Марласов Пред светлым именем твоим
Анатолий Михайлович Марласов
АНАТОЛИЙ МАРЛАСОВ
ПРЕД СВЕТЛЫМ ИМЕНЕМ ТВОИМ...
_КНИГА_ИЗБРАННОЙ_ЛИРИКИ_
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О КНИГЕ
«Пред светлым именем твоим» - не просто очередная книга моего друга поэта Анатолия Марласова, она - своеобразный итог поэтической деятельности на 60- летнем жизненном рубеже. Избранное из его огромного поэтического богатства.
Анатолий Марласов из тех, кто приехал некогда осваивать тюменские «севера» да и прикипел к суровой, но отзывчивой на добрые деяния земле.
Южанин по рождению, он - сибиряк по месту приложения своего дарования, общественного темперамента, профессионального, наконец, опыта. Выпускник Московского института культуры, он начал свой путь северного познания с Тязовского района Ямало-Ненецкого автономного округа.
Поэтому-то и пишет он об этом с особой теплотой:
Нет, я юность не рассеял
На нечаянные дни,
Полюбив Полярный Север
И полярные огни.
Его литературное отрочество самым счастливым образом пришлось на ту пору, когда на Тюменском севере лишь завязывались первые ростки той грандиозной и уникальной, по существу, эпопеи, которая получила впоследствии емкое, вполне в духе тех одухотворенных лет, название - «Открытие века».
Я далек от мысли заниматься критическим препарированием книги, которую вы держите в руках, расчленением ее по тематическим циклам, разделам, дабы явить искушенному читателю внутренний, поэтический мир А.Марласова утилитарным образом, в некоем анатомическом разрезе... Напротив, моя задача более благодатна, да и конструктивна, - подать его книгу как цельный живой организм, в его единстве, нерасчленимости, когда каждое из стихотворений непостижимым образом, как при тонкой и хрупкой технике акварели, перетекает из одного в другое, подпитываясь потаенной энергий души, являя нам в совокупности его поэтический космос.
Едва ли не каждая страница представляет собой своеобычный портрет времени в контексте несомненных авторских пристрастий, и зачастую привносятся автором в этот портрет и биографические черты.
У человека есть гнездо - земля,
Но человек куда-то вечно рвется.
Ну, так чем вам не явная автохарактеристика художника, живущего в несомненном разладе с вялотекущей действительностью, тянущегося к уединению с сильными волевыми натурами, подстать которым и природные северные катаклизмы, отнюдь не деформирующие, к слову сказать, человеческие характеры, а, напротив, подвергающие их такой интенсивной духовной и физической закалке, что набедовавшиеся, казалось бы, за долгие годы на северной закраине страны люди, выйдя на «заслуженный (!) отдых», возвращаются с Большой земли, «отравленные» живодарящей энергией этого края, неласкового к фарисеям и рвачам.
Вот и А.Марласов в постоянном пути, и не только в прикладном географическом аспекте, но и в аспекте активного познания нашего бытия, его природы, людей, причем с годами все отчетливей в его стихах страсть не просто поверить миру свои впечатления от пережитого и увиденного, размышления и, что греха таить, претензии к миру, но и проверить себя на смелость емких, выверенных умозаключений, лирических характеристик.
Он ищет и - находит творческую опору в неприметных на неискушенный взгляд реалиях северного бытия.
...И когда меня жизнь невзначай заморочит -
Пусть не так я стар, и пусть не так уж я сед,
Поступлю, словно ненец.
«Он ушел за морошкой», -
Так скажите, коль спросят,
Любопытным в ответ.
Достоверность бытийных коллизий, тематическое разнообразие, подкрепленные столь редким в наши дни светлым видением мира, и вызывают к жизни строки, декларирующие непритязательность поэта и скромность его лирических претензий.
А мне-то и надо немного,
И этим богата душа,
К зеленому солнцу дорога
И зернышко карандаша.
«...я не ставлю часовых / к любимой женщине-святыне...» - одной из ключевых, магистральных в книге является тема любви к женщине, предмету преклонения и огорчений, приправленная невеселыми порой размышлениями о бренности быстротекущей жизни, одухотворяемой женским в ней присутствием.
Ты вычеркнула память из меня,
Тебя не помнить - это верх блаженства.
Ужаснейшее свойство изменять
Ты довела, увы, до совершенства.
Поэт по складу души, А.Марласов самовыразился в стихотворении «Родство», в котором, при превалирующем элементе самоиронии, заключена авторская идея о целенаправленной, сосредоточенной, работе души.
Его соседи звали дураком
За вид безукоризненно беспечный.
А он молчком, от всех людей тайком
Не год один копался в русской печке.
...Машины нас уносят в облака,
И это часть Емелиного плана,
Простого, извиняюсь, дурака -
Космических полетов ветерана.
Да и едва ли упрекнешь в выспренности человека, за плечами которого военное полуголодное детство, служба в армии, учеба в московском ВУЗе, перемежаемая к тому ж ночными трудовыми сменами на строительстве столичного метрополитена, и, наконец, личностное становление здесь, на «северах», где, по его образному выражению, «...небо напоминает невод», где «шрамы перекрещенных дорог...».
Биография его символическим образом, с отсылкою к мифу, начинается с бомбоубежища, где он «...принялся за дело и даже смерть перекричал», уже самым фактом своего рождения и всей последующей жизни подтвердив предпосылку В.Набокова: «Случайность - логика фортуны».
Не потому ли его книга относима к явлениям такого рода, когда судьба лирического героя переживает период внутреннего разлома, глубоких тектонических сдвигов в душе, в результате которых выходит к свету признание:
Когда ты входишь в комнату - светлеют
Не только стены, пол и потолок,
Но даже затрапезный уголок
За русской печкой, где от счастья млеют.
<...>
Когда ты входишь - всей страны радары
Улавливают гулкие удары -
Биенье сердца моего.
Поэт вслушивается в противоборство страстей в себе, склоняясь сосредоточенным слухом к их брожению и столкновению, и, при внутренней своей уязвимости, очевидному рефлектированию, спрятанному за образом бывалого севернянина, А.Марласов готов и к самообличению, каким бы горьким оно ни было.
Жизнь прошла, а я и не заметил,
Я и не заметил - жизнь прошла.
Холерический, южный его темперамент явен в его стихах о любви, о любимой, хотя поступь их внешне неспешна. Редко в буднях его, насыщенных повседневщиной, выпадают минуты заветного одиночества, когда впечатления дня минувшего отстаиваются, наподобие взболтанной в стакане воды, и приходят минуты редкого покоя:
И я заснул спокойно и глубоко,
И мне приснилось чудо из чудес...
<...>
Я сплю спокойно...
Тихо на Земле...
Никто меня на свете не разбудит -
Прекрасно мне.
При вечной схватке внешних стихий северного мира, А.Марласов склоняется к элегическому состоянию, при котором категории мира и лада становятся для человека приоритетными. Определяющим для его лирики мотивом продолжает оставаться перманентное ностальгическое чувство к ушедшим в прошлое приметам родного, в любви и согласии, мира.
Я в колыбели деревянной
Родною матерью взращен...
...А жизнь такая красота -
От деревянной колыбели
До деревянного креста.
В стихах его очевидно непреоборимое желание ясности и чистоты бытия, но вновь и вновь поэт оступается в пережитые им коллизии, что приводит его к поздним прозреньям и раскаяниям:
И... в старости,
В какой-то день ненастный,
Когда обрушит тяжести беда,
Я вспомню вдруг, какое было счастье,
По глупости забытое тогда.
При определенной субъективности лирических деклараций и художественных оценок бытия, стихи его - не безжизненные слепки с действительности, напротив, они - живые, пульсирующие сгустки этой самой действительности, пронизанные токами сопричастности его с жизнью:
Такая радость - птица прилетела!
Не ворон и не северный халей.
На серых крыльях маленькое тело -
Простуженный, но бойкий воробей.
И, слово честное, - я вовсе не был пьяным -
Я распознал в нем друга, своего.
Я с ним чирикал в синем океане
И понимал отчетливо его.
А.Марласов движется, в своем развитии, в русле коренной российской поэтической традиции, но и за этой традиционностью мы видим поэта с собственным индивидуальным видением мира и отношением к жизни, несущего читателю _свою_ правду о пережитом и переживаемом.
Беспечно не пою я, нет!
С небес я не хватаю звезды.
Я из муки военных лет
Голодной матерью был создан.
По своеобразной оценке Михаила Светлова, предполагается наличие в книге хотя бы одного хорошего стихотворения, чтобы считать, что книга состоялась, при двух и более хороших стихотворениях она уже считается отличной. Оставим этот критерий на совести классика, а вот наиболее удавшиеся Марласову стихотворения приведем: «Я был рожден...», Мастер, Журавль, «Ненцы - мудрый народ»...
Знаменательно, что одно из стихотворений А.Марласова, включенных им в настоящий сборник, носит название «Белый посох». Так куда же, в своем неостановимом движении к людским сердцам, простирает поэт свой белый посох? По его же образному выражению, простерт этот посох «от деревянной колыбели до деревянного креста»... Что ж, о кресте, на мой взгляд, вести разговор несколько преждевременно, но отрадно, что мирочувствование поэта приобрело в данном случае чеканную афористическую форму. Достойная стезя...
Анатолий Марласов, очертив строкой свой поэтический путь, взволнованно заклинает нас:
Прошу вас поверьте, поверьте
В могущество жизни,
В беспомощность смерти!
Верность жизни, во всех ее, светлых и затененных порой, проявлениях, верность своему жизненному назначению - вот доминанта творческой работы собрата нашей писательской корпорации.
Стихия, питающая его художественное воодушевление, - стихия безоглядной открытости, доверительности и, нередко порицаемой нами же, доверчивости, за которую женщина
...С невинностью в глазах,
Которая когда-нибудь обманет
И будет лгать, едва откроет двери,
Рассыпав лжи большие пятаки,
И ей не будут верить дураки,
И, как ни странно,
Я ей буду верить.
Но - «нет истины, где нет любви...» - это исповедальное, в устах великого Пушкина, откровение подпитывается и скромным светом, исходящим от этого небольшого, ладного томика, книги тюменского, сибирского поэта Анатолия Марласова, не примеряющего образ пророка, либо глашатая глобальных истин, но - отворяющего себя в тихом, сокровенном признании:
«Я верю в величие жизни, в беспомощность смерти»...
_ _НИКОЛАЙ_ШАМСУТДИНОВ._
Анатолий Михайлович Марласов
АНАТОЛИЙ МАРЛАСОВ
ПРЕД СВЕТЛЫМ ИМЕНЕМ ТВОИМ...
_КНИГА_ИЗБРАННОЙ_ЛИРИКИ_
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О КНИГЕ
«Пред светлым именем твоим» - не просто очередная книга моего друга поэта Анатолия Марласова, она - своеобразный итог поэтической деятельности на 60- летнем жизненном рубеже. Избранное из его огромного поэтического богатства.
Анатолий Марласов из тех, кто приехал некогда осваивать тюменские «севера» да и прикипел к суровой, но отзывчивой на добрые деяния земле.
Южанин по рождению, он - сибиряк по месту приложения своего дарования, общественного темперамента, профессионального, наконец, опыта. Выпускник Московского института культуры, он начал свой путь северного познания с Тязовского района Ямало-Ненецкого автономного округа.
Поэтому-то и пишет он об этом с особой теплотой:
Нет, я юность не рассеял
На нечаянные дни,
Полюбив Полярный Север
И полярные огни.
Его литературное отрочество самым счастливым образом пришлось на ту пору, когда на Тюменском севере лишь завязывались первые ростки той грандиозной и уникальной, по существу, эпопеи, которая получила впоследствии емкое, вполне в духе тех одухотворенных лет, название - «Открытие века».
Я далек от мысли заниматься критическим препарированием книги, которую вы держите в руках, расчленением ее по тематическим циклам, разделам, дабы явить искушенному читателю внутренний, поэтический мир А.Марласова утилитарным образом, в некоем анатомическом разрезе... Напротив, моя задача более благодатна, да и конструктивна, - подать его книгу как цельный живой организм, в его единстве, нерасчленимости, когда каждое из стихотворений непостижимым образом, как при тонкой и хрупкой технике акварели, перетекает из одного в другое, подпитываясь потаенной энергий души, являя нам в совокупности его поэтический космос.
Едва ли не каждая страница представляет собой своеобычный портрет времени в контексте несомненных авторских пристрастий, и зачастую привносятся автором в этот портрет и биографические черты.
У человека есть гнездо - земля,
Но человек куда-то вечно рвется.
Ну, так чем вам не явная автохарактеристика художника, живущего в несомненном разладе с вялотекущей действительностью, тянущегося к уединению с сильными волевыми натурами, подстать которым и природные северные катаклизмы, отнюдь не деформирующие, к слову сказать, человеческие характеры, а, напротив, подвергающие их такой интенсивной духовной и физической закалке, что набедовавшиеся, казалось бы, за долгие годы на северной закраине страны люди, выйдя на «заслуженный (!) отдых», возвращаются с Большой земли, «отравленные» живодарящей энергией этого края, неласкового к фарисеям и рвачам.
Вот и А.Марласов в постоянном пути, и не только в прикладном географическом аспекте, но и в аспекте активного познания нашего бытия, его природы, людей, причем с годами все отчетливей в его стихах страсть не просто поверить миру свои впечатления от пережитого и увиденного, размышления и, что греха таить, претензии к миру, но и проверить себя на смелость емких, выверенных умозаключений, лирических характеристик.
Он ищет и - находит творческую опору в неприметных на неискушенный взгляд реалиях северного бытия.
...И когда меня жизнь невзначай заморочит -
Пусть не так я стар, и пусть не так уж я сед,
Поступлю, словно ненец.
«Он ушел за морошкой», -
Так скажите, коль спросят,
Любопытным в ответ.
Достоверность бытийных коллизий, тематическое разнообразие, подкрепленные столь редким в наши дни светлым видением мира, и вызывают к жизни строки, декларирующие непритязательность поэта и скромность его лирических претензий.
А мне-то и надо немного,
И этим богата душа,
К зеленому солнцу дорога
И зернышко карандаша.
«...я не ставлю часовых / к любимой женщине-святыне...» - одной из ключевых, магистральных в книге является тема любви к женщине, предмету преклонения и огорчений, приправленная невеселыми порой размышлениями о бренности быстротекущей жизни, одухотворяемой женским в ней присутствием.
Ты вычеркнула память из меня,
Тебя не помнить - это верх блаженства.
Ужаснейшее свойство изменять
Ты довела, увы, до совершенства.
Поэт по складу души, А.Марласов самовыразился в стихотворении «Родство», в котором, при превалирующем элементе самоиронии, заключена авторская идея о целенаправленной, сосредоточенной, работе души.
Его соседи звали дураком
За вид безукоризненно беспечный.
А он молчком, от всех людей тайком
Не год один копался в русской печке.
...Машины нас уносят в облака,
И это часть Емелиного плана,
Простого, извиняюсь, дурака -
Космических полетов ветерана.
Да и едва ли упрекнешь в выспренности человека, за плечами которого военное полуголодное детство, служба в армии, учеба в московском ВУЗе, перемежаемая к тому ж ночными трудовыми сменами на строительстве столичного метрополитена, и, наконец, личностное становление здесь, на «северах», где, по его образному выражению, «...небо напоминает невод», где «шрамы перекрещенных дорог...».
Биография его символическим образом, с отсылкою к мифу, начинается с бомбоубежища, где он «...принялся за дело и даже смерть перекричал», уже самым фактом своего рождения и всей последующей жизни подтвердив предпосылку В.Набокова: «Случайность - логика фортуны».
Не потому ли его книга относима к явлениям такого рода, когда судьба лирического героя переживает период внутреннего разлома, глубоких тектонических сдвигов в душе, в результате которых выходит к свету признание:
Когда ты входишь в комнату - светлеют
Не только стены, пол и потолок,
Но даже затрапезный уголок
За русской печкой, где от счастья млеют.
<...>
Когда ты входишь - всей страны радары
Улавливают гулкие удары -
Биенье сердца моего.
Поэт вслушивается в противоборство страстей в себе, склоняясь сосредоточенным слухом к их брожению и столкновению, и, при внутренней своей уязвимости, очевидному рефлектированию, спрятанному за образом бывалого севернянина, А.Марласов готов и к самообличению, каким бы горьким оно ни было.
Жизнь прошла, а я и не заметил,
Я и не заметил - жизнь прошла.
Холерический, южный его темперамент явен в его стихах о любви, о любимой, хотя поступь их внешне неспешна. Редко в буднях его, насыщенных повседневщиной, выпадают минуты заветного одиночества, когда впечатления дня минувшего отстаиваются, наподобие взболтанной в стакане воды, и приходят минуты редкого покоя:
И я заснул спокойно и глубоко,
И мне приснилось чудо из чудес...
<...>
Я сплю спокойно...
Тихо на Земле...
Никто меня на свете не разбудит -
Прекрасно мне.
При вечной схватке внешних стихий северного мира, А.Марласов склоняется к элегическому состоянию, при котором категории мира и лада становятся для человека приоритетными. Определяющим для его лирики мотивом продолжает оставаться перманентное ностальгическое чувство к ушедшим в прошлое приметам родного, в любви и согласии, мира.
Я в колыбели деревянной
Родною матерью взращен...
...А жизнь такая красота -
От деревянной колыбели
До деревянного креста.
В стихах его очевидно непреоборимое желание ясности и чистоты бытия, но вновь и вновь поэт оступается в пережитые им коллизии, что приводит его к поздним прозреньям и раскаяниям:
И... в старости,
В какой-то день ненастный,
Когда обрушит тяжести беда,
Я вспомню вдруг, какое было счастье,
По глупости забытое тогда.
При определенной субъективности лирических деклараций и художественных оценок бытия, стихи его - не безжизненные слепки с действительности, напротив, они - живые, пульсирующие сгустки этой самой действительности, пронизанные токами сопричастности его с жизнью:
Такая радость - птица прилетела!
Не ворон и не северный халей.
На серых крыльях маленькое тело -
Простуженный, но бойкий воробей.
И, слово честное, - я вовсе не был пьяным -
Я распознал в нем друга, своего.
Я с ним чирикал в синем океане
И понимал отчетливо его.
А.Марласов движется, в своем развитии, в русле коренной российской поэтической традиции, но и за этой традиционностью мы видим поэта с собственным индивидуальным видением мира и отношением к жизни, несущего читателю _свою_ правду о пережитом и переживаемом.
Беспечно не пою я, нет!
С небес я не хватаю звезды.
Я из муки военных лет
Голодной матерью был создан.
По своеобразной оценке Михаила Светлова, предполагается наличие в книге хотя бы одного хорошего стихотворения, чтобы считать, что книга состоялась, при двух и более хороших стихотворениях она уже считается отличной. Оставим этот критерий на совести классика, а вот наиболее удавшиеся Марласову стихотворения приведем: «Я был рожден...», Мастер, Журавль, «Ненцы - мудрый народ»...
Знаменательно, что одно из стихотворений А.Марласова, включенных им в настоящий сборник, носит название «Белый посох». Так куда же, в своем неостановимом движении к людским сердцам, простирает поэт свой белый посох? По его же образному выражению, простерт этот посох «от деревянной колыбели до деревянного креста»... Что ж, о кресте, на мой взгляд, вести разговор несколько преждевременно, но отрадно, что мирочувствование поэта приобрело в данном случае чеканную афористическую форму. Достойная стезя...
Анатолий Марласов, очертив строкой свой поэтический путь, взволнованно заклинает нас:
Прошу вас поверьте, поверьте
В могущество жизни,
В беспомощность смерти!
Верность жизни, во всех ее, светлых и затененных порой, проявлениях, верность своему жизненному назначению - вот доминанта творческой работы собрата нашей писательской корпорации.
Стихия, питающая его художественное воодушевление, - стихия безоглядной открытости, доверительности и, нередко порицаемой нами же, доверчивости, за которую женщина
...С невинностью в глазах,
Которая когда-нибудь обманет
И будет лгать, едва откроет двери,
Рассыпав лжи большие пятаки,
И ей не будут верить дураки,
И, как ни странно,
Я ей буду верить.
Но - «нет истины, где нет любви...» - это исповедальное, в устах великого Пушкина, откровение подпитывается и скромным светом, исходящим от этого небольшого, ладного томика, книги тюменского, сибирского поэта Анатолия Марласова, не примеряющего образ пророка, либо глашатая глобальных истин, но - отворяющего себя в тихом, сокровенном признании:
«Я верю в величие жизни, в беспомощность смерти»...
_ _НИКОЛАЙ_ШАМСУТДИНОВ._