вот только дай им Бог не знать войны, какою знал ее дед.






КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ…


_ТЮМЕНСКОМУ_ГОРВОЕНКОМУ_КАПИТАНУ_ДМИТРИЕНКО_ПОРЯДКОМ_ПОДНАДОЕЛИ_ЭТИ_ДВА_ПАРНЯ,_ВОТ_УЖЕ_НЕСКОЛЬКО_НЕДЕЛЬ_НАСТОЙЧИВО_ВЫМАЛИВАЮЩИХ_ПОВЕСТКУ_НА_ВОЙНУ._СКАЗАЛ_ИМ_СТРОГО,_НО_НЕ_ЗЛО:_«МОШКИН_И_КОДОЧИГОВ,_ЕСЛИ_ЗАВТРА_СНОВА_СЮДА_ЯВИТЕСЬ_—_ПОШЛЮ_НА…_КАРТОШКУ»._

Друзья-романтики чуть поостыли. Пришлось ждать своего срока. Ликовали неуемно, когда их наконец-то зачислили в кремлевские курсанты. Правда, Владимиру Мошкину в Москве повезло меньше, через шесть месяцев его комиссовали, хворь прицепилась неожиданно…

Возвратился в Тюмень. Но ненадолго. Принял решение однозначное: «На проклятые болячки махнуть, в армию во что бы то ни стало попасть». И попал, усыпив бдительность докторов. Сначала в запасной полк в Еланских лагерях. А в апреле сорок третьего воинский эшелон доставил сибиряков на станцию Елец. Своим ходом отшагали километров сто по соседней Орловщине, остановились около железнодорожного Русского Брода, и тут рядовой Мошкин попал под первую бомбежку. Но все обошлось. Владимира записали в 282-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион 16-й литовской стрелковой дивизии. Огорчился парень такому «распределению». Языка чужого не знает. Как сладится служба-дружба? Но зря огорчался парень. Получились и служба, и дружба. И речь в пределах окопного общения быстро осилил. И душевные привязанности вскорости появились. Первыми и самыми надежными друзьями его стали Антанас Арбутавичюс, Ираклий Диджюлис, Станиславас Суходольскис, Казис Каушпадас. В первой же разведке боем Мошкина ранило в ногу. Всё гудит и взметается от взрывов. А в немилом небе жаворонок, малая птаха родная, пронзительной смелой песней побеждает войну. Смотрит, слушает боец и говорит себе: «Ну, Мошкин, знать, жив будешь». Ночью вдвоем ползли к своим, то и дело натыкаясь на рыскающих фашистов. К счастью, вышли на соседнюю часть. Соседи позвонили в литовский дивизион, прибывший командир-артиллерист забрал раненого. «Сегодня, — размышляет Владимир Германович, — я никак не могу объяснить целесообразность этих разведок боем. Дикий способ получения информации о противнике. Ценой огромных жертв. Ну рванут обреченные вперед, ну покосит их почти всех противник, обнаружив свои огневые точки. Пока с учетом новых разведданных организуют наступление, немцы к тому времени эти огневые точки уже передислоцируют. Стоила ли игра свеч?».

Но вернемся к началу июля сорок третьего. Восстановленный в санчасти солдат с противотанковым ружьем снова в строю. Его подразделение под Орлом. В стыке 13-й, 48-й армий. В канун битвы «рыли мы, как кроты, землю, укрепляя танкоопасные направления. Одну батарею поставили на прямую наводку, остальные замаскировали в резерве. С четвертого на пятое всю ночь работали лопатами. А утром…»

Упреждая немцев, соседи слева утром начали артиллерийскую контрподготовку. Всесокрушающим шквалом огня началась Курская. Десять дней бились две силы, меряясь стойкостью металла и сердец. Десять дней ураганом гремела земля. Ничто живое, казалось, не уцелеет тут. Грохот орудий делал солдат глухими. А «юнкерсы» низко-низко шныряют — выискивают жертвы. Страшные птицы могильного цвета.

- Ваше участие в Курской? — спрашиваю ветерана.

- В атаки ходил, по танкам стрелял, — говорит Владимир Германович и переводит разговор на других. Среди «других», отличившихся в этом сражении, командир взвода лейтенант Шерепка, батареец сержант Миколас Золотас, удостоенные орденов Боевого Красного Знамени, дивизионный связист Борис Коварский. Многие бойцы и командиры «шестнадцатой» работали на взлете мужества и отваги. «А вот один-единственный солдат наш не выдержал ада атаки, сломался психически, застрелился. У этого человека не оказалось сверхчеловеческой прочности…».

А дивизия 15 июля пошла в наступление. Страшно было смотреть на вчерашние немецкие рубежи. В перепаханной боем земле груды искореженного металла, месиво растрепанных трупов.








_Д._Ю._СТАНИЛИЕНЕ_



Тяжкие мысли, не отпускающая печально-победная фраза: «Кто с мечом к нам…»

Между тем боевой путь литовских артиллеристов после «огненной дуги» прошел через Змиевку и Кромы, через Дмитровск-Орловский и деревеньку Литва. Да, такое вот совпадение. Существует такое селеньице, с которым у Владимира есть еще одно личное воспоминание. Получил интересное письмо от друга Густава Кузьмицкого, волею судьбы не годного для фронта, но от зари до зари энергично работающего для фронта, добывающего живицу, без которой не получится горючая смесь, влитая в обыкновенную бутылку. Грозное оружие в руках истребителей немецких танков… А в простеньком карманном блокнотике-дневничке артиллериста уже вписан новый город — Тула. Чем памятна ему испокон ружейно-самоварная Тула? Тут дивизион во время отдыха снабдили 76-миллиметровыми новыми пушками. Тут, в Туле, опять пополнили ряды свои новичками и в сентябре сорок третьего железнодорожным эшелоном отправились на Калининский фронт. Через столицу-матушку ехали. Грандиозный салют в честь освобожденного Смоленска видели. Воодушевляющее зрелище! Перед Великими Луками спешились на станции Кунья и походным порядком — на юго-запад, к Невелю. Взяли город Городок в тридцати верстах от Витебска, двинули на Полоцк. На станции Дретунь в июне сорок четвертого в составе 1-го Прибалтийского фронта стартовали в операцию «Багратион». Четыре фронта громили тут врага. В сокрушительной победе есть вклад и артиллериста рядового Мошкина.

Ну а следующая заметная строка истории дивизии — Шяуляй. В конце июля сорок четвертого части 3-го мехкорпуса западнее Риги вышли к заливу.

Но успех этот не был закреплен. Противник вновь оттеснил наступавших. Вернуть отвоеванное было нелегко.

«В боях при отражении вражеского контрудара немало новых героических страниц вписал личный состав 16-й литовской стрелковой дивизии генерала В.А. Карвялиса. Всему миру в те дни стало известно имя славной дочери литовского народа старшины Дануте Станилиене. Огнем пулемета она помогла отбить тринадцать вражеских атак. За этот подвиг Дануте была награждена орденом Славы I степени и стала обладательницей ордена Славы всех трех степеней». Цитирую краткий научно-популярный очерк «Великая Отечественная война», изданный в Москве в 1973 году под редакцией генерал-лейтенанта, членкора Академии наук П. А. Жилина.

А вклад Мошкина на этом ратном отрезке?

— Рядовая работа, ничего особенного, — скромно молвит Владимир Германович. Но про него охотно и подробно расскажут его товарищи, расскажут о его мужестве, стойкости, о его трудной солдатской работе.








_В._Г._МОШКИН,_1945 Г._



…Октябрь сорок четвертого. В прорыв обороны немцев, юго-западнее Шяуляя, был брошен специально сформированный в составе 16-й литовской Клайпедской Краснознаменной дивизии передовой подвижной отряд преследования, в который вошел и отдельный истребительный противотанковый дивизион, в котором служил Мошкин. С ходу сбивая вражеские заслоны и небольшие гарнизоны, обходя стороной крупные населенные пункты, отряд стремительно продвигался по направлению к Неману. Возглавлял группу полковник Владас Мотека. Смел, грамотен, уважаем солдатами. Уверенный, подтянутый, справедливо строгий, гордо вышагивал он с внушительным маузером в массивной деревянной кобуре. «Нам с ним в самые напряженные схватки не было страшно», — говорили его подчиненные. Этот пятидневный рейд в тылу врага понаделал переполоха. Почти на полторы сотни километров углубившись от линии фронта, мотомехчасть, специально наученная жить по командам сигнальных ракет, появлялась перед врагом неожиданно, сеяла страх и панику.

…Отряд на коротком привале. Красное усталое солнце медленно уходит за горизонт. Тишина. И вдруг нервный мотоциклетный треск. Трое немцев на приличной скорости чуть лбами не стукнулись о стволы русских пушек. Нежданная встреча, ужас в округленных глазах.

В память Владимира Германовича врезалось еще одно событие этого вечера… Колонна, сотня фашистов, в сумерках спокойно приближается к перекрестку шоссе Клайпеда — Тильзит. Впереди осанистый офицер в черном элегантном плаще на рыжем коне гарцует. Наши автоматчики по глубоким кюветам незаметно к ним навстречу двинулись. Да так неожиданно гаркнули «руки вверх!», что те, ошалевшие, пальцем шевельнуть не посмели. Остолбенели и сдались все безропотно.

«А у офицера на карте пометку про нашу часть обнаружили — «дерзкое русское соединение». Ни одного выстрела в толпу эту мы не сделали. И когда их, плененных, повели от нас, — они замахали приветливо руками, улыбались нам… И мы, готовые простить врагу его зверства, тоже заулыбались в ответ. Вот такие мы».

А еще однополчане Владимира поведали про одну «маленькую» разведку Мошкина на фоне большущей войны в Курляндии.

«Нужен «язык», — сказал комдив. — Немцы что-то затевают на нашем участке. Разобраться надо».

Пятеро вышли в метель. Роли распределили так: Казис Каушпадас, Алексей Панкратов, Владимир Мошкин — группа захвата; Антанас Арбутавичюс, Ираклий Вилкос — прикрытие. Нейтралку изучили раньше. Каждый кустик, деревце, воронку запечатлели. С помощью стереотрубы. До позиции гитлеровцев добрались без приключений.

Объект нападения — блиндаж, из трубы которого вылетали снопы искр. У входа часовой. Бросок Владимира Мошкина, удар. И для фашиста навсегда померк белый свет. Ворвались в блиндаж. Два офицера бражничают. Один мигом за пистолет. Но шустрый Казис опередил — пристрелил немца. Второй взметнул руки. Засунули ему в рот перчатку, связали его срезанным телефонным кабелем, прихватили фрицевские планшет и полевую сумку. Ушли.

Немцы спохватились, огонь открыли, но было уже поздно. Пленного и трофеи передали в разведотдел, а сами отправились к Станиславу Суходольскису. Тот умел не только лезгинку лихо танцевать, но и обеды великолепные готовить. Перекусили — и спать. Чуть задремал Владимир, а посыльный тут как тут: «К командиру, срочно!» Вошел полусонный разведчик в штабную землянку и доложил так:

- Товарищ Мошкин, майор по вашему приказанию явился…

Расхохотался майор. Сказал значительно:

- Ценные сведения вы принесли. Пододвигайся к столу, водочкой угощу…

И вот 21 декабря сорок четвертого. Последний день войны для сержанта, кавалера трех орденов (Отечественной войны I степени и двух Красной Звезды) Владимира Германовича Мошкина. У прибрежного прибалтийского селения Помпали крепко его «стукнуло». В позвоночник, в легкие. Парализованного в Шяуляй доставили, потом в Пермь. Около года в госпиталях провел. Семь операций выдержал. В сорок девятом хирурги сделали последнюю. Но коварный осколок из позвоночника убрать не смогли. Очень уж в опасном месте, проклятый, застрял. Ушел в «гражданку» воин инвалидом второй группы. Куда податься ему? Помог пример друга Павла Кодочигова, который с послевоенной тросточкой уже осваивает в Свердловске юридическую профессию. Владимир — туда же. А потом долгие годы работал в юридических учреждениях области и не забывал своих фронтовых друзей.






БАНЯ — ОБЪЕКТ ВОЕННЫЙ


_14_ФЕВРАЛЯ_1942-ГО_ИЗ_ТЮМЕНИ_К_ЛИНИИ_ФРОНТА_ОТПРАВИЛСЯ_НЕСТАНДАРТНЫЙ_СОСТАВ_—_ДЕСЯТИВАГОННАЯ_БАНЯ_«ДЛЯ_ГЕРОИЧЕСКИХ_СОВЕТСКИХ_БОЙЦОВ»._

Январско-февральское наступление наших войск, преодолевая яростное сопротивление противника, тормозилось дерзкими морозами, заносами, свирепыми метелями. Каждый километр продвижения вперед стоил бойцам огромных усилий. Именно в эти дни в тыловой провинциальной Тюмени родилась замечательная идея — построить для солдата-окопника санитарно-культурную зону на колесах. Город сибиряков буквально всколыхнулся. На коротких деловых митингах, бурных собраниях-сходках решили добровольно отчислять деньги на этот очень важный военный объект. Над его созданием безвозмездно трудились во время субботников и воскресников.

За несколько первых дней после объявленной стройки в ее фонд поступило 177644 рубля. Коллектив завода «Механик» внес 11 тысяч, труженики горэлектросетей — 5172 рубля, завод «Республиканец» — 3543, фанерокомбинат — 8079, паровозное депо — 5378, шестая дистанция пути — 7416 рублей, завод (по известной причине без названия), где директором был А. Блинов, — 9496 рублей. Передали свои суммы артель «Кожизделия», детский сад «Водник», совхоз № 6, райтрансторг, школа № 8 и другие предприятия и организации, пожелавшие послать на передовую хоть крошечку своего тепла и внимания к солдату жестокой войны.

6 января был дан старт работам на уникальной баньке. Тюменцы участвовали в реализации большой затеи не только денежкой, но и лично. Плотники артели «Бытовик» С. Власов, Д. Нохрин, помогая вагонникам, выполняли с отличным качеством до трех дневных норм.











Самоотверженно, творчески трудился здесь художник гортеатра Н. Иванов. Умельцы завода имени Кирова соорудили надежные теплые безопасные межвагонные переходы. Жены, матери и сестры солдат, ушедших в бой со станции Вагай, сбросились и купили баян для вагон-клуба возводимой бани. Сюда же передали симпатичное пианино педагоги и учащиеся городской музыкальной школы. А специалисты мясокомбината срочно изготовили и доставили в запасник объекта тонну ароматного мыла.

В рекордно короткий срок, за 25 дней и ночей, сибиряки смастерили «эксклюзивный» железнодорожный состав из десятка спецвагонов — раздевальни, парилки, душевой, одевальни, куда доставлялось дезинфицированное обмундирование и чистое белье из вагон-склада. В составе были и парикмахерская, и вагон-клуб с газетами и журналами, настольными играми, музыкальными инструментами — баянами, гитарами, балалайками, пианино и патефоном. Пропускная способность, «производительность» помывочного объекта — 100 человек в час.

В первые три дня энергичной работе мешали заминки с чертежами и малочисленность бригад Анкудинова и Бочерикова. Но предпринятые оперативно меры быстро расправились с этими проблемами. Энергичные комиссар строительства комсомольский вожак С. Пацко, мастер Н. Молчанов, главный командир стройки начальник депо А. Кочетков, начальник вагонного участка, инженер-майор Н. Войтик расширили численность рабочих групп, перешли на круглосуточный режим. А умелые руки инструментальщика Артемьева соорудили высокопроизводительный станок для изготовления обшивочной вагонки. И дело закипело.

По-ударному трудились «на благо здоровья солдата» плотники, слесари, жестянщики, маляры Н. Белявский, А. Бруев, Л. Каюков, И. Палкин, А. Владимиров, Т. Кулаков, А. Санников, С. Пургин, М. Яхнюк, Л. Орешкин, И. Епищин, В. Трубецкой, П. Обласов, М. Обухов, Ф. Черноусов, В. Злобин, А. Пономарева. 72-летний И. Либеров один остеклил все окна состава. С азартом молодых трудились пожилые Е. Аныгин, К. Еремин, А. Муравьев…

Кстати, у этого активного, работящего коллектива был великолепный пример собрата по профессии — машиниста Михаила Николаевича Ковязина. На своей тюменской родной станции он встретил печальную колонну из семи разбитых войной беспомощных паровозов. Бездыханные, мертвые машины… Влюбленный в свое дело, мудрый, решительный специалист назло вражьей силе взялся реанимировать «ФД» под номером 213034, приписанный Октябрьской дороге и заработавший почетное звание — «Паровоз Новозыбковской стрелковой дивизии». На лицевой высокой точке израненного стального коня горела пятиконечная звезда и буквенное «КИМ» — комсомольский, значит. А вдоль котла и тендера зияли серьезные пробоины. «Пациент» не из легких. Но это не смутило умельца. Пусть не быстро, но вылечил он пострадавшего в боях. Да еще такую умную рационализаторскую новинку ему подарил, что многосильная скоростная единица эта стала знаменитой на весь Союз рекордной экономией топлива. Всю Великую Отечественную ковязинский «ФД» бойко служил на опасных рельсах, славя своего спасителя.

…Через двадцать пять дней и ночей банный объект предъявили строгой комиссии. Контролеры, не один раз проверив качество работ, дали свое добро. В архиве железнодорожного музея, которым сегодня командует прославленный труженик отрасли Яков Егорович Чепик, вы увидите несколько писем к будущим клиентам поезда. «Когда мы строили для вас, дорогие друзья-фронтовики, поезд-баню, — пишет старший электромонтер связи Трубецкой, — нам пришлось немало потрудиться. Но мы дружно, самоотверженно работали, думая, помня, что все это — для вас, для наших доблестных друзей». А вот письмо телефонистки станции Тюмень А. Рогачевой: «Сын у меня летчик. Но материнской любовью я люблю не только своего сына, но и каждого дорогого нашего бойца, защитника Родины. Мы, тюменцы, посылаем вам, товарищи фронтовики, в подарок поезд-баню. В этот поезд мы вложили свой труд, мы с подругами вышили занавески для клуба, дорожку на пианино, оформили букеты из искусственных цветов. Пусть будет красиво в клубе, пусть вам будет уютно в нем! Отдыхайте, родные, в нашем поезде и с новыми силами бейте врага».

А вот коротенькая записка секретаря партбюро станции Тюмень Слогинова: «Мы посылаем вам, великие солдаты, поезд-баню. Понадобится — пошлем бронепоезд, понадобится — приедем сами на фронт».

Уникальный состав 14 февраля уже стучал по рельсам, устремляясь на запад, к фронту. Ведет поезд доброволец, 56-летний ветеран «железки» Иван Тимофеевич Садаков. Под Москвой на вахте его сменил Путилин, буквально спасший состав с медицинско-санитарными опознавательными знаками. Фашисты не отличались сочувствием, благородством, сердечностью к раненым, беспомощным, беззащитным. Черные стервятники налетели на колесную баньку, совершенно открытую для поражения. С полотна дороги ведь не метнешься влево-вправо, под кровлю лесную, тоннель горную. Вагоны — как на тарелочке! В случае чего есть всего два маневра: бешеный рывок вперед или — стоп. Оперативный рулевой Путилин умело этим воспользовался. Не уберег только вагон с запасом белья. В боевом пути уникального творения тюменцев отчаянный Путилин участвовал недолго: ушел в «окопные схватки» с врагом и сложил там свою буйную голову. Вечная ему память!..

А поезд по войне повел Д. Шкуренко. Пройдены маршруты к Нижнему Новгороду и Твери, к Туле и Царицыну, к Брянску и Минску, к Бресту и Варшаве. И, наконец, — к Берлину. До ноября 1945-го за сорок шесть месяцев службы в свои теплые «объятья» поезд принял сотни тысяч бойцов и командиров. Трудно поверить, но под Сталинградом даже некоторых паулюсовских вояк «отсанитарили».






НА ЖИЗНЬ НЕ ЖАЛУЯСЬ…


_В_ПРИВЕТЛИВОЙ_ГОСТИНОЙ_АНИСИМОВЫХ_СВЕТЛО_И_УЮТНО._БЕЛОЛИЦАЯ_МЯГКОГОЛОСАЯ_ЗИНАИДА_ВАРЛАМОВНА_В_БЕСЕДУ_ВКЛИНИВАЕТСЯ_КОРРЕКТНО_И_ТОЛЬКО_ТОГДА,_КОГДА_ЕЕ_СЕДОВЛАСЫЙ,_СТЕПЕННЫЙ_СЕМИДЕСЯТИСЕМИЛЕТНИЙ_СУПРУГ_АНАТОЛИЙ_МИХАЙЛОВИЧ_ОБРАЩАЕТСЯ_К_НЕЙ_ЗА_УТОЧНЕНИЯМИ._

- Помнишь, Зина, моих однокашников по рыбтехникуму поддразнивали чебаками. Понятно, вас, фельдшерско-акушерских, склянками, связистов — столбогрызами. Понятно. А почему, подтрунивая над педтехникумовцами, их называли прачками?

- Действительно, почему? — искренне удивляется Варламовна и продолжает буднично-философски: — А не потому ли, что они профессионально были ориентированы на обязательную человеческую чистоту. Чистоту учительскую не только внешнюю, но и внутреннюю, духовную.

Главе семейства, похоже, приглянулась такая логика хозяйки. Потому как сам всегда хотел видеть эту внутреннюю красоту в себе, в своем родном юном наследстве, в друзьях-товарищах. Вот почему с первых своих руководящих шагов, когда парню доверили замдиректорство в Тазовском рыбзаводе, старался боготворить хорошее в окружающих.

А его наставнические способности и в армии сразу приметили, в Благовещенской полковой школе сначала самого на артиллериста-гаубичника выучили со специализацией на разведчика. А потом он учил молодых солдат. Учил огневиков, связистов, трактористов, вычислителей и разведчиков тоже. Два года готовили младшего командира по строго выверенной методике.

- Почему сегодня так не готовят солдат? — раздумывает ветеран. — Почему нынешние полководцы необученных, неокрепших мальчишек в Чечню кидали, в пекло кровавое? Эти стратеги, наверное, так и не научились беречь солдатские жизни в этих пресловутых ограниченных контингентах. В какие только регионы мира не швыряли наших ребят. В драки, как правило, впутываются амбициозные политики, а под пули ставят юношу невинного. А в Великую Отечественную? Из-за бестолковости некоторых вождишек немало горюшка хватили россияне.

Неплохо выученные за период срочной службы чаще всего попадали в «чужие» части, где им предстояло переучиваться. Старшина-артиллерист Анисимов, например, в январе сорок второго в подмосковной деревеньке Васильки попал в лыжный батальон. После одной из бесед политрука вступил с ним в крамольную полемику. «Умника» приметили, приказали быть при штабе, обслугу полка курировать.

А оружие-то какое выдали прибывшим на фронт! Винтовки без затворов, без штыков и без патронов, естественно. Тем, которые, получив эти «палки», вытаращили изумленные глаза, пояснили: «на передке» у немца отвоюешь нужный тебе автомат. Ночью пятьсот вот так вооруженных пошли в атаку, чтобы взять ужасно «стратегических» два каменных домика. И полегли, обреченные, не добившись цели. Пятнадцать психически и телесно растерзанных вернулись в батальон. Только пятнадцать… Вернулись с теми же своими «грозными» винтовками без штыков, без затворов, без патронов…

Переформировались, пополнились новобранцами и в ноябре того же сорок второго на запад двинули от Москвы. Старшине Анисимову в наступательном порыве долго шагать не довелось. В такую мешанину попал! Командира убило, связи с соседями и со штабом никакой. Где немцы, где свои? В маскхалатах все перемешались. Наконец горстка солдат суматошно скатилась в брошенные немецкие землянки. Умеют же эти фрицы даже тут приличный быт себе устроить. Соснуть бы, хоть на часок. «Но успел только трофейные портянки примерить, а снаружи истошный крик: «Немцы! Уходите быстрее и батальон предупредите, чтоб отходил». Выскочил как ужаленный Анатолий из землянки. Темнота. Шквал огня, взрывы снарядов. Волной сбило с ног… На рассвете очнулся от резких выстрелов. Два фашиста уверенно идут во весь рост, раненых, лежащих на земле, безжалостно добивают, к старшине неумолимо приближаются. Приподнялся чуть, изловчился, выстрелил в них из «ТТ». Они одновременно выстрелили в него, разрывной пулей Анисимову обе руки пронзило, грудь вскользь изорвало. Красные пятна на белом снегу вокруг русского убедили автоматчиков: готов… Придя в себя, израненный, изнемогающий, он долго-долго полз, толком не зная, к своим ли ползет, к врагам ли. Повезло. Свои подобрали, спешно в госпиталь отправили.

Врачи подлатали Анатолия Михайловича, и снова отправился он на передовую. Но теперь артиллерист попадает, ну, конечно же, не к артиллеристам, а к… конникам. Только ненадолго. Не успел переквалифицироваться — новое ранение. И опять лазарет. И опять запасной полк. И тут фортуна улыбнулась! В часть прибыл «покупатель», артиллерист. Анисимов бодренько встал в строй отбираемых для противотанкового истребительного полка резерва главного командования. Теперь он уже со «своими» батарейцами ходил походами по Латвии, Эстонии, Литве. Неман форсировал.

Там же, в Прибалтике, отличился в одном из боев и к имеющейся медали «За отвагу» получил орден Красной Звезды, там же Анатолия Михайловича в третий раз ранило. А потом пришлось старшине еще штурмовать Кенигсберг, отбивать порт Пилау. А когда участь Германии стала однозначно ясна, пятую ударную армию генерал-полковника Крылова решили перебросить из Восточной Пруссии на Дальний Восток для войны с Японией. Майский день. День Победы Анатолий Анисимов с однополчанами встретили на колесах, минуя Свердловск.

В Омск отбил телеграмму, чтоб жена к составу вышла.

— Сколько я военных поездов за ночь встретила, — вспоминает Зинаида Варламовна. — Солдаты из вагонов на перрон выпорхнут. Много их, все одинаковые. Все милые, родные. А где же мой? — Боюсь, что не разгляжу, не узнаю в таком многолюдье. Так и не получилось встречи.

- А нас южной веткой провезли тогда, — вздыхает Анатолий Михайлович.

На новом месте началась новая учеба. Осваивали тактику артсоединений в гористой местности. Тренировали подъем орудий на сопку и спуск их с высоты. В поте лица трудились. Ведь автомобильную тягу не везде тут можно было применить. Два месяца упорно готовились к броску. Передислоцированные с запада учили опыту войны здешних солдат, а те делились своими познаниями с прибывшими. Появились предложения: в первых эшелонах наступающих задействовать «местных». Они, мол, лучше адаптированы в нестандартном регионе. Но командование решило иначе. В авангарде пошли уже обстрелянные, опытные «западники».

9 августа из района сопки Верблюд двинулись на квантунцев артиллеристы Анисимова в составе пятой Крыловской армии, действующей на главном направлении Первого Дальневосточного фронта. Двинулись уверенно, сокрушающе. Умеющим взламывать гитлеровские укрепления предстояло штурмовать Пограничненский, а затем особо мощный Муданьцзянский рубеж. Японцы, похоже, настолько были уверены в их неприступности, что, не маскируясь, бравировали в ослепительно белых мундирчиках, игнорируя расстояние до наступающих. И поплатились. Задачу нелегкую штурмовики выполнили блестяще.

…Беседа неспешно переключилась на извечный вопрос: что все же радует в жизни будничной?

— Катюшенька и Дашутка, правнучки наши, отрада наша, — искрометно отчеканил прадед. А прабабушка подтвердила сказанное, добавив: — И внуки, и дети, слава Богу, не огорчают пока. Все при профессиях, служат людям прилежно, живут семьями дружными. Как нам не радоваться?

А самый главный Анисимов, невзирая на почтенный возраст, в полную отставку не уходит. А ведь сверхстажист. Более сорока лет в рыбпроме отработал. Трудовой «Знак Почета» имеет, отличник отрасли. После семьдесят седьмого на заслуженном отдыхе. В общественной приемной «Тюменской правды» служит, на встречи со школьниками регулярно ходит, на «фазенде» около Андреевского мичуринствует, с удочками ранними утрами частенько промышляет. Для души.










_ВСТРЕЧА_ДРУЗЕЙ_ПО_ОРУЖИЮ._

_СЛЕВА_А._М._АНИСИМОВ_



- А в мирной вашей жизни, Анатолий Михайлович, черный день был? — задаю вопрос под занавес.

— Конечно, — отвечает. — И не один, к огорчению. Должность у меня очень конфликтная была, двадцать с лишним лет в начальниках Нижнеобьрыбвода, на страже «голубой нивы». А в эпоху глобального освоения Тюменщины мы со своими охранными требованиями как кость в горле. Бури бывали. Не подмахнул разрешение на сброс в многострадальную Обь многомиллионных кубов нефтестоков — неугоден. «Рыба ведь подохнет вся», — ору трагически в большом областном кабинете, а меня цинично осекают: «Не из-за рыбы мы не в рабах, а благодаря нефти. Не мешай». КРУ на меня направили, на пенсию республиканскую досрочно гнали. В Москве пробовал защищаться. Итог — инфаркт. О, черных дней было много. И жизнь моя не очень легка была, но я доволен ею.

А сердцу говорю словами Николая Матвеевича Грибачева:

_«БЕЙСЯ,_СКОЛЬКО_МОЖЕШЬ_БИТЬСЯ,_
_А_КОГДА_ПОЧУВСТВУЕШЬ_БЕДУ,_
_НЕ_ПРОСИ_МЕНЯ_ОСТАНОВИТЬСЯ_
_— МОЖЕШЬ_РАЗРЫВАТЬСЯ_НА_ХОДУ»._













ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОДВИГА


_НЕСЧАСТЛИВА_СТРАНА,_У_КОТОРОЙ_НЕТ_ГЕРОЕВ._

Брехт, философ









_«ЧИТАЮ_О_НЫНЕШНЕМ_ДЕВЯТАЕВЕ,_О_СЕГОДНЯШНЕМ_ГЕРОЕ_МИРНЫХ_ДНЕЙ,_АВИАТОРЕ_ВЛАДИМИРЕ_ШАРПАТОВЕ._ЧИТАЮ_И_ВОСТОРГАЮСЬ:_НЕ_ПЕРЕВЕЛИСЬ_НА_РУСИ_ВЕЛИКАНЫ_ДУХА!»_ «Побег из Кандагара» — стр. 244.

Мимоходом сказал Владимиру, что предстоит мне нелегкий переезд в другую квартиру. «Не переживай, — успокаивал собеседник. — Помогу». «Грузовик что ль есть у тебя?». «Легковушка с верхним багажником!». «Не получится. Спасибо». «Получится. Опыт есть!» Меня радовала решительность добровольца, но корректно пытался угомонить его от немедленных рейсов. Как можно вклиниваться в его плотнейший график кипящего ежедневья? Представляете, он вроде бы даже огорчился, узнав о моей перебазировке без его участий. Малый, наверное, факт, а говорит о многом…

О готовности Человека шагнуть к Человеку на жизненном тракте иль на тропинке жизненной. Где обретал и креп крыльями красногорец Шарпатов? В Краснокутском летном училище, в Казанском авиационном институте, в Ленинградской академии гражданской авиации. Он одним из первых в СССР освоил ИЛ-76, успешно выполнял международные полеты

3 августа 1995-го при выполнении по заявке правительства Афганистана международного чартерного рейса самолет ИЛ-76, его экипаж захвачены оппозиционным движением «Талибан». Кандагарский плен — более года. 16 августа 1996 экипаж во главе с Шарпатовым, выполняя работы по консервации собственной машины и ее техническому обслуживанию, завладел самолетом, перелетел границу с Ираном и совершил посадку в аэропорту г. Шарджа /ОАЭ/. За эту операцию В.И. Шарпатов удостоен звания Героя России.




КРЕПКИЕ КРЫЛЬЯ

В Красногорской сторонке родной,
В небе отчем — высоком и милом —
Креп в крыле паренек заводной,
Шел к штурвалам серебряных ИЛов.

Краснокутец, о высях радей.
Возгордись до душевного днища:
Сорок тысяч в движках «лошадей»
У ИЛюши — такой табунище!

А в Руси жуткий рынок-базар.
Безработные толпы блуждают.
ИЛ-гигант, экипажа азарт
Зарубежью служить вынуждают.

Рейсы-риски в зенитный разгар —
Либо мимо, а может не либо.
Словом — плен. Целый год — Кандагар.
Целый год под стволами талибов.

Крылья вяжет афганский «брунет»
Тем, чья жизнь не дороже патрона…
А заступников с родины нет.
Не до узников-летчиков трону.

И не светятся взлеты орлам.
Их родня горький срок горевала.
И крепчает зазывный ислам.
Как пробиться плененным к штурвалу?

Как прорваться к привычным рулям
Без потерь, без разгромовых патов.
Врезать мат бы чужим королям.
Размышляй, стратегируй, Шарпатов!

Ты намедни вписал в свой дневник:
«Мы погасли. Опущены руки».
Но на завтра же бодрым возник:
«Продолжать будем узничьи трюки».

«На крыле, — ты сказал. — На чужом
Взмыл от фрицев к своим Девятаев.
Взмыть на родненьком ИЛе стрижом
Наша, парни, планида святая!»

…Продолжали. И вот на борту
Вся «семерка», на радостном ИЛе.
Бой с охраной. В минуточку ту
Удалось им помериться в силе…

Ну продлись хоть на метр, полоса,
Отпусти от бетона колеса.
Ждут же семьи с тоской в голосах,
Ждут же соколов нивы и плесы.

А Шарпатова внученька ждет,
Его кнопочка, Юлька-кровинка.
ИЛ небыстро с неволи бредет.
Жди героя, жена-половинка.

Ждут Шарпатова парни-сыны.
Счастьем светятся Серьга и Женя:
Солнцелико им видятся сны —
Папа выиграть должен сраженье!

Цепи рабства круша в порошок,
(Будь неволье кандальное клято!)
Папа выиграл! За морем шок…
В светлом небе Володи орлята!











РОДИНА МАЛАЯ МОЯ

Омутинское — Любо село!

Зорькой алой в домах расцвело.

За околицей рощи белы.

Там осинок пурпурны балы.

С деревенской страдой пахарь там.

Поклонюсь живописным местам!



Добрый край пестовался века

В деловых, расторопных руках.

Омутная на взлете крыла

Приграничным форпостом была.

Крепость-око на речке Вагай.

Тут уж недруга не проморгай.



Ширит Русь рубежи на восток.

Пост седой, как осенний листок.

Он не в деле теперь, он в тылу.

«Здесь отныне крестьянь на валу, -

Повелел из столицы резон, -

Хлебной нивой займись, гарнизон».



Годы тяжки. Погоды лихи.

Нет, не предал солдатик сохи.

Множил колос и стадо в лугах,

Птичий гомон в разливах-логах.

…И ныне село, чтя старину,

Умеет прибавить элитность зерну.



Омутинское — Диво село.

Зорькой алой в домах расцвело

За околицей рощи белы.

Там осинок пурпурны балы.

С деревенской страдой пахарь там.

Поклонюсь левитанским местам!



Но война! Мир вздыбило войной!

И омутинцы в битве иной.

От пашен, станков путь их туда,

Где подвиг иль смерть, взлет иль беда.

И омутинцы били врага,

Свято храня Отчизны брега…

Да, Победы цена велика,

Три почти тысячи земляка

Не вышли живыми из сечи.

Не гасим мы трепетны свечи.

И слушаем колокол храма:

«Не дайте, чтоб снова кровь-драма!»



В дерзаньи наш серп и наш молот

Дуэт их мажорово молод.

За рекорд-урожай борозды

Есть награды, аж три Злат Звезды!

И одна Злат — Героя за бой!

Серп и молот, гордитесь собой…



Омутинское — Мило село.

Зорькой алой в домах расцвело.

За околицей рощи белы.

Там осинок пурпурны балы.

С деревенской страдой пахарь там.

Поклонюсь омутинским местам!



_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ._

_ЯНВАРЬ,_2017_













ОН СМЕРТЕЛЬНО УБИТ


…Б БОЯХ С ФАШИЗМОМ

ВАШЕГО МУЖА ЕВГЕНИЯ

ПОСТИГЛО БОЛЬШОЕ НЕСЧАСТЬЕ…».



_ИЗ_ФРОНТОВОГО_ПИСЬМА_О_ПОГИБШЕМ_ОДНОБАТАРЕЙЦЕ_

_ШЕСТАКОВЕ_Е._И._






_ЕВГЕНИЙ_ИВАНОВИЧ_(В_ЦЕНТРЕ)_

_С_ОДНОСЕЛЬЧАНАМИ-НОВОБРАНЦАМИ_

Мирная середина сорок первого года взорвалась войной. Черный вероломный Гитлер ударил по России-труженице. Всполох беды молниево долетел и до моей сибирской крохотулечки-деревеньки Мишино. Все наши главные мужчины тридцати двух крестьянских изб ушли в битву с фашистами. На хлебной родной ниве их заменили двужильные солдатки, ветхие старички да мы, торопливо повзрослевшие, детворята-подростки. Невеликое, негромкое селеньице наше совсем притихло, тревожно съежилось, непогодно померкло в ожиданиях трагедий-похоронок. К нам, к первым, ворвалась эта жуткая весть войны:

«Здравствуйте, жена Шестакова Евгения Ивановича, — писали младший лейтенант Пронькин и сержант Копотилов из 777-го артполка Калининского фронта. — Ваши два письма получили. Но очень жаль, что их не может читать ваш муж Евгений. В боях за Родину с немецким фашизмом вашего мужа Евгения постигло большое несчастье, он смертельно убит. Его вечная память будет жить в наших сердцах… За его смерть мы отомстим… 24.10.41. Действующая армия».

После гибели папы еще двадцать семь мишинских семей осиротели, оплакали своих родных кровиночек. Сражены в боях тринадцать наших Шестаковых. Тринадцать.

С болью сердца среди павших в Великую Отечественную войну называю папиных однофамильцев односельчан: Ефима Филипповича, Ивана Николаевича, Ивана Павловича, Михаила Аверьяновича, Михаила Алексеевича, Михаила Петровича, Николая Андреевича, Николая Михайловича, Николая Николаевича, Петра Ефимовича, Филиппа Григорьевича, Филиппа Матвеевича. Будем вечно их помнить.

…В мае сорок пятого, когда сломали Гитлера, я учился в семилетке, в Пеганово, в двенадцати верстах от моего Мишино. Сельсовет уже знал о последней радостной точке войны, а с малой моей родиной связи никакой. Поэтому я в своих парусиново-деревянных колодках часа за полтора добежал до родной деревеньки и был уверен, что первым принес ей долгожданную желанную весточку.

Объятия, возгласы счастья, смех, слезы. А мне радостно за других и горько за семью нашу: вернется ли папа, жив ли он? После победных вседеревенских ликований мы еще долго ждали отца. Слышали про всякие невероятные ошибки-неточности с похоронками. Но время шло, никакого чуда с воскрешением не случалось. И нам приходилось только перечитывать его милые солдатские треугольнички. Сегодня этим побледневшим тетрадным листкам уже семьдесят исполнилось. Пожухли от времени. А я все еще не могу расстаться с отцовскими строками, с моим главным достоянием, не могу их в архив официальный передать.

Письма отца убедительно рисуют его личность. Крестьянин по ремеслу. Потому что вышел из хлеборобских и к делу этому успел по-доброму прикипеть. По характеру, видать, человек невоинственный. Он с ликбезовской грамотой, с нежной душой любящего отца, верного мягкого друга-товарища, яркого гармониста-плясуна, оказался на чуждом ему смертоносном поле. Оторванный от земли, от семейства, от коллектива трудового. Неудивительно, что в письмах отцовских совсем почти нет «батальной живописи». Не видно человека с ружьем. Солдат Шестаков, торопливо кинутый в пекло передовой, так, наверное, и не успел стать специалистом при пушке. Потому что науке убивать «великие маршалы» учили его чуть больше месяца. Зато, похоже, под завязку напичкали лег ковесными верованиями в молниеносную войну на чужой, только на чужой территории, со слабым, глупым, трусливым противником.

«Живу пока хорошо, — читаю отцовское успокоительное письмо от 22 сентября сорок первого. — Борюсь с врагом. Ежедневно мы бьем по нему. Они стреляют по нам. Но они стреляют бесполезно».

А может, такой упрощенной оценкой грозового события отец настраивал нас на оптимистический лад: не тревожьтесь, опасности рядом со мной нет. Не переживайте, скоро невредимым вернусь домой. Письма деловые, рассудительные, неторопливые, уверенные в дне завтрашнем.

«Варя, если остригли летнину, если дивно, то скатайте сыновьям по пимам, Шуре и Толе».

«Варя, вы насчет заплота пишете, что не можете никого найти скласть его. Варя, склади его в одну кучу где-нибудь к стенке. Пусть лежит до меня. Я приду и складу сам».

И наставлял на дела очень важные — изо всех сил работать на артельной земле, трудиться на урожай, на победу. «Чтобы Родина крепла, чтобы мы быстрее победили врага, чтобы немец-фашист не ставил нам палки в колеса».

«С 21 июля нахожусь на фронте в бою. Варя, передай всем колхозникам и колхозницам от меня большевистский привет. Я нахожусь на боевом фронте, они всеедино-вседенно пускай работают». По пол-листка тетрадного в письмах приветов, которые он просил передать своим, деревенским. «Варя, передай привет Васильеву Иллариону Егоровичу, Виктору Яковлевичу Смирнову и Лариной семье всей, Лукерье и Володе. Почкаеву Артему и Уросову Григорию Леонтьевичу и Федорову Федору. Евсееву и Тамаре Изотовне…»

А еще в письмах много советов, как свести концы с концами задавленному налогами-страховками хозяйству солдатки: «Варя, я знаю, что вам там очень трудно с платежами, но как-нибудь выходи из положения… Если найдется покупатель, то продай мою гармонь за 150 рублей, уплати налог и страховку. Продай мои маленькие пимы, шерсти продай. Если можно в Ишиме продать, то увези туда овечку. Если выкупишь хром у заготовителя, то и его продай. Но налоги плати обязательно…»

О страде хлеборобской беспокоился. О нелегкой страде, павшей на плечи женщин, стариков да подростков. «Если хлеб хороший да уберете его хорошо, то получите на трудодни хорошо. Варя, пожалуйста, берегите хлеб, не оставляйте его на корню».

Он, вроде бы далекий от лирики, в последних письмах не скрывал тоски по малой родине, по товарищам-односельчанам, по семье. «Я о Шурочке и Толечке, о родных моих сыновьях очень соскучился. Если фотограф приедет, то сфотографируй Шурочку и Толечку. Я хотя бы на карточке с ними повидался бы».

«Варя, возможно, не приду к тому времени…» Не пришёл к тому времени. Не пришёл никогда… Пришло вот это стандартное горькое извещение: «Военнослужащий, красноармеец Шестаков Евгений Иванович, уроженец деревни Мишино, Пегановского сельсовета, Бердюжского района Омской области, в бою за социалистическую Родину, верный военной присяге, проявив геройство и мужество, был убит осколком снаряда 6.10.1941 года. Похоронен у с. Западная Двина Калининской области. Ком. р. 777 артполка, майор (подпись неразборчива)». И вторую подпись не прочитать. И круглая печать дивизии еле просматривается.

В трафаретной бумаге с высокими словами о Родине, присяге, геройстве и мужестве вписано сообщение — «похоронен». Этой гражданско-христианской почести, вероятно, не было погибшему.

Вернувшийся раненым фронтовик Тимофей (к стыду моему, детской памятью не сохранил фамилию этого отцовского однобатарейца) грустно рассказывал: «Сильно даванул немец, впопыхах отступив, оставили мы убитых. Верили, что быстро вернёмся сюда и захороним ребят своих. Но для Евгения около рощицы берёзовой сапёрной лопатой я спешно углубил крайнюю борозду пашни. Положил в неё Ивановича, прикрыл шинелькой и присыпал землицей. Не успел даже какой-то колышек с табличкой-фамилией поставить. Торопливо снялись с позиции, ушли, ни завтра, ни послезавтра и никогда не вернувшись сюда».

…Долго и безуспешно пытался я обнаружить какие-то сведения о сражённом красноармейце Шестакове. Куда только ни обращался, нигде никакой информации. Даже в самом главном, в Подольском центральном архиве Министерства обороны СССР, нет ни строчки о нём. Вот какую неутешительную бумагу выдали там мне: «По документам учёта безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской Армии Шестаков Евгений Иванович в числе погибших, умерших от ран и пропавших без вести не значится…»

Вот почему память-печаль в этих строках об отце моём и односельчанах, близких сердцу моему…

Помолчим трепетно с думой о Солдате Великой Отечественной, защитившем свой дом, свою семью, свою Русь…













ПОЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ











_22_ИЮНЯ_ТЮМЕНСКОМУ_ВОИНУ-ВЕТЕРАНУ_ИВАНУ_АНДРЕЕВИЧУ_ЯРОСЛАВЦЕВУ_ТОРЖЕСТВЕННО_ВРУЧИЛИ_ВТОРУЮ_МЕДАЛЬ_«ЗА_ОТВАГУ»._РОВНО_ПЯТЬДЕСЯТ_ЛЕТ_НАЗАД_ОН_ОТЛИЧИЛСЯ_В_БОЮ,_БЫЛ_ПРЕДСТАВЛЕН_К_ЭТОЙ_НАГРАДЕ,_НО_ПОСЛЕ_ТЯЖЕЛОГО_РАНЕНИЯ_ПОПАЛ_В_ГОСПИТАЛЬ,_ПОТОМ_В_ДРУГОЙ,_В_ТРЕТИЙ…_СЛОВОМ,_ЗАТЕРЯЛСЯ_ЗНАК,_НЕ_НАШЕЛ_ОТВАЖНОГО_ПУЛЕМЕТЧИКА._И_ВОТ…_

Двадцать шестого июня сорок первого года рядовой Ярославцев увидел войну, руины древнего Пскова. Увидел жутко гудящую черноту «мессершмитта» над обезумевшими толпами беженцев. Кругом горело и грохотало. А стервятник господствовал в чужом небе, камнем бросаясь туда, где взметнется чудом уцелевшая жизнь. Страх и ненависть сжали сердце сибиряка. Не мог он своей трехлинейкой перебить огромные, безжалостные крылья дракона. Но молодой боец 202-го отдельного батальона связи клялся: день этот запомнит и драться с вражьем будет до последнего вздоха.

А сейчас под напором коричневой лавины русский парень пятится. Сначала отходили к Ленинграду, потом — к Москве. Горькие километры отступления. Но вот и последний шаг назад. Его сделал теперь уже пулеметчик Ярославцев под Красным Холмом, совсем недалеко от столицы. За этот железнодорожный узел бились жестоко, несколько раз переходил он из рук в руки. Именно здесь Иван Андреевич постиг еще одно ратное ремесло — снайперское. Результативными оказались его дежурства в нейтральной полосе. На двадцать восьмом уничтоженном фашисте медаль «За отвагу» к гимнастерке приколол.

Морозным многоснежным январем сорок второго рванулся вперед Северо-Западный. Подразделение, в котором наступал Ярославцев, устремилось к Старой Руссе. В районе Демянска удалось обойти семь дивизий противника. В жарких долгих боях перемалывали эту зло огрызающуюся группировку. В одну из таких схваток на острие атаки оказался «максим» Ярославцева, с фланга он поддерживал наступление. Великолепно поддерживал. Оценили немцы обстановку и решили немедленно прихлопнуть дерзкую огневую точку. А командир пулеметного расчета уже не новичок войны. Он знает, что в свежую, секунду назад вывороченную воронку, очередной вражеский снаряд не угодит. Поэтому семерка смельчаков со своим раскаленным «максимом» стремительно перекатывалась из одного углубления в другое, быстро меняя позиции. Только поднимут фашисты голову — шквальный огонь уверенно вдавит их в землю. Только ощетинятся грязношинельные цепи к броску — станковый проворно приутюжит их к белоснежной лощине.

Рота смяла врага, ушла вперед. А растерзанные шальным снарядом пулеметчики остались. Пятеро навсегда. У командира перебиты ноги, первый номер тяжело ранен в грудь. Полуживых их откопали санитары.

Прифронтовой медсанбат. Госпиталь.

После лечения удалось Ивану Андреевичу вернуться в свой батальон. Участвовал в освобождении многих населенных пунктов Ленинградской, Новгородской, Псковской областей, Ему довелось отбивать Пушкинские Горы, Михайловское. То заповедное, свято чтимое, сердцу милое Михайловское, где созданы «Евгений Онегин», «Борис Годунов».

В минуты фронтового затишья меж белопенных берез, под дымным апрельским небом человек с ружьем размышлял о вечном, о красотах земных, о незабвенной лире гения. Но война есть война. Не дарует она солдату долгих лирических отступлений. Опять жестокий бой. И опять сразила пулеметчика пуля-злодейка.

И опять госпиталь с хлопотливым медперсоналом… И снова Иван Андреевич в строю. Всю войну, как говорят, от корки до корки перелистал. На страницах этой беспощадной книги нелегкие бои за земли прибалтийские, польские, чешские.

Победу встретил старшина Ярославцев в Кракове. Два боевых ордена и медали украшали его грудь. Нашивок о ранениях вот только многовато — шесть.

После длительного сочинского лечения комиссован Иван Ярославцев инвалидом второй группы.

Но не сник вчерашний воин. Хватило воли и мужества ему для специального тренажа. Помогла и юношеская закалка. Уже в тридцатые годы Ярославцев имел четыре военно-спортивных значка. Это он и его товарищи Иван Крюков, Дмитрий Касьянов, Павел Зубченко, Иван Чечулин в честь первых выборов совершили лыжный агитационный переход Сорокино — Омск…

Пятнадцать лет потребовалось, чтобы от инвалидности избавиться, в ряды полноценных тружеников встать. Пошел в строители. И тут вклад его оказался солидным. Он возводил Белоярскую атомную, Верхне-Тагильскую, Петропавловскую, Тюменскую теплоэлектроцентрали. Он участвовал в сооружении Тюменского моторного завода, камвольно-суконного комбината, завода медицинского оборудования и инструментов, Боровской птицефабрики. Он строил лечебные корпуса областной и второй клинической больниц, жилье, школы и детские сады.

— Более двадцати лет с Андреевичем «воевали» на строительных лесах, — улыбается многоопытный его мирный командир Валерий Щербаков. — Как, спрашиваете, работал он? Без преувеличения скажу: иного молодого нерасторопу за пояс заткнет. Старателен, дисциплинирован. Не пройдет равнодушно мимо беспорядков, заметит хорошее начинание. А сейчас в основном дачными делами занимается.

Где ветеран войны и труда энергию черпает?

— В физкультуре, в любви к жизни, — отвечает Иван Андреевич. — И невзгоды армейские легче преодолевались благодаря спорту, натренированности.

— С войной, как говорится в песне, покончили мы счеты, — продолжает Ярославцев. — Воевавшее поколение эту трагедию никогда не забудет. Но надо сделать все возможное, чтобы смена наша помнила войну, знала о ней, боролась против нее.

Поэтому ветеран, если старые раны не расшалятся, в парадный облачается пиджак и в школу к ребятишкам шагает. Чаще всего в восьмую, где следопыты под руководством преподавателя географии Надежды Емельяновны Рычковой оформили музей боевой и трудовой славы. Есть там уголок о Герое Советского Союза командире второй ударной Иване Ивановиче Федюнинском. Есть там и уголок о Иване Андреевиче Ярославцеве, который сражался под знаменами этой армии.

А какими трепетно-трогательными были встречи однополчан в Ленинграде, в Пскове, в Нарве. Съехались сюда вчерашние воины 2-й ударной, 54-й армии Ленинградского, Волховского и 3-го Прибалтийского фронтов. Там Ивану Ярославцеву вручили медаль «Участнику операции «Нева». Вспоминая минувшие дни, старые солдаты пели старые песни. Задушевно, вполголоса, под непрошеные слезы пели: «Нам дороги эти позабыть нельзя…».



_ИЮЛЬ_1994-Й_













РОДНЫЕ БРАТЬЯ ХРАБРО ВОЕВАЛИ







После Москвы, Сталинграда и Курской дуги немцы откатились к Днепру. Минометчики батареи, которыми командовал лейтенант из Тюмени, вчерашний токарь-фэзэушник, Григорий Козлов, не раз находили неприятельские листовки, втолковывающие своим головорезам, что этот водный рубеж есть последняя «линия обороны их собственного дома», что за этой чертой на равнинной правобережной Украине Красную Армию уже не остановить. Именно широкому Днепру с его высоченным правым берегом, превращенным в сплошную цепь дотов, фашистское командование отвело главную роль в так называемом Восточном вале, в этой извилистой ленте инженерных сооружений, преимущественно вдоль рек от Балтийского до Черного моря.

А подразделение Козлова быстро шло на запад, освобождая пространство Украины. Но перед деревушками Черненково, Екатериновка остановились: противник люто огрызнулся. Приторможенная часть оказалась на невыгодном пятачке, на крестьянской заброшенной пашне, окаймленной речушкой Волчья. Сказать честно, умела же немчура оперативно оценить ландшафтно-географическую ситуацию, быстро воспользоваться ею, чтоб ощутимо ударить по наступающим, которые в запале преследования дали себя «заманить» на лобное, открытое всем ветрам горбатое блюдечко увала. Заманились и получили кошмар. Артиллерия, танки, самолеты, собранные в кулак, перепахали давно дремавшую ниву. И полегли на ней наши родные пехотные дружины, а вместе с ними и двадцатитрехлетний командир со своими батарейцами.

Стоном стонал этот квадратик земли. Искалеченные бойцы из последних сил взывали о помощи. А звери-танки методично-бессердечно утюжили беспощадными гусеницами, вдавливая раненых в земную твердь. Не дошли до заветного Дуная многие однополчане Козлова.

— А Гитлера-то все равно мы побороли, — с гордостью скажет ветеран. Правильные слова. Вот только с годами не забывать бы о цене Победы. В Екатериновке, например, цену эту горькую знает Александра Емельяновна Светайло. Когда фронт отодвинулся за Днепр, пришла пора февральских работ на пашне. А пашня-то колхозная оказалась густо-густо засеянной безымянными солдатскими холмиками. Торопливые это были могилки, мелкие канавки. Из многих таких бугорков носки сапог сраженных виднелись. Надо было всех припорошенных найти, откопать и перевезти к Черенковскому кладбищу. Не каждый из сельчан мог выдержать этот печальный ритуал перезахоронения. А вот Александра Емельяновна в паре с древним дедкой выдержали.

Это уже позднее затеяла деревня мемориал Памяти, всколыхнулась работа под девизом: «Никто не забыт», активизировались местные райвоенкоматы, сельский Совет, поисковики-учащиеся.

Поклониться могилке Григория Андреевича не раз приезжал сюда брат его Николай — политрук разведчиков, защитник Москвы, заслуженный работник профтехобразования, активный общественник Тюмени.

…В осень сорок первого над столицей России нависла угроза фашистского «Тайфуна». Пятьдесят шестая отдельная стрелковая бригада, в которую влились выпускники Тюменского военно-пехотного училища: Петр Полянский, Николай Сырчин, Анатолий Сыропятов, Николай Дубровин, Леонид Заевский, Николай Парфенов, Иван Хусаинов, Николай Козлов и многие другие, в составе Первой Ударной Западного Фронта по-сибирски, грудью встали, заслонив главный город Державы. У речушки Волгуши под деревней Ольгово, в окрестностях Вербилок встали недрогнувшей стеной. Первая победа курсантов вчерашних! И первая боль: потеряли верных друзей Леонида Заевского, Анатолия Сыропятова, Ивана Хусаинова, Николая Парфенова, Валентина Анохина…

Сергеевка. Ночь. Нам надо выбить немца из этого крупного стратегического пункта. А враг с пулеметами в домах, на чердаках. Перинами, подушками надежно утеплился, отобрав их у местных жильцов. Наши взяли верх. Особенно виртуозен и дерзок в схватке был пулеметчик старший сержант Калимуллин. Смех и грех. Во время боя пух перинный густо летал в улице, словно буря-снегопад, маскируя штурмующих, улыбающихся комической ситуации.

Лукино. Холодрыга. А на первую роту табун черных танков. Если бы не артиллеристы дивизиона старшего лейтенанта В. М. Лагозы. Смельчаки его Л. Ф. Поликарпов, Н. Т. Пермяков уверенно расстреляли первую линию наседающих машин. Враг замешкался, атака сорвалась. Сорвалась ценой гибели нашего одного расчета и орудия. И команда Леонида Поликарпова взялась работать за двоих. Зажгли еще пару стальных чудовищ. Остальные, дрогнув, попятились. Враг на подмосковное Лукино не прошел.

Истра. Стрелковая бригада Козлова торжествует очередную победу русской воли. На одном из скромненьких домов селения торопливая надпись по-немецки «Москва, прощай. В Берлин уходим». Ниже размашистая решительная строка по-русски: «Будем и мы в Берлине!» Символическая, не правда ли, переписка сторон противостояния в Великой Отечественной.

Татищево. Вечер 19 декабря. Белопенный снег на речке Большая Сестра. Настораживающая тишина. А все ли тут спокойно-безопасно? Командование приказало разведчикам прояснить обстановку. Политрук Козлов мог бы на задание отправить смекалистых бойцов. Но пожалел уставших ребят, сам с двумя солдатами отправился на дело. На подходе к селу их обстреляли фашисты. Один из разведчиков погиб. Политрук ранен в плечо и в голову. Истекая кровью, разведчик зубами вцепился в горло врагу. Тот захрипел и обмяк. А этот утонул в безжизненной темноте. Подоспевшая вторая группа разведчиков с трудом отодрала этих двоих друг от друга. И ликовали однополчане: Николай дышит!..

Этот героически волевой эпизод войны я попытался зарисовать в поэме «Орден из рук Жукова». Здесь добавляются некоторые детали трудовой биографии личности моего героя.

- Как Вас, Николай Андреевич, застал праздник со слезам на глазах? — задаю привычно-традиционный вопрос юбиляру, отметившему недавно свое восьмидесятилетие.

— В Оренбурге. Там я преподавал в танковом училище. Тороплюсь, бегу куда-то по улице, ничего вокруг не замечая. И тут вдруг слышу, громкоговоритель с высокого столба про капитуляцию гремит на всю округу. Смотрю, а женщина к столбу этому прильнула, крепко обняла его, целует и причитает о своих сгинувших на проклятой войне. Сколько уж лет пролетело от того эпизода, но до сегодня эта картина не стерлась из памяти моей. А после праздничных ликований в семью нашу влетела еще одна трагическая весть. Представьте, именно 9 мая 45-го в Берлине погиб мой дядя. Лихой шофер Афанасий Тимофеевич Огнев с первого дня войны колесил по многим рисковым фронтовым дорогам. Судьба берегла его. Целехоньким доколесил до павшего рейхстага. И вот… Похоронили его в самом центре германской столицы. Потом в пригород перенесли. А жена убитого Лидия Аркадьевна с пятью ребятишками осталась. Отгоревала всем сердцем, но не сникла в беде, упорно поднимала своих детишек. Всех воспитала достойными, трудолюбивыми. Всем образование дала, в люди вывела.

А Андреевич учительствовал. После высшей партшколы трудился в профсоюзных, партийных, советских органах.

Директорствовал в профтехучилище. Целых двадцать лет заведовал общественной приемной областной газеты «Тюменская правда». Руководство издания гордилось арифметикой, итогами работы ветеранов-добровольцев, взваливших на немолодые плечи солидное дело, помогая журналистам в интересах истины. Представляете, за тридцать четыре года жизни приемной в ней побывало свыше двадцати пяти тысяч земляков. На этом человеческом нерве, на этой горячей линии старательно, увлеченно работали

Н. А. Визгалов, В. Ф. Лесников, Н. А. Козлов. В деловом братстве с ними активно сражались коллеги Алексей Шепотько, Владимир Лисов, Михаил Выжигин, Абрам Брейтер. Петр Щастный, Петр Хайновский, Степан Петров, Александр Ефимов, Павел Тужик, Тихон Лукьянец, Елизавета Федосова… Не останавливаясь, всех-всех бы назвать, кто честно-благородно служил на посту общественно архиважном. А таковых в пик деятельных лет общественной приемной «ТП» значилось около сорока.

Эти яркие личности, гвардейцы-добровольцы бесспорно заслужили уважение и память благодарных жителей области.

Среди бойцов приемной, сменивших солдатский штык на рабкоровское перо, немало тех, кто ковал победу. Среди участников Великой Отечественной в общественной приёмной трудились Константин Петрович Андреев, Борис Николаевич Борисов, Михаил Петрович Выжигин, Анатолий Михайлович Воронов, Павел Сергеевич Прокофьев, Тимофей Степанович Соловов, Александр Анатольевич Семенов, Николай Андреевич Козлов, Николай Иванович Русанов, Сергей Сергеевич Дроздов, Михаил Яковлевич Пынченко, Алексей Кузмич Поляков. Вспомним их, живущих и павших, в великий День, в День 65-летия ратного Подвига матушки-Руси.



_МАЙ_2010_
















В БОЯХ ЗА ИСТИНУ





О ТЮМЕНСКОМ ФОТОЖУРНАЛИСТЕ


АЛЕКСАНДРЕ ВЛАДИСЛАВОВИЧЕ ЕФРЕМОВЕ

_8_АВГУСТА_2016_ГОДА_В_СКВЕРЕ_ГАЗЕТЫ_«ТОБОЛЬСКАЯ_ПРАВДА»_ТОРЖЕСТВЕННО_ОТКРЫТ_ПАМЯТНИК_«ЖИЗНЬ_ЗА_ПРАВДУ»._ОН_ПОСВЯЩЕН_ЖУРНАЛИСТАМ,_ПОГИБШИМ_ПРИ_ИСПОЛНЕНИИ_СВОЕГО_СЛУЖЕБНОГО_ДОЛГА._ОКОЛО_СКУЛЬПТУРЫ_О_САШЕ_ЕФРЕМОВЕ_ГОВОРИЛИ_УВАЖИТЕЛЬНО,_ГОВОРИЛИ_СОЛИДНЫЕ_ЛЮДИ,_ГОВОРИЛИ_ЕГО_КОЛЛЕГИ,_ДРУЗЬЯ._

_В_МОЕЙ_ПАМЯТИ_ОН_СОХРАНИТСЯ_ВЕЧНО_ЮНЫМ,_ВСЕГДА_СИЛЬНЫМ,_УДИВИТЕЛЬНО_РАБОТОСПОСОБНЫМ._ВЕСЕЛЫЙ,_ИРОНИЧНЫЙ,_ИСКРЕННИЙ._ЯРКИЙ_ВЗГЛЯД,_ЭНЕРГИЧНАЯ_ФИГУРА._ПЕРСОНА_ДЕЙСТВИЯ!_ОН_ПРОСТО_НЕ_МОГ_НЕ_РВАНУТЬ_В_ОПАСНЫЙ_ГРОЗНЫЙ._ГИБЕЛЬ_ПАРНЯ,_ВЕЛИКОЛЕПНОГО_ПАРНЯ_—_ГЛУБОКАЯ_СЕРДЕЧНАЯ_РАНА_РОДНЫМ,_ДРУЗЬЯМ,_СОСЛУЖИВЦАМ._МЫ_БУДЕМ_ЕГО_ПОМНИТЬ_ДО_САМЫХ_ПОСЛЕДНИХ_ДНЕЙ_СВОИХ._

_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ,_ВЕТЕРАН_ЖУРНАЛИСТИКИ,_ЧЛЕН_СОЮЗА_ПИСАТЕЛЕЙ_ГОССИИ,_АВТОР_ПРЕДЛАГАЕМОЙ_ПОЭМЫ._

1.

Войну в пользу мира рисует Ефремов.
Прост фотокорр со своей теоремой.
Без пудры и глянца, без розовых кремов
Фиксирует клятую гидру Ефремов.

Он против свирепостей бронеармад,
Против стервятников черного неба.
Вчера он творил не батальный формат.
Боев летописцем он не был.

Вчера переполнено темой весны,
Загоризонтовым всплеском зарницы.
Ковром возле дружно цветущей сосны,
Голубоглазым платком медуницы.

А Панин бугор звал юнцов-тобольчан
В майски приветливы шелковы травы.
У гряд чемпионил капустный кочан.
Подсолнух позировал бравый.

Любительский ФЭД в суете перегрет.
Всяк с камерой лирик, конечно, великий
Он знает ему лишь известный секрет,
Как сделать мадонновы девочкам лики.

Тогда не снимал он эскадренных гроз,
Вздыбивших моря и волну океана.
Снял он, наверное, тысячу роз.
Но близятся бури, грядут окаянны…



2.

На мирных полях он усердил сперва.
В пресс-центре на фото заточен.
Тринадцать годков нити стажа не рвал,
Хоть ринг нефтеглавка жесточен.

Край Заполярья настроил балков.
По тундрам болотисто-ржавым.
К черному злату не звал слабаков
Главный из главков Державы.

На подвиги шли смельчаки к Северам,
К не ласковым фаунам-флорам:
Пробиться к глубинам, к природным дарам,
До кладов гигант-Самотлоров.

За недра сражались тыщи имен,
Геройствуя не на столичных паркетах.
Разведчик Шаима Урусов Семен!
Бурилка его ввысь рвалась, как ракета.

У стужи трескучей, у диких ветров,
У топей бездонных, опаснейших кромок
Взяли победу Шакшин и Петров,
Левин и Глебов, Китаев и Громов.

К таким фотомастер спешить успевал,
Таких маяков широко воспевал.
Коллега, на Сашу поглубже взгляни-ка:
Брачек не допустит, хоть в съемочках скор.

На наших объектах ненашенский «Никон».
Хвалит помощника крут-фотокорр.
Коллега, прикинь, сколь в Ефремове сил!
Не все ль он даль-дали исколесил?!

Выбрав маршрут, на крыле мчит любом
Туда, где широты Светилом не греты,
Чтоб полнился творческий фотоальбом
Шеренгой отважных портретов.

…Будь вечен Сашин кадр!
Заснявший суть момента.
Не всполохи лубка, а искру документа!
Будь вечен Сашин кадр!
Как повесть о мгновенье!
Которая вскипает вдохновеньем!



3.

Парню за тридцать. В плену интересов,
Чуть-чуть поменяв цеховые одежки,
Штатно вошел в комсомольскую прессу,
Взялся за гуж областной молодежки!

В «ТК» не водилось приглаженных принцев.
Пахали Самойлик, Фатеев, Туринцев.
В «ТК» не царили батыры, султаны.
Газетили тут Переплеткин, Салтанов.

А Саша газетил в период Кострова.
Период прошелся по жизни сурово.
«ТК» стал в бюджетах, как тяжкое бремя.
Перекроили его в «Наше время».

Изданью советует критик от власти.
Мало, мол, нефти на вашей странице.
Проворней, мол, в битву всебратскую влазьте,
Не гоже работы большой сторониться.

…И не сторонилась комса схватки века,
Средь рубрик звездил «Ликбез нефтяной».
В строй свой газета брала человека.
Опыт его нес не каждый-иной.
Ефремов, до ниточки нефтью пропахший,
Самим Муравленко ведомый, «Папашей»!

…Газетный портфель вялых дней не позволит.
То высветь читателю факт новизну,
То обнажи силой строк, силой воли,
Душонку дельца, его троп кривизну.

Сашу совсем не за облик джентльменский
Назвали легендой прессы тюменской!
Над ним еще висла его теорема:
С мандатом газеты в войне вновь Ефремов!

В империи вызрел развальный процесс.
Вожди круглый стол предпочли грому пушки.
И Саша снимает «Чеченский абсцесс»
Да взбросы напалмовы в людной опушке.

Дважды в том, мрачном девяносто пятом,
Был воин — фотограф в квадрате распятом.
В атаках гремучих морзянил затвором —
Не пистолета, не автомата.
Усатый сосед с оглушительным ором
Усиливал выстрелы искренним матом…



4.

Штиль не для Саши. Томит тихий ход.
Шепот листвы не пьянит его даже.
В мыслях поход. В старте третий поход.
И компаса стрелка туда же, туда же…

…А мама, Семеновна, мамочка Тоня,
Слезинки роняет на кофту в «горошки».
В предчувствиях тяжких сердечушко стонет.
Нет долго сынка на возвратной дорожке.

Случайно на днях прочитала заметку.
О Роберте Кейпа, фотографе метком.
Погибших он в кадр оглушительный брал:
Клял снимок войну. Клял убитый капрал.

Но во Вьетнаме сам Роберт сражен…
И Саша не раем в Чечне окружен.
Поэтому мама, Семеновна, Тоня,
Глубже и глубже в печалинках тонет.

А ведь не из хлипких. У Мерецкова,
На фронте Карельском служила толково.
Тут медсестрица из гибель-прибоев
Подбитых бойцов выносила из боя.

Медаль «За отвагу» она получила.
Первой солдатские раны лечила.
А ныне вот глаз не сомкнула за ночку:
Тревожные думы о милом сыночке.

Ведь фото не сделать из-за угла.
И если натура где-то не близко.
«Мне бы туда. Я б ему помогла
Видеть, где жарко, где топко, где склизко.

…И год-то двухтысячный. Хвост из нулей.
А из-за границ взоры к нам все наглей.
В нулях сквозняки, в нулях пустота.
И драки соседей. То эта, то та.

Служивых с ружьем шлем в чужие дела,
А дома ветшают меж наций мосточки.
А танки в ангарищах рвут удила.
Им завтра в поход, им в горячие точки.

…Май. Саша бодр, говорлив, чуть ершист.
Ведь больше полвека, как сломлен фашист.
Праздник Великий отметила Русь!

В душе у российца и радость, и грусть.
Салютно ликуем при знаковой Дате.
Сердечно скорбя о сраженном солдате.

…А Саша в пути не к парадному лоску,
Едет в отряде «зачистить полоску».
Скорость! Перед ней затаился фугас.
Грохнуло адово! Саша — погас…

Точка в полжизни… На полрепортаже…
Заглох диктофон на трагичной полфразе.
Пылают две свечки малоэтажек,
Что-то чадит в подорванном КРАЗе.

…Стрельнула судьба оком льда по спецкору.
И ангел-хранитель был очень не скорый.
Ефремова нет на пространстве сраженья,
Но есть его дело — его продолженье.

В Тобольске, в Тюмени, в Московьи-столице.
Сработали выставки. Спрос многолицый:
Сашины кадры не с мелких обочин.
Солидно он издан в «Уральском рабочем».

С именем мастера в небе цветисто,
Там всероссийские парашютисты.
Они над Ялуторовскградом парят
Орлят на земле аж глазенки горят.

…Будь грозен Сашин кадр!
Как залп по злой войне.
Как зов-набат ко всем,
К тому, к тебе, ко мне:
«Тверди преступнице вину!
Воюй, строка, убей войну!»

Воюй строфа, аккорды нот,
Окопный раненый блокнот.
Воюй кино, воюй балет.
И наступательный буклет!

Воюй деревня, дом, подъезд,
Планерка, сход, собранье, съезд:
«Тверди убивице вину.
И фотокадром бей войну!»



5.

А Сашина мама, Семеновна, Тоня,
В горе. И горе вокруг камертонит.
Она и другие угрюмо молчали:
Им Знаки посмертны сыновьи вручали.

Семеновна мрачна под офисной аркой,
Гладит награду в коробочке яркой.
Глаза пеленит безутешная влага.
Целует сыночка медаль «За отвагу».

…Над площадью голуби. Выше и выше.
На площадь фотограф бронзовый вышел.
Вышел к тобольцам: «Желаете фото.
Мне всем вам по карточке сделать охота».

…В синь-небушке голуби. Выше и выше
На площадь Ефремов бронзовый вышел.
…Сваяли сибирца на долгий помин
Распопов, Скареднов, Кальнин.
Доброе дело творцы сотворили
И земляка землякам подарили!



_ТЮМЕНЬ_—_ТОБОЛЬСК._

_ИЮЛЬ_—_АВГУСТ,_2016_













А ПОМНИШЬ! А ПОМНИШЬ?











_«НИЗКИЙ_ПОКЛОН_ВЕТЕРАНАМ_ОТ_ПОКОЛЕНИЯ_СПАСЕННЫХ», —_ЭТИМИ_ОТ_СЕРДЦА_ИДУЩИМИ_СЛОВАМИ_ПРИВЕТСТВОВАЛА_ДИРЕКТОР_ТЮМЕНСКОЙ_ШКОЛЫ-ГИМНАЗИИ_№ 12_ВЕРА_АНДРЕЕВНА_ХРИСТАЛЬ_ПРИЕХАВШУЮ_В_ГОРОД_НА_ТУРЕ_ГРУППУ_БОЙЦОВ_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ._

Шел год 1997-й. Из разных уголков России к 56-летию со дня формирования трех артиллерийских бригад сюда прилетели-примчались убеленные сединой истребители танков Дмитрий Алексеевич Петров, Евгений Анисимович Синицын, Иван Романович Демин, Ленек Иосифович Швадленка, Жавдат Рахматулинович Хамзин, Абрам Кононович Свердлов, Иван Аникович Ларионов, Александр Федорович Куклев, Анатолий Иванович Слемнев (на снимке).

Тринадцать обожженных ураганом войны пожаловали в сибирский город, в котором обрела жизнь, получила первые уроки их прославленная боевая часть. Грустновато, что только тринадцать. В девяносто втором на вторую такую же встречу приехали тридцать два ветерана. На первую (в восемьдесят втором) — тридцать шесть. Печально, но некоторые батарейцы уже ушли от нас. Участник Парада Победы, например, Степан Яковлевич Игонин. Вместо него из Екатеринбурга с внучкой приехала супруга бывшего лихого артиллериста Мария Филипповна. А гвардеец восьмой Краснознаменной Калужской артбригады Лутфей Фазлутдинов ответил на приглашение горьким письмом: «Я, как птица с простреленными крыльями. Рад бы взлететь, да раны не дают».

Ну а для тех, кто сумел взлететь, программа в Тюмени оказалась предельно насыщенной и полезно-интересной. Встречи в классах школы № 12, ученики которой стали инициаторами юбилейных слетов солдат, шагнувших в войну из Тюмени. Гимназисты и на этот раз волнительно ждали героев-гостей. Перед такими встречами они тоже не прохлаждались праздно, они напряженно работали. И им есть что доложить поколению Победителей. Вот уже третий год они дипломанты конкурса «Школа года» (91-й, 93-й, 96-й). Они участники Всероссийского конкурса «Красивая школа». Их «Искатель» неутомим.

Гости с душевным трепетом навестили ребятишек детдома. Состоялось возложение венков к Вечному огню, эмоционально насыщенным получился поход в городской краеведческий музей и экскурсия по областному центру. Состоялся теплый прием в администрации города, в городском совете ветеранов. А какие яркие, праздничные концерты подарили гостям юные артисты.

— Впечатления о встречах в Тюмени самые хорошие, — говорил при прощании председатель совета ветеранов седьмой артбригады А. Ф. Куклев. — Радуется сердце: нас здесь не забывают, нас здесь помнят и чтят. Похвально, что имена героев и документы войны здесь используются педагогами для воспитания молодежи…

«А помнишь?.. А помнишь? — то и дело звучало в беседах ветеранов:

«…Уполномоченных СМЕРШа, помнишь, как-то недолюбливали на войне. А вот тебя, Александр Федорович, в «семерке» бойцы не чурались. Комбат Илья Малков частенько даже звал тебя в свою батарею. Мистика сплошная, совпадения сплошные, но как только Куклев появится на территории Малкова — немец притихнет, стреляет-бомбит реже. Однажды очень встревоженный Илья Степанович звонит: «Саша, приходи». — «Опасно же, палят кругом». — «А ты ползи камышом — не заметят».. Приполз. А в это время черный «хейнкель» над позициями Ильи угрожающе кружит. По спирали все ниже и ниже его смертоносные круги. На бреющем летит, почти по каскам режет. В окопы вжались солдаты, злятся от бессилия: нечем сбить обнаглевшего стервятника. А нахальный пилот приоткрыл кабину и… Улыбаясь, приветливо помахав рукой в перчатке, весело взмыл вверх и скрылся в облаках. Оттаявшие от страха бойцы шутят над смершевцем: «Ну что тут скажешь, не зря, похоже, Александр Федорович, тебя позвал комбат и на этот раз».

— А помнишь?

Перед Днепром артиллерист Александр Аболемов не дрогнул, выйдя на прямую наводку с могучим фашистским танком. И успел выстрелить на долю секунды раньше противника. И снаряды встретились в воздухе лоб в лоб. Наш снаряд со звоном круто вверх пошел, а немецкий — вниз и разорвался под станиной пушки. Чудо, но ведь болванка фрицевская могла прямо в ствол орудия Александра Ивановича угодить. Командир-старшина спас расчет от явной гибели. Кстати, за войну он был награжден четырьмя медалями «За отвагу».

— А помнишь?

…Связист гвардии-ефрейтор Борис Евгеньевич Жеронкин из Новосибирска в Григоровке, что под Киевом, ночью с котелком и без оружия пошел в колодец за водой. Услышал крадущегося за его спиной немца. Стукнул того котелком по голове, он за пистолет. Вывернул руку фрицу и его же биноклем да своей алюминиевой посудиной победил преследователя. Герой!

— А помнишь?

…Командир огневого взвода чех Ленек Швадленка вспоминает недавнюю поездку с внуком Андреем на Курскую дугу. К тому самому месту, где артиллеристы-истребители стояли насмерть. Парень от удивления и восторга онемел. «Да и сам я, сегодня сугубо мирный человек, представить уже не мог, как мы выстояли перед такой озверелой бронированной гидрой. Смотрю стенды мемориала битвы и поверить не могу информации. А тут официально записано, например, что наша седьмая отдельная гвардейская артбригада за первых два дня этого сражения уничтожила 175 танков, а за все дни баталии — 279 машин. И моя, скажу без ложной скромности, доля вклада в победу есть. Пусть мой внук об этом знает».

Дай же Бог здоровья всем ветеранам Отечественной. С Великой Победой Вас! И до новых встреч на земле Тюменской.






СЫН ДВЕСТИ ТРИДЦАТОГО ТЮМЕНСКОГО ПОЛКА


Волнительным было письмо из Чернигова в Тюмень от Захара Алексеевича Гороха, ветерана артиллерийской бригады, сформированной в нашем областном центре. Письмо адресовалось юным поисковикам и приоткрывало тайну Саши Круглякова. А начиналось оно так: «Уважаемые старшеклассники, символично, что в двухэтажном кирпичном здании на Водопроводной, 28, в вашей школе формировалась наша шестая бригада. Руководил работой участник боев в Испании и в Финляндии полковник Иван Ефимович Буслаев. Нас вооружили минометами 82-го калибра производства тюменского завода «Механик». За два месяца удалось создать крепкий коллектив из тюменцев и тоболяков, свердловчан, челябинцев и пермяков. На Воронежском фронте, у станции Давыдовка мы получили первое боевое крещение. О том, как мы начали свою битву, говорит такой факт. В августовском сражении на правом берегу Дона сержант Мельников подбил пять фашистских танков, а минометчики лейтенанта Коваленко выбили шесть бронированных машин. Доблесть истребителей высоко оценена: за августовские тяжелейшие бои 166 воинов бригады награждены орденами и медалями. Дневниковая запись гласит: «В боях за Харьков истребители танков вновь показали себя героями. У совхоза имени Фрунзе тринадцать бронебойщиков бригады в течение двух часов вели бой с двадцатью семью танками и не пропустили их через рубеж своей обороны. Двое из тринадцати остались в живых, но враг был сокрушен и отбит».

А как вписался в 230-й полк бригады пятнадцатилетний мальчишка? Верткий смышленый парнишка сначала ходил в связных при штабе полка. Потом, «немного повзрослев», попросился к разведчикам. Часто бывал за линией фронта, добывал ценные сведения. Не зря же рядового Александра Круглякова наградили медалью «За отвагу».

В архиве истребительно-противотанковой бригады есть донесение об одном из разведывательных рейдов. Запись безымянно-бесфамильная, но по месту и времени в ней угадывается роковой поход Саши-рзведчика и его боевых товарищей, которыми командовал храбрый капитан Ворожцов.










_ГВАРДИИ_РЯДОВОЙ_САША_КРУГЛЯКОВ_С_КОМИССАРОМ_ПОЛКА_ЗАХАРОМ_АЛЕКСЕЕВИЧЕМ_ГОРОХОМ_



«В 9.00 18.01.45 г. разведка 230 ГВИТАП на окраине г. Жарки столкнулась с группой противника и завязала с ней бой.

В результате 10 немцев были убиты, 15 захвачены в плен. При возвращении к Корочице на разведку полка напал неприятель, пытавшийся освободить пленных. Ввиду сложившейся обстановки 14 пленных были расстреляны на месте…»

Вот такое бодрое донесение, совершенно замалчивающее горечь своих потерь. Не в укор, конечно, составителям хроник о войне, но истины и памяти ради, нужно ли было из набатной песни выкидывать слезные строки о павших Героях своих.

Старательные летописцы полка в лаконичные рапорты занесли сотни фамилий мужественных однополчан, эпизоды отчаянных боев, отчеты о количестве уничтоженной вражеской техники и живой силы, о пленных и трофеях. Хвала им за это. Но, повторюсь, в официальных текстах почти ни слова о потерях полка.

Чтоб скорбь и уныние не сеять? Или еще какие-то сверх стратегические запреты срабатывали? Для мрачных красок, жуткой статистики были, мол, другие каналы. И все же…

«…Воды тихого Дона, по свидетельству очевидцев первых боёв под Коротояком, где вела первые сражения «шестая», розовели от крови и несли множество погибших. Надо ли задавать вопрос: чьих сраженных плыло больше. Ведь немцы, вкопавшись в глубокие траншеи, господствовали на высотах, на прибрежных кручах Дона.

Читаю горькое утверждение еще одного ветерана «шестерки» Дмитрия Ивченко: «Очень жаль, что сегодня не удается получить материалы о павших солдатах и командирах-тюменцах, многие из которых отдали жизни на почти пятитысячекилометровом пути боев от Дона до Одера и Вислы. А самые жуткие человеческие потери несли мы на родной земле в сражениях от Дона до Днепра».

Дмитрий Федорович все же не безуспешно искал потерянных однополчан. Найденные фамилии он передавал клубу «Искатель», который действовал в двенадцатой школе Тюмени при музее с его скорбной стеной памяти. С помощью таких, как артиллерист Ивченко, в этом музее появился двухтомник, изданный в восьмидесятые годы теперь уже минувшего века в Польше. В этих объёмистых томах памяти полмиллиона фамилий. Полмиллиона освободителей Польши, не вернувшихся в родную Россию. А среди пятисот тысяч русских могил в этой стране где-то под Жарками должна быть могила бесстрашного командира Ворожцова, под началом которого уходил в разведку Саша Кругляков.

…Комполка Еремин остановил колонну перед опушкой леса, получив радиодонесение от ушедших вперед разведчиков: по маршруту артиллеристов в редкой рощице построена оборона с траншеями, укрытиями, огневыми точками. Но немцев там нет, оборона не занята.

— Следуйте в Жарки, выясните ситуацию, — приказал Еремин Ворожцову. Ситуация, похоже, не обещала осложнений. Часть пеших разведчиков спокойно вела пленных в свое подразделение, а Ворожцов с остальными возвращались в полк автомобилем. Въехали в рощу и… Со всех сторон по ним шквальный огонь. Машина разбита. Разведчики приняли бой, развернулись фронтом, на руках из леса выкатив пушки. Но куда стрелять? Тут из рощи выбежал человек без пилотки, в пробитой пулями фуфайке. Этот чудом уцелевший сержант Слепчук выдохнул: «Нужна помощь разведчикам, срочная».

Но с помощью припоздали. Ворожцов, раненный в горло, еще стрелял.

— Не успели мы, — вспоминал Захар Горох. — Все наши товарищи были уже убиты, но Сашка чудом уцелел. Он весь был в крови. И немцы посчитали, что он мертв.

Ворожцова до госпиталя не довезли, скончался по дороге. Круглякова отходили врачи, а потом его «направили в санаторий для подкрепления здоровья». Его за этот бой наградили орденом Красной Звезды.

_САША_КРУГЛЯКОВ_В_ПЕРВОМ_РЯДУ_СЛЕВА_В_ГРУППЕ_ОДНОПОЛЧАН_










Есть свидетельство ветерана «шестерки», начальника химслужбы Рамишвили. Передам рассказ Чоло Николаевича в изложении: — После войны 230-й полк стоял на Тернопольщине. Саша учился в городе Кременец. В начале сорок восьмого в часть пришли жители соседнего села и сообщили, что в одной из ихних хат бражничают бандеровцы. Командир по тревоге поднял взвод разведчиков. Саша, опередив товарищей, ворвался в дом и расстрелял застолье. В это время из другой комнаты тихо вышел хозяин. Саша стоял в дверях, глядел в улицу, поджидая друзей. Хозяин мигом оценил обстановку: гости все мертвы. В избе, кроме мальчишки, никого. Подкрался, ударил парня ножом в спину. А в это время подошел взвод. Бойцы увидели, что все «гостеньки» убиты огнестрельно, а Саша убит ножом. Смекнули: это сделал хозяин. И отправили его на тот свет. Саше оказали первую медицинскую помошь, но спасти его не смогли.

Начхим не сомневался: юный смельчак погиб. Эту смерть, мол, может подтвердить и военврач Василий Сморчков. Полетело от следопытов письмо к Василию Яковлевичу. Но тот ответил радостное: Саша жив, жив Саша!

Ну а весточка из Чернигова от бывшего замкомполка Захара Гороха окончательно развеяла сомнения: «После войны Саша работал в Киеве на кондитерской фабрике. Я долгое время поддерживал с ним связь, а потом она почему-то оборвалась. Интересно, как сложилась его дальнейшая судьба».








_НА_ОБОРОТНОЙ_СТОРОНЕ_СНИМКА_НАДПИСЬ_(ПЕЧАТАЕМ_ДОСЛОВНО)_

_«НАШЕМУ_КОМИССАРУ_ОТ_ЕГО_ЛИХОЙ_РАЗВЕДКИ_

_В_ДНИ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_ВОЙНЫ._

_К-Н_РУБАН._2._СТ._С-Т_СЛЕПЧУК._3._РЯД._ГАЛОВ._

_4. РЯД._КАРМАЦКИЙ._5._РЯД._ВАБИЧЕНКО._6._РЯД._КРУГЛЯКОВ._

_7. РЯД._АРХИПОВ._8._РЯД._ГНИУД._9._РЯД._ВДОВИН._

_ПОЛЬША_18.08.44_ГОДА._ФРОНТ»_






ДО ХРУСТА В ПАЛЬЦАХ СЖИМАЛИ АВТОМАТЫ











_С_НИКОЛАЕМ_ГРИГОРЬЕВИЧЕМ_ВСТРЕТИЛИСЬ_МЫ_В_ЕГО_ПРЕДПЕНСИОННЫЙ_ГОД,_А_ГРУЗА_СОЛИДНЫХ_ЛЕТ_В_АФАНАСЬЕВЕ_НУ_СОВСЕМ_НЕ_НАБЛЮДАЛОСЬ._В_ТЕСНУЮ_КОМНАТКУ_МАСТЕРА_ОН_ВЛЕТЕЛ_ШУМНО,_РАЗМАШИСТО._КРУТО_ЗАШАГАЛ_МИМО_СТОЛОВ,_УЛЫБАЯСЬ,_ЛОХМАТЯ_СЛЕГКА_ПОСЕРЕБРЕННЫЙ_ГУСТОЙ_ЧУБ._

— Да присядь на секунду, дядь Коль, — просит Ольга Николаевна, хозяйка кабинета. — Поговорить надо.

- Говорите. Слушая вас, успею пальмочку полить и крошек приготовить для птах. Говорите.

- Вот всегда так, — жалуется

Воронцова и уже восторженно добавляет:

- Где тот кладезь, в котором человек силу черпает? Открой секрет, Николай Григорьевич.

- Какой тут секрет? Медики только что уколом наградили. Вот и прыгаю моложе молодого, — отшучивается он.

Но вдруг по веселому лицу Афанасьева скользнула тень тревоги. Поднял руку, прося тишины. Замер, прислушиваясь к гулу цеха. Устремился к приборам.

— Стоп! — приказывает решительно.

Дежурный слесарь Василий Насоновских понял команду, торопится к выключателям.

Компрессор замолчал.

— Не клапан ли? Слышал щелчок? — спрашивает Николай Григорьевич новичка.

Пожимает плечами смущенный ученик. Не уловил он никаких отклонений и сбоев. Далеко ему еще до тонкой диагностики.

Быстро разобрали узел компрессора.

Все дружно удивились. Лопнула, как и предполагал Афанасьев, пластина всасывающего клапана второй ступени…

Надежность. Это качество слесаря-ремонтника пятого разряда ценили коллеги.

Знающий, дисциплинированный, аккуратный, он не ограничивает круг своих обязанностей и интересов рамками чисто слесарными. Это он привез из дома цветок в горшочке, положив начало «движению», которое потом официальные люди назовут элементом культуры производства. Это он посадил возле станции крошечную сосенку и белоствольную березку. Теперь вокруг и внутри компрессорной зелено. Пышные клумбы летом радуют глаз. Тут давно объявили поход за чистоту и красоту. Малейший выход масла около манжетных уплотнений заметят машинисты. Заметят, чистой тряпочкой уберут подтеки, не дожидаясь, когда поползут ручьи и образуются черные лужи.

- Дядь Коль, где твои старые часы? На руке у тебя вроде другие, — спрашивают сослуживцы.

Не спешит Николай Григорьевич с ответом. Нежно поглаживает матовый циферблат, заметно волнуется:

— С однополчанином, с Василием Кутновым довелось встретиться. Вот часами и обменялись. Свиданию, как мальчишки, радовались. Вспоминали родную деревеньку Марковку, наши степи Кулундинские. Вспоминали фронтовые пути-дороги.

…В шестнадцать Афанасьев выпросился на фронт. Добровольцем пошел мальчишка. Сменить брата Григория, павшего под Ленинградом. Боевая биография пулеметчика началась в разведке. Случайно или преднамеренно политработники провели молодых солдат мимо рва, наполненного расстрелянными жителями Харькова. Убегая, фашисты не успели засыпать землей жертвы своего злодейства. Бледнели лица солдат, мрачнели их взоры. До хруста в пальцах сжимали автоматы необстрелянные солдаты. Готовы сейчас же в бой.

— Кто желает в разведку? — спрашивает взводный.

Первыми шагнули из строя Кутнов и его земляк Афанасьев.

А главное боевое крещение Николая Григорьевича состоялось при форсировании Днепра. Преодолели и труднейшую водную преграду, и мощные укрепления гитлеровского «Восточного вала». В составе отдельного батальона 81-й гвардейской дивизии восемнадцать разведчиков с лейтенантом Марковичем ночью переплыли реку, отбили кусочек правобережья, окопались и удерживали этот пятачок, пока не переправились основные силы подразделения. Выдержали и лютые бомбежки, и артобстрелы, и танковые атаки. Пять «тигров» подбили.

Но главная задача разведчика — добывать разнообразную информацию о противнике. И гвардии рядовой Афанасьев с друзьями не раз проникал в тыл врага, брал «языков». Он участвовал в освобождении Кировограда, Пятихатки, награжден медалью «За отвагу».

- Яблонями мне запомнилась Пятихатка. Верите, именно там впервые этот фрукт попробовал. Детали боя возле деревеньки забыл, но запах первого яблока помню.

А под Ингульцом трассирующая пуля сразила бойца. Почти семь месяцев провел в госпиталях. Подлечился и снова вернулся в действующую. Пять дней под Вильнюсом повоевал — опять ранили, и опять полгода лазаретных.

А в начале сорок пятого за бои в Прибалтике Николай Григорьевич был награжден орденом. Закончил Афанасьев войну в Восточной Пруссии. Готовился к параду Победы, но открылись недолеченные раны, и не довелось поэтому гвардейцу шагать Красной площадью столицы.

Потом он выбрал мирную профессию и стал строителем. Мосты возводил над красавицей Пышмой, над задумчивой Турой. Жилые дома строил в Тюмени. Мастерил здание компрессорной завода БКУ, монтировал в нем оборудование, пускал агрегаты. Тут и бросил якорь, стал слесарем-ремонтником, чтобы врачевать машины, дающие предприятию спрессованный воздух.

Сегодня ветеран войны и труда на заслуженном отдыхе. Хлопотать бы ему по домашне-дачным делам. Но хвори, приобретенные в Отечественную, заставляют безвыходно обитать на пятом этаже безлифтовой хрущевки, связываясь с миром репродуктором и единственной газетой «Наше время».

О войне Николай Григорьевич вспоминает как о трагедии, которая беспощадным катком прошла по его судьбе, по судьбам его родных и близких.

_АВГУСТ_1994_













НУ ЗАЧЕМ ВОЙНА БЫВАЕТ…











_НИКОЛАЙ_ГАРЬКУША_—_АДЪЮТАНТ_КОМАНДИРА_СЕДЬМОЙ_ГВАРДЕЙСКОЙ_КРАСНОЗНАМЕННОЙ_ОТДЕЛЬНОЙ_ОРДЕНОВ_ЛЕНИНА_И_КУТУЗОВА_КИЕВСКОЙ_ИСТРЕБИТЕЛЬНО-ПРОТИВОТАНКОВОЙ_АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ_БРИГАДЫ_РЕЗЕРВА_ГЛАВНОГО_КОМАНДОВАНИЯ_—_НАКОНЕЦ-ТО_ОТКЛИКНУЛСЯ_НА_ПИСЬМА_ЧЛЕНОВ_КЛУБА_«ИСКАТЕЛЬ»,_НЕУТОМИМО_РАБОТАВШИХ_В_ДВЕНАДЦАТОЙ_ШКОЛЕ_ОБЛАСТНОГО_ЦЕНТРА._

Николай Иосифович изливал душу, благодарил поисковиков за труд, за внимание к ветеранам. Обращаясь к Лене Павловой, Кате Собяниной, Наде Муравлевой, он разговаривал со всеми их друзьями, педагогами. «Рад сообщению, что у вас есть музей подвига артиллеристов, которые свой боевой путь начинали в Тюмени. Мы все помним Тюмень как родной город, давший нам приют в лихую годину. Из личного архива посылаю вам то, что берег для внука и для себя. Берегите и вы то, что получаете от ветеранов, оно ведь неповторимо. Не старайтесь вынести все материалы на стенды. Это украшательский стиль. Создайте рабочие папки, с материалами которых можно работать, изучать при необходимости… Обнимаю вас, внуков наших, которые гордятся подвигами своих дедов. Успеха вам».

Ребята-следопыты со своим наставником Кларой Петровной Толстихиной прислушались к этому совету. Да музей и сразу задумывался не ради развлечения и показухи. На уроках мужества здесь работает большинство экспонатов и многие документы. Вот почему председатель совета ветеранов седьмой противотанковой Александр Федорович Куклев, как только узнал о серьезных делах клуба «Искатель», предложил сосредоточить документы по всем трем бригадам в одном месте.

И двенадцатая школа приняла в свой музей первые материалы еще одного воинского подразделения, сформированного в Тюмени в сорок втором.

А гвардии полковник в отставке Куклев сообщал все новые и новые фамилии и адреса однополчан: «В Тюмени проживает гвардии сержант, командир противотанкового орудийного расчета Павел Петрович Мочалов… В Тобольске можно встретиться с заслуженным учителем, бывшим радистом-разведчиком, а позднее командиром взвода Якубом Камалеевичем Занкиевым… Из Ишима был призван комсорг нашего артполка Михаил Севастьянович Гавриловский… Напишите в Свердловск нашей отважной женщине Зинаиде Федоровне Булатовой…»

Написали. Многие вчерашние батарейцы с готовностью откликнулись, прислали воспоминания. Эти взволнованные строки нельзя читать спокойно.

…В Польше, в пригороде Штригау, разведчики доложили комбату Марееву, что впереди целый «зверинец вкопанных в землю «пантер», «тигров». Наши артиллерийские расчеты окопаться не смогли — камень под лопатами. Но огонь по вражеским танкам открыли первыми. Сначала батарейцы гвардии лейтенанта Виноградова, затем второй взвод лейтенанта Подварко. Но тут фашисты пошли в атаку. Завязался бой. Противника отшвырнули, но какой ценой. Сражен Виноградов. Оторвало ногу Подварко. Погиб весь расчет сержанта Канишевского, а с ним и санинструктор Лузан. Тяжело ранило разведчика Львова. Заряжающий Воронов с окровавленным лицом встал во весь рост и кружился на одном месте, а уцелевшие кричали ему: «Ложись! Ложись!» Изуродованный, он не слышал товарищей. В этот момент к нему подбежала санитарка. Девчушка ловко стукнула солдата под коленки, а когда тот присел, обмотала платком его голову, взвалила мужика на свою хрупкую спину и проворно потащила в укрытие. На батарее из 42 человек остались в строю восемь. «Взрывом очередного снаряда, — вспоминает этот бой бывший командир взвода Якуб Занкиев, — нас с Мареевым отбросило в сторону и контузило. Росли потери и в других подразделениях. И все-таки 230-й полк боевую задачу выполнил: кольцо вокруг Штригау разорвал. В этих боях с нами вместе участвовал мой земляк из Тюмени лейтенант Виктор Петрович Безроднов».

Не удивляйтесь, что в информации о седьмой бригаде встретились фамилии из шестой. Эти подразделения, созданные в одно время, объединенные единой целью, по дорогам войны шли почти всегда рядом. И личный состав волей судьбы иногда перекочевывал из одной части в другую. Примечательна передвижка Героя Советского Союза, гвардии полковника Александра Николаевича Корозина (на снимке). Из Тюмени он уехал на фронт начальником штаба восьмой бригады, заканчивал войну командиром седьмой. Под Воронежем бригада приняла первый бой, а затем 4500 километров ратного пути. Так же, как и восьмая, участвовала в сражениях на Дону и на Курском выступе, на Днепровском и Сандомирском. Освобождала Белгород и Харьков, Киев и Житомир, Бердичев и Львов. Бригада закончила войну в тридцати километрах от Праги.

За три года боев, как значится в статистике подразделения, сожгла и подбила 415 танков, 63 броневика. За отвагу и мужество артиллеристам вручено 2650 боевых наград. Восьми истребителям танков присвоено звание Героя СССР. А потери? В официальной сводке — 508 убитых и 1246 раненых. Очень бы хотелось верить, что эти цифры не занижены. Уязвимость истребителей танков была уж очень высока. Эти люди первыми вставали заслоном на самых опасных направлениях перед бронированной махиной врага.

…В марте сорок третьего после изнурительных боев обессиленная бригада по бездорожью подходила к Полтаве. Фашисты наседали с «тиграми-фердинандами». Полк майора Владимира Титова, успешно сражавшийся в седьмой бригаде, переподчиненный 69-й армии, получил задачу обеспечить надежное прикрытие войск. Вражеская атака началась 6 марта по всей полосе со стороны Новой Водолаги. Вместе с пехотой на позиции Владимира Даниловича двигались десятки танков. Артиллеристы жгли вражеские машины. Противник отходил и вновь атаковал. Утром 7 марта, еще до рассвета, после адской артподготовки — новая атака. Но выстояли…

Не добившись успеха тараном, враг повернул в обход, в сторону Люботина. По неприкрытому флангу немцы прорвались к хутору Костев, расстреляв оставшиеся три орудия шестой бригады полковника Ивана Буслаева. А в центре бушевала смертельная схватка истребителей Титова с фашистами. Майор «с наблюдательного пункта бросился к замолчавшему орудию, где остался единственный раненый артиллерист». Командир полка рядом с ним занял место наводчика. Точными выстрелами они подбили еще три танка. И погибли героями. На окраине села Гонтов Яр есть скромный обелиск — тут погребены 124 неизвестных и с ними Владимир Данилович Титов. В этом же бою тоже у орудия сражен и комиссар полка Яков Васильевич Березин. Вот она — цена побед, большой кровью оплаченная.

…«Нас молниеносно перебросили на опасное направление, — вспоминает ветеран 329-го полка «семерки» Степан Иванович Куницын, — но снаряды подвезти не успели, так бывало на передовой. Без припаса, понятно, пушка — жалкая железка. Когда появились танки неприятеля, мы с другом Виктором Сюлиным сделали связки гранат и поползли навстречу броневым машинам. Договорились: ему — правый, мне — левый. Виктор бросил свою связку удачно, а у меня в «главной» гранате заело чеку.

Решение быстрое — с гранатами под танк. Другого выхода солдат не видел. А Виктор нашелся, изловчился, зубами вырвал из моей гранаты непокорную чеку. Бросили связку. Задымился танк… а мы с Виктором — грязные, закопченные, в изорванных гимнастерках — смотрим друг на друга и хохочем. Нервы тоже ведь не железные… Так Виктор Степанович Сюлин спас мне жизнь».

— А в хрониках бригады записано про этот подвиг моего напарника-друга как-то вяло, но зато очень громко о солдате, который без оружия у колодца поздней ночью котелком пленил фашиста.

Вот так. С юморком окопным запись, что-то теркинское в ней, маленький праздник души для человека с ружьем, победа которому далась нелегко.

О персональном вкладе в победу «богов войны» — седьмой гвардейской — можно, пожалуй, судить и по такому штриху: в Параде на Красной площади Москвы шагали два разведчика бригады — гвардии сержант Михаил Петрович Мясищев и лейтенант Степан Яковлевич Игонин.

И еще одна информация. Любопытно, что именно в этой бригаде под идеей укрепления связей поколений создан клуб «Внуки войны». Президентом его избран Николай Красников, внук первого замполита артполка Николая Яковлевича и фронтовички Анны Георгиевны Красниковых. А казначеем назначили Ирину Борисовну Фриновскую, дочь отважного ефрейтора Жеронкина. Шефами-наставниками у клуба стали генерал Александр Филиппович Середа и полковник Федор Акимович Шунькин.

А к 50-летию Победы в Отечественной деды и внуки бригады очень бы хотели встретиться в Тюмени, в городе, который учил артиллеристов седьмой истребительно-противотанковой умению и мужеству, стойкости и товариществу. В городе, который учит сегодняшнее юное поколение умению ценить подвиг тех, кто в труднейшей битве выстоял, вырвал Победу!



_ЯНВАРЬ_1995_






В ОКРУЖЕННОМ СЕЛЕ











_КУРСАНТ_ПЕРВОГО_ЛЕНИНГРАДСКОГО_

_АРТУЧИЛИЩА_(Г._ЭНГЕЛЬС)_

_Я._К._ЗАНКИЕВ_



_ЯКУБ_ЗАНКИЕВ_РАССКАЗЫВАЕТ:_В_ПЕРВЫЕ_НОВОГОДНИЕ_ДНИ_СОРОК_ТРЕТЬЕГО_НАШ_ПОЛК_СЕДЬМОЙ_ИСТРЕБИТЕЛЬНО-ПРОТИВОТАНКОВОЙ_АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ_БРИГАДЫ_ОТБИЛ_ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНУЮ_СТАНЦИЮ_КАСТОРНОЕ_И_ЗАНЯЛ_НЕМЕЦКУЮ_ОБОРОНИТЕЛЬНУЮ_ЛИНИЮ._

Траншеи аккуратно обложены жердями. Землянки добротные. В них даже праздничные елки стояли. Но в уюте этом мы не задержались. Продолжили наступление, овладели ближайшим лесом. Надо сказать, что в конце декабря, как ни странно, было тепло. Жарковато поэтому приходилось батарейцам, одетым по-зимнему: в валенках, стеженых брюках, шапках, шинелях.

А в начале января пошел дождь — промокли мы до ниточки. А потом вдруг ударил мороз. У всех нас обувь намертво пристыла к ногам. Не смыкая глаз старались двигаться, чтобы хоть немного согреться. На посту без передыха «плясали». К утру следующего дня наша батарея все же добралась до немецких землянок. Усталые, продрогшие легли вокруг буржуйки, подставив к горячему железу затвердевшие валенки.

Я проснулся от ожога ноги: сгорела подошва моего валенка. Только теперь смог стянуть обувь с ног, но у старшины не оказалось замены. Нашелся один большой ботинок. Целый месяц ходил в зимней обуви на правой ноге и в летней — на левой. Было неудобно и холодно. Обмороженная ступня покрылась пузырями. Так и не зажили они до конца войны.

…А в конце того же месяца нашу бригаду перебросили на сорок километров южнее, в село Средне-Дорожное Горшечновского района Курской области. Автомашин не хватало, решили перебазироваться в два рейса. Отцепив наши пушки на новом месте дислокации, тягачи пошли обратно за оставшейся частью бригады, за дополнительными боеприпасами и продуктами. Но вернуться не успели.

Буквально через час в этой деревне нас окружили немцы. Оказалось, что Средне-Дорожная лежала на пути задуманного прорыва окруженной десятитысячной группировки противника. Начался жаркий бой окруженных с окруженными. Наши пушки сожгли два танка, за которыми, прикрываясь, наступала вражеская пехота.

Мы с Саутом Турдыбакиевым работали на радиостанции 6-ПК (полковая коротковолновая). Когда сели батареи и прервалась связь, взяли карабины, легли вместе с другими отражать очередную атаку.

Несколько неприятельских бросков в день наши отбили, пушки стреляли в упор, пока были снаряды. Потом все мы заняли круговую оборону, отбивались гранатами, стреляя из личного оружия. А немцы все лезли и лезли. Им, похоже, очень хотелось погреться в избах села. На третий день они все же зашли с двух концов в деревню. Нас зажали в середине ее. Мы теряли товарищей, много было убитых и раненых. Но держались.

Когда у пушек не стало боеприпасов, нашего комбата, старшего лейтенанта Саблина, перевели помощником начальника штаба полка по разведке. Саблин меня взял к себе ординарцем. Вечером начальник штаба капитан Анкудинов приказал Саблину уточнить ситуацию на северной окраине села. Мы подползли к дому, из которого отстреливались шесть наших бойцов, укрываясь за большой русской печью. Немецкие пули прошивали ветхую избушку насквозь. Ребята Саблину доложили, что днем около пятисот немцев прошли к восточной стороне деревни, а человек пятьдесят — к западной. По всей вероятности, ночью задумали нас смять.






_ГРУППА_СОЛДАТ_СЕДЬМОЙ_ОТДЕЛЬНОЙ_ИСТРЕБИТЕЛЬНО-ПРОТИВОТАНКОВОЙ_АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ_БРИГАДЫ_НА_ИЗЛЕЧЕНИИ_В_ГОСПИТАЛЕ_

В штабе полка собрали совет, решили прорываться из кольца. Пересчитали последние патроны и гранаты, спрятали вынутые затворы пушек, разбили мою радиостанцию, чтоб не досталась врагу. Тяжелораненых пришлось оставить в надежде, что их не тронут немцы.

Да, накануне днем на парашютах для своих войск противник сбросил бочки со сливочным маслом. Одна упала перед нашими снежными траншеями на нейтральную зону. Наши ребята поднялись в атаку и отбили эту бочку масла. Старшина раздал по кусочку каждому. Немного в рот возьмешь масла, закусишь снегом. Прибавляются силы. Для голодных это было спасением.

И вот ночью одна наша пушка открыла беглый огонь по направлению выхода из окружения. Немцы, похоже, ждали нас со стороны тыла, а командование наше решило пробиваться в сторону фронта. Мы, как куропатки, нырнули друг за другом в глубокий снег. Около двух часов так ползли, уставших передних заменяли другие. Нас было человек четыреста. Когда вползли в ближний лесок, то пули уже не достигали нас. Пошли врост в глубь березняка. С рассветом остановились на отдых. Мороз. Шинели мокрые от пота и растаявшего снега. Сон валил с ног. Комполка строго запретил садиться на снег, потому что севший уже не мог встать. Замерзал. Мы обхватывали березы и дремали стоя минут по пять-десять. И опять топтались. Анкудинов и Саблин трех батарейцев отправили в разведку, но они не вернулись. Сил, наверное, не хватило. Снарядили вторую группу из ребят посильнее. Они долго не возвращались. Ночь мы провели в лесу без еды и без огня. Костер разводить было опасно: обнаружишь себя. Бойцы не выдерживали, гибли. Тогда командование решило вечером громкими «ура», с последними выстрелами из карабинов всем вместе










_НАВОДЧИКИ_И_КОМАНДИРЫ_ОРУДИЙ_СЕДЬМОЙ_АРТБРИГАДЫ_



бежать в ближайшее село, не считаясь ни с чем. К счастью, в нем стоял немецкий обоз. Некоторые ездовые успели угнать лошадей, другие разбежались. В амбарах мы обнаружили пшеницу. Ели ее цельем. Потом хозяева нам дали жернова. Мы опять с Турдыбакиевым посменно стояли на посту в снежных траншеях, вырытых вокруг деревеньки. Один дежурит, второй крутит жернова и печет лепешки на железках. Без соли, ее в деревне не было. Утром в счет мясозаготовок закололи двух быков. Досталось немного мяса.

Наконец пришли наши разведчики и сообщили, что наступающими частями освобождено Средне-Дорожное… Пошли мы туда. А лепешки наши милые мы не бросали даже тогда, когда стали получать хлеб. Так они нам были дороги. Они спасли нас от голодной смерти.

В Средне-Дорожном все улицы были загромождены трупами немцев и нашими убитыми. Нашли мертвым и оставленного нами тяжелораненого товарища. Он тогда, видимо, понял, что мы собираемся уходить, и слабым голосом просил капитана не покидать его. Анкудинов позвал старенькую хозяйку и уговорил ее поухаживать за солдатом. И вот теперь бабушка со слезами рассказывает, что после нашего ухода минут через пятнадцать в ее дом ворвались фашисты, штыками закололи раненого и выбросили в сени. В соседнем доме тоже оставались тяжелораненые. Их фрицы сожгли живыми вместе с домом.

Из Средне-Дорожного нас подняли по тревоге на прочистку села, в некоторых избах прятались немцы. А потом нас отправили на новое место для пополнения. Пополнившаяся людьми, почти заново вооружившись, бригада ушла в бой на Курско-Орловскую дугу, а меня с красноармейцем Степановым послали в первое Ленинградское артучилище. Мой друг Саут писал мне из бригады: «Через нашу батарею прошли «тигры», много наших ребят погибло, но мы победили».

_ВОСПОМИНАНИЯ_БЫВШЕГО_РАДИСТА-ТЕЛЕФОНИСТА_3-Й_БАТАРЕИ_СЕДЬМОЙ_БРИГАДЫ,_СФОРМИРОВАННОЙ_В_ТЮМЕНИ,_ТОБОЛЯКА_ЯКУБА_КАМАЛЕЕВИЧА_ЗАНКИЕВА_ПОДГОТОВИЛ_К_ПЕЧАТИ_ЖУРНАЛИСТ_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ._



_АВГУСТ_1994_











БОИ НА МЖЕ ПРОДОЛЖАЛИСЬ…


_СОКОЛОВО…_В_ЧЕХОСЛОВАКИИ_ЭТУ_НЕКРУПНУЮ_УКРАИНСКУЮ_ДЕРЕВЕНЬКУ_ЗНАЮТ_МНОГИЕ_ВЕТЕРАНЫ._ВЕСНОЙ_СОРОК_ТРЕТЬЕГО_ЗДЕСЬ_ЖЕСТОКО_ДРАЛОСЬ_С_ФАШИСТАМИ_ВОИНСКОЕ_ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ_ПОД_КОМАНДОВАНИЕМ_ПОЛКОВНИКА_ЛЮДВИКА_СВОБОДЫ._ЭТО_БЫЛО_БОЕВОЕ_КРЕЩЕНИЕ_ПЕРВОГО_ЧЕХОСЛОВАЦКОГО_ОТДЕЛЬНОГО_ПЕХОТНОГО_БАТАЛЬОНА,_СФОРМИРОВАННОГО_В_БУЗУЛУКЕ._«ЮЖНЕЕ_ГОРОДА_Н.,_-_СООБЩАЛО_В_ОДИН_ИЗ_ДНЕЙ_АПРЕЛЯ_СОВИНФОРМБЮРО, —_БОЙЦЫ_ЭТОЙ_ЧАСТИ_БЫЛИ_АТАКОВАНЫ_ШЕСТЬЮДЕСЯТЬЮ_ТАНКАМИ_И_АВТОМАТЧИКАМИ…_В_ТЕЧЕНИЕ_ДНЯ_И_НОЧИ_САМООТВЕРЖЕННО_ВЕЛИ_БОРЬБУ_С_ПРОТИВНИКОМ_И_ОТРАЗИЛИ_ВСЕ_АТАКИ»._

Соколово… Свинцовое, мрачно-серое небо. Тишина. Ни взрыва, ни выстрела. Из соседнего леска еле слышится урчание неприятельских танков.

Но в тринадцать тридцать бабахнуло, и злая сила разрушения заработала. Черные гусеничные машины с крестами на башнях лавиной обрушились на деревню.

— Четырнадцать, — докладывали наблюдатели. Но и без докладов уже было видно, как много их, как губителен их огонь… Остановить сеющих смерть надо было немедленно. Поэтому торопливо и густо загудели орудия истребителей танков, запели грозные «катюши» с позиций за рекой Мжой. Околица Соколово утонула в огне и дыме. Противник дрогнул. Танки повернули назад, а три передних, вроде бы подбитых, откровенно чадили. Из их распахнутых люков выбрасывались экипажи, убегали к лесу.

Защитники ликовали. Но, как оказалось, преждевременно радовались солдаты в окопах, не подозревая подвоха. А немец хитрил. Шашки дымовые в машинах зажгли, оставив их стрелков и водителей на боевых постах.

В пятнадцать тридцать почти с прежних позиций фашисты бросили на чехов одиннадцать танков. Тут же ожили и те три «подбитых». Эти необычные разведчики очень точно выверили мишени. Их хорошо нацеленные залпы быстро подавили противотанковые орудия обороняющихся и уверенно двинули к деревне. Бронетранспортеры — за ними. Оборонные линии соколовцев отчаянно сопротивлялись, многие вражьи машины пылали, а отдельные танки пробили заслон, прорвались к крайним домам и запалили их.

Противотанковой обороной на этом участке руководил отчаянный подпоручик батальона Свободы. По свидетельствам очевидцев, Отакар Ярош «удивительно спокойно стоял на своем наблюдательном пункте, на колокольне церкви, в самой гуще огня и командовал боем».

Вот уже задействовали и резерв, завязались рукопашные схватки. Враг ударил в центр и по левому флангу. Но сила контратаки сокрушающая. Много покошено фашистов, да и наши бойцы почти все погибли. Подпоручик, когда бой кипел у церкви, покинул колокольню с кровоточащей раной. Санитар перевязать его хотел, тот отмахнулся, вклинился в гущу боя, увлекая уцелевших. Один из солдат видел Яроша у противотанкового ружья. Другой заметил, как он со связкой гранат направился к танку, как пулеметная очередь прострочила ему грудь…








_ГЕРОЙ_СОВЕТСКОГО_СОЮЗА_ОТАКАР_ЯРОШ_И_ФРАГМЕНТ_ПАМЯТНИКА_ЕМУ_В_ГОРОДЕ_МЕЛЬНИК_

Защищающие Соколово выстояли. В этой атаке фашисты потеряли 19 танков, 6 бронетранспортеров, более трехсот солдат и офицеров.

А бои на Мже продолжались еще несколько дней, проверяя на прочность и новоиспеченный чехословацкий батальон, и идущую рядом шестую истребительно-противотанковую. Вот почему у юных поисковиков двенадцатой школы Тюмени рядом с материалами трех «тюменских» бригад хранятся папки с документами, в одной из которых можно прочитать о жителе Мельника, города над Влтавой. «…после оккупации Чехословакии фашистами уходит гражданин нашего города Отакар Ярош в Советский Союз, чтобы помочь в борьбе против фашистов. После обучения в Бузулуке, старший лейтенант… принимает участие в боях на Украине».

Горький результат боя под Соколово известен, но известен и другой результат — стрелой промчать на Харьков противнику не удалась. В числе надежного заслона перед фашистами встали и солдаты Людвика Свободы, подвиг которых не прошел незамеченным. Москва вручила восьмидесяти четырем воинам-чехам российские ордена и медали, а храброму командиру Отакару Ярошу самую высокую награду — звание Героя Советского Союза.

После войны признательный город Мельник в своем центре возвел памятник знаменитому гражданину и назвал его именем новый Дом культуры. А на другом берегу Влтавы, в деревне Вельтрусы, закончились огненные дороги Десятой (шестой) отдельной гвардейской Тернопольской Краснознаменной орденов Ленина, Кутузова, Богдана Хмельницкого истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. У тюменских школьников имеется любопытная газетная копия статьи учителя Войтеха Глосса. «Хочу рассказать о простой чешской средней школе, находящейся в городке Вельтрусы, пишет он. — Дело в том, что история этой школы необычна. Начну с Вельтрусского шоссе. Сколько по нему прошло армий! Войска гуситов, армии-участницы семилетней войны. Затем, после мюнхенской измены, здесь гремели броневики и мотоциклы гитлеровских захватчиков. И вот пришла весна 1945 года. Утром на горизонте появились первые советские танки и пушки. Что сказать о советских войсках? Скажу лишь, что за всю историю Вельтрусы здесь не бывало таких гостей. Сердечных, добрых, ласковых. И это после стольких боев, после огромных жертв и лишений. Трудно передать словами те сердечные чувства, которые мы выражали нашим освободителям. И вот советские артиллеристы, увидев ветхую школу, решили организовать сбор денег на строительство нового школьного здания. И организовали!»

Десятая гвардейская по инициативе воинов собрала 115 тысяч крон и передала их чехам вместе с проникновенным памятным письмом, подписанным командиром части гвардии полковником Владимиром Ивановичем Базыленко и начальником политотдела подполковником Александром Ивановичем Горбуновым. «Да здравствует и крепнет спаянная кровью дружба наших народов!» — провозглашают заключительные строки этого документа. Читаю письма ребятишек из школы Вельтрус к ребятишкам в школу Тюмени. Юное поколение словно услышало призыв их дедов, не по учебникам знающим цену фронтового братства. Юные пытаются наводить свои ребячьи мосты дружбы. В письме ученики 8«А» вельтрусской школы просят своих сверстников из сибирского города прислать рисунки. «Мы устроим выставку вместе с вами, и потом пошлем вам, наоборот, рисунки наши». Такой обменной выставки, к огорчению, по вине, наверное, известных событий, которые и почту из-за рубежа поубавили, не состоялось. А тогда так хотели общаться с тюменскими школьниками старшеклассники из школы имени Красной Армии Вера Ганушова, Гана Коубова, Ева Скамицна, Ирина Брожова, Злата Аулинова… Сегодня за их партами младшие. И поисковики сибирские надеются на общение с ними. А я бы закончил маленький рассказ на чешско-русскую тему выдержкой из письма к членам клуба «Искатель» ветерана войны Дмитрия Ивченко: «В апреле 1942 года в Тюмени наша танкоистребительная бригада начиналась в здании школы на улице Водопроводной. А закончила войну в 1945, участвуя в строительстве школы в Чехии».



_ИЮНЬ_1994 Г._






_ШКОЛА_В_ВЕЛЪТРУСАХ,_ПОСТРОЕННАЯ_НА_СОБРАННЫЕ_СРЕДСТВА_СОЛДАТ_ДЕСЯТОЙ_ГВАРДЕЙСКОЙ_БРИГАДЫ_






ВПЕРЕД! АРТИЛЛЕРИЯ!


_ПЯТЬСОТ_ОДИННАДЦАТЫЙ_СТРЕЛКОВЫЙ_ПОЛК_С_БОЕМ_ОСТАВИЛ_СМОЛЕНСК,_КРАСНОАРМЕЙЦЫ_УГРЮМЫ,_МОЛЧАЛИВЫ._СТАРШИЙ_СЕРЖАНТ_ЮСУПОВ_ПЫТАЕТСЯ_ОБОДРИТЬ_СВОИХ_БАТАРЕЙЦЕВ,_НО_ДЕЛАЕТ_ЭТО_НЕ_ОЧЕНЬ_УБЕДИТЕЛЬНО,_У_САМОГО_НА_СЕРДЦЕ_КАМЕНЬ._А_В_ТРАНШЕИ_УЖЕ_ВОРВАЛАСЬ_НОВАЯ_ЛЕДЕНЯЩАЯ_ВЕСТЬ_—_В_ОКРУЖЕНИЕ_ВРАЖЬЕ_ПОПАЛИ._

Голодные, измученные, без боеприпасов. Трижды оказывались в кинжальном кольце и трижды рвали его. Особенно дерзким и кровопролитным стал последний рывок. Делать его пришлось при бессильных пушках. Без снарядов, известно, они балласт для изнуренного окруженца. Но не бросишь же пушки. А автомашину тем более не кинешь. Даже если горючее кончилось. В бензобаки выносливых ЗИС-5 взрывсмесь из зажигательных бутылок вливали. Большую часть жуткого пути толкали технику по вьюжному бездорожью. И вытолкали, на плечах вытащили. Пробились к своим почти у порога Москвы, в шестнадцати километрах от столицы.

— Отсюда шестого декабря сорок первого сделал я свой первый шаг в наступление, — вспоминает Хабиб Юсупов, командир расчета 122-миллиметровых гаубиц восемнадцатой артбригады резерва главного командования

…Свои годы войны солдат, как правило, «перелистывает» по-будничному, высвечивая в памяти самые-самые яркие эпизоды, помеченные или ранами или наградами. Сколько таких вех на солдатском пути Юсупова?

— И все же Вы, Хабиб Абдуллович, под счастливой звездой, похоже, родились. Из Орловско-Курского пекла невредимым вышли. А баталия под стратегическим Юхновым. Тут злая пуля все же нашла Вас?

— Осколком ударило в голову. Легкое ранение получил. Швы в медсанбате наложили. Через восемнадцать дней вернулся в свой дивизион, к своим пушкарям-богатырям, перед которыми мне вручили первую боевую медаль, особо чтимую и дорогую для меня медаль «За отвагу». Потом были «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы, «За взятие Берлина». Но первая…

— Хабиб Абдуллович, благополучно форсировав Днепр, Вы достойно несли солдатский крест до самой Вислы, пока Вас опять не нашел горячий свинец.

— В ногу ударило, но из строя не вышел. Меж боев санинструкторы лечили. Хорошей, как говорят, повязкой на эту рану стал Указ о награждении меня орденом Красной Звезды и поздравительное письмо Верховного Главнокомандующего. Двадцать пять таких приветствий за войну я получил. Сегодня про эти документы можно всякое услышать. Но без лукавства скажу, что человеку на войне эти скромненькие, на грубой бумаге отпечатанные грамоты, дороги были.

— Польшу Вы, Хабиб Абдуллович, прошли, сбереженные судьбой, а вот в Чехословакии…

- Да. Опять ранение, опять в голову. И опять легкое. Торопливо перебинтовали меня. И — вперед, артиллерия!

- Хабиб Абдуллович, вижу ваши два ордена Славы. За какие ратные дела удостоены?

— За жаркие бои на подступах к Берлину.

…Чем ближе логово рейха, тем ожесточеннее огрызались фашисты. У городка Шайдеман на пару суток приостановилось продвижение наших войск. За это время подразделение Юсупова двенадцать атак отбило. Второе орудие осталось единственным из четырех дивизионных и стояло в самом центре линии обороны. В этих ожесточенных боях уже пали подносчики снарядов Гурин и Горбатенко, сражен замковый Хмелев, тяжело ранен в живот наводчик А. Орасов. У орудия остались Шайбаков, Шарильгасимов и Юсупов. А фашистские автоматчики, уверенные и нахальные, пошли в психическую. Во весь рост, парадными рядами. Охрипший политрук Пальчин на удивление спокойно командует:

— Дивизион! По пехоте! Прямой наводкой! Огонь!

Молчит дивизион. А немцы приближаются.

— Хабиб! Огонь! Хабиб! — кричит встревоженный майор. — Хабиб! Огонь!

Пушка молчит. Немцы все ближе.

— Теперь, пожалуй, пора. Пора, ребята, — сквозь стиснутые зубы проговорил Юсупов. И первый снаряд полетел в гущу грязношинельного строя. Мало кто из опьяненных психической унес ноги с адского поля.

— А вторую Славу, Хабиб Абдуллович, на каких огнях выковали?

— Под Бранденбургом, в пекле лютом. Иначе не скажешь.

…Вышибли зверски упирающегося противника из города-крепости. Рукой подать до столицы рейха. Бойцы наши в атаку рвутся. Готовы на одном дыхании до Берлина протопать, а тут не всем понятный приказ. Приказано без боя отступить на целых тридцать километров. «Ворчали старики», стратегов крутыми словами ругали, пока ситуацию не объяснили. А она оказалось не в пользу броска вперед: около двухсот чернокрестовых танков, прорвав русские цепи, угрожали тылам. И вот расчет Юсупова сосредоточенно окапывается на новых позициях. Успели для передка углубление вырыть, принялись лафет осаживать, а «тигры-фердинанды» тут как тут. Ползут неторопливо, выплевывая смерть из лениво качающихся стволов.

— Один, два, три… восемь, — громко считает пулеметчик Захаров, поудобней устраиваясь со своим «Дегтяревым» в неглубоком немецком окопчике. С бронированных машин уже начали соскальзывать резвые пехотинцы, поливая густыми очередями не готовых к стрельбе артиллеристов.

В этот пиковый момент начал работать пулемет Павла Захарова, давая секунды «богам войны» для подготовки к отпору. Многих десантников покосил Павел Иванович, но немало их залегло в траншеях. Танки повернули назад, скрылись в перелеске, а остановленная пехота сдаваться не собиралась. Сломить их пока не очухались, опрокинуть. И бойцы-артиллеристы ринулись врукопашную. А Захаров? Как бежать ему с десятикилограммовым пулеметом. Кинул груз, совковой лопаткой вооружился. Двух фашистов ею прихлопнул. За этот бой смельчака наградили орденом Отечественной войны первой степени, а его товарища Хабиба Юсупова — орденом Славы второй степени.

Не дошел до рейхстага артиллерист. Конец войне объявили… И вот вчерашний боец уже трудится — на мирном фронте. Двадцать лет учительствует в школах области. Восемнадцать — слесарит на заводе автотракторного электрооборудования. Потом командовал стрелковым клубом в областном центре. Хабибу Абдулловичу далеко за семьдесят, но он совсем недавно оставил свой последний пост — пост стрелка военизированной охраны головного завода БКУ Сибкомплектмонтажа.



_ТЮМЕНЬ._МАЙ_1995-ГО_













ХРАНИТЕЛИ ПАМЯТИ



ОНИ УВЕРЕНЫ, ЧТО ЗАБЫТЫЕ ТРАГЕДИИ ПОВТОРЯЮТСЯ










— _А_ТЕПЕРЬ,_РЕБЯТА,_ПОСЛУШАЙТЕ_ДОМАШНЕЕ_ЗАДАНИЕ, —_ИТОЖИТ_УРОК_ХОЗЯЙКА_ШКОЛЬНОЙ_МУЗЕЙНОЙ_КОМНАТЫ_МНОГООПЫТНЫЙ_ПЕДАГОГ_КЛАРА_ПЕТРОВНА_ТОЛСТИХИНА._

_-_ПОПРОСИТЕ_У_РОДИТЕЛЕЙ_ФОТОГРАФИЮ_ВАШЕГО_ДЕДУШКИ_ИЛИ_ВАШЕЙ_БАБУШКИ,_КОТОРЫЕ_ВОЕВАЛИ_С_ФАШИСТАМИ._ПОСТАВЬТЕ_ЭТОТ_СНИМОК_НА_СВОЙ_РАБОЧИЙ_СТОЛИК_ИЛИ_ПОВЕСЬТЕ_НА_САМОЕ_ПОЧЕТНОЕ_МЕСТО_В_КОМНАТЕ._И_ЕЩЕ._ВСТРЕТИВШИСЬ_НА_УЛИЦЕ_С_ПОЖИЛЫМ,_ПОКЛОНИТЕСЬ_ЕМУ_УВАЖИТЕЛЬНО,_ПОЗДОРОВАЙТЕСЬ_С_НИМ_ПРИВЕТЛИВО._И_ПУСТЬ_ЭТО_ДОМАШНЕЕ_ЗАДАНИЕ,_РЕБЯТА,_СТАНЕТ_НЕ_ОДНОДНЕВНЫМ_ДЛЯ_ВАС!_ВЫПОЛНЯЙТЕ_ЕГО_ВСЮ_ВАШУ_ЖИЗНЬ._

Сидящая на цветастом коврике детвора приутихла, не торопится на переменку, а потом не по-мальчишески степенно выходит из необычного класса.

А класс этот в двенадцатой школе Тюмени действительно не традиционен: нет тут привычных парт, изрисованных мелом досок, строгих учительских журналов. Зато на стенах много пожелтевших от времени фотоснимков фронтовиков, а под стеклами витрин немало уникальных предметов войны.

На фоне этого сегодня здесь ведутся задушевные собеседования — уроки-рассказы про солдат, про Победу. Уроки эти не конструируются по суровым план-конспектам. Потому что любопытная «аудитория» неожиданными вопросами все равно собьет с намеченного курса Клару Петровну. А она, много знающая про фронтовые артиллерийские бригады, сформированные в Тюмени, похоже, рада таким отклонениям. «Стараюсь идти по маячкам детского интереса, — поясняет она. — А вообще-то, если честно, я счастлива, что меня слушают ребятишки. И малышки, и старшеклассники».

А уроков на тему «Память» в классе-музее, и не только в нем, проведено нынче уже более сотни. Состоялись серии бесед под заголовками «А зори здесь тихие», «Дорога жизни», «О, Днипро, Днипро», «Битва Курская», «Дети — участники войны», «Письма с фронта». Делать работу «с патриотическим уклоном» помогают Толстихиной учителя истории Наталья Владимировна Трофимова, Валентина Васильевна Муравлева и заместитель директора по воспитанию Валентина Александровна Трофимова. Многим ребятам приглянулся этот приветливый музейный уголок, сюда они приносят батальную литературу, свои рисунки о войне. Приносят сюда даже игрушки — масштабные модельки военной техники. Недавно завели специальную папку «Внуки о дедах», в ней копятся «пробы пера» школьников, короткие записки эпизодов боев, в которых участвовали их родные и близкие.

А из последних подарков музею особенно интересна маленькая библиотечка, собранная Андреем Сапожниковым. Среди этих книжек «История винтовки», «Сначала был порох», «На земле, в небесах и на море». А в томике «Знаки воинской доблести» столько познавательной информации, что популярность этой книжечки не угасает. Именно в ней напечатана статья о Т-60, летающем танке. Оказывается, зимой 1941-42 годов конструкторский коллектив знаменитого Антонова Олега Константиновича, эвакуированный в Тюмень, трудился здесь над проектом «КТ» (крылатый танк). Шеститонную гусеничную махину оснастили съемными фанерными крыльями, хвостовым оперением, зацепили крепким тросом за огромный самолет «ТБ-3», разогнали на буксире и подняли в небо. Затаив дыхание, слушают и читают ребятишки про это удивительное изобретение, к истории которого причастен и наш город.

Клара Петровна записала на видеокассету почти все телепрограммы рубрики «Стратегия Победы» и художественные фильмы «Они сражались за Родину», «Судьба человека», «Аты-баты, шли солдаты». Эти записи работают в классах и в музее как неоценимый материал, иллюстрирующий тему.

Кстати, экспонаты этого музея не за семью печатями, не под запретным стеклом. Их разрешается потрогать. Проржавевшую каску можно примерить, автомат или «лимонку» подержать, старую мину или бомбу приподнять.

В скромном школьном музее бережно хранятся ценнейшие документы Великой Отечественной, архивы прославленных шестой, седьмой и восьмой гвардейских истребительно-противотанковых бригад, сформированных в нашем городе. Активисты музея постоянно переписываются с ветеранами этих подразделений. Группа ребят побывала на местах боев этих соединений. А к пятидесятой годовщине со дня формирования бригад двадцать шесть артиллеристов собрались в Тюмени. Сегодня, к пятидесятилетию Победы, городские власти поддержали инициативу «Искателя», берут на себя затраты, а школьный музей готов встретить новую группу солдат-ветеранов. И будут очень рады, если в город на Туре пожалуют артиллеристы — участники Парада Победы в Москве Михаил Петрович Мясищев, Герой Союза Николай Никифорович Мельников, Геннадий Артемьевич Кузенко, Фома Никифорович Григорьев, наводчик орудия Иван Иосифович Проскурня, боевая пушка которого высится на пьедестале в Белгороде.

Дверь музея в учебное время редко закрывается. В перерывах между уроками сюда обязательно кто-то из школьников забежит. Вот и сейчас, после звонка, зовущего на отдых, первыми впорхнули в комнату славы третьеклассники Дима Толощенко с Денисом Меньшиковым. Эти приятели явно из рода почемучек. «Клара Петровна, почему корпус противотанковых мин деревянный?», «Почему, почему?..». И Клара Петровна уже готова начать урок даже при наличии одного-двух учеников. «Рекорды посещаемости, многолюдье в нашем деле — не главное. В маленькой группе адреснее разговор». А разговаривает она с детворой охотно, заинтересованно, эрудированно. Даже первоклашкам сюда путь не заказан. Для них педагог напридумывала уйму кроссвордов, криптограмм. И все на военную тему. По возможности, опираясь на местный материал… Ключевое слово в одном из чайнвордов надо было угадать, определив «название фронта, на котором начали сражаться наши 6, 7 и 8 истребительные противотанковые бригады».

Тут же зашифровывалось «небольшое морское судно, выпускавшееся на нашем судостроительном заводе в годы Великой Отечественной войны». И светились глаза мальчишек, когда угадывали эти слова. А вместе с мальчишками радовалась и Клара Петровна, потому что ее воспитанники что-то уже знают о той священной войне, забывать которую нет у нас никакого права.



_С_чего_все_началось?_Клара_Петровна?_

— В семидесятом году, — рассказывает она, — в школу № 2 областного центра пришло письмо от тоболяка Якуба Камалеевича Занкиева — ветерана шестой отдельной гвардейской Тернопольской противотанковой артиллерийской бригады. Об этом воинском подразделении, а также о седьмой и восьмой артбригадах, формировавшихся в Тюмени, до этой весточки нигде у нас ни слова не упоминалось. Письмо это прочитал неравнодушный человек, переживший начало Ленинградской блокады, педагог Клеопатра Павловна Грибова. И начался поиск героических артиллеристов, документов о их ратных делах. А когда организатор поиска вынуждена была перейти работать в двенадцатую школу, ей позволили забрать с собой первые собранные документы. Вот так появился здесь маленький стенд о бойцах — тюменцах и уральцах. А в семьдесят пятом нам уже выдали официальное свидетельство, мы стали серьезным школьным музеем со своим активным ребячьим клубом «Искатель».

_-_МНЕ_ИЗВЕСТНО,_ЧТО_В_ВАШЕМ_МУЗЕЕ_СЕГОДНЯ_СВЫШЕ_ЧЕТЫРЕХ_ТЫСЯЧ_ЭКСПОНАТОВ_ОСНОВНОГО_И_ВСПОМОГАТЕЛЬНОГО_ФОНДОВ._КАК_УДАЛОСЬ_СОБРАТЬ_ВСЕ_ЭТО_БОГАТСТВО?_

— Мир не без добрых людей. Вели переписку с участниками войны, с архивами, с солидными музеями. Найденные предметы передавали нам поисковые отряды, работающие в местах сражений в Великую Отечественную.

-_ПРИ_МНЕ_СЕМИКЛАССНИК_ВАНЯ_ЮРОВСКИХ_КАКУЮ-ТО_МАЛЕНЬКУЮ_ПУШЕЧКУ_ВАМ_ПРИНЕС…_

- О, это знаменитая семидесятишестимиллиметровая, великолепный макет ее из рубрики «Военно-исторические миниатюры». Иван пообещал выставить у нас собранные им макеты броненосца «Потемкин», крейсера «Аврора», вертолета «Черная акула». А я ему передала в «ремонт» макет летающего танка Т-60.

_-_ЭТО_ВЕРНО,_ЧТО_КРОМЕ_ВАС,_КЛАРА_ПЕТРОВНА,_ЭКСКУРСИИ_В_МУЗЕЕ_ПРОВОДЯТ_МНОГИЕ_УЧАЩИЕСЯ-СТАРШЕКЛАССНИКИ?_

- Конечно. Всех моих помощников назвать невозможно — их много, а вот о Мише Пономареве и его друге Саше Набиуллине скажу с удовольствием. Саша особенно эрудирован по теме «Оружие Победы». У него два прадеда погибли в войну. Я однажды сказала ребятам, что помнить павших — наше святое дело, что трудно себе представить количество погибших за вторую мировую, что если каждого российского убитого почтить минутой молчания, то нам придется молчать пятьдесят с лишним лет. А на второй день Саша заявляет: если всех погибших во вторую мировую почтить минутой молчания, то Земля замолкла бы на сто четырнадцать лет.

_-_ВАС_ПЫТАЛИСЬ_УБЕДИТЬ_В_НЕНУЖНОСТИ_СЕГОДНЯШНИХ_РАЗГОВОРОВ_О_ВЧЕРАШНИХ_ТРАГЕДИЯХ…_

— К сожалению, пытались. Забытой трагедии, возражаю оппонентам, легче повториться. Память — хороший тормоз для разных поджигателей кровопролитий. Мы пытаемся сделать музей центром патриотического воспитания, на уроках мужества рассказываем юному поколению о воинской славе Отечества. К каждому из пятнадцати таких Дней славы Родины оформляем боевые листки, а наши ветераны-педагоги идут в классы с беседами. В один из недавних таких Дней сразу двадцать шесть убеленных сединой учителей-пенсионеров вошли в аудитории школьников. Среди них назову Зою Ивановну Долматову, Анну Николаевну Савченко, Надежду Васильевну Барышникову, Тамару Федоровну Мартынову, Евгению Георгиевну Новоселову, Раису Вениаминовну Кочневу, Зою Степановну Колмакову, Иду Васильевну Ящук. С начала текущего учебного года в музее состоялось пятьдесят девять уроков-экскурсий по темам: «Тюмень в годы войны», «История трех артбригад, сформированных в Тюмени», «Трагедия Второй ударной армии».

_-_МУЗЕЙНОЕ_ДЕЛО_ТРЕБУЕТ_ФИНАНСОВЫХ_ЗАТРАТ…_

- После 50-летия Победы мы пережили некоторый спад: для нормальной переписки с интересными людьми стало просто не хватать денег. А информацию, документы надо спешить получать, потому что участников войны становится все меньше и меньше.



_МАРТ_2000 Г._






АХ, ОБУГЛЕННЫЕ НЕРВЫ, ОБОЖЖЕННЫЕ СЕРДЦА









_В_1924-М,_В_МОСКВЕ,_В_СЕМЬЕ_УЧИТЕЛЯ_РОДИЛАСЬ_ЮЛИЯ._РАННЕЙ_ШКОЛЬНИЦЕЙ_НАЧАЛА_ПИСАТЬ_СТИХИ._СОВСЕМ_НЕ_СЛУЧАЙНО,_СВОЕ_ПЕРВОЕ_ПРОИЗВЕДЕНИЕ_ШЕСНАДЦАТИЛЕТНИЙ_АВТОР_ОПУБЛИКОВАЛА_В_БОЛЬШОЙ_ЦЕНТРАЛЬНОЙ_«УЧИТЕЛЬСКОЙ_ГАЗЕТЕ»._НО_ВОЙНА._ЭВАКУАЦИЯ_В_СИБИРЬ._МЕЧТА_ОБ_УЧИТЕЛЬСКОЙ_ПРОФЕССИИ_ПОГИБЛА._

_ДОБРОВОЛЬЦЕМ_НА_ФРОНТ_ЮЛИЯ_ВЛАДИМИРОВНА_ДРУНИНА_УШЛА_ИЗ_ЗАВОДОУКОВСКА,_ИЗ_НЫНЕШНЕГО_ТЮМЕНСКОГО_ЗАВОДОУКОВСКА._

_ОКОПНАЯ_ПРАВДА_ЗВУЧАЛА_ВСЮ_ЕЕ_ЖИЗНЬ_В_ПОСЛЕВОЕННОЙ_ЛИРИКЕ_В_СБОРНИКАХ_—_«В_СОЛДАТСКОЙ_ШИНЕЛИ»,_«РАЗГОВОР_С_СЕРДЦЕМ»,_«ВЕТЕР_С_ФРОНТА»,_«ТРЕВОГА»,_«ОКОПНАЯ_ЗВЕЗДА»_И_ДРУГИХ_ПОЭТИЧЕСКИХ_ПРОИЗВЕДЕНИЯХ._ПРОЧТИТЕ_ЭТОТ_ДУШЕВНЫЙ_ВЫКРИК_СОЛДАТА-МЕДСЕСТРИЧКИ:_



За утратою — утрата,
Гаснут сверстники мои.
Бьет по нашему квадрату,
Хоть давно прошли бои.

Что же делать? —
Вжавшись в землю,
Тело бренное беречь?
Нет, такого не приемлю,
Не об этом вовсе речь.

Кто осилил сорок первый,
Будет драться до конца.
Ах, обугленные нервы,
Обожженные сердца!..



_ЗАГЛАВНЫХ_СТРОК_В_ПОЭЗИИ_ДРУНИНОЙ_МНОГО._

_ЧИТАЮ_ВЕСКИЕ_СЛОВА:_

Я столько раз видала рукопашный,
Раз — наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.













_II._ДЕТИ_ВОЙНЫ_




Война-злодейка отняла детство у ребятни моего возраста.

_ИГОРЕК_РУПИНСКИЙ:_«Мне еще не исполнилось пятнадцать, а я уже рабочий минометного завода № 762 (Механик). С упорством и большой ответственностью, выполняя все требования военного времени, нес трудовую вахту наравне со взрослыми. Слесарил в механическом цехе до победного Сорок Пятого…»

_МАШЕНЬКА_ЛАРИНА:_ «В малюхонькой Викуловской деревеньке я, четырнадцатилетка, подпаском работала, затем боронила на быках ночью, днем гнус заедал. Однажды, уснув, я упала между быков, но они, умницы, не сошли с места, пока я не выползла из беды. Только я встала — они дали деру в лес. Ко мне сбежался народ. Я от стыда заплакала. А бригадир, раненый фронтовик Кондратий Павлович, подошел ко мне, прижал к себе и с грустью в глазах сказал: «Не плачь, милое дитё, тебе же надо спать, в куклы играть, а ты работаешь. Гордись!» И я успокоилась. Никто вокруг меня не смеялся…»

_ВАЛЮШЕНЬКА_ГУСЬКОВА:_ «В четырнадцать с милой кличкой-прозвищем «Маленькая Валя» пришла я на Тюменский мотоциклетный завод. По 10–12 часов работали, а бывало и сутками не уходили домой. В цехе у нас были организованы фронтовые бригады, которые соревновались за право называться «гвардейскими». Наша бригада с бригадиром Раисой Григорьевой первой получила-завоевала это высокое звание…»

_ЮРИК_ЧУЧМАЙ:_ «В марте сорок четвертого мне еще не было шестнадцати, но я уже принят учеником токаря на Тюменский военный завод № 769. В войну и в весь сорок пятый по полсуток на смене стоял. Плюс еще надо было пройти курс военной подготовки. Трудно, но мы не жаловались, что постоянно хотелось есть, что нечего было одеть. Мы понимали, на фронте еще труднее. Мы работали на Победу…»

А мы, деревенские маленькие мужички, остались «главами» домов с изнуренными мамами-крестьянками и слабосильными старичками. До поры мы повзрослели. Я, например, десятилетний Санька и мои сверстники и в школах были очень старательны. И усердно с мамами работали на колхозном поле.

Взрослые военного тыла и дети войны вынесли на своих плечах все невзгоды невиданного лихолетья, приближая светлый День Победы. Жестокое, напряженное время отняло у мальчишек и девчонок утреннюю пору жизни, но они не утонули в море горьких слез, а уверенно-твердо встали в трудовой строй хлопотного послевоенья. Именно это поколение, поколение детей войны, на своих плечах поднимало разрушенное хозяйство страны.

Немногословны рассказы детворы той грозной поры, поры побед и лишений. Это лаконично-печальные телеграммы юных сердец. Выносливых, терпеливых, старательных, героических патриотов. Эти малолетние граждане своей Отчизны вмиг осознали, что, работая в хлебном поле, стоя за заводским станком, они наравне со взрослыми вносят свою лепту в победу над врагом. Лихое время ковало детворятские характеры, волю, крепило их дружбу, сплоченность, взаимовыручку, любовь к активным собратьям по школе, несгибаемым односельчанам-одногорожанам. Вечная слава героям Великой Отечественной! Взрослым и малым на фронте и в тылу трудовом!






ОН ЛЕЧИЛ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО











_ВЫПУСКНИК_ОМСКОГО_ВЕТЕРИНАРНОГО_ВУЗА_НИКОЛАЙ_РЕНЕВ_КРЕПКО_УСВОИЛ_ФОРМУЛУ_ВЕЛИКОГО_РОССИЙСКОГО_ФИЗИОЛОГА_ИВАНА_ПЕТРОВИЧА_ПАВЛОВА._КРАТКУЮ_ЕМКУЮ,_ТОЧНУЮ:_«МЕДИЦИНСКИЙ_ВРАЧ_ЛЕЧИТ_ЧЕЛОВЕКА,_А_ВЕТЕРИНАРНЫЙ_—_ЧЕЛОВЕЧЕСТВО»._ПОСЛЕ_ИНСТИТУТА_МОЛОДОЙ_СПЕЦИАЛИСТ,_РОДОМ_ИЗ_СЕЛЕЗНЕВО_КАЗАНСКОГО_РАЙОНА,_ВЕЛИКОЛЕПНО_ЗНАЮЩИЙ_КРЕСТЬЯНСТВО,_УСЕРДНО_СЛУЖИТ_ПРОФЕССИИ_В_СОВХОЗЕ_«ЛАМЕНСКИЙ»._СТАРАНИЕ_ПАРНЯ_ЗАМЕТИЛИ_СЕЛЯНЕ,_СО_ВРЕМЕНЕМ_ДОВЕРИЛИ_ЕМУ_СНАЧАЛА_РАЙОННОЕ,_А_ПОТОМ_И_ОБЛАСТНОЕ_ВЕТУПРАВЛЕНИЕ._МЫСЛЯЩИЙ_ДЕРЕВЕНЕЦ_ТВЕРДО_ЗНАЕТ:_ЕСЛИ_ДОКТОР_В_СТАДЕ_НЕ_ПОБЕДИЛ_БОЛЯЧКУ_—_ВСЕ_ОСТАЛЬНЫЕ_СЛУЖБЫ_ХОЗЯЙСТВА_В_ИТОГОВЫХ_НУЛЯХ_ОКАЖУТСЯ._ЗРЯ_ТРУДИЛИСЬ_КОРМОЗАГОТОВИТЕЛИ,_СТРОИТЕЛИ_ЖИВОТНОВОДЧЕСКИХ_ПОМЕЩЕНИЙ,_ТРАНСПОРТНИКИ._ПОТОМУ_ЧТО_ПРОДУКЦИЯ_ХВОРЫХ_ТАБУНОВ_НЕ_ГОДИТСЯ_ЛЮДЯМ._ВОТ_ПОЧЕМУ_ВЕТЕРИНАР_РЕНЕВ_КИПЕЛ_В_РАБОТЕ_И_ПОДЧИНЕННЫМ_НЕ_ПОЗВОЛЯЛ_ДРЕМАТЬ._

Трудолюбивого, грамотного, обязательного, дисциплинированного уверенно избрали в главные руководители Голышмановского района. Умелый, хлопотливый, волевой организатор вел единомышленников к добрым целям даже в самые сложные времена агропрома. Двадцать семь трудовых лет отдал старожил этому краю. Не зря же ему присвоено звание «Почетный гражданин Голышмановского района». Неутомимый общественник создал и уже третий десяток лет возглавляет Голышмановское землячество в Тюмени. Тут же он председательствует в президиуме союза землячеств Тюменской области. Тут же командует редколлегией издания, которое выпустило десять томов, повествующих о селянах земли Тюменской. У этого большого человека из когорты детей войны есть строки воспоминаний о трудных огневых сороковых:

«С весны и летом, — пишет Николай Иванович, — в войну кормились мы дикоросами, а зимой трудно было, голодно. Как у моей мамы Ани сердце выдерживало. Всех нас, своих пятерых детушек, соберет голодных на русской печке. Давайте, скажет, песни попоем. Поем, поем, поем. И что во рту ни крошечки, вроде как-то забываем»…

Эти слова ставлю эпиграфом к поэтической зарисовке…




«ВЕЧЕРА ТЫЛОВОЙ ЗИМУШКИ»

В доме нету хлебушка,
Картошинки нет в яме.
Дети смотрят в небушко:
«Пошли нам хлебца с мамой…»

Луну туманит пелена,
Не видно лунного блина.
Блекнут звезды-сахаринки.
А молока ни капли в кринке.

Войне шлют хлеб
Из складов Селезнева.
Стол пустоват
У деток у Реневых.
В тылу недоевшим
Стоически пухнет.
Не оставлять же
Солдата без кухни.

А лодка-малютка
Во льдах-якорях,
Впаяна крепко
В Алабуге-речке.
Теперь не словить
Даже мал-пескаря,
Ни рыбинки нет,
Чтоб поджаривать в печке.

А в улице буря.
Ветров завыванье.
Пять деточек жмутся
К мамочке Анне,
Все пятеро в грусти,
Бессловно-молчальны,
А мама их гладит
С улыбкой печальной:
«Давайте споем,
Да шестью голосами,
Дочки-сопрано,
Сынули-басами,
Давайте семьей
От души попоем,
Водицей потом
Наш концертик запьем.
И пусть где-то папа,
Боец трудовой,
Услышит нас с вами —
Хор родненький свой»…

На личиках мрачных
Забрезжила свежень.
Мамы запевы
Мажором полны:
«Из-за острова
На стрежень,
На простор речной волны»…
Будто времена иные.
Будто даже нет войны:
«Выплывают расписные
Острогрудые челны»…

Хор одолел шестой куплет,
Десятки сольных строк,
Нет всем певцам
Полсотни лет
К ним дирижер не строг.

Сестренки, братцы кровные
В трагическом посте.
Поют тревожнобровные,
Нет в голосках страстей:
«Среди долины ровныя,
На гладкой высоте,
Цветет-растет высокий дуб
В могучей красоте».
Дубку, мол, если одинок,
Не в радость злата горы…
А у Нины слабость ног.
И Коли ноженьки не скоры.
А Машу сон, как сладкий мед.
К подушке сладко клонит-гнет.
А Толя «выдал петуха»
И стал заметно утухать.

Но Зинуль! Откуда силы?
Зинуль пианно голосила:
«Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой».

Не для конкурсов Спевочки эти.
Не Руслановой «Валенки» тут —
Не сдавали подраночки-дети
Здесь свой первый
По жизни редут!



_*_*_*_

Май в селе…
Клен в блаженной купели.
Марши славной победы кипели!
А Варварушка в плаче,
Реневых соседка,
В черном вышла
К вечерней беседке,
Жмет к сердечку
Сынулину хромку:
Из далекой жестокой сторонки…
На сыночка пришла похоронка.



_*_*_*_

Июнь в Селезнево…
С миром и с Солнцем!
Лучики ласково
Кличут в оконце:
«Ребятки Реневы,
Не прячтесь в жилеты —
Гурьбой голопузой
Стрельните до лета!

…Трудно ослабшим.
Простого бы проще —
С хохотом мчаться
Вдогонку до рощи.
Там в щедром меню
На душистой странице
Красуются первые
«Синь-медуницы».
Тут ягодок ряд —








Он румяно-баской!
И тут же салатный
Лучок полевской.
А дальше у пучек
Султаны-пиканы.
Колонна обабков,
Грибов-великанов!
Вкусняшки саранки,
Набухшие соком.
Цветы их шикарны,
Взметнулись высоко!

Вот только краса та
Не видима Нине,
Нина в могилке.
В вечном помине…
А Коле восьмой
Ему бы быть в школе
Но нет маломальской
Одежды у Коли.
Колхозных гусей
Доверяли не всем.
Гусей больше ста,
Пастушоночку — семь.
Простецкую сварит
Уху окуневу…
Не подведет,
Юный-взрослый,
Реневых!
И не забудет
Маминых песен.
Без них станет мир
Нераспахнуто тесен.
И жизнь не подарит
Мильон интересин…
Нет, не забудет он
Маминых песен!!!






ОТ СЕРЖАНТА ДО ГЕНЕРАЛА





ИГОРЬ ПЕТРОВИЧ МАРОВ










_В_КОНЦЕ_1966_ГОДА,_КАК_УТВЕРЖДАЛА_КОНТОРСКАЯ_ИНФОРМАЦИЯ,_ГЛАВНОМУ_СЕКРЕТАРЮ_ТЮМЕНСКОГО_ОБКОМА_ПАРТИИ_ПОДАЛИ_ПОДРОБНЕЙШИЕ_ДОСЬЕ_НА_ЧЕТЫРЕХ_ЖУРНАЛИСТОВ,_ИЗ_КОТОРЫХ_ПРЕДСТОЯЛО_ВЫБРАТЬ_ОДНОГО_НА_ВАКАНТНУЮ_ДОЛЖНОСТЬ_ПОМОЩНИКА_ПЕРВОГО_СЕКРЕТАРЯ._БОРИС_ЩЕРБИНА,_ЭТОТ_ВЕЛИКОМУДРЫЙ_ИДЕОЛОГ_ЯКОБЫ_СКАЗАЛ:_ВСЕ_ОНИ_ХОРОШИ,_НО…_

Александр Шестаков-то лысехонек. Пусть служит Омутинской газете.

Роза Ковяткина? Стажистка-редакторша Бердюжской районки. Авторитетная, симпатичная дама. А мне-то в штат мужик нужен.

Дмитрий Гультяев? Колоритная личность. Участник войны, орденоносец. Заслуженный работник культуры. Заведует отделом «Тюменской правды». В Ишимском РИКе и РК КПСС трудился. Мелочь одна в его лице меня смущает — нос деформирован чуть-чуть. Этот изьянчик на представительском руководящем портрете будет, наверное, не желателен…

Игорь Маров? Так, так, так! Орел, красавец! Рабочая косточка. В двух газетах попахал. Университет имеет Уральский. В партийных кадрах не новичок. Никаких морально-этических пятен. Берем, однако…

Вот такая, не подтвержденная документально, байка мне, например, нравилась. Потому что двигала по профессиональной лестнице моего приятеля Игоря, с которым учились журналистике в УРГУ и работали в соседних районочках «Знамя правды», «Ленинский путь», «Ленинское знамя».

Игорь, честно сказать, сгруппированнее, настойчивее меня сражался под солнцем. В университет в один год с ним пришли, а он так построил свой учебный процесс, что на год раньше диплом получил. И сразу в аспирантуру, без передышки.

А послужной-то список посмотрите какой у него яркий.

Шофер, завгар, инструктор райкома партии, редактор газеты. Это все в Упоровском районе с 1953 по 1962 годы. Потом до 1966 года журналистская, партийная работа в Ялуторовском, Заводоуковском районах. Потом обком и Высшая школа милиции. Профессор, депутат Тюменской областной Думы второго созыва. Комиссар по помилованию. Силен был мужик!

_ИГОРЮ_—_ДРУГУ_ПО_СТУДЕНЧЕСТВУ,_КОЛЛЕГЕ_ПО_ЖУРНАЛИСТИКЕ,_СОРАТНИКУ_ПО_ОБЩЕСТВЕННЫМ_ДЕЛАМ_



Сибирь и Земля,
И трактор-орало.
Тут Игорь бороздку
Стрельнул к Генералу.

В Упорово пресса
Тираж набирала.
Тут Маров строку
Начинал к Генералу…

Тюмень и Щербина
У кадрова трала —
Петрович в обкоме!
Рывок к Генералу…

ВУЗ эмвэдэвский
Меж Омском, Уралом.
Профессорит Маров
С звездой Генерала…

Плюс избран народно
В облдуму-хурал
Великий мандат
Заслужил Генерал…

Законоослушников
Суд покарал.
А Маров помилует?
Строг Генерал…

Печально. Петрович
Почти не хворал
Как больно.
Как больно.
Ушел Генерал…



_*_*_*_

Червишевский бор
На печали взирал.
Тут вечную память
Обрел Генерал…



_11_ИЮЛЯ_2011_ГОДА_НА_ПОМИНАЛЬНОЙ_ВСТРЕЧЕ_ЭТИ_СЛОВА_ПЕРЕДАНЫ_СЫНУ_УСОПШЕГО_ВЛАДИМИРУ_ИГОРЕВИЧУ_МАРОВУ…._






«В ГОРОДСКОМ САДУ ИГРАЕТ ДУХОВОЙ ОРКЕСТР»


1950-й. Идешь, бывало, коридором Ишимского педучилища и слышишь из угловой аудитории тихие баянные переборы. Можешь даже не заглядывать в дверь: в дальнем углу свободной классной комнаты конечно же гоняет гаммы светлолицый, не богатырского сложения, не громкоголосый, но удивительно работоспособный детдомовец Кимка. Так однокашники уважительно называли Николая Данилина, ставшего после ученичества и музыкантом-концертмейстером, и журналистом-писателем, и усердным активистом-общественником.

Это он сотворил документальную повесть о нашем легендарном разведчике Николае Ивановиче Кузнецове и реализовал свой проект бюстов Герою в Тюмени и в Талице Свердловской области. Это он приоткрыл начальные страницы истории тюменского комсомола, поведав о славных делах дедов и отцов наших. Это он после архивных поисков, используя воспоминания современников, выдал сборник очерков о подвигах наших земляков, Героях Великой Отечественной. Это он более полувека опекал своих бывших воспитанников-детдомовцев и почти три десятка лет возглавлял их союз.






_ВО_ВТОРОМ_РЯДУ_ПЕРВЫЙ_СПРАВА_КИМКА,_В_ЦЕНТРЕ_И._Н._СЕЛЯНИНОВ,_А_В_ПЕРВОМ_РЯДУ_В_БЕЛОЙ_РУБАШОНОЧКЕ_АВТОР_ЭТИХ_СТРОК._

_ВОТ_ТАКИЕ_МЫ_БЫЛИ_«ДУХАЧИ»._



А как долго и настойчиво этот человек бился в областных и столичных офисах, чтобы выхлопотать (скажу точнее — вырвать) духовой оркестр для обездоленных. И в широких просторах приишимья, в Покровском детдоме впервые заиграл новенький громогласный оркестр.

Вот такие Кимки, неофициальные лидеры ученического коллектива, с готовностью приняли меня в свою «Могучую кучку», сплотившуюся вокруг маэстро, бывшего сына полка, Ивана Николаевича Селянинова. Теперь и я прятался в какой-нибудь самый глухой уголок здания и дул до изнеможения в свою трубу, осваивая партию второго кларнета.



Из каких замесов, из каких гранилен,
Ваша светлость, товарищ ДАНИЛИН?!
И в каких же ты кузницах кован.
Неужель из металлов Сладково?
Из каковского ты, брат, помола?
Ты ведь тоже продукт комсомола…
А пропахано восемь десятков!
Воздержись с плясунами вприсядку.
Ты не сломлен при грозах детдома!
Был в ученьях успешным ведомым,
Был по жизни надежным ведущим,
Манн с небес и поблажек не ждущим.
Был в приютах сиротский спасатель,
Был по теме геройской писатель.
Пел про подвиги, взлеты, рекорды,
Брал за сердце мажорным аккордом.
Не терпел хладнодушья и рабства,
Встал к штурвалу детдомского братства.
Ты — заботник! Не в праздных круженьях.
И велик ты людским уваженьем!
Я прошу, чтобы Боги хранили
ЧЕЛОВЕКА, который ДАНИЛИН!!!



С ВОСЬМИДЕСЯТИЛЕТИЕМ, КИМКА!



_ГОРЯЧО_ЛЮБЯЩИЙ_ИМЕНИННИКА,_ЕГО_ОДНОКАШНИК_

_ПО_ИШИМСКОМУ_ПЕДАГОГИЧЕСКОМУ_УЧИЛИЩУ_

_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ._

_05.01.2012_






ТЮМЕНСКИЙ МАРЕСЬЕВ


_СЛАВА_БОГУ,_Я_ВСЕГДА_ЛЮБИЛ_СВОЕ_

_ОТЕЧЕСТВО_В_ЕГО_ИНТЕРЕСАХ,_

_А_НЕ_В_СВОИХ_СОБСТВЕННЫХ._

Петр Чаадаев, русский мыслитель











Леонида Петровича Третьякова, тракториста, отслужившего в Тихоокеанском флоте, в шестьдесят первом утвердили инструктором отдела пропаганды Бердюжского РК КПСС, через год назначили оперуполномоченным РОВД, а через четыре года доверили директорство здешней вечерней средней школы, потом заведование отделом народного образования района, потом опять директорство, но уже Ембаевским детским домом. Еще через семь лет — начальник областного детского приемника в Тюмени и инспектор отдела кадров аппарата ГУВД. В восемьдесят пятом — беда… Три операции на позвоночнике.

Медицина без оптимизма: обречен на неподвижность. Но волевой жизнелюб-сибиряк не хотел сдаваться судьбе. В свои пятьдесят инвалид первой группы, «тюменский Маресьев», заставил себя сначала садиться-вставать, а потом и — ходить! С двумя тросточками, но с великим желанием действовать. С девяносто четвертого, пятнадцать лет, Леонид Петрович возглавлял общество инвалидов Калининского района Тюмени. С двухтысячного года и по сей день он председатель Бердюжского землячества. Он почетный гражданин этого района… Дюжинного человека недавно подстерегла еще одна трагедия: погиб на посту его сын, подполковник милиции. Сильный духом отец в горе. Чтобы хоть на капельку уменьшить боль родительскую, Петрович активнее загружается делами — творческими, общественными, поисковыми. Мудрому, прочному, уверенному земляку пожелаем сил и здоровья. И успехов в планах-громадье…

Процитирую педагога-землячку нашу Валентину Васильевну Ярмольчик:

«Третьяков — удивительной души человек. Инициативность и душевная щедрость его, которыми он обладает и которые, бесспорно, привносят в любое начинание, пример для многих.

К 70-летию Леонида Петровича поэт-земляк А. Е. Шестаков посвятил юбиляру стихи «Сам себе Айболит».

Вот эти строки:



Хворь кучу горестей сулит,
Хандра с утра виски сверлит.
«Не сдамся! Я не инвалид!»

И тут болит. И там болит.
И график кардио шалит.
«Не скисну! Я не инвалид!»

Врач постель тебе продлит.
-  Руки вверх, — судьба велит.
«Нет! Я боец! Не инвалид!»

-  И как он козликом козлит?
Не прыгай! — хиленький скулит.
«Дудки! Я не инвалид!»

Где уж нам уж до элит,
Если «Полумиелит»
«Не хнычте! Я не инвалид!»

Вот тот вовсю махру смолит.
А этот водочкой бурлит.
Они уже полинвалид…

Любовь мне душеньку крылит.
Мне дело, верю, век продлит.
Я счастлив! Но не инвалид…

— Ты, знать из стали стойкой слит?!
Ты тот, который всё рулит?!
Себе который Айболит?!






ВИЗИТКА ШАПОВАЛОВА


_МЫСЛЬ_—_ЦВЕТОК,_СЛОВО_—_ЗАВЯЗЬ,_ДЕЯНИЕ_—_ПЛОД._

Ральф Эверсон, американский философ











Родился Игорь Александрович в 1932. С шестьдесят пятого трудится в Тюменской области на обустройстве нефтегазовых месторождений, строительстве городов и поселков: начальник строительно-монтажного управления № 19, управляющий комсомольско-молодежным трестом «Тюменьгазмонтаж», начальник объединения «Сибжилстрой».

Получил высшее образование в Тюменском индустриальном институте в 1975 году. С семьдесят восьмого первый секретарь Тюменского горкома КПСС. Через шесть лет — начальник Главямбургнефтегазстроя. С 1990 — начальник производственного строительно-монтажного управления «Арктикнефтегазстрой» С 1994 — генеральный директор ЗАО «Арктикнефтегазсервис». С 1999 — руководитель представительства ОАО «Стройтрансгаз» по Тюменской области… Лауреат Ленинской премии (1980), заслуженный строитель РСФСР (1991)…

Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, медалями. Удостоен званий «Почетный нефтяник», «Заслуженный работник Минтопэнерго России», «Почетный работник РАО «Газпром», «Почетный работник Миннефтегазстроя», «Почетный работник ОАО «Стройтрансгаз», «Заслуженный радист СССР». Вручены ему почетные знаки Минобороны СССР, ЦК ВЛКСМ, медали ВДНХ СССР. Лауреат премий имени академика И.М. Губкина, В.И. Муравленко. Почетный строитель России (2002). Почетный гражданин Романовского района Саратовской области, Почетный гражданин ЯНАО.


ВЕСКИХ ВОСЕМЬДЕСЯТ ДВА,


СЛАВНЫХ ВОСЕМЬДЕСЯТ ДВА

В двенадцать
Игорек не иждивенец —
Этот дагестанский деревенец.
Недосуг ему мечтать
О райском луге:
Чумазит он
Прицепщиком на плуге.

А потом
К комбайну позвали —
Артелец юный
В море-нивушке штурвалил.
И пристрастился
Паренек рулить,
Учась судьбу
Не сладкую крылить…



_*_*_*_

Услышал про Тюмень,
Про мирный разведгром.
— Где мой солдат-ремень?
Вопрос стоит ребром!
Не к меду-калачу,
Но в нефтегаз лечу!..

Цунамовый рывок
К ретивым пульсам века.
И омичам кивок:
«Поймите человека!



_НА_СНИМКАХ:_МАЯКИ_ШАПОВАЛОВСКИХ_19-ГО_УПРАВЛЕНИЯ_И_КОМСОМОЛЬСКОГО_МОЛОДЕЖНОГО_ТРЕСТА_«ТЮМЕНЬНЕФТЕГАЗМОНТАЖ_»

_ЛАУРЕАТ_ЛЕНИНСКОЙ_ПРЕМИИ_И_ПРЕМИИ_СОВЕТА_МИНИСТРОВ_СССР_БРИГАДИР_МОНТАЖНИКОВ_КММУ-1_АНАТОЛИЙ_ФЕОКТИСТОВИЧ_ШЕВКОПЛЯС_

















_ГЕРОЙ_СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО_ТРУДА,_ЛАУРЕАТ_

_ГОСУДАРСТВЕННОЙ_ПРЕМИИ_СССР_БРИГАДИР_

_ПММК-13_МИХАИЛ_ИВАНОВИЧ_БУЯНОВ_



Избрал себе вольтаж
По совести-веленью.
В Тюменях взял Монтаж —
Новатор-Управленье!»
Потом новатор-трест
Из бравой молодежи.
Бравей их кто окрест?
Их мирный штык надежен!
Вел их на пик-этаж,
Собрав энергий токи.
И «Сибкомплектмонтаж»
Взлелеял чудо-блоки.
Блеск инженер-побед.
Шаг технарей сажений.
Крут Игоря обет:
«Не выйду из сражений!»

В дружине
Ярких, прытких, умных
Рождался этот
Индустрполезный метод.
Как день, он прост
И встал в свой полный рост:
«Не вези в широты оны
Детали — россыпь миллионну.
Вези туда, к погодам злым.
Объектов крупные узлы».

Темпам северстроек ради,
Блокам старт дан в Тюмень-граде.
Блок готовый волокут
В даль Оби, к Усть-Балыку.
Край студеный белооков
Встретит семь коробок-блоков
Тут косачишком не токуй —
Боксы те монтаж-стыкуй.

— Мы не дрогнем,
Мы не робки, —
Шаповалов держит речь. —
Встретим тридцать три коробки
Вьюга, делу не перечь.
Наша линия пряма.
Примем НПС «Кума».



_*_*_*_

Очень дельно здесь рулил
Михаил Буянов.
При морозе пот с них лил,
Но дело без изъянов.
Дело сделано до срока:
В связке три Десятка блоков.
Преподан тут Высь-урок:
Сдан объект В кратчайший срок.
Сработало кредо:
За грошик болей!
А здесь миллион
Сбереженных рублей.








_ЛАУРЕАТ_ГОСУДАРСТВЕННОЙ_ПРЕМИИ_СССР_

_БРИГАДИР_МОНТАЖНИКОВ_КММУ-1_

_ЮРИЙ_ИВАНОВИЧ_КИЛЬДЮШОВ_



_*_*_*_

Знал Шаповалов,
Монтажный вожак:
Ребятам его
Не нужны кнут-вожжа.
Знал Шаповалов:
Не вдарятся в лясы
Ни Толи Ашихмины

Ни Шевкоплясы.
Знал Шаповалов:
У взлета большова
Верь Суфиярову,
Верь Кильдюшову.
Низких поклонов,
Восторжных улыбок
Достойны вот эти
Разведчики-глыбы!



_*_*_*_

А сам едет в Ямбург…
И строил и строил.
В Арктике силы
На стройках утроил.
И нынче боец
На редутах не бранных.
Но командир облполков
ВЕТЕРАННЫХ!



_ТЮМЕНЬ._20.04.2012_






ПРОСЛАВЛЕННЫЙ БАШМАЧНИК


_КТО_НЕПРАВИЛЬНО_ЗАСТЕГНУЛ_ПЕРВУЮ_ПУГОВИЦУ,_УЖЕ_НЕ_ЗАСТЕГНЕТСЯ_КАК_СЛЕДУЕТ._

Гете, немецкий поэт









Родился Виталий 20 ноября 1932-го. Детство было не сладким. Первый класс окончил. Война! Отец ушел в солдаты.

Мать сутками в колхозном труде.

И мальчишка зачастую вместе со сверстниками артели помогал. А Виталька еще и семейным кормильцем стал. Ловил рыбу, ягоды-грибы собирал, шишковал в кедровниках. Маленький, а в доме помощник большой. Делая доброе, полезное, обязательное. Усваивая раннюю школу труда. Жил примерами старших, поступками седовласых, впитывая капельки деревенской морали. Мальчишка с первых жизненных шагов приблизился к правильности. Труд, дисциплина, честность, скромность — это же первейшее, чему научился начинающий восхождение в гору Человек. Виталька Кузнецов, словом, верно застегнул первую пуговицу…

И на большом трудовом тракте он уверенно брал лидерские отрезки. Тюменский машиностроительный техникум — на отлично! Ярославский завод дорожных машин — великолепно! Пинское военно-морское училище — похвально! Служба в Кронштадте, на Новой Земле, в Подмосковье на ответственнейших постах — успешно! Тюменская обувная фабрика «Восход» — колоссально!

На этом знаковом предприятии он проработал полвека с хвостиком. Главный механик, главный инженер, директор, генеральный директор.

Преодолели перестроечные беды-пороги, выстояли. Сегодня «Восход» специализируется на обуви для нефтегазовиков Тюменского Севера. Большой профессионал, активный общественник, почетный гражданин Тюмени, орденоносец и сегодня в строю.




СИНЕМЕДУННАЯ ВИТАЛЬКИНА ВЕСНА…

Стремят ручьи не уставая,
Бурлят в Вагайских северах.
И деревенька Шестовая
В апрельских ветрах-веерах.

Весна в мелодиях скворцовых
Синемедунная краса.
В улыбках мама Кузнецовых.
Легка ее ковыль-коса.

Расшила к сносям пять косынок,
Чтоб появилась кроха-дочка,
А в зыбке вновь качает сына —
Уже четвертого груздочка!

Теплит веселая печурка.
Швея все шьет, не ставит точку —
И вот она! Цветок-дочурка!
Да в треугольничке-платочке!

Папуля горд. У наковален
Он глыбит чуть не двухметров.
Делами срочными завален,
Горячецеховый Петро.

Молотобойца взмах отчаян —
Искр фейерверкно изверженье.
Труд двоих здесь величаем,
К нему крестьяне с уваженьем.

Спецы железа, мол, толковы.
Находка в сельской стороне:
Коня обуют в новь-подковы,
Зуб-новь поставят бороне.

Не чугунел Петруха в кузне.
Лиричил: «Варюшка! Мила!
На век я твой влюбленный узник.
Ты наше гнездышко свила…

Прими букет из иван-чая.
Звезд накую для наших чад!
Тебе мильон «спасиб» вручаю
За всю пятерку кузнечат!»

…Июнь. Прозрачные стрекозы
Под нежным облаком витали.
Цветковый луг щипали козы.
Их пастушка зовут Виталий.

Июнь. Пчелиное круженье…
И вдруг-война! Стон гореглас!
И папа вышагнул в сраженье,
А сын прошел лишь первый класс.

Папа где-то под громами,
А ты малыш-боец в тылу.
«Я здесь сейчас помощник маме.
Добытчик к скудному столу».

Из села он верст за десять
Уходил на озеринку,
Чтоб с сетешкой покудесить,
Караська словить с икринкой.

«Две недели отрыбачу.
Весь улов свой подсушу
И с мешком щуко-чебачьим
К дому пешим заспешу!

…Сизарёчки-голубочки
Встретят мини-рыбака.
Ну а завтра по грибочки
Побежит он до борка.

Через день пойдет к боярке.
Меж берез там шёпот-ключ.
В нем умылся лучик жаркий,
А бояркин куст колюч.

…А в кедрач вошла страда.
И вся мальчишечья орда
Идет решительной гурьбой,
Идет на ратный шишкобой.

Этот марш не развлекалка.
Не дитячья в нем забава —
Шаг на смелость, на смекалку,
И к столу семей добава…

Кедры небо подпирают.
Великан-ствол бора с краю.
На его Виталь макушку
Взмыл, как юркая кукушка.

И давай трепать сучки.
«Вань! — кричит. — Упрячь очки!»
Коль! — кричит. — Посторонись!
Пострадаешь как лонись».

На земле народец рад:
Виталька сделал шишкоград!

Уставший, слез он с поднебесья:
— Нам надо с мусором решить.
Прём в дом мякину по-балбесьи.
Умней здесь шишки шелушить.

Ведь есть же опыты простые:
Без зерен шишечки пустые
Пускай останутся в бору,
Их вес на плечи не берут…

Зажглась уже закат-заря.
Парнишки трудятся не зря.
Мрачнеет вечер, как на грех:
Не весь добыт бронзо-орех.
Еще ребят торопит гром.
Вот, наконец, каждый с ведром,

Не надрываясь куль-мешками,
Вполне торопкими шажками
Идут довольные домой…
Тут я сюжет закончу мой,

Сказав: «Виталька Кузнецов —
Пример для стартовых юнцов.
Как губка доброе впитал,
Обрел сердечный капитал,

Во взрослость дивную вложил,
Чтоб жить в трудах, не зная лжи,
Чтоб не ведать душу сонну,
Чтоб на земле стоять Персонно!



С ВОСЬМИДЕСЯТИЛЕТИЕМ!

С ЮБИЛЕЕМ!

Виталий Петрович!



_НОЯБРЬ._2012_ТЮМЕНЬ_






К ШТЫКУ ПРИРАВНЯЛ ОН ПЕРО


_ДАВАЙТЕ_ПОШИРЕ_ВОЗМОЖНОСТЬ_РАБОЧИМ_ПИСАТЬ_В…_ГАЗЕТУ,_ПИСАТЬ_ОБО_ВСЕМ_РЕШИТЕЛЬНО,_ПИСАТЬ_КАК_МОЖНО_БОЛЬШЕ_О_БУДНИЧНОЙ_СВОЕЙ_ЖИЗНИ,_ИНТЕРЕСАХ_И_РАБОТЕ…_

Владимир Ульянов-Ленин



АЛЕКСАНДР МИТРОФАНОВИЧ ЯКОВЛЕВ








_АЛЕКСАНДР_ЭТОТ_—_БУДТО_МОЛНИЯ._ЗНАЮЩИЕ_ЕГО_УДИВЛЯЛИСЬ,_КАК_УСПЕВАЕТ_МАССУ_ДЕЛ_ВЕРШИТЬ._УМЕЛО_ОМУТИНСКОЙ_РАЙОННОЙ_СБЕРКАССОЙ_РУЛИТЬ,_В_ОБЩЕСТВЕННЫХ_НЕ_РАЗОВЫХ_МЕРОПРИЯТИЯХ_АКТИВНИЧАТЬ,_РАЙКОМОВСКИЕ_ПАРТПОРУЧЕНИЯ,_ИСПОЛКОМОВСКИЕ_НАГРУЗКИ_ТАЩИТЬ,_ИНСТИТУТ_УПОЛНОМОЧЕННЫХ_В_СТРАДНЫЕ_КРЕСТЬЯНСКИЕ_ПОСЕВНЫЕ,_СЕНОКОСНЫЕ,_ХЛЕБОУБОРОЧНЫЕ_ГОРЯЧИЕ_ДЕНЕЧКИ_И_НАВЕРНОЕ,_НЕ_ОШИБУСЬ,_УТВЕРЖДАЯ,_ЧТО_ИЗ_КАЖДОЙ,_ИЛИ_ПОЧТИ_ИЗ_КАЖДОЙ_СВОЕЙ_ПОЕЗДКИ-КОМАНДИРОВКИ_ПРИВОЗИЛ_ЗАМЕТКУ_ДЛЯ_РАЙОНКИ,_В_ТЕ_ВРЕМЕНА_НОСЯЩУЮ_ИМЯ_«УДАРНИК»._В_ЕГО_КОРОТЕНЬКИХ_ОЧЕРКАХ_ШЛА_РЕЧЬ_О_МАЯКАХ_ДЕРЕВНИ,_О_ЯРКИХ_СОБЫТИЯХ_КУЛЬТУРНОЙ_ЖИЗНИ,_О_УМЕЛЬЦАХ-СЕЛЯНАХ,_СПОСОБНЫХ,_НАПРИМЕР,_АРХИТЕКТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННО_УВИТЪ-УКРАСИТЪ_СВОЕ_ЖИЛИЩЕ._НЕ_ПРОХОДИЛ_РАВНОДУШНЕНЬКО_СЕЛЬКОР_И_МИМО_ЧЕРВОТОЧИНОК,_ОМРАЧАЮЩИХ_ЖИЗНЬ,_ПОЗОРЯЩИХ_ТРУДОВЫЕ_БУДНИ_СТАРАТЕЛЬНЫХ,_ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫХ_ЧЕСТНЫХ._

Где-то во второй половине пятидесятых (ушедшего века) мы впервые встретились с этим заводилой в Шабаново, куда он приехал по своим служебным делам, где я учительствовал в школе. К нему при мне хорошо знающая его женщина обратилась с просьбой «пропечатать» разрушенный мостик около сельсовета. Годами, мол, люди маются. Митрофанович неожиданно резко на меня стрелки переводит: «Ты тут живешь? И тоже маяшься? А почему умеющий рисовать не изобразил сатирически этот грандиозный объект рядом с бездельником предсовета? Ведь знаешь, что смеха боится даже тот, кто ничего не боится». Убедительно.

С полоборота завел меня. Через денек отправил карикатуру со всеми сопутствующими текстами в «Тюменский комсомолец». Газета редактора Федора Чурсина оперативно опубликовала мое послание…

Иду после уроков мимо совета, а хозяин его Ябров стучит из окошка. Жестами велит мне зайти. Не успел порог переступить, а взвинченный начальник уже гремит оскорблениями-угрозами: «Как посмел! Ославил на всю область! Ты, вижу, на мой стул метишь?!» На крик и я не тихо ответил: «Нет уж! Протирайте на этом тепленьком стуле… вы свои штаны!» Кипит председатель укорами, не слыша мои резоны: «Тебе бы только критиковать! Светлого в деревне не видишь!» «А вам бы, — советую резко, — вот эту сейчасную энергию да на дело употребить, да в мирных целях, да для народа!» Расстались без рукопожатий дружелюбных. Но лед тронулся. Строители-ремонтники на злополучном мосту появились. Довольный селькор Яковлев поздравил меня с победой, когда оказались вдвоем из района на солидном съезде нештатных корреспондентов областной молодежной газеты.

На этом слете нам с Митрофановичем одинаковые библиотечки-подарки вручили. На книгах штампик-визитка издания и каллиграфически нарядные тексты рукописные. Конкретно мне: «Шестакову, внештатному корреспонденту «Тюменского комсомольца» за активное участие».

В пятьдесят седьмом меня взяли в «Ударник». И творческая дружба наша с Александром Митрофановичем продолжалась. Рядом с ним в районке работали почти полсотни добровольцев печати. Среди активных штыков Ефрем Себехов, Никита Жебелевский, Борис Сиванов, Петр Соловьев, Павел Громов, Дмитрий Мельников, Виктор Шашков, Николай Ударцев, Василий Мишаков, Яков Осколков, Роза Иванова, Иван Лопарев, Александр Попов, Александр Яковлев… Четверым конца этого почетного списка в торжественный день, когда газете вручали Всесоюзную премию имени М.И. Ульяновой, я подарил дружеские шаржи. Премия была именно за массовое рабселькоровское движение.

С ПРАЗДНИКОМ, АКТИВИСТЫ ПРЕССЫ!










_ДРУЖЕСКИЕ_ШАРЖИ_

_РИС._А._ШЕСТАКОВА_






ПЕВЕЦ СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЫ


_ИСКУССТВО_РЕВНИВО:_ОНО_ТРЕБУЕТ,_ЧТОБЫ_ЧЕЛОВЕК_ОТДАВАЛСЯ_ЕМУ_ВСЕЦЕЛО._

Микеланджело — итальянский скульптор, живописец, архитектор, поэт










О НИКОЛАЕ ВАСИЛЬЕВИЧЕ РАСПОПОВЕ



Одногодки мы с Николаем. Познакомились в пятьдесят втором (аж прошлого века) во Владивостоке, на пути к Сахалину, где предстояло служить Армии. Ныне заслуженный художник России, признанный мастер скульптуры. Почетный гражданин Тюмени начинал свой творческий путь именно в эти, пятидесятые.

У него уже были уверенные подступы к эпическому образу к «Деду Федору». Сегодня я не устаю восторгаться работами друга.

На моих глазах рождались великолепные «Автопортрет», «Первенец», «Поэт», «Вертолетчики», «Александр Ефремов».

Вглядываясь в произведения скульптора, субъективно полагаю, что самый продуктивный, самый для меня любимый период его творений — это годы восьмидесятые. Пик созидателя, взлет художника, смелость человека. В это время особенно продуктивен его жанр исторического портрета. Среди его героев прославленные земляки, яркие личности — Семен Ремезов, Петр Ершов, Дмитрий Менделеев, Александр Алябьев, Ермак Тимофеевич. Восьмидесятые годы — это еще один веский пласт скульпторской тематики. Монументальность, декоративность. Это легкокрылая «Тюмень летящая», это почитаемое горожанами «Прощание».










В этом же временном отрезке Распопов отдает на суд общественности девять знаковых работ в зональную выставку «Урал социалистический». В восьмидесятые же завершена работа «Портрет отца». Кузнец-крестьянин — сильный, волевой, сосредоточенный, Василий Николаевич Распопов. Было, было с кого моему другу Коленьке брать самый положительный пример!




ВОСЬМИДЕСЯТИЛЕТИЮ ДРУГА


_АКРОСТИХ_

РАСхвалю, распишу распрекрасного
ПОзитива в искусстве потрясного!
ПОВелитель скульптуры, твори.
НИмф, титанов народу дари!
КОрифеевы лики верши.
ЛАЙнер жизни стреми до вершин!
ВАл девятый строптивый взнуздай.
СИЛЬным мудрость таланта отдай!
Еще в честь юбилейного дня
ВИЧку-цветик прими от меня.



С ПРАЗДНИКОМ!

Здоровья, благополучия тебе на всех Фронтах!

И долголетия творческого!



_ТЮМЕНЬ._19_ДЕКАБРЯ_2012_



_ДАВНЕМУ_ДРУГУ,_ЯРКОМУ_ВАЯТЕЛЮ,_

_СТЕРЖНЕВОМУ_ЧЕЛОВЕКУ_



«Пересылка» Владивостока.
В казарме койки железно-двухъярусны.
Продут сквозняками солдат здесь жестоко.
А мы здесь рисуем с Коленькой яростно.

Портреты друг друга рисуем угрюмо —
Парень Тобольска и парень Ишима.
А завтра мы рекрутно втиснемся в трюмы
И к Сахалину рейс совершим мы.

Нас, сухопутцев, волна не щадила.
Мы проверялись на прочность штормами.
Над судном труба густоброво чадила
И думы нас грели о солнце, о маме.

Вот Холмск островной. Пирс. Шалелые воды.
Мы бросили якорь в учебные взводы.
Два года курсантских. И в злате погон
Вернул нас в Сибирь стукколесный вагон.

Вернулась к Распопову муза былая,
К высотам Звезды устремив Николая.
Усалка горда — его малая родина —
Сколь важных дорог им проторено-пройдено.

У каждого свой измеритель-аршин,
Но каждый ли взмоет до пика вершин…
«Прощание» — в бронзе поэма войны.
Под пули шагают, не живши, сыны.

«Прощание» — парень уходит на бой
И девичье сердце уносит с собой.
«Прощание» — память тюменцам и школе,
Выкрик души созидателя Коли.

«Прощание» — тема сердечно пряма:
Сгиньте навеки, кровавы грома!
Глянь-погляди, горожанин, окрест —
Скульптор возвел не один Эверест.

Сработал ваятель умной рукой
Ряд Эверестов в класс-мастерской:
«Летящая» — символ Сибирского града.
Визитка входящему солнечно рада.
«Летящая» путнику вынесет ключ,
Если тот сердцем, душой не колюч.

…От Коли умчал в Салехард монумент
Первопроходца суровых урманов!
Геолог что сталь, что алмаз, что цемент.
Разведчик глубин, нефтегазов Салманов.

Глядит на восход в полыханьи рубинном
В сквере Немцова твой бюстов Щербина.
Твой Менделеев и в бронзе, и в камне.
Алябьев, Ершов будут в камне веками.

Тобою воспеты могучие лики.
Воспет и дед Федор — россиец великий.
И Юра Гуляев — песенный маг.
И «Кюхля», и русско-былинный Ермак.

Успешен Никола в темах-раскопах.
Дерево, медь сердцем гладит Распопов.
Побед громадье у творца за плечами.
Он щедро обласкан удачи лучами.








Тюмень. Памятник «Прощание».

Автор — Н. В. РАСПОПОВ — Заслуженный художник России.

«Памятник одноклассникам, которые с порога школы шагнули в пламя войны и не вернулись. Работал над ним, не зная сна, не зная покоя. Получилось, как нельзя лучше, и сразу».






СТИХИ ПИШУТ НЕ О КАЖДОЙ


_КАК_БАСНЯ,_ТАК_И_ЖИЗНЬ_ЦЕНЯТСЯ_НЕ_ЗА_ДЛИНУ,_

_НО_ЗА_СОДЕРЖАНИЕ._

Луций Сенека, римский философ











«Красивая, умная, веселая, талантливая, мужественная, активная, строгая, — напишет о Зое Ильиной ветеран журналистики Татьяна Оносова. Соглашаюсь с такой характеристикой, зная, как этот жизнерадостный человек завоевал свое место под солнцем. Круглая сирота с младенчества. Кочевание по детдомам страны, ФЗО. Токарный станок, а властвует над ним четырнадцатилетняя девочка, взгромоздившаяся на порожнем патронном ящике.

А потом культурный ВУЗ и смелые творческие взлеты.

Не поломала, не покорежила ее жизнь суровая. «Огневая яркая единица» в искусстве. Всегда на передовой идеологического фронта. При вечной доброй душевной погоде. Каких самых восторженных слов друзья наговорили ей на одном из ее юбилеев. Хороший след оставила в Нижнетагильском, в Урайском ДК. «Калинушкой» многие годы в Тюмени командовала. Уникальным человеком ее назвал председатель Тюменского городского клуба ветеранов Вениамин Костоломов. Солнышком ее назвала в свое время президент Тюменского отделения Всероссийского фонда милосердия Валентина Алексеева. «А стихи не о каждой пишут, — продолжила Валентина Федоровна. — А вот наш тюменский поэт целую оду свою ей прочитал».

Вот фрагмент, посвященый великой Ильиной, удостоенной почетного звания «Социальная звезда».



В двадцать седьмом,
Ручьебурной весной.
Не стало родителей
У Ильиной…

Два месяца ей.
Крохотулечку Зою
Кыштым пеленал
Полотном-бирюзою.

Не отчая крыша
Была в Казахстане.
Здесь кровля родной
Для девчонки не станет.

Не ластилась жизнь
Возле девушки Зои,
Кусалась и жалила
Хладной гюрзою.

Но стойкую встретил
Урал-танкоград,
Снаряды точила
Лови их пират!

Такие в тылах
С виду хрупкие Зои
Бойцу помогали
Бороться с грозою…

А в мирное время
В тюменском Урае,
Где арфы бурилок
Победы играют,

Где толщи земные
Прошиты фрезою,
Здесь славит Героев
Маэстрова Зоя



С ВОСЬМИДЕСЯТИПЯТИЛЕТИЕМ!

_10.11.2012_






_СГОРАЯ_САМ,_СВЕТИЛ_ДРУГИМ_




_ТРУДОВОГО_ПОСТА_ДО_САМОГО_ПОСЛЕДНЕГО_СВОЕГО_ВЗДОХА._СЕРДЦЕ_ВЕЧНОГО_ХЛОПОТУНА_ОСТАНОВИЛОСЬ,_А_ВЕДЬ_ОН_ЕЩЕ_НЕ_УСПЕЛ_ЧТО-ТО_ДОДЕЛАТЬ,_КОМУ-ТО_ПОМОЧЬ,_КАКОЙ-ТО_ВОПРОС_ДОКУРИРОВАТЬ…_В_ГОДУ_ШЕСТЬДЕСЯТ_ВТОРОМ_ВЕКА_МИНУВШЕГО_МНЕ,_ГАЗЕТЧИКУ_ОМУТИНСКИХ_КРАЕВ,_ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ_ВСТРЕТИТЬСЯ_С_ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ_КОЛХОЗА_В_СЕВЕРНЫХ_ПЛЕТНЯХ._ВОЖАК_АРТЕЛЬЦЕВ,_АНАТОЛИЙ_ШЕВЧУК,_ИСКРИЛСЯ_СЧАСТЬЕМ,_ПОКАЗЫВАЯ_УРОЖАЙНУЮ_КУКУРУЗУ_ПРИЕХАВШИМ_ЗА_ОПЫТОМ._«КОРОЛЕВА_ПОЛЕЙ»_ВЫШЕ_ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО_РОСТА._ЦАРСТВЕННО_ПОКАЧИВАЛА_СУЛТАНЧИКАМИ,_УДИВЛЯЯ_ГОСТЕЙ…_

Хлопотливый хозяин села в последующие мои заезды с гордостью докладывал о своих новостройках, о новых приобретенных механизмах, о тружениках-маяках. Не жалел высоких слов, представляя Варвару Шустикову, Виктора Беляева, Татьяну Александрову, Тимофея Носова. Уважение к подчиненным, к соратникам сохранил Анатолий Тимофеевич и на своих ответственных последующих постах — второго секретаря Омутинского РК КПСС, председателя Омутинского райисполкома, специалиста Тюменьавтодора, зампредседателя Тюменского городского совета ветеранов… Память моя переполнена впечатлениями о моем верном друге-товарище. Но встреча с ним на кукурузной меже никогда не забудется. Это был день щедрого Солнца, это был день счастливого Человека!


АВГУСТ. 1999. СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЮ ЗЕМЛЯКА



Семь десяточков что ли
Тебе, боевой Анатолий?!

На удивление многим
Ты вроде бы только вчера
Домой прибегал босоногим
В Колычевские вечера.

Совсем ведь недавно была
Юргинская средняя школа —
Тут первая проба крыла.
Значок комсомольский
приколот.

Ведь кажется только вчера
По судьбам прошлась немчура.
Из дальней трагичной сторонки
Летели в Сибирь похоронки.

Война календарь бед листала:
Бойца Тимофея не стало…

Сыновье сердечко в печали,
Сжимается в горе и боли,
А губы сурово молчали,
Мрачнело отцовское поле.

А Тольке
Пятнадцатый только
Мужай немедленно,
Толька!

Он честно деревне служит.
Крестьян бывалых не хуже.

В аграрных юнец сраженьях:
В учетчиках.
С точной саженью…

А вот и повестка.
Пишет Тюмень:
«Пора, дорогой,
Под солдатский ремень!»

На проводах пели,
Слезились немножко,
Плясали под кнопки
Резвушки-гармошки.

…Выпала парню
Пехота морская.
Служба серьезная,
Служба мужская.

…Дембель. Гражданка.
Разведка пути.
Сберкассу, ДОСАФ
Поручали вести.

За смену портфелей
Его не суди:
Не собственной
Волей носило.
Важнейшие службы
Его впереди.
И орден еще
аблестит на груди,
Для них копит
Главные силы!




АВГУСТ. 2004-Й. СЕМИДЕСЯТИПЯТИЛЕТИЮ ДРУГА



К Шевчуку толпы —
Знакомцев спешат.
И я тороплю другу
Строки стишат.

В Тюмень прирулился
Теперь Анатолий.
Здесь теперь главный
Его Капитолий.

А был-то всегда ведь
Наш Толя-Толян
Парнем первейшим
Средь видных селян.

Любил-обожал он
Крестьянушкин сочень.
В город не рвался.
Иль рвался не очень.

Ведь у родных,
Сердцу милых Плетней
Был каравай
И пышней, и вкусней.

Белу березку
Окольну хваля,
Чтил и раздольны
Ковыльны поля.

Люб тебе был
Работящий твой край.
Тот добровольный
И ад твой, и рай,

Помню твой чуб,
Злато-бойкую прядку
Помню частушку твою
Под двухрядку.

А как акварелила
Зорька-заря
И ты на вечерках —
Орел в козырях!

Откройте сердечко
Розовы девы…
А ныне, не юные,
Кто вы и где вы?

«Мы ныне архив», —
Хохотнут остряки.
«Мы мудрость несем!» —
Возразят старики.

…Но город в полон взял нас
В телетиски
И не признает
Деревенской тоски…

Опять в юбилей
Пригрустнул Анатолий.
— Давай-ка, дружок,
Поуменьшим застолий.

Давай-ка припомним,
Как были мобильны.
Колеса ведь есть у нас —
Автомобильны.

Давай-ка я жребий
Пред стартом метну:
В Плетни нам рвануть.
Иль помчать в Омутну…




АВГУСТ 2009. ВОСЬМИДЕСЯТИЛЕТИЮ ВЕТЕРАНА

В руках своих ты испокон держал
Тот самый тяжкий труд деревни
С седой сохой древнейше древней.

То мох тянул в зыбун-болоте,
То греб веслом на вал во флоте.
Не липла ржавчина к тебе,
К нележебокому в избе.
И на учебах ты молний живей —
Попробуй в учебах хоть чуть поржавей!

Удачно легла тебе умная карта —
И Омск тебя встретил, партийная парта.
В те двухгодичные шустрые сроки
Марксизм вам давали, плюс зооуроки.
Политэкономией пичкали тут,










А после в Москве взял ты фининститут!
В деревне взял вес, не велик и не мал,
В деревне колхоз из разрух поднимал.
«Путь к коммунизму» колхоз наречен.
На гибель бедняга был обречен.
Им из кремлей волюнтарно вертели,
А Шевчук, как белка, крутился в артели.

И вот он замечен. Смотри-ка, смотри-ка!
Он в Омутинке назначен предриком!
Хозяйствовал рьяно, мечтал о рассветах.
 Двенадцать годков оттрубачил в Советах.
Двенадцать годков посвятил Омутинке.
В тропках ее бил судьбу и ботинки.






ИЗ ДЕРЕВЕНСКИХ МАЯКОВ


_ЕСЛИ_ДЕЙСТВОВАТЬ_НЕ_БУДЕШЬ,_НИ_К_ЧЕМУ_УМА_ПАЛАТА._

Шота Руставели, грузинский, поэт











Основная профессия Гафията Минулина — бухгалтер.

До армии и после армии (1951 г.) работал в должности счетовода, бухгалтера в родном колхозе «Путь к коммунизму» и в колхозе имени Калинина. Но уже в 1958 году избран председателем колхоза имени Чапаева. Через пять лет он возглавил самое крупное в Ярковском районе хозяйство — колхоз «Советская Сибирь». Вспоминал Гафият Хабибович: «Какие это были прекрасные годы. Тогда нам удалось развернуть большое строительство. Возвели учреждения соцкультбыта. Народ воспрянул. Жить было интересно. Считаю десятилетнюю работу в этом колхозе счастливыми годами моей жизни».

В семьдесят третьем Минулина назначили начальником районного управления сельского хозяйства. Год не протерпел это повышение служебное. Запросился обратно, к прямому хозяйскому делу. Стал председателем колхоза имени Ленина на целых двадцать два года.

Преданный устроитель колхозной жизни, неутомимый борец за достойную жизнь крестьянина, большой профессионал хлеборобского поля, тонкий знаток бухгалтерского ремесла завоевал в ярковских и областных краях большой авторитет. Благодарные сельчане назвали улицу Дубровного именем яркого руководителя Гафията Хабибовича. На доме заслуженного труженика торжественно открыта мемориальная доска. Эта персона достойна почестей. Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР, кавалер ордена Дружбы народов, ордена «Знак Почета», Минулин удостоен знака «Отличник народного просвещения РСФСР». Он почетный гражданин Ярковского района. «Я прожил счастливую жизнь», — скажет Хабибович соратникам. Да, друзья-товарищи, земляки видели, как пламенел в деле этот большой человек. Горячо любящим, заботливым, примерным наставником Гафият Минулин будет жить в вечной памяти его знакомцев, детей, внуков. И земля сибирская будет помнить Тебя — старательного, умелого, честного пахаря.



Скоро триста лет Дубровно.
В Ярковских мерках-старожил.
Минулин краю полнокровно
Полвека верностью служил.

У мальчонка Гафията
Папа с мамой не графьята.
Рост парнишки —
метр с вершком,

Но стал серьезным пастушком.
Не до улыбок, хороводов
Желтоклювому птенцу —
Послан в курсы счетоводов,
В старт к главбухову венцу.

Угадали седовласы
Выбрать парню ремесло,
В деле он казал сверхклассы,
С верой в честное число.

В кадры зорко РИК глядел:
Взяли в райсельхозотдел!
Путь в профессию торил,
Учетный люд инструкторил:

«Уважай цифирь, ловчила.
Не дуй отчеты пузырем.
Вранье бумаг итог горчило.
Из сводок липу уберем!»

Были крики, слышал писки:
«Не главбух, а язва, яд…»
Но под корень сек приписки
Строгий, смелый Гафият.

Как о стойком бой-солдате.
Четко несшем важный пост,
Власть сказала: «Председатель!
Вот он вырос во весь рост!»

В тройке избран был артелей
На его сельхозмеже.
Не все цвели в могучем теле.
На грани кто-то был уже.

Новый вождь сельчана грел
Душепламенною гранью.
В землепашье сам горел
Искрометновым стараньем!

И старались мужики,
Позабыв ленивье.
В поле тракторы-жуки
Споро пашут жнивье.

Фермы в битвах — будь здоров!
Схватка напряженна.
Бьются за надой коров
Полеводов жены…

Глаза успешных заблестели:
Казна, доходы потолстели.
По деревням срубы, срубы,
Новосельем пышут трубы.

Вырос красен дом «Катюша».
Мирово тут Свет-Витюшам.
Весел этот дом детсада!
А с конторского фасада —
Фото местных маяков —
Славных трудовых полков.

Дубровин Яков тут — кузнец!
Царев Матвей —
великий жнец!
Гаврил Васильев — зверовод!
Всех не назвать.
Их целый взвод…

Хозяйство, словом,
ввысь взметнули.
оклон тебе стратег Минулин!
Он не сухарь карандаша,
Он и его поэт-душа,
Дивились бором густобровным.
Озер он гладку тишь любил.
И плес Туры
с песочком ровным,
И ветерок, что зыбь рябил.
И дождь хвалил.
Струй занавески
 И марево с пикантной дрожью,
Простор пшеницы златовеской
И шепот с бородатой рожью…

А солнце, солнце, как на блюде,
Плывет на тучке в горизонт.
Но всех красот красивей люди.
В них Бог, в них смысл,
В них соль-резон.



_*_*_*_

Они, дубровинцы, — сельчане,
Для вековечных величаний,
По старой улице шагнули
С новым именем: «МИНУЛИН»
Мимо Памятной Доски.
Секунды слез, момент тоски.

Портрет Хабибыча в строке —
Венок в всепомнящей руке.
В мир-океан судьба стечет,
Живи, Минулину почет!






ПРО ЛИНГВИСТА МЕШКОВА


_«ОН_ГРЫЗ_ГРАНИТ,_НЕ_ЖАЛЕЯ_НИ_

_ЗУБОВ,_НИ_ГРАНИТА»._

Братья Стругацкие











С СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕМ доктора филологических наук, профессора. Преподавал он в Кокчетавском пединституте, в Уральском и Тюменском госуниверситетах. Автор трех книг и более сотни литературно-критических статей и рецензий. В «Очерках литературы Сибирского Зауралья» Ю. А. анализирует и мое творчество: «Стихи Александра Шестакова адресованы детям, точнее — младшему школьному возрасту. Но они адресованы и нам. Например, стихотворение «В автобусе». Войдя в его салон, девочка всем пассажирам сказала приветливое «Здравствуйте».



_НО_ —…_ДЯДЯ_ОЧКАМИ_УТКНУЛСЯ_В_ГАЗЕТУ…_
_ТЕТЯ_МОЛЧИТ_ИЗ-ЗА_ЗУБА_БОЛЬНОГО…_
_У_ГРУСТНОГО_ДЕДА_НАХМУРЕНЫ_БРОВИ…_
_МАЛЬЧИШКА_УВЛЕКСЯ_ЗНАЧКОМ_НА_ЖИЛЕТЕ,_
_ДЕВЧОНКА_ЖУЕТ_СВОЙ_СЧАСТЛИВЫЙ_БИЛЕТИК»._



А в итоге — вот картинка наших дней:



_АВТОБУС_ТРЯСЛО._
_НА_УХАБАХ_КАЧАЛО._
_ВСЕ_ЕХАЛИ_МОЛЧА._
_И_Я_ЗАМОЛЧАЛА…_



Открывая мир ребенка, поэт побуждает нас посмотреть и на себя. Ведь героиня стихотворения, замолчавшая от всеобщего равнодушия окружающих, — это же упрек и всем нам».

А вот мой стих Юрию:



Ноне мне не до смешков:
В ресторан позвал Мешков.
Мчу стрелой! Не до шажков:
Дважды не зовет Мешков,

Юрий ладит Юбилей.
Тут уместны мой елей
И меда в речах дружков.
Всяк здесь прав: гигант Мешков!
И талантлив. И велик.
И в общенье солнцелик!

Зорь он утренних милей.
Он — размах, он — ширь полей.
Сотни флагов и флажков
Взял на пик наук Мешков

Без форсажей без прыжков
Твердый держит курс Мешков
К филологии и прозе.
С ними он «на ты». А грозен,
Если мысли узких уже,
Если топят имя в луже.
Если слово хамству служит,
Если юность в пиве тонет,
Если Русь от вора стонет.

Долг сердец, не медь должков,
Проповедует Мешков.
Треплет жестко за ушко
Вялых авторов Мешков.
Не щадит хромых стишков
Критик яростный Мешков.
Сколь народа, сколь божков
Тиснул в «циклопедь»
Мешков…

— Стихоплет! —
кричат мне. — Стой!
Что-то шибко уж святой
Твой иконовый герой,
Вровень с Эверест-горой.
Неужели без грешков
Семь десятков шел Мешков?!

Да, почти не спотыкаясь,
Шел, наукой увлекаясь,
За прошедшее не каясь.






СЛАДКА ЗЕМЛЯ СЛАДКОВСКАЯ


_ЛИСТЬЯМ_В_ДУБРАВАХ_ДРЕВЕСНЫХ_ПОДОБНЫ_СЫНЫ_ЧЕЛОВЕКОВ._

Гомер











«Сладковская земля для меня, прежде всего, родина, — говорит о себе собеседник Прокопчук. — Здесь в трудном военном сорок втором родился. Здесь получил путевку в жизнь. По направлению Менжинского совхоза окончил Омский сельхозинститут. Здесь формировался как человек, как гражданин своей страны. Трудности сладковской жизни убедили, что ничего даром не дается».

Двадцатишестилетним стал директором совхоза, повысили до начальника управления сельского хозяйства, второго секретаря РК КПСС, председателя райисполкома. Все эти должности прошел в своем родном Сладковском крае.

После учебы в Академии общественных наук встал на пост первого секретаря Голышмановского райкома партии, на пост начальника облсельхозуправления, на пост первого заместителя председателя Тюменского облисполкома. «Мы работали на совесть и в ногу с тем временем, в котором жили… Мы сутками горели в деле, строили сельские предприятия…».

Жилье, школы, объекты культуры возводили. Строили свою деревенскую империю. И вот — обвал, дефолт, кризис. Долой крестьянство. Да здравствует безбедная жизнь за счет нефти и газа! Приватизация. Самые лакомые куски госсобственности хапнули нечестные руки. Общество обворовано. Тысячи гектаров пашни распроданы. Народ в шоке. Порядочные хлеборобы не успевали моргнуть около прытких проходимцев-торгашей, которые молниеносно оставляли хозяев деревни у разбитого корыта. «Поверить трудно, — скажет Борис Васильевич. — Неужели эта вся эпоха просквозила лично через меня. И сколько же сейчас потребуется сил и времени, чтобы вернуть селу нормальную жизнь».

Тревога истинного плугаря России понятна: держава ведь могуча до тех пор, пока крепка деревня. Давайте помнить эту золотую истину!



Предо мной
Листок тетради.
Над ним склонюсь я,
Друга ради.
Мне бы, мне —
Писарчуку —
Стих вручить Прокопчуку.

Не полведра ль
Испил чайка
С думой про
Прокопчука?

Он рангом-высь!
А не барчук,
Человече-Прокопчук!

В любой час
Сельский, начеку
Велелось быть
Прокопчуку.

У крестьянского труда
Непрерывная страда.
Будто Волга для волжан
Для Бориса — Таволжан.



* * *

Он приступом взял
Крутоваты ступени.
Он выковал волю,
Усердье, терпенье.
Силен не мечом
А пахарь-оралом.
Служил многолетье
Сельхозгенералом

Дайте срочно, Карпаты.
Из-за бугра
Черенки ждем к лопатам.
Грядки копать —
Работа святая!
А как их рыхлить
Без граблей из Китая?

Семьдесят есть
За крылами-плечами.
Не вынянчил лесть,
Не баюкал речами,
Но греть научился
От сердца лучами.



* * *

Тревожные волны
На озере Сладком.
Будни селян
Перестали быть гладки.
Вчерашнее Сладкое
Стало соленым.
Над сельским подворьем
Запахло паленым.

Под корень сметал
Перестроечный веник
Сотнями древних
Трудяг-деревенек.
Могильщиков сел
Расхвалила страна.
Им щедро цепляли
На грудь ордена.

Землицу скупили
Купюрны «чулки»,
В которой крестьянили
Прокопчуки.

Мы овощь заморскую
Сроду не ждали.
А ныне картошка.
Плывет к нам из далей.
«Стратегов товар»

Я мимо Бориса не прокачу.
Заеду к аграрнику
Прокопчуку.

Охапкой осенней,
Злат-рубинным пучком
Порадуюсь рядом
С Прокопчуком!






ХУДОЖНИК ПИШЕТ ВОЙНУ


_ИСКУССТВО,_КАК_И_ЖИЗНЬ,_СЛАБЫМ_НЕ_ПО_ПЛЕЧУ._

Александр Блок, русский поэт











Спросите себя, из каких мальчишек и девчонок вырастают художники, писатели, композиторы? Где истоки живописца Вовки Волкова, если в его родной деревенке Викуловка Сладковского района Тюменщины не было даже приличной школы. Далеко селеньице было от картинных галерей, от театров и магазинов, в которых продавали краски и кисти. Мальчишка рисовал углем, мелом, прутиком на песке, на снегу. Сорокалетним уже все же оказался в Московском народном университете искусства. А сегодня имя мастера-живописца внесено в библиографический словарь Российской Академии художеств. Его полотна работают в пространствах России, Зарубежья, они живут в музеях, частных собраниях Индии, Болгарии, Польши, Австрии, Англии, Кубы. В традициях реализма работает творец, в различных жанрах реализуется. Предпочтительнее — портрет, пейзаж. Интересны его образы людей интеллектуального труда: философ-мыслитель Селиванов, доктор медицины Жвавый, писатель-публицист Лагунов, оперно-эстрадный солист Гуляев. Певцу сибирской природы удались картины: «Весенний день», «Над озером вечер», «Трагедия тайги», «Перед дождем», «Пробуждение земли». Трогают сердца зрителей его композиции на тему войны. Это «Годы роковые», «Думы об отце», «Сиротское поколение».




ЖИВОПИСЦУ СЕРДЕЧНО

Укачались метели
В зыбках пышной сосны.
Глянь, грачи прилетели
По приказу весны!

Островочки проталин
Пышут нежным парком.
Блеск сосулек-хрусталин
С капле-звень говорком.

Слышь, ручьи зашептали
Задушевную речь.
Плечи елок устали.
Шали сбросили с плеч.

Мартом сдуло снежинки
У рябины с ресниц.
Утро будит смешинки
Веселушек-синиц.

Солнце в радости тоже,
С миллиардом свечей.
Солнце, зиму итожа.
Не жалеет лучей.

Голубь выше и выше
Серебрится крылом.
Лес медунками вышит
На заснежьи былом.

Над задумчивым кленом
Дых неспешных ветров.
Они тоже в зеленом
От Есенинских строф.

А Владимир в походе
С акварельным листом.
Иль в заревом восходе
На этюдах с холстом.

День наряжен и шелков.
Сердце, в март не дремли!
Пой, чтоб вечен был Волков —
Живописец Земли!








ЗНАКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ


_КТО_В_ДЕЛЕ_СМЕЛ,_ТОТ_СЛОВ_НЕ_УСТРАШИТСЯ._

Софокл, древнегреческий мыслитель









В начале шестидесятых, теперь уж минувшего века, в Омутинке появился новый директор авторемзавода. Заметно круто взялся Юрий Владимирович Куренков за слабодышащее хозяйство. Стал своим человеком в поселке, влился в элитный круг деревенских вождей. Его профессионально-организаторской воли хватило, чтобы предприятие взбодрилось. А мы с Юрием задружили после его смелого, нестандартного, рискованного поступка. Моя райгазета маялась без транспорта. Знающая нашу беду контора «подарила» журналистам списанный, изношенный ГАЗ-69. Россыпью в мешке приволокли мы его в ремонтный завод. «Братцы, тут востанавливать нечего, — тяжко вздохнул директор. — Тут новый собирать надо, за что обеспечу себя неприятностями крупными». Поглядел на смертельно опечаленных заказчиков, помрачнел не меньше нас и согласился нарушить запрет буквы-параграфа. И сделал легковушку, и получил за это по шапке. А мне пришлось долгонько по инстанциям регистрационным метаться. Аж к председателю облисполкома Александру Евгеньевичу Михайлову не раз кланяться, пока не узаконили эту транспортную единицу. Переведенный в областные организации Юрий Владимирович успешно командовал в сельхозтехнике, в мелиорации и четверть века в «Тюменьавтодоре». Избирался он депутатом Верховного Совета РСФСР.

Заслуженный строитель Республики. Награжден орденами Ленина, «Знак Почета».

- Из какого кладезя, — спрашиваю, — Юрий Владимирович, черпаете силы?

— Люблю жизнь, — отвечает, — люблю людей, природу, семью и работу. Это, наверное, и придает сил…



_13_ЯНВАРЯ_2010_




С ВОСЬМИДЕСЯТИЛЕТИЕМ, ЗНАКОВЫЙ ЧЕЛОВЕК!




ДО?РОГИ, ДО?РОГИ, ДО?РОГИ!

От ступенек
Родного порога
Позвала Юрку
Жизни дорога.

Школьной стежкой.
Не гладкой Россиевой,
Мальчик шел
С педагог-Алексеевой!

Педагогов Пышминских
Сличите —
Та из здешних
Премудрый учитель!..

Омск познанья
Студента не узил:
Севастьянов ковал
Юру в ВУЗе!..

Под Тюменью
Почти горожанин.
Юрин шеф в МТС
Устюжанин!..

В Омутинке внимал
Курс партшколы
У Харламова,
«Папы»-Николы!..

Куренкову везло на людей.
Те ценили везущего воз.
Трудолюб, яснолик,
Добродей.
В ремзаводе
Директорство вез.
Тут увиделся власти
Высокой,
Приглянулся ей
Взлетовый сокол.
Предложили командные лица:
«Курс даем в областную
столицу»,

Капитанил в немелких
Конторах.
Не рискнув капитанить
В которых,
Встал на пост боевой —
Командора, —
Встал к штурвалу
«Тюменьавтодора»…

«Эх дороги.
Пыль да туман.
Холода. Тревоги
Да степной бурьян».

Строки эти — боль солдат.
Взрывы, мин пороги…
А у Юрия мандат —
Мирный, но престрогий!
Без дорог, мол, жизнь не мед,
Все кругом хромает.
Без дорог, мол, всяк поймет —
Гибельность прямая…

Нефть нашли на северах.
А на юге климат сложный:
Урожаю ладит крах
Дефицит дорожный.

Дай асфальты, Куренков,
Бетонов кубатуру.
Взними сибирцев-корняков.
Дай им глоток культуры!

…В избах новость,
Радость-блиц:
Через девять райстолиц
Ляжет «хлебная дорога»
От Исеть автопирога,
К Аромаш газуй краям
Без колдобин, рвов и ям…

В год, бывало, дорполотна
Плюсом шли не зело плотно.
Семь десятков верст-твердынь.
Тут уж, брат, не до гордынь.
Ныне скорости борзы
Стройлокомотивов,
Годовой итог в разы
Добавили ретиво.



_*_*_*_

Эх, дороги.
Дать вам жизнь спешим —
На Урал-отроги,
На Сибирь-Ишим.

Эх, дороги.
Пара тысяч воль,
Лейтесь капли-гроги,
Спины высоль соль.

Эх, дороги.
Ух ты, Куренков!
Деловой был, строгий
Маршал дорполков!






В БОЮ ГРАЖДАНСКОМ АНДРИАНОВ


_ПИШИ_СЕРДЦЕМ,_А_ПРОВЕРЯЙ_РАЗУМОМ._

(Из памятки рабселькору)







От души поздравляю трудягу-селькора райгазеты «Ленинский путь» уважаемого Ивана с днем рождения его главного издания. Ты усердный доброволец печати, работаешь удивительно азартно, отважно, на зависть иному профессионалу. И жанр-то выбрал совсем не из простеньких — Фельетон! Боевая, наступательная, высокоответственная строка твоя смело разит пороки — бездарную безхозяйственность, чиновное верхоглядство, духовную слепоту. Творения твои не по темам заоблачных событий-явлений. Они касаются конкретики личности. Они высвечивают, вытаскивают «за ушко да на солнышко» антигероя.

Трудно представить, но за свою напряженную сатирическую службу автор-богатырь выдал на-гора 170 (сто семьдесят) атаковых фельетонов, боевых сюжетов «нравоучительного характера». Похвально, что из таких схваток ты всегда выходил «со щитом». Потому что чтил закон Правды, чистоту Факта.

_ЯЛУТОРОВСК._

_21_ИЮЛЯ_1972_




С ШЕСТИДЕСЯТИПЯТИЛЕТИЕМ ТВОЕЙ ГАЗЕТЫ


И ТВОИМ ГРЯДУЩИМ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!



Фельетонный бой Ивана
Не щадил хапуг притон,
Делал хаму продуваны
Сквозняковый фельетон.

Про лентяя пишет он.
Очень грозен строчек тон:
«Ты ленивее столба —
Муху не смахнешь со лба».

Про Антона фельетон.
Тонет в рюмочке Антон:
«Во хмелях погибнешь ведь,
Если не начнешь трезветь».

О бракоделе фельетон:
Зажижен в тротуар бетон —
Сотни туфелек, ботинок
Утопали в эту тину…

Про жадюгу фельетон:
Враз умял седьмой батон.
Не донес батон седьмой
Детворе своей домой…

О сквернослове фельетон,
От бедолаги слышен стон…
Ни бе не молвит, ни азы:
В стирку вырвали язык…






ПРАВОФЛАНГОВЫЙ КУЛЬТУРЫ


_ИСКУССТВО_—_РОСКОШЬ,_

_ДЛЯ_НЕГО_НУЖНЫ_ЧИСТЫЕ_И_СПОКОЙНЫЕ_РУКИ._

Гюстав Флобер, французский романист.











Папа Ротбергера Владимира Отт Иосифович поднимал медицину с 1914 года сначала в Ишимском уезде, а потом в Голышманово. Он был делегатом Всероссийского съезда участковых врачей в Москве. При его участии в селе была открыта первая земская больница на 30 коек. Брат Владимира Ротбергера Валерий после Катышенской средней школы выучился на бухгалтера, в сорок втором добровольцем воевал под Москвой, а погиб под Ленинградом 2-летним комсомольским вожаком… Владимир же по всей своей жизни несет профессию культурного фронта: район, область. Разножанровая самодеятельность, успешная сцена, продуктивны административные ноши. И сейчас он постоянно радует зрителей в ДК «Строитель».

Гороскоповской РЫБЕ, родившемуся под знаком ВОДЫ, покровительствует ЮПИТЕР и НЕПТУН. Характер воинственный, тонкая натура. Нептун придает этому знаку постоянные контрасты, а Юпитер дарит ему счастливую судьбу, мудрость. Рыба обладает большой душевной тонкостью, при развитом уме и сильном скептицизме. Рыба гуманна, готова к самопожертвованию, она щедра, гостеприимна, искренна и сердечна. Из Рыб получаются хорошие люди искусства.

…Герой мой однолюб к Даме сердца, к Профессии, к Другу-приятелю. По сему для рассказа о нем выбрал алгоритм-действие одной единственной работающей рифмы. Получилась мини-поэмка из восьми строф, которую с волнением дарю Юбиляру, восьмидесятилетнему Владимиру Оттовичу Ротбергеру.



_ТЮМЕНЬ._10.03.2015_



Кумир! Творец своей Звезды!
Среди сценических владык
Сияют и твои труды,
Колосс сибиревой руды
Воззренья выгранил тверды!
Маяк на румбах у младых.
Кумир! Творец своей Звезды!

Честна стезя. Чисты следы!
Душа прозрачнее слюды.
Не ведал помыслов худых
И на чужом горбу езды.
Не знал вранья и мерзкой мзды,
Не лез во властные бразды,
Честна стезя. Чисты следы!

Хвален ты весь на все лады!
Актер не шоровой узды.
Словист Есенинской гряды,
Маэстро духовой дуды.
Чтец басен — грязненьким под дых.
Пел частушки, пел «Дрозды»,
Хвален ты весь на все лады!

Тебя, парнишку, жгли хлада:
Фамиль сибирякам чужда,
В ней р-р-рык.
Неласковый наждак.
От немцев — горе и нужда.
У немца с русичем вражда.
Дружить с тобой, иль переждать.

Тебя, парнишку, жгли хлада.
Не скис, не сник.
В жизнь — на гнедых!
В летах уж ныне не в младых.
Не скуп на добрые меды,
Ретиво холящий сады,
Ростя фазендовы пуды.
Тебе даруют век деды.
Не скис, не сник.
В жизнь — на гнедых!

Храни тя, Боже, от беды.
От перестроек — чехарды.
От злой полыни, лебеды.
От проспиртованной орды.
От их нокаутной бурды.
А мы, всегда тобой горды.
Храни тя, Боже, от беды.

Пусть сердца не коснутся льды!
Дерзай под символом Воды.
Для Рыб златых пруди пруды.
Без водички ни туды.
Без неё ведь — ни сюды.
Не будет пышной резеды.
Пусть сердца не коснутся льды!

Не забывай друзей седых
Из пенсионной череды.
Жни годки своей страды.
В них наши совести, стыды,
Достойность снежность бороды
И справедливые суды.
Не забывай друзей седых!



С ЮБИЛЕЕМ, ВОЛОДЯ, ВСЕГО ТЕБЕ САМОГО СВЕТЛОГО!



_ТЮМЕНЬ._10.03.2015_






АГРОНОМ ПО ЖИЗНИ


_МУДР_НЕ_ТОТ,_КТО_ЗНАЕТ_МНОГО,_

_А_ТОТ,_ЧЬИ_ЗНАНИЯ_ПОЛЕЗНЫ._

Эсхил, древнегреческий драматург











Впечатляющий табель о рангах ученого агронома Юрия Романовича Клата. Семь уверенных лет лелеял хлебные поля колхоза «Большевик». Здесь же, в Нижнетавдинском районе, был избран секретарем РК КПСС. Через три года — первым секретарем Заводоуковских партийцев. Потом начальник областного управления сельского хозяйства, зампред Тюменского облисполкома, секретарь Тюменского обкома партии… И все по крестьянской ниве. Руководитель, директор, консультант. Идепутатом РСФСР был.

Была даже двухлетняя командировка в Монгольскую Народную Республику. Сегодня Юрий Романович редактор-организатор своеобразной энциклопедии края — «Труженики сельского хозяйства земли Тюменской». Восемь таких солидных томов уже вышли в свет. Самоотверженный труд знаковой фигуры села отмечен орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Дружбы Народов. При таком иконостасе нужны ли глянцевые слова о Персоне Земли. Но передам читателям коротенький сюжет, поведанный начинающим полеводом Нижнетавдинской деревеньки Носырево. 1971-й год. Посевная. Галина Большакова сникла в растерянности: семена не могут нормально в земельку сеялкой положить. На поверхности много зерен. Не прорастут, погибнут же они. Преступление перед природой, трата средств напрасная. По головке за такое не гладят. А тут еще подруливает начальственная легковушка. И беда, и позор бракоделов увидит разгневанный секретарь райкома партии Клат. Представился он и… улыбается: «От помощи моей не откажетесь?» Тракторист, сеяльщик и полевод безъязыкие в испуге и сказать-то даже полсловечка не могут, головами мотают: согласные, мол, согласные. Веселый секретарь как по букварчику первоклашкам растолмачил беду сеяльщиков. А когда все советы-регулировки агрегата суетящаяся троица закончила, Юрий Романович по-отечески нежно положил руку на плечо девушки и по-Гагарински произнес знаменитое «Поехали!»

Век буду помнить эту встречу, этого Человека, эту Личность! — как важнейшую клятву не раз повторяла Галина Савватеевна.


ДЕЯТЕЛЬНОЕ СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ!


_30_ИЮНЯ_2011_

Флора Ражевская-клад!
Она спасла и Юру Клат.
В войну, в летах сороковых
Здесь детворяток таковых
При сплошном
Бесхлебьи тяжком
Выручал Емец гольяшком.

Научилась ребятня
Ивы сечь не для плетня,
Для плетенья «морд» нужны
Вицы тонки и нежны.
Снасть-корзинину сплели,
Приглубили на мели.
Шастал в «мордушку» улов
Плюс для скудненьких столов,

Папу Юрочки — Романа —
Уважали стар и млад:
Слыл редчайшим стихоманом
По деревне мудрый Клат.
Чтец при четырех-то классах
Затыкал за пояс асов,
Декламаторов-спецов.
Множь, земля таких чтецов!

Почти два десятка лет
Папа властвовал в селе.
Он толковой волей жал
На эмтээсовы педали
Урожай рекордный сжал, —
Медаль в Москве златую дали!
За коллективный он уклад,
Но с единиц чинил спрос Клат.



_*_*_*_

Юрий рано вызнал меры —
Меру счастья, меру зла.
Папа первым был примером
В крепких жизненных узлах.
Добр, открыт, ума палата,
Но не умничали Клаты.

Младший нос не драл биномно,
Хоть научен агрономно.
Мог взять у пахаря урок,
Если в том заметит прок.
Младший помнил отче кредо:
Душепользности служи.
— Не словоблудь, —
Серьезнел предок, —
Не рви в бездумности гужи.
Младший в жизнь
взял две иконы.
Две, вершиннее иных,
По делам Сибирь-исконным,
Две, везуще-коренных:
Не метать трибунно копья —
Дело делать, как Прокопьев!
Тот взметнул «Большевика»
Высоко и на века!
Юрий зрил в дела глубинно.
Как учил колосс Щербина.
Он сердцем видел
тайность брода
И Человека из Народа.



_*_*_*_

Лист краской теплою прогрет
Пишу на нем про честь портрет.
Не сребролюб,
не раб у злат,
Не олигархен скромный Клат…

Согласен: важен вес зарплат,
Но за рублем не бегал Клат…

Панибратство, леность, блат
Не приемлет стойкий Клат…

За него бьюсь об заклад:
Нес портфель достойно Клат…

Любой работе ладит лад
Трудоголик Юрий Клат…

Мобилен, опытен, крылат.
Два года отмонголил Клат…

Бывал и горьким шоколад —
Брешь чинил без паник Клат…
Весь в трудах. И вечно млад.
Агроном по жизни Клат…
Не затянул ли я доклад?
Речей-длиннот не любит Клат…






СВЕТИТЬ, СВЕТИТЬ, СВЕТИТЬ!





НИКОЛАЙ ЕГОРОВ И ЕГО СОН-ПРИКЛЮЧЕНЬЕ


В ПРЕДЪЮБИЛЕЙНЫЙ ДЕНЬ…










Знатный земляк мой по Омутинским краям. После Ишимского техникума электрификации работал электромонтером на Свердловской железной дороге. Высшее образование получил в Тюменском индустриальном институте. С 1970 года Николай Егоров — инженер Тюменских электрических сетей Минэнерго, с 1972-го заместитель директора Тюменской горэлектросети, с 1979-го директор, а с 2001-го генеральный директор ОАО «Тюменская горэлектросеть».

За высокий профессионализм, за примерную деятельность Николай Григорьевич награжден медалью «Ветеран труда», орденом Почета, ему присвоено звание «Заслуженный работник ЖКХ РСФСР», звание «Почетный энергетик». Он имеет благодарность Президента России, диплом «Лучший менеджер России». Он удостоен национальной общественной премии имени Петра Великого. За успешное преодоление экономического кризиса коллектив ТГЭС и его руководитель в 1995 году награждены международным «Факелом Бирмингема». Николай Григорьевич не раз избирался депутатом районного и городского Советов Тюмени и Тюменской городской Думы.



«В сто сорок солнц закат пылал.
В июль катилось лето,
Была жара, жара плыла».
В Тюмени было это.

Был день жутчайше раскален.
Не скроешься за шторой.
Сник в зное даже стойкий клен,
Рос в скверике который.

А скверик тот — краса красот!
И персонал горести —
Создатель пленерских высот —
Гордится раем этим.

Здесь праздник цвета,
праздник душ,
Приподнятых прекрасным.
Здесь в золотом берез ряду
Сентябрь рябины красной.

Здесь зелень елок круглый год
В приветливых аллеях,
Здесь забываешь груз невзгод,
Улыбки здесь милеют.

Сюда Егоров вез-волок
Тьму саженцев культурных.
Мечтал, чтоб стал сей уголок
Лекарней безмикстурной.

Короче. «Все же разозлясь,
Сомлетый до предела,
Я крикнул Солнцу:
«Слушай, слазь! Жарчайшее глядело!»

Я крикнул Солнцу: «Дармоед.
Каких не сыщешь в свете!
А тут — не знай ни зим, ни лет,
Тащи электросети…

А километров у меня
Две тысячи тех линий.
Нам ни средь ночи, ни средь дня
Нельзя замкнуть-заклинить.

Ни на секунду немоги
Не дать наш ток в квартиры.
Клиенты наши престроги
И к качеству придиры.

Вот и кручусь, как в колесе
Заверченная белка.
Своих кручу буквально всех,
Чтоб не «пахали» мелко…

А ты, я Солнцу повторил,
Упрям, как глыба-камень:
Давным-давно путь проторил
И шпаришь им веками.

Ну хоть бы раз вильнул с пути,
Спустился б с неба-сини
Да глянул бы, как крест нести
Нам в кризисной трясине.

В стране то коллапс, то циклон,
То банковские бури.
То вправо гнут политуклон,
То к левой клонят дури.

Крамола ломится во власть,
Черноты скрыв в белила.
Рулят бездарно, зато всласть,
Любители — рулилы.

Опять «лапша» из старых блюд
Про западных ищеек.
Опять надули бедный люд —
Стал нищий враз нищее…

Что я наделал, я погиб!
Светило не шутило.
Вот уж слышны его шаги —
Вошло ко мне Светило.

Хочу испуг не показать,
Мне трусить не годится.
Без страха зрю в его глаза,
А он — на газводицу.

Налил «Тюменской» я бокал
С бугром шипуче-пенным.
Он выпил залпом в два глотка.
Беседуем степенно.

Про то, про это говорю.
Мол, нет хозяйствам роста,
А солнце: «Ладно, не горюй,
Смотри на вещи просто».

А я опять: «Трудна стезя
При толпах дебиторов,
И лампы вырубить нельзя
В неплатящих конторах».

Он: «Добрых дел твоих не счесть.
Ты ловок брать преграды.
Тебе заслуженная честь
И слава и награды!

Ты ни сегодня, ни в застой
Не знал труда вполсилы.
В тебя влюблен «народ простой»
Что недругов взбесило.

Взрывчатку сунули в жилье…
Жизнь или смерть. Де-факто.
Головорезное жулье
Ударило террактом.

И мне, Григорьич, нелегко —
Вздохнуло Златолобо. —
Ходить же надо высоко,
Светить же надо в оба».

Болтали так до темноты
До бывшей ночи то-есть.
Какая тьма уж тут, на «ты»
Мы с ним, совсем освоясь.

И скоро, дружбы не тая,
Бью по плечу его я.
А Солнце тоже: «Ты да я,
Нас, брат Егоров, двое!»

Металл налоговых оков
Сковал нам руки-ноги.
Развал-банкрот. Удел таков
Сразил сегодня многих…

«Но вижу, — Солнце говорит, —
При шаткости державы
В твоем владенье свет горит,
Твой коллектив не ржавый.

Давай светить всегда, везде!
До дней последних донца.
Светить и никаких гвоздей!..»
Я СОГЛАСИЛСЯ С СОЛНЦЕМ!






УСПЕХ ВСЕГДА ПРИ ОТВАГЕ





ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ ЧЕБОКСАРОВ










_ПО_СЛАВЯНСКОМУ_СЛОВОЗНАЧЕНИЮ_ЕГО,_ВЛАДИМИРА,_ВЕЛИЧАЮТ_СЛАВНЫМ_ВЛАДЫКОЙ._А_ОН_И_ЕСТЬ_ТАКОЙ!_ЧЕМПИОН_МИРА,_ЕВРОПЫ,_

_СССР,_СЕРЕБРЯНЫЙ_ПРИЗЕР_ОЛИМПИЙСКИХ_ИГР,_ЗАСЛУЖЕННЫЙ_МАСТЕР_СПОРТА,_ЗАСЛУЖЕННЫЙ_ТРЕНЕР_РОССИЙСКОЙ_ФЕДЕРАЦИИ,_СУДЬЯ_МЕЖДУНАРОДНОЙ_КАТЕГОРИИ,_КОМСОРГ_СБОРНОЙ_СССР_ПО_КЛАССИЧЕСКОЙ_БОРЬБЕ._ВСЕ,_ЧЕГО_ОН_ДОБИЛСЯ_НА_БОРЦОВСКОМ_КОВРЕ,_НЕ_УДАЛОСЬ_ПОВТОРИТЬ_АТЛЕТАМ_РЕГИОНА._НЫНЧЕ_ВЛАДИМИР_ВАСИЛЬЕВИЧ_ОТМЕТИТ_СВОЕ_ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕ_И_ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕ_СВОЕЙ_ФЕДЕРАЦИИ_ГРЕКО-РИМСКОЙ_БОРЬБЫ._ПОДАРИМ_ЭТИМ_ЮБИЛЕЯМ_СЛОВО_ПОЭТИЧЕСКОЕ._НО_ПРЕЖДЕ_ВСПОМНИМ_ДРЕВНЕГРЕЧЕСКУЮ_МУДРОСТЬ:_«ПОЧЕСТИ_ИЗМЕНЯЮТ_ХАРАКТЕР,_НО_РЕДКО_В_ЛУЧШУЮ_СТОРОНУ»._ПОРАДУЕМСЯ:_ОЛИМП_И_ЛАВРЫ_НЕ_ЗАКРУЖИЛИ_ГОЛОВУ_ВЛАДИМИРУ._НЕ_ЗАЗВЕЗДИЛСЯ_ОН,_НЕ_ЗОБРОНЗОВЕЛ._ДА_ЗДРАВСТВУЕТ_СКРОМНОСТЬ_ВЕЛИКОГО_СПОРТСМЕНА!_ДЕЛОВИТАЯ_ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ_ЧЕЛОВЕКА,_НЕТЛЕННАЯ_СЕРДЕЧНОСТЬ_ДРУГА,_СЕМЬЯНИНА._



Шесть сотен с гаком лет назад
Взор к поединку был прикован:
Наш Пересвет с татар-мурза
Сошлись на поле Куликовом.

Наш Александр, их Челубей.
Богатырищи двое-оба!
Наш — очи неба голубей.
Их — хитр прищур,
налитый злобой.

Наш воин — чуб ковыльнолик.
Их воин — бур, чернее ночек.
Шел Пересвет на бой велик,
За Русь россиюшкин сыночек…

А ныне в наш Тюменский свет
(Земляки, зазря не спорьте)
Вышел новый Пересвет
— Чебоксаров — глыба в спорте!

Сорок три — трудяги стаж.
Прочность есть, закал, уменье.
Взмывай на пиковый этаж,
Спортсмен златых ковров
Тюмени!

…Весну взахлеб поют скворцы.
Из зарубежья прилетели.
Туда сейчас взлетят борцы,
А крылья даст им шеф Петелин.

Дружна борцовская семья.
огласье сил добавит, знамо.
И слабодушия змея
Не проскользнет
в ряды «Динамо».

В почете тут стальной режим.
Не путай карты в спортколоде,
Учи захват, подножку, жим
И размышляй в бою, Володя!

Вопрос поставлен на ребро
В тот Семьдесят Четвертый.
В Союзе «сделал» серебро!
Вперед! Коверный «тертый»!

Через годок в гигант-турнир
Команда асов звана.
И завоеван сувенир
Поддубного Ивана!

Двенадцать раз
наш «греко-рим
Ходил высоко чемпионно.
К нему душою возгорим,
Ему мильонище пионов!

А Чебоксаровскую роль,
Его борцовские вершины
Чтил даже шведский
Карл-король. Хвалил непогрешимо.

Кубок, медаль вручил он сам
Тюмень-Сибирцу, Геркулесу…
А тот в тоске по парусам
И по березовому лесу.

И о зеленой ребятне,
Которой выдаст эстафету.
О греко-римской высь-волне.
Он влюбит юных в силу эту!



_30.12.2011_













ЧИТАТЕЛЬСКОЕ ПИСЬМО ИЗ КУРГАНА









_УВАЖАЕМЫЙ_АЛЕКСАНДР_ЕВГЕНЬЕВИЧ!_

_БОЛЬШОЕ_ВАМ_ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ_СПАСИБО_И_НИЗКИЙ_ПОКЛОН_ЗА_ВАШИ_СТИХИ,_ЗА_ВАШУ_ПАМЯТЬ,_ЗА_ТО,_ЧТО_НЕ_ЗАБЫВАЕТЕ_САМИ_И_НЕ_ДАЕТЕ_ЗАБЫТЬ_ДРУГИМ_СТРАШНУЮ_ВОЙНУ_И_ВЕЛИКИЙ_ПОДВИГ_НАШИХ_ПРЕДКОВ._ЧИТАТЬ_СТИХИ_БЕЗ_СЛЁЗ_СОВЕРШЕННО_НЕВОЗМОЖНО!_ПРО_АКУЛИНУ_АЛЕКСЕЕВНУ_И_ЕЁ_11_СЫНОВЕЙ_Я_ЧИТАЛА_И_РАНЬШЕ,_НО_ВАШЕ_СТИХОТВОРЕНИЕ_ОЧЕНЬ_ЗАТРОНУЛО._А_ВАШИ_ПИСЬМА_ОТЦУ_НА_ФРОНТ_ЧИТАЕШЬ_И_СЕРДЦЕ_ЗАМИРАЕТ,_КОГДА_ПОНИМАЕШЬ,_ЧТО_ПРИШЛОСЬ_ПЕРЕНЕСТИ_ОСТАВШИМСЯ_ДОМА_ЖЕНАМ,_МАТЕРЯМ,_ДЕТЯМ._

_МЕТОДИСТ_ОБЛАСТНОГО_

_КУЛЬТУРНО-ВЫСТАВОЧНОГО_ЦЕНТРА._

_24.02.2015,_Г._КУРГАН_






ВОЮЙ, СТРОКА, УБЕЙ ВОЙНУ!











_АЛЕКСАНДР_ШЕСТАКОВ_С_ЮНЫМИ_ЧИТАТЕЛЯМИ_



_НЫНЕШНЕЙ_ПРЕССЕ,_В_СТРОЮ_КОТОРОЙ_И_ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ_СТАРЕЙШАЯ_ГАЗЕТА_ОБЛАСТИ,_ПУСТЬ_ХВАТИТ_МУДРОСТИ_И_РЕСУРСА_ДОСТОЙНО_ПРОДОЛЖАТЬ_ЛЕТОПИСЬ_ВЕЛИКОЙ_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ_—_ЛЕТОПИСЬ_ГОРЯ_И_МУЖЕСТВА,_ЛЕТОПИСЬ_СУРОВЫХ_ИСПЫТАНИЙ_И_ВЫСОЧАЙШЕЙ_ДОБЛЕСТИ_ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ._

Искренне порадовался, прочитав на первой полосе «ТП» крохотную заметку «Президент отметил заслуги тюменских поисковиков». Похвально, что в стране нашей учреждается общественно-государственное «Российское военно-историческое общество». Горжусь, что моему земляку Артуру Ольховскому, руководителю областного поискового центра дополнительного образования, детей и молодежи, на учредительном съезде рождающейся организации вручили Почетную грамоту. Поощрение, не сомневаюсь, вполне заслуженное: Артур Валерьевич и его многочисленные юные солдаты в труднодоступных болотах и топях, в неуютных зонах риска средней полосы России, где когда-то шли ожесточенные бои с гитлеровцами, разыскивают непогребенных солдат Второй мировой. Эти убежденные патриоты, смелые, выносливые следопыты героически продолжают «приближать конец той проклятой войны». Вспомните полководца российского Александра Суворова: «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний погибший в ней солдат». Почти семьдесят лет минуло от громкого Дня Победы, а тысячи и тысячи павших ратников до сих пор Русью не преданы земле. Продолжается, Александр Васильевич, та лютейшая кровопивица!

«Тюменская правда», помните, в начале войны звалась «Красным знаменем». Она знает горечь строк тех лихолетий. О самом сокровенном, дорогом и вечном красноармеец писал семье. И в газету писал, заявляя на весь мир о своей великой миссии защитника этого мира.

1 Мая сорок третьего, например, ефрейтор 368-й стрелковой дивизии, сформированной в Тюмени, Сергей Пантюхин шлет сердечное слово в «Знамя»: «…Не плачь, мама, о сыне! Настанет день, и он вернется к тебе. Он идет сейчас в жестокий ад огня и смерти, чтобы вырвать из фашистского плена тысячи таких же, как ты, седых матерей. Вспомни его добрым словом и благослови на святое дело…».

30 апреля 1944 года «Красное знамя» печатает письмо дважды раненого бойца, бывшего учителя школы № 25, Сергея Дергунова, узнавшего из тюменской газеты, что его земляки собрали миллион своих «кровных» на постройку эскадрильи боевых самолетов: «Можете не сомневаться, дорогие товарищи, — читаю в архивном издании, — что ваши трудовые рубли, переплавленные в танки, самолеты, орудия, используются нами по-гвардейски. Машины, построенные на ваши сбережения, помогут нам быстрее разгромить захватчиков. Выражаем вам горячую, фронтовую благодарность».

15 ноября 1944 года в «Тюменской правде» старший лейтенант, дважды награжденный орденом Красной Звезды, воевавший на Карельском фронте, Борис Манн удивительно подробно повествует о сослуживцах, освобождавших город Петсамо. О рядовом Гетманцеве, например: «Он лежал во рву и набивал патронами магазин автомата раненого товарища. Немец в них бросил гранату. Она попала Гетманцеву в бедро. Боец не растерялся, схватил ее и живо метнул обратно. Граната разорвалась около бандита и поразила его… Отлично дрались в этом бою многие, но следует отметить тюменцев Владимира Желнина, Валентина Вьюшкова, Бориса Мартыненко, Алексея Пуртова, Анания Смирнова, героических девушек-санитарок Зою Беженцеву, Аню Чебакову…».

В первых письмах с войны, адресованных в местную прессу, достаточно солдатского оптимизма и сдержанности о потерях. На страже информации о жертвах, согласитесь, цензура не дремала. Да мы ведь еще и представить не могли, что из 250 тысяч наших земляков-фронтовиков домой не вернутся 103 246. Трагедия семьям. И жуткая арифметика о пропавших без вести, про которых ни весточки, ни словечка соболезнования матерям, женам, детям, сестрам.

Так где же они павшие безымянно? Вот почему постоянно восторгаюсь делами Ольховского, пытаясь через «ТП» иногда рассказывать о его активных штыках. Они уже отработали более 150 полевых экспедиций, они подняли и подготовили к погребению останки 8061 солдата и офицера Красной Армии. Они возвратили утраченные имена 258-ми сраженным защитникам Отечества, возвратив их истории, малым родинам, семьям, обществу…

Читатели «Тюменской правды», наверное, помнят мою статью «Если мы гореть не будем, кто тогда развеет тьму?». Не сегодня увидела свет эта публикация, но проблемы в ее вчерашних строчках не теряют актуальности. Люди государевы так и не озаботились погребением павших в Великую Отечественную. Чиновники-столоначальники эту огромную работу взвалили на хрупкие юные плечи, толком не обеспечивая добровольцев финансами, снаряжением, техникой. У спонсоров ресурсы клянча, пашите, мол, мальчики, пашите, мол, девочки. А государству «окончить войну», Александр Васильевич, недосуг.

О таких «пахарях» Тюменского городского 34-го лицея, к примеру, о их неутомимом командующем, педагоге-литязыко- веде Валентине Петровне Гавриловой «ТП», с моей скромной подачи, информировала читателей. Больше десяти лет уже бойко активничает содружество здешних старшеклассников в поисковом отряде «Память сердца». В этом коллективе около девяноста лицеистов. Ими проведено 18 экспедиций и 13 вахт памяти. По местам боев сибирских дивизий… «Ребята работали в поселениях Рамушево, Редцы, Новоселья, Коровитчино, Соколово, Байново, Бологижа, Взгляды, Горки, Шилова гора, Гридино, Заюска, Пенно, Давыдова, Сычево. Отряд поднял из воронок, ям, окопов в Ржевском, Старорусском, Болотовском районах 357 бойцов РККА, нашел 12 смертных медальонов. По архивам установил фамилии 285 тюменцев. Отряд создал и постоянно пополняет свой музей, в котором сегодня хранится свыше двух тысяч экспонатов. Сюда в год приходят более шести тысяч посетителей. Пару последних лет ребята завоевывают областные дипломы лидеров музейной работы. Они — на втором лидирующем месте во Всероссийском смотре «Этот День Победы!». Им вручено благодарственное письмо «Долина» от совета командования поисковыми экспедициями из Новгорода Великого. Двенадцать поисковиков имеют награду Военно-мемориального центра Вооруженных сил Российской Федерации. Назову комиссаров отряда: Марина Сапежинская, Эмиль Сунгатулин, Ира Сафрыгина, Максим Батуревич, Юля Усольцева, Коля Гасюк, Настя Шелегова, Саша Некрасов, Саша Кашин, Саша Епанешников, Маша Упорова, Максим Ахин, Юра Лапцевич. Назову успешных бойцов-поисковиков: Алешу Белозерова, Олю Никонову, Диму Митягина, Артема Осколкова, Сережу Пахтусова, Егора Харитонова, Достона Султанова. Они как душевную речевку, как приветствие-заклинание, прибыв на поле поиска, сердцем произносят: «Мы пришли к тебе, солдат, давно погибший. Найдись, найдись твоим друзьям». За очень важную находку обрадованные искатели поздравляли своих коллег Настю Данилову и Иру Сафрыгину. В старорусском районе девушки нашли медальон Егора Дмитриевича Плохова, призванного из Куйбышевской области, и медальон Василия Семеновича Хвалова из Чкаловской области. А в 2010 году энтузиасты раскопов подняли медаль «За отвагу». Находку расшифровали. Хозяином награды был казахстанец из 188-й стрелковой дивизии Абзал Хайлин. О находке отряд сообщает найденным его родственникам. Представляете, как важна для близких подобная весточка!

Послушайте коротенькие, но взволнованные слова-впечатления поисковиков с мест событий.

Мария Батурина, боец отряда «Память сердца»: «Рамушевский коридор». Не просто осознавать, что когда-то русские солдаты были замкнуты в таком страшном месте, но еще сложнее — побывать там. Сегодня этот «коридор» — это огромное количество мертвых. И леса мертвы, и дороги неживые, непроходимые. В лесах ни людей, ни животных, ни птиц. Как известно, птицы возвращаются в леса, если там нет покойников. А это значит, что тут лежит еще много не похороненных русских солдат».

Кристина Пузынина, боец отряда «Память сердца»: «Работали недалеко от поселка Рамушево. Каждый день мы узнавали о войне что-то новое. Ведь каждый найденный предмет многое говорит о его хозяине. Будь то алюминиевая ложка, расческа или противогаз. Очень радовались. Максим Лебедев нашел настоящую винтовку Мосина образца 1891 года. Тут погибли наши земляки из двух дивизий 364-й и 384-й, утонули в болотах наши танки и пушки, здесь нашли останки двух первых своих солдат. Они не были захоронены. Тяжело было держать в руках останки. А сколько их, брошенных, лежит в воронках, а родные не знают ничего о них. Здесь, в этом Рамушевском «коридоре», погибли свыше семи тысяч бойцов наших двух дивизий, а ранено — свыше 16 тысяч. Страшно».

Олег Анисимов, боец отряда «Память сердца»: «Мы наткнулись на воронку размером 50x50 см. А когда начали поднимать из нее солдат, она увеличилась до размеров 15x2,5 м. 182 бойца подняли из этой воронки. На ложках бойцов надписи: «Смерть немецким оккупантам». Я увидел в костях русских солдат немецкие пули. А бойцы лежали в 4–5 слоев с расколотыми черепами. С каждым годом сложнее находить такие воронки, потому что количество поисковиков уменьшается, а вот количество найденных бойцов, похоже, совсем не уменьшается…».








_ЕВГЕНИЙ_ШЕСТАКОВ_



Эмоций у поисковиков через край. И чаще всего горьких. Не каждый выдержит эти душевные нагрузки. Но парни и девчата не пасуют. И взрослые мужаются. Более пяти раз выполняли эту святую миссию Наталья Борисовна Варламова, Кристина Юрьевна Пузынина. После таких благородных добровольных командировок вернувшимся есть что рассказать на уроках мужества в 34-м лицее.

К слову, на таких уроках здесь часто бывают участники войны, нештатные авторы «ТП» Ахмет Галимов, Иван Афанасьев, ветераны труда Николай Данилин, знатный ученый Валентин Кушнир, чемпион мира — радиоспортсмен Аркадий Низамов, афганец-орденоносец Владимир Толпейкин, блокадница Ленинграда Валентина Сердцова и автор этих строк.

Кстати, мою поэму «Мальчишка пишет на войну», впервые опубликованную в «Тюменской правде», после долгих колебаний я все же решил почитать на этих лицейских уроках мужества. Во всех сорока семи классах тут проходят эти встречи. Мне же в один из дней, а точнее 16.03.2012, доверили встретиться с двумя четвертыми, с шестым и двумя седьмыми классами, руководят которыми Татьяна Семеновна, Полина Евстафьевна, Галина Федоровна, Елена Витальевна, Любовь Дмитриевна. Повествование мое поэтическое, композиционно сложноватое. Для юной аудитории высоковат градус печали, требует сосредоточенности, сопереживания. Волновался: примут ли ребятишки, не перегружу ли их светлые души горем вчерашней беды. Зря волновался. Приняли мою исповедь достойно. В одном из этих классов не уложился в минуты урока. Дети попросили своего наставника следующий учебный час отменить. И дослушали автора. Рад за вас, милые мальчишки и девчонки! Вы уже вполне зрелый народ, ориентированный на серьезное, на душевносердечное начало…

И совсем неслучайно — почти все свои сюжеты на батальные темы я подвергал экспертизе через невзрослых граждан, через детвору. Эта публика судит честнее о качестве написанного. После таких рецензентов я смелее нес свои опусы в родную «Тюменочку», потому что дружба с ней у меня началась аж в 1958 году. В этот светлый день 28 сентября минувшего века «ТП» опубликовала мой первый рисунок с расширенной текстовой подписью. Это был графический портрет Марии Трофимовны Филимончук, передовой доярки колхоза имени Ленина Омутинского района.

Из моей батальной журналистики, а позднее и из писательского портфеля было что предложить газете-стажистке. Рядом с Борисом Сюбаевым трудились уже в штате этого издания. Он тут печатал своего «Грифона», свой «Взвод Тоболкиных». Меня напряженно эксплуатировала «ОСА» — областное сатирическое агентство. Случались и творческие подъемы на уровне «Колокола тишины», «Гусей крикливых караван». Только этой газете я доверил первые публикации поэм о войне, о героях Советского Союза, моих земляках-бердюжцах — «Санитарка Валя-Ласточка», «Шофер-артиллерист», «Летающий пулеметчик», «Боевой танкист». Это рассказы о подвигах Валерии Осиповны Гнаровской, Филимоне Иосифовиче Земляных, Григории Федотовиче Алексееве, Иване Ефимовиче Маринове.

Здесь же состоялись публикации о тюменских значимых персонах войны — «Судьбы крутые берега», «Орден из рук Жукова», «Оркестранты-духачи», «А бойцам отваги придает», «От Тюмени до Праги», «Как молоды мы были». Это портреты генерала Ивана Ивановича Федюнинского, офицера разведчика Николая Андреевича Козлова, фронтового музыканта Сергея Александровича Соловьева, артиллериста-минометчика при «катюше» Федора Алексеевича Косогорова, командира орудия Павла Ивановича Мочалова и о его сослуживцах по истребительно-противотанковой артбригаде. И о рядовом Армии Державы Владимире Германовиче Мошкине…

А сейчас позвольте немножечко поворчать, не уклоняясь от нашей темы. Поворчать о том, как конструкторы газетных полос без явного умысла могут унизить тему. Яркий пример тому пятнадцатая страница «ТП» за 3 марта 2012 года. В чем суть? Смотрите: длиннющее начало рассказа «Пуп земли» с крупнейшей иллюстрацией к нему барствуют на четырех колонках, занимая почти всю территорию полосы. Даже фраза-флажок из этого «архиважного» текста господствует на открытии полосы, подчеркивая первозначность вполне рядового «Пупа земли»… А вот поэтическую зарисовку «Летающий пулеметчик» с многообещающей рубрикой «Никто не забыт!» сиротливо прилепили как подверстку на жиденькую колоночку, предварительно выкинув из нее весь фоторяд: не влез он, нет места. Единственный портретик все же оставили, спрессовав его до паспортной карточки, обрезав ему чуб и медали. Ну киньте же, авторы макета, профессиональный взгляд на это сотворенное! Специалисты-полиграфисты и секретарский штаб газеты расхохочутся над моей наивностью, если посмею сказать: издание работает не столько технологическими изысками, радующими глаз читателя, сколько идеологическими, пропагандистскими, политическими размышлениями, радующими или омрачающими душу читателя… Спросите себя: разве вот таким вариантом верстки вы не уложили ниже плинтуса тему человека войны. Вы унизили Героя Советского Союза Григория Федотовича Алексеева с его бесстрашными двумястами семнадцатью боевыми вылетами, с его семью лично сбитыми фашистскими стервятниками, с его тяжкими ранами, с его орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды.

Хватит, однако, ворчать. Вернемся к главному разговору. 18 апреля мне посчастливилось поучаствовать в сердечных проводах юных поисковиков на очередные бои в территориях вчерашних сражений на землях Старорусских, Новгородских, Западно-Двинских, Ржевских. Сводный отряд в сотню поисковиков из Тюмени, Ишима, Ялуторовска, Тобольска, Увата, Казанки поведет в двадцать шестое сражение Артур Ольховский.








_СОТРУДНИКИ_«ТЮМЕНСКОЙ_ПРАВДЫ»_—_ВЕТЕРАНЫ_ВОЙНЫ_(ВТОРОЙ,_ТРЕТИЙ,_ПЯТЫЙ_СЛЕВА)_БОРИС_ИВАНОВИЧ_СЮБАЕВ,_ГЕНРИХ_ИВАНОВИЧ_МИНГАЛЕВ,_АЛЕКСАНДР_ПРОКОПЬЕВИЧ_ФАТЕЕВ;_ПЕРВЫЙ_СЛЕВА_—_СЕРГЕЙ_АЛЕКСАНДРОВИЧ_ФАТЕЕВ_—_ПРЕДСЕДАТЕЛЬ_ТЮМЕНСКОГО_ОБЛАСТНОГО_СОЮЗА_ЖУРНАЛИСТОВ_(1999–2006 ГГ.);_ЧЕТВЕРТЫЙ_СЛЕВА_—_ЗАВЕДУЮЩИЙ_ОТДЕЛОМ_ПИСЕМ_И_ОРГМАССОВОЙ_РАБОТЫ_«ТП»_АЛЕКСАНДР_ЕВГЕНЬЕВИЧ_ШЕСТАКОВ_(1971–1983 ГГ.)._

Семнадцать отрядов добровольцев поведет Артур Валерьевич на большие дела. Процесс поиска, скажет он, очень длителен, как это ни прискорбно. Но мы готовы бороться и искать, найти и не сдаваться.

Ветераны Надымского, Бердюжского землячеств не жалели восторженных слов в адрес стартующей «Долины-2013», в адрес молодых патриотов. Я же этим героям-труженикам, не сдерживая эмоций, пожелал счастливой вахты, новых находок. «Поднимайте павших непогребенных, юные мужественные граждане, заглаживайте хоть немножко нашу общую вину перед ними. А я, как и тысячи детей войны, буду верить, что найдете моего безвестно погибшего папу. Буду верить!..»

И буду в меру сил своих продолжать в газете рассказы о солдате. Мы в долгу у этого солдата. Даже в «Тюменской правде», работая рядом с ветеранами войны, мы не успели о них поведать. Все откладывали эти повести на завтра. Так и не дождались от коллег достойных очерков многоуважаемые воины-журналисты, не случились, к сожалению, они о Генрихе Ивановиче Мингалеве, Дмитрии Георгиевиче Гультяеве, Валерии Григорьевиче Чуванове, Борисе Ивановиче Сюбаеве, Изяславе Самуиловиче Штейне, Николае Яковлевиче Лагунове, Ефиме Александровиче Щеткове, Евгении Андреевиче Демусе, Петре Михайловиче Горбунове, Аркадии Васильевиче Космакове, Надежде Макаровне Майковой, Нине Павловне Королевой… Друзья-газетчики, давайте разговоримся и о своих! Давайте крепче уважать в газете святую тему, тему войны, тему человека войны…

…Знаю, по опыту знаю, как! мрачно морщатся редакторы и правщики текстов, увидев в рукописи длинный список фамилий, вот такой, который я только что привёл. Но разрешите мне еще один «недоформат». Как сын отца, сложившего голову на войне, я дал себе слово-клятву до дней последних помнить-вспоминать сраженных односельчан. Из маленького нашего Мишино только Шестаковых полегло тринадцать. Вечная, вечная память им. Прибавлю к этому траурному списку четверых Шестаковых, вероятных наших родственников, ушедших на войну из соседнего Армизонского района. Это братья Кондратьевичи — Григорий, Алексей, Василий, Иван. А Мишино еще потеряло пятерых Семибратовых — Афанасия Михайловича, Дмитрия Степановича, Леонтия Васильевича, Михаила Ивановича, Петра Никифоровича. Сложили головы на поле брани четверо Горловых — Алексей Александрович, Егор Афанасьевич, Михаил Алексеевич, Николай Назарович. Погибли два красноармейца Уросовых — Алексей Варфаломеевич, Прокопий Иванович. Убит на псковских рубежах девятнадцатилетний Николай Артемьевич Почкаев. Не стало бойцов Михаила Андреевича Семенова, Федора Васильевича Федорова, Прокопия Яковлевича Смирнова, Степана Алексеевича Тюменцева.

Помолчим трепетно с думой о солдате… У каждого, наверное, читателя «ТП» кто-то из родных потерян… А ведь он лег, защитив не только свой дом, свою семью, свою Русь… Но и свою честь!

Молчим… И думаем о солдате, о солдате, жизнью заплатившем за наше сегодня!

…Вот теперь, уважаемые читатели, я готов сказать: _«ВОЮЙ,_СТРОКА,_УБЕЙ_ВОЙНУ!»_

























«ТВОРЧЕСТВО АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА — ЯРКОЕ ЯВЛЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ».


_ТЮМЕНСКАЯ_ПРАВДА,_ОКТЯБРЬ_2008_






ЮБИЛЕЙ РИСУНКА


У меня уже восьмидесятилетнего «дитя войны» много памятных жизненных событий. И цветных и не очень. Но сегодня расскажу о самом рядовом-будничном эпизоде моей не штилевой судьбины. В конце минувшего года в литературно-краеведческом центре, на Первомайской, 14 г. Тюмени, друзья мои организовали мне шикарнейший праздник. Нет, столы там не ломились изобилием яств. И вино там не лилось рекой. Но пришли сюда умеющие сказать слово доброе коллеге. Светло и красноречисто отметили ребята шестидесятилетний юбилей моего первого опубликованного графического рисунка. В 1953-м эту работу солдата напечатала армейская газета «Тревога». Дотошные счетоводы на встрече подтвердили: за 60 лет художник-любитель в разных изданиях опубликовал почти тысячу пятьсот рисунков. Я удивился такой арифметике и как рабенок радовался, что могу залу показать своего «первенца», портрет Вадима Собова и карикатуру на политическую тему. Спасибо, друзья, за внимание ко мне и к моим творениям. Спасибо!






О КНИГЕ «ВОЗЛЕ СОЛНЕЧНОЙ БЕСЕДКИ»


Так называется не первая в авторском активе тюменца Александра Шестакова книжица для глазастеньких и ушастеньких земляков. Для тех, кто уже усвоил устный счет и научился читать.

Впрочем, не достигшие этих высот быстро найдут выход из положения. Потому что взрослым тоже будет интересно почитать эту книжку вслух и поудивляться фантазии и доброй мальчишеской выдумке автора… Кстати, проиллюстрировал свои стихи Александр Евгеньевич сам. Очень даже, на мой взгляд, профессионально.

_ЛЮБОВЬ_ЕРЕМЕЕВА_«ТЮМЕНСКИЕ_ИЗВЕСТИЯ»._






_ПЯТЬ_СБОРНИКОВ_ДЕТСКИХ_СТИХОВ_АЛЕКСАНДРА_ШЕСТАКОВА_ПРОНИЗАНЫ_ДУШЕВНЫМ_ТЕПЛОМ,_ДОБРОТОЙ_И_ЮМОРОМ._А_РИСУНКИ,_ВЫПОЛНЕННЫЕ_АВТОРОМ-ПОЭТОМ,_СДЕЛАЛИ_КНИЖКИ_ЯРКИМИ_И_ПРИТЯГАТЕЛЬНЫМИ._

_С_ТАКОЙ_МИЛОЙ_РЕЦЕНЗИЕЙ_НАПЕЧАТАЛ_СБОРНИКИ_ТЮМЕНСКИЙ_ИЗДАТЕЛЬСКИЙ_ДОМ_В_2007_ГОДУ._


















III. С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА?











С КАРТИНКИ В ТВОЕМ БУКВАРЕ…










С ХОРОШИХ И ВЕРНЫХ ТОВАРИЩЕЙ,
ЖИВУЩИХ В СОСЕДНЕМ ДВОРЕ…










А МОЖЕТ, ОНА НАЧИНАЕТСЯ
С ТОЙ ПЕСНИ, ЧТО ПЕЛА НАМ МАТЬ…










С ТОГО, ЧТО В ЛЮБЫХ ИСПЫТАНИЯХ
У НАС НИКОМУ НЕ ОТНЯТЬ…










С ВЕСЕННЕЙ ЗАПЕВКИ СКВОРЦА…
С ТОЙ САМОЙ БЕРЁЗКИ, ЧТО ВО ПОЛЕ…










И С ЭТОЙ ДОРОГИ ПРОСЁЛОЧНОЙ,
КОТОРОЙ НЕ ВИДНО КОНЦА…










С ОКОШЕК, ГОРЯЩИХ ВДАЛИ…










СО СТАРОЙ ОТЦОВСКОЙ БУДЁНОВКИ,
ЧТО ГДЕ-ТО В ШКАФУ МЫ НАШЛИ…



А МОЖЕТ, ОНА НАЧИНАЕТСЯ
СО СТУКА ВАГОННЫХ КОЛЁС…

















И С КЛЯТВЫ, КОТОРУЮ В ЮНОСТИ
ТЫ ЕЙ В СВОЁМ СЕРДЦЕ ПРИНЁС…



_РИСОВАЛ_А._ШЕСТАКОВ_




ИЗ РИСУНКОВ, ОДОБРЕННЫХ


ХУДОЖНИКАМИ-ПРОФЕССИОНАЛАМИ











НА ВЫСТАВКЕ

На вернисаж
С ослом пришёл Трезор.
Красот здесь тьма,
Куда ни бросишь взор.

Вот дивный холст —
Ручьистая «Весна».
Другой шедевр —
Роскошная «Сосна».

А тут талантливой
Рукой запечатлён
Голубоглазых
Милых далей «Лён».

А тут закат
Багрово-золотист,
В багете нежный
Акварельный лист.

— Художник, прямо скажем,
Ис-по-лин! —
Оценку дал знаток
Искусств Павлин. —

Вас эта панорама
Потрясла? —
Спросил он у зевнувшего
Осла. — Да… Прочное, —
Ответил, — Полотно…
Зря красками
Замазано оно…
Сгодилось бы вполне
На тёпленький
Зипунчик мне.




ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ЛЕСА

Клюв дровосека у меня,
Клюв дроворуба, дровокола.
Мне нипочем кора-броня:
Есть опыт и большая школа.
Не наблюдаю я часов,
Когда ищу врага лесов.
Ношу я пурпурный берет…
Узнали, чей это портрет?



_(ДЯТЛА)_











ТРАМВАЙНЫЙ БИЛЕТ

Колеса трамвая
По рельсам стучат.
Заяц, зайчиха
И трое зайчат
Едут семьёю
В театр на балет.
У каждого в лапке
Трамвайный билет…
Вдруг контролёры
Заходят в салон:
Строгая пума,
Нахмуренный слон.
-  Мы «зайцев» сейчас
Обнаружим в момент.
Просим у всех
Проездной документ!
Заяц сует контролёру
Билет:
-  С билетом, простите,
Я заяц?.. Иль нет?











ПЕРЕСТАРАЛСЯ

— Ковёр в берлоге
Затоптали жутко.
Похлопай во дворе его,
Мишутка, —
Медведя просит
Утречком жена, —
Лосиха в гости к нам
Вот-вот прийти должна.
Медведь доел
Горяченький пирог
И выволок коврище
За порог.
На жердь его закинул —
Меж осин,
Два дрына[2 - _ДРЫН_—_БОЛЬШАЯ_ПАЛКА_]выломал
Из высохших лесин.
И ну дубасить
По ранимой вещи,
Кряхтя надсадно,
Ухая зловеще,
Не церемонясь
С нежностями ворса,
Подпрыгивая мячиком
Для форса.
С часок махался
Сучковатой палкой,
Вовсю усердствовал
Без разума Михалко.
Слетела аж с дубины
Вся кора…
Теперь нет ни пылиночки
В ковре…
Ни самого ковра.




















IV. УЛЫБНИСЬ СОЛНЫШКУ!




_МЫ_ПОМНИМ,_МЫ_ЧТИМ,_МЫ_ГОРДИМСЯ_ПОДВИГОМ_СОЛДАТА_ОТЕЧЕСТВЕННОЙ._

_МЫ_ВОСТОРГАЕМСЯ_МУЖЕСТВОМ_ФРОНТОВИКА_И_ТРУЖЕНИКА_ТЫЛА._

_НАШ_ПОКЛОН_ДЕТЯМ_ВОЙНЫ,_ВСТАВШИМ_К_ЗАВОДСКОМУ_СТАНКУ,_К_ХЛЕБНОЙ_НИВЕ._НАРАВНЕ_СО_ВЗРОСЛЫМИ_ОНИ_ТРУДИЛИСЬ_НА_ПОБЕДУ._А_ПОТОМ_НА_ЮНЫХ_ПЛЕЧАХ_ПРОНЕСЛИ_ЭПОХУ_ВОССТАНОВЛЕНИЯ_СТРАНЫ._

_НАМ_БЫ_СЕГОДНЯШНИМ_ИХ_ПРИМЕР._НАМ_БЫ_НЫНЕШНИМ_ПРИБАВИТЬ_БЫ_ОБОРОТОВ-ЭНЕРГИЙ_ВО_БЛАГА_ДЕРЖАВЫ._И_РАДОВАТЬСЯ_МИРНОМУ_СОЛНЫШКУ,_НЕ_ПОТУШЕННОМУ_ФАШИСТАМИ._

_ПРОЧТИТЕ_МОИ_МИРНЫЕ_«ДЕТСКИЕ»_ПОЗДРАВЛЕНИЯ._ПОРАДУЕМСЯ_ЭТИМ_БУДНИЧНЫМ_КУСОЧКАМ_ЖИЗНИ._ЗА_НИХ_ВЕДЬ_СЛОЖИЛИ_ГОЛОВУ_МОЙ_ПАПА_ЕВГЕНИЙ_ИВАНОВИЧ_И_МИЛЛИОНЫ,_МИЛЛИОНЫ_ПАП_РУСИ_НАШЕЙ_МНОГОСТРАДАЛЬНОЙ._

_МЫ_ПОМНИМ,_МЫ_ЧТИМ,_МЫ_ЖИВЕМ._С_НАМИ_ЗОЛОТИСТО_РАДОСТНЫЙ_ПОДСОЛНЫШЕК,_РОДНАЯ_НАША_БЕРЕЗА_БЕЛОЛИКАЯ._

_УЛЫБНЕМСЯ_ИМ_И_ЖИЗНИ,_ДРУГИ-ДРУЗЪЯ!_

_ДИТЯ_ВОЙНЫ_АЛЕКСАНДР_




УЛЫБНИСЬ СЛОВУ, СКАЗАННОМУ РОДНЫМ И ДРУЗЬЯМ

За восемьдесят мне и Тасе,
А супружней ипостаси
Шесть десятков! Ахов стаж!
Не шустрим, понятно, ныне:
Не вбежать нам без унынья.
По ступенькам в высь-этаж

Поженились мы торопко
В моей Угрюмовской глуши.
Молодуха не из робких,
Я не так ещё плешив.
«Женишку б мозги подоле, —
Крикнул кто-то из родни, —
Развелась. С дитём в подоле.
Сдюжишь, отчим, годы, дни?»

Я ж влюблён! И даже дюже!
Пресчастливо рявкнул: «Сдюжу!
Не приемлю всяких «вето».
Побегу к её крыльцу,
Помня мудрые советы:
«Замени отца мальцу»

Заменил? Вопрос вопросов.
Над семьёй туманны росы.
Я в газету врос сполна.
Не увидел ржавь на тросах —
И хмельнущая волна,
При своих свирепых вбросах.
Била жестким сквозняком
Моих пасынка с сынком…

Так пусть же наши внуки,
Наши три богатыря,
Все три Саньки Солнечно горят!

Ведь парни, прямо скажем,
не глупы,
Рвут честные рабочие пупы.
Не всем же грызть гранит
В престижных ВУЗах.
Иль дурью маяться, как дед,
В капризных музах.

Вот Саша старший
Вышел к главным полюсам,
Он капитанит
по строительным лесам.
Сюда шел с мамой,
А сегодня в теме сам.
Евгеньевич, Сашок.
Похоже, не забыл
частить на посошок.
Неужто по причине пития
Долог его путь к серьёзу бытия?

Зато в женском нашем населеньи
Есть борцовость,
барства нет и лени.
У моей, признаюсь, у жены
Хобби-увлечения важны:
Педагогила проворно,
Вышивала в крест и в гладь.
Между грядок метеорна,
Только с нею срубы ладь.
Вершит в «Рябинушке»,
на даче,
Грандиозные задачи.
Ей в академики пора б
Добровольный пахарь-раб.
А внуков, правнуков она
Разве забудет имена.
Кирю, Вову и Диану
Рассажу, мол, по дивану.
Повожу, мол, под микитки
Полноватого Никитку.

На рисунках Лейлы с Сашей
Розы, мол, красивых краше.
Всех бы в сад мой! Мамы, ну-ка!
Всех пятнадцать внучек, внуков!

…Дождь, то сеет, как из сит.
То водопадно ринет.
Тревожно в собственном такси
Водителю Марине.
Дороги скользки. Ночь темна,
Хамят клиентики мордаты.
Степь. А женщина одна
Средь приставателей поддатых.
Шоферша резко: «Стихни, бес!
йми грубейшие касанья…
Иль тачку грохну о столбец,
Но жаль дочурок Ксюшу с Аней.
Пусть от дорог
несчастия отринут
Если в рейсе внученька Марина.

Про дочь Татьяну речь особа:
Заботник наш, наша подсоба.
И боль, и радость к ней несём.
Она рассудит нас во всём.
Судьба её — не сладкий мёд,
Но дама волею возьмёт.

В твой день рожденья,
В твой февраль,
Пою не неженку из краль,
Не барышню тепличну
Не жги морозами, февраль,
Погрей трудягу Таню лично!

А Наташа Шестакова
Город строила толково.
Одна взрастила двух детей.
Не знаю женщины святей!
Твою улыбочку
мы помним, Натали.
В твоей душе сверкают
ярко хрустали!
Твой в гору воз не легок, Натали.
В прорабской суете
случились костыли Всевышний,
будь сердечней к Натали…

Ещё воспеть бы в серенаде
Нашу стоическую Надю!
Дай, всевышний, ты ведь можешь,
Дай ты, Наденьке,
стежки гладеньки!
Уйми все грозы, сравняй ухабы,
Ей букетов вороха бы!
Дай дамское даме,
успешного века,
Нельзя же годами
кремнить человека…

А мы с бабулей, ближних ради,
Рванём в брильянтах,
при параде
В свой Величайший Юбилей!..
А бармен где? Пора! Налей!
Ведь гости сникли от доклада.
Освежить гостей бы надо!!!




УЛЫБНИСЬ СТИХУ


К АНАСТАСИИ ФЕДОРОВНЕ










Шустова-Шестакова супруга моя. Вечная труженица, педагог, дачница, истинный многотерпевец. Говорю так, потому что знаю, как не сладко маяться с круглосуточным сочинителем стишков.

А лямку матери, домохозяйки, жены стожильная Настя тянет уже шестьдесят лет. И она еще успевала учительствовать в самой сложной и предельно ответственной начальной школе. За усердие наставническое награждалась почетными грамотами и благодарностями от районных, областных и федеральных просвещенческих учреждений.

Жизнь не баловала нас сплошным солнышком. Очень уж часто зависали над семьей тучи грозовые. Всякий поверит, как жутка трагедия, когда теряешь сына в мирное время. В могилу мы уложили Женьку, так мало пожившего… А еще скажу: в буче дел-хлопот не успели заметить, как до обидного быстро мы окунулись в «золотой возраст». Как-то уж скоренько-скоренько бабушкой и дедушкой стали семи внуков, трое из которых названы Александрами. Кстати, шутники наши близкие улыбались: что это вы своими восьмью головушками не смогли иных имен парням выискать. А я лично, скажем, не возражал, что два наших сына и дочка зациклились именно на моем имени… Докладываю: сегодня мы с Анастасией Федоровной стали четырежды прабабушкой-прадедушкой, а среди правнучек наших опять есть даже Александра Александровна. Но и это, как говорят, еще не все. У правнучки Ксюши появилась малютка Дианочка. И мы, ветеранистые-преветеранистые, зовемся теперь «прапра…»




В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

Ей уж восемьдесят два!
Догоню ее едва…
Пулей летает меж гряд!
Очи юностью горят!
Свист лопаты.
Чес граблей.
Шланг, водицы не жалей!

Прочь из соток
Червячок.
Сгинь из свекол сорнячок.
Тут Настасьюшка царит
От зари и до зари.
Тут, землица, урожай
Вместе с пахарем рожай.

Не родишь,
Так будет хуже:
Моего ленивца-мужа
Подошлю тебя орати.
Из писучей он из братьи.
Лемех он не любит брати.

А пока сад расцветает,
Я в Тюмень,
Домой слетаю,
Муженька повоспитаю…

Не сердись,
Асфальтный край,
Но вернусь в зеленый рай.
Всем ведь знать Давно пора б:
Я счастливый дачный раб!



_21_ОКТЯБРЯ_2012_




И СТИХУ К ДОЧКЕ ТАНЕ УЛЫБНИСЬ…


Сильные — всегда добрые.


Максим Горький, писатель








Трудолюбие, упорство, самостоятельность, контактность — главные достояния дочери нашей.

С детских, с девических лет училась принимать решения и добиваться результатов.

Школу, институт прошла успешно без излишних родительских понуканий. В изостудию, в музыкальное, в автоводительское обучение шла без поводырей. Студенческой порой задорно комиссарила в строительных отрядах на северных нефтегазовых объектах Тюменщины. Подруг — Светлану, Элину, Валентину, Ирину — выбрала в юности и, похоже, на всю жизнь. В Российский филиал крупной американской фирмы «Эйвон» прошла через многолюдный отборочный конкурс. Не раз солидно поощрялась здесь за свои успешные дела. Пятнадцать лет отслужила тут.

Дома и на даче не чурается самой трудной работы. Умеет уважать старших.




2006-Й! С СОРОКАЛЕТИЕМ. РОДНАЯ!

День ангела твой.
Твой метельный февраль,
К полувеку торопят годочки.
Пою сладкий стих,
Пою пастораль
Любимой Танюшеньке-дочке.

Ты не из тех
Размалеванных краль,
Которые в неге тепличной…
Сбавь цельсии, Минус-февраль.
Для моей именинницы лично!

Сутки сжаты
В пружину-спираль,
Каждый час перегружен
трудами.
Улыбнись, мрачноватый
февраль.
Порадей
Энергической даме.

В крепях «Эйвона»
Взлетный дюраль.
В прядях эйвонки
Ранняя снежность…
Разве сможет
буранный февраль
Сыпать яблонь
весеннюю нежность.

Не прочнеет во злате мораль.
Рай земной простолюду
не снится
Журавля нам не надо, февраль,
Лучше дай всем родным
По синице!

Зря ты солнышко
Спрятал, февраль,
Подари его долечку Тане,
Чтоб ни шагу к ней
Плутень и враль…
Ну а мы ее чтить
Не устанем!

Будем нежно ей
Петь пастораль!
Подпевай,
Предвесенний февраль!




И СТИХУ К ВНУЧЕНЬКЕ ЛЕЙЛОЧКЕ УЛЫБНИТЕСЬ


_ЧАЩЕ_ПОЛЬЗУЙСЯ_УШАМИ_,_ЧЕМ_ЯЗЫКОМ._


Луций Сенека, римский философ-стоик

В начале годов двухтысячных у нас с Лейлой кипела творческая дружба. Внучка редко пропускала мои регулярные походы к детскому читателю. Без каких-то принуждений, добровольно шагала со мной по разным школьно-библиотечным адресам. Иногда что-то коротенькое мое читала ребятишкам. Чаще — стихотворение «Лечители», написанное про Лелю и ее подругу Иру. Но особенно удивляла меня внученька своей способностью оценивать качество рождаемого рисунка. Иногда, уберегая меня от мрачных эмоций, она не говорила критические слова, но в глазках-то родных не светились бодренькие светлячки. Я конечно же определял по ее вяленькому личику, что работа моя ей не нравится. Садился за переделку композиции немедленно. Особенно памятно наше обоюдное старание при создании обложки к книге «Оранжевая диета». Раз пять, наверное, строгий критик возвращал послушного художника к ватману, к поиску варианта, который бы поглянулся моему судье. Наконец в глазках соавтора моего одобрительные искорки, и в тираж ушла обложка с совершенно не жизненной ситуацией — хитроватый заяц аппетитно грызет морковку. Уютно взгромоздился на высоком прясле, а рядом на жердочке развесил морковочки впрок, про запас. Спасибо Лелюше. Искусство — действительно дело тонкое…



А сегодня прочь унынье.
День рожденья Лейлин ныне.
К ее двенадцати годам
Слово дедовское дам,

Мир земной оповещу:
Лейлу грудью защищу,
Чтоб никакая злая сила
Звезду Лелюхи не гасила.

Чтоб самых близких не скосила
Никакая злая сила.
С роком чтоб не колесила
Никакая злая сила

Друзей чтоб зря
Не поносила
Никакая злая сила

В дневник чтоб кол
Не приносила
Никакая злая сила

Грэя чтобы не бесила
Никакая злая сила.
Чтоб никакая злая сила
Тепло семьи не уносила.



_27.08.09_









_«СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ_—_ПОЛНЫЙ_ВОЗРАСТ_ЧЕЛОВЕКА,_ПОЛНОЛЕТЬЕ,_ПОЛНОГОДЬЕ,_ВЗРОСЛОСТЬ»._


Владимир Даль




ТВОЯ РЕКА

Течет в цветеньи августа Тура.
Тюмень. Роддом. И Лейлино начало.
Малютке и родителям «Ур-ра!»
Братва знакомцев бравурно кричала.

Течет через весну краса-Тура,
А Лейлочка причалила в «Дубок».
Здесь шлет приветы каждого утра,
Встречающий детишек голубок!

Течет по сентябрю премудрая
Тура Лелюшечке в первейший класс пора!
В букетах утонула вся Россия!
Напутствуй внученьку, бабуль Анастасия!

Течет Тура, кромсая-руша льды,
Не всех уберегая от беды…
И папу не спасла Лелюше-дочке
На ее шестнадцати годочках.

Течет Тура, лаская в пляжах челядь,
В волне смех-хохот, счастия купая.
А вот на радость Лелечке скупая:
Ушибло девочку на бешеной качели

Течет Тура по нынешнему году,
Уносит от Лейлюши непогоды.
В «Семерке» с блеском грянул выпускной!
Студентка! Поборола конкурс-зной!

Течет Тура. Целуя берега.
По-матерински к перволюбящим строга.
Челны счастливцев держит на приколе.
Их руль отдаст и лейлочкам и колям!

Попробую Туре могучей повелеть я:
«Ты подарила моей внучке полнолетье!
Не давай же милую пурге,
Веди ее к высь Радуге-Дуге!



_ТЮМЕНЬ._27_АВГУСТА_2015_











К 30-ЛЕТИЮ ВНУКА МОЕГО


АЛЕКСАНДРА АНДРЕЕВИЧА ТИМОФЕЕВА



В гороскоп сперва взляну-ка
Что он скажет мне про внука?

Счетчики под небесами
Прозвенели Тридцать Сане!

Возраст-взлёт. Могу всё сам!
Потому что сам с усам.

Сань в зодиаках — Скорпион.
На паука не тянет он.
Тот паршивенький на вид,
Коварен, злобен, ядовит.

…В году не каждый
день цветной
Бывают грозы, вихри, зной.
Пионной алостью горя,
Сашок — улыбка ноября.

Он скромен, честен,
справедлив.
Не задира, не бодлив.
Усерден, прям, не чародей.
Он Александр! Он щит людей!

Так наречен
легендой-примой
В древних Грециях и Римах.
Стой на часах у свят-ворот
И защищай простой народ.

От зуботычин, от пинков,
От злобных ран, от дураков…

О защитнике в Тюмени,
Защищающим с уменьем,
С примененьем строгих мер,
Скажу о внуке, например:
По безбрежьям не витает.
В территории «семь я»
Пышет бодростью семья.
Вьёт квартирку Тимофеев,
Под его защитой фея,
Счастьем вся окружена,
Оля-Оленька, жена!

Под его крылом сынуля.
Папа бдит, чтоб не куснули
Комарюги бел-лица
Разлюбимого мальца.

Папа твёрд. Без волокиты
Охраняет быт Никиты,
На поступок был готов:
Пса изгнал и всех котов…

Папа Саня — сын Татьяны,
Ставшей бабушкой уже.
От парнишки вместе пьяны
На сердечном рубеже…

Папа Саша — брат Лелюхи.
В ранге тёти ныне та:
С Никитосом — теплота.
А прабабка, а прадедка
Возле правнука балдят…
Жмёт шустряк
запреты-кнопки —
Старички душой не льдят…
Ещё под занавес о Сане.
Тридцать!
Твой взнесённый крест,
Тридцать — мудрости касанье,
Вперёд, Санёк! На Эверест!



_1_НОЯБРЯ_2016_ГОДА_




В ДЕНЬ АНГЕЛА ОЛЬГЕ ТИМОФЕЕВОЙ

Солнышко счастья,
Долюшка-Доля!
Всегда улыбайся,
Оленька-Оля!

Дай луч потеплей,
Чтоб плавились льдинки
В гнездышке новом,
Бел-лебединке.

Нежность вручи
Ярко-яркую мужу,
Крепкого здравья
И мощи ему же!

Сгладь, судьба, кочки,
Всякие ямочки
На тропке-стезе
Оленьки-мамочки!

Умеет она,
Даже глаже леночка,
Беседы творить
С милмилейшим сыночком.

Дай, Боженька, благо
Семейному полю!
Вечно храни
Тимофееву Олю!



_ЯНВАРЬ_201_7




ПЕРВЫЙ ЮБИЛЕЙ МАЛЫША НИКИТКИ

Родня, букеты волоките
Тимофееву Никите.
Мальцу исполнился годок.
Дари ему слова-медок!

Родня, восторгов не жалей.
Ведь у парнишки юбилей!
Нацелуй сынишку вволю
Любосердна мама Оля!
Рвани, счастливейший,
в плясанье. Ликуй,
родитель-папа Саня!
А бабулька, баба Таня
Век внука няньчить
не устанет.
И бабулька, баба Ира
Отдаст ему душевны лиры.

А дед Сергей и дед Андрей?
Их флаг любви над внуком рей!
А прабабушка? А прадед?
Эта Тась и этот Сашь
Усидят ли в дачеграде?
Прутся к правнуку в этаж!

А Никитушкиной тёте
Восемнадцать август дал.
С Лейлой, мальчик,
вы цветёте!
С тетей Лейлой ты удал!

Родня, букеты волоките
Александрычу Никите!
В цветах ваш солнечный
дружок
Шагнет в свой
Первенький шажок!



_АВГУСТ_2015_




ПРО НАШУ ДОБРУЮ НАТАЛЬЮ ЛЕОНИДОВНУ



_НЕ_ХМУРЬ_БРОВЕЙ_ИЗ-ЗА_УДАРА_РОКА._
_УПАВШИЙ_ДУХОМ_ГИБНЕТ._
_РАНЬШЕ_СРОКА._

Омар Хайям, иранский мудрец
















_ЖИЗНЕЛЮБИВА_ОНА,_ОПТИМИСТИЧНА._РАБОТЯЩАЯ,_ВОЛЕВАЯ._ОБ_





_ЩИТЕЛЬНА,_ДУШОЙ_МИЛАЯ._ВСЕЙ_СИЛОЙ_ЛЮБВИ_ЛЕЛЕЯЛА_ДА_И_СЕЙЧАС_ЛЕЛЕЕТ_ДОЧЬ_МАРИНУ_И_СЫНА_АЛЕКСАНДРА._ВСЕМ_БАБУШКИНЫМ_ТЕПЛОМ_И_РАДОСТЬЮ_ОКУТЫВАЕТ_ВНУЧЕК_КСЮШЕНЬКУ_С_АНЮТОЧКОЙ_И_ВНУЧКУ_АЛЕКСАНДРУ_АЛЕКСАНДРОВНУ._

Всё неравнодушное сердечушко свое готова истратить на расцветающие маленькие жизни Дианочки и Вовочки — правнуков сладеньких своих.

Она, Леонидовна, успешно сражалась на территории строек. В областном центре много красивых, высокоэтажных объектов, в сооружении которых серьезная доля мастерства прораба с характером. Радуют глаз горожан административно-технические здания на Герцена-Первомайской, торгово-офисный центр на Харьковской-Одесской, модный Дом «Корона» по улице Ленина, отреставрированный памятник архитектуры (Дзержинского, 26).

По стопам мамы пошел сын. Саша строит жилье в микрорайонах Тюмени. Кстати, сданный ТЦ «Лента» — внушительный объект, в возведении которого есть труд Саши. Так держать, Александр! Так держать, мама Александра!



Твоя улыбочка, как зорька, Натали.
Как лучик утренний березку веселит!
О, рок будь ласков к Натали
К родне, к подругам тропок настели.
Судьба, щедрей стань к скромной Натали,
Вручи гектары ей ромашковых долин.

Злат-солнышко, порадуй Натали,
Стремись в весну, голубка Натали!
И вербочки прими. От ивовых ветлин.
Ура! Прабабушке! Задорной Натали!




ЮБИЛЕЙНОЕ 14 ИЮЛЯ 2016-го ЕЙ ЖЕ

Ната-Наташенька!
Наша Наташенька!
Сильная, мудрая,
Милая пташенька!

Парит над судьбой
При погоде любой.
С душою прекрасной
Над облаками



_ИЗ_ФОТОАЛЬБОМА_НАТАЛЬИ:_

_СЁСТРЫ_КСЮША_(СЛЕВА)_С_АНЮТОЙ_ — _ВНУЧКИ_НАТАШИ_



_ЕЁ_СЫН_АЛЕКСАНДР_С_ДОЧКОЙ_

_САШЕНЬКОЙ,_АЛЕКСАНДРОЙ_

_АЛЕКСАНДРОВНОЙ_



_ОДИН_ИЗ_ТЮМЕНСКИХ_ОБЪЕКТОВ,_

_НА_КОТОРОМ_ТРУДИЛАСЬ_СТРОИТЕЛЬ_НАТАЛЬЯ_















Достанет звезду
Трудовыми руками.

На взлетах бывали
Запинки-пеньки.
В грозу перелеты
Не сладки,
Но Ната умела
Шершавы деньки
Проретушировать
В гладки.

Завидуйте те,
Кто взрос из элит,
Кто выхолен
Кукольным лаком,
Наташа с улыбкой
По жизни крылит.
Приветливым
Нашенским злаком.

В гнездышке радость:
Щебечут внучата.
Слетайтесь почаще
К бабуле птенчата!

Ната-Наташенька!
Добрая пташенька!
Ей, соловейка,
Грустинку развейка…




СУРОВАЯ НИТЬ ВРЕМЕНИ

_— НУ,_ЗАЧЕМ_ВОЙНА_БЫВАЕТ? —_
_СПРОСИТ_МАЛЬЧИК_У_ОГНЯ_-_
_МАЛЫХ_ДЕТОК_УБИВАЕТ…_

Руководителю Тюменской региональной писательской организации Леониду Иванову прислали два письма, две тетрадных странички, две мини-рецензии на творчество поэта-земляка Александра Шестакова. Авторы посланий ученицы пятой школы областного центра Софья Чубкова и Мария Степаникова. Получивший эти документы Леонид Кириллович счел их достаточно важными, чтобы озвучить на общем собрании коллег. «Здравствуйте, Александр Евгеньевич, — читает Иванов. — Впервые я познакомилась с Вами на одной из встреч с тюменскими писателями. Тогда же впервые услышала Ваши произведения. Мне очень понравилось Ваше творчество. Недавно прочитала книгу «Детворята». В ней много стихов, которые мне запали в душу. Особенно понравилось стихотворение «Про Зорьку», которое я выучила для конкурса. Большое Вам спасибо за талантливые работы! От всего сердца желаю Вам всегда быть полным сил и творческих идей». Это строки Маши. А вот фрагмент из письма Софьи: «Недавно, Александр Евгеньевич, мне в руки попала Ваша книга со стихотворениями — «Оранжевая диета». Мне она приглянулась. Вы говорите интересно и доступно о серьезном. Одно стихотворение я выучила наизусть. Это «Дым в полнеба». С большим удовольствием прочту еще и другие Ваши сборники детских стихов. До свидания. Желаю Вам здоровья и долгих творческих лет. С уважением Чубкова».

— Не преувеличил ваш писательский лидер значимости признаний девочек? — спрашиваю Александра Евгеньевича.

— Ни капельки, — отвечает поэт. — Леонид знает детскую искренность. Это самые честные критики-рецензенты. На строчки вяло-серые реагируют мгновенно. Пишущим для детей почаще бы вглядываться в лики маленьких слушателей-читателей. На этих откровенных личиках фиксируются оценки качества наших творений. Это же прописная истина.

И я о прописной истине. Сказывают, что некие способности или талант даются человеку свыше. Получил эти ценности, а сможешь удержать, развить и употребить их на пользу. Поделись тем, что имеешь.

Это, наверное, главное жизненное кредо Александра Шестакова. Газетчика, поэта, художника-любителя. Казалось бы, сегодня, будучи в столь почтенном возрасте, и делиться-то уже нечем, поскольку все отдал за шестьдесят с лишим лет разносторонней творческой деятельности. Но нет.

К Александру Евгеньевичу это ни в коей мере не относится. Он полон энергии и жизнелюбия, по прежнему улыбчив и приветлив. Много у него задумок и планов. А сколько уже совершённого. Вот копия первого графического рисунка в армейской газете «Тревога». Его автор безусый солдатик срочной службы. Далекий 1953-й год. Южно-Сахалинск. Опубликован портрет отличника боевой и политической подготовки, младшего сержанта Вадима Собова. Автор-график продолжился в политической карикатуре со стихотворными подписями. В гражданские времена этот жанр совершенствовал на страницах Бердюжской, Омутинской райгазет, в областной «Тюменской правде». Здесь двенадцать лет возглавлял отдел писем и оргмассовой работы. Почти десять лет тут вел знаменитую «ОСУ» — областное сатирическое агентство. В те времена пресса еще была сильна критикой. Она действовала отрезвляюще на нерадивых хозяйственников. Сражались с недостатками и юмористические рисунки, и острословные тексты Шестакова.

А в литературу он вошел со стихами для детей. Сегодня он мастер на этом пространстве. Читатели одобрительно встретили его полноцветные, нарядные книжки «Веснушки», «Рыжики», «Детворята», «Радужка», «Оранжевая диета», «Читайся, книжка». Через призму чужого, радостно-мирного детства, дядя Саша видит свое военно-обездоленное, сиротски-горькое существование. И с возрастом лихолетье не выветривалось из памяти. Поэтому, похоже, в 2011 году увидела свет новая книга абсолютно другой тематической тональности — «Он смертельно убит». Красной нитью по ее страницам проходит страшная война с потерями в стране, в крае, в семье, в жизни автора. В судьбах его героев. Появившись на свет в тридцать втором, Александр так и не узнал матери родной. Ему было всего два года, когда не стало Таисьи Терентьевны. Смутно помнит отца, погибшего в октябре сорок первого. Посчастливилось мальчишке, что пригрела его большого сердца женщина, Варвара Никифоровна, заменившая кровную мамочку. Пасынок всю жизнь благодарил мачеху за душевное тепло. Многие картинки биографии мальчика военных лет представлены в книге, которую по-доброму встретили и детский мир, и взрослый читатель. В персональной книге отзывов Шестакова до сотни восторженных записей и листов-вклеек из почты. Прочитаю, к примеру, вот эту из соседнего Кургана присланную. «Уважаемый Александр Евгеньевич! — пишет автор с не расшифрованной фамилией. — Большое Вам человеческое спасибо и низкий поклон за Ваши стихи, за Вашу память, за то, что не забываете сами и не даете забывать другим ту жуткую войну».

Кстати, многие кусочки жизни тылового парнишки Саши стали сюжетами в поэме «Мальчишка пишет на войну». Проникновенно про эти письма сказал прозаик Николай Ольков: «Эти стихи словно из антологии войны, из летописи трагедии русского народа. Их надо прочесть в каждой семье, каждому ребенку. Чтобы знали и помнили»:

_«ЗДЕСЬ_НЕ_СЫПАЛИСЬ_БОМБЫ,_
_НЕ_СВИСТЕЛ_ГРАД_СВИНЦА,_
_ТУТ_НЕ_ДЕТСКИЕ_НОШИ_
_НА_ЗАПЛЕЧЬЯХ_ЮНЦА»._

Простыми для восприятия стихами с той детской пронзительностью, где отсутствует хотя бы намек на малейший вымысел или неправду:

_«ПАПА_ВОИН_ПРИ_ПУШКЕ._
_МЫ_ТЕПЕРЬ_ЕГО_ТЫЛ._
_МЫ_НОСКИ_ПАПЕ_СВЯЖЕМ,_
_ЧТОБ_В_МОРОЗ_НЕ_ПРОСТЫЛ»._

Отец писателя Евгений Иванович ушел на фронт в первый месяц ее начала. А через сотню дней в дом ворвалась похоронка. Первая из двадцати семи последующих, которые оставили Мишино без главной силы деревенской.

_«ОБОЖГЛА!_НЕ_ПРОШЛА_НАС_
_СУДЬБИНА_СТОРОНКОЙ._
_ПРОСТРЕЛИЛА_ВОЙНА_
_НАС_БЕДОЙ-ПОХОРОНКОЙ»._

- «Он смертельно убит», — спрашиваю автора. — Языковеды не упрекают Вас за логико-лингвистическую вольность, за словосочетание «смертельно убит». Можно ли, мол, убить не смертельно…

- Намеки осторожненькие были, — нахмуренно ответил Александр. — Дискуссия тут неуместна. Заголовок заковычен. Слова не мои, а папиных однобатарейцев, которые о первых потерях кричали-плакали с болью мужской, трагедийно невыносимой, сердечно трепетной. Тут уж, простите, не до глянца строгих правил языка.

- Еще не проблемный вопрос к Вам слышала. Некоторые сюжеты предыдущих книг ставите в книгу нынешнюю: «Воюй, строка, убей войну».

Ответ серьезен: «Друзья, разве есть тут крамола какая-то! Право автора. Жажда гонорарная исключена. Этот книжно-журнально-газетный заработок почти погиб. На мою тоскливую пенсию могу издать самые мизерные тиражи. Повторяю, опубликованное, плюсуя количество читателей».

И как тут не согласиться с Николаем Максимовичем. Ведь рядом с ранее написанными рассказами о Героях Советского Союза Валерии Гнаровской, Иване Федюнинском, Филимоне Земляных, Григории Алексееве, Иване Марикове Шестаков ставит новые повествования о боевых тружениках войны Марии Цукановой, Хабибулле Якине, Кузьме Шестакове, Александре Филонове, Самойло Репутине, Павле Молодых. Это же все наши родные тюменские витязи войны. А рядом с «Подвигом мамы Акулины» новые зарисовки. О Василии Малкове, например. Защитнике Сталинграда. Брал Берлин. Награжден семью боевыми орденами и многочисленными медалями. Почетный гражданин Тюмени.

_«В_ЭТОЙ_СВЯТОЙ_
_ГЕРКУЛЕСОВОЙ_СИЛЕ_
_ШЕЛ_ПО_СРАЖЕНЬЯМ_
_МАЛКОВ_ВАСИЛИЙ._
_ОН_БЫЛ_СРЕДИ_ТЕХ,_
_КТО_НЕ_СДАЛ_СТАЛИНГРАД!»_

— Среди новых героев новой книги Александра Евгеньевича его коллега по профессии, легенда Тюменской прессы подпольщик-партизан Евгений Демус. Нелегка была военная судьба Евгения Андреевича. Да и гражданская тоже была неласковой. Словом, читайте сборник Шестакова, а я сейчас познакомлю вас с визиткой Александра Евгеньевича.

Он член союза писателей и союза журналистов, автор более десятка сборников стихов для детей. Иллюстрации его же. Участник Всероссийской и дипломант областных выставок самодеятельных художников. Лауреат Всероссийской литературной премии имени П. П. Ершова, областной премии имени В. И. Муравленко, областной журналистской премии в номинации «Сатирический рисунок в газете», Лауреат международного творческого конкурса «Встречь Солнцу». Среди прочих наград есть у него нагрудный федеральный знак «Честь. Достоинство. Профессионализм», областной «Легенда Тюменской прессы».

Патриот своего края Александр Шестаков может смело пополнить ряды известных тюменских и сибирских краеведов. В истории Тюменщины его поэзия и проза займут достойное место. Я же под занавес поздравляю писателя с почетным признанием: Омутинской районной детской библиотеке присвоено имя А. Е. Шестакова. Прекрасное решение муниципальной думы, коллектива библиотеки и ее читателей…

_СВЕТЛАНА_ЕРОФЕЕВА._

_ТЮМЕНЬ_












notes


Примечания





1


_ДОЁНКА_—_ДОЙНАЯ_КОРОВА_




2


_ДРЫН_—_БОЛЬШАЯ_ПАЛКА_