Николай Денисов
Снега Самотлора
стихи
Снега Самотлора
поэма
ВСТУПЛЕНИЕ
Гонит «Татра», снега утюжа,
Вьюга воет — на белый свет.
Для тарана заходит стужа
И откатывается в кювет.
Я душой принимаю гонку,
Я глазами в дорогу врос.
Гулко вздрагивает бетонка,
Вырываясь из-под колес.
Глушь таежная,
снеговая,
Ветры в спину,
грозя,
свистят.
И воронки болот зияют,
Будто нас
поглотить хотят.
На пути в знаменитый город,
Пробивая порядки вьюг,
Мы летим
целиной,
которой
Никогда не пройдется плуг.
Все, чем раньше душа дивилась,
Все, чем жил я до этих пор,
Безоглядно соединилось,
Словно в выдохе —
Самотлор!
I. ПАНОРАМА САМОТЛОРА
Панорама Самотлора —
Снег хрустящий, как слюда,
Да болота,
на которых —
Чахлых елочек гряда.
Был приют нечистой силе
Возле всякого куста.
Даже ханты обходили
Эти хмурые места.
Сколько их в урмане диком
Мест с непуганым зверьем!
Мест с морошкой
и брусникой,
И заброшенным жильем!
И повсюду —
в жуткий холод,
В беспощадный летний зной,
Побывал наш брат-геолог,
Комаров кормил собой.
И вошли во славу сразу,
Не забудет их Тюмень:
День березовского газа,
И шаимской нефти день.
День разведчиков,
открывших
Усть-Балык
и Уренгой.
Дни товарищей погибших
Под таежною звездой…
Панорама Самотлора —
Свист поземок ножевых,
Те же топи,
на которых —
Ожерелье буровых.
И окрест —
над всем простором!
Гиблой ржавчиной болот,
Трубы,
факелы,
опоры
Подтверждают:
Нефть идет!
2. ТАТЬЯНА
Сидит девчоночка и плачет
Одна в простуженном балке.
От фар машинных «зайчик» скачет
По изморози в уголке.
Согреть бы чай,
наладить ужин,
Огонь в печи давно истлел.
На стенке плащ,
забытый мужем,
И тот от изморози бел.
Стучат о крышу ветви сосен,
Там месяц сумрачный висит.
И чей-то голос:
«Бросил! Бросил!»,
Как на ветру белье,
Скрипит.
В окне нолуночно и тихо
Уснули белые дома.
Высокая,
как журавлиха,
Стоит сибирская зима.
3. ВОЛОДЯ ЗОТОВ
Нет, я не знал ее печали,
Ее лицо,
се глаза…
А с ним мы «Татру» выручали,
Под скаты шубы побросав.
И вот сидим, и душу греем
В дому —
на пятом этаже.
И валенки — на батарее
Почти оттаяли уже.
И шубы сохнут постепенно
В тепле — квартирном — у двери.
И фотокарточки на стенах…
Он подает одну:
— Смотри!
Он подает одну,
Известно, —
С улыбкой,
Радость не тая.
— Такой не снилось и…
Невеста?
— Жена, — вздохнул он, —
Не моя!..
Двойные рамы стужа гложет,
Простыли стекла изнутри.
— Татьяной звать…
— А муж-то, все же…
— Удрал он,
Черт его дери…
4. НА ЛЕЖНЕВКЕ
На морозе белой масти,
Озверев,
в снегу,
в пыли
Экскаватор рвет на части
Глыбы стылые земли.
Из песчаного карьера,
Из ковша — наискосок —
Он плывет — тяжелым, серый,
В кузова машин, песок.
И на гулком перегоне,
Возле кромочки болот,
Вся она, как на ладони,
Технология работ…
По кабине хлещут ветки.
Зотов трудится молчком.
Он на «газ», как на гашетку,
Давит правым сапогом.
И бегут кусты и кочки
В страхе из-под колеса.
Перед узеньким мосточком
Завизжали тормоза.
Но Володя — парень ловкий,
«Газанул», —
— Не унывай!
Стоп!
Приехали.
Лежневка…
— Ближе к трактору давай! —
Тракторист — он знает дело:
Пишет в воздухе рука.
Шапка сбита набок смело.
Только шубка коротка.
Только челка как-то странно
На крутую бровь сползла.
— Как зовут тебя?
Татьяна… —
И к Володе подошла.
И пошли кружиться хлопья, —
Вьюга пляску завела,
А Володя дверкой хлопнул,
Улыбнулся:
— Не ждала?
И студил нам ветер
лица.
Снег уметывал в стога…
Дай им сил —
к любви пробиться
Через топи и снега!
5. НА ЧЕТВЕРТОЙ ДОЖИМНОЙ
Как-то в полдень
В балочке старом
Обогреться пришлось в гостях.
Руки тер инженер Макаров,
Говорил мне:
— Мороз?
Пустяк! —
И серьезно, уже без позы,
Признавался мне от души:
— Комары пострашней мороза,
Снег уходит,
острят ножи!
Будто платит им кто отменно
За разбойничий этот пыл… —
Закурили.
И штык антенны —
Над «Спидолой» в дыму поплыл.
Снова ветер скулил голодный,
Думы всякие навевал.
Огонек — полевой,
походной
Бойкой рации задремал.
Да белели в огне булиты[1],
Факел пламя метал в простор…
С оператором знаменитым
Все не клеится разговор.
Он дымит себе сигаретой,
Независимый сделав вид:
— Есть приятель у нас…
Да где ты?
Покажи-ка себя,
Джигит!
Да смелей! —
Подмигнул Макаров.
А балок — посреди тайги
Содрогался в морозных, ярых,
Леденящих когтях пурги.
И, наверное, для потехи
Кто-то вспомнил тут, как на грех:
Выдает зима на орехи
Здесь южанину больше всех!
Он и сам не дает ей спуску.
До ушей натянув пальто,
Костерит Сибирь не по-русски, —
Все равно не поймет никто!
Посмеялись,
и вновь серьезны,
Осень вспомнили и весну…
— Можно, парни, терпеть морозы,
Если это — за всю страну!
6. БУРОВАЯ
В синеву Самотлора
Взнесенная грубо,
Буровая железный
Отмерила взгляд,
Опуская в планету
Бурильные трубы, —
В нефтяные глубины,
Как здесь говорят,
Буровая урчала,
Шипела,
Гремела.
И канаты, как вены,
Вздувались на ней.
Я впервые глядел на нее,
Оробелый,
Наблюдая в сторонке
Работу парней.
Мне бы тоже зеленую робу —
От ветра
Да собачью ушанку.
Пусть стужа прижмет,
Я б узнал, как в темнице —
Три тысячи метров,
Черноокая нефть
Вызволения ждет.
Мне б стоять на высоком помосте —
У края,
Рядом с первым бурильщиком,
Что за дела!
Нас хвалил за сноровку бы
Мастер Китаев
На рабочем собранье,
Где б Таня была…
Остывали багряно
Вечерние краски,
Не принес тишины
Самотлорский закат.
И темнели помбуров
Защитные каски, —
Боевые,
Суровые
Каски солдат.
Мне казалось:
И сумерки нефтью набухли,
И не туча над вышкой —
Фонтан нефтяной.
Слово мужество
Пишется
С маленькой буквы,
Я его учредил бы писать
С прописной.
7. ВСТРЕЧА НА ДОРОГЕ
Я по тайге мотался снова,
Об этом память дорога,
Но не обидел черствым словом
Я самотлорские снега.
Выпал на тех тропах лосиных,
Где словно в вечных гаражах,
Стальные пленники трясины —
В болотах тракторы лежат…
Опять в пути.
Блокнот в кармане,
Водитель хмур: метель с утра…
А где мои — Володя,
Таня?
Какие им в лицо ветра?
Они, должно быть, вместе где-то,
Да я и сам считал давно,
Что в загсе местного Совета
У них со свадьбой решено.
Эх, тары-бары, разговоры!..
И вдруг, как есть, на всех парах
Навстречу — прямо к Самотлору
Три «Волги» — в лентах и шарах.
И посветлели наши взгляды
На них — на черных, вороных.
Они несли — три свадьбы кряду
Сквозь ожерелье буровых.
И так несенне сердце билось
На той бетонке кольцевой.
А свадьбы шли,
метель стелилась
Вослед им белою фатой.
8. МИТИНГ
В апрельский день,
у общежитий,
На «пятачке», вблизи болот.
Ударил вдруг в ладони митинг,
Таежный вздрогнул небосвод.
Наполнил яростью весенней
Моих ровесников дела.
— Сегодня трассою к Тюмени
Нефть
самотлорская
пошла!
И улыбалась поминутно
Братва с «четвертой дожимной»,
И Зотов — в ватнике мазутном.
И Таня — в шапке меховой.
Давно остались за снегами —
И та печаль, и то жилье.
Давно горячими руками
Согрел он рученьки ее…
Опять к лежневкам шли машины,
И говорил их грузный вой,
Как труден путь к земным глубинам,
Как будто он — к душе живой.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Каких ветров еще хлебнуть
В широтах северных придется?
И где еще он оборвется,
К людским сердцам начатый путь?
Еще шагать не мало дней,
Еще раскроется не скоро
Пред взором Родины моей
Вся панорама Самотлора!
Где взята с боя — даль и близь,
Где слабых нет,
Где все герои,
Где все республики сошлись
Под наше небо молодое.
1973–1974
Примечания
1
Булиты — резервуары для нефти.
Николай Денисов
Снега Самотлора
стихи
Снега Самотлора
поэма
ВСТУПЛЕНИЕ
Гонит «Татра», снега утюжа,
Вьюга воет — на белый свет.
Для тарана заходит стужа
И откатывается в кювет.
Я душой принимаю гонку,
Я глазами в дорогу врос.
Гулко вздрагивает бетонка,
Вырываясь из-под колес.
Глушь таежная,
снеговая,
Ветры в спину,
грозя,
свистят.
И воронки болот зияют,
Будто нас
поглотить хотят.
На пути в знаменитый город,
Пробивая порядки вьюг,
Мы летим
целиной,
которой
Никогда не пройдется плуг.
Все, чем раньше душа дивилась,
Все, чем жил я до этих пор,
Безоглядно соединилось,
Словно в выдохе —
Самотлор!
I. ПАНОРАМА САМОТЛОРА
Панорама Самотлора —
Снег хрустящий, как слюда,
Да болота,
на которых —
Чахлых елочек гряда.
Был приют нечистой силе
Возле всякого куста.
Даже ханты обходили
Эти хмурые места.
Сколько их в урмане диком
Мест с непуганым зверьем!
Мест с морошкой
и брусникой,
И заброшенным жильем!
И повсюду —
в жуткий холод,
В беспощадный летний зной,
Побывал наш брат-геолог,
Комаров кормил собой.
И вошли во славу сразу,
Не забудет их Тюмень:
День березовского газа,
И шаимской нефти день.
День разведчиков,
открывших
Усть-Балык
и Уренгой.
Дни товарищей погибших
Под таежною звездой…
Панорама Самотлора —
Свист поземок ножевых,
Те же топи,
на которых —
Ожерелье буровых.
И окрест —
над всем простором!
Гиблой ржавчиной болот,
Трубы,
факелы,
опоры
Подтверждают:
Нефть идет!
2. ТАТЬЯНА
Сидит девчоночка и плачет
Одна в простуженном балке.
От фар машинных «зайчик» скачет
По изморози в уголке.
Согреть бы чай,
наладить ужин,
Огонь в печи давно истлел.
На стенке плащ,
забытый мужем,
И тот от изморози бел.
Стучат о крышу ветви сосен,
Там месяц сумрачный висит.
И чей-то голос:
«Бросил! Бросил!»,
Как на ветру белье,
Скрипит.
В окне нолуночно и тихо
Уснули белые дома.
Высокая,
как журавлиха,
Стоит сибирская зима.
3. ВОЛОДЯ ЗОТОВ
Нет, я не знал ее печали,
Ее лицо,
се глаза…
А с ним мы «Татру» выручали,
Под скаты шубы побросав.
И вот сидим, и душу греем
В дому —
на пятом этаже.
И валенки — на батарее
Почти оттаяли уже.
И шубы сохнут постепенно
В тепле — квартирном — у двери.
И фотокарточки на стенах…
Он подает одну:
— Смотри!
Он подает одну,
Известно, —
С улыбкой,
Радость не тая.
— Такой не снилось и…
Невеста?
— Жена, — вздохнул он, —
Не моя!..
Двойные рамы стужа гложет,
Простыли стекла изнутри.
— Татьяной звать…
— А муж-то, все же…
— Удрал он,
Черт его дери…
4. НА ЛЕЖНЕВКЕ
На морозе белой масти,
Озверев,
в снегу,
в пыли
Экскаватор рвет на части
Глыбы стылые земли.
Из песчаного карьера,
Из ковша — наискосок —
Он плывет — тяжелым, серый,
В кузова машин, песок.
И на гулком перегоне,
Возле кромочки болот,
Вся она, как на ладони,
Технология работ…
По кабине хлещут ветки.
Зотов трудится молчком.
Он на «газ», как на гашетку,
Давит правым сапогом.
И бегут кусты и кочки
В страхе из-под колеса.
Перед узеньким мосточком
Завизжали тормоза.
Но Володя — парень ловкий,
«Газанул», —
— Не унывай!
Стоп!
Приехали.
Лежневка…
— Ближе к трактору давай! —
Тракторист — он знает дело:
Пишет в воздухе рука.
Шапка сбита набок смело.
Только шубка коротка.
Только челка как-то странно
На крутую бровь сползла.
— Как зовут тебя?
Татьяна… —
И к Володе подошла.
И пошли кружиться хлопья, —
Вьюга пляску завела,
А Володя дверкой хлопнул,
Улыбнулся:
— Не ждала?
И студил нам ветер
лица.
Снег уметывал в стога…
Дай им сил —
к любви пробиться
Через топи и снега!
5. НА ЧЕТВЕРТОЙ ДОЖИМНОЙ
Как-то в полдень
В балочке старом
Обогреться пришлось в гостях.
Руки тер инженер Макаров,
Говорил мне:
— Мороз?
Пустяк! —
И серьезно, уже без позы,
Признавался мне от души:
— Комары пострашней мороза,
Снег уходит,
острят ножи!
Будто платит им кто отменно
За разбойничий этот пыл… —
Закурили.
И штык антенны —
Над «Спидолой» в дыму поплыл.
Снова ветер скулил голодный,
Думы всякие навевал.
Огонек — полевой,
походной
Бойкой рации задремал.
Да белели в огне булиты[1],
Факел пламя метал в простор…
С оператором знаменитым
Все не клеится разговор.
Он дымит себе сигаретой,
Независимый сделав вид:
— Есть приятель у нас…
Да где ты?
Покажи-ка себя,
Джигит!
Да смелей! —
Подмигнул Макаров.
А балок — посреди тайги
Содрогался в морозных, ярых,
Леденящих когтях пурги.
И, наверное, для потехи
Кто-то вспомнил тут, как на грех:
Выдает зима на орехи
Здесь южанину больше всех!
Он и сам не дает ей спуску.
До ушей натянув пальто,
Костерит Сибирь не по-русски, —
Все равно не поймет никто!
Посмеялись,
и вновь серьезны,
Осень вспомнили и весну…
— Можно, парни, терпеть морозы,
Если это — за всю страну!
6. БУРОВАЯ
В синеву Самотлора
Взнесенная грубо,
Буровая железный
Отмерила взгляд,
Опуская в планету
Бурильные трубы, —
В нефтяные глубины,
Как здесь говорят,
Буровая урчала,
Шипела,
Гремела.
И канаты, как вены,
Вздувались на ней.
Я впервые глядел на нее,
Оробелый,
Наблюдая в сторонке
Работу парней.
Мне бы тоже зеленую робу —
От ветра
Да собачью ушанку.
Пусть стужа прижмет,
Я б узнал, как в темнице —
Три тысячи метров,
Черноокая нефть
Вызволения ждет.
Мне б стоять на высоком помосте —
У края,
Рядом с первым бурильщиком,
Что за дела!
Нас хвалил за сноровку бы
Мастер Китаев
На рабочем собранье,
Где б Таня была…
Остывали багряно
Вечерние краски,
Не принес тишины
Самотлорский закат.
И темнели помбуров
Защитные каски, —
Боевые,
Суровые
Каски солдат.
Мне казалось:
И сумерки нефтью набухли,
И не туча над вышкой —
Фонтан нефтяной.
Слово мужество
Пишется
С маленькой буквы,
Я его учредил бы писать
С прописной.
7. ВСТРЕЧА НА ДОРОГЕ
Я по тайге мотался снова,
Об этом память дорога,
Но не обидел черствым словом
Я самотлорские снега.
Выпал на тех тропах лосиных,
Где словно в вечных гаражах,
Стальные пленники трясины —
В болотах тракторы лежат…
Опять в пути.
Блокнот в кармане,
Водитель хмур: метель с утра…
А где мои — Володя,
Таня?
Какие им в лицо ветра?
Они, должно быть, вместе где-то,
Да я и сам считал давно,
Что в загсе местного Совета
У них со свадьбой решено.
Эх, тары-бары, разговоры!..
И вдруг, как есть, на всех парах
Навстречу — прямо к Самотлору
Три «Волги» — в лентах и шарах.
И посветлели наши взгляды
На них — на черных, вороных.
Они несли — три свадьбы кряду
Сквозь ожерелье буровых.
И так несенне сердце билось
На той бетонке кольцевой.
А свадьбы шли,
метель стелилась
Вослед им белою фатой.
8. МИТИНГ
В апрельский день,
у общежитий,
На «пятачке», вблизи болот.
Ударил вдруг в ладони митинг,
Таежный вздрогнул небосвод.
Наполнил яростью весенней
Моих ровесников дела.
— Сегодня трассою к Тюмени
Нефть
самотлорская
пошла!
И улыбалась поминутно
Братва с «четвертой дожимной»,
И Зотов — в ватнике мазутном.
И Таня — в шапке меховой.
Давно остались за снегами —
И та печаль, и то жилье.
Давно горячими руками
Согрел он рученьки ее…
Опять к лежневкам шли машины,
И говорил их грузный вой,
Как труден путь к земным глубинам,
Как будто он — к душе живой.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Каких ветров еще хлебнуть
В широтах северных придется?
И где еще он оборвется,
К людским сердцам начатый путь?
Еще шагать не мало дней,
Еще раскроется не скоро
Пред взором Родины моей
Вся панорама Самотлора!
Где взята с боя — даль и близь,
Где слабых нет,
Где все герои,
Где все республики сошлись
Под наше небо молодое.
1973–1974
Примечания
1
Булиты — резервуары для нефти.