«Мы не знаем пощады...»
А. А. Петрушин
Победители – побежденные
Октябрь 1918 года. Кушва
Начальник 29-й дивизии Макар Васильев ждал нового комиссара. Слышал: по возрасту он ровесник, но в партии с пятого года, сидел в царских тюрьмах, после Октябрьской революции был «на виду» в Уралоблкомитете РКП (б).
Скрипнула дверь и, не обращая внимания на предостерегающие крики часового, в комнату стремительно вошел красавец-мужчина, весь в коже, ремнях и при оружии. Протянул руку, представился, как выстрелил:
– Мрачковский.
Щадя самолюбие невоенного человека, начдив коротко доложил о положении воюющих сторон. Комиссар хмыкнул не то одобрительно, не то со скрытой угрозой:
– Сразу видно офицера.
Васильев поморщился:
– Ну какой я офицер. Родился в 1889 году в Псковской губернии. Отец – крестьянин-середняк. После церковно-приходской школы учился за счет земства в сельскохозяйственном училище, а работать пришлось литейщиком в Кронштадте. С началом войны призвали в армию и, как грамотного, определили в школу прапорщиков. В 53-м Сибирском стрелковом полку командовал ротой. В августе семнадцатого стал большевиком, а через три месяца – командиром 6-го Сибирского корпуса. Его потом расформировали на Урале, здесь недалече, в Камышлове. До наступления белочехов был в этом городе председателем Совета и уездной ЧК, потом командовал войсками камышловско-шадринского и тюменско-омского направления. При отступлении на Богданович – Егоршино – Ирбит вел Восточную и Сводно-Уральскую дивизии. Начдивом 29-й всего несколько дней.
Глаза у комиссара потеплели.
– Я тоже не из барского сословия. Поляк, да не из панов. Отец мой за революционную агитацию по приговору царского суда из Одессы в Сургут угодил. Есть такое богом забытое место в соседней Тобольской губернии. Отец без дела не мог сидеть, завел кузницу на паях с местным кержаком, а дочь его в жены взял. Вскорости и я на свет появился. Родители недолго прожили: пришлось мне с пятнадцати лет слесарить на уральских заводах, меньших братишек кормить. Ты за офицера не обижайся, я у тебя всем военным премудростям учиться буду.
И, правда, оказался способным учеником. А смелости и отваги ему было не занимать. Себя не берег и других не щадил. Сколько раз с винтовкой наперевес поднимал в атаку заробевших бойцов, и пули не брали храбреца.
«Тагил занят белыми. Наша дивизия отрезана. Разутые и раздетые мы не похожи на армию. Измученные непрерывными боями отступаем в 35-градусные морозы. Нет продуктов. Три недели питаемся селедкой и ржаным хлебом. В Туринске и Кушве добыли овес, бойцы размололи его и пекут лепешки из овсянки. Идем сплошным лесом, отчаянно отбиваясь от нападающего противника. Белые быстро наступают на Пермь».
(Из дневника М.В. Васильева).
Январь 1919 года. Глазов
Васильев и Мрачковский тяжело переживали «пермскую катастрофу». Город колокольным звоном славил восходящую звезду молодого генерала Анатолия Пепеляева, родного брата председателя совета министров в правительстве адмирала Колчака. Белым достались огромные трофеи. От полного разгрома 3-ю Красную Армию спасло невиданное упорство 29-й дивизии. Расследованием причин поражения красных частей занималась специальная комиссия ЦК во главе со Сталиным и Дзержинским.
«Нас с комиссаром вызвали для беседы в вагон. Обстановка в нем – походная. На оконном столике – дела. Тут же белый жестяной чайник, эмалированная кружка, кусок пощипанного ржаного хлеба. Мы подробно рассказали тт. Сталину и Дзержинскому о состоянии дивизии, политработе, боях, руководстве штаба 3-й армии, снабжении боеприпасами, продовольствием. Они изумительно глубоко вникали в каждую мелочь. Беседа затянулась, но мы не замечали, как бежит время. Уходили мы другими. Прежней растерянности как не бывало. Мы почувствовали твердую уверенность в победе».
(Из дневника М.В. Васильева).
Сталин и Дзержинский были довольны знакомством с начдивом и комиссаром 29-й дивизии. На них они сделали ставку в укреплении деморализованной 3-й армии Восточного фронта. Мрачковского назначили командиром Особого северного экспедиционного отряда, состоящего почти наполовину из коми-пермяков. Сталину импонировали его биография, физическая подготовка, умение ходить на лыжах. Кроме того, экспедиционные отряды во время гражданской войны часто выполняли карательные функции, и Сталин, по-своему оценив фанатизм и растущее честолюбие Мрачковского, мог быть уверен в выполнении любых своих приказов. В те дни еще ничто не предвещало разрыва между ними.
Васильев возглавил по рекомендации Дзержинского Особую бригаду, и на то были свои причины: на ее участке Урало-Сибирское бюро ЦК РКП (б) перебрасывало своих разведчиков в тыл Колчака. Пригодился чекистский опыт комбрига.
Так были они на равных должностях вплоть до освобождения Тюмени. 11 августа 1919 года Васильев сменил командующего Екатеринбургским укрепрайоном Блюхера: тот возглавил новую 51-ю стрелковую дивизию, в которой Мрачковский стал комбригом. За взятие Тобольска он получил орден Красного Знамени. Его заметил и приблизил к себе предвоенсовета Л.Д. Троцкий. Для подавления вспыхнувших в 1921 году крестьянских восстаний требовались решительные, не знающие сомнений красные командиры; Мрачковский был назначен командующим войсками Приуральского военного округа. За разгром сибирских мятежников его наградили вторым орденом. В то время Васильев уже ходил у него в помощниках, а после демобилизации по состоянию здоровья в 1922 году перешел на хозяйственную работу. Пока он усваивал премудрости банковского дела и решал проблемы Свердловского городского коммунального хозяйства, Мрачковский не без покровительства наркомвоенмора Троцкого делал военную карьеру: был командующим войсками Западно-Сибирского и Приволжского военных округов, делегатом X Всероссийского и I Всесоюзного съездов Советов, членом ЦИК СССР, участвовал в работе XII съезда РКП (б). Готовилось его награждение третьим орденом, но... Троцкого отстранили от руководства вооруженными силами республики. Его, «верного солдата» – так обычно звали Мрачковского, – перевели в резерв РККА, а в последний день 1926 года «уволили в долгосрочный отпуск», из которого он на военную службу уже не вернулся.
Январь 1937 года. Свердловск
Новый год Васильев встретил в следственной тюрьме НКВД. При аресте у него изъяли партийный билет № 0945637, партизанское удостоверение № 501, наградной браунинг, книгу «История боевой и мирной жизни 51-й Перекопской дивизии». Он был уверен: его взяли за знакомство с Мрачковским, расстрелянным в августе 1936 года по делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». По сообщениям газет, Мрачковский «признал себя виновным в проведении антисоветской, шпионской, вредительской и террористической деятельности, в причастности к убийству Кирова, в подготовке террористических актов против Сталина, Ворошилова, Жданова, Кагановича, Орджоникидзе, Косиора, Постышева».
Васильев не мог знать, что Мрачковский находился в тяжелом физическом и моральном состоянии: врачи нашли у него заболевание нервных узлов. Но, несмотря на болезнь и длительное пребывание в больнице, следователи НКВД проводили мучительные допросы и добились от него нужных им показаний, якобы необходимых в интересах партии.
На допросах Васильев не скрывал своих отношений с Мрачковским.
– После увольнения из армии он работал в тресте «Уралзолото», был начальником строительства железных дорог на Дальнем Востоке и Караганда – Балхаш.
Я бывал в его московской квартире, видел там Белобородова, Уфимцева, Беляева, Баранова – в прошлом видных уральских большевиков. Последний раз встречался с Мрачковским и его братьями Леонидом и Николаем в 1934 году.
Следователь НКВД дотошно стал выяснять обстоятельства получения Мрачковским партизанского удостоверения.
– Он сам просил вас как заместителя председателя Свердловской комиссии бывших красногвардейцев и красных партизан о выдаче ему этого документа?
– Да, Мрачковский при встрече в Москве в 1934 году сам спросил, как ему получить краснопартизанский билет. Я ему предложил подать заявление в нашу партизанскую комиссию.
А, действительно, зачем Мрачковскому, состоявшему в запасе высшего командного состава РККА, понадобилось вдруг удостоверение красного партизана?
Думаю, что он, в отличие от других лидеров оппозиции, хотел свергнуть сталинскую тиранию с помощью бывших красногвардейцев и красных партизан, по тем временам довольно организованной и вооруженной силы, сохранившей верность идеалам революции.
Это предположение подтверждает тот факт, что после суда над Мрачковским комиссии бывших красногвардейцев и красных партизан были распущены, а все участники, за редким исключением, репрессированы.
Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР при участии заместителя прокурора СССР Г.К. Рогинского заслушала 28 марта 1937 года «дело Васильева в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей». Бывший начдив 29-й «виновным себя в проведении антисоветской деятельности не признал», тем не менее был приговорен к 8 годам тюрьмы. По слухам, он умер в 1940 году в Магадане.
Блюхер, Васильев, Мрачковский... Разные люди, одна судьба.
А. А. Петрушин
Победители – побежденные
Октябрь 1918 года. Кушва
Начальник 29-й дивизии Макар Васильев ждал нового комиссара. Слышал: по возрасту он ровесник, но в партии с пятого года, сидел в царских тюрьмах, после Октябрьской революции был «на виду» в Уралоблкомитете РКП (б).
Скрипнула дверь и, не обращая внимания на предостерегающие крики часового, в комнату стремительно вошел красавец-мужчина, весь в коже, ремнях и при оружии. Протянул руку, представился, как выстрелил:
– Мрачковский.
Щадя самолюбие невоенного человека, начдив коротко доложил о положении воюющих сторон. Комиссар хмыкнул не то одобрительно, не то со скрытой угрозой:
– Сразу видно офицера.
Васильев поморщился:
– Ну какой я офицер. Родился в 1889 году в Псковской губернии. Отец – крестьянин-середняк. После церковно-приходской школы учился за счет земства в сельскохозяйственном училище, а работать пришлось литейщиком в Кронштадте. С началом войны призвали в армию и, как грамотного, определили в школу прапорщиков. В 53-м Сибирском стрелковом полку командовал ротой. В августе семнадцатого стал большевиком, а через три месяца – командиром 6-го Сибирского корпуса. Его потом расформировали на Урале, здесь недалече, в Камышлове. До наступления белочехов был в этом городе председателем Совета и уездной ЧК, потом командовал войсками камышловско-шадринского и тюменско-омского направления. При отступлении на Богданович – Егоршино – Ирбит вел Восточную и Сводно-Уральскую дивизии. Начдивом 29-й всего несколько дней.
Глаза у комиссара потеплели.
– Я тоже не из барского сословия. Поляк, да не из панов. Отец мой за революционную агитацию по приговору царского суда из Одессы в Сургут угодил. Есть такое богом забытое место в соседней Тобольской губернии. Отец без дела не мог сидеть, завел кузницу на паях с местным кержаком, а дочь его в жены взял. Вскорости и я на свет появился. Родители недолго прожили: пришлось мне с пятнадцати лет слесарить на уральских заводах, меньших братишек кормить. Ты за офицера не обижайся, я у тебя всем военным премудростям учиться буду.
И, правда, оказался способным учеником. А смелости и отваги ему было не занимать. Себя не берег и других не щадил. Сколько раз с винтовкой наперевес поднимал в атаку заробевших бойцов, и пули не брали храбреца.
«Тагил занят белыми. Наша дивизия отрезана. Разутые и раздетые мы не похожи на армию. Измученные непрерывными боями отступаем в 35-градусные морозы. Нет продуктов. Три недели питаемся селедкой и ржаным хлебом. В Туринске и Кушве добыли овес, бойцы размололи его и пекут лепешки из овсянки. Идем сплошным лесом, отчаянно отбиваясь от нападающего противника. Белые быстро наступают на Пермь».
(Из дневника М.В. Васильева).
Январь 1919 года. Глазов
Васильев и Мрачковский тяжело переживали «пермскую катастрофу». Город колокольным звоном славил восходящую звезду молодого генерала Анатолия Пепеляева, родного брата председателя совета министров в правительстве адмирала Колчака. Белым достались огромные трофеи. От полного разгрома 3-ю Красную Армию спасло невиданное упорство 29-й дивизии. Расследованием причин поражения красных частей занималась специальная комиссия ЦК во главе со Сталиным и Дзержинским.
«Нас с комиссаром вызвали для беседы в вагон. Обстановка в нем – походная. На оконном столике – дела. Тут же белый жестяной чайник, эмалированная кружка, кусок пощипанного ржаного хлеба. Мы подробно рассказали тт. Сталину и Дзержинскому о состоянии дивизии, политработе, боях, руководстве штаба 3-й армии, снабжении боеприпасами, продовольствием. Они изумительно глубоко вникали в каждую мелочь. Беседа затянулась, но мы не замечали, как бежит время. Уходили мы другими. Прежней растерянности как не бывало. Мы почувствовали твердую уверенность в победе».
(Из дневника М.В. Васильева).
Сталин и Дзержинский были довольны знакомством с начдивом и комиссаром 29-й дивизии. На них они сделали ставку в укреплении деморализованной 3-й армии Восточного фронта. Мрачковского назначили командиром Особого северного экспедиционного отряда, состоящего почти наполовину из коми-пермяков. Сталину импонировали его биография, физическая подготовка, умение ходить на лыжах. Кроме того, экспедиционные отряды во время гражданской войны часто выполняли карательные функции, и Сталин, по-своему оценив фанатизм и растущее честолюбие Мрачковского, мог быть уверен в выполнении любых своих приказов. В те дни еще ничто не предвещало разрыва между ними.
Васильев возглавил по рекомендации Дзержинского Особую бригаду, и на то были свои причины: на ее участке Урало-Сибирское бюро ЦК РКП (б) перебрасывало своих разведчиков в тыл Колчака. Пригодился чекистский опыт комбрига.
Так были они на равных должностях вплоть до освобождения Тюмени. 11 августа 1919 года Васильев сменил командующего Екатеринбургским укрепрайоном Блюхера: тот возглавил новую 51-ю стрелковую дивизию, в которой Мрачковский стал комбригом. За взятие Тобольска он получил орден Красного Знамени. Его заметил и приблизил к себе предвоенсовета Л.Д. Троцкий. Для подавления вспыхнувших в 1921 году крестьянских восстаний требовались решительные, не знающие сомнений красные командиры; Мрачковский был назначен командующим войсками Приуральского военного округа. За разгром сибирских мятежников его наградили вторым орденом. В то время Васильев уже ходил у него в помощниках, а после демобилизации по состоянию здоровья в 1922 году перешел на хозяйственную работу. Пока он усваивал премудрости банковского дела и решал проблемы Свердловского городского коммунального хозяйства, Мрачковский не без покровительства наркомвоенмора Троцкого делал военную карьеру: был командующим войсками Западно-Сибирского и Приволжского военных округов, делегатом X Всероссийского и I Всесоюзного съездов Советов, членом ЦИК СССР, участвовал в работе XII съезда РКП (б). Готовилось его награждение третьим орденом, но... Троцкого отстранили от руководства вооруженными силами республики. Его, «верного солдата» – так обычно звали Мрачковского, – перевели в резерв РККА, а в последний день 1926 года «уволили в долгосрочный отпуск», из которого он на военную службу уже не вернулся.
Январь 1937 года. Свердловск
Новый год Васильев встретил в следственной тюрьме НКВД. При аресте у него изъяли партийный билет № 0945637, партизанское удостоверение № 501, наградной браунинг, книгу «История боевой и мирной жизни 51-й Перекопской дивизии». Он был уверен: его взяли за знакомство с Мрачковским, расстрелянным в августе 1936 года по делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». По сообщениям газет, Мрачковский «признал себя виновным в проведении антисоветской, шпионской, вредительской и террористической деятельности, в причастности к убийству Кирова, в подготовке террористических актов против Сталина, Ворошилова, Жданова, Кагановича, Орджоникидзе, Косиора, Постышева».
Васильев не мог знать, что Мрачковский находился в тяжелом физическом и моральном состоянии: врачи нашли у него заболевание нервных узлов. Но, несмотря на болезнь и длительное пребывание в больнице, следователи НКВД проводили мучительные допросы и добились от него нужных им показаний, якобы необходимых в интересах партии.
На допросах Васильев не скрывал своих отношений с Мрачковским.
– После увольнения из армии он работал в тресте «Уралзолото», был начальником строительства железных дорог на Дальнем Востоке и Караганда – Балхаш.
Я бывал в его московской квартире, видел там Белобородова, Уфимцева, Беляева, Баранова – в прошлом видных уральских большевиков. Последний раз встречался с Мрачковским и его братьями Леонидом и Николаем в 1934 году.
Следователь НКВД дотошно стал выяснять обстоятельства получения Мрачковским партизанского удостоверения.
– Он сам просил вас как заместителя председателя Свердловской комиссии бывших красногвардейцев и красных партизан о выдаче ему этого документа?
– Да, Мрачковский при встрече в Москве в 1934 году сам спросил, как ему получить краснопартизанский билет. Я ему предложил подать заявление в нашу партизанскую комиссию.
А, действительно, зачем Мрачковскому, состоявшему в запасе высшего командного состава РККА, понадобилось вдруг удостоверение красного партизана?
Думаю, что он, в отличие от других лидеров оппозиции, хотел свергнуть сталинскую тиранию с помощью бывших красногвардейцев и красных партизан, по тем временам довольно организованной и вооруженной силы, сохранившей верность идеалам революции.
Это предположение подтверждает тот факт, что после суда над Мрачковским комиссии бывших красногвардейцев и красных партизан были распущены, а все участники, за редким исключением, репрессированы.
Выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР при участии заместителя прокурора СССР Г.К. Рогинского заслушала 28 марта 1937 года «дело Васильева в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей». Бывший начдив 29-й «виновным себя в проведении антисоветской деятельности не признал», тем не менее был приговорен к 8 годам тюрьмы. По слухам, он умер в 1940 году в Магадане.
Блюхер, Васильев, Мрачковский... Разные люди, одна судьба.