Русь
В. В. Князев
М. П. Плотников
САТИРА И ЮМОР
ТРЯСИНА
Чернилами вспоённые,
Концом пера вскормлённые,
В служебной формалистике
Увязли чинуши.
Придёшь с пустячной справкою –
Начальнически рявкают:
«На чистеньком на листике
Прошенье напиши!».
Прошение, как следует, –
По столикам последует,
Из папки в папку новую,
С доклада на доклад...
В входящие запишется,
Десятком лиц подпишется
И вот через пол годика
Воротится назад:
«Согласно пункта пятого,
От ген варя десятого...».
Прекрасным, чётким почерком
Красуется на нём: –
«Согласно пункта пятого,
Ог генваря десятого,
Ни устно и ни письменно
Мы справок – не даём».
Что сделаешь с чинушками?
Их не пробьёшь и пушками!
Но есть лекарство верное –
Шершавая рука:
Для стулопротирателя
Страшнее нет карателя,
Как – ставший их начальником,
Их сжавший, как свивальником –
Рабочий от станка!
В СОВХОЗЕ
Холмогоровка Графиня,
Да голландский бык Барон –
Вот и всё, что уцелело
От помещичьих времён.
Их сиятельства частенько
Вместе кормятся во рву;
Пастушок, корявый Сенька, –
Наблюдатель рандеву.
«Поче-му-у? – мычит Графиня –
Почему в большом дому
Исполком хозяин ныне?
Не пой-муу... Нет... Не пой-му-ууу!»
«Бу-удет вам! – Барон на это: –
Бу-уудет вам: момент придёт,
И сторонников совета –
Сам Бу-у-удённый не спасёт!».
«Муу-ка, му-ка жить под гнётом
Пастушонка-батрака!
Муу-ка, му-ка по болотам
Пачкать тиною бока!..
Мууу-ка!..». (Бедная Графиня!).
«Буудет день!!»... (Бедняк «Барон!»).
Изо рва пастух дубиной
Их сиятельств гонит вон.
ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ
«Познание добра и зла» –
Столичной мудрости уездные отрыжки,
И яростно три старые козла
Дерут с заборов яркие афишки
И познают, насупивши чело, –
Добро крахмала и печати зло.
На площади Лассаля ломовой
Увяз в грязи и кроет город матом:
«Чтоб провалиться вам, чертям килатым,
А ну вас к ляду с вашей мостовой!».
Но холодно – рождённый дипломатом –
«Собачью ножку» крутит постовой.
На рынке – вой. Пототчиха сцепилась
С торговкою, забывшей стыд и честь.
«Лук три копейки? Эко разродилась!
Да крест-то на тебе, на стерве, есть?».
Крест? Вот он, крест!..
В порядке крест у стервы...
О, бедные Пототчихины нервы!
Все окна – в ставнях. Лишь одно окно
Льёт яркий свет приветливо и густо:
Уездное, облезлое кино;
Шишнадцать лавок, но на лавках... пусто:
К добру и злу – таков уж злобный рок! –
Постыдно равнодушен городок.
ТАЛАНТ НА РАСПУТЬИ
«Как силён террор контрреволюционной кружковщины – показывают открещивания писателей от сменовеховских органов»
«Как бы – господи прости –
Похитрее, повернее:
Не левея, не правея –
И невинность соблюсти:
« Политическую честность»
И деньгу приобрести –
Популярность и известность?
Обменять гнилые вехи? –
Отразится на успехе!
Окунуться в белый цвет? –
Узок рынок: выгод нет!
Вот и мечешься день целый
Меж двух стульев вырезных:
Красный? Белый?.. Красный? Белый?... –
На который сесть из них?..
Сесть на красный? – краска марка,
На штанах проступит ярко,
И – простись навек с пером:
Ни в один не впустят «Дом».
Сесть на белый? – по рабфакам
Подрастает молодняк, –
Только к красному он лаком;
Через год запишут в брак.
Вот дак так! Матерь божия, прости! –
Пропадаю, пламенея...
Как бы этак... повернее:
Не левея, Не правея:
И невинность соблюсти,
И деньгу приобрести?!».
1922 г.
ФИЛЯ И ТУМБА ДОРИЙСКОГО СТИЛЯ
(Быль не быль, а на тот же стиль)
1
Жила-была тумба дорийского стиля,
И жил Филя
(И просто Филя, да не простофиля!)
2
Увидал тумбу, сказал: «Ого!
Вот мне не хватало чего...
Отсель мы будем строить куры,
Здесь будет создан Институт,
На зло лихим врагам культуры!!».
(И без оглядки –
Подрал, куда следует, во все лопатки).
3
Придрал. Говорит: «Государству нужны
Институты охраны памятников старины!».
«А соответствующий памятник у вас имеется?».
«Разумеется:
Тротуарная тумба с дорийской головкой!!».
(И подрал, куда следует, с подписанной ассигновкой)
4
Придрал. Получил. Пришёл в Центробор.
– Необходимо возвести вокруг тумбы забор:
Требую немедленного распоряжения!!
– Немедленного? Пожалуйста! Сделайте ваше одолжение...
5
Прошло около года.
Возле тумбы уже кормится не один
Гражданин,
А целая куча народа:
Одни охраняют её от грабителей и ротозеев,
Другие срисовывают её для различных музеев,
Третьи – на ремингтоне
Выстукивают требования в весьма повышенном тоне
Куда ни попало;
Четвёртые – пишут о ней за томом том:
Руками,
Ногами,
Носом и ртом.
(Каждый том – не менее Марксова «Капитала!»);
222 человека по типографиям рыщут,
444 бумаги пишут.
А 4711 – выискивают доказательства
Необходимости неотложного открытия нового, полунезависимого издательства.
6
Прошёл ещё год.
У публики хлопот – Полон рот:
Позвольте-ка с утра до утра
Получать чеки, ассигновки и ордера
В тысячах мест!
Но: –
«Кто не работает, тот не ест!!».
7
И вдруг... кончилось всеобщее благополучие
По случаю случайно случившегося случая:
Водопроводчики починяли водопровод,
Подкопались под тумбу, и вот –
Узнал огорчённый народ:
Обдул его Филя!
Тумба была не дорийского,
А – ассирийского
Стиля!!!
Так, по случаю случайно случившегося случая
И кончилось всеобщее благополучие.
1922 г.
НИКИТИНЫ ПУСТОСВЯТЫ
«Прибегаю к спасительной гласности:
Государство – в опасности!
Все, кто чтит языка чистоту
И кому его прошлое дорого,
Защищайте Фиту
От подкопов проклятого ворога!
Защищайте Фиту
От подкопов проклятого ворога!!
Жги нашу книжицу,
Но не тронь нашу Ижицу!!!
Клянусь за Ять – Стеной стоять!
Согласен лучше смерть приять,
Копать руду,
Чем «Бҍса» – «Бесом» называть,
«Звездой» – «Звезду»!..
Сошли меня к полярным мхам,
Отдай в подпаски к пастухам,
Скрути в дугу –
Писать, как пишет всякий хам,
Я не могу!!
Не допустим неприличия,
В бой пойдём за красоту!
Отдайте нам наше отличие,
Отдайте нам наше величие –
Нашу Фиту!!
Писатель, философ, студент,
Трубите тревогу,
Сбирайтесь в дорогу:
Он близится, грозный момент! –
Что будем делать без Ятя, интеллигент
Жги нашу книжицу,
Но не тронь нашу Ижицу!!!»
1918 г.
РОБИНЗОНЫ БЕЗ ПЯТНИЦ
Под страшной клятвою (какою –
Объятый ужасом, молчу,
За не могильною доскою
Покрыть свой череп не хочу:
Легко ль проститься с белым светом,
Где любят нас, где ценят нас?)
Мне Клюев сообщил об этом
В полуночи безмолвный час.
Он рек:
– Премудрость вонмем!
В ротах Есть некий благолепный дом.
(Который номер – на воротах
Гласит немая жесть о том).
Шесть иереев седовласых –
Широкий лоб, глубокий взгляд –
Цветами, в сребротканых рясах,
Там Достоевскому кадят:
– Христос воскрес! В страну тумана
Гряди спасать заблудший мир!
– Осанна господу, осанна! –
Прочувственно рыдает клир.
Так и писатель, убелённый
И перхотью, и сединой,
Октябрьской бурей опалённый
И оскорблённый новизной,
Где каждый штрих: проект, заданье,
Весь декретивный кругозор –
Святынь вчерашних поруганье,
Былому смертный приговор...
Тут и ученейший философ,
Демонстративный «божий раб»:
О грудь ульяновских утёсов
Разбивший вдребезги карап;
Поэт, чья сладостная лира
И струны томные на ней –
Резец кастрата-ювелира
Индустриальных королей...
Тут все, кого сломала буря
И трупом кинула на брег, –
Плетутся, голову понуря,
В дырявый божецкий ковчег...
А за стеною – солнце блещет,
Цветёт гвоздика на лугах,
Жизнь океаном бурным плещет
В бескрайних, вольных берегах:
Что миг – взлёт молота иль крана,
Свист стали, грохот, взмах руки...
– Осанна творчеству, осанна!!! –
Поют и люди, и гудки.
1921г.
МУЖИЧОК С НОГОТОК
Однажды, в студёную зимнюю пору,
Я из дому вышел. Был сильный мороз.
Гляжу: у театра, где больше простору,
Толкучка с продажею спичек вразнос.
Купечески-важно, в спокойствии чинном,
Торгаш у витрины раскинул ларёк;
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах, а сам – с ноготок.
– Здорово, товарищ!
– Ступай себе мимо!
– Что больно-то грозен? Я деньги даю...
Откудова спички?
– Со складу, вестимо:
Братишка ворует, а я продаю...
Мучительно жалко мне мальчика стало.
– А что, у отца-то большая семья?
– Семья-то большая, да толку-то мало:
Лишь два спекулянта: братишка да я...
– Так вот оно что... А как звать тебя?
– Власом.
– А кой тебе годик?
– Осьмой миновал...
«Па-жа-луй-те-с!» – крикнул малюточка басом
И к шубе медвежьей рысцой подбежал:
«Спички шведские,
Головки советские:
Пять минут вонь –
Потом огонь!!».
1919 г.
ПТИЧКИ ПЕВЧИЕ
Обществом «Прогрессивное хозяйство» устраивается конкурс пения канареек.
«Прогрессивное хозяйство»
По пути идёт прогресса
И за то его всемерно
Поддержать готова пресса.
Конкурс пенья канареек,
Звонких стёклышек дробленье,
Наше сделает хозяйство
Прогрессивным, без сомненья.
Ну, скажите, кто не любит
Этих милых, жёлтых крошек?..
А нельзя ль устроить конкурс
И мяукающих кошек?
Эту дивную идею
Нашептал сыночек папе:
«Наступи коту на хвостик –
Запоёт, что твой Шаляпин!».
Спец сынок в делах подобных:
Тёзка воет ежечасно,
Посему не протестую,
Смыслу здравому согласно,
Здравым смыслом я всемерно
Наделён природой мудрой:
Плешь и лысину имею
И посыпан белой пудрой.
И, привыкнув смыслить здраво,
В звучных строчках предлагаю
Конкурс пенья самоваров
Учредить хотя бы к маю.
Как вам нравится, читатель,
Эта здравая идейка?
Ну-ка, что к хозяйству ближе:
Самовар иль канарейка?
ДЕКАБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ
(Из перехваченного частного письма)
«В Ленинграде идут киносъёмки событий 9 января 1905 г. По улицам движутся царские войска, полиция, жандармерия и пр.».
«В город Чухлому.
Тятеньке моему
Поликарпу Саввичу
Бравичу.
Во первых строках моего письма
Обрадую вас, тятенька, и весьма:
В Ленинграде у нас – переворот!
(Чтобы мне перекосило рот,
Ежели вру!!).
Стою, этто, я поутру
С Миколай Миколаичем у ворот,
Глядь –
Рать:
Околотошные, городовые –
(Настоящие, тятенька, живые!!).
Под предводительством пристава,
Толстомордого и голосистого!
А идёт эта рать
Нарвские ворота брать,
Рабочих за Октябрьское восстанье карать!!
Увидавши живого пристава,
Завопили мы с Миколай Миколаичем неистово:
– Валяй, братцы, – давно пора!
Урра, урра!
Пристав ничего не возразил,
Одначе –
Перстом погрозил;
Нарушенье порядка, нельзя иначе!..
Только прошли, этто, городовики,
Глядь – казаки,
Впереди – афицеры, позади – пушки...
– Видал, – говорю, – Миколай Миколаич, игрушки? –
– Нда, – говорит, – гороху те в рот,
Не иначе, как декабрьский переворот!!!
А как мы с тобой из купечества,
То и должны положить животы на алтарь отечества! –
Моё дело маленькое: ложить так ложить!
Потому – нельзя при большевиках честному камерсанту жить...
Для ради геройского духу
Зашли мы в пивнуху:
Дюжина... другая... и вот –
Положил Миколай Миколаич живот,
Почём зря:
Под пивной столик, заместо отечественного алтаря!
А я – совсем даже наоборот –
Хмель меня не берёт! –
Вышел на улиц, слышу: стрельба,
Пальба...
– Спаси, – бормочу, – господи, твоего раба! –
Да и сиганул в калитку,
Чтоб, стало быть,
Большевицкую власть избыть
Безо всякого для себя убытку!
Что будет дальше, опишу в свой черёд,
А сейчас всё ещё бой идёт!..
Да здравствует декабрьский переворот!
Ваш, тятенька, сын
Федот».
В. В. Князев
М. П. Плотников
САТИРА И ЮМОР
ТРЯСИНА
Чернилами вспоённые,
Концом пера вскормлённые,
В служебной формалистике
Увязли чинуши.
Придёшь с пустячной справкою –
Начальнически рявкают:
«На чистеньком на листике
Прошенье напиши!».
Прошение, как следует, –
По столикам последует,
Из папки в папку новую,
С доклада на доклад...
В входящие запишется,
Десятком лиц подпишется
И вот через пол годика
Воротится назад:
«Согласно пункта пятого,
От ген варя десятого...».
Прекрасным, чётким почерком
Красуется на нём: –
«Согласно пункта пятого,
Ог генваря десятого,
Ни устно и ни письменно
Мы справок – не даём».
Что сделаешь с чинушками?
Их не пробьёшь и пушками!
Но есть лекарство верное –
Шершавая рука:
Для стулопротирателя
Страшнее нет карателя,
Как – ставший их начальником,
Их сжавший, как свивальником –
Рабочий от станка!
В СОВХОЗЕ
Холмогоровка Графиня,
Да голландский бык Барон –
Вот и всё, что уцелело
От помещичьих времён.
Их сиятельства частенько
Вместе кормятся во рву;
Пастушок, корявый Сенька, –
Наблюдатель рандеву.
«Поче-му-у? – мычит Графиня –
Почему в большом дому
Исполком хозяин ныне?
Не пой-муу... Нет... Не пой-му-ууу!»
«Бу-удет вам! – Барон на это: –
Бу-уудет вам: момент придёт,
И сторонников совета –
Сам Бу-у-удённый не спасёт!».
«Муу-ка, му-ка жить под гнётом
Пастушонка-батрака!
Муу-ка, му-ка по болотам
Пачкать тиною бока!..
Мууу-ка!..». (Бедная Графиня!).
«Буудет день!!»... (Бедняк «Барон!»).
Изо рва пастух дубиной
Их сиятельств гонит вон.
ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ
«Познание добра и зла» –
Столичной мудрости уездные отрыжки,
И яростно три старые козла
Дерут с заборов яркие афишки
И познают, насупивши чело, –
Добро крахмала и печати зло.
На площади Лассаля ломовой
Увяз в грязи и кроет город матом:
«Чтоб провалиться вам, чертям килатым,
А ну вас к ляду с вашей мостовой!».
Но холодно – рождённый дипломатом –
«Собачью ножку» крутит постовой.
На рынке – вой. Пототчиха сцепилась
С торговкою, забывшей стыд и честь.
«Лук три копейки? Эко разродилась!
Да крест-то на тебе, на стерве, есть?».
Крест? Вот он, крест!..
В порядке крест у стервы...
О, бедные Пототчихины нервы!
Все окна – в ставнях. Лишь одно окно
Льёт яркий свет приветливо и густо:
Уездное, облезлое кино;
Шишнадцать лавок, но на лавках... пусто:
К добру и злу – таков уж злобный рок! –
Постыдно равнодушен городок.
ТАЛАНТ НА РАСПУТЬИ
«Как силён террор контрреволюционной кружковщины – показывают открещивания писателей от сменовеховских органов»
«Как бы – господи прости –
Похитрее, повернее:
Не левея, не правея –
И невинность соблюсти:
« Политическую честность»
И деньгу приобрести –
Популярность и известность?
Обменять гнилые вехи? –
Отразится на успехе!
Окунуться в белый цвет? –
Узок рынок: выгод нет!
Вот и мечешься день целый
Меж двух стульев вырезных:
Красный? Белый?.. Красный? Белый?... –
На который сесть из них?..
Сесть на красный? – краска марка,
На штанах проступит ярко,
И – простись навек с пером:
Ни в один не впустят «Дом».
Сесть на белый? – по рабфакам
Подрастает молодняк, –
Только к красному он лаком;
Через год запишут в брак.
Вот дак так! Матерь божия, прости! –
Пропадаю, пламенея...
Как бы этак... повернее:
Не левея, Не правея:
И невинность соблюсти,
И деньгу приобрести?!».
1922 г.
ФИЛЯ И ТУМБА ДОРИЙСКОГО СТИЛЯ
(Быль не быль, а на тот же стиль)
1
Жила-была тумба дорийского стиля,
И жил Филя
(И просто Филя, да не простофиля!)
2
Увидал тумбу, сказал: «Ого!
Вот мне не хватало чего...
Отсель мы будем строить куры,
Здесь будет создан Институт,
На зло лихим врагам культуры!!».
(И без оглядки –
Подрал, куда следует, во все лопатки).
3
Придрал. Говорит: «Государству нужны
Институты охраны памятников старины!».
«А соответствующий памятник у вас имеется?».
«Разумеется:
Тротуарная тумба с дорийской головкой!!».
(И подрал, куда следует, с подписанной ассигновкой)
4
Придрал. Получил. Пришёл в Центробор.
– Необходимо возвести вокруг тумбы забор:
Требую немедленного распоряжения!!
– Немедленного? Пожалуйста! Сделайте ваше одолжение...
5
Прошло около года.
Возле тумбы уже кормится не один
Гражданин,
А целая куча народа:
Одни охраняют её от грабителей и ротозеев,
Другие срисовывают её для различных музеев,
Третьи – на ремингтоне
Выстукивают требования в весьма повышенном тоне
Куда ни попало;
Четвёртые – пишут о ней за томом том:
Руками,
Ногами,
Носом и ртом.
(Каждый том – не менее Марксова «Капитала!»);
222 человека по типографиям рыщут,
444 бумаги пишут.
А 4711 – выискивают доказательства
Необходимости неотложного открытия нового, полунезависимого издательства.
6
Прошёл ещё год.
У публики хлопот – Полон рот:
Позвольте-ка с утра до утра
Получать чеки, ассигновки и ордера
В тысячах мест!
Но: –
«Кто не работает, тот не ест!!».
7
И вдруг... кончилось всеобщее благополучие
По случаю случайно случившегося случая:
Водопроводчики починяли водопровод,
Подкопались под тумбу, и вот –
Узнал огорчённый народ:
Обдул его Филя!
Тумба была не дорийского,
А – ассирийского
Стиля!!!
Так, по случаю случайно случившегося случая
И кончилось всеобщее благополучие.
1922 г.
НИКИТИНЫ ПУСТОСВЯТЫ
«Прибегаю к спасительной гласности:
Государство – в опасности!
Все, кто чтит языка чистоту
И кому его прошлое дорого,
Защищайте Фиту
От подкопов проклятого ворога!
Защищайте Фиту
От подкопов проклятого ворога!!
Жги нашу книжицу,
Но не тронь нашу Ижицу!!!
Клянусь за Ять – Стеной стоять!
Согласен лучше смерть приять,
Копать руду,
Чем «Бҍса» – «Бесом» называть,
«Звездой» – «Звезду»!..
Сошли меня к полярным мхам,
Отдай в подпаски к пастухам,
Скрути в дугу –
Писать, как пишет всякий хам,
Я не могу!!
Не допустим неприличия,
В бой пойдём за красоту!
Отдайте нам наше отличие,
Отдайте нам наше величие –
Нашу Фиту!!
Писатель, философ, студент,
Трубите тревогу,
Сбирайтесь в дорогу:
Он близится, грозный момент! –
Что будем делать без Ятя, интеллигент
Жги нашу книжицу,
Но не тронь нашу Ижицу!!!»
1918 г.
РОБИНЗОНЫ БЕЗ ПЯТНИЦ
Под страшной клятвою (какою –
Объятый ужасом, молчу,
За не могильною доскою
Покрыть свой череп не хочу:
Легко ль проститься с белым светом,
Где любят нас, где ценят нас?)
Мне Клюев сообщил об этом
В полуночи безмолвный час.
Он рек:
– Премудрость вонмем!
В ротах Есть некий благолепный дом.
(Который номер – на воротах
Гласит немая жесть о том).
Шесть иереев седовласых –
Широкий лоб, глубокий взгляд –
Цветами, в сребротканых рясах,
Там Достоевскому кадят:
– Христос воскрес! В страну тумана
Гряди спасать заблудший мир!
– Осанна господу, осанна! –
Прочувственно рыдает клир.
Так и писатель, убелённый
И перхотью, и сединой,
Октябрьской бурей опалённый
И оскорблённый новизной,
Где каждый штрих: проект, заданье,
Весь декретивный кругозор –
Святынь вчерашних поруганье,
Былому смертный приговор...
Тут и ученейший философ,
Демонстративный «божий раб»:
О грудь ульяновских утёсов
Разбивший вдребезги карап;
Поэт, чья сладостная лира
И струны томные на ней –
Резец кастрата-ювелира
Индустриальных королей...
Тут все, кого сломала буря
И трупом кинула на брег, –
Плетутся, голову понуря,
В дырявый божецкий ковчег...
А за стеною – солнце блещет,
Цветёт гвоздика на лугах,
Жизнь океаном бурным плещет
В бескрайних, вольных берегах:
Что миг – взлёт молота иль крана,
Свист стали, грохот, взмах руки...
– Осанна творчеству, осанна!!! –
Поют и люди, и гудки.
1921г.
МУЖИЧОК С НОГОТОК
Однажды, в студёную зимнюю пору,
Я из дому вышел. Был сильный мороз.
Гляжу: у театра, где больше простору,
Толкучка с продажею спичек вразнос.
Купечески-важно, в спокойствии чинном,
Торгаш у витрины раскинул ларёк;
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах, а сам – с ноготок.
– Здорово, товарищ!
– Ступай себе мимо!
– Что больно-то грозен? Я деньги даю...
Откудова спички?
– Со складу, вестимо:
Братишка ворует, а я продаю...
Мучительно жалко мне мальчика стало.
– А что, у отца-то большая семья?
– Семья-то большая, да толку-то мало:
Лишь два спекулянта: братишка да я...
– Так вот оно что... А как звать тебя?
– Власом.
– А кой тебе годик?
– Осьмой миновал...
«Па-жа-луй-те-с!» – крикнул малюточка басом
И к шубе медвежьей рысцой подбежал:
«Спички шведские,
Головки советские:
Пять минут вонь –
Потом огонь!!».
1919 г.
ПТИЧКИ ПЕВЧИЕ
Обществом «Прогрессивное хозяйство» устраивается конкурс пения канареек.
«Прогрессивное хозяйство»
По пути идёт прогресса
И за то его всемерно
Поддержать готова пресса.
Конкурс пенья канареек,
Звонких стёклышек дробленье,
Наше сделает хозяйство
Прогрессивным, без сомненья.
Ну, скажите, кто не любит
Этих милых, жёлтых крошек?..
А нельзя ль устроить конкурс
И мяукающих кошек?
Эту дивную идею
Нашептал сыночек папе:
«Наступи коту на хвостик –
Запоёт, что твой Шаляпин!».
Спец сынок в делах подобных:
Тёзка воет ежечасно,
Посему не протестую,
Смыслу здравому согласно,
Здравым смыслом я всемерно
Наделён природой мудрой:
Плешь и лысину имею
И посыпан белой пудрой.
И, привыкнув смыслить здраво,
В звучных строчках предлагаю
Конкурс пенья самоваров
Учредить хотя бы к маю.
Как вам нравится, читатель,
Эта здравая идейка?
Ну-ка, что к хозяйству ближе:
Самовар иль канарейка?
ДЕКАБРЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ
(Из перехваченного частного письма)
«В Ленинграде идут киносъёмки событий 9 января 1905 г. По улицам движутся царские войска, полиция, жандармерия и пр.».
«В город Чухлому.
Тятеньке моему
Поликарпу Саввичу
Бравичу.
Во первых строках моего письма
Обрадую вас, тятенька, и весьма:
В Ленинграде у нас – переворот!
(Чтобы мне перекосило рот,
Ежели вру!!).
Стою, этто, я поутру
С Миколай Миколаичем у ворот,
Глядь –
Рать:
Околотошные, городовые –
(Настоящие, тятенька, живые!!).
Под предводительством пристава,
Толстомордого и голосистого!
А идёт эта рать
Нарвские ворота брать,
Рабочих за Октябрьское восстанье карать!!
Увидавши живого пристава,
Завопили мы с Миколай Миколаичем неистово:
– Валяй, братцы, – давно пора!
Урра, урра!
Пристав ничего не возразил,
Одначе –
Перстом погрозил;
Нарушенье порядка, нельзя иначе!..
Только прошли, этто, городовики,
Глядь – казаки,
Впереди – афицеры, позади – пушки...
– Видал, – говорю, – Миколай Миколаич, игрушки? –
– Нда, – говорит, – гороху те в рот,
Не иначе, как декабрьский переворот!!!
А как мы с тобой из купечества,
То и должны положить животы на алтарь отечества! –
Моё дело маленькое: ложить так ложить!
Потому – нельзя при большевиках честному камерсанту жить...
Для ради геройского духу
Зашли мы в пивнуху:
Дюжина... другая... и вот –
Положил Миколай Миколаич живот,
Почём зря:
Под пивной столик, заместо отечественного алтаря!
А я – совсем даже наоборот –
Хмель меня не берёт! –
Вышел на улиц, слышу: стрельба,
Пальба...
– Спаси, – бормочу, – господи, твоего раба! –
Да и сиганул в калитку,
Чтоб, стало быть,
Большевицкую власть избыть
Безо всякого для себя убытку!
Что будет дальше, опишу в свой черёд,
А сейчас всё ещё бой идёт!..
Да здравствует декабрьский переворот!
Ваш, тятенька, сын
Федот».