499 Шамсутдинов Избранное Т. 3
Николай Меркамалович Шамсутдинов
Николай Шамсутдинов
ИЗБРАННОЕ
Том 3
Конфидент Гекубы
1
Взвинчен, словно спидометр, ртутью — под солнцепек,
Обморочный барометр судорогой подтек…
_Что_в толчее скоромной, в образ дождя войдя,
Видишь ты, подъяремный пасынок бытия?
Зной, поразив, как выстрел, бьет, и — прицельно, чтоб
Ты оценил, филистер, яркость удара — в лоб:
Милости к падшим (знаю…) не призывая, — вот! —
Жизнь, посвежев, — чужая и подминая, прет
По обреченно вбитым в недоуменье. Терт,
Метит ее копытом, в каверзах сведущ, черт.
Что ворожит ей немо, как тут ни прекословь,
Глухонемая немочь, что отравила кровь?
Разве, теснясь, впервые и не жалея слов,
Прут к миражам слепые поводыри слепцов?
Есть ли у тени память? Видимо, все же есть…
В сущем, мой друг, бедламе, кровь обратив во взвесь,
Полымя! Непреклонно, в сполохах испокон,
Солнце — ленивых клонов клонит в песчаный сон.
Будь терпелив и стоек в чертовы эти дни,
Ибо они не стоят ни вдохновенья, ни
Горечи. Подневолен воле и отслужив
Чаяньям, будь доволен что, своенравный, — жив!
И аутизм нисходит, доводами кропя:
Все потеряв, находят только в себе — себя…
2
Как конфидент Гекубы, в недрах карандаша
Сходит душа на убыль, комплексами глуша
Голос природы. В бремя всем нам, чьи дни — пусты,
Тем беспробудней время, чем прямодушней — ты,
В горечи, встав с рассветом… Все это — неспроста,
Ведь, с нищетой — дуэтом, тщательнее тщета
В выборе предысторий к будущему. Темно,
Даром что аллегорий небо, знобя, полно.
От недомолвок — тесно… Сущему — поперек,
Ржавый подтек подтекста ровно в мозги затек.
С мором в миропорядке (что подтверждал Руссо…)
Глубже — морщины, складки, спекшиеся в лицо
«Заимодавца»… Автор, хаос творя с утра,
Желчнее, узурпатор вспыльчивого пера.
Бычится он, вбирая мерный накат стихов,
Длящихся — пробирая лоха до потрохов.
В пасынках от рожденья, реже — наоборот,
С жизнью на пораженье, простосердечен — тот,
Хуку подставив челюсть и задавив испуг,
Как ни лютует челядь выблядков да хапуг.
В бестолочи без правил, в том, что и есть — судьба,
Бал, оголтела, правит каменная алчба.
Только над явью бледной, в помыслы уводя,
Небо живет — победной бедностью соловья…
3
Словно к родному лону, вне суеты людской,
В сумерках к аквилону тянет припасть к щекой,
Ведь, серебрист, как литий, но — мастодонт на вид,
К ветру привит, Овидий лодку смолит, привит
К домыслам сим… Сумбурна, но — в самый раз вполне,
Рыбная юшка бурно булькает на огне.
С верной косушкой к юшке, как праотец, босой —
Роком сводим к ракушке, хрустнувшей под стопой.
Зыбь, что по Вышней воле множится на воде…
Просверки зоркой соли явственней в бороде,
Не иссякая. Вправе на мадригал, волна,
Вдруг набежав на гравий, шлепает воркуна.
И, ворохнувшись втайне,
внятное голытьбе,
Бодро его ворчанье отозвалось в тебе,
Ведь не за_тем_пределом ты, в седине, знаком,
Паузу для, со спелым, выпуклым матерком.
Море… земля… — основа, ты имена им дал…
С мифом на сколе слова, жестко, словно в отвал,
Ссыпан ты в чистом виде осыпью грустных лет,
Памятью о Тавриде, словно голыш, прогрет.
Помня пригляд Аида, но — утвердив свое,
Неутолим, без гида ты познавал ее,
Ибо, элементарна, где б ни пригрелся тлен,
_Тьма,_уходя, —_бездарна,_свет_—_ис-ку-пи-ле-лен…_
4
Необратимей сепсис дикорастущих дней,
Тем экстатичней скепсис в сей наготе своей…
И, не вмещаясь в танку, на сокровенный взгляд, —
Вывернут наизнанку, мир, обращаем в ад,
Дышит дерьмом — не хлебом,
скопище пустоты…
Но под насущным небом, что обессмертишь ты.
Не торопи мгновенья, ровно бирюк, ревнив
К логике притяженья жанра, которым жив.
В сухости интонаций и возвышаем до
Легкости дифиниций под золотые «сто»,
В пыльнике, пленник лени, пылкий — когда поддаст,
В горнем горенье, гений кухонки — не отдаст
Сетованьям, сомненьям нытика в ремесле…
По еженощным бденьям с музой навеселе,
Чьи чресла пышут домной, — образов мошкара;
Все это, вне заемной зауми школяра,
Складывается в повесть. Слезы, влюбленность, боль
Всасываются в совесть, определяя соль —
Весь ригоризм мужчины, что оживляющ… А
Складки, брюшко, морщины? — времени мишура.
С холодом на седьмицу, мир из пустот лепя,
Не закрывай страницу — чтобы открыть себя
В птице над белой Ниццей, в Альпах — накоротке
С вечностью в чаровнице, спящей в черновике.
5
…ибо, как ни ломало в жизни, не смей стенать!..
Мужество исчерпало доводы? Что отдать
Прошлому? Кабы ведать… Видно, осатанев,
Память дает отведать гибель иллюзий, гнев,
Но — на себя… Наивный, жил непреклонным «я»,
Явственней тем — зазывный холод заб-ве-ния:
С ним неизменно вкупе,
темных, глухих корней,
Чернь обращает в жупел — Бродского, чтоб верней
Выбить в подметном раже дух из строптивца… Ла —
сково блея, та же чернь, оборзев, звала
Пушкина — эпигоном Байрона. Не сюрприз…
Низость глядит бурбоном — сверху, спесива, вниз.
В пасквилях откровенных, это — не демонизм
Демоса в лицемерных лозунгах, а нарциссизм
Сволочи, тароватой и на скулеж, и ложь,
Буднично вороватой в плутнях своих. И, что ж,
Он, как кошмар, предметен, мир в клевете топя,
Сворой доносов, сплетен, спущенных на тебя…
Сутью в пустом народце, с остервенелым «фас!»,
Дикость золоторотцев — экзаменует нас.
Дружным, надсадным ором,
злобою сплочена,
Нежить берет измором, но, далеко-о видна,
С мощью плодоношенья, что неизменно в срок,
В свальном том поношенье — слава берет исток…
6
Не поверяя хворям сетований, урок
Чей — релятивен, вторим стойким примерам… Впрок
Рою их из-под спуда, что оживлен всегда,
Мерно_из_ниоткуда_следуют_в_никуда_,
Ибо, как извлеченье из мешанины в нас,
Следуют злоключенья плюс мимикрия, раз
Непостоянней зло-по-лу-чи-е, лучший друг,
Как ни бурлит Европа, заполучив в свой круг.
Сущему став обузой, ерник и книгочей,
С очередною музой в дерзком бикини, чей
Бюст капитальней сейфа… Странствиями творим,
Ты возвращен из дрейфа по простыням чужим.
К скопищу аллегорий, с Плинием натощак,
Резче в ноздрях цикорий… образы гуще… — так
Пестуют не удачу, с нимфой кураж деля,
А пофигизм как сдачу особи с бытия
Найденного в капусте… Не ширпотреб, спустя
Сумерки захолустья, мифам его не льстя,
Данное новизною — в ветхости волевой,
Прошлое мстит герою лепкою лицевой
Конкистадора… Впрочем, взвинченные едва ль,
Что мы себе ни прочим, истово смотрим вдаль,
Где по ночам подметным, в самую суть вводя,
Жесткость все не дает нам выпасть из бытия…
7
Ветер взвинтил ненастье, тянущее свое…
При соучастье счастья, сумрачней бытие,
Чтобы взбодрить стаканы пылким бордо, и не —
выплаканные Канны всхлипнут в тебе, зане
Нас прибывает бытом к грешной земле… Любой
Остервенеет, пытан косною новизной,
Коль говорящий с миром зла и корысти на
Разных наречьях — сирым так и остался. А
Слово, душеприказчик вечности, вот! а не
Темных тенет образчик, пылкое, — не в цене?
Вещая увертюра к жизни симфоний, дар Духа,
литература — «неходовой товар»?
В честном и одиноком, горечь горит в тебе:
Именно о высоком не втолковать толпе…
Косное поголовье амбициозней: на
Празднике празднословья — новые имена
С наглостью и алчбою. И, отводя глаза,
Явь, погорев с тобою, не успевает за
Снами ночного сонма, руганью парвеню,
Чье дарованье — скромно… Как спозаранку, с «ню»,
Море кипит, прямая проекция голыша!
С ним — о-до-маш-нен-на-я реже скорбит душа,
Ибо кочевник вправе, не порицая, на
Норов его — без правил в розные времена…
8
Индифферентный флюгер в штиль, присмирев, молчит…
На молодой фелюге, словно примат, небрит,
Двинутый залежалой, затхлою тишиной,
И не заснешь, пожалуй. Наедине с ночной
Музыкой за душою, муза безмолвья — дар
Фатума… Той шкалою вышколенный школяр
Ближе над бездной вечной, Аргус, а не Орфей,
Став, возмужав, сердечной чуткой мембраной сей
Жизни — что половодье. Грезы (грозя смести…)
Либо грешки, отродья отрочества, — в пути
К той, чья тоска почата, ибо, вернув кольцо,
Холодом за-пе-ча-та-но матовое лицо…
С хлопаньем шкота с рейда, громче скрипит артрит,
Тем, подголосок Фрейда, чаще ворчит гастрит,
Дряхлому блоку вторя. В милостях тяжело,
На подъяремных, в хворях, — время срывает зло,
Чаще — зима зимою… Прошлое в прах дробя,
Нужно порвать с собою, чтобы — найти себя.
С бездной кромешной схожий, тягой иных небес
(Мощно ветвясь под кожей) жив кровеносный лес…
Флюгер, интерпретатор, — громче, поймав свежак.
Темный иллюминатор ночь погружает в мрак —
Полузадавлен шторой, свет за окном угас,
Словно бы жизнь, которой не было у нас…
_2010_
Николай Меркамалович Шамсутдинов
Николай Шамсутдинов
ИЗБРАННОЕ
Том 3
Конфидент Гекубы
1
Взвинчен, словно спидометр, ртутью — под солнцепек,
Обморочный барометр судорогой подтек…
_Что_в толчее скоромной, в образ дождя войдя,
Видишь ты, подъяремный пасынок бытия?
Зной, поразив, как выстрел, бьет, и — прицельно, чтоб
Ты оценил, филистер, яркость удара — в лоб:
Милости к падшим (знаю…) не призывая, — вот! —
Жизнь, посвежев, — чужая и подминая, прет
По обреченно вбитым в недоуменье. Терт,
Метит ее копытом, в каверзах сведущ, черт.
Что ворожит ей немо, как тут ни прекословь,
Глухонемая немочь, что отравила кровь?
Разве, теснясь, впервые и не жалея слов,
Прут к миражам слепые поводыри слепцов?
Есть ли у тени память? Видимо, все же есть…
В сущем, мой друг, бедламе, кровь обратив во взвесь,
Полымя! Непреклонно, в сполохах испокон,
Солнце — ленивых клонов клонит в песчаный сон.
Будь терпелив и стоек в чертовы эти дни,
Ибо они не стоят ни вдохновенья, ни
Горечи. Подневолен воле и отслужив
Чаяньям, будь доволен что, своенравный, — жив!
И аутизм нисходит, доводами кропя:
Все потеряв, находят только в себе — себя…
2
Как конфидент Гекубы, в недрах карандаша
Сходит душа на убыль, комплексами глуша
Голос природы. В бремя всем нам, чьи дни — пусты,
Тем беспробудней время, чем прямодушней — ты,
В горечи, встав с рассветом… Все это — неспроста,
Ведь, с нищетой — дуэтом, тщательнее тщета
В выборе предысторий к будущему. Темно,
Даром что аллегорий небо, знобя, полно.
От недомолвок — тесно… Сущему — поперек,
Ржавый подтек подтекста ровно в мозги затек.
С мором в миропорядке (что подтверждал Руссо…)
Глубже — морщины, складки, спекшиеся в лицо
«Заимодавца»… Автор, хаос творя с утра,
Желчнее, узурпатор вспыльчивого пера.
Бычится он, вбирая мерный накат стихов,
Длящихся — пробирая лоха до потрохов.
В пасынках от рожденья, реже — наоборот,
С жизнью на пораженье, простосердечен — тот,
Хуку подставив челюсть и задавив испуг,
Как ни лютует челядь выблядков да хапуг.
В бестолочи без правил, в том, что и есть — судьба,
Бал, оголтела, правит каменная алчба.
Только над явью бледной, в помыслы уводя,
Небо живет — победной бедностью соловья…
3
Словно к родному лону, вне суеты людской,
В сумерках к аквилону тянет припасть к щекой,
Ведь, серебрист, как литий, но — мастодонт на вид,
К ветру привит, Овидий лодку смолит, привит
К домыслам сим… Сумбурна, но — в самый раз вполне,
Рыбная юшка бурно булькает на огне.
С верной косушкой к юшке, как праотец, босой —
Роком сводим к ракушке, хрустнувшей под стопой.
Зыбь, что по Вышней воле множится на воде…
Просверки зоркой соли явственней в бороде,
Не иссякая. Вправе на мадригал, волна,
Вдруг набежав на гравий, шлепает воркуна.
И, ворохнувшись втайне,
внятное голытьбе,
Бодро его ворчанье отозвалось в тебе,
Ведь не за_тем_пределом ты, в седине, знаком,
Паузу для, со спелым, выпуклым матерком.
Море… земля… — основа, ты имена им дал…
С мифом на сколе слова, жестко, словно в отвал,
Ссыпан ты в чистом виде осыпью грустных лет,
Памятью о Тавриде, словно голыш, прогрет.
Помня пригляд Аида, но — утвердив свое,
Неутолим, без гида ты познавал ее,
Ибо, элементарна, где б ни пригрелся тлен,
_Тьма,_уходя, —_бездарна,_свет_—_ис-ку-пи-ле-лен…_
4
Необратимей сепсис дикорастущих дней,
Тем экстатичней скепсис в сей наготе своей…
И, не вмещаясь в танку, на сокровенный взгляд, —
Вывернут наизнанку, мир, обращаем в ад,
Дышит дерьмом — не хлебом,
скопище пустоты…
Но под насущным небом, что обессмертишь ты.
Не торопи мгновенья, ровно бирюк, ревнив
К логике притяженья жанра, которым жив.
В сухости интонаций и возвышаем до
Легкости дифиниций под золотые «сто»,
В пыльнике, пленник лени, пылкий — когда поддаст,
В горнем горенье, гений кухонки — не отдаст
Сетованьям, сомненьям нытика в ремесле…
По еженощным бденьям с музой навеселе,
Чьи чресла пышут домной, — образов мошкара;
Все это, вне заемной зауми школяра,
Складывается в повесть. Слезы, влюбленность, боль
Всасываются в совесть, определяя соль —
Весь ригоризм мужчины, что оживляющ… А
Складки, брюшко, морщины? — времени мишура.
С холодом на седьмицу, мир из пустот лепя,
Не закрывай страницу — чтобы открыть себя
В птице над белой Ниццей, в Альпах — накоротке
С вечностью в чаровнице, спящей в черновике.
5
…ибо, как ни ломало в жизни, не смей стенать!..
Мужество исчерпало доводы? Что отдать
Прошлому? Кабы ведать… Видно, осатанев,
Память дает отведать гибель иллюзий, гнев,
Но — на себя… Наивный, жил непреклонным «я»,
Явственней тем — зазывный холод заб-ве-ния:
С ним неизменно вкупе,
темных, глухих корней,
Чернь обращает в жупел — Бродского, чтоб верней
Выбить в подметном раже дух из строптивца… Ла —
сково блея, та же чернь, оборзев, звала
Пушкина — эпигоном Байрона. Не сюрприз…
Низость глядит бурбоном — сверху, спесива, вниз.
В пасквилях откровенных, это — не демонизм
Демоса в лицемерных лозунгах, а нарциссизм
Сволочи, тароватой и на скулеж, и ложь,
Буднично вороватой в плутнях своих. И, что ж,
Он, как кошмар, предметен, мир в клевете топя,
Сворой доносов, сплетен, спущенных на тебя…
Сутью в пустом народце, с остервенелым «фас!»,
Дикость золоторотцев — экзаменует нас.
Дружным, надсадным ором,
злобою сплочена,
Нежить берет измором, но, далеко-о видна,
С мощью плодоношенья, что неизменно в срок,
В свальном том поношенье — слава берет исток…
6
Не поверяя хворям сетований, урок
Чей — релятивен, вторим стойким примерам… Впрок
Рою их из-под спуда, что оживлен всегда,
Мерно_из_ниоткуда_следуют_в_никуда_,
Ибо, как извлеченье из мешанины в нас,
Следуют злоключенья плюс мимикрия, раз
Непостоянней зло-по-лу-чи-е, лучший друг,
Как ни бурлит Европа, заполучив в свой круг.
Сущему став обузой, ерник и книгочей,
С очередною музой в дерзком бикини, чей
Бюст капитальней сейфа… Странствиями творим,
Ты возвращен из дрейфа по простыням чужим.
К скопищу аллегорий, с Плинием натощак,
Резче в ноздрях цикорий… образы гуще… — так
Пестуют не удачу, с нимфой кураж деля,
А пофигизм как сдачу особи с бытия
Найденного в капусте… Не ширпотреб, спустя
Сумерки захолустья, мифам его не льстя,
Данное новизною — в ветхости волевой,
Прошлое мстит герою лепкою лицевой
Конкистадора… Впрочем, взвинченные едва ль,
Что мы себе ни прочим, истово смотрим вдаль,
Где по ночам подметным, в самую суть вводя,
Жесткость все не дает нам выпасть из бытия…
7
Ветер взвинтил ненастье, тянущее свое…
При соучастье счастья, сумрачней бытие,
Чтобы взбодрить стаканы пылким бордо, и не —
выплаканные Канны всхлипнут в тебе, зане
Нас прибывает бытом к грешной земле… Любой
Остервенеет, пытан косною новизной,
Коль говорящий с миром зла и корысти на
Разных наречьях — сирым так и остался. А
Слово, душеприказчик вечности, вот! а не
Темных тенет образчик, пылкое, — не в цене?
Вещая увертюра к жизни симфоний, дар Духа,
литература — «неходовой товар»?
В честном и одиноком, горечь горит в тебе:
Именно о высоком не втолковать толпе…
Косное поголовье амбициозней: на
Празднике празднословья — новые имена
С наглостью и алчбою. И, отводя глаза,
Явь, погорев с тобою, не успевает за
Снами ночного сонма, руганью парвеню,
Чье дарованье — скромно… Как спозаранку, с «ню»,
Море кипит, прямая проекция голыша!
С ним — о-до-маш-нен-на-я реже скорбит душа,
Ибо кочевник вправе, не порицая, на
Норов его — без правил в розные времена…
8
Индифферентный флюгер в штиль, присмирев, молчит…
На молодой фелюге, словно примат, небрит,
Двинутый залежалой, затхлою тишиной,
И не заснешь, пожалуй. Наедине с ночной
Музыкой за душою, муза безмолвья — дар
Фатума… Той шкалою вышколенный школяр
Ближе над бездной вечной, Аргус, а не Орфей,
Став, возмужав, сердечной чуткой мембраной сей
Жизни — что половодье. Грезы (грозя смести…)
Либо грешки, отродья отрочества, — в пути
К той, чья тоска почата, ибо, вернув кольцо,
Холодом за-пе-ча-та-но матовое лицо…
С хлопаньем шкота с рейда, громче скрипит артрит,
Тем, подголосок Фрейда, чаще ворчит гастрит,
Дряхлому блоку вторя. В милостях тяжело,
На подъяремных, в хворях, — время срывает зло,
Чаще — зима зимою… Прошлое в прах дробя,
Нужно порвать с собою, чтобы — найти себя.
С бездной кромешной схожий, тягой иных небес
(Мощно ветвясь под кожей) жив кровеносный лес…
Флюгер, интерпретатор, — громче, поймав свежак.
Темный иллюминатор ночь погружает в мрак —
Полузадавлен шторой, свет за окном угас,
Словно бы жизнь, которой не было у нас…
_2010_