«Мы не знаем пощады...»
А. А. Петрушин
III.
«В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 г. ПРИКАЗЫ ВАК): организовать управление КГБ при СМ СССР по Тюменской области».
Из приказа председателя комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР от 12 апреля 1954 г.
Спецдобровольцы
Особый призыв
Постановлением Государственного комитета обороны СССР от 11 апреля 1942 года № 1575 предписывалось НКВД «призвать в армию 500 тысяч человек, годных к строевой службе из трудпоселенцев». Другим постановлением ГКО от 26 июля 1942 года № 2100 «объявлялся еще один особый призыв» общей численностью также до 500 тысяч человек. Таким образом, на фронтах Великой Отечественной войны воевало до одного миллиона спецпоселенцев. Но об этих спецмобилизациях нет ни слова в огромной литературе о войне.
В условиях массового призыва спецпоселенцев в армию нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия издал приказ от 22 октября 1942 года № 002303, согласно которому все призванные и члены их семей (жена, дети) снимались с учета трудссылки.
В этом приказе декларировалось также восстановление для этой категории населения основных гражданских прав, однако их освобождение из спецпоселков НКВД не предусматривалось. Отменить спецпоселение как правовой режим Сталин не решился. Партийным комитетам было предписано провести мобилизацию репрессированных Советской властью крестьян под видом патриотического добровольческого движения.
11 июля 1942 года Омский обком ВКП (б) принял постановление № 223 «О формировании Сталинской добровольческой отдельной стрелковой бригады омичей-сибиряков». Это соединение предполагалось сформировать к 17 июля. При этом «секретари окружкомов, горкомов, райкомов ВКП (б) и председатели исполкомов окргоррайсоветов должны были организовать проведение широкой массово-политической разъяснительной работы среди военнообязанных, состоящих как на общем, так и на специальном учете, о подаче ими заявлений для зачисления добровольцами в Красную Армию».
Сформировать стрелковую бригаду за 7 дней даже из ранее служивших в армии военнообязанных, даже при развитой инфраструктуре нереально. А тогда речь шла о мобресурсах, не имевших военной подготовки, да еще и негативно относящихся к правящему режиму, при значительном удалении призванных территорий от сборного пункта «Черемушки» в Омске.
Тем не менее «добровольный призыв» провели на следующий день после принятия партийного постановления: 12 июля 1200 спецпоселенцев после явки в спецкомендатуры НКВД были направлены в Ханты-Мансийский окружной военкомат и пароходом вывезены в Омск (по статотчетности этого военкомата, созданного 30 августа 1938 года, до 12 июля 1942 года с территории округа в Красную Армию было призвано только 320 человек, а до конца 1945 года по «спецмобилизациям» отправлено на фронт 17000 человек и 5174 человека направлено в «трудармию»). Были ли в числе этих «новобранцев» настоящие добровольцы, или все заявления о добровольном вступлении в армию были написаны под диктовку спецкомендантов НКВД? По воспоминаниям бывших бойцов бригады, проживающих в настоящее время в Ханты-Мансийске и Тюмени, молодежь 1919 – 1923 годов рождения охотно шла на фронт. Парадоксально, но только война дала им шанс вырваться из откровенного и бессрочного социалистического рабства. Спецпоселенцы старших возрастов, «раскулаченные» Советской властью, симпатий к ней не испытывали, но боялись ее и уходили в армию под угрозой новых репрессий в случае своего неподчинения. При этом они надеялись на ослабление режима, если победят неприятеля и сами останутся живы. Были и такие, кто рассчитывал, попав на передовую, перейти на сторону немцев или, получив оружие, повернуть его против большевистского режима – такие случаи были.
После формирования 75-я Омская стрелковая бригада вошла в состав 6-го Сибирского добровольческого стрелкового корпуса. Кроме нее, в это соединение вошли 150-я Новосибирская стрелковая дивизия (Новосибирский, Прокопьевский, Кемеровский, Томский полки), 74-я Алтайская и 78-я Красноярская стрелковые бригады. Эти части, получившие наименование «Сталинские», также состояли в основном из спецпоселенцев. В служебной переписке особых отделов НКВД их называли «спецдобровольцами». В октябре 1942 года корпус был отправлен на фронт. В пути к нему присоединилась 91-я стрелковая бригада, состоящая из заключенных лагерей НКВД, оформленных также «добровольцами». Перед 25-й годовщиной Октября «спецдобровольцев» привели к присяге и бросили в наступление под г. Белый в Калининской области. Перед 6-м стрелковым корпусом генерал-майора С.И. Поветкина ставилась задача: во взаимодействии с 1-м механизированным корпусом генерал-майора М.Д. Соломатина прорвать оборону противника и ликвидировать плацдарм, все еще угрожавший Москве.
«Смерш» против «Абвера»
При поддержке артиллерии и танков сибиряки пошли в наступление и преодолели вражеские укрепления. Однако достичь боевого успеха тогда не удалось. Гитлеровцы подтянули части СС и так называемый «Восточный батальон», сформированный из советских военнопленных. Они рассчитывали путем целенаправленной пропаганды разложить части, укомплектованные людьми, пострадавшими от большевистского режима, и склонить их к неповиновению командирам и массовому переходу на сторону немецких войск. Для этого в расположение 6-го стрелкового корпуса забрасывались разведывательно-диверсионные группы, экипированные в форму советских солдат и офицеров.
Гитлеровской военной разведке и контрразведке противостояли подразделения контрразведки «Смерш» (расшифровывается как «смерть шпионам») корпуса, в которых служили и сотрудники Тюменского отдела НКГБ вместе с его начальником майором Степаном Павловичем Козловым, ставшим заместителем начальника отдела контрразведки «Смерш» 75-й Омской стрелковой бригады.
В его служебной характеристике отмечено: «...Проявил себя дисциплинированным, смелым и мужественным в боях. Постоянно находился на передовой линии, помогая молодым чекистам вести борьбу с вражеской агентурой и антисоветскими элементами. В июне 1943 года возглавлял оперативно-розыскную группу по задержанию немецких разведчиков, выброшенных с самолетов на парашютах. В результате умелых действий Козлова и его подчиненных были захвачены пять агентов-парашютистов с рацией и ценными документами. В частях было вскрыто две группы изменников, пытавшихся с оружием перейти на сторону противника...».
Оперуполномоченным того же отдела «Смерш» был капитан Михаил Алексеевич Калинин. В 1922 году через биржу труда он пришел в тюменскую милицию. А 30 октября 1925 года газета «Трудовой набат» в рубрике «Происшествия» сообщила: «На днях Тюмугрозыском задержан известный по Уралу и Сибири бандит Иван Семенович Пыжьянов, или Ванька Екатеринбургский, носивший в преступном мире громкое прозвище «Звезда Урала». Задержанный является правой рукой известного в СССР бандита Мишки Культяпова, или «Короля Сибири и Урала», недавно расстрелянного по приговору Московского суда. Пыжьянов разыскивался в течение трех лет Центро-Розыском и многочисленными судебно-следственными органами городов РСФСР за целый ряд вооруженных ограблений и убийств во многих городах Сибири и Урала. В Тюменском округе им совершены в 1922–1925 годах убийство тугулымского предРИКа, вооруженное нападение на крестьян по Тарманской дороге, вооруженное ограбление кооператива в селе Яр и двух магазинов «Универсаль» в Тюмени. По его делу задержаны до 20 человек соучастников, пособников, укрывателей».
За разгром банды Ваньки Екатеринбургского агента первого разряда Тюменского уголовного розыска Калинина наградили отрезом на костюм и хромовыми штиблетами фабрики «Скороход».
В оперативных документах военной поры также есть упоминание об «очкарике» – так тюменские уголовники называли меж собой начальника городской милиции Калинина: «...В ноябре 1944 года в окрестностях Риги майор Калинин с оперативно-розыскной группой из 4 человек установил, задержал и разоблачил оставленных в тылу Красной Армии 12 шпионов-террористов, у которых были изъяты радиостанция, оружие и взрывчатка».
...Тяжелые бои в лесисто-болотистой местности не утихали до февраля 1943 года. Ценой больших потерь «спецдобровольцы» прошли проверку на надежность и стойкость.
Операция «Суворов»
И все-таки Сталин не доверял этим людям. Мало кто знает, что Оперативное управление Генерального штаба в ежедневной сводке для Верховного Главнокомандующего отдельным разделом отражало боевые действия «спецдобровольцев». За всю войну Сталин лишь дважды выезжал на фронт (в декабре 1942 и в августе 1943 годов) и всякий раз в полосу обороны и наступления Сибирского добровольческого стрелкового корпуса.
23 февраля 1943 года ему доложили: под деревней Чернушки у г. Великие Луки рядовой 91-й стрелковой бригады, бывший заключенный Матросов закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота.
По тексту донесения Сталин написал синим карандашом: «Боец – Герой! Корпус – Гвардейский!».
Соединение переименовали в 19-й гвардейский Сибирский стрелковый корпус, 150-я дивизия стала 22-й, а бригады – 56-й и 65-й гвардейскими дивизиями. Через три месяца передышки сибирякам предстояло открыть «Смоленские ворота» – штурмовать Гнездиловские высоты, названные гитлеровцами «Восточным валом».
Немцы сосредоточили в этих местах огромные силы, включая все рода войск. Особое место в линии обороны занимала высота 233,3. Она была опоясана несколькими линиями траншей, глубоким противотанковым рвом, имела более 400 блиндажей в 8 – 10 накатов, свыше 200 дзотов и дотов с врытыми в землю стальными колпаками-«крабами». Все подходы к высоте были густо заминированы и опутаны проволочными заграждениями в несколько рядов.
За четыре дня до начала Спас-Деменской наступательной операции под кодовым названием «Суворов» и приехал на Западный фронт Сталин.
По воспоминаниям главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова: «...Сталин остановился на бывшем командном пункте в районе Юхнова... В дальнем углу просторной комнаты стояла старенькая кровать, покрытая обычным солдатским одеялом. На подушке виднелась наволочка не первой свежести. Под кроватью лежал небольшой фибровый чемоданчик. Посреди комнаты красовался ветхий деревянный стол, державшийся вместо ножек на двух крестовинах, скрепленных перекладиной. Возле него две грубые скамейки и пара стульев. На подоконнике стоял телефон, провода которого через форточку выходили на двор...
Сталин подозвал нас и стал спрашивать:
– Как доехали? Какова дорога? Как далеко отсюда новый командный пункт фронта?
Отвечали В.Д. Соколовский, командующий Западным фронтом, и Н.А. Булганин, член Военного совета фронта. Раздался звонок телефона. Сталин взял трубку и потребовал соединить его с Молотовым.
– Откуда говорю? Издалека. Нет, серьезно. Я ночью от всех вас сбежал и сейчас нахожусь на Западном фронте.
Разговор продолжался недолго. Сталин обещал скоро быть в Москве.
Мы развернули карты на столе и стали докладывать о противнике и своих войсках, но Сталин перебил:
– Западному фронту нужно выйти к Смоленску, основательно подготовиться, накопить силы и взять Смоленск.
Эта фраза была повторена дважды.
Наш обмен мнениями продолжался. Тут же крутился Берия, но никакого участия в обсуждении не принимал: он то уходил, то снова возвращался.
На стол был поставлен привезенный нами чайник, розданы стаканы, расставлены закуски. Даже появилась бутылка грузинского сухого вина. Выпили за победу над врагом.
Сталин рассуждал: если прорыв обороны на Гнездиловской гряде и не удастся на всех намеченных направлениях, нужно быть готовыми сманеврировать танками, артиллерией, кавалерией и направить все силы туда, где обозначился успех. Мы пытались пожаловаться, что Западный фронт не получил достаточного количества резервов и боевой техники.
– Все, что сможем, дадим, – последовал ответ Верховного. Не сможем – обходитесь тем, что имеете. У вас есть сибирские дивизии, а это посильнее пушек и танков, – и, помолчав, добавил: – Сибиряки все равно возьмут Смоленск. Я их натуру знаю.
На этом разговор закончился. Уже стемнело. Мы понимали, что нам пора ехать. На следующий день утром Сталин возвращался в Вязьму, где находился его поезд.
Меня весьма удивил этот тайный выезд Сталина на фронт. Зачем нужно было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей? Связаться с фронтом можно было и из Москвы. Все это вызывало у меня полное недоумение...».
Но известно: Сталин никогда и ничего не делал зря. Может быть, он хотел понять, за что так яростно сражаются люди, обреченные им на бессрочную ссылку в Сибирь?
Свое отношение к этому духовному феномену Сталин выразил на торжественном приеме в Кремле. После Победы. А тогда, в августе 1943 года, он с тревожным ожиданием читал донесения о начале операции «Суворов».
Не разбились, но разбили
7 августа гвардейцы-сибиряки пошли в атаку на рубеж, названный гитлеровской пропагандой «Восточным валом», о который разобьется Красная Армия. Наступлению корпуса предшествовала мощная артиллерийская подготовка и бомбежка с воздуха переднего края обороны противника. Только по высоте 233,3 одновременно вели огонь десять наших артполков и несколько дивизионов «Катюш». За три часа на вражеские укрепления было обрушено 100 вагонов снарядов и бомб. Краснозвездная авиация произвела за один день 337 боевых вылетов. Казалось, под сплошной пеленой разрывов не осталось никого в живых. Но когда поднялась пехота, высота ответила огнем. Атакующие заняли первую линию немецких траншей, но продвинуться дальше ни на метр не смогли. Еще два дня непрерывных боев не привели к успеху. И тогда командир корпуса генерал-майор В.А. Чистов послал на «заколдованную» высоту свой последний резерв – штурмовой батальон «панцирников». Так называли автоматчиков, надевавших на себя стальные нагрудники, изготовленные металлургами Кузбасса.
Солдаты неохотно пользовались этими «доспехами». Таскать такую тяжесть в летнюю жару не очень-то приятно. Да и в надежность панциря почти никто не верил. Требовалось срочно рассеять эти сомнения.
Комбат выполнил приказ весьма оригинально. Он заставил подчиненных найти брошенные панцири и надеть их. Затем вынул пистолет из кобуры и заявил:
– Сейчас увидите, как от щита пули отскакивают.
Раздались выстрелы. Ближайший боец свалился как подкошенный. К нему подбежали. Парень лежал бледный, испуганный, но живой и даже улыбался. Осмотрели нагрудник. На нем виднелись едва заметные вмятины.
– Падал-то для чего? Дурень! – спрашивали со всех сторон.
– Небось упадешь: как дубиной по груди ударило!
За такую «разъяснительную работу» комбат получил хорошую взбучку от политотдела. Но с тех пор панцири никто не бросал. И перед броском на высоту 233,3 все штурмовики без дополнительных команд облачились в «доспехи».
Трудно определить, что способствовало успеху: 30-минутный огневой налет ужасающей силы или стальные щиты-панцири, но гвардейцы-сибиряки оседлали проклятую высоту. Вражеские контратаки захлебнулись. Потеряв ключевую твердыню «Восточного вала», противник стал отходить на запад.
11 августа части корпуса ворвались на станцию Павлино и перерезали железную дорогу: «Смоленские ворота» открыты.
В своем дневнике комсорг 258-го полка (бывшая 75-я Омская бригада) Г.М. Гололобова тогда записала: «...Дорого нам досталась высота 233,3. Очень большие потери. Приходишь в роты и видишь, как они тают на глазах. Деревья все кругом побиты и покорежены, стоят одни голые стволы без сучьев. Земля изрыта воронками, усеяна осколками. Везде трупы. Но главное сделано – высота наша! Местные жители нам рассказали, что немцы отправляли через каждые два часа эшелон с ранеными...».
25 сентября 1943 года операция «Суворов» завершилась освобождением Смоленска – города-символа русской военной славы.
Москва салютовала войскам Западного фронта двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий. 36 соединений и частей получили наименование «Смоленских». Среди них 56-я гвардейская стрелковая дивизия, состоявшая в основном из спецпоселенцев Приобья.
Не все они дошли до Победы. Почти каждый второй погибший на войне житель Ханты-Мансийского автономного округа, сложил голову на Калининском фронте, на Смоленском направлении и при освобождении Прибалтики.
Их имена на пилонах мемориала 19-го гвардейского Сибирского стрелкового корпуса в г. Новосибирске. Их кровь – на знаменах гвардейских дивизий. Их доблесть и человеческое достоинство, не понятые вождями, – в нашей памяти.
А. А. Петрушин
III.
«В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 г. ПРИКАЗЫ ВАК): организовать управление КГБ при СМ СССР по Тюменской области».
Из приказа председателя комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР от 12 апреля 1954 г.
Спецдобровольцы
Особый призыв
Постановлением Государственного комитета обороны СССР от 11 апреля 1942 года № 1575 предписывалось НКВД «призвать в армию 500 тысяч человек, годных к строевой службе из трудпоселенцев». Другим постановлением ГКО от 26 июля 1942 года № 2100 «объявлялся еще один особый призыв» общей численностью также до 500 тысяч человек. Таким образом, на фронтах Великой Отечественной войны воевало до одного миллиона спецпоселенцев. Но об этих спецмобилизациях нет ни слова в огромной литературе о войне.
В условиях массового призыва спецпоселенцев в армию нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия издал приказ от 22 октября 1942 года № 002303, согласно которому все призванные и члены их семей (жена, дети) снимались с учета трудссылки.
В этом приказе декларировалось также восстановление для этой категории населения основных гражданских прав, однако их освобождение из спецпоселков НКВД не предусматривалось. Отменить спецпоселение как правовой режим Сталин не решился. Партийным комитетам было предписано провести мобилизацию репрессированных Советской властью крестьян под видом патриотического добровольческого движения.
11 июля 1942 года Омский обком ВКП (б) принял постановление № 223 «О формировании Сталинской добровольческой отдельной стрелковой бригады омичей-сибиряков». Это соединение предполагалось сформировать к 17 июля. При этом «секретари окружкомов, горкомов, райкомов ВКП (б) и председатели исполкомов окргоррайсоветов должны были организовать проведение широкой массово-политической разъяснительной работы среди военнообязанных, состоящих как на общем, так и на специальном учете, о подаче ими заявлений для зачисления добровольцами в Красную Армию».
Сформировать стрелковую бригаду за 7 дней даже из ранее служивших в армии военнообязанных, даже при развитой инфраструктуре нереально. А тогда речь шла о мобресурсах, не имевших военной подготовки, да еще и негативно относящихся к правящему режиму, при значительном удалении призванных территорий от сборного пункта «Черемушки» в Омске.
Тем не менее «добровольный призыв» провели на следующий день после принятия партийного постановления: 12 июля 1200 спецпоселенцев после явки в спецкомендатуры НКВД были направлены в Ханты-Мансийский окружной военкомат и пароходом вывезены в Омск (по статотчетности этого военкомата, созданного 30 августа 1938 года, до 12 июля 1942 года с территории округа в Красную Армию было призвано только 320 человек, а до конца 1945 года по «спецмобилизациям» отправлено на фронт 17000 человек и 5174 человека направлено в «трудармию»). Были ли в числе этих «новобранцев» настоящие добровольцы, или все заявления о добровольном вступлении в армию были написаны под диктовку спецкомендантов НКВД? По воспоминаниям бывших бойцов бригады, проживающих в настоящее время в Ханты-Мансийске и Тюмени, молодежь 1919 – 1923 годов рождения охотно шла на фронт. Парадоксально, но только война дала им шанс вырваться из откровенного и бессрочного социалистического рабства. Спецпоселенцы старших возрастов, «раскулаченные» Советской властью, симпатий к ней не испытывали, но боялись ее и уходили в армию под угрозой новых репрессий в случае своего неподчинения. При этом они надеялись на ослабление режима, если победят неприятеля и сами останутся живы. Были и такие, кто рассчитывал, попав на передовую, перейти на сторону немцев или, получив оружие, повернуть его против большевистского режима – такие случаи были.
После формирования 75-я Омская стрелковая бригада вошла в состав 6-го Сибирского добровольческого стрелкового корпуса. Кроме нее, в это соединение вошли 150-я Новосибирская стрелковая дивизия (Новосибирский, Прокопьевский, Кемеровский, Томский полки), 74-я Алтайская и 78-я Красноярская стрелковые бригады. Эти части, получившие наименование «Сталинские», также состояли в основном из спецпоселенцев. В служебной переписке особых отделов НКВД их называли «спецдобровольцами». В октябре 1942 года корпус был отправлен на фронт. В пути к нему присоединилась 91-я стрелковая бригада, состоящая из заключенных лагерей НКВД, оформленных также «добровольцами». Перед 25-й годовщиной Октября «спецдобровольцев» привели к присяге и бросили в наступление под г. Белый в Калининской области. Перед 6-м стрелковым корпусом генерал-майора С.И. Поветкина ставилась задача: во взаимодействии с 1-м механизированным корпусом генерал-майора М.Д. Соломатина прорвать оборону противника и ликвидировать плацдарм, все еще угрожавший Москве.
«Смерш» против «Абвера»
При поддержке артиллерии и танков сибиряки пошли в наступление и преодолели вражеские укрепления. Однако достичь боевого успеха тогда не удалось. Гитлеровцы подтянули части СС и так называемый «Восточный батальон», сформированный из советских военнопленных. Они рассчитывали путем целенаправленной пропаганды разложить части, укомплектованные людьми, пострадавшими от большевистского режима, и склонить их к неповиновению командирам и массовому переходу на сторону немецких войск. Для этого в расположение 6-го стрелкового корпуса забрасывались разведывательно-диверсионные группы, экипированные в форму советских солдат и офицеров.
Гитлеровской военной разведке и контрразведке противостояли подразделения контрразведки «Смерш» (расшифровывается как «смерть шпионам») корпуса, в которых служили и сотрудники Тюменского отдела НКГБ вместе с его начальником майором Степаном Павловичем Козловым, ставшим заместителем начальника отдела контрразведки «Смерш» 75-й Омской стрелковой бригады.
В его служебной характеристике отмечено: «...Проявил себя дисциплинированным, смелым и мужественным в боях. Постоянно находился на передовой линии, помогая молодым чекистам вести борьбу с вражеской агентурой и антисоветскими элементами. В июне 1943 года возглавлял оперативно-розыскную группу по задержанию немецких разведчиков, выброшенных с самолетов на парашютах. В результате умелых действий Козлова и его подчиненных были захвачены пять агентов-парашютистов с рацией и ценными документами. В частях было вскрыто две группы изменников, пытавшихся с оружием перейти на сторону противника...».
Оперуполномоченным того же отдела «Смерш» был капитан Михаил Алексеевич Калинин. В 1922 году через биржу труда он пришел в тюменскую милицию. А 30 октября 1925 года газета «Трудовой набат» в рубрике «Происшествия» сообщила: «На днях Тюмугрозыском задержан известный по Уралу и Сибири бандит Иван Семенович Пыжьянов, или Ванька Екатеринбургский, носивший в преступном мире громкое прозвище «Звезда Урала». Задержанный является правой рукой известного в СССР бандита Мишки Культяпова, или «Короля Сибири и Урала», недавно расстрелянного по приговору Московского суда. Пыжьянов разыскивался в течение трех лет Центро-Розыском и многочисленными судебно-следственными органами городов РСФСР за целый ряд вооруженных ограблений и убийств во многих городах Сибири и Урала. В Тюменском округе им совершены в 1922–1925 годах убийство тугулымского предРИКа, вооруженное нападение на крестьян по Тарманской дороге, вооруженное ограбление кооператива в селе Яр и двух магазинов «Универсаль» в Тюмени. По его делу задержаны до 20 человек соучастников, пособников, укрывателей».
За разгром банды Ваньки Екатеринбургского агента первого разряда Тюменского уголовного розыска Калинина наградили отрезом на костюм и хромовыми штиблетами фабрики «Скороход».
В оперативных документах военной поры также есть упоминание об «очкарике» – так тюменские уголовники называли меж собой начальника городской милиции Калинина: «...В ноябре 1944 года в окрестностях Риги майор Калинин с оперативно-розыскной группой из 4 человек установил, задержал и разоблачил оставленных в тылу Красной Армии 12 шпионов-террористов, у которых были изъяты радиостанция, оружие и взрывчатка».
...Тяжелые бои в лесисто-болотистой местности не утихали до февраля 1943 года. Ценой больших потерь «спецдобровольцы» прошли проверку на надежность и стойкость.
Операция «Суворов»
И все-таки Сталин не доверял этим людям. Мало кто знает, что Оперативное управление Генерального штаба в ежедневной сводке для Верховного Главнокомандующего отдельным разделом отражало боевые действия «спецдобровольцев». За всю войну Сталин лишь дважды выезжал на фронт (в декабре 1942 и в августе 1943 годов) и всякий раз в полосу обороны и наступления Сибирского добровольческого стрелкового корпуса.
23 февраля 1943 года ему доложили: под деревней Чернушки у г. Великие Луки рядовой 91-й стрелковой бригады, бывший заключенный Матросов закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота.
По тексту донесения Сталин написал синим карандашом: «Боец – Герой! Корпус – Гвардейский!».
Соединение переименовали в 19-й гвардейский Сибирский стрелковый корпус, 150-я дивизия стала 22-й, а бригады – 56-й и 65-й гвардейскими дивизиями. Через три месяца передышки сибирякам предстояло открыть «Смоленские ворота» – штурмовать Гнездиловские высоты, названные гитлеровцами «Восточным валом».
Немцы сосредоточили в этих местах огромные силы, включая все рода войск. Особое место в линии обороны занимала высота 233,3. Она была опоясана несколькими линиями траншей, глубоким противотанковым рвом, имела более 400 блиндажей в 8 – 10 накатов, свыше 200 дзотов и дотов с врытыми в землю стальными колпаками-«крабами». Все подходы к высоте были густо заминированы и опутаны проволочными заграждениями в несколько рядов.
За четыре дня до начала Спас-Деменской наступательной операции под кодовым названием «Суворов» и приехал на Западный фронт Сталин.
По воспоминаниям главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова: «...Сталин остановился на бывшем командном пункте в районе Юхнова... В дальнем углу просторной комнаты стояла старенькая кровать, покрытая обычным солдатским одеялом. На подушке виднелась наволочка не первой свежести. Под кроватью лежал небольшой фибровый чемоданчик. Посреди комнаты красовался ветхий деревянный стол, державшийся вместо ножек на двух крестовинах, скрепленных перекладиной. Возле него две грубые скамейки и пара стульев. На подоконнике стоял телефон, провода которого через форточку выходили на двор...
Сталин подозвал нас и стал спрашивать:
– Как доехали? Какова дорога? Как далеко отсюда новый командный пункт фронта?
Отвечали В.Д. Соколовский, командующий Западным фронтом, и Н.А. Булганин, член Военного совета фронта. Раздался звонок телефона. Сталин взял трубку и потребовал соединить его с Молотовым.
– Откуда говорю? Издалека. Нет, серьезно. Я ночью от всех вас сбежал и сейчас нахожусь на Западном фронте.
Разговор продолжался недолго. Сталин обещал скоро быть в Москве.
Мы развернули карты на столе и стали докладывать о противнике и своих войсках, но Сталин перебил:
– Западному фронту нужно выйти к Смоленску, основательно подготовиться, накопить силы и взять Смоленск.
Эта фраза была повторена дважды.
Наш обмен мнениями продолжался. Тут же крутился Берия, но никакого участия в обсуждении не принимал: он то уходил, то снова возвращался.
На стол был поставлен привезенный нами чайник, розданы стаканы, расставлены закуски. Даже появилась бутылка грузинского сухого вина. Выпили за победу над врагом.
Сталин рассуждал: если прорыв обороны на Гнездиловской гряде и не удастся на всех намеченных направлениях, нужно быть готовыми сманеврировать танками, артиллерией, кавалерией и направить все силы туда, где обозначился успех. Мы пытались пожаловаться, что Западный фронт не получил достаточного количества резервов и боевой техники.
– Все, что сможем, дадим, – последовал ответ Верховного. Не сможем – обходитесь тем, что имеете. У вас есть сибирские дивизии, а это посильнее пушек и танков, – и, помолчав, добавил: – Сибиряки все равно возьмут Смоленск. Я их натуру знаю.
На этом разговор закончился. Уже стемнело. Мы понимали, что нам пора ехать. На следующий день утром Сталин возвращался в Вязьму, где находился его поезд.
Меня весьма удивил этот тайный выезд Сталина на фронт. Зачем нужно было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей? Связаться с фронтом можно было и из Москвы. Все это вызывало у меня полное недоумение...».
Но известно: Сталин никогда и ничего не делал зря. Может быть, он хотел понять, за что так яростно сражаются люди, обреченные им на бессрочную ссылку в Сибирь?
Свое отношение к этому духовному феномену Сталин выразил на торжественном приеме в Кремле. После Победы. А тогда, в августе 1943 года, он с тревожным ожиданием читал донесения о начале операции «Суворов».
Не разбились, но разбили
7 августа гвардейцы-сибиряки пошли в атаку на рубеж, названный гитлеровской пропагандой «Восточным валом», о который разобьется Красная Армия. Наступлению корпуса предшествовала мощная артиллерийская подготовка и бомбежка с воздуха переднего края обороны противника. Только по высоте 233,3 одновременно вели огонь десять наших артполков и несколько дивизионов «Катюш». За три часа на вражеские укрепления было обрушено 100 вагонов снарядов и бомб. Краснозвездная авиация произвела за один день 337 боевых вылетов. Казалось, под сплошной пеленой разрывов не осталось никого в живых. Но когда поднялась пехота, высота ответила огнем. Атакующие заняли первую линию немецких траншей, но продвинуться дальше ни на метр не смогли. Еще два дня непрерывных боев не привели к успеху. И тогда командир корпуса генерал-майор В.А. Чистов послал на «заколдованную» высоту свой последний резерв – штурмовой батальон «панцирников». Так называли автоматчиков, надевавших на себя стальные нагрудники, изготовленные металлургами Кузбасса.
Солдаты неохотно пользовались этими «доспехами». Таскать такую тяжесть в летнюю жару не очень-то приятно. Да и в надежность панциря почти никто не верил. Требовалось срочно рассеять эти сомнения.
Комбат выполнил приказ весьма оригинально. Он заставил подчиненных найти брошенные панцири и надеть их. Затем вынул пистолет из кобуры и заявил:
– Сейчас увидите, как от щита пули отскакивают.
Раздались выстрелы. Ближайший боец свалился как подкошенный. К нему подбежали. Парень лежал бледный, испуганный, но живой и даже улыбался. Осмотрели нагрудник. На нем виднелись едва заметные вмятины.
– Падал-то для чего? Дурень! – спрашивали со всех сторон.
– Небось упадешь: как дубиной по груди ударило!
За такую «разъяснительную работу» комбат получил хорошую взбучку от политотдела. Но с тех пор панцири никто не бросал. И перед броском на высоту 233,3 все штурмовики без дополнительных команд облачились в «доспехи».
Трудно определить, что способствовало успеху: 30-минутный огневой налет ужасающей силы или стальные щиты-панцири, но гвардейцы-сибиряки оседлали проклятую высоту. Вражеские контратаки захлебнулись. Потеряв ключевую твердыню «Восточного вала», противник стал отходить на запад.
11 августа части корпуса ворвались на станцию Павлино и перерезали железную дорогу: «Смоленские ворота» открыты.
В своем дневнике комсорг 258-го полка (бывшая 75-я Омская бригада) Г.М. Гололобова тогда записала: «...Дорого нам досталась высота 233,3. Очень большие потери. Приходишь в роты и видишь, как они тают на глазах. Деревья все кругом побиты и покорежены, стоят одни голые стволы без сучьев. Земля изрыта воронками, усеяна осколками. Везде трупы. Но главное сделано – высота наша! Местные жители нам рассказали, что немцы отправляли через каждые два часа эшелон с ранеными...».
25 сентября 1943 года операция «Суворов» завершилась освобождением Смоленска – города-символа русской военной славы.
Москва салютовала войскам Западного фронта двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий. 36 соединений и частей получили наименование «Смоленских». Среди них 56-я гвардейская стрелковая дивизия, состоявшая в основном из спецпоселенцев Приобья.
Не все они дошли до Победы. Почти каждый второй погибший на войне житель Ханты-Мансийского автономного округа, сложил голову на Калининском фронте, на Смоленском направлении и при освобождении Прибалтики.
Их имена на пилонах мемориала 19-го гвардейского Сибирского стрелкового корпуса в г. Новосибирске. Их кровь – на знаменах гвардейских дивизий. Их доблесть и человеческое достоинство, не понятые вождями, – в нашей памяти.