002
Ирина Андреевна Андреева
ИРИНА АНДРЕЕВА
_Белые_крылья_печали_
ПОВЕСТЬ, РАССКАЗЫ
СОВЕСТЬ
Что ни говори, а Клим Перебежкин совестливый человек. Бывает, конечно, запьет, загуляет, а как протрезвеет, пашет за семерых. Сердится на себя за то, что опять сорвался, и пашет - в работе он зверь. Жена Дуся, измученная очередным загулом, не раз обращалась к руководству, накажите, мол, честь по чести, чтоб неповадно было. Бригадир и председатель лишь руками разводят:
«Клим пропьется - человеком будет, а вот у кого ума нет, тот и трезвый дурак и лодырь!»
Дуся в сельпо, к продавщице:
- Ты моему в зарплату не продавай спиртного!
- Не имею права, - также разводит руками продавец.
- А ты на меня ссылайся. Будь моя воля, я бы их всех в день получки отоварила - выдала бы спичек на все деньги, карманов бы не хватило! - в сердцах уходит Евдокия из магазина.
Как-то в очередной загул у мужиков продавщица, подстрекаемая односельчанками, рискнула и вместо водки сунула мужикам кому соли, кому сахару взвесила, кому спичек - ходовой товар. Климу Перебежкину достались шоколадные конфеты «Трюфели». Клим не решился спорить с Марией Карповной, что греха таить, часто она мужиков под запись отоваривала. Пойди вперекор, потом откажет, женщина она строгая и серьезная.
Растолкав дорогие конфеты по засаленным карманам рабочей телогрейки, Клим отправился прямиком в рабочую сторожку, где собираются после работы мужики резаться в карты, домино, распивают вскладчину.
Человек пять зло лупили по затёртой столешнице костяшками домино. На приход Клима среагировали вяло. Клим, не увидев среди играющих закадычных дружков Кирюху, Фёдора и Леона, спросил о них у присутствующих.
- Заходили, тож о тебе спрашивали. Сказали что сегодня у вас сухой закон. Карповне блажь пришла: всех вместо водки отоварила предметами первой необходимости: кому спички, кому соль, Леону хозяйственное мыло досталось, пошёл бабу радовать.
- Ха-ха-ха-ха! - ржали мужики..
Клим не решился сам себя поднимать на смех, промолчал о том, что его карманы набиты конфетами. Побрёл домой хмурной, рассчитывая сорвать зло на Дуське. Жены в доме не оказалось, наверное, коровам воду таскает. На печи сидел младший сын - пятиклассник Петька. Клим вытащил горсть конфет, протянул сыну:
- На, трескай!
- Это всё мне? Папка, я такие конфеты только во сне пробовал!
Это же самые дорогие!
Петька сиял от восторга, а Клим продолжал доставать из кармана конфеты, ссыпал их на колени сына. Потом сел спиной к печи, не снимая телогрейки, ссутулился, распустив распахнутые полы крыльями, уронил голову на грудь. Вспомнилось Климу вдруг собственное босоногое и далеко не беззаботное, а голодное, холодное детство. Как однажды во время войны стоял он со своими братьями и сёстрами на запылённом крыльце сельмага. Просто так стояли, от голода в животах урчит, а из сельмага хлебом пахнет, хоть надышаться вволю. Вдруг, самая шустрая сестра Лизка заметила в пыли крылечка какой-то грязный белёсый шарик, величиной с добрый боб. Жестами поманив сестру и братьев, Лизка указала на неизвестный предмет. Все встали кружком и она большим пальцем ноги выколупнула из пыли шарик, и, крепко зажав пальцами ноги, вприпрыжку бросилась за угол магазина. Сестра и братья за ней.
Укрывшись от посторонних глаз, Лизка обтёрла шарик о платье, и первая лизнула. Шарик оказался сладким-пресладким. Перебежкины ребятишки поровну поделили лакомство, тщательно раскусив на равные части. Внутри оказался еще один шарик более твердый и меньший размером. Сколько же восторга испытали они, медленно рассасывая это сладкое чудо. Видно кто-то из покупателей обронил на их счастье конфету, которая оказалась крупным драже.
Голодное военное детство, лишённое элементарной радости. И так вдруг проняло Клима воспоминание, аж на слезу пробило. Хорошо, что Петька не видит. Но сын заметил, что с отцом творится что-то неладное, и затих на печи. «Ладно, мы ничего доброго в своей жизни не видели, - рассуждал между тем Клим сам с собой, - А детишки-то наши, разве мы не можем доставить им лишний раз радость? За что воевали? За что победу одержали над фашистским супостатом? За счастливое детство своих детей!»
Зашла Дуся, жена. Увидев мужа с поникшей головой, с порога закричала:
- Нажрался опять! Всё не насытишься, глотка твоя лужёная!
- Мамка, ты чего?!? Папка ни граммочки не пьяный, конфет мне принес, - растерянно произнёс Петька.
Клим поднялся, снял телогрейку, прицепил на гвоздь в стене, и, не умываясь, забрался к сыну на печь, лёг ничком на горячие кирпичи. Ласково сказал:
- Ты сиди, сиди, Петька, жуй свои трюфеля или как там их, я с краешка полежу, что-то промёрз сегодня до самых костей.
Дуся, сконфуженная своей промашкой, быстро растопив русскую печь, наладила тесто на блины, напекла на поду целую горку, растопила сливочное масло, заискивала перед мужем и сыном:
- Мужики, хватит лежать, слезайте, покушайте блинков спылу сжару.
Сказать, чтоб Клим Перебежкин совсем перестал пить после этого случая, - значит, согрешить, слукавить. Однако всякий раз, сбросившись с мужиками на выпивку, он не забывал сына, брал для него самые дорогие конфеты - «Красную шапочку», «Мишку на Севере», «Гулливер».
Ирина Андреевна Андреева
ИРИНА АНДРЕЕВА
_Белые_крылья_печали_
ПОВЕСТЬ, РАССКАЗЫ
СОВЕСТЬ
Что ни говори, а Клим Перебежкин совестливый человек. Бывает, конечно, запьет, загуляет, а как протрезвеет, пашет за семерых. Сердится на себя за то, что опять сорвался, и пашет - в работе он зверь. Жена Дуся, измученная очередным загулом, не раз обращалась к руководству, накажите, мол, честь по чести, чтоб неповадно было. Бригадир и председатель лишь руками разводят:
«Клим пропьется - человеком будет, а вот у кого ума нет, тот и трезвый дурак и лодырь!»
Дуся в сельпо, к продавщице:
- Ты моему в зарплату не продавай спиртного!
- Не имею права, - также разводит руками продавец.
- А ты на меня ссылайся. Будь моя воля, я бы их всех в день получки отоварила - выдала бы спичек на все деньги, карманов бы не хватило! - в сердцах уходит Евдокия из магазина.
Как-то в очередной загул у мужиков продавщица, подстрекаемая односельчанками, рискнула и вместо водки сунула мужикам кому соли, кому сахару взвесила, кому спичек - ходовой товар. Климу Перебежкину достались шоколадные конфеты «Трюфели». Клим не решился спорить с Марией Карповной, что греха таить, часто она мужиков под запись отоваривала. Пойди вперекор, потом откажет, женщина она строгая и серьезная.
Растолкав дорогие конфеты по засаленным карманам рабочей телогрейки, Клим отправился прямиком в рабочую сторожку, где собираются после работы мужики резаться в карты, домино, распивают вскладчину.
Человек пять зло лупили по затёртой столешнице костяшками домино. На приход Клима среагировали вяло. Клим, не увидев среди играющих закадычных дружков Кирюху, Фёдора и Леона, спросил о них у присутствующих.
- Заходили, тож о тебе спрашивали. Сказали что сегодня у вас сухой закон. Карповне блажь пришла: всех вместо водки отоварила предметами первой необходимости: кому спички, кому соль, Леону хозяйственное мыло досталось, пошёл бабу радовать.
- Ха-ха-ха-ха! - ржали мужики..
Клим не решился сам себя поднимать на смех, промолчал о том, что его карманы набиты конфетами. Побрёл домой хмурной, рассчитывая сорвать зло на Дуське. Жены в доме не оказалось, наверное, коровам воду таскает. На печи сидел младший сын - пятиклассник Петька. Клим вытащил горсть конфет, протянул сыну:
- На, трескай!
- Это всё мне? Папка, я такие конфеты только во сне пробовал!
Это же самые дорогие!
Петька сиял от восторга, а Клим продолжал доставать из кармана конфеты, ссыпал их на колени сына. Потом сел спиной к печи, не снимая телогрейки, ссутулился, распустив распахнутые полы крыльями, уронил голову на грудь. Вспомнилось Климу вдруг собственное босоногое и далеко не беззаботное, а голодное, холодное детство. Как однажды во время войны стоял он со своими братьями и сёстрами на запылённом крыльце сельмага. Просто так стояли, от голода в животах урчит, а из сельмага хлебом пахнет, хоть надышаться вволю. Вдруг, самая шустрая сестра Лизка заметила в пыли крылечка какой-то грязный белёсый шарик, величиной с добрый боб. Жестами поманив сестру и братьев, Лизка указала на неизвестный предмет. Все встали кружком и она большим пальцем ноги выколупнула из пыли шарик, и, крепко зажав пальцами ноги, вприпрыжку бросилась за угол магазина. Сестра и братья за ней.
Укрывшись от посторонних глаз, Лизка обтёрла шарик о платье, и первая лизнула. Шарик оказался сладким-пресладким. Перебежкины ребятишки поровну поделили лакомство, тщательно раскусив на равные части. Внутри оказался еще один шарик более твердый и меньший размером. Сколько же восторга испытали они, медленно рассасывая это сладкое чудо. Видно кто-то из покупателей обронил на их счастье конфету, которая оказалась крупным драже.
Голодное военное детство, лишённое элементарной радости. И так вдруг проняло Клима воспоминание, аж на слезу пробило. Хорошо, что Петька не видит. Но сын заметил, что с отцом творится что-то неладное, и затих на печи. «Ладно, мы ничего доброго в своей жизни не видели, - рассуждал между тем Клим сам с собой, - А детишки-то наши, разве мы не можем доставить им лишний раз радость? За что воевали? За что победу одержали над фашистским супостатом? За счастливое детство своих детей!»
Зашла Дуся, жена. Увидев мужа с поникшей головой, с порога закричала:
- Нажрался опять! Всё не насытишься, глотка твоя лужёная!
- Мамка, ты чего?!? Папка ни граммочки не пьяный, конфет мне принес, - растерянно произнёс Петька.
Клим поднялся, снял телогрейку, прицепил на гвоздь в стене, и, не умываясь, забрался к сыну на печь, лёг ничком на горячие кирпичи. Ласково сказал:
- Ты сиди, сиди, Петька, жуй свои трюфеля или как там их, я с краешка полежу, что-то промёрз сегодня до самых костей.
Дуся, сконфуженная своей промашкой, быстро растопив русскую печь, наладила тесто на блины, напекла на поду целую горку, растопила сливочное масло, заискивала перед мужем и сыном:
- Мужики, хватит лежать, слезайте, покушайте блинков спылу сжару.
Сказать, чтоб Клим Перебежкин совсем перестал пить после этого случая, - значит, согрешить, слукавить. Однако всякий раз, сбросившись с мужиками на выпивку, он не забывал сына, брал для него самые дорогие конфеты - «Красную шапочку», «Мишку на Севере», «Гулливер».