В конце века
Н. В Денисов


ТАМАНСКИЙ МОТИВ




Поэту Виктору Жорнику


По курсу – Тамань! Напружинен «жигуль».
Скользят ласточата – скольжением пуль.
Прочней оплели тополей осьминоги
Горячие ножны приморской дороги.
Азовское – справа слагает катрены,
На Черном – трагический плат Мельпомены,
Гекзаметры вьет, будто скифов арканы.
Осколками амфор желтеют лиманы.
Мы едем. А небо сосудом Пандоры.
Мы мчим. Будто кровь на полях – помидоры.
По кромочке плавней – пожарищ зола.
Там чудятся мне кальтербрунеры зла.
Век горький. Исход. Мы на финише века, –
В хитонах, в сандалиях древнего грека,
В античном, суровом, божественном виде.
"В Элладе ж ты, брат!" – как сказал Сердериди.
Но кто промелькнул там? Околыша алость...
Гусарский поручик? Мишель? Показалось...
Промчали. Сравненья – опять! – фронтовые:
Арбузы, как шашки лежат дымовые,
И даль виноградников в небо воздета,
И гроздья, и листья защитного цвета.
Но – стоп! И ремни привязные – с плеча.
Базар придорожный. Торговля. Бахча.
– Погодь! – мой товарищ – на тормоз. И – нате! –
Взорлил. И несет уж два солнца в обхвате
Две сочные дыни, что брызнут вот-вот
Медовой амброзией южных щедрот.
Задаром! – товарищ в восторге, – Салют!
У нас тут поэтов в лицо узнают!..
А мне уж блазнится мой северный город,
Что злыми реформами нынче распорот,
Там тоже базар, политкухонь грома,
Но там и картох не дадут задарма!

Летим! Нашей гонкой простор ошарашен.
Пересыпь?! Давай к Лихоносову, наш он!
Каких-нибудь два поворота всего –
Поселок. С холма панорама: ого-о!
Даль моря. И синь. И штормяга жестокий.
И там где-то парус родной – одинокий...

    1999