Казематы его крепостей том 2
Первое Ишимское восстание
11 ноября 1735 года в Москве на Болотной площади был казнен гулящий человек Иван Тупиков, по прозвищу Замотоха.
За ним тянулась долгая история.
Защищая население от набегов степных кочевников, Россия, как могла, укрепляла рубежи приобретенных за Уралом земель. На южных окраинах Тобольской губернии Ишимская оборонительная линия смыкалась с Иртышской и – по Ялуторовской дороге – с Тобольской. Пограничные деревни обносились рогатками, надолбами и заплотами высотою в сажень с четвертью, крестьянам предписывалось ходить в поле не по одиночке, но «кумпаниями при ружьях», дабы иметь всегдашнюю от неприятельских воинских людей предосторожность.
В первой половине восемнадцатого века эта вооруженная граница по нынешним меркам выглядела жалко: в слободе Фирсово, например, в возрасте от 16 до 50 лет было всего 28 мужских душ и имели они 6 ружей, в слободе Коркиной – 107 мужских душ при 37 ружьях, в слободе Безруковой – 37 при 24, то есть она оказывалась самой значительной огневой силой на этой линии, хотя центральным укреплением ее была Коркина слобода – нынешний город Ишим.
Управление слободами осуществлялось комендантами, которые чаще именовались приказчиками. Они ведали сбором налогов, судом и расправой, то есть судом низшей инстанции. Содержание коменданта возлагалось на крестьян, годовой сбор в его пользу составлял 10 рублей, 20 четвертей ржи и овса на слободу. Однако, как повелось издревле, коменданты брали для себя с крестьян ровно столько, сколько хотели, да еще приторговывали со степью хлебом, солью и мягкой рухлядью, курили вино.
Между началом февраля 1714-го и началом февраля 1921 года расстояние в 207 лет, а разговор идет об одном и том же событии – об ИШИМСКОМ КРЕСТЬЯНСКОМ ВОССТАНИИ. Оно и тогда, и в двадцатом веке началось в одном и том же месте: в Орлово-Городище, и вызвано было той же причиной – правительственным грабежом.
В далеком том феврале комендант Семен Немчинов, только что собравший с крестьян 661 рубль налога, объявил о новом сборе – на пленных шведов, на провиант для них, на одежду и пристанище.
Законопослушные ишимцы возмутились, собрались на сход и решили: собранные деньги у коменданта отнять, с жалобою на него обратиться в Тобольск. Пришли на государев двор – двор коменданта и объявили, что отказывают ему в должности и требуют возврата собранного налога. Немчинов подчиниться диктату отказался, смутьяны «из государева двора его збили и учинились ослушны, и набранных солдат ис караулу роспустили, и угрожали ему смертным убивством».
Немчинов дал тягу, ослушники его жену и детей посадили под арест, налоговые деньги изъяли, забрали «подголовок» и кой-какие вещицы, открыли амбары, опорожнили бочки с вином, а хлеб разделили между собой.
Служилые люди, размещенные по слободам, сопротивления не оказывали. Капитан Боровский на призыв о помощи жены Немчинова не отозвался, а драгуны Бутус, Змеев, Поротников, Белый присоединились к бунтовщикам, которые тем самым обзавелись оружием и боеприпасами.
Крестьян подняли на восстание их лучшие люди и старосты: Лузин, Ведерников, Вертков и гулящий человек Иван Тупиков-Замотоха – тотемский посадский человек, около двадцати лет назад ушедший из родного города «от хлебной скудности» и живший по Ишимским слободам портным мастерством.
Для ареста зачинщиков и сбора провианта Тобольск посылает в Орлово-Городище – нынешнее Викулово – полковника Нефедьева с отрядом драгун. Он прибывает 5 марта и сразу приступает к исполнению возложенных на него обязанностей. Однако «выше- писанных слобод и городища крестьяне, собрався многолюдством, взятых к розыску пущих заводчиков и в остроге заперлись».
Пущие возмутители Ведерников да Замотоха, взяв из казны порох, «пушку заряжали и пришед к Съезжему двору претили ему, Нефедьеву, и ис слободы выслали с невежеством».
Тобольск решил покончить дело миром. Немчинов был отрешен от должности, 20 апреля на его место направили Матвея Городничего. Через полтора месяца в столицу Сибирской губернии от него пришло сообщение: крестьяне противны, и во всем ему отказали, из слободы выслали.
В Ишимские слободы с крупным отрядом драгун идет полковник Парфеньев. В сентябре Тобольск содрогается от его сообщений: «Ведерников и Замотоха с крестьяны собрався многолюдством, заперлись в острог и били в набат, к розыску не пошли». А потом «пушку набили и с огненным ружьем и с луком ходили и хотели по нем и драгуны стрелят, и от платежа податей отказали, и учинили превиликий бунт, и разослали в разные слободы и деревни, чтоб все крестьяне шли в собрание с ружьями». Первое вооруженное восстание ишимских крестьян длилось девять месяцев – почти столько же, сколько и второе – 1921-го года. Следствие по тому и другому растянулось, точнее, продолжалось несколько лет. В восемнадцатом веке его начал полковник Парфеньев, допросивший на месте около 160 человек. «Пущие завотчики» были арестованы и отправлены в Тобольск.
Оказалось, восстание началось «с совету всех слобод крестьян». Изгнав Немчинова, они выбрали собственных начальников, создали собственный орган власти – Судебную избу; ее возглавили Замотоха и Ведерников. В Судебной избе хранились документы и деньги, отобранные у коменданта, его «подголовок» с «крепостями». Сторонников прежней власти ослушники лишали свободы действий. Некий Т. Дорогин «держан был под караулом у старосты Зудилова в остроге за то, чтоб Нимчинову вестей никаких не подавал».
На следствии в Тобольске Замотоха со товарищи показали на Немчинова много: на якшанье его со степью, на приторговывание мягкой рухлядью и солью, хлебное воровство… По всему по этому для дальнейшего расследования они были отправлены в Петербург. Смутившись их долгим отсутствием, слободские крестьяне, собрав 60 рублей, туда же отправили своих челобитчиков, среди которых был и староста Иван Лузин. В Петербурге ходоков немедленно арестовали, а в Ишимские слободы для расследования был послан стольник М. Ртищев. Он потратил год на допросы, повальные обыски, очные ставки. Крестьяне Орлова-Городища 2 января 1718 года принесли ему повинную челобитную: 222 человека признали себя виновными, на Немчинова впредь соглашались не бить челом, прогоны и судебные издержки брали на себя. 28 января с покаянной челобитной к нему пришли крестьяне Абатской слободы…
Замотоха и Лузин просидели под арестом в Санкт-Петербурге 10 лет – до осени 1728 года и по сложности обвинений, предъявленным им, по запутанности показаний, для решения их участи были отправлены обратно в Тобольск. Там без лишней волокиты их приговорили к битью кнутом и ссылке: Лузина – в Березов, За- мотоху – в Нерчинск «на серебряные заводы в вечную каторгу».
По дороге в Нерчинск Замотоха бежал. Через шесть лет – в 1734 году – с подложным паспортом его задержала в Томске полиция. Не дававшую никаких показаний подозрительную личность отправили в Москву. Тайная канцелярия свое дело знала, и Замотоха вскоре признался, кто он, и что находился под судом по делу ишимских крестьян.
В мае 1735 года – через 21 год после восстания – он был приговорен к смерти; 11 ноября того же года жизнь его оборвалась на Болотной площади.
Первое Ишимское восстание
11 ноября 1735 года в Москве на Болотной площади был казнен гулящий человек Иван Тупиков, по прозвищу Замотоха.
За ним тянулась долгая история.
Защищая население от набегов степных кочевников, Россия, как могла, укрепляла рубежи приобретенных за Уралом земель. На южных окраинах Тобольской губернии Ишимская оборонительная линия смыкалась с Иртышской и – по Ялуторовской дороге – с Тобольской. Пограничные деревни обносились рогатками, надолбами и заплотами высотою в сажень с четвертью, крестьянам предписывалось ходить в поле не по одиночке, но «кумпаниями при ружьях», дабы иметь всегдашнюю от неприятельских воинских людей предосторожность.
В первой половине восемнадцатого века эта вооруженная граница по нынешним меркам выглядела жалко: в слободе Фирсово, например, в возрасте от 16 до 50 лет было всего 28 мужских душ и имели они 6 ружей, в слободе Коркиной – 107 мужских душ при 37 ружьях, в слободе Безруковой – 37 при 24, то есть она оказывалась самой значительной огневой силой на этой линии, хотя центральным укреплением ее была Коркина слобода – нынешний город Ишим.
Управление слободами осуществлялось комендантами, которые чаще именовались приказчиками. Они ведали сбором налогов, судом и расправой, то есть судом низшей инстанции. Содержание коменданта возлагалось на крестьян, годовой сбор в его пользу составлял 10 рублей, 20 четвертей ржи и овса на слободу. Однако, как повелось издревле, коменданты брали для себя с крестьян ровно столько, сколько хотели, да еще приторговывали со степью хлебом, солью и мягкой рухлядью, курили вино.
Между началом февраля 1714-го и началом февраля 1921 года расстояние в 207 лет, а разговор идет об одном и том же событии – об ИШИМСКОМ КРЕСТЬЯНСКОМ ВОССТАНИИ. Оно и тогда, и в двадцатом веке началось в одном и том же месте: в Орлово-Городище, и вызвано было той же причиной – правительственным грабежом.
В далеком том феврале комендант Семен Немчинов, только что собравший с крестьян 661 рубль налога, объявил о новом сборе – на пленных шведов, на провиант для них, на одежду и пристанище.
Законопослушные ишимцы возмутились, собрались на сход и решили: собранные деньги у коменданта отнять, с жалобою на него обратиться в Тобольск. Пришли на государев двор – двор коменданта и объявили, что отказывают ему в должности и требуют возврата собранного налога. Немчинов подчиниться диктату отказался, смутьяны «из государева двора его збили и учинились ослушны, и набранных солдат ис караулу роспустили, и угрожали ему смертным убивством».
Немчинов дал тягу, ослушники его жену и детей посадили под арест, налоговые деньги изъяли, забрали «подголовок» и кой-какие вещицы, открыли амбары, опорожнили бочки с вином, а хлеб разделили между собой.
Служилые люди, размещенные по слободам, сопротивления не оказывали. Капитан Боровский на призыв о помощи жены Немчинова не отозвался, а драгуны Бутус, Змеев, Поротников, Белый присоединились к бунтовщикам, которые тем самым обзавелись оружием и боеприпасами.
Крестьян подняли на восстание их лучшие люди и старосты: Лузин, Ведерников, Вертков и гулящий человек Иван Тупиков-Замотоха – тотемский посадский человек, около двадцати лет назад ушедший из родного города «от хлебной скудности» и живший по Ишимским слободам портным мастерством.
Для ареста зачинщиков и сбора провианта Тобольск посылает в Орлово-Городище – нынешнее Викулово – полковника Нефедьева с отрядом драгун. Он прибывает 5 марта и сразу приступает к исполнению возложенных на него обязанностей. Однако «выше- писанных слобод и городища крестьяне, собрався многолюдством, взятых к розыску пущих заводчиков и в остроге заперлись».
Пущие возмутители Ведерников да Замотоха, взяв из казны порох, «пушку заряжали и пришед к Съезжему двору претили ему, Нефедьеву, и ис слободы выслали с невежеством».
Тобольск решил покончить дело миром. Немчинов был отрешен от должности, 20 апреля на его место направили Матвея Городничего. Через полтора месяца в столицу Сибирской губернии от него пришло сообщение: крестьяне противны, и во всем ему отказали, из слободы выслали.
В Ишимские слободы с крупным отрядом драгун идет полковник Парфеньев. В сентябре Тобольск содрогается от его сообщений: «Ведерников и Замотоха с крестьяны собрався многолюдством, заперлись в острог и били в набат, к розыску не пошли». А потом «пушку набили и с огненным ружьем и с луком ходили и хотели по нем и драгуны стрелят, и от платежа податей отказали, и учинили превиликий бунт, и разослали в разные слободы и деревни, чтоб все крестьяне шли в собрание с ружьями». Первое вооруженное восстание ишимских крестьян длилось девять месяцев – почти столько же, сколько и второе – 1921-го года. Следствие по тому и другому растянулось, точнее, продолжалось несколько лет. В восемнадцатом веке его начал полковник Парфеньев, допросивший на месте около 160 человек. «Пущие завотчики» были арестованы и отправлены в Тобольск.
Оказалось, восстание началось «с совету всех слобод крестьян». Изгнав Немчинова, они выбрали собственных начальников, создали собственный орган власти – Судебную избу; ее возглавили Замотоха и Ведерников. В Судебной избе хранились документы и деньги, отобранные у коменданта, его «подголовок» с «крепостями». Сторонников прежней власти ослушники лишали свободы действий. Некий Т. Дорогин «держан был под караулом у старосты Зудилова в остроге за то, чтоб Нимчинову вестей никаких не подавал».
На следствии в Тобольске Замотоха со товарищи показали на Немчинова много: на якшанье его со степью, на приторговывание мягкой рухлядью и солью, хлебное воровство… По всему по этому для дальнейшего расследования они были отправлены в Петербург. Смутившись их долгим отсутствием, слободские крестьяне, собрав 60 рублей, туда же отправили своих челобитчиков, среди которых был и староста Иван Лузин. В Петербурге ходоков немедленно арестовали, а в Ишимские слободы для расследования был послан стольник М. Ртищев. Он потратил год на допросы, повальные обыски, очные ставки. Крестьяне Орлова-Городища 2 января 1718 года принесли ему повинную челобитную: 222 человека признали себя виновными, на Немчинова впредь соглашались не бить челом, прогоны и судебные издержки брали на себя. 28 января с покаянной челобитной к нему пришли крестьяне Абатской слободы…
Замотоха и Лузин просидели под арестом в Санкт-Петербурге 10 лет – до осени 1728 года и по сложности обвинений, предъявленным им, по запутанности показаний, для решения их участи были отправлены обратно в Тобольск. Там без лишней волокиты их приговорили к битью кнутом и ссылке: Лузина – в Березов, За- мотоху – в Нерчинск «на серебряные заводы в вечную каторгу».
По дороге в Нерчинск Замотоха бежал. Через шесть лет – в 1734 году – с подложным паспортом его задержала в Томске полиция. Не дававшую никаких показаний подозрительную личность отправили в Москву. Тайная канцелярия свое дело знала, и Замотоха вскоре признался, кто он, и что находился под судом по делу ишимских крестьян.
В мае 1735 года – через 21 год после восстания – он был приговорен к смерти; 11 ноября того же года жизнь его оборвалась на Болотной площади.