Жизнь, что реченька бурлива... Избранное
А. Е. Шестаков
НА ЖИЗНЬ НЕ ЖАЛУЯСЬ...
_В_приветливой_гостиной_Анисимовых_светло_и_уютно._Белолицая_мягкоголосая_Зинаида_Варламовна_в_беседу_вклинивается_корректно_и_только_тогда,_когда_ее_седовласый,_степенный_семидесятисемилетний_супруг_Анатолий_Михайлович_обращается_к_ней_за_уточнениями._
Помнишь, Зина, моих однокашников по рыбтехникуму поддразнивали чебаками. Понятно, вас, фельдшерско-акушерских, - склянками, связистов - столбогрызами. Понятно. А почему, подтрунивая над педтехникумовцами, их называли прачками?
- Действительно, почему? – искренне удивляется Варламовна и продолжает буднично-философски: А не потому ли, что они профессионально были ориентированы на обязательную человеческую чистоту. Чистоту учительскую не только внешнюю, но и внутреннюю, духовную.
Главе семейства, похоже, приглянулась такая логика хозяйки. Потому как сам всегда хотел видеть эту внутреннюю красоту в себе, в своем родном юном наследстве, в друзьях-товарищах. Вот почему с первых своих руководящих шагов, когда парню доверили замдиректорство в Тазовском рыбзаводе, старался боготворить хорошее в окружающих.
А его наставнические способности и в армии сразу приметили, в Благовещенской полковой школе сначала самого на артиллериста-гаубичника выучили со специализацией на разведчика. А потом он учил молодых солдат. Учил огневиков, связистов, трактористов, вычислителей и разведчиков тоже. Два года готовили младшего командира по строго выверенной методике.
- Почему сегодня так не готовят солдат? – раздумывает ветеран. – Почему нынешние полководцы необученных, неокрепших мальчишек в Чечню кидали, в пекло кровавое? Эти стратеги, наверное, так и не научились беречь солдатские жизни в этих пресловутых ограниченных контингентах. В какие только регионы мира не швыряли наших ребят. В драки, как правило, впутываются амбициозные политики, а под пули ставят юношу невинного. А в Великую Отечественную? Из-за бестолковости некоторых вождишек немало горюшка хватили россияне.
Неплохо выученные за период срочной службы чаще всего попадали в «чужие» части, где им предстояло переучиваться. Старшина-артиллерист Анисимов, например, в январе сорок второго в подмосковной деревеньке Васильки попал в лыжный батальон. После одной из бесед политрука вступил с ним в крамольную полемику. «Умника» приметили, приказали быть при штабе, обслугу полка курировать.
А оружие-то какое выдали прибывшим на фронт! Винтовки без затворов, без штыков и без патронов, естественно. Тем, которые, получив эти «палки», вытаращили изумленные глаза, пояснили: «на передке» у немца отвоюешь нужный тебе автомат. Ночью пятьсот вот так вооруженных пошли в атаку, чтобы взять ужасно «стратегических» два каменных домика. И полегли, обреченные, не добившись цели. Пятнадцать психически и телесно растерзанных вернулись в батальон. Только пятнадцать... Вернулись с теми же своими «грозными» винтовками без штыков, без затворов, без патронов...
Переформировались, пополнились новобранцами и в ноябре того же сорок второго на запад двинули от Москвы. Старшине Анисимову в наступательном порыве долго шагать не довелось. В такую мешанину попал! Командира убило, связи с соседями и со штабом никакой. Где немцы, где свои? В маскхалатах все перемешались. Наконец горстка солдат суматошно скатилась в брошенные немецкие землянки. Умеют же эти фрицы даже тут приличный быт себе устроить. Соснуть бы, хоть на часок. «Но успел только трофейные портянки примерить, а снаружи истошный крик: «Немцы! Уходите быстрее и батальон предупредите, чтоб отходил». Выскочил как ужаленный Анатолий из землянки. Темнота. Шквал огня, взрывы снарядов. Волной сбило с ног... На рассвете очнулся от резких выстрелов. Два фашиста уверенно идут во весь рост, раненых, лежащих на земле, безжалостно добивают, к старшине неумолимо приближаются. Приподнялся чуть, изловчился, выстрелил в них из «ТТ». Они одновременно выстрелили в него, разрывной пулей Анисимову обе руки пронзило, грудь вскользь изорвало. Красные пятна на белом снегу вокруг русского убедили автоматчиков: готов. ...Придя в себя, израненный, изнемогающий, он долго-долго полз, толком не зная, к своим ли ползет, к врагам ли. Повезло. Свои подобрали, спешно в госпиталь отправили.
Врачи подлатали Анатолия Михайловича, и снова отправился он на передовую. Но теперь артиллерист попадает, ну, конечно же, не к артиллеристам, а к... конникам. Только ненадолго. Не успел переквалифицироваться новое ранение. И опять лазарет. И опять запасной полк. И тут фортуна улыбнулась! В часть прибыл «покупатель», артиллерист. Анисимов бодренько встал в строй отбираемых для противотанкового истребительного полка резерва главного командования. Теперь он уже со «своими» батарейцами ходил походами по Латвии, Эстонии, Литве. Неман форсировал.
Там же, в Прибалтике, отличился в одном из боев и к имеющейся медали «За отвагу» получил орден Красной Звезды, там же Анатолия Михайловича в третий раз ранило. А потом пришлось старшине еще штурмовать Кенигсберг, отбивать порт Пилау. А когда участь Германии стала однозначно ясна, пятую ударную армию генерал-полковника Крылова решили перебросить из Восточной Пруссии на Дальний Восток для войны с Японией. Майский день.
День Победы Анатолий Анисимов с однополчанами встретили на колесах, минуя Свердловск.
В Омск отбил телеграмму, чтоб жена к составу вышла.
- Сколько я военных поездов за ночь встретила, – вспоминает Зинаида Варламовна. Солдаты из вагонов на перрон выпорхнут.Много их, все одинаковые. Все милые, родные. А где же мой? Боюсь, что не разгляжу, не узнаю в таком многолюдье. Так и не получилось встречи.
- А нас южной веткой провезли тогда, - вздыхает Анатолий Михайлович.
На новом месте началась новая учеба. Осваивали тактику артсоединений в гористой местности. Тренировали подъем орудий на сопку и спуск их с высоты. В поте лица трудились. Ведь автомобильную тягу не везде тут можно было применить. Два месяца упорно готовились к броску. Передислоцированные с запада учили опыту войны здешних солдат, а те делились своими познаниями с прибывшими. Появились предложения: в первых эшелонах наступающих задействовать «местных». Они, мол, лучше адаптированы в нестандартном регионе. Но командование решило иначе. В авангарде пошли уже обстрелянные, опытные «западники».
9 августа из района сопки Верблюд двинулись на квантунцев артиллеристы Анисимова в составе пятой Крыловской армии, действующей на главном направлении Первого Дальневосточного фронта. Двинулись уверенно, сокрушающе. Умеющим взламывать гитлеровские укрепления предстояло штурмовать Пограничненский, а затем особо мощный Муданьцзянский рубеж. Японцы, похоже, настолько были уверены в их неприступности, что, не маскируясь, бравировали в ослепительно белых мундирчиках, игнорируя расстояние до наступающих. И поплатились. Задачу нелегкую штурмовики выполнили блестяще.
...Беседа неспешно переключилась на извечный вопрос: что все же радует в жизни будничной?
- Катюшенька и Дашутка, правнучки наши, отрада наша, искрометно отчеканил прадед. А прабабушка подтвердила сказанное, добавив:
– И внуки, и дети, слава Богу, не огорчают пока. Все при профессиях, служат людям прилежно, живут семьями дружными. Как нам не радоваться?
А самый главный Анисимов, невзирая на почтенный возраст, в полную отставку не уходит. А ведь сверхстажист. Более сорока лет в рыбпроме отработал. Трудовой «Знак Почета» имеет, отличник отрасли. После семьдесят седьмого на заслуженном отдыхе. В общественной приемной «Тюменской правды» служит, на встречи со школьниками регулярно ходит, на «фазенде» около Андреевского мичуринствует, с удочками ранними утрами частенько промышляет. Для души.
- А в мирной вашей жизни, Анатолий Михайлович, черный день был? - задаю вопрос под занавес.
- Конечно,- отвечает. И не один, к огорчению. Должность у меня очень конфликтная была, двадцать с лишним лет в начальниках Нижнеобьрыбвода, на страже «голубой нивы». А в эпоху глобального освоения Тюменщины мы со своими охранными требованиями как кость в горле. Бури бывали. Не подмахнул разрешение на сброс в многострадальную Обь многомиллионных кубов нефтестоков – неугоден. «Рыба ведь подохнет вся», – ору трагически в большом областном кабинете, а меня цинично осекают: «Не из-за рыбы мы не в рабах, а благодаря нефти. Не мешай». КРУ на меня направили, на пенсию республиканскую досрочно гнали. В Москве пробовал защищаться. Итог - инфаркт. О, черных дней было много. И жизнь моя не очень легка была, но я доволен ею.
А сердцу говорю словами Николая Матвеевича Грибачева:
«Бейся, сколько можешь биться,
А когда почувствуешь беду,
Не проси меня остановиться:
Можешь разрываться на ходу».
А. Е. Шестаков
НА ЖИЗНЬ НЕ ЖАЛУЯСЬ...
_В_приветливой_гостиной_Анисимовых_светло_и_уютно._Белолицая_мягкоголосая_Зинаида_Варламовна_в_беседу_вклинивается_корректно_и_только_тогда,_когда_ее_седовласый,_степенный_семидесятисемилетний_супруг_Анатолий_Михайлович_обращается_к_ней_за_уточнениями._
Помнишь, Зина, моих однокашников по рыбтехникуму поддразнивали чебаками. Понятно, вас, фельдшерско-акушерских, - склянками, связистов - столбогрызами. Понятно. А почему, подтрунивая над педтехникумовцами, их называли прачками?
- Действительно, почему? – искренне удивляется Варламовна и продолжает буднично-философски: А не потому ли, что они профессионально были ориентированы на обязательную человеческую чистоту. Чистоту учительскую не только внешнюю, но и внутреннюю, духовную.
Главе семейства, похоже, приглянулась такая логика хозяйки. Потому как сам всегда хотел видеть эту внутреннюю красоту в себе, в своем родном юном наследстве, в друзьях-товарищах. Вот почему с первых своих руководящих шагов, когда парню доверили замдиректорство в Тазовском рыбзаводе, старался боготворить хорошее в окружающих.
А его наставнические способности и в армии сразу приметили, в Благовещенской полковой школе сначала самого на артиллериста-гаубичника выучили со специализацией на разведчика. А потом он учил молодых солдат. Учил огневиков, связистов, трактористов, вычислителей и разведчиков тоже. Два года готовили младшего командира по строго выверенной методике.
- Почему сегодня так не готовят солдат? – раздумывает ветеран. – Почему нынешние полководцы необученных, неокрепших мальчишек в Чечню кидали, в пекло кровавое? Эти стратеги, наверное, так и не научились беречь солдатские жизни в этих пресловутых ограниченных контингентах. В какие только регионы мира не швыряли наших ребят. В драки, как правило, впутываются амбициозные политики, а под пули ставят юношу невинного. А в Великую Отечественную? Из-за бестолковости некоторых вождишек немало горюшка хватили россияне.
Неплохо выученные за период срочной службы чаще всего попадали в «чужие» части, где им предстояло переучиваться. Старшина-артиллерист Анисимов, например, в январе сорок второго в подмосковной деревеньке Васильки попал в лыжный батальон. После одной из бесед политрука вступил с ним в крамольную полемику. «Умника» приметили, приказали быть при штабе, обслугу полка курировать.
А оружие-то какое выдали прибывшим на фронт! Винтовки без затворов, без штыков и без патронов, естественно. Тем, которые, получив эти «палки», вытаращили изумленные глаза, пояснили: «на передке» у немца отвоюешь нужный тебе автомат. Ночью пятьсот вот так вооруженных пошли в атаку, чтобы взять ужасно «стратегических» два каменных домика. И полегли, обреченные, не добившись цели. Пятнадцать психически и телесно растерзанных вернулись в батальон. Только пятнадцать... Вернулись с теми же своими «грозными» винтовками без штыков, без затворов, без патронов...
Переформировались, пополнились новобранцами и в ноябре того же сорок второго на запад двинули от Москвы. Старшине Анисимову в наступательном порыве долго шагать не довелось. В такую мешанину попал! Командира убило, связи с соседями и со штабом никакой. Где немцы, где свои? В маскхалатах все перемешались. Наконец горстка солдат суматошно скатилась в брошенные немецкие землянки. Умеют же эти фрицы даже тут приличный быт себе устроить. Соснуть бы, хоть на часок. «Но успел только трофейные портянки примерить, а снаружи истошный крик: «Немцы! Уходите быстрее и батальон предупредите, чтоб отходил». Выскочил как ужаленный Анатолий из землянки. Темнота. Шквал огня, взрывы снарядов. Волной сбило с ног... На рассвете очнулся от резких выстрелов. Два фашиста уверенно идут во весь рост, раненых, лежащих на земле, безжалостно добивают, к старшине неумолимо приближаются. Приподнялся чуть, изловчился, выстрелил в них из «ТТ». Они одновременно выстрелили в него, разрывной пулей Анисимову обе руки пронзило, грудь вскользь изорвало. Красные пятна на белом снегу вокруг русского убедили автоматчиков: готов. ...Придя в себя, израненный, изнемогающий, он долго-долго полз, толком не зная, к своим ли ползет, к врагам ли. Повезло. Свои подобрали, спешно в госпиталь отправили.
Врачи подлатали Анатолия Михайловича, и снова отправился он на передовую. Но теперь артиллерист попадает, ну, конечно же, не к артиллеристам, а к... конникам. Только ненадолго. Не успел переквалифицироваться новое ранение. И опять лазарет. И опять запасной полк. И тут фортуна улыбнулась! В часть прибыл «покупатель», артиллерист. Анисимов бодренько встал в строй отбираемых для противотанкового истребительного полка резерва главного командования. Теперь он уже со «своими» батарейцами ходил походами по Латвии, Эстонии, Литве. Неман форсировал.
Там же, в Прибалтике, отличился в одном из боев и к имеющейся медали «За отвагу» получил орден Красной Звезды, там же Анатолия Михайловича в третий раз ранило. А потом пришлось старшине еще штурмовать Кенигсберг, отбивать порт Пилау. А когда участь Германии стала однозначно ясна, пятую ударную армию генерал-полковника Крылова решили перебросить из Восточной Пруссии на Дальний Восток для войны с Японией. Майский день.
День Победы Анатолий Анисимов с однополчанами встретили на колесах, минуя Свердловск.
В Омск отбил телеграмму, чтоб жена к составу вышла.
- Сколько я военных поездов за ночь встретила, – вспоминает Зинаида Варламовна. Солдаты из вагонов на перрон выпорхнут.Много их, все одинаковые. Все милые, родные. А где же мой? Боюсь, что не разгляжу, не узнаю в таком многолюдье. Так и не получилось встречи.
- А нас южной веткой провезли тогда, - вздыхает Анатолий Михайлович.
На новом месте началась новая учеба. Осваивали тактику артсоединений в гористой местности. Тренировали подъем орудий на сопку и спуск их с высоты. В поте лица трудились. Ведь автомобильную тягу не везде тут можно было применить. Два месяца упорно готовились к броску. Передислоцированные с запада учили опыту войны здешних солдат, а те делились своими познаниями с прибывшими. Появились предложения: в первых эшелонах наступающих задействовать «местных». Они, мол, лучше адаптированы в нестандартном регионе. Но командование решило иначе. В авангарде пошли уже обстрелянные, опытные «западники».
9 августа из района сопки Верблюд двинулись на квантунцев артиллеристы Анисимова в составе пятой Крыловской армии, действующей на главном направлении Первого Дальневосточного фронта. Двинулись уверенно, сокрушающе. Умеющим взламывать гитлеровские укрепления предстояло штурмовать Пограничненский, а затем особо мощный Муданьцзянский рубеж. Японцы, похоже, настолько были уверены в их неприступности, что, не маскируясь, бравировали в ослепительно белых мундирчиках, игнорируя расстояние до наступающих. И поплатились. Задачу нелегкую штурмовики выполнили блестяще.
...Беседа неспешно переключилась на извечный вопрос: что все же радует в жизни будничной?
- Катюшенька и Дашутка, правнучки наши, отрада наша, искрометно отчеканил прадед. А прабабушка подтвердила сказанное, добавив:
– И внуки, и дети, слава Богу, не огорчают пока. Все при профессиях, служат людям прилежно, живут семьями дружными. Как нам не радоваться?
А самый главный Анисимов, невзирая на почтенный возраст, в полную отставку не уходит. А ведь сверхстажист. Более сорока лет в рыбпроме отработал. Трудовой «Знак Почета» имеет, отличник отрасли. После семьдесят седьмого на заслуженном отдыхе. В общественной приемной «Тюменской правды» служит, на встречи со школьниками регулярно ходит, на «фазенде» около Андреевского мичуринствует, с удочками ранними утрами частенько промышляет. Для души.
- А в мирной вашей жизни, Анатолий Михайлович, черный день был? - задаю вопрос под занавес.
- Конечно,- отвечает. И не один, к огорчению. Должность у меня очень конфликтная была, двадцать с лишним лет в начальниках Нижнеобьрыбвода, на страже «голубой нивы». А в эпоху глобального освоения Тюменщины мы со своими охранными требованиями как кость в горле. Бури бывали. Не подмахнул разрешение на сброс в многострадальную Обь многомиллионных кубов нефтестоков – неугоден. «Рыба ведь подохнет вся», – ору трагически в большом областном кабинете, а меня цинично осекают: «Не из-за рыбы мы не в рабах, а благодаря нефти. Не мешай». КРУ на меня направили, на пенсию республиканскую досрочно гнали. В Москве пробовал защищаться. Итог - инфаркт. О, черных дней было много. И жизнь моя не очень легка была, но я доволен ею.
А сердцу говорю словами Николая Матвеевича Грибачева:
«Бейся, сколько можешь биться,
А когда почувствуешь беду,
Не проси меня остановиться:
Можешь разрываться на ходу».