ДА, МОЖЕТ БЫТЬ...




Мужик был злой и трезвый, как стакан.
Речной вокзал закатом был украшен.
Я речь повел: мол, видел много стран.
Он оборвал:
—  А мне хватило нашей!

Я проглотил глухой обиды ком:
—  Да бог с тобой, коль ты такой везучий,
Вон пароход, катись ты прямиком
На Север свой, — и кепку нахлобучил.

Как много их, копя к эпохе злость,
Бродяжа тут — при силе и при хватке,
Легко спилось и в сферы вознеслось
На нефтяной сибирской лихорадке.

—  Ну ладно, друг, ты тоже не дури! —
Он взял меня за лацкан, — ну, манеры! —
Я что скажу: да здравствуют цари —
Хранители Отечества и веры!

Я так и сел на ржавый парапет:
—  Ах, боже мой, зачем такие страсти?
Какая связь?
—  Прямой как будто нет! —
Он похрустел браслетом на запястье.

И вдруг вскипел, выплескивая грусть,
И, распалясь, кричал, как будто лаял:
—  Цари-то что! Поцарствовали, пусть,
Алешку жаль — парнишку Николая...

Теперь мужик сглотил обиды ком
И устремил в пространство взор колючий:
—  Я сам читал, как он его — штыком,
Бандюга этот, Янкель... гад ползучий!

И тут он встал — большой — у лееров,
Взвалил рюкзак:
—  Ну, ладно, посидели... —
Потом с борта махнул мне: — Будь здоров!
Не вешай нос, все сладится, земеля...

Потом зажглись на мачтах фонари,
И, берега и воду баламутя,
Вновь донеслось: “Да здравствуют цари!”
Да. Может быть... При нынешней-то смуте.

                                                    1990